Текст книги "Орден ветров (СИ)"

Автор книги: Рия Альв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц)

Туман уже почти рассеялся, а день клонился к вечеру, значит точно пора было уходить. Пора, вот только…

– До сих про винишь себя? – голос тихий, спокойный и плавный, почти мелодичный. Соранико подошла сзади и прислонилась спиной к забору с другой стороны. Она была ниже Лайта, поэтому её голова почти лежала у него на плече. Это было слишком приятное чувство, чтобы позволить ему длиться слишком долго. – Знаю, что винишь. Ты всё-таки дурак, Лайт. Дурак и трус.

– Потому что не спас её? Потому что позволил ей умереть вместо себя? – голос клирика был непроницаем и холоден как сталь.

– Нет, потому что боишься принять прошлое, потому что бежишь от него. Не обесценивай поступок моей сестры своей виной. Это была не твоя ошибка, а её выбор. Все поняли и приняли это, Лайт, кроме тебя самого, – тихий вздох сорвался с губ ведьмы. – Ты сам давно запутался в том, чего хочешь, чего боишься, от чего прячешься, к чему конце концов стремишься. Если вдруг надоест бегать, помни тебе есть куда вернуться.

Лёгким движением Соранико оторвалась от забора и направилась обратно к гильдийскому дому. Лайт же остался стоять, вслушиваясь в хруст камней под её ногами, в шум листвы над головой, в собственные мысли.

Комментарий к Квест тринадцатый «Раскрытие карт. Ривер.»

Ривер (англ. River) – четвертый этап торговли, на котором открывается последняя, пятая, общая карта.

Ну хоть не два месяца, уже прогресс…

========== Квест четырнадцатый «Пророк» ==========

Не верьте никому… Или верьте, но не забывайте, что все лгут…

Ноэ безумно устал. Время от времени ему всерьёз казалось, что ноги вот-вот отвалятся, и главное доползти до штаба пока этого не случилось.

На ботинки толстым слоем налипла грязь. Тяжесть такая, словно тащишь на себе половину Ведьминой Топи. Ту самую половину, которую Ноэ за последние дня три оббегал вдоль и поперёк. Оказывается, искать этого Баранка – его ли? – не так уж просто. Не понятно, почему великого воина носит кругами по болоту, но Ноэ носится за ним. След в след. Мечник уже вполне может водить экскурсии «По следам великого Барнака». Только вот в том, что это действительно тот великий воин Барнак, на которого в детстве Ноэ так хотел быть похож, на которого он так и не стал похож, есть большие сомнения. Даже Лени сомневался, и это настораживало ещё больше.

Больше подозрений Лени с толку сбивал только Вельскуд, который… да что вообще он тут делает?! Без него понятно, что Барнак «выглядит очень странно».

Кое-как дойдя до двери, мечник ввалился в гильдийский дом. Тут как всегда тепло и сухо, нет противной липкой грязи, зато есть мягкий диван. И этот факт радовал Ноэ, как ничто не радовало сегодня.

Из сапог мечник просто выскользнул. Они, кажется, прилипли к полу около порога. Диван мягкий, нереально удобный особенно после многочасовых блужданий по болотам. Сон накатывал волнами и сознание Ноэ тонуло, поддаваясь манящей дрёме. Но ему нельзя спать. Нельзя, потому что сейчас надо идти к Сайделю, чтобы рассказать ему…что? Ноэ уже сам запутался, что кому и зачем должен рассказать.

– Ноэ, – голос тихий, мелодичный, плавные шаги, лёгкое, почти невесомое касание на волосах. – Может, отдохнёшь немного?

– Нет, не сейчас, – пробормотал он в полусне, – ещё пять минут, и я точно пойду, – язык заплетался, но мечник уверенно гнул своё. Сил открыть глаза не было вовсе.

Эдем тяжело вздохнула. В последнее время на Ноэ было жалко смотреть. Что-то такое скреблось у него на душе, что-то, что грызло его и мучало. Эти бесконечные, почти бессонные блуждания по Топи – только попытка отвлечься от каких-то душевных мук.

Эдем было жаль. Ей вообще много чего было жаль. Но, когда она смотрела на лицо Ноэ, которое даже во сне было напряжено, сердце сжималось с особенно сильной болью. Эльфийка хотела знать, что же так беспокоит юношу. Ей так хотелось помочь, но Ноэ никогда не говорил о своих чувствах, желаниях, мыслях. Никогда не говорил ни о чём, что касалось лично его. Кривые усмешки, ядовитые шуточки, слова, острые как иголки – это и есть Ноэ. И каждая из этих кривых ядовитых игл больно колола сердце светлой эльфийки.

Мечник, кажется, уснул и Эдем вздохнула с облегчением, нежно улыбнулась и пошла за пледом, чтобы укрыть им Ноэ.

Проснувшись спустя полчаса, мечник сонно осмотрел гостиную штаба, поначалу искренне не понимая, где он находится. Голова гудела, глаза слипались и болели. Кажется, прогулки по вечерам дали о себе знать. Осень в Топи и так была не самым приятным временем, но в этот год холода нагрянули как-то неожиданно и резко.

Ноэ чихнул и шмыгнул носом.

– Простыл? – взволнованно спросила Эдем, сидевшая рядом на кресле, но мечник только отмахнулся.

– Сколько я спал? – задал он скорее риторический вопрос и попытался выпутаться из объятий пледа. – Нужно идти Сайдель ждёт.

– Никуда ты не пойдёшь! – с неожиданной твёрдостью заявила эльфийка.

Слышать столь резкий тон из уст обычно спокойной Эдем было очень непривычно. От неожиданности Ноэ даже замер, осторожно переведя взгляд тёмно-голубых глаз в сторону эльфийки. Грозный взгляд Эдем встретился с его вопросительным, и мечник окончательно уяснил, что сопротивление бесполезно. Ему скорее прострелят ноги, чем выпустят из дома. С губ Ноэ ещё даже не успело сорваться «почему?», как эльфийка уже дала ответ:

– Во-первых, ты на себя посмотри: бледный, усталый, синяки под глазами. Совсем себя извёл. Во-вторых, к Сайделю уже ушли Элис с Куруми.

– Они же не знают где Барнак, – устало возразил Ноэ, хотя возражать ему вообще не хотелось. Ему хотелось поддаться теплу и уюту и погрузиться в сон.

– Ты сказал им, когда в прошлый раз просыпался, – слегка удивлённым тоном ответила Эдем.

– А я до этого просыпался? – от удивления Ноэ даже взбодрился немного.

– Точно отдыхать! – Эдем поставила уверенную точку в этом диалоге и принялась заново укутывать мечника в плед.

***

Дорогу размыло, а потом ударили холода, и она стала практически непроходимой. По крайней мере лошадь бы здесь рисковала бы переломать себе ноги. Грязь, застывшая из-за заморозков, образовывала какие-то причудливые канавы. Лужи покрылись обманчивыми ледяными корками. Некоторые промёрзли до дна, на таких скользили ноги, хуже были те, что толком не промёрзли. Ступив на такую, рискуешь проломить тонкий лёд и промочить ноги.

Элис зябко куталась в тёплый плащ. Ветер дул не слишком сильный, но холодный. Плотные, как куски свалявшейся ваты, тучи медленно плыли по грязно-белому небу. Казалось, вот-вот должен пойти то ли дождь, то ли снег. Изредка уже пролетали одинокие крохотные снежинки.

– Какой холодный сентябрь, – вздохнула Элис, выбираясь из очередной ямы.

– К октябрю потеплеет, – уверенно сказала Куруми, с возвышенности осматривая ухабистую дорогу. Ей не нравился этот холод. В родных землях Ану Арендель климат был куда мягче, хотя за годы странствий эльфийка привыкла и к холоду.

Куруми, как любая эльфийка, могла чувствовать природу, то, что она была одной из кандидаток на роль будущей эльфийской королевы, делало Кукруми ещё на шаг ближе к пониманию окружающего мира. И она чувствовала что-то нехорошее в этом холоде. Странное томительное чувство надвигающейся беды висело в воздухе, пряталось в листьях, морозом пробегало по загорелой с лета коже. Что-то огромное, что-то ужасное, будоражащее сознание, переворачивающее привычный мир, подрывающее основы. Что-то такое скреблось в дверь. Открой, впусти, взгляни, ужаснись.

Элис чихнула и потёрла рукой замёрзший нос. Вспоминает кто-то, подумалось ей.

Волшебнице очень хотелось верить в тёплый, звенящий медной листвой октябрь, быть может, даже в посеребрённый изморозью ноябрь и мягкую зиму. Особенно в это хотелось верить сейчас, когда холодный ветер срывает ещё зелёную листву с деревьев, когда ноги скользят на замёрзших лужах. Элис с каждой минутой замерзала всё сильнее и сильнее, но вот на горизонте показался невысокий домик.

Доски моста перед домом Кассии приятно, очень привычно заскрипели, чуть прогибаясь под ногами. Аккуратный домик с запотевшими окнами, треугольная крыша с тонкой струйкой дыма – всё это выглядело так обыденно и одновременно ново. Изменения скорее можно было ощутить, чем заметить глазом. Лишившись хозяйки, этот домишко остался живым, не таким, как все остальные осиротелые дома. Внутри горело сердце очага, полы мелись заколдованной метлой, старый баскербуль Герант изредка хрипло кашлял, и шелестел страницами старый Том. Элис всё ещё было немного стыдно за то, что угрожала его поджечь. Но главной причиной живости этого дома был, конечно, Сайдель. Единственный и полноправный хозяин дома на болоте.

Сайдель как всегда рад гостям, особенно гостям, принёсшим ему новости о Барнаке, да и не только о нём. Элис было, что рассказать магу, и о Барнаке, и о Вельскуде, конечно, всё это был лишь пересказ ранее полученной от Ноэ информации, но Элисия умела рассказывать.

Куруми слушала рассказ в пол-уха, без особого интереса осматривая обстановку дома. Ничего не изменилось. Только большое кресло около камина теперь опустело. Словно королевский трон без королевы, вдруг подумалось Куруми.

В повисшей тишине, разбавляемой лишь потрескиваньем костра, звук чьих-то приближающихся шагов показался особенно резким. Эльфийка напряглась, навострив уши. Элис же, так увлеклась беседой с Сайделем, что, казалось, вовсе ничего не замечает. До Куруми долетел лишь обрывок их разговора:

– Возможно, мой гость объяснит всё лучше, чем я. Представляю вам ещё одного легендарного героя.

На этих словах Сайделя в дом вошёл человек, которого Элис сразу же записала в категорию «почтенный старец». Не сказать, чтобы этот человек был действительно настолько стар, скорее очень мудр, настолько мудр, что это великое знание наложило отпечаток на его лицо. Ясные глаза из-под кустистых бровей сверкали каким-то странным спокойным огнём. Этот человек, несмотря на столь неожиданное появление и облачение клирика, сразу внушил Элис какое-то внутреннее доверие, хотя после инцидента с Игнасием её доверие к Ордену Рыцарей Храма сильно пошатнулось.

– Рад видеть вас. Меня зовут Терамай, – представился «старец», и его лицо осветила добрая почти отеческая улыбка. – До меня доходили слухи о ваших подвигах, надеюсь, вы не оставите нас и впредь. Но к делу. Вы уже знаете, что Барнак сейчас здесь.

– Вас тоже привела сюда смерть госпожи Кассии? – спросила Элис, с некоторым восторгом рассматривая Терамая. Куруми чуть усмехнулась, отчётливо видя в глазах Элис желание воскликнуть что-то вроде: «ух ты, живой великий герой!». Примерно так же волшебница смотрела на Кассию.

– К сожалению, не только её смерть, – воздохнул Терамай, и улыбка на его лице угасла. – Увы душа Барнака уже давно покинула этот мир. Но злые силы не дают ему покоя даже после смерти. Мы должны помочь ему, причём как можно скорее.

– Вы знаете где он сейчас? – встревоженно спросила Куруми, подумав, что только восставшего из мёртвых великого героя им не хватало.

– Милосердная Богиня никогда не посылает нам испытаний, с которыми мы не смогли бы справиться. На Комариной пристани тебя ждёт ещё один человек. Думаю встреча будет приятной, – священник снова одарил девушке тёплой улыбкой, проводив взглядом до дверей.

Из дома Элис вышла с опаской. Несмотря на заверение Терамая о том, что встреча будет приятной, волшебницу не покидало предчувствие чего-то недоброго. Куруми молчаливо поддерживала подругу в этом. Чернокнижнице было даже немного смешно от комичности всей этой ситуации. Им сказали, что за дверью их ждёт друг, но они словно идут на встречу с врагом.

Лёгкий ветерок колыхал нежно-розовые пряди и полы одежды. Глаза смотрели весело и с каким-то любопытством. На лице мягкая улыбка, в ответ на которую Элисия тоже улыбнулась.

– Мы ведь встречались раньше. Я помню твоё лицо… Но смутно, как будто это было во сне.

Роузи плохо помнила лицо Элис, зато вот Элис помнила её хорошо. Искать пророка было её первоначальной задачей, правда спасти Колдрок оказалось важнее. Элис помнила и то, как целая армия вызволяла пророка из башни, помнила тщетные попытки пробудить пророка ото сна, помнила, как её в конце концов украл Игнасий.

– Роузи? Но как? – в голосе волшебницы звучало неподдельное удивление.

– Мне стыдно, но меня, похищенную драконами, нашёл господин Терамай. Он сказал, что нельзя отказываться, и нельзя проигрывать, и до настоящего момента заботился обо мне, – Роузи лучезарно улыбнулась.

– Слава Богине, – выдохнула Элисия, полностью скопировав улыбку пророка.

Куруми лишь молча стояла на несколько шагов сзади, тихо наблюдая за тем, как ладони Элис, спрятанные за спиной, всё сильнее сжимаются в кулаки. Как ногти впиваются в кожу.

– Теперь моё единственное желание – помочь господину Терамаю и тебе, Элис, – радостно сообщила Роузи, на лице волшебницы отразилась та же радость. – Я могу не так много, но… Я – та, кто видит сны Богини. Эльтейя – это мир, построенный снами Богини. С помощью этой силы я смогу сообщить, где находится тот человек, господин Барнак.

Рози закрыла глаза, словно молилась. Элисия же нахмурилась, внимательно вглядываясь в черты пророка. Что-то не давало ей покоя, но чернокнижница никак не могла сказать, что именно.

– Господин Барнак сейчас находится в Слепом ущелье, – наконец сказала Роузи, открыв глаза, – из-за расширяющегося кошмара Богини ничего не видно. Но я знаю, что не мы одни ищем Барнака. Чёрный рыцарь тоже охотится за ним.

«Значит, ей и о Вельскуде известно, – подумала Элис, – даже чёрный рыцарь не скроется от глаз пророка.»

– Как бы то ни было, упокоить душу Барнака будет непросто. Человеческих сил для этого будет недостаточно. Не представляю, что нам делать, – Роузи грустно потупила взгляд, Элис же всерьёз задумалась.

– Подожди, – волшебница и эльфийка аж вздрогнули, так неожиданно за их спинами раздался голос Терамая. Говоришь, человеческих сил недостаточно? А что если… Элисия! Меч Геранта, он не у тебя?

– Меч Геранта, – странным, неживым тоном повторила Элис, слова точно застряли в горле. Пальцы сжались сильнее.

– Он у Вельскуда, – вмешалась в разговор Куруми.

– Вот как, – в голосе священника чувствовалась растерянность, но всего через пару мгновений она сменилась решительностью. – Значит, мы должны найти Вельскуда и забрать у него меч, только и всего, – сказал Терамай так, что Элис даже на секунду поверила, что это действительно просто. – Боюсь с Вельскудом не удастся справиться в одиночку. Он всегда был достаточно сильным воином. Нам нужно заручиться поддержкой ордена.

Элис лишь тихо кивнула, хотя поддержки ордена она сейчас жаждала меньше всего. Орден, как рыба, начал гнить с головы. Пусть сейчас Терамай заменил Игнасия – это уже ничего не изменит. Среди служителей богини было слишком много изменников, перешедших на сторону драконопоклонников. Даже Огами, Лайт и Фукуда уже это признали.

– Тогда мы пойдём, – Элис адресовала пророку последнюю фальшивую улыбку, и резко развернувшись, направилась в сторону от дома Кассии. Сейчас волшебница готова была отправится куда угодно, хоть в Небесную Гавань, хоть в логово любого из драконов, только бы подальше от пророка. Слишком свежа была в голове память о тщетных попытках разбудить Роузи, после освобождения её из цитадели.

«Стыдно тебе? – хотелось закричать Элис. – Только сейчас? Почему тебе не стало стыдно тогда? Почему? Почему ты не просыпалась? Терамай сказал, что нельзя отказываться, а я? Разве я не говорила тебе этого?»

Но она лишь учтиво молчала, сжимая пальцы всё крепче и фальшиво улыбаясь. Элис часто так делала и ненавидела себя за это. Она не должна была так думать о пророке, о избраннице богини. Но слишком хорошо Элис помнила, как бегала за святой водой и сонной травой, как кричала до хрипоты, как взывала к голосу разума, как просила и умоляла.

«Люди нуждаются в тебе», «ты очень нужна им сейчас, именно сейчас, Роузи», «если ты проснёшься, всем станет лучше», «пожалуйста, умоляю тебя, проснись!».

Слишком хорошо волшебница помнила всё это, чтобы сейчас просто принять милую, улыбающуюся Роузи, забыть все обиды, искренне ей улыбнуться. Слишком свежо в её душе было это неправильное чувство – ненависть к пророку.

– Хорошо держалась, Эли, – Куруми нагнала волшебницу только через несколько минут и дружески похлопала по плечу.

– Я знаю, – кивнула Элисия, потирая друг о друга ладони, с красными следами от ногтей.

Элис вообще слабо представляла, как забрать у Вельскуда меч. Не подойдёшь же к нему и не скажешь: «дядя, Вельскуд, а отдайте меч Геранта, мне только Барнака упокоить, и я сразу же верну». Чёрный рыцарь, конечно, считает Элис и всю её, по его собственному выражению, шайку детьми неразумными, но не настолько же. Серьёзно с ним поговорить и найти компромисс тоже не выйдет всё по той же причине. Замкнутый круг. Отобрать меч силой – кажется ещё более абсурдной идеей, чем просто попросить, наивно хлопая глазками. Почему-то Элисия чётко уверена в том, что поддержка храмовников и ковена тут не поможет, да даже вся королевская конница, и вся королевская рать вряд ли смогут заставить Вельскуда меч отдать.

Вообще во всей этой беготне, бесконечных поисках чёрт пойми чего и ловле чужой тени. Вельскуд начинает казаться волшебнице чуть ли не самым адекватным и «зрячим» человеком. А всё потому, что чёрный мечник говорит: «попробуй иногда думать головой». И Элис думает, и чем больше думает, тем больше понимает, что Вельскуд, возможно… нет, даже «скорее всего» прав, когда называет пророка подделкой или предателем. Но и заявиться к Терамаю и сказать: «а знаете, мы тут с Вельскудом подумали и решили, что пророк вовсе не та, за кого себя выдаёт. Ну мне по крайней мере кажется, что с ней что-то не так. Вельскуд вот точно знает, Вы у него спросите, ладно?». Волшебница бы, может, даже заявилась и сказала – что ей собственно терять? – но все свои плохие предчувствия она списывает на нелюбовь к пророку. А Вельскуд вообще вроде как враг, и слушать его нельзя.

Снедаемая подобными думами Элис сидела на ступеньках перед королевским дворцом и без интереса рассматривала копошащийся в привычной суете город. Заметив подавленное состояние волшебницы, Терамай списал это на переутомление и добродушно посоветовал Элисии отдохнуть, заверив, что с делами и без неё разберутся. Разобраться-то разберутся, только вот чернокнижница очень волновалась, не выльются ли эти разборки в очередное предательство. Куруми, между прочим, пророку не верит тоже и Вельскуду, да и, чего греха таить, Терамаю. Она вообще никому кроме природы не верит, а природа говорит эльфийке, что грядёт что-то нехорошее. Вот она и косилась на всех, подвоха ждала. Ноэ в этом недоверии Куруми полностью поддерживал, говорил, мол, принцип у него такой – никому не верить на слово, особенно всяким подозрительным субъектам. А вот во что верить ей, Элис никак не могла решить.

– Неужели с гильдией всё так плохо, что ты решила просить милостыню перед дворцом? – послышался сзади насмешливый голос. – А я знал, что общение с Лайтом до добра не доведёт, на собственном опыте проверено.

Элис перевела глаза на говорящего, края губ асассина чуть приподнялись в лёгкой улыбке. Глава Королевской гильдии, не дожидаясь какой-либо ответной реплики, примостился рядом с Элисией. Вид у него был достаточно усталый, не выспавшийся и даже какой-то встрёпанный. Для раннего утра, вообще-то, самое оно.

– Я тут думаю, – с тяжёлым вздохом ответила волшебница, – а ты чего тут, да ещё и так рано?

– Вот знаешь, – сказал Гензаи, поправляя выбившуюся из хвоста прядь тёмных волос, – вы в вашем «Ордене» все очень славные ребята, и мы во «Фрихет» не менее славно паразитируем на вашем юном энтузиазме. Но, когда ваш энтузиазм выдыхается, как сейчас, например, все резко вспоминают о том, что у нас же ещё и Королевская гильдия есть. И вытягивают, между прочим, прямо из постели, ибо мы из-за вас уже так разленились, что поголовно дрыхнем до обеда. А о чём твои думы, юная волшебница, лишающая нас работы?

Тон у Гензаи был искренне страдающий, для полноты картины ему бы ещё стоило театрально заломить руки и вопросить куда-нибудь в небеса: «Богиня, за что мне это?». Но тогда бы он стал слишком похож на Лайта.

– О всяких глупостях, наверно. Знаешь, я люблю себя изводить подобным, – усмехнулась волшебница. Несмотря на всю показную искренность страданий Гензаи, эта исповедь обленившегося главы гильдии, её развеселила. – просто я немного запуталась. Запуталась в том, кому стоит верить, кому нет. Знать бы, где на самом деле правда.

– Вот за правдой меня, кстати, и послали. Точнее за Зеркалом правды, – ассасин огляделся по сторонам так, словно кого-то ждал, но Элис не придала этому значения.

– Что за Зеркало правды? – удивлённо спросила волшебница.

– Странная, если честно, вещица с не очень понятными свойствами. Это артефакт древних, который по легенде отражает ложный образ человека и разрушает его. Как по мне, так формулировка достаточно размытая, но Терамай сказал, что это поможет разрушить силы управляющие Барнаком, – Гензаи снова попытался пригладить непослушные волосы. – Вот скажи мне честно Элис, – неожиданно серьёзным тоном продолжил он, – если бы в твоих руках сейчас оказалось это зеркало, то кого бы ты заставила в него посмотреть.

– Роузи, – не задумываясь ответила чернокнижница.

– Я бы тоже, – кивнул асассин, – потом Барнака, конечно, но сперва пророка.

Элис удивлённо посмотрела на Гензаи, тот поймав её взгляд продолжил:

– Не тебе одной есть за что на неё злиться. Я просто не самый хороший человек, и не очень люблю несчастных слабеньких девочек, которые не могут взять себя в руки, когда это нужно… когда из-за них умирают другие. А ещё я очень злопамятный, – тёмно-карие с каким-то красноватым отливом глаза очень внимательно посмотрели на Элис, – но я – это я, а вот тебе бы стоило её простить. И даже пожалеть, потому что Роузи заслуживает жалости.

– Вообще-то наставлять заблудших детей на путь истинный – это моя работа, – раздался весёлый голос откуда-то снизу. – Не лишай меня этого удовольствия.

Элисия обернулась. У подножья лестницы стоял Лайт, на лице которого красовалась вполне привычная чуть нагловатая улыбка. Рядом с ним стоял ещё кто-то, лицо его было скрыто капюшоном, из-за чего волшебница не сразу признала в этом «ком-то» Элриона. Тёмный эльф всем своим видом выражал ярое недовольство тем, что ему приходиться скрываться. Элис ему даже посочувствовала, теперь она понимала, далеко не все тёмные эльфы такие уж плохие, и то, что их просто так в Небесную Гавань никто не пустит – было очень несправедливо.

– А вы-то здесь зачем? – не сдержав удивления в голосе спросила Элисия.

– Всё за той же Стекляшкой правды, – беззаботно отозвался Лайт, – я в качестве представителя Ордена храма, а он, – епископ выразительно скосил глаза на тёмного эльфа, – чисто гипотетически должен знать дорогу

***

– Ну и где оно? – недоверчиво спросила Элисия, смотря на предмет, который якобы держал в руке Лайт, но кроме самой руки ничего не видела.

– Ты в него смотришь, милая, – насмешливым голосом сообщил Лайт. Элис не поверила.

– Знаешь, это худший из твоих розыгрышей. – Волшебница недовольно нахмурила брови.

– Конечно, худший, – активно закивал Лайт, – потому что я тебя не разыгрываю. Если ты чего-то не видишь, не значит, что этого нет. Это значит лишь то, что ты пока не способна достаточно внимательно смотреть, – изрёк клирик, наблюдая за реакцией волшебницы.

– Зеркало правды может видеть лишь тот, чьё сознание искажено или как-то так, – наконец вклинился в разговор глава королевской гильдии.

Элис перевела взгляд на Гензаи. Вид у него был ещё более потрёпанный, чем утром: одежда местами испачкана, местами порвана, волосы уже не были забраны даже в подобие хвоста, а просто спадали тёмными волнами на плечи и лицо. По ассасину было видно, что Зеркало правды досталось им с боем.

– Вы его видите? – спросила Элисия. Гензаи покачал головой, Лайт лишь загадочно улыбнулся.

Поняв, что вглядываться бесполезно, Элис протянула руку, не особо рассчитывая что-то почувствовать, но пальцы наткнулись на холодное стекло. От неожиданного соприкосновения волшебница даже вздрогнула. Зеркало оказалось не очень большим, с неровными краями, об один из которых Элисия чуть не порезалась.

– И оно поможет освободить Барнака? – в тоне Элисии вновь плескалось недоверие.

– Это мы сейчас и собираемся проверить, – хмыкнул ассасин.

– Прямо сейчас? – удивилась волшебница. – Вы же только вернулись. Вы устали после боя! Я поговорю с Терамаем, он поймёт и даст вам время отдохнуть…

Элис уже было направилась в сторону главы Ордена рыцарей храма, фигура которого виднелась в другом конце тронного зала, но её остановили, схватив за руку. Она обернулась и встретилась взглядом с Лайтом. На лице клирика всё ещё играла лёгкая улыбка, но в глазах было что-то такое, что заставило волшебницу замереть на месте. Странный холод, такой ледяной взгляд она уже точно у кого-то видела, только вот у кого?..

– Не стоит, – вкрадчивый тон и короткие фразы, – нас ждать никто не будет.

– Тогда я иду с вами, – самым серьёзным тоном из всех, на какой была способна, твёрдо сказана Элисия, – если Лайт представитель Ордена рыцарей храма, то я могу быть представителем Ковена. Не думаю, что Сайдель был бы против моей кандидатуры.

– Какие мы стали серьёзные, – хмыкнул Лайт, холод из его глаз исчез.

– Этому она у тебя научилась, – заметил Гензаи, смерив взглядом волшебницу, старавшуюся держаться как можно увереннее. – Дурной пример, знаешь ли, заразителен. По себе знаю.

– Я надеюсь на эффектный финал! – вдруг неуместно радостным тоном воскликнул Лайт. – Даже хорошо, что ты пойдёшь. Думаю, тебе полезно будет посмотреть для расширения кругозора и обогащения жизненного опыта. Да и мало ли в жизни пригодится, всякое бывает, знаешь ли. Может, научишься проводить аналогии.

Настроение Лайта менялось с невообразимой скоростью, но Элис уже к этому привыкла. Зеркало правды разрушает ложный образ, но что Лайту один образ, если у него их тысячи. Тысячи масок, тысячи улыбок, которые поначалу кажутся настоящими, так искусно они сделаны. Только приглядевшись, рассмотрев, понимаешь – они все словно из фарфора, совсем ненастоящие, неживые.

– Если ты пойдёшь с нами, соблюдай несколько правил. – Гензаи радости и воодушевления Лайта не разделял. – Первое, держись ближе к нам, и чтобы не случилось не лезь. Ты это любишь, не отрицай, я знаю. Не лезь и не встревай, думай в первую очередь о своей безопасности. Второе, не приближайся к пророку, держи дистанцию.

– Почему? – в голосе волшебницы недоумение смешалось с удивлением. – Разве не ты сам говорил, что мне стоит её простить?

– Простить и доверять разные вещи, – холодно заметил ассасин. – Я не могу выдвигать никаких обвинений. Не имею права, но… Как бы тебе объяснить?.. Вот ты не видишь Зеркала правды. – Элис коротко кивнула, мельком взглянув на пустоту в руке Лайта. – А пророк его видит, и у меня слишком много для это объяснений, и каждое из них звучит как обвинение. Поэтому просто держись подальше. Для своего же блага.

***

Элис чувствовала себя маленькой девочкой под защитой могущественных взрослых. Ведь даже несмотря на то, что эти самые «взрослые» вовсе не вели себя как взрослые, они были в разы сильнее. Лайт и Гензаи легко справлялись со всеми чудовищами, что обитали в Гигантском кратере, при этом успевая отпускать колкости и переругиваться между собой. Они оба старательно делали вид, что кое-как переносят общество друг друга, но по слаженности их движений, синхронности атак, было понятно, что в целом они неплохо ладят. С двумя такими союзниками Элисия могла даже не доставать посох, ведь ни один из монстров даже приблизиться к ней не успевал. С одной стороны это было, конечно, хорошо, с другой – больно било по самооценке. На фоне таких сильных бойцов волей-неволей начинаешь чувствовать себя слабым.

Но Элис старалась не обращать внимания на это чувство, почти безмолвно следуя за Гензаи и Лайтом, буквально прорубавшими дорогу вперёд. Их целью было расчистить путь для Терамая и Пророка, поэтому живых монстров не оставалось. Зато весь путь троицы был отмечен вереницей из мёртвых тел, которые Элис приходилось обходить или перешагивать.

Всю дорогу волшебницу не покидало чувство, будто кто-то за ней наблюдает.Чувство было странным, едва уловимым, поэтому даже не пугало, а лишь настораживало. Но Лайт сказал, что это не то, на чём волшебнице стоит зацикливаться. Она лишь молча кивнула, предпочитая не задумываться над тем, как клирик угадал её мысли.

Когда троица добралась до самого низа кратера, Элисия даже успела немного заскучать, Гензаи и Лайт даже, кажется, не устали. Наверно, для них такие противники всё равно что тренировочные манекены. Только вот на самом дне кратера их ждал противник посерьёзнее. Справятся ли они? И кем стоит считать Барнака противником или жертвой, отравленной тьмой? Эти вопросы мучили Элис всю дорогу, и она так и не смогла на них ответить.

– Я уже говорил, что ты слишком много думаешь и слишком часто хмуришься? – беззаботным тоном спросил Лайт. – Это вредно.

– Для кого вредно? – скорее на автомате, чем из-за любопытства уточнила волшебница.

– Зависит от ситуации, – развёл руками Лайт, – иногда для тебя, иногда для других. Вообще вопросы морали, правильности и неправильности действий и прочая философия – это не то, чем стоит задаваться слишком часто. – Лёгким взмахом жезла епископ обрушил реликвию на головы нескольким монстрам. – Всё это слишком относительно и субъективно. Вот сейчас, например, мы зачищаем территорию от кровожадных монстров – значит делам доброе дело. Но с другой стороны, с точки зрения этих самых монстров, мы – захватчики, пришедшие в их дом, чтобы их уничтожить.

Элисия молча следила за тем, как молния врезается в тело очередного гоблина, как тело его выламывает судорога, как он, несколько раз дёрнувшись уже на земле, наконец затихает. Она следила, как падает тело огромной бабочки, крыло которой отсекло сюрикеном, как она пытается вновь взлететь, как беспомощно дёргается одно ещё целое крыло.

– В таком случае, мы сами кровожадные монстры и творим зло. Видишь, как всё странно, моя милая Элис? – От лёгкой усмешки Лайта у Элисии всё похолодело внутри. – Зачем же думать о таких странных вещах?

– Заткнись, Лайт, – грубо оборвал его Гензаи, – хоть ей голову не забивай.

– Почему это? – Клирик состроил обиженное выражение лица. – Я просто хочу объяснить неразумному ребёнку, что добро и зло не противоположности, а две грани одной монеты. Всё зависит лишь от того, с какой стороны на эту монету смотреть.