Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

– Я согласна, учитель, – забирая столь много значащее для них обоих украшение, Асока как-то по-особенному вновь назвала Скайуокера таким родным и близким для неё словом.

Казалось, в данный момент что-то вдруг изменилось в этом мире. Ибо Тано уже не так сильно чуствовала боль и пустоту. Её сердце уже не столь мучительно страдало, как на протяжении всего этого года.

========== Глава 3. Мечи – это твоя жизнь, Часть 1 ==========

Весь остаток этого дня, вплоть до самого вечера, Энакин и Асока провели вместе. Они ещё долго разговаривали на самые разнообразные темы, вспоминая прошлые миссии и приключения, смеясь над былыми забавными моментами из их совместных заданий. Скайуокер не планировал задерживаться у Тано в квартире дольше, чем это было необходимо, однако помня сегодняшнее поведение своей ученицы, всё ещё немного побаивался, что как только он уйдёт, оставив её наедине, тогрута тут же отправится «развлекаться». А сего генералу было совсем не нужно. Отчего он остался дома у Асоки вплоть до того момента, как девушка свалилась с ног от усталости после пережитых в полиции приключений и мирно заснула. Заботливо укрыв Тано одеялом, Энакин сначала отправился в магазин, за продуктами. Да, он мог бы заказать всё это по голонету, но в таким случае продавцы сами выбирали привозимый товар, который не всегда был лучшего качества. А Скайуокеру отчего-то хотелось, чтобы его ученица ни в чём не была обделена. Слабая и тощая, абсолютно измождённая от постоянно принимаемых доз Асока сейчас как никогда нуждалась в витаминах и правильном питании. Должно же было хоть что-то поддерживать её постепенно разрушаемый химическими веществами организм. Отчего генерал решил выбрать все для своей бывшей ученицы сам. Энакин не часто ходил по магазинам, но, в принципе, на глаз мог определить, что стоило брать, а что нет.

Закупив достаточное количество продуктов самого лучшего качества, которое только было в супермаркете, по большей части полезных, питательных и содержащих витамины, Энакин вернулся в квартиру Асоки. С радостью убедившись, что тогрута всё ещё крепко спала, джедай разложил покупки по нужным местам и покинул бедное, захудалое жилище его бывшего падавана уже окончательно.

На сегодня у Энакина было запланировано ещё одно очень важное дело, прежде, чем возвращаться домой к Падме. И Скайуокер незамедлительно отправился в Орден джедаев. Получив сведения о том, что Пло Кун в данный момент пребывал на Корусанте, генерал очень надеялся встретиться с ним. Энакин наивно полагал, что кел-дор, который буквально заменил Асоке отца, мог бы хоть как-то повлиять на неуправляемую тогруту.

Прибыв в храм, Скайуокер быстро разыскал Пло среди прочих джедаев. Тот как раз шёл из зала совета магистров, только-только отчитавшись о недавно завершённой миссии, и генерал весьма удачно встретил его в одном из просторных коридоров здания.

– Я рад, что мне удалось застать вас здесь, магистр Пло, – спешно заговорил Энакин, обращаясь к кел-дору без длительных излишних церемоний, – Мне нужно с вами серьёзно поговорить.

Услышав голос Скайуокера, Кун замедлил свой спокойный размеренный шаг, а затем и вовсе остановился, развернувшись к собеседнику лицом.

– Я догадываюсь о чём пойдёт речь, – всё так же гордо и непоколебимо как обычно, ответил он, – Я в курсе ситуации произошедшей с Асокой.

Энакин был несказанно рад, что Пло понял его намерения буквально с полуслова, события складывались для Скайуокера как нельзя хорошо, «приёмный отец» Тано похоже был настроен на помощь своей «глупенькой дочурке», но предложение относительно тогруты генералу всё же стоило высказать более конкретно.

– Тогда вы понимаете, о чём я хотел бы вас попросить. Асока сейчас в таком состоянии… – Энакин на мгновение замолчал, ему всё ещё тяжело было признавать столь жестокую реальность и произносить подобные вещи вслух, – Она буквально находится на грани, ходит по лезвию бритвы, готовая вот-вот сорваться в бездну. И уберечь её от окончательного падения способны разве что самые близкие для неё люди. Я понимаю, вы слишком заняты важными военными миссиями, магистр, но было бы замечательно, если бы именно вы смогли встретиться с Асокой. Поговорить. Возможно на неё повлияло бы ваше мнение, и это подтолкнуло бы её остановиться. Отказаться от приёма наркотиков. В конце концов, вы же для Асоки всегда были как отец.

Скайуокер притих в надежде, что донёс до Куна суть своего предложения, в нетерпении ожидая непременного согласия со стороны кел-дора, но тот, похоже, не спешил что-либо решать относительно сложившейся ситуации. Прошла минута, другая, третья, и Энакин не выдержал неизвестного молчания.

– И это следует сделать как можно скорее, – нагло попытался поторопить с ответом Пло Скайуокер, – Завтра я планирую привести Асоку в храм. Она должна вспомнить всё, что пережила здесь, понять, чего лишилась, покинув орден и ступив на скользкую дорожку наркомании, а затем, возможно, одуматься. Я собираюсь уговорить её вновь вернуться на путь истинного джедая, навсегда отказавшись от пагубных пристрастий. И было бы замечательно, если бы вы тоже смогли поговорить с ней, убедить в правильности выбора бросить наркотики и продолжить обучение. Возможно, к вашим словам Асока прислушается больше чем к моим.

Энакин закончил произносить свои пламенные речи с высокопарными, проникновенными словами, но в ответ кел-дор лишь недовольно хмурился и молчал, внимая каждому предложению Скайуокера. Однако тянуть с решением дальше было нельзя, ибо это было бы просто неуважительно по отношению к собеседнику.

– Я подумаю, – спокойно и даже с какой-то ноткой безразличия наконец-то изрёк Кун, после чего развернулся и просто пошёл дальше в том направлении, куда он был устремлён изначально.

Энакин не знал, что у кел-дора было на уме, но его ответ так шокировал Скайуокера, что он даже не сразу догадался что-то возразить. Генерал искренне полагал, что Пло Куна судьба Асоки будет волновать так же сильно, как и его самого, что узнав о возможности помочь своей «приёмной дочери» тот с радостью и огромным энтузиазмом тут же согласиться на любые условия, лишь бы вытащить его дорогую девочку с этого дна. Однако джедай ошибся.

– Но… – спустя пару минут только и смог бросить Энакин вслед уходящему магистру, как-то беспомощно протянув руку в его сторону, будто этим действием пытался остановить собеседника.

Однако кел-дор уже успел отойти на достаточное расстояние и быстро скрыться за углом коридора.

Явно разочарованный абсолютно не тем исходом этого разговора, который он ожидал, Скайуокер со злостью сжал пальцы на вытянутой руке в кулак. В данный момент он ощущал такой прилив злобы, что Энакину так и хотелось прибить кого-нибудь. Резко замахнувшись правой кистью, генерал со всей силы врезал ей по одной из красивых узорных стен храма, срывая всю свою ярость и досаду на ни в чём неповинном покрытии, которое пылью и осколками посыпалось на пол. К счастью Скайуокера, он ударил по твёрдой поверхности механической рукой, иначе Энакину сейчас было бы очень больно. Недовольно хмурясь из-за неопределённости решения Пло Куна, генерал раздражённо убрал облачённую в кожаную перчатку кисть от стены, молча думая о том, что хорошо бы ему ничего не было за порчу казённого имущества. А затем быстрым шагом пошёл прочь, всё ещё размышляя над тем, как лучше было бы организовать для Асоки завтрашний день.

Прошло какое-то время, прежде, чем Энакин наконец-то вернулся домой. Тщательно обдумав и переосмыслив произошедший с кел-дором разговор, Скайуокер немного успокоился и всё же решил позвонить Пло Куну, и поговорить с ним ещё раз. Набрав нужный номер на комлинке, Энакин связался с джедаем.

– Магистр Пло, это снова я. Надеюсь, вы уже хорошенько обдумали моё предложение, – нагло и настойчиво заговорил генерал, стараясь на этот раз не упустить возможность убедить кел-дора в необходимости данной меры по отношению к его бывшей ученице, – Так вы встретитесь с Асокой завтра или нет? – всё в том же тоне, поспешно задал прямой вопрос Энакин, будто боясь, что Пло просто отключит связь, не дослушав его до конца и в этот раз.

Кун опять ответил не сию секунду, немного задумчиво помолчав, будто выжидая какую-то необходимую паузу, кел-дор обречённо вздохнул и всё же произнёс:

– Ладно, – после этого одного единственного слова, прозвучавшего, словно великое одолжение Энакину, Кун снова притих, переосмысливая нечто в собственной голове, а затем с тяжёлым сердцем добавил, – Но я просто хочу тебя предупредить, тебе не следует ожидать от этой встречи многого, Скайуокер. Ты зря надеешься, что задушевная беседа с Асокой сможет хоть что-то изменить. Я видел много наркоманов, близкие которых пытались их спасти. И из этого ничего не вышло. Асока сильно разочаровала меня, выбрав подобный жизненный путь, и это очень печально, а ведь я возлагал на неё большие надежды. Однако здесь ничего не поделаешь. Мне крайне больно это признавать, но она уже никогда не бросит наркотики.

Видя, что его слова ничуть не сломили решительность Энакина, кел-дор лишь в очередной раз опечаленно вдохнул, трезво осознавая, как ещё намучается со своей бывшей ученицей Скайуокер. И, явно сожалея о невозможности хоть чем-либо действительно помочь Асоке, лишь вежливо попрощался, а затем отключил связь.

Тоже произнеся какие-то незначительные слова в ответ, Энакин с задумчивым и опечаленным видом нажал на кнопку комлинка, даже не заметив, как в гостиную вошла Падме.

Услышав финальный обрывок разговора, Амидала грациозно проплыла вперёд и, оказавшись около мужа, легко и нежно коснулась его плеча рукой.

– Всё действительно так плохо? – осторожно и мягко спросила у Энакина женщина.

Вздрогнув от внезапного прикосновения, Скайуокер быстро вернулся в реальность и, взглянув на жену, крайне опечаленным голосом ответил:

– Ты даже не представляешь себе как. Сегодня мне пришлось забирать Асоку из полицейского участка. Её арестовали за хранение и употребление наркотиков. Но это не самое страшное. Она была в таком ужасном состоянии – грязная, оборванная, побитая и абсолютно накачанная. На неё едва можно было смотреть без слёз. Я никогда даже представить себе не мог, что однажды она окажется в подобном состоянии. А ты бы видела, что стало с Асокой вообще, болезненно-бледная для её необычного цвета кожи, донельзя тощая, как будто она голодает, с огромными тёмными синяками под глазами. Даже её движения, когда Асока не под кайфом кажутся такими хилыми и слабыми. Она убивает себя, Падме, действительно убивает. И никому до этого нет никакого дела.

Теперь уже была очередь Амидалы вздрогнуть, только не от неожиданности, а от ужаса. Энакин рассказывал ей утром, что Асока стала принимать наркотики, но такие подробности о своей бывшей хорошей подруге Падме слышала впервые. И они шокировали, действительно шокировали, если, обладая неплохим воображением, попробовать представить себе всю картину.

– Ты прав, это действительно ужасно! – воскликнула Амидала, взволнованно прикрыв рот обеими руками и едва сдерживая наворачивающиеся на глаза слёзы от жалости к своей хорошей знакомой, – А ведь я помню, какой Асока была прежде. Бойкой, сильной, полной жизни, надежд и планов на будущее. Даже не верится, что подобное действительно могло случиться с ней, – всё так же громко и проникновенно стала перечислять качества той Тано, которую знала и видела ранее Падме.

Женщина на мгновение замолчала, стараясь справиться с бурей эмоций, охвативших её в данный момент. И, лишь выждав несколько секунд, всё так же взволнованно вопросила:

– Но ты ведь поможешь ей? – будто в подтверждение своим словам, выражая полное одобрение и поддержку мужу относительно подобных действий, Амидала быстро, но мягко ухватила генерала за руки.

Ощутив подбадривающее, такое тёплое и приятное прикосновение Падме, Энакин чуть крепче сжал кисти жены в собственных пальцах, словно принимая её нежную заботу.

– Да, – твёрдо ответил он, уверенно взглянув в кофейные глаза Амидалы, – Завтра я собираюсь отвести Асоку в орден. И я намерен провести там с ней целый день, чтобы попытаться убедить Асоку бросить наркотики и опять вернуться к обучению.

Услышав те слова, которые и следовало ожидать, Падме едва заметно, слабо улыбнулась, и тяжело вздохнув, промолвила:

– Надеюсь, это сработает, – женщина ненадолго запнулась, обдумывая сказать ли ей что-то ещё по этому поводу или нет, а затем всё же добавила, – Хотя, целый день… Не слишком ли это много для первого посещения храма, спустя столько времени? У Асоки ведь, наверняка, были какое-то веские причины, чтобы покинуть орден. И слишком долгое пребывание в храме, вероятно, должно вызвать у неё негативные воспоминания, что может привести к необдуманным действиям и нежелательным последствиям, – Падме хотела лишь предупредить мужа о возможных подводных камнях его решения, однако, казалось, в её голосе читались какие-то ещё нотки неуверенности или даже обиды.

Уловив весьма странную интонацию жены, Энакин выпустил кисти Амидалы из своих пальцев и, удивлённо прищурившись, резко задал немного шутливый вопрос:

– Ты что, ревнуешь?

Его прямота всегда сбивала Амидалу с толку, отчего порой она чувствовала себя так неловко, что даже как-то и не знала, что ответить. Но в данной ситуации долго молчать было ни в коем разе нельзя. После того случая с комлинком, отключённой голограммой и ночи, проведённой Энакином вне дома, в голове женщины иногда витали некие крохотные тени сомнения, тени недоверия, однако Падме всё же хотелось думать, что все они были ошибочными. И женщина отчаянно старалась гнать, гнать прочь свои нелепые подозрения. И уж тем более, не хотела, чтобы муж догадался о них хоть на мгновение.

– Нет, вовсе нет, – чересчур взволнованно, даже как-то испуганно, ответила Амидала, – Я полностью уверенна в твоих чувствах, – пытаясь убедить то ли Скайуокера, то ли саму себя в этом, тут же тактично добавила Падме, стараясь немного успокоиться, вернуться в твёрдое непоколебимое состояние политика, в котором она так часто привыкла пребывать, чтобы не выдавать окружающим своих излишних чувств и эмоций.

Многолетняя практика выдержки и маскировки увенчали уловку сенатора успехом, и уже далее Падме с тем же шутливым тоном, что и муж, дополнила своё высказывание:

– Да и к тому же, Асока ещё совсем наивная маленькая девочка…

Данная фраза заставила Энакина как-то немного нахмуриться, вспоминая, каким образом эта «наивная и маленькая девочка» вела себя под кайфом, однако генерал так ничем и не выдал то, что был не так уж и согласен с собственной женой по некоторым пунктам. А Амидала продолжила:

– И покуситься на неё мог бы только полный извращенец, – женщина приятно улыбнулась собственным словам, а затем, легко и нежно коснувшись правой рукой щеки её мужа, с наслаждением добавила, – А ты, совсем не такой.

– Хотелось бы верить, – Энакин хитро ухмыльнулся, отвечая заигрыванием на ласки собственной жены.

Пользуясь моментом, он ловко обвил стройную талию Амидалы руками и, крепко прижав женщину к себе, страстно поцеловал её в губы, выражая всю свою нереальную любовь, которую он испытывал к ней, и только к ней. Падме охотно ответила генералу взаимностью. Их отношения были такими крепкими и романтичными, их чувства были такими сильными и обжигающими, их связь была такой нерушимой и прочной, что этой идеальной семье другие пары могли лишь позавидовать.

Утром Энакин заехал за Асокой, как можно раньше, опасаясь, что Тано могла не выдержать и опять сбежать за наркотиками. Но Асока не соврала. Она сдержала своё обещание, данное вчера бывшему учителю, и, к счастью Скайуокера, оказалась дома, всё ещё крепко спящей. Видимо, прошлые приключения не прошли для тогруты бесследно. Заботливо разбудив девушку, а затем выждав, пока она позавтракает и приведёт себя в порядок, генерал отвёз свою бывшую ученицу в храм.

Прошло ещё какое-то время, и вот уже Энакин и Асока стояли прямо перед дверями ордена, предвкушая каким будет этот нелёгкий, но приятный день полный забавных воспоминаний о прошлом. Тано не сразу решилась войти во внутрь здания. Как-то мельком взглянув на дверь, девушка немного двинулась вперёд, а затем резко остановилась в нескольких шагах от входа, на пороге храма, и неуверенно извлекла из сумочки свою падаванскую цепочку. Тогрута опечаленно посмотрела на неё, мысленно сражаясь с призраками прошлого, будто эта мелкая изящная вещица могла придать девушке уверенности, чтобы решиться, чтобы пойти дальше, навстречу с минувшим.

Заметив действия Тано, Энакин приятно улыбнулся и мягким, заботливым тоном произнёс:

– Надень её.

Быстро переведя неуверенный взгляд со своего украшения на генерала, Асока попыталась возразить:

– Но я ведь уже не падаван.

Однако у Энакина и на сие высказывание был свой ответ.

– Думаю, к вечеру это изменится, Шпилька, – он специально назвал Тано тем самым дурацким прозвищем, которым так часто именовал девушку ранее.

Это был «их» стиль общения, это было так по-свойски, так по-доброму шутливо, так приятно грело душу воспоминаниями о былом и одновременно умиляло всех тех, кто мог наблюдать за джедаем и его падаваном со стороны.

Краем уха уловив столь знакомое и близкое ей слово, Асока печально улыбнулась. Она так давно не слышала сего выражения, произнесённого Энакином, сорвавшегося с его уст. Он так давно не дразнил её этим глупым прозвищем, что на глаза тогруты едва не навернулись слёзы.

– Как скажешь, Скайрокер, – в свойственной ей ранее манере отозвалась на реплику джедая Асока, тощими хрупкими пальчиками закрепляя цепочку у себя на голове, на её привычном месте.

Это «Скайрокер», брошенное ему в ответ, заставило и Энакина мельком улыбнуться. Когда-то данное прозвище так бесило и раздражало его, но теперь… Теперь он был согласен на всё. Пусть бы Асока и дальше называла его хоть Скайрокером, хоть Скайметаллистом, лишь бы только она не принимала эти хаттовы наркотики. А ведь в этом ругательстве была и доля правды. Производителями КХ-28 действительно считались хатты.

Оказавшись внутри здания и неспешно идя вперёд, Асока стала с интересом осматриваться, слушая как её бывший учитель рассказывал ей о том, что происходило в храме во время отсутствия девушки. Всё вокруг казалось Тано таким родным и близким: и пол, и стены, и обитатели сего места, и даже воздух. Тогрута провела в этом здании почти всю жизнь. Да что там почти, сколько Асока себя помнила она помнила именно это место как собственный дом. По этим коридорам она когда-то расхаживала, резво крутя в руках свои световые мечи, в этом зале она познакомилась со своими первыми хорошими друзьями, а там, там у фонтана, Асока частенько любила отдыхать. А вот в библиотеке она бывала крайне редко. Тогрута когда-то страшно ненавидела посещать данное место, считая чтение, даже необходимое чтение нужной информации для заданий, самым скучным занятием в мире. Воспоминания о прошлом приятно умилили Тано, заставив её весело усмехнуться, когда девушка поздоровалась с старушкой-билиотекаршей.

Ещё спустя какой-то промежуток времени, когда бывший падаван Скайуокера приблизилась к своему любимому фонтану в зале для отдыха обитателей храма и играя провела по кристально-чистой воде тощей, хрупкой кистью, к ней подошла небольшая группка старых друзей и знакомых. Падаваны и юнлинги, узнавшие о внезапном возвращении Асоки в храм, так и засыпали Тано расспросами, где и почему она пропадала, и зачем столь опрометчиво покинула Орден. Бурный интерес к её персоне и обильная волна внимания со стороны людей, которые, оказывается, вовсе не забыли про тогруту, ещё больше усилили приятные эмоции девушки. Казалось, сейчас она была на седьмом небе от счастья, от переполнявшей её радости. И Асока чувствовала, чувствовала, что её место всегда было именно здесь, в храме, среди своих друзей, что при желании она вполне могла бы вернуться в Орден, вернуться к той счастливой жизни, что у неё когда-то была. Но тогруту что-то останавливало, и она отчётливо осознавала что.

Закончив обсуждать с падаванами и юнлингами всякую незначительную ерунду, Асока мельком взглянула на Энакина, и её улыбка, моментально растворилась. Радость от встречи с бывшими друзьями не шла ни в какое сравнение с болью, которую Тано испытывала от осознания того, что Скайуокер её не любил, что у него была жена. Девушка ненадолго задержала печальный взгляд отчаяния на своём учителе, рассуждая над тем, смогла ли бы она забыть прошлое, смириться с жестокой реальностью, но ответа у тогруты не было. Как не было и уверенности в правильности собственных действий.

Так ничего странного и не заметивший в её поведении, Энакин лишь довольно улыбнулся, радуясь тому, что Асока была счастлива пообщаться с прежними друзьями, и предложил девушке пойти по храму дальше. Впереди их ждало ещё несколько когда-то важных и много значащих для тогруты когда-то мест.

Долго блуждая по зданию, напоминавшему огромный суперсовременный дворец, Энакин и Асока, казалось, побывали везде, где только можно. Заходя в те или иные залы и уголки храма, Скайуокер и Тано вспоминали разнообразные истории и случаи из прошлого, ностальгировали о былом. Каждое новое помещение вызывало у них крайне разнообразные, но по большей части положительные эмоции. И со стороны можно было действительно подумать, что джедай и его падаван в какой-то свободный от миссий день просто традиционно прогуливаются по храму, весело и мило общаясь. Можно было решить, будто все проблемы наркомании Асоки в один момент исчезли, растворились в небытие, остались лишь дурным страшным сном. Сейчас Тано выглядела и вела себя почти нормально, так же, как делала это всегда ранее. И если бы не её болезненный вид измождённого КХ-28 тела, можно было бы на мгновение даже подумать, что этой истории с наркоманией и вовсе не было.

Бредя по длинному широкому коридору с отполированным до блеска полом, Энакин и Асока обсуждали какую-то из своих прошлых миссий до тех пор, пока не дошли до ещё одного помещения. Это была старая комната тогруты.

Быстро войдя внутрь, девушка спешно осмотрелась и поняла, что в её спальне всё осталось нетронутым, всё как было при ней.

– Надо же, это моя старая комната! – восторженно воскликнула Асока, двинувшись в глубь помещения, – На этом столе, с моим любимым необычным светильником, я делала разнообразные задания во время обучения. А в этом шкафу я всегда хранила всякий хлам. А на этой кровати я спала столько времени, она такая неудобная и жёсткая, – быстро и хаотично указывая рукой то на одну то на другую вещь, стоявшему в дверях генералу, продолжала и продолжала вспоминать девушка.

– А это, это же мой плюшевый эвок! – умилённо и растроганно почти выкрикнула от восторга Тано, поднимая со своего бывшего спального места и показывая Энакину старую, забытую ей здесь год назад игрушку, – С которым я всегда любила засыпать в обнимку. И которого я так и оставила в храме, когда уходила. Помните, как вы грозились оторвать ему голову, если бы я проспала, и мы бы опоздали из-за этого на ту глупую миссию? Это было так давно…

Тано весело засмеялась и неуклюже плюхнулась на небольшую жёсткую кровать, обнимая плюшевого эвока. Девушка была так погружена в собственные воспоминания, что казалось, не замечала ничего вокруг.

А вот Скайуокер видел всё. На его памяти Асока впервые искренне, по-настоящему засмеялась с того момента, как они встретились в том грязном захудалом баре, и это несказанно осчастливило генерала. То, что Тано до сих пор радовали такие простые мелочи жизни из её воспоминаний о прошлом было хорошим знаком. Из чего следовало, что стоило переходить в наступление. Не давать Асоке опомниться и, воспользовавшись её растроганным эмоциональным состоянием, просто заставить вернуться в Орден.

– Конечно помню, – хитро улыбнувшись, ответил Энакин, – Ему повезло в тот раз, что мы всё же успели на улетающий корабль. Даже жаль, что мне не удалось обезглавить твоего любимца, – с лёгкой долей ехидства усмехнулся он, а затем добавил, – Но думаю, у меня будет время отыграться. Мы с тобой выполним вместе ещё не одну миссию, Шпилька. Ты ведь уже надумала вернуться в Орден?

Услышав слова джедая, его бывший падаван перестала смеяться и внимательно, серьёзно посмотрела на Энакина, отложив в сторону свою старую игрушку. Асока не знала, что на это ответить. По сути она не могла ни вернуться в Орден, ни толком объяснить причину своего отказа. О которой Тано не желала говорить, думать, вспоминать. Наверное потому, тогрута решила просто отшутиться.

– Я бы и хотела, да я уже позабыла как световой меч-то в руках держать, – сочтя собственные слова недостаточно веским оправданием для отказа, Асока тут же решила сменить тему, чтобы генерал не успел её развить и возразить таким образом, что отказаться, просто было бы нельзя, – Можно я его заберу? – быстро подхватив плюшевого эвока с кровати, тогрута ловко повертела им в руках, как будто, правда, ожидала разрешения от бывшего учителя.

Уловка Асоки в один момент заставила Энакина осознать, что убедить Тано вернуться будет совсем не так просто, как он ожидал, но сдаваться Скайуокер тоже не собирался.

– Конечно забирай, – немного недовольно нахмурившись, ответил он, а затем став абсолютно серьёзным, с лёгким вызовом добавил, – А что касается твоих боевых навыков, то мы можем пойти в тренировочный зал и проверить насколько «велики потери» прямо сейчас.

Энакин был уверен, что его новое предложение вызовет у Асоки бурный интерес. Девушка всегда была азартна во всём том, что касалось боёв, тренировок, сражений. И никогда не упускала шанса доказать, что она лучшая, когда её учитель бросал ей такого рода вызовы. Хотя, конечно, нынешняя ситуация и состояние Асоки сильно отличалось от прошлого, но Скайуокер всё же хотел надеяться, что закинутая им приманка сработает. А потом, потом ввязавшись в первый настоящий за прошедшие долгие месяцы бой на световых мечах, Тано вновь ощутит то неповторимое чувство, которое можно испытать лишь в сражении и на тренировке, и интерес к утраченной жизни джедая опять вернётся к ней. Причём, вернётся сам собой.

Асока была недовольна тем, что её бывший мастер никак не желал сдаваться, хотя с другой стороны, он и не продолжал в лоб настаивать на конкретном решении по поводу возвращения, и Тано весьма успешно удалось уйти от нежелательного ответа. Пусть даже и не так далеко, но всё же… Уж лучше было согласиться на тренировку, чем попытаться объяснить генералу, почему именно она не могла вновь стать его падаваном. К тому же, тогрута чувствовала, что успела достаточно соскучиться по настоящим сражениям на мечах. Нападения на случайных прохожих и ограбления людей, которые даже и понятия-то чёткого не имели о подобного рода оружии, о Силе, не шли ни в какое сравнение с боем против истинного джедая, достойного соперника. И вызов Энакина оказался как нельзя кстати. Этот день и так уже был полон приятных воспоминаний из прошлого, приятных эмоций, почему бы было не испытать ещё одну или две?

– Не думаю, что из этого что-то получится, Скайрокер. Но можно попробовать, – довольно усмехнувшись в ответ, поддразнила его девушка, спешно запихивая в сумочку своего плюшевого эвока.

– Ну, вот и отлично, – победным тоном произнёс Скайуокер, казалось, всё шло по плану, и вскоре уже ничто не смогло бы помешать ему окончательно подтолкнуть Асоку к правильному выбору и решению.

Спустя ещё какое-то время, Энакин и Асока уже находились в тренировочном зале. На счастье мастера и его бывшего падавана здесь никого не было. Лишние глаза и уши им сейчас были не нужны, тренировка должна была пройти достаточно серьёзно, достаточно напряжённо, чтобы максимально походить на настоящий бой, вызывать у Асоки правильные эмоции. В принципе она такой и была. Хотя, Скайуокер, понимая насколько могли ослабить его бывшую ученицу месяцы без сражений и приём наркотиков, всё же поддавался девушке. Но Тано, похоже, этого не замечала. Она и вовсе была какой-то чересчур рассеянной и отстранённой, несмотря на то, что ей пока удачно удавалось блокировать атаки и отбивать очередные и очередные удары меча её мастера.

В отличие от Энакина, который пытался чем можно сильнее увлечь Асоку боем, применяя всё более изощрённые и сложные приёмы, блокировать которые он сам обучал Тано, тогрута действительно была где-то не здесь. Да она сражалась, сражалась почти как и раньше, да, она пыталась сосредоточится на бое и противнике, но это получалось крайне плохо. Девушка совершала ненужные лишние движения, действовала как-то хаотично и не собранно, пропускала удары. И если бы генерал сейчас откровенно не поддавался ей, то он ненароком вполне смог бы отрубить тогруте пару-тройку конечностей. И это расстраивало Энакина.

А вот Асока… Её, пожалуй, это раздражало и злило. И не только это. Казалось, всё начиналось вполне себе приятно и закономерно, но уже спустя пару минут тренировки, Тано вдруг ощутила дикое раздражение. Она отчаянно пыталась сосредоточиться на бое, сосредоточится на атаках её бывшего мастера, но что-то постоянно отвлекало девушку и выводило из себя. То ей мешал назойливый шум голосов каких-то падаванов или юнлингов, доносившийся с коридора, отвлекающий, такой ненавистный ей сейчас, и она в самый неподходящий момент теряла все силы, когда больше всего нужно было противостоять давлению клинка генерала на её собственный. То её взгляд концентрировался на каких-то незначительных мелочах на самом Энакине, вызывая абсолютно не нужные мысли, вроде: «Как интересно развиваются его волосы во время каждого движения» или «Как красиво он выглядит с оружием в руках во время боя». Отчего Асока порой не сразу замечала взмах его меча и реагировала на удары слишком поздно. То ещё что-то…

Тысячи и миллионы каких-то лишних, абсолютно не нужных назойливых мелочей, которые никак не отпускали её, не позволяли Асоке полностью отдаться бою, достигнуть успеха и нужного результата. И всё это, словно постоянные не прекращающие бить по темени капли воды, с каждой секундой усиливало гнев и раздражение, заставляя совершать новые и новые ошибки. Но даже не это злило Асоку больше всего. Помимо тысячи назойливых мелочей, мешающих тогруте сосредоточится в данный момент, она чувствовала дикое желание уйти, бросить всё, сбежать отсюда и принять наркотики. Сознательно Асока этого не хотела, у неё не было ни таких планов, ни подобных намерений на сегодняшний день. Но всё её многострадальное измождённое тело, буквально горело огнём, каждой своей клеточкой изнывая от желания получить дозу, ощутить нереальный кайф. Это раздражало, причём раздражало не только морально, но и физически, вызывало некое абсолютно неприятное ощущение непрекращающегося «щекотания» где-то внутри, от которого выворачивало каждую мышцу, от которого действительно ломало. Из-за этого странного физического состояния, какого-то необычного эффекта, что Тано, пожалуй, впервые в жизни испытывала, её движения становились более резкими и каким-то конвульсивными. С каждым новым действием Асока пыталась избавиться от неприятного чувства «щекотания», чувства ломки внутри себя, но это не проходило, это не останавливалось ни на секунду. А бой всё продолжался, бой, в котором она к тому же проигрывала. Бой, который ей так поскорее хотелось завершить.