Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

Пальцы как-то сами собой сжались вокруг изящно лежавшей на ладони цепочки Асоки, и Энакин, находясь под властью эмоций, крепко прижал её к своей груди, словно касаясь украшением собственного сердца, как будто в данный момент, это была не простая бездушная железяка, а сама его горячо любимая добрая и милая ученица.

Комментарий к Глава 1. Спустя столько времени

*Мужиканы – авторский сленг от слова мужики, использованный специально для придачи более яркой эмоциональной окраски сюжету.

========== Глава 2. Воспоминания, Часть 1 ==========

Асока медленно брела по улицам нижнего уровня Корусанта. Яркое утреннее солнце вовсю сияло над огромной планетой-городом, но сюда, в это гиблое место, пробивались лишь редкие лучики, едва-едва даря свет тёмным, мрачным, грязным закоулкам. Здесь, на самом дне планеты и самом дне жизни всё было таким же унылым и серым, как сегодняшнее настроение юной тогруты. В общем, атмосфера полностью соответствовала тому, как чувствовала себя в данный момент Тано.

Заставив несчастного неизвестного водителя спидера привезти её сюда, к тому же ещё и порядком обобрав его, Асока приказала незнакомцу высадить её посреди одной из многочисленных улочек нижнего уровня и убираться восвояси. Да, Тано могла потребовать от неизвестного водителя доставить её прямиком в притон, где она планировала приобрести новую дозу наркотиков, чтобы забыть, не помнить прошлого, не чувствовать боли, вновь вернувшейся к ней после такой неожиданной встречи со Скайуокером, спустя столько времени. Но, во-первых, это было крайне неразумно, водитель мог запомнить место, где юная наркоманка приобретала дозы и сдать в полицию не только её, но и поставщиков первоклассной дури, а во-вторых, девушка элементарно не хотела. Сейчас тогрута была в таком смятении, в таком странном эмоциональном состоянии, что ей просто необходимо было пройтись пешком, прогуляться, побыть наедине с собой и подумать, о настоящем, о прошлом, о будущем. И она думала.

Неспешно двигаясь по не такой уж и просторной улочке, Тано полностью погрузилась в собственные мысли, в воспоминания о былом. Девушке давно казалось, что с головой уйдя в мир наркотиков и безграничных развлечений, она почти забыла о прошлом, больше не чувствовала ни тоски, ни боли. Но нет, прошлое вновь вернулось к ней сегодня. Оно в лице её безгранично любимого учителя опять само так внезапно ворвалось в жизнь тогруты, нагло заявившись к ней домой, болезненно напомнив о своём существовании. И девушка больше не ощущала того спокойствия и уверенности, к которым она постепенно начинала привыкать.

Асока не хотела возвращаться к былому, не хотела чувствовать, то что испытывала раньше, не хотела вспоминать и вновь по осколкам собирать своё хрупкое разбитое сердце при этом больно раня руки. Но, увидев Энакина сегодня, девушка опять почувствовала, как образы прошлого возвращаются к ней. И в данный момент не имея абсолютно никаких сил и возможности избавиться от сиих болезненно жгущих душу мыслей, Тано вспоминала, вспоминала былое.

В голове тогруты невольно всплыл тот день, когда они с её учителем встретились впервые. Тогда Тано так сильно желала стать падаваном, так старалась на турнире юнлигов, в надежде, что её выберут в ученики. Казалось, у Асоки не было более заветной мечты, чем получить когда-нибудь громкое звание рыцаря-джедая. Чем стать настоящим джедаем. Как же Асока тогда была наивна и глупа, девушка понимала это лишь теперь.

Изо всех сил сражаясь с новым и новым противником для спарринга на мечах, Тано старалась показать себя во всей красе. Продемонстрировать потенциальным мастерам все лучшие свои качества. Девушка в тайне надеялась, что её учителем будет Пло Кун, именно он выберет её в свои падаваны, кел-дор, который стал для неё как отец, который заменил Асоке семью, что она никогда не знала. Однако мастер-джедай, похоже, не спешил принимать Асоку к себе в ученицы. И судьба тогруты сложилась совсем иначе.

Асока помнила, как недоволен был Энакин тем, что его заставили выбирать себе падавана, когда как-то невзначай во время турнира взглянула в сторону Скайуокера из-за того, что тот слишком громко высказывал свою негативную точку зрения относительно будущей роли учителя. Помнила с каким усердием уговаривал его Оби-Ван. Девушке ещё подумалось, что не повезёт тому несчастному юнлингу, кого будет обучать, дерзкий, вспыльчивый, своевольный, сам до сих пор ведущий себя словно падаван мастер. И, тем не менее, Энакин всё же сделал свой выбор. Он подошёл, подошёл к ней и подарил Асоке ту самую серебряную падаванскую цепочку. Если бы Тано тогда только знала, как сильно эта крохотная изящная вещица, вместе с, казалось бы, абсолютно спонтанным решением Скайуокера, которому он, похоже, вообще не придавал никакого значения, изменят её жизнь, повлияют на её судьбу.

Поначалу Тано была расстроена, мало того, что её учителем теперь должен был стать не Пло Кун, так ей ещё и достался самый проблемный мастер. Тогрута молча стояла напротив избранного, как-то не решаясь взять преподнесённый презент. Её взгляд взволнованно бегал по сторонам до того самого судьбоносного момента, когда он как-то невольно сам собой встретился с уверенным взглядом её нового учителя. Асока посмотрела в его небесно-голубые глаза, и, казалось, в этот миг весь мир перевернулся. В один момент юная тогрута ощутила нечто неведомое ей доселе. Она абсолютно не знала этого человека, она видела его лишь пару раз и то мельком, но девушка вдруг почувствовала, как между ними возникла связь. Некое необычное единение душ, такое странное ощущение, как будто Тано знала Энакина всю жизнь, как будто ближе него у неё никого не было. И это были совсем не те чувства, что она испытывала к Пло Куну, нечто иное, нечто большее. Казалось, будто сама сила хотела, чтобы Скайуокер стал её учителем, свела их вместе, раз и навсегда соединив их судьбы воедино.

Всё ещё продолжая смотреть своему новому мастеру в глаза, Тано как-то завороженно протянула руку вперёд, чтобы забрать цепочку. Их с Энакином кисти легко соприкоснулись, и Асока ощутила такое смущение, какого она не чувствовала никогда в жизни. Этот момент казался столь необычным, что на щеках Асоки даже невольно проступил лёгкий румянец. Сейчас Тано была как никогда благодарна силе, что кожа тогрут обладала ярко-оранжевым оттенком, и Энакин, похоже, так и не заметил её смущения. Хотя, может, в подобном состоянии в тот момент её новый учитель пребывал и сам. Асока помнила, как трудно ей было разорвать то прикосновение, отвести взгляд от Скайуокера и вновь заставить начать вести себя как обычно, дерзко, нагло, непринуждённо. Но девушка смогла. Тогда она ещё не осознавала, что за эмоции вызывал у неё её новый учитель.

Воспоминания о знакомстве с Энакином, заставили Асоку легко улыбнуться. Её нежная кисть мягко легла на одно из лекку девушки, где раньше всегда висела серебряная цепочка падавана. Пальцы Асоки легко скользнули по голове тогруты, и милая улыбка Тано стала чуть более явной и уверенной.

Следующий момент, который явился в воспоминаниях бывшего падавана была та самая миссия, когда Энакина и Асоку отправили на помощь Эйле Секуре. Именно в тот день девушка наконец-то поняла, что действительно она чувствовала к своему мастеру. Как дорог он был ей на самом деле. Тогда Скайуокер спас их обеих от смерти, рискнув собственной жизнью, и чуть не погиб. Её учитель, её мастер был тяжело ранен, находился на грани жизни и смерти. В какой-то момент Асока вдруг представила, что может его потерять, потерять навсегда, и девушка испугалась. Испугалась так сильно, как не боялась никогда в жизни. И страх этот был не за себя или успех миссии и даже не за Секуру или клонов, а только за него, за него одного.

Асока была настолько шокирована осознанием того, что в один прекрасный день Энакин вот так просто может умереть на задании, его просто не станет в этом мире, он больше не приблизится к Тано, не заговорит с ней, уже никогда не будет привычно отчитывать или обучать её, что девушка даже на миг не решалась отойти от него. Хотя Эйла буквально силой всё время заставляла Асоку это делать. Как же тогда Тано ненавидела эту голубую тви`ллечку, как же она злилась и негодовала по поводу того, что пыталась донести до неё Секура.

Там, на небольшом спасательном корабле, улетающем с огромного, разваливающегося на куски крейсера, сидя рядом с учителем и взволнованно держа его за ослабшую руку, Асока впервые поняла, что она любила Энакина. Любила не так как Пло Куна, как отца, не так как своих друзей, как товарищей-джедаев или как учителя, а так, как только девушка могла любить своего избранника. Пожалуй, впервые, Асока осознала, что взглянула на собственного мастера как на мужчину, мужчину, возможно, предназначенного ей судьбой. И Тано поняла, как дорог он был ей на самом деле, поняла, что за связь с ним она постоянно ощущала.

Чувство страха потерять любимого не покидало Асоку тогда на протяжении всей этой миссии. Наверное, поэтому она так бушевала, так срывалась и кричала на Секуру, так недовольна была, когда ей не позволяли быть рядом с ним, не позволяли пытаться защитить его, помочь ему.

Когда же тогрута узнала о том, что её чувства к мастеру не были безответными? Об этом ей напомнила новая картина из прошлого. Ещё одна миссия, ставшая очередной ступенью развития их странных двояких отношений с учителем. Тогда враги хотели вскрыть похищенный ими из храма джедаев голокрон. Они приложили все усилия, чтобы получить находящуюся внутри информацию, но без непосредственного вмешательства джедая это было тщетно. В тот день Асока сама чуть не погибла на миссии, враг использовал её, чтобы заставить Энакина открыть голокрон, грозясь выкинуть Асоку в открытый космос. Тано осознавала, что сама была виновата в том, что попалась в лапы врагу, что должна была понести наказание за свою ошибку, наказание ценою в жизнь. Информация, находящаяся в голокроне, была слишком важна, чтобы из-за какого-то мелкого падавана предоставлять к ней доступ врагу. И Асока с грустью осознавала, что она должна была, просто обязана была умереть, защищая её. Будь на месте Энакина любой другой мастер-джедай, он, не задумываясь, позволил бы выкинуть тогруту в открытый космос ради успеха миссии. Но Энакин… Он поступил совершенно не так, как требовал того кодекс.

Осознав, что его ученица была в смертельной опасности, Скайуокер не медлил ни секунды, он забыл про всё: про долг джедая, про орден, про то, что было правильно и неправильно, рационально или не рационально. Энакин просто взял и открыл голокрон силой, чтобы спасти Асоку, сохранить её жалкую жизнь. И тогда Тано осознала, что была дорога Скайуокеру, дороже чем все кодексы джедаев и голокроны в мире. И её сердце буквально засветилось от счастья, переполняемое нежным трепетным ощущением тепла и любви. Как же тогда Асока была рада, как же тогда Асока была наивна и глупа, полагая, что её нелепая привязанность к учителю могла быть взаимной. Слепо веря в то, что у них с Энакином вопреки всем запретам в мире могло быть какое-то будущее, счастливое будущее. И девушка ещё долго жила наивными ложными мечтами о том, чему никогда не суждено было сбыться.

Тано тяжело вздохнула и остановилась на некоторое время, вспоминая следующий момент прошлого. Казалось, это был самый страшный день в её жизни, день, когда сердце юной тогруты разбилось навсегда, разлетелось, словно стекло, на мелкие-мелкие осколки, заставляя ощущать лишь пустоту и боль, горечь и ненависть к любимому человеку из-за сильнейшего предательства, день, когда всё вокруг потеряло для Асоки смысл.

Тогда Тано поручили какую-то совместную миссию вместе с её обожаемым мастером. Девушка была так рада, что останется с ним буквально наедине. Она вот уже несколько дней, да что там дней, недель, месяцев, обдумывала то, как можно было признаться учителю в своих чувствах. Фантазировала о том, что мог ответить ей он. У Асоки была тысяча вариантов, как отреагировал бы Энакин на её слова о чувствах. Каждый из них она помнила наизусть, ибо прокручивала в голове миллиарды раз. Но, Тано не учла тот один единственный правильный вариант, который по злой воле рока должен был стать реальностью…

Не имея достаточно времени, чтобы дождаться учителя в ордене, тогрута должна была заехать к нему домой и забрать его на миссию уже оттуда. Асока никогда не была у Энакина дома, и ей казалось крайне любопытным, где и как он живёт, чем он дышит. Нет, приблизительный адрес девушка, конечно, знала. Но одно дело, когда он просто был записан у тебя на бумажке, и совсем другое, когда ты бывала в этом месте лично и не раз.

Окрылённая мечтами увидеть Энакина в неформальной обстановке, Асока, пожалуй, слишком быстро добралась до его дома. И она увидела… Только увидела то, что лучше бы её глазам было никогда не видеть.

Стоя на пороге собственного дома и уже ожидая прибытия Асоки, Энакин и… Сенатор Амидала… Как-то слишком уж неформально прощались друг с другом. Поначалу Асока не придала этому особого значения, хотя её порядком смутило то, что могла делать Падме дома у её учителя. Но потом, потом, когда она своими глазами из приближающегося спидера увидела, как Энакин страстно поцеловал Амидалу в губы так, как Асока хотела, чтобы он целовал её, как Энакин нежно назвал Падме женой… Юной тогруте перехотелось не то, что выполнять совместное задание, ей перехотелось жить.

В тот момент Асоке было так невыносимо больно, так невероятно противно, так непомерно стыдно за себя, за свои глупые безответные чувства к Энакину, что девушка хотела убежать, спрятаться, провалиться под землю, разбиться на спидере и умереть, лишь бы не видеть этого кошмара, лишь бы не чувствовать этого… Этого… Тано даже не знала каким словом можно было обозвать то ощущение, что больно обжигало её душу всепоглощающим пламенем отчаяния, то чувство, что разрывало на куски её нежное, любящее сердце. Это было больнее любой раны, это было страшнее любых пыток, это было хуже, чем плен у Гривуса, Дуку, да пусть хоть у самого владыки Сидиуса. Асоке что угодно казалось менее болезненным, чем это… Это невероятное предательство! И Тано с ещё большим ужасом понимала, что она сама была виновата в своих страданиях.

Это она, несмотря на все запреты мира, смогла вот так глупо и наивно влюбиться в собственного учителя, она же легкомысленно возомнила, что он любил её в ответ, а он не любил. Пожалуй, он даже не догадывался о её чувствах, и Асока поняла это только сейчас, только увидев его с Амидалой. С его женой!

Последнее слово Тано несколько раз произнесла вслух, чувствуя, как оно словно клеймо с невероятной жгущей болью отпечатывается в её душе и сердце. Слёзы, горькие слёзы разочарования мгновенно хлынули по нежным ярко-оранжевым щекам. Не в состоянии больше ни секунды наблюдать за тем, как её учитель, её возлюбленный, нежно обнимает её же, практически лучшую, подругу, Тано резко рванула за рычаги управления спидером и понеслась прочь, прочь от жестокой реальности. Девушка уже плохо помнила, как и что с ней было потом. Боль, страдания, злоба и ненависть – невероятная буря негативных эмоций настолько сильно поглотила тогруту в тот момент, что она не обращала внимания ни на что, не заботилась ни о чём. Асоке было наплевать на задание, на долг, на собственную жизнь. Она неслась на спидере по просторным улицам Корусанта, выдавливая из несчастной махины всю ту скорость, на которую эта железяка была только способна. Девушка старалась убежать от невероятной боли, что с каждой секундой всё сильнее и сильнее причиняло ей предательство Энакина, но от боли убежать нельзя.

В тот день Асока так и не вернулась к Скайуокеру, задание, которое им поручили, так и осталось невыполненным. А всё потому, что абсолютно не следя за дорогой, Тано, как и следовало ожидать, попала в аварию, разбилась на спидере. Юная тогрута чуть не погибла тогда, впрочем, девушка была бы только рада, если бы она умерла, унесла тайну своей глупой, запретной и безответной любви с собой в могилу. Но, Асоку спасли. Девушка ещё долгое время провела в больнице, не желая никого видеть, особенно его. Да, узнав, что его ученица сильно пострадала, Энакин был одним из первых, кто рвался навестить Асоку, но по просьбе самой тогруты, её учителя к ней так и не пустили. Ей было слишком больно видеть его, общаться с ним теперь, и морально, и отчасти физически.

Потребовалось много времени, чтобы Асока окончательно поправилась. Хотя, после того страшного случая на одном из её лекку всё же остался шрам, но он был ничем по сравнению с тем шрамом, что остался в душе и сердце тогруты. С того дня Тано больше не видела Энакина, она всеми силами старалась избегать встреч с ним, как только могла. Её физические раны зажили, но только не раны душевные. Асока не могла больше видеть своего учителя, не могла спокойно находиться рядом с ним, контактировать с ним, как ни в чём не бывало. Девушка никак не могла смириться с тем, предательством, которое совершил по отношению к ней её мастер. Это было немыслимо, ужасно, невыносимо. И теперь Асока ненавидела, ненавидела его так же сильно, как когда-то любила, его и эту треклятую Амидалу, будь она трижды не ладна, что б она провалилась. Нет, ненависть Асоки к Энакину не была соизмерима с ненавистью к врагу, она не могла его презирать или желать ему смерти, слишком сильной была привязанность Тано к учителю ранее, но и забыть, и простить его поступок тогрута так просто не могла. И хотя Асока осознавала, что вины её мастера в том, что он полюбил другую практически не было, Тано сама была виновата в том, что позволила себе привязаться к Скайуокеру слишком сильно, всё равно она считала его женитьбу на Падме страшнейшим предательством, которое он только мог совершить по отношению к ней.

Стараясь не думать обо всём произошедшем, Асока сильнее и сильнее пыталась загрузить себя миссиями и заданиями, причём пытаясь оказаться чем можно дальше от собственного учителя. Но от двух вещей в мире нельзя было сбежать даже на край галактики – от любви и боли. Тем более, что вечно прятаться от собственного мастера Асока не могла. Когда-то нужно было встретиться с ним вновь. В конце концов, тогрута понимала, что до самого завершения своего обучения ей просто пришлось бы видеть его постоянно, общаться с ним, как и раньше, искусно нося маску безразличия, будто ничего и не произошло. А Асока не могла. Она могла врать всему миру, но только не самой себе. Боль никак не желала отпускать её. И Тано постепенно начинала задумываться о том, чтобы покинуть орден навсегда.

Девушка ещё некоторое время не решалась что-либо предпринять. А потом случай представился сам, потом была та миссия, которая окончательно повлияла на выбор Тано относительно её будущего служения ордену, её будущего джедайства. Асоку обвинили в предательстве, с позором исключили из рядов падаванов и хотели казнить. Конечно, девушка была ни в чём не виновата, и Скайуокер, как всегда, геройски спас свою ученицу, доказав обвинителям их неправоту. Вот только Асоке это было как-то не нужно.

Весь совет виновато извинялся перед ней, когда Тано оправдали. Но она в тот момент не думала о них, её волновало лишь то, что спустя столько времени Асока опять встретилась с Энакином. Он стоял напротив неё вместе с остальными мастерами-джедаями и упрашивал Тано вернуться в орден, так искренне, так заботливо, вновь и вновь, как тогруте казалось раньше, показывая ей свою привязанность. Но теперь Асока знала, что Энакин не был к ней привязан, он её не любил. Никогда не любил! У него была жена, которой и достались все самые сильные чувства мастера.

Асока долго колебалась, когда Скайуокер вновь протянул ей её цепочку падавана, прямо как тогда, в их самую первую встречу. Да, девушка могла согласиться и остаться в ордене. Но на секунду она представила себе, что ей пришлось бы при этом смириться с тем, что у Энакина была жена, осознать и принять, что для него Асока просто являлась ученицей. Она опять должна была бы видеть его каждый день, как болезненное напоминание о том, что они никогда не будут вместе, и с тоской осознавать жестокую реальность. Нет, такой пытке Асока не могла себя повергнуть. Да и к тому же, если Энакин действительно любил другую, и у него была тайная жена, зачем Асоке нужно было им мешать? Девушка этого не хотела. Пусть будут счастливы, а она, она просто уйдёт в никуда. Плюс ко всему, после случившегося Тано больше не могла видеть своего мастера, не могла смириться и простить его предательства. Более того, этот случай с обвинениями и судом как-то вообще очень сильно пошатнул веру Асоки в себя, в собственные силы и возможности, в правильность выбора пути джедая. Хотя… А разве она сама вообще его выбирала? Асоку ещё в младенчестве принёс в орден Пло Кун, и уже тогда её судьба была решена, все предрекали, что когда-нибудь маленькая тогрута станет джедаем. Но хотела ли она этого вообще сама? По-настоящему хотела ли?

Несколько мгновений нерешительных колебаний, и вот Асока, наконец-то, взяла себя в руки, стала более сильной, стала хозяйкой собственной судьбы. Она виновато извинилась перед своим мастером, хотя виноват перед ней был он, и отказалась принять цепочку обратно. Отказалась вернуться в орден, раз и на всегда решив уйти оттуда, уйти от судьбы, которая не принесла ей абсолютно никакого счастья.

Асока надеялась, что Энакин, не испытывая к ней вообще ничего, как и в тот самый первый день, когда наобум выбрал себе ученицу, просто отпустит её. Но нет, он погнался за Тано, упрашивая её вернуться, не давая ей уйти, сбежать от боли и разочарования. Как это было лицемерно с его стороны, ведь он не чувствовал к ученице такой же привязанности, как она к нему. Момент, когда тогрута осталась с учителем наедине впервые после всего случившегося был самым трудным для неё. Девушке всеми силами пришлось изображать безразличие, придумывать какие-то глупые оправдания про неуверенность в себе и разочарованность в совете. Да, всё это было правдой, но не всей правдой, которую Тано хотела бы сказать ему. Однако об остальном Асока решила умолчать. Зачем говорить то, что никому не было нужно? Сегодня, наконец-то увидев его вживую, спустя столько дней, Тано ещё раз отчётливо убедилась в том, что Энакин не любил её, не любил её так, как она того хотела. Она для него была лишь глупой маленькой девчонкой, надоедливой проблемной ученицей, к которой он просто привык за долгое-долгое время, проведённое вместе и не более того. А ей этого было недостаточно. Отчего Асока чуть не сорвалась в последнем разговоре, как-то невзначай едко и язвительно отметив, что у Энакина и самого была причина покинуть орден. Слава силе, Тано всё же сдержалась и не ляпнула напрямую про то, что знала, что у мастера была жена. Пусть он лучше думает, что девушка покинула орден из-за разочарования в совете и идеалах джедаев, чем узнает горькую, страшную правду. И в очередной раз отказавшись принять цепочку, Асока ушла, ушла в закат, в никуда, навсегда отрешившись от прошлого и от своей любви.

Воспоминания обо всём этом, о предательстве Энакина были настолько болезненными, что Тано даже перестала улыбаться. Грустно и недовольно нахмурившись, девушка легко коснулась собственной грудной клетки, места, где приблизительно находилось её разбитое сердце. Оно всё ещё изнывало от той страшной боли, которую Асоке довелось пережить, хотя постепенно начинало смиряться и успокаиваться. Но сегодня, сегодня неприятное жгущее ощущение с новой силой вернулось к Тано, вместе с почти забытым Энакином, вместе с такими ненавистными для неё воспоминаниями. Пальцы тогруты крепко сжались вокруг сердца, как будто боль, которую она чувствовала, была не душевной, а физической. Вот так, скорбя о прошлом, Асока простояла ещё пару минут, хотя самой Тано показалось, что целую вечность. Наконец-то отпустив собственную грудную клетку, Асока крепко зажмурилась и резко встряхнула головой, стараясь отбросить от себя тени прошлого. Она быстрым шагом двинулась вперёд, пытаясь сократить время до прибытия в притон, но это не помогало. Навязчивые воспоминания продолжали и продолжали лезть тогруте в голову.

После того, как Асока покинула орден, она разорвала все старые связи со старыми знакомыми, ей не хотелось вспоминать свою прошлую жизнь, не хотелось общаться с теми, кто мог знать её той личностью, какой она была раньше. На накопленные за время своего пребывания в ордене деньги Асока купила себе большую красивую квартиру на среднем уровне Корусанта. Да, она не шла ни в какое сравнение с жилищами сенаторов и прочих важных шишек с верхнего уровня, но была достаточно уютной и роскошной. А потом, потом Тано просто стала жить как живётся. Поначалу она попыталась забыть былое и полностью отдаться своей новой судьбе, новой реальности, но даже сейчас, находясь очень далеко от Энакина и его злосчастной жены Падме, Асока чувствовала, что боль не отпускала её. До тогруты часто долетали слухи о её бывшем мастере и его счастливице супруге, все они были разными: о миссиях на войне, о политической деятельности в галактике, о странных дружеских отношениях, которые возникли между джедаем и сенатором. Но Асока-то знала, насколько «дружескими» они являлись на самом деле. И ей было невыносимо мерзко, когда очередная сплетня об Энакине и Падме долетала до её ушей. Ей было невероятно больно… И Асока уже просто не знала, как бороться с этой болью. Казалось, она сбежала неизвестно куда от собственных страданий, но они даже здесь, вдалеке от ордена, постоянно находили её. Сейчас Тано отчасти жалела, что вот так просто ушла прочь, не сказав своему учителю самого важного, не признавшись ему в любви. Да, возможно, он отказал бы ей, но тогда Энакин хотя бы знал, как и почему Асока страдает, как мучается на протяжении длительного срока… А ведь, мастер даже не удосужился поинтересоваться, что стало с его падаваном потом, после ухода из ордена. Прошёл почти год, а Скайуокера вообще не волновала судьба Асоки, что ещё раз болезненно подчёркивало то, как безразлична тогрута была своему учителю. Ещё сильнее ранило её итак разбитое сердце.

Лекарство от боли нашлось само собой. Не желая больше вспоминать ни Энакина, ни свою безответную любовь, Асока решила посвятить собственную жизнь развлечениям. Если Скайуокер не страдал без неё, так чего ей было всё ещё бесполезно страдать по нему? Тано решила жить на полную катушку. Решила развлекаться. Девушка начала ходить по барам и всё больше и больше употреблять спиртные напитки. Ночная клубная жизнь затянула Асоку с головой. Но это было слабой анестезией, требовалось что-то большее. И вот однажды на одной из зажигательных вечеринок в дорогом престижном клубе среднего уровня, один наркоторговец предложил Асоке дурь. Это была какая-то высокопробная травка с Набу. Как иронично, всё, что было с этой планеты почему-то круто меняло жизнь Асоки, вот только в какую сторону, Тано и сама не могла сказать.

Хитрый пронырливый наутолан, которого из-за внешнего сходства Асока сравнила с магистром Фисто, обещал девушке нереальный кайф от предложенной им дури. И Асока поверила. Ей в принципе было уже всё равно чем травить себя, лишь бы избавиться от невыносимой боли. И тогрута выложила не малую сумму денег за небольшой пакетик травы. Впрочем, наутолан не обманул. Первый косячок, выкуренный Тано уже чуть позже, дома, возымел невероятно сильный эффект. Асока вновь увидела Энакина, такого безгранично любимого ей Энакина, правда в своих галлюцинациях, но юная тогрута этого совсем не осознавала. Она была так рада тому, что мастер явился ей, пусть даже и в таком, весьма-весьма призрачном виде. И Тано проговорила с ним всю ночь, о настоящем, о прошлом, о будущем. Она наконец-то призналась генералу в любви, она плакала и рассказывала о своей боли, о своих страданиях, поведала ему о своей жизни, она была откровенна как никогда, впрочем, и он рассказал Асоке не мало всего достаточно личного, после чего, как всегда понимающе и любяще, обнял свою ученицу. Обнял, позволив той вновь ощутить то тепло и заботу, которых Асоке так не хватало, а вместе с этим и взаимность тех чувств, что Тано всегда испытывала к нему. Обнял и легко, и нежно поцеловал наивную милую тогруту в лоб, так как будто это всё было по-настоящему. А для Асоки оно таким и являлось.

После той ночи наедине со своим мастером Тано ещё много раз курила траву. Она позволяла ей приблизиться к тому, что на самом деле было нереально, отдаться своим чувствам, своей любви. Быть с Энакином в духовной близости, не осознавая того, что на самом деле настоящий Скайуокер сейчас находился далеко-далеко от неё, и ему было абсолютно наплевать на свою бывшую ученицу. Но действие наркотиков не могло длиться вечно, и вместе с отрезвлением к Асоке вновь приходило печальное и мучительное осознание того, что её галлюцинации были не реальны, они просто не могли стать реальными. И от этого становилось лишь ещё больнее и больнее. Тано отчаянно пыталась найти способ забыть, не думать о своей боли. Ну, а хорошо наживающийся на таких «страдающих душах», как юная тогрута, наутолан-наркоторговец быстро предложил Асоке нечто более сильное, нежели набуанская трава.

КХ-28 – так новоиспечённый «друг» Тано называл ярко-синее вещество в маленьких флакончиках, что нашёл Энакин в квартире Асоки, быстро стало для девушки почти незаменимым средством от боли, невероятно сильной анестезией от страданий. Этот наркотик стоил очень дорого, так как являлся чуть ли не лучшим в своём роде, но и эффект имел соответствующий. С ним Асока забывала про всё на свете. Она больше не чувствовала мучений и страданий, она больше не тосковала из-за неразделённой любви к мерзавцу-Скайуокеру, для тогруты теперь реальными были лишь сила, свобода и кайф. И пропади оно всё пропадом, что там Тано переживала до КХ-28, за этот чудодейственное средство от всех бед мира Асока могла отдать что угодно. И она отдавала. Она выложила наутолану все свои накопленные деньги, потом продала и квартиру, чтобы расплатиться за наркотики, переселившись в те ужасные трущобы, где Асока жила теперь. Далее юная наркоманка ради дозы вынесла из дома всё ценное и даже не ценное, лишь бы получить заветный флакончик с такой манящей ярко-синей жидкостью. А когда продавать было уже нечего, тогрута стала прибегать к воровству. Асока знала, что это было неправильно, что так поступать не следовало, но она не могла остановиться. Её желание избавиться от боли было куда сильнее, чем голоса разума и совести, и тогрута смирилась, просто закрыла глаза на то, что она делала, стараясь не думать вообще ни о чём, кроме как поскорее бы раздобыть заветную дозу и отправиться гулять в очередной бар, радоваться жизни вопреки тому, что тем, кого она любила, Асока была абсолютно безразлична.