Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Лезвие с характерным звуком вошло в металлический пол того самого места, откуда едва успела при помощи обратного кувырка убраться Асока. Откатившись немного назад, девушка быстро вскочила на ноги и снова попыталась бежать, впрочем, как и Скайуокер опять хотел было применить Силовой захват, но сориентировавшись раньше, тогрута от страха и отчаяния, в состоянии аффекта, предприняла абсолютно безумные, совершенно крайние меры, чтобы обезопасить себя.

Резко выхватив из толпы напуганных до предела, прячущихся по разнообразным углам пассажиров какого-то ребёнка – тви`лека, Асока решительно приставила к его горлу световой меч и, стараясь как можно сильнее изменить свой голос, угрожающе проговорила:

– Если ты не выпустишь меня, я убью его, – демонстративно тряхнув плачущего от ужаса мальчика, соврала девушка, став пятиться назад, – Сейчас же брось своё оружие, джедай.

Тано помнила тот день, когда вот так же поступила некая гуманоид-бандитка, что завладела её на то время единственным световым мечом, к слову, этим же самым мечом. И тогруте было до безумия стыдно, тогда её до глубины души возмутило, как можно вот так использовать невинных ради достижения своих целей, тем более детей. А сейчас она сама опустилась до того, что прикрывалась несчастным плачущим мальчуганом. На секунду юной наркоманке стало настолько противно от себя, что она даже была готова сдаться, позволить поймать пленить её или убить. Но, ещё раз взглянув на Энакина, которого она больше всего на свете не хотела разочаровать открытием страшной правды, поняла, что пути назад уже не было. Чуть ускоряя свой шаг, Асока приближалась к окну, сильнее и сильнее надавливая на серебристую рукоятку.

Видя, что из-за его раздражительности и настырности мог пострадать невинный гуманоид, Скайуокер, скрипя зубами, предпочёл подчиниться. Тут же деактивировав свой меч, как только преступница взяла заложника, генерал нехотя разжал пальцы, и оружие плавно полетело на пол.

Асока с облегчением скользнула взглядом по падающему мечу, в тайне обрадовавшись тому, что ей всё-таки удастся сбежать, но не тут-то было. Как и приказывала неведомая ему грабительница, джедай бросил свой клинок, оставшись абсолютно безоружным, но уже через мгновение молниеносно послал в противницу мощнейшую волну Силы, так, как это и задумывалось по плану, пришедшему Энакину в голову крайне стремительно.

Сильный форсъюзерский приём с лёгкостью сбил преступницу с ног и грубо отшвырнул её вместе с заложником назад. Больно вписавшись спиной в прозрачную пластмассовую стенку, разделявшую кабину водителя и основной салон, Асока даже выпустила несчастного ребёнка из рук, который тут же рванулся в сторону матери, где-то слева от Энакина, а вместе с ним и свой зелёный клинок, что упал на пол справа, после чего рухнула наземь и сама.

Тано потребовалось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя. Резко встряхнув чуть кружащейся головой, загнанная в угол налётчица, мгновенно метнулась в сторону светового меча, но не тут-то было. С лёгкостью предсказав её действия, опытный в боях Скайуокер, вовремя притянул серебристую рукоятку при помощи Силы в свою кисть, напрочь лишив агрессивную грабительницу и оружия, и возможности сопротивляться.

Быстро проследив за тем, как её единственный меч полетел в сторону противника, Асока поняла, что оказалась в совсем безысходном положении, и у неё уже не осталась никаких козырей в рукавах, против бывшего мастера. Да и выхода не осталось, почти никакого, разве что…

Вся трясясь от крайней степени жуткого волнения и не знания, что она могла ещё предпринять в столь трудной ситуации, Тано решила – хатт с ним с этим мечом, нужно спасаться самой, – наверное, оттого, собрав последние остатки своих сил, отчаянно ринулась в противоположную сторону, дабы выпрыгнуть в окно.

Но девушка не успела сделать и пары шагов, как доведённый её стойким сопротивлением до грани терпения Скайуокер тут же пригвоздил несчастную налётчицу мощнейшим форсъюзерским приёмом обратно к пластмассовой стене. Весь переполняемый злобой и яростью от того, что какая-то наглая соплячка смела отвлекать его от решения глобальнейших семейных проблем с женой, и не просто отвлекать, а ещё при этом и прикрываться невинными детьми, генерал абсолютно безжалостно сдавил тонкую шею преступницы невидимым Силовым захватом, грубо приподняв ту при помощи своего приёма над полом. Мощные «воздушные» пальцы мёртвой хваткой впились в кожу несчастной тогруты, напрочь перекрывая той поступление кислорода, от чего до смерти перепуганная девушка, громко задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, нервно затрепыхалась над землёй, отчаянно «бегая» руками по собственной шее.

Сдавливаемое всё сильнее и сильнее этими холодными тисками смерти горло налётчицы, явно доставляло ей массу страданий, так как та истошно хрипела и извивалась во все стороны, словно рыбина, выкинутая на берег. Но муки пойманной им только что совершенно бессовестной бандитки абсолютно не волновали разгневанного джедая.

– Я тебя либо сдам полиции сегодня, либо прибью, мелкая засранка, – спешно подходя к своей жертве, гневно выругался Скайуокер, абсолютно очевидно срывая на несчастной преступнице не только ярость из-за её личных выходок, но и вообще всё накопившееся у него за последние месяцы зло, при этом мощнее и мощнее сжимая вокруг её хрупкой шеи Силовой захват.

– Нет, точно придушу, – сдавив невидимые пальцы до предела, генерал аж встряхнул несчастную девчонку, висевшую в воздухе так, что конечности той жалко и абсолютно беспомощно заболтались над полом, а сама налётчица душераздирающе взвизгнула от ужаса.

Таким Энакин ещё не представал перед ней никогда – страшным, пугающим, жутким, безжалостным. Впрочем, Асока и подумать не могла, что однажды испытает на себе то, как относился добрый и заботливый Скайуокер к своим настоящим врагам. И на подобные размышления у несчастной Тано, оставалось всё меньше и меньше времени, казалось, вот-вот и разъярённый джедай действительно задушит её, это приводило в такую панику, что заставляло ещё сильнее и отчаяннее, бесполезно трепыхаться в его «руках».

Ничуть не обращая внимания на весь испуг, весь шок и ужас пойманной бандитки, Скайуокер остановился подле неё. И, продолжая сжимать шею незнакомки, быстро сорвал с девушки маску, чтобы увидеть самому и показать всему свету бесстыдное лицо той, кто опустился до подобного поведения, кто посмел мешать генералу склеивать абсолютно развалившийся брак, пытаясь вернуть безвозвратно ушедшую жену. Любопытство Энакина сейчас было ничуть не меньше его озлобленности и грубости. Тогрута пыталась сопротивляться из последних сил мотая головой, но, увы, в её нынешнем положении это оказалось абсолютно бесполезно. Болезненно содранная с лица и монтрал, твёрдая маска, громко звякнув, упала на металлическую поверхность и…

Перед полными гнева и ярости глазами Скайуокера, наконец-то, предстала жестокая правда. Энакин ожидал увидеть на месте преступницы кого угодно, любую девчонку, воровку, наркоманку, просто глупого подростка, но у налётчицы оказалось лицо его падавана – страшное лицо, обжигающей сердце и душу реальности. И это было худшим наказанием, которое заслуживал за всё содеянное в собственной жизни Энакин, это был абсолютный провал как в учительстве, так в дружбе и любви, всех форм любви, которые он когда-то испытывал к Тано.

Взгляды бывших мастера и падавана невольно встретились, шокированные взгляды обоих, переполненные бурей эмоций и негодования. В глазах Асоки сейчас читались страх, стыд, мольбы о пощаде, раскаяние, желание сбежать, спрятаться, провалиться под землю умереть, лишь бы только Энакин не видел её такой. А в глазах Скайуокера были волнение, ужас, разочарование и гнев.

Внезапно открывшаяся генералу правда оказалась такой шокирующей, такой ужасной, что он уже и сам перестал контролировать собственные эмоции. Созерцание Асоки, его дорогой маленькой девочки, в роли бандитки, преступницы, грабительницы и почти убийцы настолько выбило из колеи бывшего мастера, что отойдя от безумного ступора, джедай, в душе которого ещё сильнее полыхнула ярость, словно масла подлили в огонь, активнее принялся душить девушку.

Энакин был просто невменяем, так сильно его охватило негодование, раздражение, злоба. Казалось, в данный момент он действительно готов был удавить собственными же руками так сильно разочаровавшую учителя, почти теряющую сознание от нехватки воздуха бывшую ученицу, и он просто не мог, уже не мог остановиться.

Спидербус криво и неудачно подлетел к следующей остановке, где джедая с пойманным преступником уже ожидала вызванная Оби-Ваном полиция. К слову самого Кеноби на месте не было, видимо, срочно вызвали на другую миссию. Где-то вдалеке, за плотно закрытыми стеклянными дверями механическим голосом дроидов-служителей правопорядка раздались стандартные требования:

– Вы окружены, сдавайтесь. Выйдите из транспорта с поднятыми руками.

Но, несмотря на всю громкость мегафона, через который говорил какой-то офицер, Энакин и Асока его уже не слышали. Пальцы Скайуокера всё плотнее и плотнее сходились к центру ладони, делая невидимый Силовой захват просто пыточными тисками, вот-вот раздавящими тонкую шею тогруты, что была уже совсем на грани. Ещё миллиметр, ещё одно малейшее вздрагивание кисти генерала, и юной наркоманки больше не стало бы на этом свете.

В ужасе осознавая, что жизнь её сейчас оборвётся, и оборвётся по вине самой же Асоки, от руки её же любимого, причём, если Энакин не задушит Тано, то точно сдаст полиции, и ещё неизвестно, что было хуже, провинившаяся ученица в последний раз встрепенулась в его «руках», жалко, хаотично замахав ослабевающими с каждой секундой конечностями. Чувствуя, как по её шелковистым щекам обильно хлынули тёплые, солоновато-горькие струйки слёз, девушка отчаянно взмолилась о пощаде:

– Нет, пожалуйста, нет, – уже почти теряя сознание, одними губами жалобно прошептала Асока, взглянув расширившимися в ужасе, блестящими и подрагивающими зрачками в полные гнева и безумия, казалось, даже слегка потемневшие, глаза Скайуокера.

Сейчас вся её жизнь, вся её судьба зависели только от него. Тано не хотела оказаться в тюрьме, она не хотела умирать и больше всего на свете не хотела, чтобы самый дорогой, самый любимый для неё человек злился на неё, ненавидел её, своими же руками придушил её…

Голос бывшей ученицы, тихий и слабый, такой жалобный и молящий о пощаде, эхом отдался в голове полу обезумевшего Энакина… Перед глазами его блеснули её широкие, полные ужаса, подрагивающие от страха зрачки… И обильно хлынувшие по щекам девушки слёзы окончательно отрезвили Скайуокера.

Сейчас Асока казалась такой хрупкой, слабой, жалкой и беззащитной, такой нежной и трепетной, требующей тепла и заботы, требующей спасения и опеки, что сердце генерала не выдержало и дрогнуло. Всего лишь раз, в последний раз взглянув на свою задыхающуюся в конвульсиях бывшую ученицу, в общем состоянии которой, как в обличающем зеркале отражались страшнейшие ошибки его жизни, джедай внезапно осознал весь кошмар того, что он творит. Резко вздрогнув в ужасе от самого себя и как-то внезапно накрывшего его гнева, Энакин тут же разжал кисть, убирая невидимый захват от шеи Асоки, и выпустил девушку.

Оказавшись абсолютно свободной, вновь на собственных ногах, тогрута громко закашлялась, всё ещё держась за болящее горло, и едва не упала вперёд, вовремя пойманная Скайуокером и мягко прислонённая обратно к стене.

За дверями спидербуса, где-то там, на остановке, дроиды полицейские до сих пор продолжали убеждать преступника сдаться, призывая выйти самому с поднятыми руками. Времени оставалось всё меньше и меньше, нужно было что-то решать. Быстро взглянув на служителей правопорядка, браво вещающих в мегафон стандартные требования, а затем резко переведя глаза обратно на полуживую Асоку, генерал на мгновение задумался, как правильнее всего было бы поступить. С одной стороны по закону и его моральным принципам, джедай должен был передать преступницу полицейским, так было бы, если бы налётчицей оказался кто-то другой. Но Асока…

Асока уже много раз заставляла Энакина идти наперекор всему и всем, переступать через законы и правила, через то, что было, казалось бы, верным, через себя и даже, к сожалению, через Падме. Она как-то невольно и абсолютно незаметно заняла весомое, нет, самое важное место в сердце Скайуокера. Лишь сейчас генерал до конца осознал, что любил Тано, не только как ученицу и сестру, он любил её как самого дорогого в мире, как самого близкого человека, и джедай просто не мог отдать тогруту на растерзание кому бы то ни было, даже полиции, даже если того требовал долг, даже если юная наркоманка действительно была преступницей и была виновата во всех тех грехах, что её обвиняли. Для Энакина она являлась нетленной и неприкосновенной, для Энакина она являлась тем, ради кого можно было пожертвовать всем на свете и репутацией, и долгом, и кодексом, и правилами, и принципами, и даже собственной жизнью. Тем, кого он всегда будет оберегать и защищать до последнего вздоха.

Всего один финальный взгляд на измученную Тано, и верное решение к Скайуокеру пришло само собой. Быстро ухватив пострадавшую девушку за руку, генерал резко рванулся влево и, преодолев небольшое расстояние, крепко обняв тогруту, спешно выпрыгнул вместе с ней в противоположное от остановки с полицейскими в окно. Мастер и падаван плавно скрылись в недрах «пропасти» между искусственно выстроенными уровнями Корусанта, двигаясь навстречу свободы Асоки, навстречу спасения заблудшей ученицы…

Комментарий к Глава 8. Воля судьбы, Часть 1

Вторая часть подарка для моей дорогой подруги. Yull, ещё раз поздравляю тебя с прошедшим Днём Рождения!

========== Глава 8. Воля судьбы, Часть 2 ==========

Энакину не потребовалось много усилий, чтобы скрыться от полиции, улицы Корусанта как нельзя лучше располагали к этому. И вот уже Скайуокер привычно волок, похоже, совсем отошедшую от пережитого ей столь недавно испуга и шока Асоку домой. Крики Тано, вновь вернувшейся в прежнее, непоколебимо-наглое, развязное, накачанное состояние, звонко раздавались по всему узкому коридорчику старого проржавевшего строения, привычно беспокоя несчастных соседей.

– Не пойду, не хочу, я не хочу домой, сейчас же отпусти меня! – всеми силами упираясь ногами в пол, то и дело дерзко требовала наркоманка, что, естественно, не давало никакого результата.

Разозлённый не на шутку генерал не просто тащил её, он, буквально, грубо и бесцеремонно волок столь разочаровавшую его ученицу за собой, словно какую-то вещь, тряпичную куклу, едва сдерживаясь от того, чтобы не сорваться на неё прямо здесь, не ударить, в конце концов, просто не убить. Хотя терпения у джедая оставалось всё меньше. Сегодня Асока перешла все границы, все возможные рамки и нормы приличия, сегодня она опозорила своего бывшего мастера настолько, что какого-то прощения или оправдания ей уже просто не находилось. И тем не менее, Энакин старался контролировать свой гнев, свои чувства стыда, разочарования, досады, ярости, как только мог. Будь на месте Тано кто-то другой, Скайуокер, не задумываясь, прибил бы его ещё там, в спидербусе, но она… Она была тем единственным неприкосновенным существом, кому он не хотел, просто не мог причинить боль ни при каких обстоятельствах, хотя, наверное, и следовало бы. От того генерал тянул время настолько, насколько это вообще было возможно, чтобы хоть немного успокоиться. К тому же, спасти глупую рисковую тогруту, уберечь, спрятать от вероятного преследования сейчас было первостепенной задачей. Жаль только, что сама неадекватная наркоманка этого совсем не понимала и сопротивлялась, как только могла, действуя себе же во вред.

Видя, как разгневан её бывший учитель, сколь резок и груб, после открывшейся ему страшной правды, накачанная Асока понимала, что ничего хорошего теперь её не ждёт. Да, она всё ещё была под кайфом, да, она уже не так сильно боялась его ярости, однако где-то подсознательно до сих пор ощущала некую опасность, интуитивное предостережение перед возможным наказанием, которое она явно заслужила, и отчаянно пыталась избежать его.

Собрав последние силы, которые у Тано только были в таком состоянии, девушка руками и ногами упёрлась в открывшийся дверной проём её скромного жилища, что было мочи завопив очередной, казавшийся ей в данный момент умным, несуразный наркоманский бред:

– Нет, я сказала отпусти меня, я никуда с тобой не пойду! Спасите, помогите, убивают! Полиция, полиция!

Звонкий визг напуганной тогруты тут же заставил всполошиться жителей всех близлежащих квартир, откуда моментально полились грязные ругательства на шумную девчонку, и одновременно сильно резанул слух ошеломлённого Энакина, окончательно добив остатки его терпения, особенно упоминанием в такой ситуации органов правопорядка. И Скайуокер просто сорвался.

– Полиция? Полиция?! – весь изъедаемый гневом, зло переспросил он неадекватную Асоку, – Да если здесь сейчас появится полиция, то они тебя быстро посадят в каталажку! – чётко напоминая Тано о её нынешнем положении, ещё громче прикрикнул генерал, на секунду аж задохнувшись от ярости в свете абсолютной наглости тогруты, а затем добавил, – Если я не прибью тебя первым. Грабительница … ! Живо заходи! – грубо матернувшись на свою бывшую ученицу, джедай с такой силой втолкнул ту рукой в квартиру, что, по инерции быстро преодолев несколько метров, наркоманка аж перелетела через старый чёрный диван.

В один момент оказавшись на полу, Асока сильно ушиблась о твёрдую поверхность и, всё ещё немного побаиваясь бывшего мастера, только и смогла лишь обиженно взвизгнуть:

– Ай, больно! – после чего, резко подскочив на ноги и при этом активно потирая побитые конечности, так же не совсем смело, однако в то же время дерзко, продолжила предъявлять свои претензии учителю, пока за ними с джедаем закрывалась входная дверь:

– Ты не смеешь со мной так обращаться! Садист! У тебя нет никакого права мне указывать! – тоже задохнувшись от гнева и негодования, которые постепенно приходили из-за её наркотического опьянения на смену страху Тано, рявкнула тогрута, а взгляд её невольно упал на отобранное у девушки оружие, от чего наглость наркоманки лишь ещё больше усилилась, – И сейчас же отдай мне мои мечи!

Требование Асоки прозвучало как нельзя твёрдо и уверенно точно в тот момент, когда щёлкнул электронный замок железной двери, оповещая «парочку» о том, что вот сейчас они действительно остались наедине и в относительной безопасности. Вот только слышал ли бывших учителя и ученицу кто-то в данный момент или нет, ни его, ни её уже не волновало.

Совсем перешедшая все границы наглость ополоумевшей Тано настолько шокировала Скайуокера, что на мгновение ему даже показалось, будто он снова был готов убить её на месте, даже не задумываясь. Резко сорвав с петель все световые клинки, которые только были при нём генерал с силой сдавил рукоятки в пальцах. В его обезумевших глазах на секунду можно было прочесть желание, активировать оружие, возможно, даже пустить его в ход, но момент сумасшедшего аффекта быстро прошёл, с огромным трудом подавляемый силой воли джедая. И, лишь слегка дёрнувшись вперёд, Энакин так и замер на месте.

– Мечи, ах мечи… – гневно тряхнув рукой со световыми клинками, повторил за Асокой Энакин, сам не зная, как ещё помимо попытки покалечить Тано можно было сорвать его злость за её сегодняшний поступок в данный момент, но его любовь, её неприкосновенность перед ним, вовремя остановили разъярённого генерала.

– Вот тебе мечи! – уже немного больше, однако до сих пор не достаточно, контролируя себя, гневно рявкнул Скайуокер, с такой силой запустив все три серебристых рукоятки в один их небольших кофейных столиков позади него, что тот аж разлетелся в щепки, встретившись со световыми клинками обоих джедаев, а тогрута испуганно вздрогнула.

– Садист? Больно? Больно?! – ничуть не обращая внимания на всё, что происходило вокруг него, продолжал орать перекривливая юную наркоманку генерал, – Сейчас тебе ещё не так будет больно! Я тебя сейчас вообще убью собственными руками, чтобы не позорила меня, преступница … !

От переизбытка эмоций, которые просто водопадом лились через гневные речи джедая, Энакин стал ходить из стороны в сторону, тем самым не позволяя себе поддаться желанию действительно ринуться к Асоке и хорошенько надавать ей тумаков, и одновременно пытаясь хоть немного успокоиться.

– Это же надо до такого докатиться, – активно жестикулируя руками, ни на секунду не прерывал поток собственных слов Скайуокер, – моя ученица – наркоманка, грабит спидербусы ради дозы, берёт в заложники детей…

Генерал был настолько возмущён, настолько оскорблён и взвинчен тем, о чём он говорил, настолько задет тем, что стало с его бывшим падаваном, что даже старался не смотреть в сторону девушки, которая, кстати, видимо, почувствовав, что опасность миновала, опять начала себя вести достаточно вальяжно и спокойно. Со скучающим выражением лица накачанными глазами наблюдая за мечущимся по комнате джедаем, тогрута пропускала мимо ушей всё то, что он пытался до неё донести. И, очевидно, сочтя, что неудобный, полностью закрытый костюм, ей в данный момент мешал, постепенно начала стягивать его с себя с довольной глуповатой улыбкой, как будто и вовсе не соображая, что здесь сейчас происходит, в то время как Скайуокер никак не успокаивался, всё больше и больше эмоций вкладывая в собственные речи:

– Да лучше б я сдох рабом на Татуине, да лучше б меня Гривус целый месяц пытал, да лучше б я падаваном Винду был, чем видеть такое! Чем помогать тебе скрываться с места преступления как какой-то … мерзавец, как какой-то … подонок, – Энакин уже весь трясся от негодования и сыпал направо и налево грязными ругательствами, когда эти слова слетали с его уст, совершенно не обращая внимания на то, что юная наркоманка с абсолютно довольным видом постепенно обнажалась перед ним, ничуть и ничего не смущаясь.

Асока уже стояла напротив Скайуокера в одном чистейшем белоснежном белье, устало покачиваясь на слегка ослабленных ногах, готовая в любой момент плюнуть на всю эту нудную тираду и просто пойти восвояси, когда генерал внезапно замер на месте и, развернувшись к ней всё так же зло, но в тоже время глубоко и проникновенно произнёс, взглянув девушке прямо в глаза:

– Мне никогда в жизни не было так за тебя стыдно, ты не просто подвела меня, ты разочаровала меня, Асока, – Энакин смотрел на полу раздетую тогруту, но, казалось, совершенно этого не видел, да она была обнажена для него, но обнажена не физически, а духовно.

На мгновение Тано, вдруг, показалось, что сквозь её большие голубые глаза бывший учитель увидел её душу, её мысли, прочёл как раскрытую книгу то, что скрывала в себе всё это время юная наркоманка, добрался до самой истины и прикоснулся к той частичке естества Асоки, которая тоже ненавидела её такую, которая была абсолютно согласна с тем, что девушка виновата. И виновата не только перед собой, орденом, миром, всеми, кого она пугала и грабила, но и перед своим учителем, больше всего перед ним. Осознание этой открытости, этой совершенной незащищённости от него, чувства полного подсознательного согласия с бывшим мастером, непомерного раскаяния и абсолютной вины в один момент вновь дико взбесили Тано, вкупе с последующей фразой генерала:

– И пока я не придушил тебя, заткнись и живо иди в свою комнату, ложись спать!

Энакин гневно ткнул пальцем механической руки в сторону «покоев» Асоки, приказывая девушке удалиться пока джедай не совершил непоправимых ошибок, но теперь, зол на своего собеседника был не только он один.

– Разочаровала? – взбудоражено воскликнула в ответ на слова Скайуокера Тано, тут же запустив в него верхней частью её облегающего костюма, который девушка только-только сняла, – Ах, разочаровала?! – ещё громче повторила она, швырнув в бывшего мастера, отбивающегося от её тряпок кистями, и нижнюю половину своего наряда, уже абсолютно не контролируя дальнейший поток гадостей, которые тогрута говорила Энакину, – Вот и нечего было лезть в мою жизнь и спасать меня от самого же себя, любитель душить, сама бы разобралась! Целый год без тебя прекрасно обходилась и сейчас бы обошлась, … женатый! Учитель … , джедай … ! Стыдно ему за меня! Да какое тебе вообще дело?! Ты мне вообще никто!

Асока особо ярко подчеркнула последнее слово, обиженно выпалив финальную фразу прямо в глаза Скайуокеру, как будто стараясь посильнее задеть его за все те обиды, что бывший учитель ей причинил сознательно или несознательно. И она задела, только совсем не так как планировала. Ещё больше вышедший из себя генерал отреагировал на провокационные слова наркоманки сразу, причём не менее резко.

– Вот сейчас сниму ремень и сразу стану тебе кто! – взбешённо выкрикнув это, джедай быстро начал шарить руками по собственному поясу в поисках необходимого «атрибута власти», который, к слову, никак не мог найти, что очень позабавило накачанную Тано.

– Не получится! У тебя нет ремня! – язвительно подметив прокол Энакина, тогрута издевательски показала ему язык, откровенно насмехаясь.

Очередная «вольность» наркоманки в купе с глупыми «пьяными» хихиканиями Асоки довели Скайуокера до крайности, от чего, позабыв обо всём на свете, в том числе и о своих торжественных клятвах больше никогда даже пальцем к ней не прикасаться после тех последних побоев, генерал просто сорвался с места и ринулся вдогонку за совсем обнаглевшим падаваном.

– Ничего, я тебя и так отлуплю! Целый год на задницу сесть не сможешь! Быстро забудешь и про наркотики, и про ограбления! Сразу за ум возьмёшься!

Понимая, что стоять на месте было глупо и даже, в какой-то мере, опасно, хорошенько для себя запомнив прошлый раз, Асока моментально позабыла про свою усталость и довольно резво стала убегать от разгневанного учителя, тем не менее, воспринимая всю ситуацию, скорее, как развлечение, игру, нежели как что-то серьёзное, а потому продолжая и продолжая издеваться над Энакином, язвительно припоминая ему былые обиды.

– Что нравиться шлёпать молоденьких девочек, старый извращенец? Только ничего у тебя не получится! Со своей дряхлой женой так будешь развлекаться! – активно наворачивая круги около зашитого чёрного дивана, очень неосмотрительно брякнула новые гадости Тано.

И это тут же привело, казалось бы, доселе комичную ситуацию к абсолютной серьёзности. Одно лишь упоминание о Падме, одно лишь оскорбление, слетевшее с уст Асоки в адрес Амидалы и него самого, и генерал мгновенно замер на месте, как вкопанный. Глупым и нелепым погоням пришёл конец потому, что подобного превосходящего всё, что он только слышал от Тано, хамства, джедай просто не ожидал.

– Чтоооо? – гневно протянул до безумия ошеломлённый и оскорблённый Энакин, одним лёгким движением руки снося Силой мешавшую ему в поимке в конец оборзевшей ученицы преграду.

Огромный тяжёлый диван, легко переворачиваясь в воздухе, с грохотом полетел прочь с пути злого как ситх Скайуокера.

– Да я тебя сейчас… – аж задохнулся от ярости генерал, – Да я тебя сейчас до смерти изобью! – не думая уже ни о каких последствиях, джедай просто молниеносно ринулся в сторону бывшей ученицы, как раз стоявшей в данный момент недалеко от одной из стен.

– Не посмеешь, … ! – только и успела взвизгнуть Асока, когда Энакин резко ухватил её за руку, мощно припечатав спиной к твёрдой поверхности, медленно и лишь местами осознавая всю серьёзность ситуации, потому одновременно и боясь, что переборщила, и продолжая нагло дерзить Скайуокеру, потому, что, вдруг очутилась в столь двусмысленной ситуации.

– Пусти меня, мне больно! – оказавшись в «ловушке» буквально лицом к лицу с противником, так близко, столь сильно вторгаясь в личное пространство друг друга, извиваясь, словно змея, резко и отчаянно стала вырываться из захвата почему-то медлившего генерала Тано.

Похоже, девушка и сама не ожидала, что они вновь попадут в подобную ситуацию, такую запретную, такую интимную, как была между ними тогда, там, в душе.

Сейчас Асока находилась всего в паре сантиметрах о объекта своего воздыхания и вожделения, почти голая, абсолютно доступная, и ей стоило лишь слегка податься вперёд, и их с Энакином губы вновь соприкоснулись бы. Оба они слились бы в страстном, жарком поцелуе. А потом… Неизвестно что было бы между ними потом. В данный момент, пребывая в наркотическом полубреду, в неком состоянии игривой язвительности и наглой раскрепощённости, стоя так близко от Скайуокера, находясь в его руках, в полной его власти, смотря в глаза ему, Тано впервые в жизни почувствовала невероятно сильное, невероятно непристойное желание отдаться своему возлюбленному целиком и полностью, если, конечно, он только захочет её взять. От чего хамские дерзости тогруты, вдруг, приняли некий совершенно пошлый и откровенный окрас, с сильным оттенком досадной обиженности на бездействие генерала относительно её чувств к нему.

– У тебя нет вообще никакого права ко мне прикасаться! Ты мне никто! – продолжая и продолжая отчаянно играть свою вызывающе-намекающую, но в тоже время изображающую неприступность роль, дёргаясь в захвате Энакина, вопила тогрута.

Но Скайуокер, казалось, совсем её не слышал. Только сейчас, только когда он очутился на таком незначительном, почти незримом расстоянии от своей бывшей ученицы, генерал действительно «прозрел». Раньше он не видел всей красоты Асоки, не понимал, как и почему его так сильно тянуло к ней, не осознавал всю мощь своей истиной любви к юной тогруте. Джедай всегда считал, думал, полагал, что Тано была для него кем-то близким лишь духовно, существом которое можно любить как родственника, оберегать, защищать, но сейчас, сейчас он действительно в полной мере впервые взглянул на неё уже не как на девочку, а как на женщину.

Асока была так ослепительна, так невероятно красива, так невинна и соблазнительна в, подобном первому снегу, белом изящном белье, что столь выгодно контрастировало с её оранжевой кожей. Асока была такой жёсткой по характеру, но одновременно и такой мягкой и гладкой на ощупь. Плавные изгибы её хрупкого, но уже вполне успевшего идеально оформиться тела, просто сводили джедая с ума, даже сильнее, чем-когда-то сводили «прелести» Падме. А дерзкое поведение, наглость и хамство Асоки вызывали в душе Энакина дикую бурю эмоций – ядерное сочетания гнева и страсти. Необузданное желание обладать своей ученицей. От чего, Скайуокер уже и думать забыл о том, что ещё совсем недавно хотел жестоко избить эту наглую, хамоватую девчонку. Будь на месте Асоки кто-то другой, та же Падме, будь обстоятельства другими, будь разница в их возрасте не такой огромной, джедая уже ничто не смогло бы остановить, но какое-то очень далёкое, очень смутное и совершенное крохотное осознание реальности до сих пор удерживало его, предостерегало от неправильности этого поступка… И генерал медлил, в глупом замешательстве лишь продолжая и продолжая слушать дурацкую ругань своей ученицы, которая, к слову, была этим крайне недовольна и не забывала в весьма грубой форме его попрекнуть.