Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

Как только сия тревожная мысль, наконец, достигла, едва отошедшего ото сна и осознания непомерной вины мозга Энакина, джедай тут же всполошился. Моментально придя в себя и вскочив с кровати, как будто во время боя, Скайуокер, даже не переодеваясь, помчался домой к тогруте-наркоманке. В принципе, ему это было и не особо-то нужно, ещё вчера в медицинском крыле ордена генерал успел привести себя в порядок, и тщательно отмыться, от заляпавшей всё и вся крови, и переодеться в свежий и чистый костюм, который в дальнейшем у него не было времени как-то повредить или испачкать. Так что сейчас эта маленькая деталь как нельзя кстати сыграла Энакину на руку.

Проспав после небольшого ухищрения Скайуокера всю ночь и часть следующего дня, Асока, как всегда, проснулась с мощнейшим ощущением «отходняка», который теперь почти постоянно приходил к ней после приёма наркотиков. В этот раз тогруте было плохо не только физически, но и морально. Впрочем, Тано уже успела порядком попривыкнуть и к тому, и к другому, посему не особо-то и заморачивалась по поводу своего дурного самочувствия. Плохо помня, что происходило вчера и с каким-то мутным взглядом пройдясь по комнате, перебирая отрывки минувшего дня в голове, Асока оказалась в гостиной смежной с кухней.

Ничуть не обращая внимания на беспорядок, устроенный ей же самой из вещей Энакина, девушка подошла к раковине, взяла небольшой стакан и налила воды. Морщась от неприятных ощущений, тогрута жадно стала утолять свою жажду, разворачиваясь на месте. И каково же было её удивление, Тано аж едва не выронила из рук стеклянную ёмкость, когда вместо прорезанной мечами двери, Асока увидела абсолютно новую, ещё более плотную и сто процентов наглухо закрытую Скайуокером.

«Значит этот мерзавец женатый опять был здесь вчера!» – зло подумала девушка с силой ставя стакан на одну из столешниц, – «И как он только смеет приходить ко мне домой после своей жены? Да ещё указывать мне что делать? Запер он, понимаешь, меня как домашнего питомца. Ну, ничего, я ещё ему устрою, я ещё ему покажу!»

С этими мыслями Тано активно стала разыскивать собственные мечи по всей квартире, чтобы проделать дыру в новой двери. На огромное удивление Асоки, световых клинков нигде в её доме так и не оказалось, лишь зря потратив время, девушка с досадой вспомнила, как Скайуокер отобрал их у неё вчера, от чего стала ещё более злой и недовольной. Теперь открыть входную деверь было делом принципа. Да и к тому же, она ведь вчера так и не нагулялась как следует в последний раз перед тем как завязать и улететь подальше от Корусанта, а значит, сделать это нужно было сегодня.

Напряжённо обдумывая, как ей можно было улизнуть на этот раз без световых мечей, девушка внезапно нашла великолепный способ. Просто гениальнейшую идею, от чего быстро подойдя к тумбочке, на которой лежал коммуникатор, Тано спешно набрала номер службы по вскрытию замков и, старясь говорить милым, наивным голоском глупой девчонки, попавшей в трудную ситуацию, произнесла:

– Добрый день. Я хотела бы вызвать дроидов-ремонтников по адресу … У меня заклинило замок, и я не могу открыть дверь…

Договорившись с диспетчером о том, что работники прибудут в ближайшее время и решат её маленькую проблему, Асока пошла собираться на очередную, нет, на последнюю гулянку, а значит, выглядеть для этого она должна было особенно шикарно. Деньги от проданного обручального кольца Энакина у Тано ещё остались, достаточно, чтобы купить одну, последнюю порцию наркотиков. Символ любви Скайуокера и Амидалы был сделан из очень дорогого металла. Ну, а за очередную сломанную дверь пусть платит джедай, услугу по открытию замка Асока заказала в кредит. Услугу, которая почти мгновенно была решена умелыми прибывшими очень быстро дроидами.

Что же касается тогруты, то, не догуляв вчера в «Нежных сиськах», сегодня девушка собиралась пойти в более престижный и более дорогой клуб «Джедайский меч». Название для последнего приключения у заведения было очень символичным. После этого улётного вечера Асока планировала забыть и джедаев, и их мечи, и свою глупую любовь к Энакину. Начать жизнь с чистого листа, свободной и от своей прошлой абсолютно неуместной влюблённости, и от страданий из-за неё. Даже более того, уже сегодня Тано хотела показать и себе и всему миру, что холодный, словно кусок льда, глупый учитель ничего не значил для неё. А потому для развлечения выбрала клуб с самым зажигательным на Корусанте мужским стриптизом, где танцевали самые отменные мужчины тви`леки, мужчины тогруты, даже мужчины люди, в общем в этом заведении и на сцене, среди выступающих, и в зале, среди посетителей, было полным-полно самцов самых соблазнительных рас галактики. И Асока даже надеялась, что, возможно, там ей удастся кого-то подцепить. Кого-то, кем она смогла бы заменить абсолютно игнорировавшего её чувства Скайуокера. А потому, Тано решила разодеться и накраситься как можно более вызывающе и соблазнительно. Пусть возможные кавалеры видят, что она не страдает и сохнет по какому-то женатому хмырю, а находится в свободном и счастливом поиске новой любви.

Когда Энакин наконец-то прибыл домой к Асоке, он с ужасом увидел, что очередная входная дверь была открыта, и его сердце в панике сильнее забилось от мысли, что Тано уже успела сбежать. Однако взглянув на устройство слежения, прикреплённое у него на руке, Скайуокер с облегчением вздохнул. Красная точка, что обозначала его ученицу, сейчас находилась внутри квартиры и хаотично перемещалась по периметру спальни. Но зачем тогда тогруте понадобилось открывать дверь? А может, это он вчера в приступе дикой усталости забыл её закрыть? Впрочем, как забыл и навести порядок в квартире, который Энакин даже не заметил, как забыл и отругать тогруту за очередной срыв.

Вчера Энакину после проваленной миссии, тяжёлых ранений и утомительных похождений по «Нежным сиськам» было как-то не до этого, но сегодня, сегодня он решил, что Асока получит своё за всё. В конце концов, в неудачах генерала за последнее время отчасти была виновата Тано, и миссию он провалил из-за того, что она сбежала, и денег немерено заплатил за новую дверь, и с женой поругался… От воспоминаний всего пережитого Энакином за прошлый день, злость на его бывшую ученицу постепенно начинала накапливаться, мелкими крупицами собираясь и собираясь в душе джедая воедино. Кроме того, ещё раз внимательно прокрутив в голове все эпизоды минувшего дня, Скайуокер пришёл к выводу, что как бы он там ни устал, но дверь генерал за собой точно запер и ещё трижды проверил это перед уходом, что могло означать лишь одно – Асока вновь нашла выход из ситуации, скорее всего наиболее разрушительным и затратным способом, что, как понял джедай, было абсолютно свойственно для всех наркоманов. И очередная выходка бывшего падавана ещё больше разозлила его, подпитываемая яростью от мыслей, что Асока находилась не всё ещё здесь, а уже здесь, накачанная или качающаяся в данный момент.

Думая об очередной своей неудаче с невероятий злостью, Энакин вошёл вглубь квартиры, и первое, что ему бросилось в глаза – это были его разбросанные по всей гостиной вещи. Вчера, в полуживом состоянии Скайуокер или не заметил этого, или просто не уделил особого внимания, но сегодня, сегодня то, что тогрута позволила себе рыться в его сумке, нагло и бесцеремонно, пока генерал отсутствовал, почему-то дико вывело джедая из себя. Причём даже не проверив свои догадки, Энакин уже знал причину.

Резко рванувшись к полупустой сумке, Скайуокер решил подтвердить то, о чём он подумал, увидев свои разбросанные вещи, и, к его огромному сожалению, так оно и было. Вчера Асока гуляла и накачивалась за счёт продажи его обручального кольца. Сей факт дошёл до генерала тогда, когда рука его быстро скользнула в открытый боковой карман и наткнулась внутри лишь на пустоту.

Понимая, что такой огромной провинности Падме ему никогда не простит, Энакин почувствовал, как его буквально затрясло от гнева на наглую ученицу. Да он терпел, многое терпел ради её блага, будь Асока парнем, Скайуокер уже давно бы набил ему морду за подобные выходки, но Тано являлась милой и хрупкой девушкой, потому генералу приходилось держаться, держаться так долго. Однако последняя выходка тогруты-наркоманки стала последней каплей, сейчас джедай готов был сорваться, готов был на что угодно, лишь бы проучить Асоку как следует, после чего она раз и на всегда позабыла бы про наркотики. Одолеваемый собственным гневом Энакин уже было рванулся в спальню своей бывшей ученицы, как, сделав буквально шага два, в шоке остановился, абсолютно позабыв куда и зачем шёл.

Асока, которая только-только приготовилась сбежать из дома, опередила его. С абсолютно наглым, уверенным видом выйдя из собственной комнаты, девушка предстала перед Скайуокером в таком образе, что у него глаза на лоб полезли то ли от смущения, то ли от возмущения. В таком виде генерал ещё никогда не видел юную тогруту, впрочем, в подобном виде он даже и представить её себе не мог в самых-самых смелых своих фантазиях. Хотя… Нет, всё же не мог.

Сейчас Асока абсолютно не походила на ту маленькую скромную девочку, которую при воспоминании о ней рисовало воображение Энакина, она скорее выглядела как взрослая, абсолютно раскрепощённая, донельзя сексуальная женщина. Даже не просто сексуальная, а пошлая и развратная проститутка. Помимо того, что у девушки на лице был сделан яркий, броский, вызывающий макияж, весьма привлекательный, но при этом ничуть не скромный, на Тано был ещё и такой наряд, что будь на её месте Падме, Скайуокер наверняка трахнул бы её на этом самом рваном чёрном диване.

Основной деталью «вечернего одеяния» тогруты-наркоманки являлось короткое, донельзя открытое серебристое платье, оно блестело и переливалось на свету яркими белыми огоньками благодаря материалу из которого было сшито, очень сильно притягивая к себе внимание. Хотя там и без этого было на что посмотреть, а точнее, всё просто было видно. Длинна сего наряда, в котором по бокам ещё и имелись небольшие соблазнительные разрезы вдоль бёдер, едва-едва достигала середины верхней части ноги, от чего при ходьбе из-под юбки, которую можно было скорее назвать широким поясом, выглядывали изящные кружева, коими заканчивались тончайшие, прозрачные чёрные чулки девушки. Верх облегающего, эротично обтягивающего изящную стройную фигуру Асоки платья тоже закрытостью не отличался. Глубокий вырез, ткань которого волнами струилась по небольшой груди Тано, настолько сильно обнажал прелести тогруты, что была видна почти вся третья их часть, визуально увеличивая достоинства девушки. Так близко, и настолько много Энакин не видел грудь Асоки ещё никогда. Что уж было говорить об открытой едва ли не до самых ягодиц спине, на которой вместо приличного, «отсутствующего» куска ткани, изящно переплетались крест на крест тончащие серебристые лямки, заканчивающиеся и едва удерживающие это «платье», на нежных оранжевых оголённых плечах Тано. В дополнение к сему одеянию на хрупких, стройных ногах тогруты были одеты невероятной красоты босоножки в тон. Босоножки на огромной, высокой шпильке, украшенные множеством искусственных камней и до самого колена завязанные тонкими шнурками, переплетающимися, словно змеи. Ну, а завершали наряд девушки изящные металлические «спиральки» серебряного цвета, нежно обвивающие два её передних лекку, мягко, соблазнительно скользящих по обнажённым плечам, и единственная вещь, которая не подходила к данному образу – золотистый браслет, подаренный Скайуокером, что Асока почему-то так и не решилась снять.

Ничуть не обращающая внимание на завороженно смотрящего на неё в данный момент Энакина, тогрута недовольно нахмурилась и расстроенным голосом обиженного ребёнка произнесла:

– Вот же хатт побери! Не успела вовремя уйти.

То ли грубые ругательства, то ли знакомый голос Тано, то ли осознание того, что перед ним сейчас стояла не тви`лечка из бара и не Падме, а всегда милая и скромная Асока, в один момент заставили Скайуокера опомниться и прийти в себя. Резкое возвращение в реальность, как-то само собой вернуло в его голову и мысль о том, что для Тано пребывать в подобном образе, а, тем более, куда-то идти, в публичное место, было просто немыслимым и абсолютно недопустимым. И это моментально вновь распалило сильную озлобленность бывшего учителя на строптивую ученицу.

Так и продолжая, словно вкопанный, стоять на прежнем месте, Энакин недовольно сложил руки на груди и строго, очень строго, задал Асоке интересовавший его вопрос:

– Куда это ты собралась в таком виде?

Его голос прозвучал громко и твёрдо, словно приказ в армии, а в интонации читался вполне оправданный упрёк. Тем не менее, это ничуть не смутило, не устыдило и даже не усмирило пыла совсем обнаглевшей Асоки. Вчера, полностью разочаровавшись в том, что её чувства когда-нибудь смогут оказаться взаимными, а её действия, как раньше, вызывать абсолютное доверие у бывшего мастера, Тано раз и на всегда решила избавиться от пагубной зависимости от него, от абсолютного и полного влияния Скайуокера на все её мысли и поступки. Что она тут же сочла необходимым продемонстрировать своему учителю, который, не считая роли её тайного возлюбленного, теперь по сути был ей никем. А значит и не имел абсолютно никакого морального права указывать тогруте, что ей следовало делать.

– Я иду гулять, – нахальным тоном, ответила девушка, слегка поправив свой экзотический наряд так, что из-под разреза на платье на мгновение выглянули кружева одного из её чулок, а округлая грудь соблазнительно заколыхалась немного больше выскользнув наружу из огромного декольте.

Эти мелкие, едва заметные детали тут же бросились в глаза генералу, который на миг, всего на мгновение, позволил себе с любопытством наблюдать их, но джедай моментально опомнился, как только его воображение стало рисовать страшные, почти ужасающие картины того, с какой похотью, с какими грязными и отвратительными желаниями будут смотреть на совсем юную девочку-подростка, на его маленькую девочку, к которой он относился, словно к собственной младшей сестре, ушлые мужики на улице и в баре. Сейчас Энакину почему-то вспомнились те отвратительные насильники-бомжи из тёмного замусоренного переулка, от коих он едва-едва смог уберечь Тано, и Скайуокера всего аж передёрнуло из-за дикого смешения чувств и эмоций. Генерал одновременно испытал страх за Асоку, беспокойство, негодование и сильный гнев от того, что тогрута не только не понимала, какой опасности она себя подвергала и качаясь наркотиками, и посещая третьесортные клубы, и одеваясь подобным образом, но и одновременно позволяла себе вот так нагло и бесцеремонно заявлять ему об этом, абсолютно не беспокоясь ни о чём вообще, включая и то, что джедай всегда действовал только в её интересах, стал буквально рушить и ломать собственную привычную жизнь только для неё одной.

Для Энакина была так невыносима и так жутка сама мысль, что Асока, милая и скромная Асока, могла показаться в таком отвратительном пошлом образе на людях, что несомненно могло бы повлечь за собой весьма и весьма плачевные последствия, что генерал, даже ни секунды не задумываясь, решил во что бы то ни стало помешать ей это сделать. Тем более, что сейчас он был так зол, что поставить на место юную наркоманку, по крайней мере морально, если не физически, являлось уже делом принципа. И Скайуокер заговорил, заговорил жёстко и безапелляционно:

– В таком виде ты отсюда не выйдешь, – буквально в приказном тоне произнёс он, демонстративно ткнув в сторону разодетой и расфуфыренной Тано пальцем, – Тем более в бар или притон за наркотиками, – тут же добавил джедай, явно намекая на то, что остальные выкрутасы тогруты были ещё хуже нежели то, что она посмела вырядиться в подобного рода одежду.

Совсем не этого ожидав от Энакина, впрочем, Асока и вообще не думала, какой могла бы быть его реакция на её столь сильно зашкаливающую наглость, тогрута тоже разозлились. В конце концов, она больше не являлась глупой и несмышлёной маленькой ученицей Скайуокера, а была абсолютно взрослой и самостоятельной девушкой, так какого хатта он вообще смел вести себя с ней подобным образом – кричать, командовать, указывать? Да абсолютно никакого, тем более теперь, когда Тано решила раз и навсегда вычеркнуть его из собственной жизни, и девушка не постеснялась на это чётко указать.

– Я уже взрослая, – рисовано взглянув на собственные наманикюренные ноготки, всё так же своевольно и резко ответила Асока, – Что хочу, то и делаю, куда хочу, туда и иду, – а затем, подобно Энакину, нагло ткнув в его сторону своим пальцем, с особо яркой презрительной и даже насмешливой интонацией добавила, – И ты не можешь мне запретить.

Решив, что она сказала Энакину всё, девушка, как бы в подтверждение своим словам, резко двинулась в сторону входной двери, наивно полагая, что её реплики были столь убедительными, что Скайуокер даже и шелохнуться не посмеет, чтобы остановить наркоманку или как-то ещё ей помешать. Но она ошиблась, горько ошиблась. Ни наглые речи о своей взрослости и самостоятельности, ни чересчур уверенный вид Асоки, ни абсолютно такое же поведение, не дали Тано спокойно обойти бывшего учителя и скрыться где-то в коридоре, потому как генерал вновь мгновенно преградил ей путь.

Сделав несколько быстрых шагов, Энакин опять остановился напротив тогруты, не позволяя той двинуться ни на сантиметр дальше, и всё в том же строгом тоне, но на этот раз ещё более зло, заявил:

– Вот как раз я и могу тебе запретить. Ибо ты ещё не доросла, чтобы считать себя настолько взрослой для того, чтобы качаться наркотиками и носить проститутсткие наряды! – с каждым новым предложением, с каждым новым словом, голос Энакина становился всё громче, а высказывания грубее.

Джедай чувствовал, что он уже еле-еле сдерживал свой гнев, дабы не натворить каких-то непростительных ошибок, но Энакин явно был на грани, ещё одно резкое и непокорное действие, ещё одна фраза такого рода, и Скайуокер за себя просто не отвечает…

Несмотря на то, как зол и раздражён был её мастер, и как явно это сейчас возможно было разглядеть со стороны, тогрута и дальше продолжила вести себя так, как будто этого не замечала. Она и сама, понимая, что столь просто и гладко, как девушка задумывала, сбежать теперь у неё не получится, уже слабо себя контролировала. И особенно сильно наркоманку задевало то, что женатый на другой её возлюбленный, пытался контролировать её. Не в состоянии больше этого терпеть, Тано вдруг сорвалась, её понесло, и она, ни чуточки не щадя своего собеседника, стала высказывать ему весьма и весьма оскорбительные слова, будто специально дразня и задевая джедая, в отместку за свою беспомощность перед ситуацией в данный момент:

– Это не твоё дело! – громко крикнула Асока, резко попытавшись оттолкнуть Скайуокера со своего пути, однако являясь физически более слабой, потерпела очередную очевидную неудачу, – Что ты вообще понимаешь в нарядах, старикан? – ещё более озлобленно и язвительно от этого продолжила грубить она, беспомощно отпрянув чуть назад, – Своей жене будешь указывать как одеваться, а меня оставь в покое! Что хочу, то и делаю! К тому же, что ты вообще можешь мне сделать, неудачник, от которого я уже не раз убегала!

Асока была так взвинчена и так раздражена, что абсолютно не рассчитала меру собственной дерзости. И это стало той последней каплей, которая переполнила чашу терпения итак находящегося на грани генерала. Возможно, покорись Тано своему бывшему мастеру, смирись с тем, что сегодня она не сможет уйти в бар и вернись обратно в собственную комнату, для неё всё закончилось бы иначе, но Сила, или всё же сама тогрута, почему-то пожелала совсем иного и так неосторожно вывела джедая из себя.

Энакин молча слушал Асоку, но каждое её слово больно кололо сердце, душу, его самолюбие и разжигало из маленького пламени злобы, бушующий пожар ярости. Со следующим и следующим предложением, память джедая всё больше и больше заполоняли образы из прошлого, все былые выходки и провинности Асоки скапливаясь в одно целое, и это выводило его из себя даже сильнее, чем когда-либо сказанные раздражающие нравоучения Оби-Вана. На протяжении всего последнего времени Скайуокер делал всё, чтобы спасти Тано, прилагал все усилия, чтобы удержать её подальше от наркотиков, а она не только не ценила этого, но и вовсе смела его попрекать и оскорблять за подобное. Сколько он потратил денег и сил, сколько унижался, как непоправимо стал рушить собственную жизнь… Вспомнились и дерзости, хамство, пошлости Асоки, и моменты, когда она едва не пострадала по собственной глупости, и позорные посещения полицейского участка, притона и всех этих грязных баров для абсолютных извращенцев, и неудобные объяснения с магистрами, соседями, женой, и постыдно проваленная миссия, и конечно же бесконечные ссоры с супругой, а вот этого, этого Энакин просто не мог тогруте простить ни за что и никогда…

Чувство раздражения, злобы, непомерной ярости абсолютно переполнили Скайуокера, просто изъедая и сжигая его изнутри, он больше не мог вести себя ни спокойно, ни безразлично, он больше не мог оставить все выходки Тано безнаказанными, и генерал понял, что сейчас наглая и дерзкая ученица заплатит ему за всё… Сейчас она получит своё и раз и на всегда запомнит этот урок!

– Что я могу сделать? –весь просто трясясь от гнева, быстро переспросил Энакин, чувствуя, как его руки так и чесались, чтобы проучить совсем обнаглевшую и охамевшую наркоманку, – Что я могу сделать? – ещё раз, скрипя зубами, повторил он, сквозь пелену злобы трезво осознавая, что ни одна девчонка-подросток не смела себя так с ним вести, даже если он безгранично любил её как сестру, – Сейчас я покажу тебе, что я могу сделать, малявка! – окончательно сорвался генерал, зная, что теперь его уже ни что не остановит, чтобы раз и на всегда показать Тано, кто из них сейчас действительно имел какие права, и какова была расплата за непослушание собственному мастеру.

Резко и больно ухватив Асоку за одно из её нежных предплечий, Энакин с силой развернул Тано к себе спиной, и… Ударил, крепко ударил ту, словно маленького провинившегося ребёнка со всего размаху ладонью по ягодицам, затем, ещё и ещё. Нет, Скайуокер не видел в его действиях чего-то пошлого и недопустимого, он бил тогруту не для того, чтобы это казалось какой-то садисткой эротической игрой, а потому, что наоборот считал и воспринимал её совсем девочкой, которую абсолютно допустимо было наказывать родителям подобным образом. Сам же себя Энакин видел кем-то подобным для Тано, потому и поступил так.

Ничуть не обращая внимание на громкое визжание абсолютно не ожидавшей такого Асоки, её грязные ругательства, слёзы от испытываемого унижения и все отчаянные попытки вырваться, генерал, крепче и крепче, до синяков сжимая тонкое предплечье, быстро поволок Тано за собой в направлении ванной, при этом не переставая лупить дерзкую девчонку. Сейчас Энакин был так зол, так разгневан, так взбудоражен, что ему хотелось лишь одного, смыть с охамевшей Асоки её «боевую раскраску» и разодрать на ней это дурацкое проститутское платье, чтобы она больше никогда не смела, ни так наряжаться, ни так себя вести, ни подобным образом разговаривать с ним.

Быстро, почти моментально, оказавшись в небольшой комнатёнке, на гладком полу которого, Асока даже поскользнулась, больно подвернув ногу и, кажется, порвав один из своих босоножек, Энакин ещё раз со всей дури влупил ей по заднице, так, что там, наверняка отпечаталась его металлическая пятерня. После чего резко сорвал с сопротивляющейся и всё ещё пытающейся отбиваться Тано сначала браслет с маячком, запустив его куда-то в сторону и разбив зеркало над умывальником, а следом за ним и серебристые спиральки, украшающие лекку девушки.

– Ай, мне больно, прекрати, отпусти меня, сейчас же отпусти, ты делаешь мне больно! – находясь уже почти в панике и не зная, что Скайуокер предпримет дальше запищала от этих действий Асока.

Пожалуй, впервые она была так уязвлена и напугана, что кроме бешеного визга и бесцельного махания руками даже не решалась на что-то большее, но Энакин не останавливался. Резко дёрнув за первую попавшуюся ручку крана душевой кабины, он включил воду, на счастье Асоки и его самого холодную, а потом с силой заволок Тано внутрь прямо в одежде.

В один момент оказавшись под струями ледяного «дождя», Асока ещё сильнее затрепыхалась и, наконец-то, немного придя в себя, всё ещё напугано, но уже более возмущённо и оскорблённо завопила:

– Ты, мерзавец женатый, старый хрыч, извращенец, сейчас же отпусти меня! Мне больно! Ты испортил мне платье! Ты вообще не имеешь права так со мной обращаться, слышишь ты … Я сейчас полицию вызову! – резко дёргаясь и вырываясь из крепких рук Энакина, Тано со всех сил, что только у неё были в данный момент, стала лупить бывшего мастера кулаками по рукам, груди и вообще ближайшим местам, куда только попадала.

Подобные речи такого же оскорбительного и бессмысленного содержания со всевозможными ругательствами и пустыми угрозами эхом сотрясали стены ванной комнаты, однако Скайуокеру уже было всё равно. Ничуть не обращая внимания ни на какие попытки сопротивления наглой девчонки, генерал, тоже в одежде влезший в душевую кабину, под ледяную воду, продолжал активно и раздражённо действовать. Слегка нагнувшись вперёд, Энакин с силой сорвал с Асоки её босоножки, так что шнурки громко треснули под волей его механической руки, до этого больно впивщись в оранжевую кожу тогруты. Сие действие было таким резким и грубым, что на секунду, даже перестав отбиваться, Тано аж вздрогнула от неприятно вдавившихся в ноги кожаных завязок и лёгкого ужаса, но даже её на миг присмиревшее поведение, не остановило джедая.

С силой и яростью, как будто он всем своим сердцем ненавидел несчастную, безвозвратно испорченную обувь, Энакин поочерёдно запустил босоножки тогруты в стену, от чего украшения и прочие их детали разлетелись дождём в разные стороны, круша и опрокидывая всё вокруг. Но даже это сейчас не могло утихомирить гнев Скайуокера, он был так зол, он был так взбешён, что просто не мог успокоиться до того, как доведёт начатое до конца. Быстро и ловко разогнувшись, генерал в очередной раз крепко схватил непослушную бывшую ученицу, теперь уже за правое плечо, и, грубо дёрнув её чуть навстречу себе, бесцеремонно сунул под продолжавшие водопадом литься струи холодной воды.

Ощутив на собственной коже дождь из ледяных капель, Тано опять взвизгнула и, опомнившись, продолжила вырываться, что лишь ещё пуще разгневало итак находящегося не в себе Скайуокера. Ничуть не беспокоясь о том, что говорила, думала и чувствовала Асока в данный момент, генерал, до синяков вдавливая собственные пальцы в нежное плечо тогруты, стал с особым усердием и ожесточением свободной рукой смывать с девушки её яркий, броский макияж, хорошенько шуруя кистью по милому красивому личику бывшей ученицы, чтобы там от косметики уж точно ничего не осталось.

Вода лилась рекой. Ледяным ливнем она брызгала во все стороны, окропляя собой душевую кабину, стены и пол за её пределами, а также самих Энакина и Асоку, что уже спустя пару минут пребывания в ванной успели промокнуть насквозь. Одежда мастера и падавана стала тяжёлой и влажной, от этого постоянно прилипая к их телам, как-то двусмысленно облегала идеальные формы парочки. И если костюм Скайуокера даже в подобном состоянии выглядел более-менее пристойно, то вот платье Тано настолько сильно обтягивало её тело, что девушка казалась почти голой, и визуально даже могло почудиться, что через тонкую серебристую ткань едва заметно просвечиваются её затвердевшие от холода соски.

Только спустя минут пять грубого натирания лица Асоки, Энакин заметил, насколько пошло из-за воды стал выглядеть вечерний наряд тогруты. Скайуокер всего на секунду опустил глаза на развратное серебристое почти просвечивающееся платье Тано, на миг, лишь на один миг, генералу показалось, что он увидел то, что ему абсолютно не следовало видеть, и это едва уловимое мгновение ещё больше распалило гнев джедая к одежде его бывшего падавана. От возмущения даже перестав смывать макияж с кашляющей и захлёбывающейся Асоки, джедай едва не выпустил ту из собственных рук, созерцая весь её непристойный вид.

– И в этом наряде ты собиралась выйти на люди? – громко рявкнул джедай, мощно тряхнув тогруту за плечо, – Чтобы какой-то извращенец одним движением сорвал его с тебя и поимел прямо на месте? – Энакин уже был так зол, что и сам не обращал внимание на то, что нёс, в голове его хаотично мельтешили разные гневные мысли и пугающие, ужасающие воспоминания о бомжах, и фантазии о том, что могли сделать с юной девочкой какие-то другие извращенцы, – Нет! Ты не будешь носить проститутские наряды! Не будет этого! Ты слышишь, не будет никогда!

Буквально выкрикнув сии слова так, что они эхом отдались по всей ванной комнате и, наверняка, их отчётливо слышал толстый сосед за стенами квартиры, Скайуокер со злостью и ожесточением принялся портить наряд тогруты. Грубо и небрежно хватаясь пальцами за первые попавшиеся части платья, Энакин безжалостно рвал на куски злополучный наряд, при этом стараясь действовать так, чтобы одеяние Асоки оказалось непригодным к восстановлению и дальнейшему ношению, однако могло достаточно прикрывать её небольшие прелести, видеть которое генерал абсолютно не намеривался.

Слыша звук разделяющейся на части ткани, Тано тоже не стала бездействовать. Этот наряд очень дорого её обошелся, ценой почти в целую дозу. Но она, как и любая девушка, тем более, никогда красиво и шикарно не одевавшаяся, просто не смогла устоять перед таким обворожительным платьем. Да оно было пошлым и даже развратным, но тогруте уже давно надоело чувствовать себя скромной маленькой девочкой, ей хотелось, наконец-то, побыть женщиной, взрослой и соблазнительной, может, тогда Энакин или кто-то другой наконец-то обратил бы на неё внимание. Вот только первый выход в свет в своём наряде Тано видела совсем не так, и реакция Скайуокера должна была быть на него абсолютно иной.

– Ты испортил мне платье! Ты знаешь, сколько оно стоило? Прекрати, сейчас же прекрати! Отпусти меня, мне больно! – ещё более разгневанно и решительно стала орать и отбиваться тогрута, то пытаясь посильнее ударить своего обидчика, то прикрыть относительно оголяющиеся части собственного изящного тела, – Я уже взрослая, и это совершенно не твоё дело! Как хочу, так и одеваюсь! Где хочу, там и показываюсь в нём! И пусть ко мне пристают другие! Не всем же быть такими бесчувственными мужланами как ты!