Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Ещё некоторое время, всего несколько мгновений, простояв в таком положении, Асока внезапно вернулась в реальность, как и канули в небытие её минуты блаженства, как и опять проявило себя болезненное ощущение абсолютного раздражения внутри. И Тано не нашла решения лучше, чем вышибить клин клином, избавиться от неуёмной ломки можно было лишь одним способом – заменить неким своеобразным суррогатом, требуемое вещество, и если ласки Энакина ей уже не помогали надолго, оставалось прибегнуть к чему-то другому, к чему-то проверенному не только тогрутой, чтобы не сорваться полностью, выдав себя окончательно. Многим наркоманам помогало, чрезмерное употребление сладкого, Асока уже не помнила ели ли они его для того, чтобы справиться с ломкой или же наоборот, чтобы избавиться от лёгкой передозировки, но в данный момент она вдруг, резко почувствовала, что невероятно хочет какой-то десерт, своё любимое мороженное из редких красных ягод. Да, лучше было съесть его сейчас, чтобы не выпить последнюю заначенную от Скайуокера дозу КХ-28 потом.

Быстро оторвавшись от кисти генерала, тогрута, огромными ярко-голубыми глазами, в которых сейчас отражался, кажется, весь мир, умоляюще взглянула на джедая и, внезапно, заявила:

– Мне очень хочется сладкого, очень. Пожалуйста, давай зайдём в какое-нибудь кафе?

Энакина хотя и удивила данная просьба, прозвучавшая столь неожиданно, он так и не узрел в ней чего-то необычного, пожалуй, судя по его реакции, даже решив, что дикий приступ ломки Асоки был вовремя остановлен. Наверное, от того, явно обрадовавшись, что Тано хотела не принять и не выпить, а съесть десерт, легко согласился потакать её новому желанию.

Не прошло и пары минут, как мастер и падаван сидели за маленьким уютным столиком небольшого кафе-кондитерской, и тогрута жадно пожирала своё долгожданное мороженное, так, будто до этого она всю жизнь голодала. Небрежно разбрызгивая капельки десерта по столу, как самая распоследняя хамка, Асока буквально давилась этим вкусным, чрезмерно насахаренным яством, уже ничуть не обращая внимания ни на кого и ни на что вокруг. Она не видела, как на неё смотрели другие посетители кафе, не слышала, что пытался говорить ей Энакин, и даже не чувствовала, как начинало болеть и неметь от холода горло. Ломка поглощала тогруту полностью, с каждой секундой всё сильнее и сильнее, несмотря на то, сколь бы сильно она не пыталась заглушить её мороженным. Наркоманка съела первую, вторую, третью, четвёртую и начинала пятую «вазочку» десерта, но от этого ей совершенно не становилось лучше. Тано уже тошнило от приторности насахаренного яства, но, тем не менее, девушке всё отчётливее и отчётливее хотелось принять несравненную дозу КХ-28. И если тогда, когда она сорвалась в первый раз после последней завязки, желание тогруты мог утолить жаркий и страстный поцелуй Скайуокера, то вот сейчас, она не смогла бы остановиться в своей «похоти» по отношению к наркотику, даже если бы генерал тут же опрокинул её на этот деревянный стол и довёл до самого ярчайшего множественного оргазма. Никто и ничто в данный момент не могли заменить Асоке наркотик, и это она отчётливо осознала, когда до предела взбесилась из-за простой лёгкой шутки джедая о том, что Тано могла простудиться, потребляя с такой скоростью любимое лакомство.

Вся просто сотрясаясь от гнева и раздражения, тогрута резко оторвалась от поглощения десерта, едва ли помещающегося в её тощем теле, и с такой ненавистью посмотрела на самого дорогого ей человека на свете, будто её взгляд мог моментально убить его, испепелить, изничтожить в страшнейших муках. Лицо Асоки столь перекосилось от ярости, а пальцы чуть ли не до крови сжали в руке металлическую ложку, что Энакин в один момент стал серьёзным как никогда. Эта быстрая перемена в поведении Тано могла означать лишь одно – девушке так и не удалось полностью подавить ломку там в парке, а значит, у сего неприятного явления могли быть очень тяжёлые последствия, вплоть до очередного срыва, что вызывало у Скайуокера крайнюю степень волнения за неё. Однако и своё недоверие показывать Тано генерал не мог. Она держалась, она преодолевала столь много для него и ради него, и оскорблять тогруту лишний раз каким-то ничем не обоснованными подозрениями он не мог, просто не в праве был. Хотя в его душу уже постепенно начинала закрадываться весьма болезненная тень сомнения по поводу всего происходящего, но джедай предпочёл повести себя как можно более сдержанно и непринуждённо, чтобы, не дай Сила, ненароком самому не подтолкнуть Асоку к очередному срыву.

– Что-то не так? – как будто и вовсе не замечая того, что Тано, просто изнемогающая от ломки, была готова убить его прямо здесь и сейчас за абсолютно безобидную шутку, взволнованно, но в то же время строго поинтересовался Энакин.

Его слова, его вопрос был столь же миролюбивым, как и предыдущий, не направленный ни на грамм оскорбить тогруту хоть чем-то, однако та восприняла это, будто удар по лицу. Ещё сильнее раскрасневшись от гнева, чем до этого, вся «выламываясь» от необходимости в очередной дозе, девушка, с такой силой сдавила ложку в руке, что её оранжевые пальцы аж побледнели от нажима, а затем так швырнула её об стол, что там едва не остался тонкий глубокий след от изящного прибора.

– Всё в порядке! – в полный противовес своему поведению громко и чётко заявила Асока, таким образом выкрикнув эти слова, что присутствовавшие в кафе посетители, наверняка аж подпрыгнули на их местах, а потом злобно ляпнула руками по столешнице, едва не опрокинув и не разбив все пять «вазочек» для мороженного, чтобы не ударить в гневе кого-то ещё.

Тано больше не могла, тогрута ненавидела и проклинала всё и всех, она собирала последние капельки терпения, что у неё были, чтобы только не сорваться, но и Энакину, и даже ей самой уже становилось понятно, что это было неизбежно. Тяжело дыша, девушка сложила руки на груди и нервно потёрла собственные предплечья так, будто ей было холодно, последние силы держаться окончательно покидали наркоманку. Да, она всё ещё не сдавалась, да, она продолжала доигрывать до конца проваленное «представление», но истязать себя и далее воздержанием от наркотика Асока уже не была в состоянии.

Она ещё несколько секунд попыталась делать вид, что абсолютно уравновешенна и духовно и физически, спокойна и непоколебима, совершенно «не зависима от зависимости», виновато опустив голову вниз, как-то, будто, находясь в трансе, пытаясь успокоить громкое, сбившееся дыхание и унять невероятно мощный приступ ломки. Но и это было тщетно. Перед силой наркотика бесполезно было всё, его не могли победить ни самовнушение, ни глупые уловки, ни даже любовь, мощная и всепоглощающая, не то, что жалкая и хрупкая Асока в одиночку. И девушка сдалась.

Быстро придя в себя, Тано резко ухватила Скайуокера за руку и буквально взмолилась, глядя на него большими, поблёскивающими от подступающих слёз глазами:

– Я хочу домой. Энакин, давай уйдём отсюда. Пожалуйста, отвези меня домой…

Голос девушки сорвался под конец, а сама она едва не расплакалась, глядя на её возлюбленного. Со стороны казалось, что Асоке просто было не уютно в этом кафе, и тогрута захотела поскорее уединиться со своим избранником дома, чтобы проводить время не среди незнакомых людей и гуманоидов, а в тёплой и уютной обстановке только с ним наедине. Но на самом деле это было не так. Единственное, чего сейчас всеми телом и душой жаждала Тано – КХ-28, и она отдала бы всё на свете, ради поцелуя нет, не с её гражданским мужем, а с холодной пластмассовой упаковкой «сапфирового наслаждения». Где-то в глубине души, Тано осознавала, что уже глупо и бесконтрольно выдаёт и себя, и свои истинные желания, но внешне, всё ещё продолжала играть совершенно бесполезную роль, изображая полную невиновность, и совершенно тщетно надеясь, что Скайуокер продолжал верить её фальшивому актёрству, потому, что ей слишком хотелось, чтобы это было так. Ибо в данный момент она не желала терять ни Энакина, ни наркотик.

В последний раз взглянув на едва ли не ползающую перед ним на коленях, чтобы только вернуться домой тогруту, генерал вновь почувствовал, как с болью сжалось его сердце, обливающееся кровью из-за очередного падения бывшей ученицы. Но у джедая просто не было другого выбора. И он подыграл наркоманке. Осторожно погладив тыльные стороны её хрупких кистей свободной рукой, так, будто понимает желание Асоки уйти из этого места, Энакин быстро положил на столешницу необходимое количество кредитов и молча повёл Тано домой, навстречу тому кошмару, что ждал их обоих впереди.

========== Глава 10. Слёзы, Часть 2 ==========

Асока ворвалась в квартиру, словно фурия, уже почти не скрывая своего истинного состояния, однако пока что со стороны это выглядело относительно оправдываемо, так, словно девушке просто не терпелось оказаться дома. Следом за ней в их захудалое жилище вошёл и Энакин. Неизвестно, что у джедая сейчас было на уме, но задерживаться в гостиной он не стал, лишь с каким-то подавленным видом проследовав в спальню. Впрочем, Тано это было уже не важно, всё на свете не важно. Тогруте сейчас было так ужасно, так невыносимо плохо, что она готова была плевать на что угодно, на все условности, на все рамки, установленные ей же, на всю плохо проведённую сегодня перед Скайуокером игру. Наркоманку ломало, и она просто больше не могла терпеть, где-то на заднем фоне её затуманенного сознания тихий и едва уловимый голос прежней Асоки говорил остановиться, говорил одуматься, умолял удержаться от пагубного желания, предостерегая, что так Тано могла потерять всё, а если быть точнее – навсегда лишиться Энакина, но тогруту уже ни что не могло удержать, она просто не соображала, что делает.

Прекрасно помня, что где-то в доме ей была припрятана ещё одна, последняя, запасная доза, Асока с бешенным взглядом стала переворачивать всё вокруг. Сейчас она была так неадекватна, что даже не могла сообразить, где именно, в каком именно из тайников тогрута заначила своё «вселенское богатство». Хотя, какая разница, за пределы квартиры КХ-28, всё равно, попасть не мог, а значит, рано или поздно, девушка найдёт его. Ведь в данный момент она готова была разнести что угодно в этом бомжацком жилище, лишь бы получить желаемое. Наркоманка легко и быстро распотрошила все возможные ящики, обшарила каждую тумбочку и шкафчик, нервно и хаотично бросая предметы на пол, но это не давало какого-то нужного ей результата – дозы не было нигде. От чего, пребывая в полнейшем отчаянье, Асока перешла к последнему предмету мебели, который находился в гостиной, а именно к зашитому чёрному дивану. Грубо переворачивая всевозможные подушки на нём, Тано, буквально раздирала старую обивку, обшаривая «когтистыми» пальчиками каждую щель, каждую складку и изгиб, в поисках того, что она уж точно никогда не нашла бы там. Девушка была так зла, так раздражена, что готова была перевернуть потёртый зашитый диван вверх тормашками, используя то ли «мидихлориановую» Силу, то ли силу физическую, когда в гостиную опять вошёл Энакин. Тогрута несколько раз грубо и яростно махнула руками, попытавшись выполнить достаточно простой приём, но огромный предмет мебели даже ни на миллиметр не сдвинулся с места, от чего разозлившись ещё больше, взбешённая наркоманка, чуть ли не надрываясь, стала рвать хрупкими кистями за широкое дно старого дивана с силой и бешенной ненавистью.

Смотреть на то, как Тано, когда-то абсолютно нормальная и почти уравновешенная ученица – будущий перспективный джедай, скатилась до такого состояния было невероятно больно для Энакина. Некогда тогрута мечтала помогать миру, спасать жизни, служить великой Силе, а сейчас грубо и безжалостно «потрошила» пыльный полу-драный диван, ведомая лишь одним низменным желанием – принять дозу, дозу, которую Скайуокер с такой досадой и разочарованием нашёл сегодня в их собственной квартире. И смотреть на это дальше, просто играя роль человека, пребывающего в неведении и абсолютной безмятежности, было невыносимо.

Ещё какое-то время, ещё несколько, будто застывших в вечности секунд, генерал молча наблюдал за тем, как Асока безуспешно пыталась перевернуть огромный, в двое, а то и в трое больший чем она сама предмет мебели, не жалея ни мышц, ни спины, ни рук, ни ногтей, прежде чем окончательно сорваться, разрушая последние остатки их призрачной идиллии.

Подойдя чуть поближе к Тано, как-то хаотично копошащейся около дивана, Энакин с болью и горечью извлёк из одной небольшой сумочки на его поясе заветную «сапфировую» баночку с КХ-28 и, стараясь держаться как можно более спокойно, что просто было уже нереально, строго, но в то же время разочарованно спросил:

– Не это ищешь?

Его слова глухим эхом отдались в затуманенном и абсолютно неадекватном сознании Тано, заставив ту мгновенно отвлечься от «столь увлекательного» занятия, а блаженная синева, бриллиантовым огоньком сверкнула в её жаждущем наркотика взгляде.

Крепко держа флакончик с КХ-28, Скайуокер демонстративно покрутил им перед лицом полу-обезумевшей тогруты, словно, разочарованно и язвительно насмехаясь, зная, что её наслаждение было так близко, но он не даст возможности, не позволит бывшей ученице его получить. Секунда безмолвного, немого молчания, и последние силы, последняя доля адекватности окончательно покинула Асоку. Лишь увидев наркотик в руках её возлюбленного – два самых сокровенных объекта вожделения Тано, вместе, но одновременно противостоящих друг другу, девушка сорвалась на крик. Да, её любовь к Энакину была необъятней вселенной, сильнее всего на свете, что знала и видела тогрута, но любовь к КХ-28, зависимость от него, почти подсознательное поклонение ему, было мощнее даже этой нереальной запретной связи между учителем и ученицей. Сейчас, в таком состоянии, при таких обстоятельствах, наркотик был для Тано целым миром, и, лишь мельком завидев его, она тут же возжелала его получить.

– Отдай, сейчас же отдай! – молниеносно бросившись к Скайуокеру, завизжала, задыхающаяся от нехватки дозы тогрута, – Это моё! Мне это необходимо! Немедленно верни мне флакончик! – словно домашний зверёк, прыгая вокруг генерала в тщетных попытках получить поднятый им над головой наркотик, продолжала вопить, размахивая тощими руками, девушка.

Вот только ни её крики, ни её бесполезные и беспорядочные телодвижения совершенно никак не помогали юной наркоманке. Джедай был настроен крайне решительно и абсолютно отрицательно к желанию бывшего падавана и дальше качаться всякой дрянью. Всего пару мгновений протерпев её глупое, детское поведение, Энакин достаточно грубо оттолкнул от себя Асоку, громко и чётко, словно строгий отец, заявив:

– Нет. Даже не надейся.

От достаточно сильного, но относительно бережного движения Скайуокера рукой, Тано на несколько шагов отпрянула назад, смутно, сквозь пелену необъятного желания принять, осознавая, что так просто КХ-28 ей не получить. На долю секунды девушка успокоилась и, потирая трясущимися от раздражения руками голову, попыталась придумать другой, более действенный план. И он посетил её взволнованный, взбудораженный разум. Вряд ли, конечно за такое время можно было придумать что-то действительно стоящее, но находясь в полном отчаяние, Асока верила, действительно верила, что это сработает.

Как-то по-иному, совсем не правильно, соблазнительно-похотливо взглянув, нет, не на «сапфировую» жидкость, а на генерала, Тано тут же искусно сменила тактику своего поведения. Будто в один момент абсолютно успокоившись и полностью перестроившись, тогрута немного отдышалась, а потом медленно и провоцирующее виляя бёдрами, как самая последняя-распоследняя проститутка, пошла в сторону джедая. Плавно приблизившись к явно удивлённому её внезапной переменой Энакину, Асока мягко и нежно коснулась его груди пальцами, а голос её соблазнительным тоном стал ласкать его слух:

– Пожалуйста, отдай мне КХ-28. Я сделаю всё, что ты хочешь за него.

Её кисть, медленно, изучающе ощупывая Скайуокера, стала спускаться вниз, на живот, умело поддевая пальцами замысловатый пояс джедайского костюма. Крепко и совершенно непристойно прижимаясь к генералу, Тано мастерски стала освобождать его от этого ненужного сейчас элемента одежды, позволяя «рубашке» в край ошеломлённого Энакина плавно скользнуть в стороны, частично обнажая натренированное, соблазнительное тело. А тем временем, тогрута продолжала клонить разговор в нужное русло:

– Ты помнишь, как нам было хорошо в прошлый раз? – шаловливая рука, бережным, гладящим движением прошлась по упругому животу Скайуокера, прежде, чем абсолютно вольно, слегка надавливая, опуститься ещё ниже.

– Я ведь тогда была под кайфом, – умело двигая пальцами, нажимая подушечками сквозь ткань чёрных брюк генерала на самые чувствительные точки его тела, сладким голоском «пела» наркоманка дальше.

Томным, умоляющим послушать её взглядом, Асока смотрела в глаза недоумевающего джедая, постепенно прибавляя к своим движениям кистями ещё и лёгкие, но чувственные поцелуи, которые с каждым разом уходили всё ниже и ниже, пока Тано совсем не оказалась на коленях:

– Нам и сейчас может быть также хорошо, – соблазнительно коснувшись губами самого последнего оголённого участка кожи живота Энакина, тогрута огромными, поблескивающими в искусственном свете ламп, «просящими» зрачками взглянула на Скайуокера снизу-вверх, – Я сделаю тебе очень хорошо… Только, пожалуйста, отдай мне флакончик… – уже почти стонущим от желания соблазнить голосом, добавила в конец опустившаяся во всех смыслах девушка.

Тяжело и томно вздохнув, наркоманка стала не спеша расстёгивать верхнюю пуговицу на брюках её возлюбленного, всем своим видом давая понять, что она была готова даже на это, на что угодно, лишь бы добиться желаемого.

Ещё несколько мгновений, ещё несколько секунд Энакин неподвижно стоял в диком изумлении и ужасе наблюдая за тем, что вытворяла его бывшая ученица. Да, возможно, в каких-то самых отдалённых уголках своего сознания он хотел бы заняться с ней сексом, в конце концов, Скайуокер любил Асоку, не как падавана, дочь или сестру, а как женщину, и подобные желания по отношению к ней были вполне естественны и нормальны, но только не так, только не за наркотик. Воспользоваться сейчас ситуацией, причём, при том, что в подобного рода близости и в ином случае Тано не отказала бы ему, было гадко, мерзко, немыслимо, но ещё омерзительнее, отвратительнее и хуже было то, что тогрута уже дошла до того, что начала предлагать себя за наркотик. И это ужасало, это пробирало до глубины души и заставляло всё внутри холодеть и медленно умирать с последними остатками гордости девушки. Лишь одно в данной ситуации радовало генерала, за что он несказанно благодарил Силу, что сейчас в такой ужасный момент он был рядом с Асокой, а не какой-то очередной дилер или грязный бомж, отнявший у неё заветную дозу. Он, который никогда бы в жизни не поступил с ней неуважительно, не позволил бы себе унизить Тано или причинить ей боль. Тем не менее, ситуация ничуть не радовала, и даже наоборот едва ли не до слёз доводила джедая.

Невольно вздрогнув от собственных мыслей и от того, как резко похолодело всё у джедая внутри, когда тогрута опустилась на колени и стала расстёгивать верхнюю пуговицу у Энакина на штанах, Скайуокер быстро ухватил её за тонкие запястья и, сам толком не осознавая, что сейчас испытывает, то ли страх за бывшую ученицу, то ли дикий гнев на неё, резко заставил девушку подняться обратно на ноги.

– О Сила, Асока, что ты делаешь?! Сейчас же прекрати! – от переизбытка эмоций генерал с такой мощью встряхнул девушку, что её лежащие на плечах лекку аж подпрыгнули, словно живые, – Посмотри до чего ты дошла! И это всё ради наркотика! Ради какой-то поганой дозы!

Энакин резко оттолкнул от себя Тано, теперь уже всем своим видом давая понять, что он не позволит ей принять эту самую очередную дозу, что бы тогрута ни вытворяла и как бы ни пыталась её получить, и уж тем более никогда не станет использовать самое дорогое для него на свете существо, как грязную шлюху, это было просто противоестественно для Скайуокера, как бы сильно он за всю свою жизнь не хотел физической близости с ней.

Вновь потерпев очередную неудачу, всё ещё не до конца осознавая это, Асока как-то безвольно отшатнулась прочь, абсолютно иступлённым, недоумевающим взглядом смотря на Энакина. Кажется, тот в первые ей только что отказал в том, в чём ни один мужчина никогда бы не посмел, но Тано это уже мало волновало, она видела наркотик, она хотела наркотик, и она должна была его получить.

Чувствуя, как раздражение и злоба от нового провала на пути к достижению её цели вместе с очередным диким, мучительным приступом ломки опять накрывают её, девушка, почти задыхаясь рванула лиф своего платья, уже и сама толком не осознавая, что она говорит, а точнее, кричит:

– Раздень меня, трахни, сделай что захочешь, только пожалуйста, дай мне наркотик, я измучалась, мне плохо, мне больно, я так больше не могу!

Жалобным тоном, взвизгнув эти слова, Асока опять бросилась к Энакину, окончательно стряхнув с себя последние остатки гордости и самоуважения, буквально намереваясь валяться у него в ногах ради заветной дозы.

Видя, что ни его слова, ни его действия, ни что на свете сейчас не имело никакого положительного эффекта на Тано, которая была совершенно неадекватна, Скайуокер быстро среагировал на её очередную «вылазку» за КХ-28. Ни теряя ни секунды и не давая тогруте даже шанса пасть ещё ниже ради этого проклятого наркотика, генерал не нашёл ничего лучше, как вышвырнуть злосчастную баночку с «сапфировой» жидкостью в ближайшее окно. Маленький, сверкающий аки драгоценный камень флакончик быстро юркнул мимо девушки, которая, подобно домашнему питомцу, инстинктивно устремляющемуся за брошенным мечом, тоже рванулась за своей добычей. Явно предвидя такой исход событий, и трезво осознавая, что в подобном сумасшедшем состоянии Асока вполне могла выкинуться из окна вслед за дозой, Энакин тут же применил Силу, быстрыми движениями рук, закрывая все имеющиеся в комнате ставни.

Громкий лязг железных створок оглушительным грохотом на какое-то мгновение отрезвил Асоку, и та остановилась, но остановилась лишь, чтобы громко и чётко заявить своему «мучителю»:

– Что бы ты ни делал, я всё равно добуду КХ-28! Пойду и накачаюсь столько, сколько захочу, и ты не сможешь мне помешать!

Эти слова, эти страшные утверждения Тано прокричала, буквально вспыхнув словно спичка пламенем гнева и ярости, она слишком долго терпела, слишком долго уговаривала его, слишком долго оправдывалась и держалась, но больше у тогруты на это не было сил, она не могла и не хотела ограничивать себя ни в чём.

Безумными сумасшедшими глазами бегая по комнате, тяжело дыша, словно была в пылу сражения и задыхалась от усталости, нервно и резко сжимая и разжимая тонкие пальчики, наркоманка что было сил рванулась ко входной двери, снося всё и всех на своём пути. Конечно ни её нынешних умений в плане побега, ни её сил абсолютно не хватило на то, чтобы противостоять опытному и куда более сконцентрированному на происходящем генералу. Мгновение, ещё мгновение, и вот трепыхающаяся, извивающая, орущая и шипящая тогрута оказалась в его крепком, чуть ли ни удушающем захвате. Энакин держал её обеими руками прижимая к себе, не давая и шагу ступить дальше этой маленькой захудалой квартирки, но Асока уже не видела границ и пределов на пути к заветному наркотику, ни в расстоянии, ни в своём поведении, и то, что кто-то смел не пускать её к заветному «блаженству», лишь ещё больше злило и раздражало наркоманку, взывая к её гневу, ярости, ненависти, звериным инстинктам.

Кажется, от удушающих «объятий» Скайуокера самоконтроль Асоки окончательно иссяк, и девушка превратилась в беспощадную, безжалостную машину для убийств, для мести и причинения боли. С силой впиваясь в одежду и тело генерала ногтями, Тано широко разинула пасть и, абсолютно не жалея любимого, со всей мощи вонзила свои острые клыки в одно из его мужественных плеч.

Невольно поморщившись от боли и как-то даже растерявшись от её внезапного поступка, Энакин на мгновение утратил контроль над «противницей», нехотя выпуская её из рук и одновременно чувствуя, как на пол потекли тёплые струйки крови. Явно довольная тем, что натворила, безумная тогрута лишь дико оскалилась в неком подобии усмешки и юрко рванулась прочь от генерала, от этой квартиры, от проблем и от всего-всего, что сейчас мешало её «наслаждению». Однако не смогла пробежать и пары метров…

Уже однажды печально наученный горьким опытом Энакин быстро взял себя в руки, чтобы затем «взять в руки» и взбесившуюся Асоку. Ловко сковав движения той захватом «невидимых кистей» Силы, Скайуокер зло зашвырнул девушку обратно в их бомжацкое жилище, причём так, что та аж долетела до широкой двуспальной кровати в небольшой соседней комнатке.

– Я сказал, ты никуда не пойдёшь! И не будешь больше качаться, словно … … наркоманка!

Просто задыхаясь от собственного гнева, но пока ещё контролируя себя, джедай быстро выхватил с одной из тумбочек электронный ключ от их «дома» и поспешил удалиться из гостиной, чтобы не сорваться окончательно, чтобы не навредить Тано и не причинить ей боль.

Молниеносно выбежав на лестничную площадку, Энакин спешно закрыл за собой квартиру и, нервно тяжело дыша, зажимая болящее кровоточащее плечо рукой, как-то чисто интуитивно прислонился к двери, так, будто то, что он её подпирал, могло неким образом ещё больше поспособствовать попыткам Скайуокера остановить Тано.

Генерал слышал, как где-то там, по ту сторону, вновь подбежавшая ко входу тогрута молотила по металлической преграде руками и ногами, как в диком припадке даже кидалась на неё всем своим тощим телом, абсолютно не жалея себя. Как спустя несколько тщетных попыток выбраться наружу за наркотиком ещё больше взбушевалась и стала крушить и ломать всё вокруг, шипя, крича визжа, бросаясь разнообразными угрозами.

– Выпусти, выпусти меня немедленно или я всё здесь разнесу, сломаю, уничтожу! Или я убью себя, да, слышишь, я убью себя! – диким неистовым голосом орала Асока, словно загнанный зверь по клетке, метясь по морально тесной для неё комнате.

Она не могла справиться со злобой, переполнявшей её, она не могла справиться с болью, терзавшей её, и всё это выплёскивалась в дикую агрессию по отношению к окружению. Тано крушила и ломала каждый предмет, что попадался ей под руки, не щадя ни себя ни его, болезненно раня и режа собственное тело, но ещё более болезненно раня и режа душу всё это слышавшего Энакина.

Скайуокер лишь молча продолжал стоять под дверью, с ужасающим ледяным вздрагиванием переживая каждый новый грохот, доносившийся до него из квартиры, и уже совершенно не чувствуя, как сквозь грубые пальцы по плечу лилась кровь. Материальная кровь сейчас была ничем по сравнению с той невидимой кровью, которой за Тано обливалось всё его сердце.

В разгаре очередного грандиозного погрома за стеной на лестничную площадку вышел и толстый сосед, который уже порядком попривык к такого рода скандалам, хотя и, признаться честно, за последнее время начинал про них постепенно забывать. Гуманоид ловко повертел в толстых пальцах зажигалку, которой он собирался прикурить, раз уж всё равно выбрался из собственного жилища посмотреть на новое «представление», но вид измученного и раненного генерала заставил соседа отложить на потом его личный способ успокоить нервы. С некой долей жалости и сочувствия, мельком взглянув на истекающего кровью джедая, стойко, но бесполезно подпирающего дверь, пухлый мужчина тяжело вздохнул и без какой-либо надежды на положительный ответ, наверно чисто из вежливости, спросил:

– Может, вызвать полицию?

Его слова, его простой и краткий вопрос, на мгновение отвлекли Скайуокера, и от той бури, что творилась сейчас в их с бывшей ученицей бомжацком жилище, и от той бури, злости, раздражения, ненависти, печали и почти скорби, что творилась у него в душе. Немного придя в себя и полностью вернувшись в реальность от осознания, что гуманоид с ним заговорил, Скайуокер каким-то тоже мутным и дико усталым взглядом посмотрел на соседа.

– Не надо, я сам справлюсь, – очень измученно, крайне печально и отчаянно, но в то же время строго и гордо заявил генерал, чуть сильнее сжимая начинавшую интенсивней болеть рану, от чего пухлому гуманоиду ничего не осталось, кроме как растерянно пожать плечами и отойти чуть в сторону, чтобы закурить, давая джедаю абсолютную свободу в некого рода «подслушивании под дверью».

Тем временем внутри Асока так и не успокаивалась, развернув, сокрушив, разломав всё вокруг, Тано вдруг отчётливо поняла, что ей этого было недостаточно, да она выплеснула свою ярость от невозможности получить желаемое на всём, на чём только могла, но ломка никуда не делась. Её организм жаждал, её организм требовал дурманящие разум вещества, и она должна была получить их немедленно, хоть таблетки, хоть алкоголь, хоть что угодно, но получить.

«Опьянённая» этой идеей Тано резко рванулась на кухню, быстро потроша полупустую аптечку, лежавшую в холодильные, и хаотично поглощая все возможные, разноцветные капсулы, при этом смешивая их во рту с какими-то жидкими, слабо действующими на её лекарствами, но и этого было слишком мало, чтобы заглушить её муки, душевные и физические. Спешно прихватив с собой жалкие и почти бесполезные остатки каких-то медикаментов, тогрута ринулась по квартире дальше, тщательнейшим образом обшаривая все ящички и комоды на своём пути и чрезмерно напрягая её затуманенный мозг, обрывочными воспоминаниями о том, где в этой квартире могло быть ещё что-то наркотическое, алкогольное, галлюциногенное. Тогрута и сама не заметила, как добралась до ванной и вытащила из шкафчика над умывальником какой-то приятно пахнущий, но достаточно простой и дешёвый одеколон, в ордене не так сильно обеспечивали джедаев, чтобы они могли пользоваться дорогими парфюмами, впрочем, Энакин почти и не брызгал на себя это непонятной консистенции нечто, к огромной радости измученной девушки, которая с наслаждением заметила в составе то ли «духов» то ли средства после бритья «увесистую» долю спирта.

Радостно обняв относительно эстетического вида «бутылочку» Асока спешно направилась обратно в гостиную, нервно ломая упаковки, хаотично трясущимися руками запихивая себе за щёки и разжёвывая все возможные таблетки, капсулы, препараты, при этом без разбора запивая их теми «наркотическими» жидкостями, которые только смогла найти, и небрежно бросая пустые пластинки, банки, склянки на пол.