Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

– Здесь, это где? Говори немедленно!

В приказном тоне прикрикнул на Розовую он. Уже во второй раз за день кто-то позволял себе орать на твиллечку и указывать ей, что следовало делать, это до безумия не нравилось слишком свободолюбивой и раскованной Розовой, но она была так взволнованна, что стерпела подобное пренебрежительное отношение к себе. К тому же наркоманка вдруг задумалась, а где они действительно находились с её лучшей подругой в данный момент. Точного ответа у Розовой не было.

– Я, это… Не знаю… Ну в какой-то подворотне нижнего уровня… – как-то глупо ответила она, едва шевеля затуманными действием наркотиков мозгами.

Очередное промедление подружки Асоки, которое могло стоить тогруте жизни, привело некого Скайрокера в полнейшую ярость и негодование. Он так сильно волновался, так сильно переживал за судьбу Тано, что даже не стал пытаться и дальше скрывать своего раздражения, и вести себя с накачанной собеседницей терпеливо и спокойно.

– Ну, так посмотри на ближайшем здании название улицы! … … … ! – трижды грязно по-татуински выматеревшись ни на кого, приказал Энакин, механической рукой так ляпнув по чему-то, что твиллечка сейчас не могла видеть, что от многострадального предмета аж щепки дождём полетели в сторону.

Не став медлить больше ни секунды, до безумия взволнованная происходящим Розовая, нервно огляделась вокруг. И спустя секунды две, заприметив грязную заржавевшую табличку, быстро назвала какой-то адрес. Едва дослушав её до конца, этот буйный Скайрокер тут же отключил связь, оставив твиллечку опять наедине с, казалось, мёртвой Асокой и со всеми проблемами.

Тяжело дыша от волнения, сбитая с толку Розовая быстро отбросила коммуникатор в сторону и, не зная, что ей дальше делать, как следовало действовать, трясущимися руками попыталась прощупать пульс Асоки. Почему-то твиллечке показалось, что его не было.

– Это плохо, совсем плохо, нужно смываться отсюда… – разговаривая сама с собой, приняла наиболее выгодное для неё решение Розовая, – Прости, подруга, я уже ничем не смогу тебе помочь, – виновато бросила Тано наркоманка, глядя на, как она считала, мёртвую тогруту.

Перспектива быть найденной около трупа Асоки полицией или этим бешенным Скайрокером ничуть не прельщала Розовую, ей и так было страшно от того, что случилось с её подругой, не хватало ещё того, что бы её в чём-то обвинили и засадили за решётку, где ей заветных доз век не видать, или вообще ненароком прибили. Нет, нужно было делать ноги, бежать, бежать отсюда и от всех проблем чем можно скорее. В конце концов, кто Асока была для Розовой? Просто напарница по накачиванию? В общем-то, да. И, к тому же, твиллечка была просто уверенна, что сама Тано не задумываясь бросила бы её помирать в подворотне, случись нечто подобное с Розовой. Причём даже звонить каким-то неадекватным мужикам не стала бы. А она сделала это, попыталась спасти подругу, предприняла всё, чтобы не дать той умереть. И совесть её была чиста. А уж то, что она просто не успела спасти Асоку – как всегда говорила сама тогрута «На всё была воля Силы», и тут уже ничего нельзя было поделать. Скорее всего, бывшая джедайка уже умерла. И ей сейчас было всё всё равно. А вот спасти собственную жизнь от нежелательных последствий твиллечка ещё могла. Так почему бы было этого не сделать, чем можно скорее?

Быстро поднявшись на ноги, нервно, резко и напугано оглядываясь по сторонам, как будто за ней кто-то гнался, Розовая спешно пошла, едва не побежала прочь. Прочь от глупой, проблемной подруги, которая сама себя загнала в гроб. Прочь от лишних неприятностей!

========== Глава 4. Чтобы её спасти, Часть 2 ==========

Лишь услышав о том, что Асока перекачалась наркотиками и сейчас умирает где-то в грязной тёмной подворотне по его же недосмотру, Энакин моментально забыл про всё. Его уже не волновали ни дроиды-строители, которые по новой устанавливали одну из ставень, ни какая прочая ерунда, ни даже приказ совета прибыть в орден. Сейчас ничто не могло быть важнее жизни его бывшей ученицы.

Внимательно выслушав незнакомую твиллечку, Энакин быстро отключил связь и тут же сорвался с места, устремляясь на помощь глупой, сбившейся с правильного пути тогруте, усиленно стараясь не забыть адрес, что назвала подружка-наркоманка Асоки, и отчаянно молясь Силе о том, чтобы эта перекачанная девица только не ошиблась, читая название улицы нижнего уровня, где сейчас между жизнью и смертью находилась Тано.

Прошло, казалось, всего каких-то несколько незначительных десятков минут прежде, чем Энакин очутился в относительно знакомой ему по голограмме из коммуникатора подворотне. Так быстро Скайуокер не гонял на спидере по Корусанту ещё никогда. Пожалуй, даже в тот раз, что они с Кеноби пытались догнать предполагаемого «убийцу» Падме. Но тот и этот случай нельзя было сравнивать друг с другом. Что тогда стояло на кону? Арест какого-то киллера? Сейчас же ценой задержки Энакина была чья-то жизнь, не просто чья-то, а жизнь крайне близкого для него человека. Однажды Скайуокер уже позволил себе помедлить, не сразу кинуться на выручку тому, кому требовалась его помощь, и за это он слишком дорого расплатился, расплатился жизнью собственной матери. Наученный столь горьким и жестоким уроком реальности из прошлого, джедай больше никогда не намерен был терять никого из близких ему людей, тем более свою хоть и бывшую, но всё же ученицу, тем более, если действительно был в силах её спасти. А ведь Асоке в данный момент правда требовалась его помощь, причём требовалась как никогда.

Спустя какое-то время после того, как Розовая покинула место «развернувшейся драмы» с её лучшей подругой, всё ещё находящиеся неподалёку бомжи быстро смекнули, что это был их шанс. Шанс действовать, шанс хорошенько поживиться на чужом горе. Наконец-то дождавшись своего часа, крайне удачного момента, оба противных грязных, а, возможно, даже и больных чем-то неизлечимым мужика, спешно вынырнули из-за мусорного бака, позади которого всё это время находились, и уверенно направились в сторону бессознательной юной тогруты с совсем не джентельменскими помыслами.

Неизвестно, что могло бы случиться с Асокой дальше, если бы Энакин в самое-самое нужное время не оказался рядом, в этой тёмной, Силой забытой подворотне, и волей-неволей не стал бы свидетелем того бесчинства, что позволили себе творить сие наглые грязные бомжи. Ещё издалека заметив бессознательную, а, возможно, к ужасу Скайуокера, и вовсе мёртвую Тано, генерал со всех ног рванулся к ней, желая спасти, желая лично убедиться, что его «драгоценная ученица» всё ещё была жива. Сейчас он был так неспокоен, так взволнован, так напуган вероятными самыми кошмарными предположениями о судьбе собственного падавана, что ни на секунду не переставал благодарить Силу за то, что эта перекаченная твиллечка всё же не ошиблась и, собрав остатки трезвого разума в кучу, таки назвала верный адрес той помойки, в которую хатт знает что занесло Тано. Вот только самой подружки Асоки рядом с ней в данный момент не наблюдалось. Зато отлично наблюдалось двое каких-то крайне мерзких, неопрятных, оборванных и не в меру заинтересованных пострадавшей тогрутой бомжей, заметив которых, джедай пришёл в ещё большее негодование и ужас.

Совершенно ни о чём не беспокоясь, как будто творили абсолютно нормальные и обыденные вещи, двое незнакомцев угрожающе возвышались над несчастной Асокой. К моменту прибытия Энакина в переулок один из бомжей уже успел стащить с хрупкого худого плеча Тано её дамскую сумочку и сейчас с огромным интересом рылся в ней. Грубо и небрежно вытянув оттуда абсолютно бесполезного для него плюшевого эвока, противный бомжара без жалости швырнул дорогую, слишком много значащую для девушки игрушку на грязный холодный асфальт и, словно какой-то мерзкий мусор, пренебрежительно пнул эвока прочь от себя. После чего, совершенно не обращая никакого внимания ни на что, стал буквально потрошить модный аксессуар Тано, пытаясь найти там остатки денег. Увы, в сумочке Асоки их уже не было, зато было множество других полезных вещиц, которыми бомжи могли поживиться.

Что же касалось «товарища» наглого ворюги, то его действия относительно несчастной многострадальной Асоки были ещё более ужасными и немыслимыми. Тоже не стесняясь абсолютно никого, отвратительный голодранец, нагло и похотливо осмотрев бессознательную, однако весьма и весьма соблазнительную тогруту, быстро присел рядом с ней на корточки. Продолжая взглядом упиваться красотой молодой девушки, коих не часто заносило в такие трущобы, мерзкий бомжище, пользуясь крайне удачным стечением обстоятельств, спешно и жадно ощупал несчастную Асоку руками, замышляя явно нечто не хорошее. А затем, довольно ухмыльнувшись собственным пошлым мыслям, по-хозяйски, грубо и нагло задрав короткую красную мини-юбку Тано, стал быстро стягивать с тогруты нижнее бельё.

От лицезрения всего того ужаса, что происходил в данный момент с Асокой, с «его милой дорогой девочкой», Энакин на мгновение даже остановился, замер на месте как вкопанный, не веря собственным глазам, не желая признавать кошмарную действительность. Ему было так жалко тогруту, которая всего за год от талантливейшего падавана, скатилась буквально на самое дно, в эту грязную и мерзкую помойку, где сейчас она умирала абсолютно никому не нужная. Ему было больно, так невыносимо больно видеть, как плачевно в данный момент было состояние не последнего для него человека. И ему было до изнеможения омерзительно наблюдать, что вместо предполагаемой и абсолютно логичной в такой ситуации помощи со стороны позволяли себе творить эти отвратительные, грязные, совершенно потерявшие хоть какие-то остатки стыда и совести бомжары с таким родным, таким близким для него существом. Подобного рода зрелище было столь впечатляющим, столь пугающим, столь болезненно-невыносимым, что Энакин как будто вновь ощутил все те негативные эмоции, посещавшие его лишь однажды, в тот самый день на Татуине, когда Скайуокер нашёл свою мать замученной, израненной, умирающей. И они вызывали те же самые реакции, что и в первый раз, будоража каждую клеточку души и тела джедая, буквально взывали к тёмной стороне Силы, переизбытком гнева и ярости питая ту, заставляя ту невольно рваться наружу, огромными мрачными всепоглощающими волнами окутывать генерала, с каждым мгновением всё больше и больше усиливая его жажду убийства, жажду отмщения, жажду жестокой и бесчеловечной расправы над теми, кто посмел обидеть кого-то родного и близкого для него. Сейчас злоба и ненависть Энакина к этим бомжам были так сильны, так мощны, что для него уже не существовало ни запретов, ни правил, ни кодекса, ни какого-то простого общепринятого сострадания. Эти мужики посмели посягнуть на то, чтобы обидеть Тано, они посмели даже просто попытаться навредить Асоке, и им не было прощения, ни за что и никогда.

Световой меч как-то сам собой прыгнул в кисти к Скайуокеру, и его рукоять буквально «хрустнула», прогибаясь под мощным давлением пальцев джедая. Яркое синее лезвие молниеносно рассекло незримый грязный воздух нижнего уровня Корусанта, а затем сверкнуло в полумраке узкой подворотни, неся за собой ужас, боль, страдания и смерть.

Генералу хватило всего несколько секунд, чтобы умело разделаться с противными и, в тоже время, несчастными бомжищами, «окропив их кровью» холодный серый асфальт, смешав с остатками мусора те десятки мельчайших кусков, на которые джедай, ну, или не совсем джедай в данный момент, разрубил обидчиков своей бывшей ученицы.

Полностью поглощённый собственной злобой, собственной яростью, собственной тёмной стороной, Энакин пришёл в себя не сразу, продолжая и продолжая кромсать мечом уже давно умерших бомжей. Лишь спустя несколько мгновений бесполезного терзания останков, до Скайуокера наконец-то дошло, что уроды, посягнувшие на имущество и честь Тано были мертвы, и только тогда генерал наконец-то остановился. Тяжело дыша, джедай деактивировал свой световой меч и буквально рухнул на колени подле несчастной Асоки, все мысли его вновь были поглощены заботой о ней, о ней одной. Быстро отложив, почти отбросив собственное оружие в сторону, Энакин спешно склонился над Тано в последней, самой отчаянной надежде, что та всё ещё была жива. Трясущимися руками Скайуокер грубо содрал со своей настоящей кисти кожаную перчатку и, небрежно, даже с неким раздражением отшвырнув её прочь, нервно приложил чувствительные пальцы к шее Асоки, вновь моля Силу о помощи, моля Силу о чуде.

На счастье генерала пульс у тогруты всё ещё был. Слабые, едва ощутимые удары легко пульсировали под нежной оранжевой кожей девушки, Энакин никогда раньше не замечал, какой приятной на ощупь она была, хотя трогать шею ученицы пальцами без перчаток ему в общем-то и не доводилось. Впрочем, сейчас было не до этого. Если Тано всё ещё была живой, то следовало действовать быстро и решительно, чтобы успеть и суметь спасти её.

Осознав, что Асока не умерла, что она до сих пор отчаянно хваталась за существование в этом мире, несмотря на огромную дозу наркотиков, что убивала её изнутри, Энакин невольно улыбнулся и с облегчением вздохнул, быстро обдумывая, как ему следовало действовать дальше, при этом хаотично бегая взглядом по неподвижному, перепачканному её же кровью телу Тано, в надежде, что верное решение придёт само собой, в конце концов джедай не был медиком и никогда особо не был сведущ в подобной сфере деятельности, а зря. Сейчас тогруте крайне требовалось медицинское вмешательство. Асока была при смерти, и по-хорошему её следовало как можно быстрее доставить в больницу, но Энакин не мог этого сделать, как по сути ничем не мог помочь ей в данный момент и сам. Да, обратиться к профессиональным медикам было, пожалуй, самым верным решением. Однако у этого выхода была и обратная сторона. Как только врачи любой больницы на Корусанте поняли бы, что Тано находится в таком состоянии из-за наркотиков, её тут же поставили бы на учёт и отслеживали бы потом до конца дней, а, возможно, и вовсе определили бы в какую-то не слишком хорошую лечебницу для наркоманов или умалишённых, заперев там юную тогруту навсегда, тем самым, сломав её только-только начавшуюся жизнь. Нет, такого будущего Энакин не хотел для Асоки, как не хотел и терять её, очень не хотел. От чего ещё какое-то время Скайуокер колебался, не зная, какое решение ему всё же принять. Хотя, верный ответ так и вертелся в голове. Тано нужно было побыстрее доставить в единственное место, где можно было оказать ей помощь без всяких вредоносных последствий – а именно в её квартиру, и приложить все усилия, чтобы не дать Асоке умереть.

Почему-то в этот момент, в момент, когда генерал наконец-то принял конкретное решение, его взгляд невольно наткнулся на небрежно задранную бомжами юбку девушки и полуспущенное до середины её бёдер нижнее бельё. Скайуокера ещё раз передёрнуло от омерзительных мыслей о том, что чуть не сделали эти проклятые извращенцы с его несчастной ученицей, которая до сих пор пребывала в таком непристойном виде, пока он занимался хатт знает чем.

Мгновенно решив, что Асоке не стоило и дальше возлегать на холодной грязной земле полуголой, подобно какой-то шлюхе, Энакин тактично отвёл глаза в другую сторону, чтобы не смотреть тогруте туда, куда не подобало, и, аккуратно, стараясь лишний раз не касаться Асоки в не тех местах, натянул на неё трусы обратно, затем опустил юбку. Приведя девушку в более-менее нормальное состояние, Скайуокер больше не стал медлить и, с лёгкостью подхватив Тано на руки, молниеносно понёс её к своему спидеру.

Домой Энакин и Асока добрались ещё быстрее, нежели один Скайуокер до той грязной и тёмной подворотни. Время, каждая его секунда, каждое мгновение сейчас играли против мастера и падавана. Словно неповоротливый косолапый эвок, генерал ввалился в квартиру, таща на руках свою драгоценную ученицу и, сам не помня, закрыв ли за собой дверь, водрузил Тано на чёрный потёртый и местами порванный диван. К счастью джедая дроиды-ремонтники уже успели закончить работу и убраться отсюда восвояси, оставив хозяину небольшой квартирки огроменный счёт. Да они были лишь роботами, но Скайуокер почему-то не хотел, чтобы даже они видели «его милую девочку» в таком состоянии. Да и вообще, снующие в узком пространстве, где едва можно было нормально перемещаться дроиды, крайне мешали бы генералу предпринимать какие-то действия по спасению Асоки.

Ещё раз взглянув на Тано, Энакин наконец-то сообразил, что следовало делать. Прежде всего нужно было очистить организм тогруты от излишков КХ-28, процесс не очень приятный, но необходимый. Не слишком долго задумываясь, Скайуокер опять с лёгкостью подхватил свою бывшую ученицу на руки, тогрута весила-то почти ничего, особенно теперь, когда так сильно исхудала, и спешно поволок в её ванную. Дойдя до умывальника, генерал попытался поставить Асоку на ноги, привести её в вертикальное положение и, бережно придерживая Тано одной рукой, стал предпринимать спасительные меры. Прежде всего открыв кран и наспех намочив ладонь, джедай протёр мокрой кистью лицо своей бывшей ученицы, затем не сильно ударил её пару раз по щекам, чтобы девушка пришла в себя. Ощутив воду на собственном лице, Асока, кажется, вернулась в более или менее сознательное состояние и слабо пошевелилась. Решив, что этого было достаточно для продолжения и быстро вытерев кисть, облачённую в кожаную перчатку, о собственную одежду, как будто от этого рука могла стать немного чище и стерильнее, Энакин как-то нерешительно запихнул собственные пальцы Асоке в рот, чтобы нажать на язычок. Действие показалось ему достаточно странным и не совсем приемлемым. В конце концов, не каждый день суёшь пальцы в рот собственной ученице, а по совместительству молодой и красивой девушке. Но это была необходимая мера, и видеть в подобном поступке что-то не то, не следовало. Нащупав нужную часть горла Тано, Энакин с силой надавил на неё, после чего, убрал кисть изо рта тогруты, позволяя той прочистить желудок, всё ещё бережно придерживая своего бывшего падавана одной рукой за талию, а второй убирая её лекку назад, тем самым не давая им мешать процессу. Асоку вырвало и не один раз.

Покончив с этим, Энакин содрал с крючка чистое полотенце и, аккуратно утерев Тано лицо и губы, бросил его на пол, а затем понёс девушку в спальню. Бережно водрузив Асоку на кровать, Скайуокер уселся рядом с ней. Несмотря на то, что излишки наркотика уже покинули организм тогруты, она не стала выглядеть менее болезненно и плохо, даже более того, казалось, снова начала задыхаться. Асоку вдруг затрясло то ли от озноба, то ли от чего-то ещё, и сама она хаотично задёргалась, жадно хватая ртом воздух, а руками сжимая собственную тонкую шею. Девушка закашлялась, из её носа и с её пухлых губ вновь начала струится тонкими нитями кровь. Энакин даже ничего не успел предпринять из тех действий, что он запланировал далее после прочистки желудка, прежде, чем Асоке стало хуже, значительно хуже. Видя, как его ученица, буквально умирает у него на глазах, Скайуокер ещё сильнее занервничал, поначалу он вскочил с кровати, желая было рвануться на поиски аптечки, каких-то лекарств, хоть чего-то, благодаря чему можно было спасти Асоку, но быстро понял, что не успеет. Потяни он ещё какое-то время, и Тано уже будет невозможно выдернуть из холодных страшных лап смерти, мучительно и болезненно тащивших юную тогруту в данный момент на ту сторону Силы. Оставался лишь один единственный, самый рискованный выход, и генерал точно знал какой, вот только не был уверен, что это сработает.

Мельком взглянув на собственные руки, Энакин сообразил, что у него просто не было сейчас другого выхода. Да, Скайуокер был не так сведущ в исцелении живых существ при помощи Силы, но иных вариантов по спасению ученицы просто уже не существовало, совсем никаких. И генерал решил рискнуть. Быстро плюхнувшись обратно на кровать, джедай резко ухватил всю трепыхающуюся и задыхающуюся в конвульсиях Тано за одно плечо механической кистью, тем самым крепко фиксируя тогруту на месте, а вторую, более чувствительную к Силе и лучше способную ей управлять ладонь, Энакин немедля положил девушке на грудь. Несмотря на то, что в данной ситуации это было крайне сложно, генерал отчаянно попытался сосредоточиться, и заставить «волшебные», спасительные, исцеляющие волны энергии литься в тело его ученицы, не давая тому и дальше саморазрушаться. Однако получалось это у Энакина крайне плохо. Казалось, его попытки не только не приносили никакого эффекта, а и вовсе делали Асоке лишь больнее и хуже, что, впрочем, было не так, но выглядело крайне похоже. Ощутив как-то хаотично поступавшие в её тело потоки Силы, Асока лишь сильнее закашлялась и задёргалась, уже едва-едва способная дышать. Той концентрации, что была сейчас у генерала, явно не хватало для полноценного лечения, а Энакин всё никак не мог нормально сосредоточиться, мешали и излишнее эмоции, и дикое трепыхание юной наркоманки. Тано с каждой секундой становилось всё хуже, девушка теряла силы и с новым и новым мгновением всё слабее и слабее могла противиться наступающей смерти, уходила из жизни, уходила из этого мира. Момент, ещё момент, и вот Асока уже совсем перестала сопротивляться и дёргаться в руках джедая, перестала дышать, и её тело просто ослабленно и беспомощно рухнуло на подушки.

Эта секунда показалась Энакину наиболее страшной, на какое-то мгновение генерал даже решил, что он потерял Асоку, потерял так же, как мать, по собственной слабости, беспомощности, глупости, потерял навсегда. Но джедаю не хотелось в это верить, он просто не мог этого допустить, никогда и ни за что, а потому даже сейчас, когда, казалось бы всё было уже бесполезно, не собирался сдаваться. Приоткрыв глаза и в ужасе взглянув на побледневшую словно первый снег или чистейшее полотно Тано, Скайуокер громко, отчаянно и с невероятными болью и страхом выкрикнул:

– Нет, нет, пожалуйста, не умирай! Не уходи! Асока, не покидай меня!

Переполняемый ужасом, переполняемый желанием сделать хоть что-либо, чтобы только не потерять такого дорогого и близкого ему человека, переполняемый отчаянными надеждами на чудо, весь на эмоциях, до безумия взволнованный и напуганный Энакин, попытался собрать все силы, все, что у него только были, и преобразовать их в новую волну целебной энергии. Вдавливая уже обе руки в грудную клетку его бывшего падавана так, что там, наверняка остался бы огромный синячище, Скайуокер опять постарался сконцентрироваться, постарался более точно и верно направить излечивающую Силу в уже не двигающиеся лёгкие и почти перестающее биться сердце Тано.

– Пожалуйста, пожалуйста, Асока, только живи! – едва не срываясь на слёзы, буквально умолял Энакин, вкладывая всю до капли собранную им энергию в это прикосновение, посылая ещё более мощный и яркий поток исцеляющей волны внутрь собственной ученицы.

Сила буквально водопадом хлынула из кистей Скайуокера, заполняя собой всё неподвижное, уже бездыханное тело тогруты, заставляя то невольно подрагивать от напряжения. Не останавливаясь, генерал попытался усерднее сконцентрироваться, выжать из себя ещё один и ещё один поток целебной энергии, словно разряды электрошока, резко соприкасавшиеся с Асокой и сотрясавшие всю её хрупкую фигурку. Казалось, это уже было бесполезно, тщетно. Тано окончательно умерла, покинула сей бренный мир, и Энакин лишь зря мучал её несчастное многострадальное тело. Но джедай не останавливался и не сдавался всё ещё надеясь на чудо, моля великую Силу о великом чуде. И оно произошло.

Когда Скайуокер, сконцентрировался в последний раз и отчаянно послал самый мощный, самый яркий и обжигающий поток лечебный энергии внутрь грудной клетки собственной ученицы, постепенно, мгновение за мгновением, осознавая страшную и ужасающую реальность, свыкаясь с невероятной и неимоверно болезненной мыслью о том, что генерал всё же не смог спасти Тано и потерял её навсегда, Сила будто услышала все его мольбы. Мягкая тёплая волна спасительного «волшебства» резким разрядом молнии прошлась по всему телу, казалось, мёртвой тогруты, сотрясая то в невольной конвульсии, и сердце Асоки вдруг забилось сильнее, лёгкие вновь расширились, а затем сократились, отвечая на этот импульс Силы. Девушка вдруг хаотично, будто испуганно, дёрнулась и глубоко, жадно вдохнув воздух, широко открыла свои небесно-голубые глаза, вновь лицезрея мир живых с этой стороны.

Не понимая, где она находится в данный момент, и что вообще происходит, Асока уселась на кровати и, тяжело дыша, быстро забегала взглядом вокруг себя. А Энакин, которого с головой накрыли вселенская благодарность Силе за спасение дорогого ему человека, восторг и радость от того, что Тано всё же осталась жива, пожалуй, впервые в жизни позволил себе то, что не позволял никогда ранее по отношению к своему бывшему падавану, ну, или позволял всего раз или два в самых крайних случаях.

– Асока… – взволнованным голосом до безумия счастливо протянул Скайуокер и, позабыв обо всём на свете, искренне, крепко, любяще и заботливо заключил в объятья собственную ученицу.

Генерал был так рад тому, что он смог спасти её, что она выжила, что не покинула так скоро и так просто этот бренный мир, что даже, абсолютно не задумываясь, ни о последствиях, ни о двусмысленности своего поступка, всё крепче и крепче прижимал к себе едва соображающую тогруту, будто боясь отпустить её, словно как только бы он ослабил собственную хватку, собственные объятья, Асока вновь ускользнула бы, как песок сквозь пальцы, исчезла, умерла. Продолжая и продолжая радоваться тому, что Тано осталась жива, жива и невредима, Энакин так тепло, так заботливо и любяще обнимал тогруту, что девушка как-то не совсем правильно восприняла данную ситуацию.

Немного придя в себя после вроде как почти смерти, юная наркоманка, всё ещё пребывающая в состоянии сильного кайфа, не совсем понимая, что происходит, с усилием попыталась приподнять голову и взглянуть, на как-то слишком странно и необычно ведущего себя Скайуокера, но генерал с таким энтузиазмом прижимал свою бывшую ученицу, что это ей так и не удалось. Испытывая приятное наслаждение, эффект, который обычно дарили ей КХ-28 или нубианская травка, Асока уже спустя пару мгновений «обо всём догадалась». Девушка быстро и просто сообразила, что это была очередная её галлюцинация, что так часто вызывали у неё наркотики, её персональный Энакин, который приходил к Тано в те моменты, когда ей было особенно больно от неразделённой любви к настоящему джедаю, её самый родной и близкий человек, которому она могла поведать о своих страданиях, с которым она могла поделиться самым сокровенным, которому она могла рассказать всё. И тогрута перестала морально сопротивляться этому странному, такому необычному и такому приятному проявлению к ней заботы, любви и нежности со стороны Скайуокера, тоже в ответ покрепче прижавшись к нему. Легко потёршись собственной щекой о грудь генерала, как делала это в своих ведениях обычно, девушка, посильнее обняла своего избранника, а потом заговорила, чувственно и проникновенно.

– Энакин… – настолько эмоционально, на сколько только могла, Асока произнесла имя «не настоящего» джедая.

– Ты здесь. Я так рада, что ты пришёл, – едва не плача от собственных чувств, от собственного счастья и тёплого нежного умиления, восторженно и уверенно произносила каждое новое слово тогрута.

– Я уже боялась, что ты оставил меня, бросил навсегда, что ты никогда не придёшь, – в наркотическом полубреду с затуманенным рассудком продолжала и продолжала изливать собственные эмоции Тано.

Девушка была так счастлива, так взволнованна, так растроганна, что уже просто не могла остановить поток собственных проникновенных слов, как не могла и остановить подступившие к глазам и поблескивающие на её пышных ресницах слёзы.

– Мне было так плохо без тебя! – произнеся эту фразу, юная наркоманка не удержалась и расплакалась, солоновато-горькие капли быстро стали сбегать по её милому, прекрасному лицу, – Мне было так больно вдали от тебя! Я даже стала принимать наркотики, чтобы остановить эту нереальную пытку, чтобы только заглушить эту боль. Но они не помогали, ничто не помогало, ничто не могло заменить мне тебя.

Асока на мгновение замолчала, ещё сильнее прижимаясь к Энакину. Её губы внезапно тронула лёгкая счастливая улыбка от осознания приятной для тогруты реальности, и Тано с наслаждением продолжила:

– Но ты здесь, ты пришёл ко мне, ты пришёл ради меня. И теперь всё будет хорошо. Ведь я люблю тебя, Энакин, я знаю, что ты женат, но мне всё равно! Всё всё равно! Лишь бы только ты был рядом! – произнеся столь громко, столь отчаянно и чётко последнюю фразу, Асока с такой силой вжалась в объятья «собственной галлюцинации», с такой силой обвила генерала собственными руками, что будь она чуть покрепче и помощнее, наверняка смогла бы задушить Скайуокера в пылу её страсти и нежности.

Пребывая на седьмом небе от счастья, Энакин продолжал и продолжал обнимать свою любимую ученицу, даже как-то поначалу не замечая, как та реагировала на него, продолжал и продолжал удерживать девушку в своих руках, как-то отстранённо слушая всё то, что она ему говорила до тех пор, пока до мастера, сквозь счастливую эйфорию из-за спасения его бывшего падавана не дошла вся суть, весь смысл, сказанных тогрутой слов.

Скайуокер за долгое время общения с нормальной Асокой и за не такое долгое время общения с Асокой-наркоманкой привык ко всему, он был готов и мог ожидать от Тано чего угодно, но только не… Признания в любви?!

Чего-чего, а уж этого он точно никак не ждал. Слова девушки поразили джедая словно гром среди ясного неба, словно молнии Силы, направленные в него самой мощнейшей атакой самого сильнейшего ситха галактики, болезненными, шокирующими разрядами, насквозь пронзающими сердце и символически пронзающими вместе с ним и душу. От понимания правды, от осознания причины всего того, что привело его глупую маленькую ученицу на край пропасти, от откровенных слов, больно резанувших слух, Скайуокер даже вздрогнул, чувствуя, как по всему его телу пробежался лёгкий холодок, а его зрачки невольно расширились в изумлении. Сам не веря в то, что такое вообще возможно, в то, что такое вообще может быть, Энакин как-то даже перестал чувствовать собственные руки, лежащие поверх изящного тела его бывшего падавана. Он не знал, ни что сказать, ни что сделать. В один момент весь груз вины, вся та тяжесть, что лежала на его плечах до этого, будто умножилась в тысячу раз, буквально прибивая генерала к земле, сжигая до пепла ощущением ужаса и стыда, ощущением ненависти к самому себе за то, что это он, именно он, своим, пусть и косвенным, влиянием, сотворил с его ученицей такое. И если раньше Энакину было просто неимоверно стыдно за то, что он допустил подобное, вовремя не оказавшись рядом, не уделив собственному падавану нужной заботы и внимания, не поддержав её и даже не проявив элементарного интереса к её дальнейшей судьбе, то вот сейчас он ненавидел себя уже за одно то, что он в принципе существовал. За одно то, каким идиотом он был, время от времени позволяя себе такие вот «незначительные» вольности, как его нынешний поступок, в отношении своей ученицы, тем самым дразня и издеваясь над бедной несчастной влюблённой девочкой, всё дальше и дальше толкая ту в пропасть, в бездну лап наркомании. За одно то, что он был настолько глуп и наивен, что даже и мысли подобной не мог допустить, что Асока могла чувствовать к нему нечто большее, чем любовь к учителю, что в самых-самых своих извращённых фантазиях и предположить себе не мог, что между ними с Тано, с этим юным и невинным подростком, почти ребёнком, у него вообще могло по её представлениям что-то быть. Но больше всего Энакин себя ненавидел за то, что он, именно он стал причиной падения и почти гибели такого родного и близкого для себя человека. Это было ужасно, отвратительно, абсолютно не простительно!