Текст книги "Ты - моя зависимость (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

Тано не могла успокоиться, остановиться на достигнутом, она была так взбудоражена, так расстроена собственной внезапной находкой в её же доме, что в голове девушки дальше и дальше складывалась злосчастная церемония. Вот Энакин и Падме поклялись перед «священником», нет, работником загса, в вечной любви, вот они обменялись этими омерзительными обручальными кольцами, а затем…

На месте, где по сути должен был быть страстный поцелуй её мастера с теперь уже его законной супругой, Асока не выдержала. Она буквально почувствовала, как до селе холодный гладкий метал, словно раскалённое в огне железо, стал жечь ей руку, нежную мягкую ладонь, на которую тогрута сама водрузила чужое украшение. Нет, конечно всё это была лишь её психологическая реакция на омерзительные, неприятные, болезненные «воспоминания» о свадьбе, тем не менее, держать ничуть не изменившееся в температуре чужое обручальное кольцо в собственной кисти и дальше стало для Тано буквально невыносимо. Оно как будто пронзало её ладонь, опаляя кожу, прожигая в ней сильную, глубокую рану, и не только в ней, но и в многострадальном сердце Асоки. Тогруте было так больно, так обидно, так просто непередаваемо плохо от того, что Энакин решился, что он посмел принести в её дом подобную вещь, что Тано даже сразу захотела бросить кольцо на пол, сломать, растоптать, сделать что угодно, чтобы избавиться от него, как от символа, как от невыносимого напоминания о том, что её мужчина принадлежал другой. И девушка, крепко сжав собственные пальцы вокруг «обжигающего» куска металла, уже было замахнулась рукой, чтобы со всей силы швырнуть в порыве своих горестных рыданий обручальное кольцо оземь, но почему-то остановилось. Осознание того, что Энакин, не стыдясь и не стесняясь, принёс в её дом, в её квартиру, такую вещь и, даже не капли не пытаясь её тщательно спрятать, будто специально открыто демонстрировал собственную привязанность к жене, говорило о том, что в подобных хулиганских действиях не было никакого смысла. Даже избавься Асока от столь ненавистного ей кольца, разве это смогло бы изменить чувства её мастера к ней? Наверняка нет. Разве это вообще хоть что-то могло бы изменить в её горькой сломанной судьбе и разбитой жизни?

Тяжело, почти болезненно вздохнув, Тано медленно опустила руку с чужим украшением обратно. Теперь ей было не только невыносимо держать это обручальное кольцо, но даже просто смотреть на него. Не желая больше ни вспоминать, ни думать о том, как она вновь горько ошиблась, как сильно обожглась, укололась о суровую реальность, как в очередной раз обманулась в казавшемся ей таким родным и близким Энакине и как сильно она опять ненавидела и его, и себя за это, Асока решила убрать с глаз долой очередной символ его предательства и своей глупости.

Грубо, едва не порвав небольшой боковой карман сумки Скайуокера, тогрута запихнула обручальное кольцо на положенное ему место, мысленно отметив, что в обещаниях данных такому обманщику и предателю, как её бывший учитель, больше не было никакого смысла. Ещё пару часов назад, вновь поверившей в собственные мечты и иллюзии Асоке казалось, что принимать наркотики ей теперь уже было ни к чему, она добилась своего – Энакин был рядом, Энакин почти любил её, но теперь… Теперь необходимость в том, чтобы принять новую и крайне большую дозу «анестезии» от разочарования реальностью, была просто очевидна.

Освободив собственные руки от до боли ненавистного ей кольца, Асока нервно потёрла ладони одна об одну, как будто стараясь стряхнуть с них остатки неприятных ощущений и воспоминаний, словно кисти были грязными от чего-то, но это особо не помогло. Понимая, что так просто ей не избавиться о чувства, прикосновения к предмету омерзительному, гадкому, так и таившему в себе нежность и тепло рук, когда-то трогавшей кольцо другой женщины, тогрута вдруг захотела тщательно вымыть собственные кисти, с мылом и не один раз.

Не став собирать разбросанные по дивану вещи Энакина обратно, Тано быстро направилась в ванную и, буквально царапая кожу, до красноты надраила собственные руки. Чувствуя, как вместе со жгучим желанием смыть с себя присутствие в её доме, в её кистях частиц души, тепла и любви к Скайуокеру Падме, к ней возвращается и другое не менее жгучее и неукротимое желание то ли ещё сильнее расплакаться и умереть от горя, то ли сбежать из дома и, вновь накачавшись наркотиками, забыть, забыть обо всём на свете, не думать и не страдать.

Грубо вытерев собственные кисти о полотенце, Асока вернулась обратно в гостиную, в голове её сейчас царили лишь негативные мысли, лишь плохие воспоминания, от этого почти забытая во время перебирания вещей Энакина ломка с тройной силой вернулась обратно. Асоку стало злить и раздражать всё вокруг, расстраивать и печалить каждая глупая мелочь. Например, нервно крутя на собственном запястье в данный момент будто натиравший её браслет, Тано гневно вспомнила ту обиду, которую она почувствовала утром, когда Энакин закрыл её в её же квартире.

«Как он посмел? Как он мог не доверять мне?! Я же ему пообещала!» – в очередной раз зло рванув её личный талисман, Асока резко отдёрнула обе свои руки в стороны друг от друга, и потянулась, стараясь выгнуться и напрячь собственные мышцы посильнее, чтобы их хоть на секунду перестало так выворачивать.

«Да и вообще, это я не должна ему доверять после всех его предательств и лжи, а не он мне! Даёт одни ложные надежды и обещания, любит свою драгоценную жёнушку, а сам требует от меня повиновения и подчинения! С какой это стати я должна делать так, как он хочет? С какой? Я ему не жена, вообще никто!» – продолжая и продолжая накручивать себя подобными мыслями, тогрута стала нервно ходить по комнате туда-сюда, обхватив свои предплечья обеими руками и агрессивно расчёсывая их собственными, едва не впивающимися до крови её нежную кожу ногтями.

«И с какой, хатт, стати я вообще Энакину хоть что-то должна?! Какое он имеет право указывать мне, получать мне кайф от КХ-28 или нет? Нет, я сама вольна решать за себя, хочу не принимаю, хочу принимаю…» – на этих словах Асока уже готова была сдаться, полностью поддаться так и лезущему в голову и душу навязчивому желанию заполучить дозу, но она удержалась, пока удержалась, хотя её следующая мысль всё же добила терпение девушки окончено, – «Пусть указывает своей жене!».

Очередное воспоминание о том, что у её возлюбленного была жена, заставило Асоку остановиться на месте, резко остановиться, словно вкопанную, и даже перестать теребить собственные многострадальные предплечья. Пока Тано не вспоминала, что Энакин всё ещё по сути являлся законным супругом её бывшей подруги сенатора Амидалы, она вполне нормально могла бороться с желанием накачаться и забыть обо всём на свете. Но как только этот факт так явно выплывал наружу каждый раз как сегодня, болезненно напоминал о себе при помощи вот таких вот доказательств, как это треклятое обручальное кольцо, девушка твёрдо и трезво осознавала, что ей просто необходим был наркотик, что она хотела, больше всего на свете желала переливающуюся сапфировую дозу.

«Нет, так больше не может продолжаться, не хочу думать о предателе – Энакине, не хочу думать о дряни – Амидале! Не хочу не хочу, не хочу! Интересно, а они поженились до того, как я познакомилась со Скайрокером или я умудрилась навсегда потерять его после?.. Да какая к хаттам разница! Всё, что мне сейчас нужно – это наркотик, чтобы не помнить, не думать, забыть! Нет, но я же обещала! Я же обещала не только этому женатому мерзавцу, но и самой себе! Удержаться сейчас от дозы дело принципа! Хотя, какие тут к хаттам принципы?! Наплевать мне на всё, мне так плохо, что хочется умереть, и не только физически, но и морально! Хотя с другой стороны… Я же обещала, ради мечей своих обещала! А может быть принять не полную дозу и Энакин ничего не заметит? Да наплевать на Энакина, почему я всё время думаю об этом предателе, я должна думать только о себе! А что хорошо для меня? Наверное, завязать и заняться чем-то другим, более полезным. Улететь с Корусанта подальше от всего и забыть, зажить нормальной жизнью! Да, так и сделаю, и пусть гад – Скайрокер видит, что он не прав, тысячу раз был не прав, что у меня зависимость и от него, и от наркотиков! Только сначала… Да, я всё же приму дозу, одну последнюю дозу, чтобы попрощаться со старой жизнью, запомнить сладкое наслаждение от кайфа и навсегда вырвать из собственных мыслей и сердца былые страдания, а потом завяжу, завяжу раз и на всегда, завяжу! Да, именно так и сделаю!» – хаотичный, не совсем адекватный поток мыслей в голове Асоки, подпитываемый разнообразными эмоциями, чувствами, доводами и прочим, казавшимся значимым для девушки в данный момент, наконец привёл юную тогруту к, вроде бы, правильному решению, и Тано сдалась, окончательно сдалась, хотя сама она так не считала, ибо искренне до сих пор полагала, что это она контролирует свою зависимость, а не наоборот.

Да и вообще, разве у Асоки была какая-то зависимость, хоть от Энакина, хоть от наркотиков? Нет, её не было, и только так, а никак иначе, думала тогрута!

Наконец-то определившись, что ей следовало делать в ближайшие пару часов и по жизни вообще, Асока поняла, что для этого нужны были некоторые средства, и не малые, а денег у неё, как таковых, сейчас не было. Но прыткий пытливый ум Тано тут же подсказал ей традиционный выход из такой «сложной» ситуации – нужно было быстренько найти что-то ценное, что ещё могло остаться в этой Силой забытой квартирке, вынести и продать. В конце концов, что стоили какие-то материальные вещи по сравнению с последним, который должен был стать самым ярким, самым запоминающимся и нереальным, кайфом в её жизни. От того, то и дело подгоняемая сладостными мечтаниями о наркотике, ставшими почти физически болезненными побочными эффектами ломки и абсолютно негативными воспоминаниями об очередном «предательстве» Энакина, Асока небрежно стала рыться по всему дому, портя и нарушая порядок, который она сама же только что навела, одновременно обратно превращая выдраенную до блеска квартирку в привычную, хаотичную свалку.

Прошло уже около часа, а может и больше, но ничего, абсолютно ничего, что можно было вынести из её жилища и продать хоть за какие-то гроши, Тано не нашла. На что бы ни падал её взгляд, всё было каким-то дешёвым, старым, ничего не стоящим или громоздким, таким, что Асока не смогла бы поднять и унести. А принять дозу очень хотелось! Очень! Такого сильного желания у Асоки не было ещё никогда, разве, что в тот прошлый раз, когда она продала свои мечи за наркотики. Какое там продала? Просто отдала оба сразу, даже не став торговаться.

Вовремя вспомнив о них, Тано опустила свои небесно-голубые глаза на собственное оружие, что только что взяла в руки. Могла ли она отдать мечи Головоногу за дозу и в этот раз? Да, конечно могла, но она не хотела. Сейчас Асока понимала, что её световые клинки, её оружие, ставшие за столь долгое время буквально частицами её самой, частицами её души, было ей дорого как никогда. И ни избавление от ломки, ни какие страдания об Энакине не стоили очередного расставания с ними. Кстати об Энакине, а ведь это он вернул Асоке её мечи обратно, и в этом было что-то такое приятное, такое романтичное, какой-то прямо подвиг, которого, наверняка, никогда не удостаивалась Амидала…

На секунду Асока опять замерла на месте, предавшись нежным романтическим фантазиям о том, мог ли её бывший мастер чувствовать что-то подобное и к ней, как к своей драгоценной Падме. Думая о том, с каким трудом генерал, наверняка, сумел раздобыть мечи тогруты у наркоторговца, на секунду Тано даже показалось, что мог. Но противное до боли ненавистное ей теперь слово Падме, слово, ассоциирующееся с не менее жестоко режущими по сердцу и душе словами – его жена, избранница, возлюбленная, тут же рушило, словно огромный бешенный ранкор на своём пути, крушило все сладостные иллюзии бывшего падавана Скайуокера в мельчащие осколки, почти пыль.

К тому же, Асока отчётливо понимала, что мечи ей ещё пригодятся. Пригодятся не только в дальнейшей жизни, но и сейчас, в данный момент. Она ведь была крепко заперта в собственной квартире, буквально отрезана от внешнего мира прочными металлическими стенами, ставнями и дверями, а открыть их без ключа и того, кто её запер, девушка могла лишь разрезав сталь острыми лезвиями своих световых клинков.

В общем, наркоманке следовало искать какой-то другой вариант. Взгляд её озадаченно переметнулся на позолоченный браслет, подаренный только сегодня бывшей ученице её мастером. Он был так хорош, так красив, но в то же время совершенно не дорог. Хотя, только в материальном плане не дорог. В плане моральном, её личный талисман, единственный подарок, который когда-либо делал ей её мастер в жизни вообще, стоил для Тано миллионы и миллиарды кредитов, нет, даже больше, чем вся вселенная. Да она злилась на Энакина, но злилась потому, что любила, а вот это, страшное всепоглощающее чувство сродни зависимости, всегда буквально заставляло Асоку унижаться перед предметом её воздыхания, совершать абсолютно не свойственные ей и не обдуманные поступки, в общем ценить и дорожить каждой мелочью, которая была связанна со Скайуокером, которая ассоциировалась с ним и напоминала о нём так, как будто эта мелочь была подарена самой Силой. Проще говоря, как бы не злилась и не ненавидела Тано своего бывшего учителя, избавиться о того, что было связанно непосредственно с ним она не была в состоянии, просто не могла и всё тут!

– Лучше бы Падме расплачивалась за предательство Энакина своими подарками! – обиженно бросила абсолютно не свойственную ей фразу Тано, стараясь даже не думать о том, чтобы избавиться от единственных более или менее ценных вещей, что у неё вообще были.

И эти слова, как ни странно, оказались весьма и весьма полезными и дельными в данный момент. Единственное, что ценного кроме мечей и браслета тогруты сейчас находилось в её доме, а значит и в её распоряжении, было обручальное кольцо Энакина – как ни крути, а ведь всё же подарок Падме. Именно с него всё и началось, началась новая волна боли и страданий Асоки, новая нестерпимая волна ломки, новый, пусть и последний, путь и временный, срыв юной наркоманки, и раз уж Сила распорядилась так, чтобы это кольцо вообще попало в руки Асоки, именно его и следовало отдать, чтобы избавиться от всех тех мук и страданий, что она сегодня и вообще пережила. Нет, Тано не хотела таким образом делать больно кому-то или мстить, просто по странному стечению обстоятельств, именно это золотое украшение оказалось единственной ценной вещью, что была поблизости от тогруты в данный момент и хоть чего-то стоила в плане кредитов. А времени у Тано оставалось всё меньше и меньше, воздерживаться от КХ-28 уже не было никаких сил, ни физических, ни моральных. Потому, особо не задумываясь, тогрута быстро вернулась к сумке бывшего мастера, ловко вытащила оттуда обручальное кольцо и, в последний раз завороженно взглянув на то, как золото сверкнуло в свете искусственных ламп, забрала украшение с собой, понимая, что видит эту изящную мерзость в последний раз. Мерцающие зелёные клинки умело разрезали тяжёлый, плотный металл запертой двери, и теперь наркоманку уже ничто не сдерживало, ни закрытое пространство, ни принципы, ни чувства и эмоции, ни какие-то там глупые, никому не нужные обещания, она была абсолютно свободна в своём выборе, но настоящей ли свободой был он сам?

========== Глава 5. Разочарование, Часть 3 ==========

Удар ещё удар, звенящий и шипящий звук от соприкосновения мечей эхом отдавался по всему небольшому помещению. Энакин и новый, совершенный дроид, который, к слову оказался крайне сильным и опасным противником, сражались уже достаточно долго. Достаточно долго, чтобы искромсать стены, пол, потолок этой маленькой комнатёнки, где находился главный компьютер лаборатории, нанести несильные повреждения им обоим, и измотать друг друга. Хотя, уставать, пожалуй, начинал только Скайуокер, так как физическое состояние робота в этом плане не особо-то и могло измениться, он ведь был по сути машиной, хоть и человекоподобной, но всё же машиной. Тем не менее, несмотря на сильную измотанность этим боем, генерал продолжал достойно сражаться с противником.

Легко отбив очередной удар металлического меча, Энакин ловко выполнил один из его фирменных приёмов, благодаря которому робот должен был тот час же лишиться руки. Синее лезвие словно вспышка молнии, ярко сверкнуло в воздухе, так и стремясь разрубить надвое серебристую конечность робота. Казалось, ещё мгновение, и джедай получит преимущество в этом бою. Но…

Не тут-то было, с громким оглушительным звоном, световой клинок звякнул от соприкосновения с рукой дроида, слегка, на удивление Энакина, именно слегка прожигая гладкое серебристое покрытие, но так и не лишая того конечности. Пожалуй, подобный исход точной и продуманной атаки джедайским мечом, Скайуокер видел впервые, что крайне поразило его. На секунду генерал даже замешкался, едва не позволив противнику ранить его своим оружием. Однако Энакин быстро опомнился и, умело отразив атаку металлического клинка, попытался нанести ещё один порез роботу, на этот раз по корпусу, и приложив вдвое больше физических сил.

Но и сей приём оказался практически бесполезен, световой меч с искрами и шипением прошёлся по телу дроида, оставляя на его груди лишь неглубокую, жжёную царапину, но нужного эффекта джедай так и не достиг. Потерпев очередную неудачу, Скайуокер не стал медлить и тут же применил Силу, причём настолько мощный её поток, что робота буквально сорвало с места и с оглушительным звоном впечатало в стену, образовывая и в ней, и в идеальном металлическом корпусе дроида глубокий выем. Ловко приземлившись после точного «удара» противника на обе свои крепкие ноги, пока джедай несколько мгновений концентрировался, чтобы послать новую атаку Силы, дроид, уже наученный горьким опытом, юрко отпрыгнул в сторону и «прилип» всеми своими четырьмя конечностями к гладкой ровной поверхности.

Словно гибкая ящерка, уворачиваясь от новых и новых атак Энакина, робот стремительно пополз по стене вверх, затем по потолку, пока не оказался над главным компьютером. Совершив изящный гимнастический трюк, умная машина быстро спрыгнула на него и моментально смогла отразить новый удар меча Скайуокера, который пришёлся бы по компьютеру, если бы на пути синего клинка не встал серебристый, ведь в отличие от Энакина роботу ни в коем случае нельзя было повредить устройство, внутри которого находились бесценнейшие секретные данные.

Ещё какое-то время, примерно с минуты две, поборовшись в противостоянии давления меча на меч, дроид-таки смог лёгким взмахом руки оттолкнуть от собственного оружия световое лезвие, тем самым заставив генерала отступить на пару шагов назад. В очередной раз зрительными сенсорами убедившись, что враг находится от компьютера на достаточном расстоянии, чтобы не быть в состоянии уничтожить машину, хранившую разработки, робот, совершив в воздухе изящный кувырок, прыгнул в сторону противника и на лету попытался нанести тому удар, который, к слову, Энакин с лёгкостью отразил.

Умная машина опять приземлилась на обе свои конечности, а клинки врагов вновь с яркой вспышкой соприкоснулись друг с другом, осыпая поверхность пола фонтаном белых искр. Не медля ни секунды, Энакин резко замахнулся правой ногой и с такой силой двинул подошвой сапога по корпусу дроида, что тот, даже впиваясь своими когтистыми механическими пальцами в пол, от чего оставляя на нём рваные царапины, отъехал назад на некоторое расстояние. Предприняв подобного рода действие, Скайуокер продолжил серию своих атак. Замахнувшись правой рукой, он ударил по уже слегка повреждённой груди робота дважды, полоснув синим световым клинком крест на крест, а затем хотел было левой, настоящей кистью, которая подходила для подобных атак лучше, послать новую, ещё более мощную и разрушительную волну Силы в сторону врага, как внезапно…

Внезапно устройство слежения на той самой настоящей руке заработало, противным писком оповещая его владельца о том, что Асока с маячком на запястье стала двигаться, двигаться куда-то прочь, за пределы её маленькой захудалой квартирки. Не ожидав подобного «сюрприза» от собственной бывшей ученицы, тем более, в столь не подходящий момент, и явно испытав глубокое разочарование, переплетаемое с диким гневом и невероятно мощным волнением, Энакин мельком взглянул на небольшой экранчик, пытаясь отследить, куда именно перемещалась красная точка, обозначавшая его падавана. Находясь под эффектом неожиданности и властью собственных эмоций Скайуокер буквально на мгновение отвлёкся от столь серьёзного боя, и это очень много ему стоило.

Генерал не успел даже толком понять, куда именно направился его бывший падаван, прочесть название улицы или всмотреться в чертежи знакомой карты, как дроид тут же воспользовался замешательством противника. Острый серебристый меч, ярким отблеском сверкнул в тусклом искусственном свете ламп лаборатории, мощным ударом снося всё на своём пути, а именно безжалостно разрубая пополам механическую руку Энакина, ту самую, в которой он держал световой меч.

С громким лязгом отсечённая конечность рухнула на гладкую поверхность пола и, искрясь из-за повреждения каких-то микросхем, беспомощно разжала металлические пальцы, позволяя джедайскому клинку из-за удара откатиться на пару метров от обоих противников. Конечно, механическая рука не была чувствительна, однако Энакин, будто вновь ощутив острую боль в повреждённой конечности, как в первый раз, когда лишился руки, тут же вернулся в реальность, отрываясь от устройства слежения и опять погружаясь в бой, что теперь было крайне сложно сделать.

Поступив наиболее рационально относительно тактики сражения, тем самым успешно и ранив противника, и обезоружив его, дроид продолжил действовать чётко, быстро, собранно. Выпустив из своей свободной конечности серебристые тросы, робот тут же попытался зацепить ими световой меч и притянуть к себе, чтобы ещё больше упрочить свое положение в бою. К тому же, джедайское оружие могло стать неплохим трофеем для машины такого рода и назначения.

Кинув всего один мимолётный взгляд на противника и собственное оружие, Скайуокер моментально сообразил, что и для чего пытался сделать враг. И тут же постарался исправить свою непростительную ошибку одновременно осознавая, что ему просто повезло оказаться не убитым в такой ситуации, видимо меч был куда ценнее жизни его владельца. Моментально применив Силу при помощи здоровой руки, генерал успел захватить световое оружие раньше дроида и, уже через секунду, меч оказался в левой кисти джедая, а металлические тросы робота, лишь пробив в полу две небольшие дыры, так и вернулись ни с чем обратно на положенное им место.

Немедля ни мгновения, Энакин вновь активировал синий клинок и, прибегая к только сейчас пришедшему просто захлёстывавшему его гневу, отчаянно бросился в бой, то ли пытаясь отомстить противнику за нанесённый ему ущерб, так и норовя разрубить того на кусочки, то ли как-то неумело из-за собственного неуравновешенного состояния пытаясь избавиться от образовавшегося преимущества у врага над ним. С каждым разом удары Скайуокера были всё сильнее и сильнее, будто их мощь увеличивалась в такт его возрастающей слепой ярости, в то время, как джедай напрочь игнорировал какую-то осмысленность, продуманность действий, осторожность и тактику, что несомненно было лишь в пользу сепаратистскому роботу. Тоже применяя не малые физические усилия, дроид гнулся, как крона тонкого дерева, от каждой новой атаки Энакина, но, тем не менее, успешно блокировал очередной и очередной выпад Скайуокера в его сторону. Резкие, быстрые движения противников, буквально рассекали воздух, а клинки с оглушительным звоном почти каждую секунду ударялись друг о друга в мощнейшем противостоянии, яркие белые и жёлтые искорки так и сыпались в разные стороны, на пол, на стены, куда попало, даже на самих врагов, лёгким жжением касаясь их тел.

Энакин сражался достаточно умело и держался на уровне относительно долго, если учитывать то, как бездумно он делал это в данный момент. Однако несмотря на все свои навыки и таланты, Скайуокер постепенно стал сдавать позиции, совершая одну за одной мелкие ошибки. Дело в том, что левой рукой джедаю доводилось орудовать мечом не так часто, как правой, обычно этой конечностью генерал применял Силу, а световой клинок держал в другой, механической, что было разумным решением, учитывая его физиологию: настоящая кисть куда более чувствительная к Силе, позволяла быстрее и проще справляться с подобного рода атаками, в то время, как механическая, делала движения оружием более ловкими, чётче и мощнее, нежели обычная конечность. Но вот сейчас, по своей собственной глупости, неосторожности, бывший вынужденным сменить функции рук местами, Скайуокер время от времени начинал путаться, совершать промахи из-за нехватки и недоработки техники боя таким способом, да и просто физиология подводила. Частью отсечённой механической руки было куда сложнее применять Силу на противнике, особенно, когда на ней не было ни кисти, ни пальцев, а настоящая конечность Энакина действовала не так чётко и идеально, как если бы он сражался как обычно, что начинало всё больше и больше выводить Скайуокера из себя. К тому же, помимо всего этого, покоя не давали и другие эмоции.

Чувства, мысли, ощущение каких-то посторонних отвлекающих факторов так и лезли в голову джедая. Он злился из-за собственных неудач, был расстроен и разочарован из-за срыва Асоки, но ещё больше переживал и волновался за свою ученицу, можно было сказать, что даже боялся на этот раз не успеть, не быть в состоянии оказаться рядом в нужный момент, чтобы спасти её, как тогда.

Неизменно и ежесекундно генерал думал о том, что он сейчас здесь занимается какой-то абсолютно бесполезной ерундой, когда несчастная зависимая Асока была где-то там, совершенно одна, без его защиты, без контроля, и собственными руками убивала свой же организм, травила его наркотиками, словно медленно действующим, но смертельно опасным ядом, разрушающим и изничтожающим каждую клеточку её хрупкого тела, бесповоротно, необратимо. И Энакина просто бесило то, что он никак не мог этому помешать, как и пробирало до глубины души, буквально рвало на куски его несчастное сердце, чувство вины, чувство долга перед близким ему человеком, боязнь совершить очередную ошибку, за которой последовала бы новая огромная потеря. К тому же Скайуокера ещё и постоянно отвлекал, становившийся всё громче и громче, буквально пронзающий уши и мозг тысячами острых игл звук устройства слежения.

В очередной раз, невольно окинув мимолётным взглядом его, так как прибор помимо бешеного писка ещё и сообщил новое название улицы, на которую успела переместиться Тано, и это был один из самых опасных, грязных и просто омерзительных уровней Корусанта, Энакин испытал ещё больший прилив раздражения и ужаса, и одновременно совершил вторую непростительную ошибку за весь бой. Моментально заметив замешательство, казалось бы, непобедимого джедая, совершенный дроид просчитал идеальную тактику и, подгадав момент атаковал. Серебристый меч больно резанул по одной из ног Скайуокера, оставляя на ней глубокую, продолговатую рану, с которой тут же сорвались алые капли крови, капая на поверхность металлического пола. Новое, полученное им повреждение в этом бою, опять насильно вернуло джедая в реальность, едва не заставив того вскрикнуть от неприятного ощущения в месте пореза, но Энакин проявил сдержанность и лишь успел поморщиться от боли, прежде, чем шустрая машина продолжила серию атак. Металлический меч опять рванулся в сторону Скайуокера, который отчаянно попытался поставить блок своим клинком, но противный писк устройства слежения, новое выданное искусственным голосом название улицы и резкая боль в раненной ноге, не позволили тому среагировать вовремя, от чего острое лезвие, таким же режущим движением впилось в левое предплечье генерала. Чувствуя, как по руке тёплыми струйками побежала кровь, джедай попытался было отпрянуть от меча врага, но не тут-то было, невероятно умный дроид не позволил сделать тому и шагу, прежде чем голубовато-белый разряд молнии прошелся вдоль всей длинны его оружия, и мощным ударом тока долбанул Энакина. Ещё несколько мгновений сотрясаясь в болезненных конвульсиях, Скайуокер пытался сопротивляться этому, стараясь удержаться в сознании и не поддаться с каждой секундой сильнее и сильнее поглощающей его тёмной пустоте бессознательного состояния, но даже у его сил избранного оказался свой предел. И почувствовав последнюю, самую мощную, прошедшую через всё его тело волну электричества, генерал всё же отключился, повержено рухнув на пол, в то время, как прибор на его руке продолжал и продолжал передавать сигнал о перемещениях Асоки.

Решив, что его задача была выполнена, в конце концов, приказа убивать джедая у дроида не было, а в таком состоянии враг явно не мог помешать роботу скачивать данные, он оставил Энакина в покое и занялся непосредственной и первостепенной целью его миссии. Подключившись к главному компьютеру при помощи специального «штыря» робот быстро стал разыскивать в системе и скачивать секретную информацию. Его манипуляции с машиной длились около пары минут, после которых, миссия дроида уже практически была успешно завершена.

– Задача выполнена, генерал, – механическим голосом доложил робот, как только специальный «штырь» оказался отсоединённым от главного компьютера.

Заполучив необходимые секретные материалы, робот уже собирался было покинуть лабораторию, как следивший за его действиями через небольшую встроенную в «джедай-киллера» систему наблюдения, Гривус резко остановил подчинённого.

– Скайуокер ещё жив, но уже не может сражаться. Нам нельзя упускать такую возможность, добей его! – довольно потирая свои механические ручищи одна об одну и громко кашляя, отдал судьбоносный приказ генерал.

Абсолютно безразлично приняв его, дроид покорно подошёл к бессознательному Энакину и аккуратно поднял с пола его меч. Медленно активировав синее световое лезвие, как будто позволяя Гривусу в полной мере насладиться расправой над поверженным заклятым врагом, умная машина занесла оружие над раненным, истекающим кровью джедаем. Один взмах светового клинка, и Энакин принял бы смерть от собственного меча, который он всегда называл своей жизнью, и ничто не властно было это предотвратить, кроме…