Текст книги "Тени (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)

Мию, однако, ловец снов заинтересовал. Она вертела его в руках, подносила к лицу, рассматривала каждую деталь так, словно видела перед собой нечто особенное. Даже палочкой зачем-то потыкала. А потом глаза ее вдруг стали серьезными-серьезными, и она произнесла:

– Это тебе Оливер подарил?

Джеймс моргнул. И даже не стал спрашивать, как Мия поняла. Просто кивнул. Девушка поджала губы, нахмурила лоб и швырнула ловец снов обратно на пол. Отчего-то Джеймса это задело. Захотелось соскочить с подоконника, подобрать ни в чем не виноватый сувенир, но он заставил себя сидеть спокойно на месте.

Мия, между тем, обогнула ловец снов и уселась на кровать Джеймса. Встретившись с ним взглядом, она несколько минут молча смотрела, прежде чем выдала:

– Что с ним происходит?

Джеймс даже не сразу понял, о ком речь. А когда понял, то сразу же ощутил уже привычные обиду и злость, появлявшиеся в груди каждый раз, стоило только мыслям вернуться к Оливеру.

– В смысле? – кашлянул он.

Мия пожала плечами и оттопырила нижнюю губу. Но, заметив, как напрягся Джеймс, вздохнула и пояснила:

– Я предложила ему пройтись вчера, он отказался, заявил, что знать меня не желает и так посмотрел, что стало не по себе. Ты ведь ничего ему не рассказывал обо мне?

– Н… нет.

Мия продолжала смотреть на Джеймса, но он уже не видел ее – в голове с бешеной скоростью закружились, переплетаясь, мысли. После возвращения с каникул Оливер вел себя странно. Он оттолкнул Розу, хотя всю осень так смотрел на неё, что даже невнимательный Джеймс заметил этот взгляд, полный восхищения и нежности. Оливер ведь не тот, кто упускает девушку, которая идет к нему сама. Тем более, она бросила Дила. Теперь вот прекратил общаться с Мией, хотя у них всегда была особая связь. С чего бы? Что Грейс ему сделала? Она даже гриффиндоркой толком не была, потому что не училась в Хогвартсе все эти годы. Ничто не мешало бы Оливеру дружить с ней дальше. Ну, и, вишенка на торте – ссора Сноу с самим Джеймсом. Да, они, конечно, во многих вещах не сходились во мнении, и спорить прежде им не раз приходилось, и злиться друг на друга, но это всегда проходило. И не случилось между ними ничего настолько важного, чтобы… Оливер ведь не мог действительно обидеться на ту глупую теорию о Тьме. И его слова о том, что он использовал гриффиндорцев… Джеймс помнил вечера, которые они проводили вместе за поиском символов, играми, шутками и просто общением, и это не было похоже на фальш. Это их внезапное «мы» было правдой.

Боже, Джеймс дурак. Нельзя было верить. Что-то происходит.

– Джеймс?

Моргнув, Поттер заставил себя сфокусироваться на лице Мии. Поджатые губы, настороженный взгляд. Он что-то не так сделал?

– Э… Хм. Что?

– Ты как-то странно притих.

Мия прищурила глаза, как будто хотела увидеть нечто большее, может, мысли Джеймса или его душу. А он вдруг понял, что должен сделать прямо сейчас. Соскользнув с подоконника, он вытащил из тумбочки карту мародеров и прикоснулся к пергаменту палочкой.

– Ну же.

Точка, подписанная «Оливер Сноу», двигалась по коридору от библиотеки к лестнице. Конечно, наверняка, он ищет другие символы, чтобы спуститься и открыть двери. Ведь именно это они планировали сделать вместе перед каникулами.

Джеймс вскочил на ноги, наклонился к наблюдавшей за каждым его шагом Мие и, обхватив ладонями ее лицо, быстро поцеловал в лоб.

– Спасибо! – выдохнул он с улыбкой. И Мия улыбнулась ему в ответ. Разве может быть лучшая девушка? Не стала заваливать вопросами или пытаться удержать. Просто верила. И отпустила.

Из гостиной Джеймс почти летел. Серьезно, ему составляло больших усилий не перейти на бег вместо быстрого шага. Наконец-то он был в своей стихии – действовать, а не сидеть и страдать. Лучше проораться, но всё выяснить раз и навсегда, чем копить в себе непонимание и злость.

Оливера Джеймс увидел издалека. Видимо, тот возвращался в подземелья. И даже если услышал приближающиеся шаги, то не стал оглядываться. И это было к лучшему. Эффект неожиданности.

Джеймс подбежал и без лишних слов толкнул Оливера в бок. Тот отлетел, ошарашенный и посмотрел на него. Всего секунду. Джеймс схватил его за рубашку и со всей силы впечатал в стену. И если Оливеру было больно от удара, то это даже хорошо. Потому что Джеймс злился. О, как же он был зол. Если Сноу врал ему, если сделал всё это нарочно, то заслужил немного боли. А если не лгал, если всё-таки использовал, то заслужил тем более.

Первый шок у Сноу явно прошел, так как он вдруг яростно выплюнул:

– Какого чёрта ты творишь, Поттер?

– Это ты что творишь?! Что происходит? Ты отталкиваешь всех – меня, Мию и даже Розу.

Джеймс видел, как застыло лицо Оливера, но глаза выдавали его настоящие эмоции. За всем этим льдом сквозила неуверенность. Сноу открыл рот, чтобы съязвить, и Джеймс опередил его, крепче сжимая его рубашку:

– И не смей говорить «ничего»!

Оливер презрительно фыркнул и сузил глаза. Они потемнели, став цвета грозового шторма.

– А до твоих недалеких мозгов не доходит, что мне просто не хочется общаться с гриффиндорцами, потому что от вас никакой пользы? – прошипел он.

– Оливер… – прорычал Джеймс угрожающе. Его терпение уже заканчивалось. Он же видел, теперь так ясно видел, что всё это ложь, что Оливер зачем-то поступает так, говорит всё это, и оттого злился сильнее. И на себя – за то, что неделю назад позволил себе поверить, и на Сноу за то, что тот врал и врал, глядя в глаза.

– Я использовал вас, – процедил Оливер. Но его глаза говорили совсем другое. Теперь Джеймс знал.

– Неправда.

– Смирись, Поттер. Ничего не происходит. Просто вы мне больше не нужны.

– Хватит врать!

Кулак Джеймса врезался в стену совсем рядом с лицом Оливера. Со всей силы. Тот даже не дрогнул, только моргнул от звука удара. А по руке Поттера молниеносно разлилась боль.

– Хватит, – прошептал Джеймс, сбивчиво дыша. – Я же вижу, что-то случилось. Расскажи мне, Оливер. Я помогу.

– В чем?..

И Оливер смотрел на него. Просто смотрел. И не было ни льда, ни язвительных усмешек. Только стена. Высокая и непробиваемая. Но там, за ней, скрывалось нечто важное. Поэтому оставалось только биться, биться и биться об неё, разбивая руки и голову.

И злость прошла.

Тихо, голосом, полным отчаяния, Джеймс ответил, чувствуя себя растерянным:

– Я не знаю. В чем угодно. Пожалуйста.

Он может. Всё равно, что бы ни было. Какие бы там ни произошли неприятности. Любые проблемы можно решить. Он будет рядом. Не испугается, не отвернется. Джеймс знал это. И самым важным теперь было сделать так, чтобы Оливер это тоже понял. Чтобы услышал то, что Джеймс не мог сказать словами. И перестал убегать.

Ведь для этого и нужны друзья. Чтобы быть рядом, даже когда ты пытаешься их оттолкнуть.

Ничего не происходило. Они просто стояли и смотрели друг на друга. Джеймс в ожидании ответа. А Оливер – будто пытался что-то понять. Поверить?

И когда Джеймсу показалось, что лёд вот-вот тронется, что Оливер всё ему объяснит, раздались шаги. И момент, даже если он был, оказался разбит.

– Что здесь происходит? – раздался суровый голос Эджком. Джеймс и Оливер одновременно отвели друг от друга глаза и посмотрели на профессора. Недовольная, она подозрительно осматривала их, держа в руках пакет, откуда торчали какие-то травы.

В ту же секунду Джеймс осознал, что всё ещё держит Оливера и сразу же отпустил. А после отступил на шаг. Сноу так и остался неподвижным, прижатым к стене, словно не мог пошевелиться.

– Драка? – тем временем, процедила Эджком, сузив глаза.

Джеймс бросил быстрый взгляд на Оливера, но тот смотрел в пол. И оба они молчали.

– Что ж, – не дождалась ответа профессор. – Мистер Сноу, к себе, живо. Мистер Поттер, вы тоже. И да, пять штрафных очков Гриффиндору за нападение на однокурсника.

– Что? – не удержал возгласа Джеймс. Потому что вот это сейчас было несправедливо. Да, может, он и действительно напал на Оливера, но не с целью подраться, и если бы не Эджком, они бы уже поговорили.

– Ещё пять за пререкания с учителем, – довольно улыбнулась женщина.

Вот это уже точно было слишком. Джеймс открыл рот, собираясь выпалить какую-нибудь глупость, но взгляд его совершенно случайно упал на Оливера. Сноу смотрел на него. И теперь не отвел глаз. Будто говорил: «Не надо». И Джеймс не стал.

Он лишь взглянул на Оливера в ответ, надеясь, что тот поймет, что их разговор не закончен и так легко от него не отделаться, и развернулся, чтобы уйти. Эджком всё стояла и ждала, пока они разойдутся. Довольная, она явно наслаждалась моментом.

В общей гостиной Джеймс отыскал глазами Дила и Мию – Роза была на занятии – и сразу направился к ним. Даже не удивившись тому, что эти двое без него находятся вместе, он упал на диванчик и скрестил руки на груди.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу… – бесконтрольно бормотал он себе под нос.

– О чем речь? – спросил Дил, услышав. Но Джеймс не знал, что ответить, потому что не понимал, кого в данный момент ненавидит сильнее – себя, Эджком или Оливера. Поэтому промолчал.

– Почему ты не записался на трансгрессию? – вдруг полюбопытствовала Мия, очевидно, пытаясь сменить тему. Конечно, она наверняка поняла, откуда Джеймс явился таким взъерошенным и сердитым. Точнее, от кого.

– Мне исполнится семнадцать только в августе, – ответил он равнодушно. Трансгрессия, по правде, никогда не казалась ему особо привлекательной. Порой необходимой и удобной, да. Но он всё же больше любил метлу или автомобиль. И, конечно, мечтал о байке. Совсем как у той девушки, Лиз. Иногда он вспоминал ее. И каждый раз мечтал провалиться под землю от стыда, потому что вел себя с ней, как глупый ребенок. Наверное, так она о нем и думает. Еще бы, взрослая, красивая, крутая. Да еще и мракоборец!

– Жаль, – голос Мии напомнил ему о том, что она сидит рядом. Вообще-то.

– Первое занятие у нас в понедельник после ужина, – включился в разговор Дил, убедившись, что это не грозит воплями со стороны Джеймса. – По-моему, это странно. На полный желудок тяжелее трансгрессировать, нет?

Джеймс не знал и потому пожал плечами.

А уже через несколько минут вместе с Дилом присоединился к веселящимся Ньюту и Чарли. И позволил себе ни о чем не думать. Хотя бы недолго.

***

– Привет.

Джеймс застыл, глядя на подошедшего к нему первым Оливера. И что Сноу припас ему в этот раз – очередную порцию оскорблений или обвинений?

Но тот вроде выглядел как обычно. Точнее, как в том году, до всех этих непонятных последних дней.

– Привет, – с легкой настороженностью поздоровался в ответ Джеймс. Какова вероятность того, что Оливер решил дать ему сдачи?

– Капюшон, кем бы он ни был, студентом или профессором, сейчас должен быть на занятиях, так что мы можем спуститься и открыть дверь, – медленно произнес Оливер, после каждого слова делая паузу. И смотрел так, будто ожидал, что Джеймс снова набросится на него.

– Эм… хм… ты хочешь, чтобы мы пошли туда сейчас? – кашлянув, уточнил Джеймс. Потому что еще на прошлой неделе они не разговаривали, и оба думали, что больше никогда и не будут. А теперь Оливер приходит, как ни в чем не бывало, и просто зовет его с собой.

И одна часть Джеймса ужасно хотела устроить разбор полетов, вытрясти из Оливера правду, но другая часть понимала, что этого делать не стоит. Не сейчас. Если Оливер пришел, значит, поверил в искренность Джеймса. А значит, когда будет готов, расскажет сам, что с ним происходит. Нужно только подождать и не давить.

– Да, – кивнул Оливер, не отводя глаз. – Ну, если ты, конечно…

Он замолчал, и Джеймс подумал, что никогда их общение не было таким неловким.

– Да, конечно, – выпалил он, пока Сноу не пришло в голову передумать. – Только нужно забрать тот листок, где расшифрованы символы.

– Ладно. Пойдем?

Джеймс кивнул, и вместе они стали подниматься в башню Гриффиндора. Все ученики мимо них спешили на завтрак, обмениваясь вялыми сонными репликами, и никто не обращал на них внимания.

Около портрета они остановились, и Джеймс, назвав пароль, вдруг оглянулся на пороге и позвал:

– Эй, Оливер.

Сноу взглянул на него.

– Что?

И Джеймс посмотрел в ответ.

«Я рад, что ты вернулся».

Губы Оливера дрогнули, и едва уловимая теплая улыбка озарила лицо. Напряжение растаяло.

Джеймс знал, что друг услышал его. Понял. И что тоже рад.

Для первого шага этого достаточно. А в один момент они продолжат тот разговор.

Спускаясь по лестнице из своей спальни с листком с символами в руках, Джеймс услышал, как его позвали. Он оглянулся и увидел близняшек Нотт.

– Тоже опаздываешь на урок? – улыбнулась ему Софи и сразу же опустила ресницы. Ее сестра Мария тихонько хихикнула.

– Да, вроде того, – ответил Джеймс. И сразу же понял, что девушки собираются его ждать. – Эм, вы идите без меня, я еще должен кое-куда зайти…

Софи снова одарила его улыбкой, когда Мария уже схватила ее за локоть и потащила к выходу. Джеймс подождал несколько мгновений, прежде чем отправился следом.

Оливер стоял снаружи и, кажется, немного нервничал. В другой ситуации Джеймс бы не упустил возможности указать на это, но сейчас промолчал. Всё ещё было слишком неясно между ними, слишком хрупко, чтобы рисковать это разрушить.

В тишине они отправились в подземелья. И странным и одновременно удивительным было то, что, несмотря на недавнюю ссору, на секреты и всё остальное, молчание между ними не было неловким или напряженным. Оно было естественным. Наверное, почти уютным.

– Я не взял книгу, – кашлянув, вдруг вспомнил Джеймс. Оливер не говорил о ней, но ему самому внезапно пришла в голову эта мысль – что, если надо было?

Оливер не повернул голову, но ответил:

– Пусть останется у тебя.

– Я и не собирался ее тебе отдавать, – не удержался от замечания Джеймс. И вот теперь-то Оливер на него посмотрел. Вскинутые брови отразили немой вопрос. И Джеймс лишь закатил глаза.

– Не знаю, помнишь ли ты, но когда в прошлый раз ты к ней прикоснулся, то почти две недели провалялся в коме, – фыркнул он. – Так что нет уж. Её ты точно больше не получишь.

Оливер испустил короткий смешок. Но, вопреки ожиданиям, не стал ничего говорить. Ни одного едкого или язвительного комментария, каких можно было придумать тысячу. А это, по мнению Джеймса, свидетельствовало о серьезности ситуации. И желание накинуться на друга с расспросами вспыхнуло с новой силой. Но не сейчас. Позже, позже.

Звон колокола догнал их, когда они спускались на второй этаж. Проскользнув мимо нескольких третьекурсников-когтевранцев, опаздывающих на занятие, они миновали коридор с учебными кабинетами, шагнули в потайной проход, чтобы срезать путь, и вскоре оказались на той самой лестнице, под которой и было подземелье капюшона.

Джеймс еще ни разу не был там, хотя ему давно хотелось. И сейчас он ощутил это радостное, немного детское предвкушение. Азарт. Как будто ребенок, готовый к приключению. Но если он с каждым шагом становился все беспокойней от предчувствия чего-то крутого, то Оливер, напротив, напрягался всё сильнее. Джеймс видел, как друг сжал кулаки, как застыло его лицо и спина, поднялись плечи. И внезапно ему захотелось остановиться. Просто схватить Оливера за воротник и утащить подальше от подземелья. Но, конечно, делать он так не собирался. Он же с ума еще не сошел. Хотя с еженочными кошмарами на шаг стал к этому ближе.

Тем временем Оливер первым скользнул под лестницу и начал выводить на стене под ней волшебной палочкой какие-то замысловатые узоры. И спустя пару мгновений стена без единого звука отползла в сторону, и внизу появилась тонкая полоска голубого света. Это выглядело пугающе и завораживающе одновременно. Часть Джеймса, вероятно, та, что еще была ребенком, хотела прыгать от восторга, но вторая часть, более разумная, упрямо твердила, что ничего хорошего здесь быть не может.

Оливер оглянулся, чтобы посмотреть на Джеймса, и тот уловил в друге какое-то странное беспокойство. И только убедился в том, что Сноу по неизвестным причинам не хочет спускаться. Еще один вопрос, о котором им, по правде, стоило бы поговорить.

«Готов?» – одними глазами спросил слизеринец. И Джеймс кивнул в ответ.

«Готов».

Оливер открыл дверь и первым шагнул в темноту. Внутри оказался коридор – всё, как рассказывали Джеймсу друзья. И неизвестные узоры, шедшие по самому низу стены, создавали тот самый завораживающий голубой свет. На самом деле, прекрасный. Удивительный оттенок, создающий впечатление волшебства.

Не сговариваясь, Джеймс и Оливер одновременно зажгли палочки.

– Что там за символы?

– Квадратик и треугольник.

– Это вторая дверь, они здесь.

Свет палочки выхватил из темноты чуть выступающие плиты в стене, и вырезанные на них узоры. Оливер уже скользнул вперед, но Джеймса будто что-то заставило остановиться около первой двери. Затаив дыхание, он протянул руку к небольшому кругу, темнеющему в стене. Осторожно провел пальцами по его контуру, затем по вырезанным внутри линиям. И на мгновенье ему показалось, что его кожа там, где соприкасалась с камней, начинает гореть. Хотелось убрать руку, но он почему-то не мог. Мысли словно плавились. И неприятное жжение всё усиливалось и усиливалось…

– Джеймс! – окликнул его Оливер. – Ты идешь?

И Джеймс тотчас отдернул руку. Что это только что было?

Отвернувшись, он шагнул к другу.

– Они?

Свет палочек выхватил из темноты два символа, расположенных рядом, на одной двери. Да, те самые.

– Почему они вместе? Везде по одному, а здесь два, – задался вопросом Джеймс.

– Не знаю, – ответил ему Оливер. – Может, они не достаточно сильны по отдельности? Или за этой дверью нечто настолько важное, что это нужно было защитить вдвойне. Что они значат?

Джеймс подставил листок с расшифровками под свет и прочитал:

– Первый, тот, что квадрат, это «Древняя магия». А второй – «мир».

– Мир?

– Ага.

– Это логично. Древняя магия всегда была связующей частью мира и питалась именно от его энергии.

– И? Что нам это дает?

Оливер оглянулся. И в холодном белом свете палочек, разбавленном голубыми бликами, его глаза, казалось, вобрали в себя все эти огни, отливая и синевой и белизной одновременно, как многогранные кристаллы. Джеймс даже выдохнул, увидев это.

– Может, кое-что, – скованно улыбнулся Сноу.

Он поднял палочку, направил на свою ладонь и прошептал заклинание. Тотчас кожу словно рассек невидимый кинжал, и кровь заструилась, стекая по кисти и теряясь в рукаве рубашки.

Джеймс невольно поморщился. Оливер даже не посмотрел в его сторону, лишь пихнул ему в грудь свою палочку, и когда пальцы Джеймса перехватили ее, сразу же поднял обе ладони на уровне груди и сжал их между собой. А затем пробормотал что-то себе под нос тихо-тихо, не разобрать ни слова. И прижал обе ладони к стене. Кровь сразу же заструилась вниз, скользнула к символам и затерялась в их линиях.Секунду ничего не происходило, но затем они оба – и квадрат, и треугольник вдруг загорелись тем же голубым светом, что и узоры внизу. Раздался тихий стук, будто что-то упало на пол. И дверь под руками Оливера дрогнула. И под ней вдруг появилась полоска золотистого света, бьющего из той комнаты, что была скрыта.

И вот теперь Оливер обернулся. Лицо его казалось бледнее, а на висках и лбу блестел пот, но он все равно подарил Джеймсу улыбку.

– Сработало.

И Джеймс не мог не улыбнуться в ответ, чувствуя, как его переполняет гордость. Впервые не за себя.

– Расскажешь, что за трюк ты провернул? – спросил он, даже не пытаясь скрыть восхищения в голосе. И не ошибся, потому что Оливер выглядел довольным.

– Древняя магия ведь во многом строилась на крови, помнишь? – ответил он охотно. – Жрецы не были белыми и пушистыми. И я подумал, что, возможно, они использовали заклинание крови. Многие темные маги его любили.

– Например, Тот-Кого-Нельзя-Называть, – вспомнил Джеймс.

– Например, да, – согласился Оливер. – Эй, почему ты не называешь его по имени?

– Не знаю, – Джеймс никогда не задумывался над этим. Имя Волан-де-Морта никогда не внушало ему ужас, но он не был глуп, чтобы понимать, что оно значило для тех, кто попал под его террор. Во всех книгах его имени избегали, дедушка и бабушка, и тети и дядя, так что он, кажется, просто привык.

– У дедушки в библиотеке я нашел рукопись с некоторыми чарами Древней магии. Среди них было заклинание для запечатанных дверей, – продолжил объяснять Оливер. – Я, конечно, не знал этого прежде, но мне всегда казалось, что важно разобраться с этими символами. Понимаешь, одной крови не достаточно. Нужно произнести слова, и последнее должно быть то, что скрыто.

– Вот поэтому нужно знать, что означают символы…

– Да. Зайдем?

Оливер спрашивал. Тихо и внезапно робко. Даже как будто неуверенно. Словно меньше всего на свете он хотел заходить за эту дверь, но не мог отказаться.

А Джеймса вдруг осенило.

– Постой!

Он протянул руку, будто хотел ухватить Оливера, удержать, но так и не коснулся. Сноу проследил это движение взглядом и поджал губы. Но сейчас Джеймс не был в настроении разбираться, что бы это могло значить. Нахлынувшая на него догадка требовала немедленно озвучить себя.

– Ты не пользовался палочкой, когда открывал дверь, – прямо произнес Джеймс, не сводя с Оливера глаз. – Значит ли это, что ты только что использовал Древнюю магию?

Несколько секунд Оливер достойно выдержал, не прерывая взгляд, но после отвернулся и уставился на свою порезанную руку. И Джеймс всё понял. Ему захотелось позлиться и поорать, но не то место и не то время. Поэтому он глубоко выдохнул, призывая себя к спокойствию, и сказал:

– Если ты потом не расскажешь мне всего, что происходит, клянусь, я просто возьму биту и выбью твои мозги.

Оливер так же смотрел, как капает кровь, но негромко хмыкнул:

– Ты само обаяние, Поттер. Пошли уже.

Джеймс первым шагнул к двери и удержался от того, чтобы отвесить другу подзатыльник. Он знал, что порой вёл себя как маленький, но сейчас именно Оливер тот, кто ведёт себя как ребенок – прижимает к груди свои долбанутые тайны, не желая ими делиться, пока те делают с ним что-то плохое. И раз уж сейчас очередь Сноу тупить, то Джеймс должен быть тем, кто проявит настойчивость и благоразумие. Ну, последнее в допустимых пределах, конечно.

Сердце замерло, когда дверь отворилась. И Джеймс вошел внутрь. За спиной часто-часто задышал шагнувший следом Оливер.

Это была небольшая комната, с голыми стенами и полом. Совершенно пустая, если не считать тысячи маленьких светящихся искорок под потолком, похожих на упавшие звезды. Именно они и создавали этот волшебный золотистый свет. Джеймс зачарованно уставился на них. Потому что это было… Красиво. Да, именно так. Без возвышенных эпитетов и ничего не значащих преувеличений. Просто красиво. В том естественном состоянии, что и должна быть настоящая красота. Завораживающе. Джеймсу хотелось прикоснуться к ним, самыми кончиками пальцев, потому что ему казалось, что эти искорки горячие, словно выпрыгнули из костра. Или упали с неба. На какое-то мгновенье ему даже показалось, что они кружатся. Золотые снежинки. Что будет, если взять одну такую? Прижать к губам? К сердцу?

Джеймс не думал, ему стало легко и просто, все тревоги, сомнения, обиды и злость куда-то исчезли. Осталось только это странное, почти невесомое желание потрогать хоть одну из этих искр. Он машинально запихнул в карман обе палочки – свою и чью-то еще, он даже не помнил, чью, да и разве это было важно? – и поднял руку вверх. Маленькие звездочки зашелестели, подхваченные несуществующим ветром и ускользнули, напуганные. И Джеймс привстал на цыпочки, чтобы все-таки успеть схватить одну. Это было так важно. Это было всем, что осталось. Джеймс не знал, где он, что происходит, не знал, кто он и зачем пришел сюда. Разве не затем, чтобы прикоснуться к этим огонькам? Не могло быть ничего другого и никого.

Он вытянул пальцы, и одна из искорок вдруг замерла. И до неё – меньше дюйма.

Прикоснись, прикоснись, прикоснись…

Сердце застучало бешено. Сейчас. Еще мгновенье, и…

– Джеймс…

Чей-то далекий слабый голос. Тихий. Знакомый. Но до звезды всего четверть дюйма. Только вот что-то словно удерживало Джеймса. Он замер, вслушиваясь в голос. Почему, почему он это делает? Ему только чуть оттолкнуться, и искорка будет в его руках!

– Джимми.

Оливер. Черт. Оливер.

Джеймс рухнул на пятки, чуть не свалился и обернулся.

И в ту же секунду бросился к другу. Оливер сидел на полу, прижав колени к груди. Глаза его были закрыты, руки прижаты к ушам, но из-под пальцев и из-под сомкнутых век бежала кровь. Так же как и из носа.

– Оливер! Что?! Оливер!

Джеймс схватил друга за руки, пытаясь убрать их, заставить того на себя посмотреть, но Сноу лишь сильнее вцепился в себя.

– Много… Всего слишком много. Джимми.

Джеймс никогда еще не был в таком ужасе. Ну, может, разочек и был. Когда тень пришла за ним. Но больше – никогда. А сейчас от паники и страха хотелось кричать. Он не знал, что происходит, не знал, что делать, как всё исправить. Пока он как дебил пялился на чертовы огоньки, которые, наверняка, его заколдовали, что-то произошло.

– Скажи, что мне сделать, Оливер? – почти умоляюще выкрикнул он, чувствуя себя слабаком. Ну, и пусть. Только бы всё исправить.

Оливер покачнулся. И Джеймс вдруг понял, что нужно делать. Он подхватил друга под локти, заставляя подняться, и потащил прочь. Отсюда. Из этой странной пустой комнаты, повлиявшей так по-разному на них обоих.

В дверях он невольно бросил последний случайный взгляд на искорки под потолком. И больше они не казались ему красивыми или зачаровывающими. Теперь от них веяло холодом.

Спотыкаясь, Джеймс вытащил Оливера из коридора. Дверь за ними беззвучно закрылась. На заплетающихся ногах он подвел друга к лестнице и опустил на ступеньки. А потом опустился на корточки напротив него и аккуратно, стараясь не причинить еще большей боли, обхватил кисти Оливера и медленно потянул в стороны. Сноу немного сопротивлялся, а потом позволил ему убрать руки от ушей. Глаза его все еще были закрыты, и дышал он тяжело, загнанно, словно пробежал марафон.

– Тшш, – зачем-то выдохнул Джеймс. Он вдруг так некстати вспомнил, как в детстве утирал кровь с коленок малышке Лили. И чтобы она не плакала, всегда дул на ее ранки.

– Эй, я взгляну, ладно? – тихо прошептал он, боясь, что громкие звуки могут оказаться болезненны. А затем мягко опустил руки Оливера ему на колени и бережно повернул его голову, заглядывая в уши. Кровь уже начинала подсыхать и, кажется, больше не бежала. Но выглядело это ужасно. Джеймс сглотнул, радуясь, что друг не видит его мимолетной слабости. А потом чуть кашлянул и нарочито бодро произнес:

– Всё не так плохо, слышишь?

Оливер втянул носом воздух и кивнул. И тогда Джеймс вновь оказался перед ним, глядя в его лицо.

– Открой глаза, – попросил он. – Для меня.

И, может, если бы он сказал иначе, ничего бы не случилось. Но на его просьбу Сноу откликнулся. Ресницы задрожали, тяжелые от нависшей на них бусинами крови, и вспорхнули вверх.

Джеймс не мог сдержать облегченного выдоха, когда увидел, что глаза Оливера такие же серые, как и прежде.

– Когда-нибудь ты сведешь меня с ума, знаешь? – улыбнулся ему Джеймс. И отодвинулся назад, давая другу пространство. Хотя ему совсем и не хотелось этого делать.

Оливер посмотрел на него долго, словно изучая, затем прижал рукав мантии к лицу и вытер кровь под носом. И лишь после этого тихо и серьезно произнес:

– Думаю, нам надо поговорить.

========== 43. Мальчик на ниточках. ==========

И пока Джеймс держал в руках звезды, Оливер истекал кровью. Как смогут они перестать думать об этом? Оба.

Джеймс покосился на слизеринца, но тот выглядел намного лучше. Они зашли в туалет на втором этаже, чтобы Оливер смог умыться. Здесь никого не было за исключением плакавшей девочки-призрака. Ее рыдания доносились из труб, где она, видимо, и проводила время.

Раздался звон колокола. Но Джеймс знал, что в этот туалет никто не зайдет – ученики обходили его стороной как раз из-за того самого призрака, имевшего привычку жаловаться всем, кто навещал ее, а также открывать краны и затапливать всё вокруг.

Оливер ткнул в свою разрезанную ладонь несколько раз палочкой, видимо, в надежде залечить, но у него не вышло. В итоге он просто достал из кармана носовой платок и обмотал им руку, чтобы остановить кровь. И лишь после этого опустился на пол, прижавшись спиной к стене. Джеймс несколько мгновений колебался, какое место ему лучше занять – рядом с другом или напротив, но в итоге уселся слева и повернул голову, чтобы смотреть.

– Это правда, – наконец, без предисловий выдохнул Оливер, не глядя на Джеймса. – То, что сказал мой дедушка. Про то, что во мне открылась новая часть. Я её чувствую. И она… мне не нравится это. Та книга, всё дело в ней. Она сломала барьер, который защищал меня. И заново его не создать.

Барьер? Защищал от чего? Всё это звучало довольно спутано и внезапно, будто Оливер хотел как можно скорее отделаться от этого разговора. И как знать, может, это и было так на самом деле. А может, ему просто нужна была минутка.

Джеймс слушал, не собираясь упустить ни слова. И не мог не понимать, как сложно Оливеру рассказывать об этом. Точно так же, как ему самому тяжело было говорить о пришедшей тени или своих кошмарах. Но есть вещи, которые необходимо проговорить вслух, как бы непросто это ни было.

– Помнишь, мой дедушка владеет Древней магией?

Джеймс кивнул. Такое сложно забыть.

– Он не был рожден с ней, как Жрецы в прошлом. Его и еще группу учеников обучали этому в школе для войны с Сам-Знаешь-Кем.

– В школе?! В нашей школе?

– Да. Их учитель был истинным Жрецом, рожденным с Древней магией. Но не мой дедушка, и не его друзья. Они сами выбрали это путь. И все погибли молодыми. Все, кроме моего дедушки. Он уцелел лишь чудом, но всё равно оказался сломан. И я… Джеймс.

Оливер обернулся. И теперь они смотрели друг на друга. И в серых глазах отчетливо читалась неуверенность и что-то еще. Важное. Пугающее. Глядя в них, Джеймс вдруг понял. И колючки холода прикоснулись к его коже.

– Нет, – прошептал он неверяще. Пожалуйста. – Оливер, ты… Нет. Не может быть.

Губы Оливера сломались в кривую несчастную улыбку.

– Может. Я не хотел этого. Но теперь ясно, почему я вижу и слышу то, что не могут другие. Смешно, ведь я так сильно хотел узнать причину своих странностей, а теперь думаю, лучше бы это не случилось никогда.

Оливер отвернулся и резким движением руки провел по волосам, ероша их. Лицо его исказилось болью, но не физической. И лишь на мгновенье. Почти сразу же он снова взял себя в руки, возвращая на лицо холодную маску.

– Хочу или нет, это во мне, – горько усмехнулся он, уставившись на свои руки. – И это отвратительно. Это уродство. Ты ведь помнишь, Древняя магия – темная. И знать, что она во мне, всегда была и будет, что она течет в моей крови, отравляет… Я чувствую в себе эту тьму, и не могу от нее избавиться. Это худшее проклятье.