Текст книги "Тени (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 53 страниц)

– В следующий раз заору на весь коридор, чтобы все слышали.

В серых глазах не промелькнуло ни тени насмешки. Оливер прямо смотрел на Джеймса, и тому казалось, что от таково взгляда у него переворачивается душа. Желания спорить не осталось – очевидно же, что Сноу сейчас не до этого. Что-то стряслось, потому что он слишком серьезен.

– Надо кое-что рассказать, – негромко произнес слизеринец, по-прежнему не выпуская руку Джеймса, будто тот собирался сбежать.

Шаги и звуки голосов гриффиндорцев удалялись и стали почти не слышны.

– Если ты про то, как вы ловили капюшона в теплицах, то я знаю, – все-таки понизив голос, ответил Джеймс. На всякий случай. – Роза мне утром рассказала.

Оливер не выглядел ни капли удивленный словами Поттера. И Джеймс с опозданием подумал, что действительно ничего необычного тут и нет. Логично, что такие события сестра и друг не стали бы от него скрывать. Но ведь вот же Оливер, здесь и сейчас хочет ему что-то сказать. Значит ли это, что речь пойдет о чем-то другом?

– Не об этом, – словно прочитав его мысли, сказал Оливер и, наконец, отпустил руку Джеймса для того, чтобы вытащить из кармана свернутый пополам мятый листок. – Это пришло мне сегодня утром.

Он протянул бумагу, Поттер взял и развернул ее. Это оказалось письмо. Правда, судя по состоянию листа, кто-то от души помял его, должно быть, резко сжав в кулаке. Строчки, выведенные почерком, который Джеймсу уже доводилось видеть однажды.

«Оливер!»

Джеймс сразу же отметил это новое обращение. В прошлом письме Мэтью Сноу звал своего внука исключительно «Олли».

«Кто-то ищет сердце Тьмы? Оно в Хогвартсе? Не смей влезать в это, слышишь? Ты даже не представляешь, насколько это опасно! Ты не понимаешь, с какой силой связался, и всё это может закончиться ужасно для тебя и всех, кто тебе помогает.

Пожалуйста, прошу тебя, Оливер, оставь это. Я знаю, тебе это кажется важным, но ты не должен этим заниматься.

И да, мне печально слышать, что ты подозреваешь меня во Тьме. Я отдал всю свою жизнь и всех своих друзей на борьбу с ней, я знаю, о чем говорю, и лишь хочу оградить и защитить тебя. Говорить больше в письме я не могу, но надеюсь, что ты прислушаешься к моему совету. А в рождественские каникулы я жду тебя в гости, и мы обо всем поговорим.

Мэтью Сноу».

Джеймс поднял глаза от письма. Перед его мысленным взором предстал Оливер, читающий данные строки, а после, стиснув зубы, в гневе и отчаянии сжимающий в кулаке несчастный листок бумаги. Но настоящий, реальный Оливер стоял напротив и ждал от него чего-то.

– И… – Джеймс кашлянул, прочищая горло, – ты веришь ему? Что он непричастен?

– Не знаю, – устало ответил Оливер и прислонился плечом к стене, скрестив при этом руки на груди. – Я бы хотел, но… Может, он и не человек в капюшоне, но он что-то скрывает. Я чувствую это. Его ложь.

– Может, он боится писать в письме все, что знает, – предположил Джеймс, возвращая Сноу письмо. – Зимой он все тебе расскажет.

Оливер покачал головой.

– До Рождества еще два месяца. Слишком долго. И, честно, я не уверен, что он и тогда скажет мне всю правду, – короткий горький смешок сорвался с губ Сноу, и Джеймс так ярко ощутил его досаду, что ему стало не по себе. – Не знаю, смогу ли я теперь доверять ему.

Джеймс открыл рот, но лишь глотнул воздуха. Он не знал, что сказать, но очень хотел найти те слова, что могли бы утешить Оливера. Помочь ему. Потому что Джеймс вдруг ясно представил, что было бы, окажись его дедушка хранителем тайн о Тьме и подозреваемым в убийстве. Это ужасно. И Оливер заслуживал сочувствия. Тем более, судя по всему, что Джеймс когда-либо слышал, для Сноу его дедушка был очень близок, наверное, даже ближе родителей. И вот сейчас именно этот человек разбил доверие слизеринца на осколки.

Но Джеймс никогда не был силен в утешительных фразах или поучительных историях, которые можно было поведать в подходящий момент. А потому он просто протянул руку и положил ладонь на плечо Оливера, большим пальцем коснувшись его шеи. И, может, этот жест был лучше любых слов.

***

У Розы был очень тяжелый день – нумерология, сдвоенное зельеварение, трансфигурация и после обеда защита от Темных искусств. И девушке было очень сложно сосредоточиться на уроках, потому что мысли ее занимали совсем другие вещи. Это невероятно, как близки они вчера были к тому, чтобы узнать, кто скрывается под капюшоном. И в этот раз это не была галлюцинация. Тот человек был настоящим, и если бы только все сложилось немного удачней (Роза старалась не думать, если бы не пришел Дил). Как только девушка вспоминала полное отчаяния и досады лицо Оливера, и ей тут же становилось физически больно. И в придачу к этим мыслям примешивались и те, что были о ссоре с Диланом. На самом деле за все время, что Роза встречалась с Джексоном, они ни разу не ругались. Да, порой она резко одергивала его, когда он начинал нести совсем уж околесицу по ее мнению, чаще всего касающуюся студентов Слизерина, но всё это было не достаточно серьезно, и уже через пару часов они общались, как раньше. Но вчера всё вышло по-другому. Роза действительно разозлилась на Дила за то, что тот спугнул человека в капюшоне, а, когда он начал орать что-то про Оливера, и вовсе вышла из себя. Даже сейчас, за завтраком, она все еще чувствовала то темное недовольство своим парнем. И не готова была бежать и просить прощение, тем более что виноватой себя не считала. Может, в какой-то степени ей даже стало легче, когда она сумела признаться в этом самой себе. Но самое печальное и пугающее во всем этом было то, что Роза не была уверена до конца, что вообще хочет мириться.

Эти мысли не были правильными. Они изъедали Розу изнутри, как клубок змей. И эти сомнения делали девушку слишком рассеянной. Если нумерологию она еще высидела спокойно, сохраняя концентрацию, то на зельях в голову ее все чаще забиралось что-то лишнее.

За обедом Роза почти не разговаривала. Она была страшно занята тем, что пыталась одновременно есть и читать учебник, так что не слышала ни слова из того, о чем говорили Джеймс, Дил и Мия. Их после обеда ждала трансфигурация, но они все трое что-то не очень спешили. Хотя, по мнению Розы, Джеймсу не стоило испытывать судьбу и опаздывать снова. Но вслух она это замечание не сделала, сдержавшись. В конце концов, он не маленький, должен иногда думать своей головой о последствиях.

Быстро доев, девушка подхватила сумку и, даже не взглянув на Дила, поторопилась прочь из Большого зала. Уже в дверях она не выдержала и оглянулась. Взгляд ее (чисто случайно, конечно же) скользнул к столу Слизерина. Оливер сидел в окружении своих однокурсников, среди которых Роз узнала Селвина, Гомеса и Диаз, но, судя по застывшему лицу, был погружен в собственные мысли. О том ли, что случилось вчера?

Лицу внезапно стало жарко. Роза прижала ладошки к раскрасневшимся щекам и выскочила в холл. В голове ее лихорадочно проносились воспоминания. Шикарная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. Этот обжигающий взгляд серых глаз, от которого сердце билось чаще. Теплая рука, небрежно прикоснувшаяся к ее коленке, и будто прошедший от этого по телу разряд молнии. Аккуратные пальцы, бережным движением снимающие с ее волос сухую веточку. И тихий бархатный шепот: «Скажи это, Огонёк»…

– Роза, ты не заболела? – встревоженный голос Саманты вырвал Уизли из воспоминаний. И вдруг, ощутив прилив стыда от того, о чем только что думала, Роза покраснела еще сильнее. И быстро вцепилась в ремешок сумки.

– Нет, – с придыханием, будто после бега, ответила она. Саманта продолжала сверлить ее многозначительным взглядом, но, к счастью для Розы, именно в этот момент в коридоре появился профессор и открыл класс, чтобы впустить туда учеников.

На уроке Розе было не до размышлений – они начали проходить сложные контрзаклятия, а это требовало максимальной сосредоточенности и усилий. И, к ее облегчению, к тому моменту, как прозвенел звонок, Саманта забыла о том, о чем спрашивала подругу до урока, так что Роза избежала продолжения неприятных расспросов.

Уже после, вечером, она сидела в общей гостиной, сгорбившись над книгами, и писала реферат, заданный сегодня. Дело продвигалось с трудом. Сомнения, возникшие утром, никуда не желали исчезать. Задумчиво Роза вытащила из сумки учебник по истории магии, а из него – бумажный зеленый цветок. И бережно принялась поглаживать его лепестки. Такой красивый. Такой нежный. Особенный.

Подарок ее парня.

Она знает Дила так давно, с тех пор, как только поступила в Хогвартс. Еще бы, ведь этот мальчик всюду бегал с ее кузеном. Немного неловкий, смешной, ничем не примечательный. Роза не обращала на него внимания. Потом в школе начали учиться Хьюго, Лили и младший брат Дила – Микки. Наверное, тогда Роза впервые заметила Дилана по-настоящему. Еще не обратила на него пристальное внимание, но увидела в нем кого-то помимо друга своего брата. А год назад Роза позвала этого парня на свидание. Точнее, уже больше года прошло. Но девушка помнила, как это было. Как смотрела на Дилана, поправляющего мантию Микки, и с улыбкой думала, что хочет узнать этого парня поближе.

– Привет, – едва Микки убежал, Роза подошла к Дилу, полная решимости пригласить его на прогулку. Саманта и Мэри пристально наблюдали за ней издалека, но даже отсюда было слышно их тихое хихиканье.

– Ой, привет, – Дил сразу растерялся, щеки его порозовели. Он неловко потянулся, будто у него болела спина. И произнес. – Ты Джеймса ищешь? Он сейчас придет.

– Нет, – Роза широко и ослепительно улыбнулась, глядя в голубые глаза напротив. Несмотря на то, что Дилан был старше и был мальчиком, они были почти одного роста. – Я подумала, может, ты хочешь со мной погулять?

– Пог… – Дил поперхнулся воздухом и начал стремительно краснеть. – Это как… свидание?

Роза не задумывалась над тем, как это называется, когда шла к парню, но ее подруги, очевидно, уже давно сделали тот же вывод, что и Джексон сейчас. И девушка, вновь улыбнувшись, ответила:

– Да. Так что? Ты согласен?

Роза закрыла глаза и поднесла цветок к губам. Все было так хорошо, так просто… Она была счастлива с Дилом, ей всегда нравились их отношения, такие простые, безоблачные. А подколы Джеймса только добавляли легкую перчинку, как необходимый ингредиент блюда. Но сейчас… Что-то изменилось.

– Привет, – раздалось над головой. Роза открыла глаза и увидела Дилана. Он стоял напротив и смотрел на нее сверху вниз печальным взглядом побитого пса.

– Привет, – устало кивнула ему Роза. Ей вдруг показалось, что на нее обрушилась гора и давит, давит, давит.

Дил сел в кресло напротив и уставился на Уизли своими голубыми глазами. Сердце девушки дрогнуло. Она видела, что парень, измучившись за день из-за их ссоры, готов примириться. Но вдруг поняла, что ей не так уж и нужны извинения. Достаточно того, что он пришел. Это лучше. Так и должно быть. Так правильно. И она, наконец, перестанет думать об Оливере.

Роза протянула руку и положила ее на ладонь Дила.

– Ты злишься на меня, да? – просто спросил Джексон. Роза покачала головой из стороны в сторону.

– Забудем, ладно? – произнесла она и провела большим пальцем по его костяшкам. Так просто. И никакой мелодрамы.

Это хорошо, что Дил теперь здесь, с ней. Она не должна больше думать об Оливере и о том, что с ним связано. Вот ее парень. И думать она может лишь о нем.

Дилан улыбнулся, плечи его расслабились, и Роза поняла, какое он испытал облегчение от их примирения. И сама тоже была этому рада.

– Что это? – вдруг кивнул Дил, подбородком указывая куда-то вниз. Роза не сразу поняла, о чем речь, но, опустив взгляд, увидела, что все еще сжимает во второй руке бумажный цветок. Тот, что нашла в своем учебнике. Тайный подарок. Выражение чувств.

– В смысле? – Роза удивленно взглянула на Дила, пытаясь понять, не шутит ли он. – Разве не ты его сделал?

Она решила так, когда нашла цветок в книге, потому что кто еще мог сделать для нее нечто подобное? Это было само собой разумеющимся, но теперь вдруг стало ошибочным.

– Я? – хохотнул Дил и вырвал цветок из ее пальцев, а затем повертел перед глазами. – Шутишь, Роза? Я в жизни не умел ничего руками делать. В том числе и оригами. Тебе не кажется что это, ну, немного девчачье занятие?

Роза в недоумении смотрела на своего парня, и неприятное холодное разочарование расползалось внутри. Отчего-то такое пренебрежение к цветку задело ее. Она забрала его обратно и положила между страниц.

– А… что? – вдруг дошло до Дила. – Где ты его взяла?

– Нигде, – сухо ответила Роза. – Наверное, это Сэм. Я перепутала книги.

Это была ложь, но Дил в нее поверил. Девушка не любила лгать, но сказать сейчас, что цветок – подарок неизвестного поклонника, значило затеять новую ссору, а этого ей совсем не хотелось, ведь они только-только пришли к миру.

Дил, тем временем, встал со своего кресла и, подойдя к Розе, уселся на подлокотник и нежно обнял ее, запустив пальцы в рыжие волосы. Девушка уткнулась личиком в его плечо, закрыла глаза и изо всех сил старалась не думать о том, о чем думать нельзя.

========== 22. Внезапные открытия. ==========

– Роза нанесла следящие чары на все лопаты, на всякий случай, но их так никто и не брал, за исключением профессора Долгопупса, да и тот не выносил ни одной из них за пределы теплиц, – со вздохом произнес Джеймс, шагая по заснеженному склону. Тропинка, протоптанная учениками, ходившими на уроки травологии и обратно, обледенела, отчего ноги постоянно скользили, и приходилось быть очень осторожным, чтобы не упасть.

– Глупо было полагать, что это сработает. Капюшон умен и хитер, и, конечно же, понял, что мы теперь будем пристально следить за лопатами, – ответил Оливер, шедший слева от Джеймса. На нем был шарф с зелеными и серебряными полосами и кожаные перчатки. Сам Джеймс тоже утеплился – под мантией на нем был связанный бабушкой на прошлое Рождество свитер.

На улице заметно похолодало. Ни о каких дождях больше не шло и речи, единственными осадками стал снег, мелкий и ужасно колючий. Состоявшийся вчера матч Пуффендуй – Когтевран проходил в условиях внезапной метели. Джеймс искренне сочувствовал игрокам этих команд и тихо радовался, что на прошлой неделе, когда играл Гриффиндор, еще стояла относительно теплая погода.

– До сих пор не могу перестать думать о том, как близки вы были к тому, чтобы узнать, кто под капюшоном, – снова вздохнул Джеймс. Когда события, случившиеся с Мией, наконец, улеглись в его голове, он в полной мере ощутил то, что произошло с остальными его друзьями в теплицах.

– Не повезло, – согласился Оливер, но Джеймс услышал невысказанную досаду. Он представлял, как обидно Сноу, но он, даже если и злился на Дила и винил его, то никогда не высказывал этого вслух. То ли все, что стоило сказать, он озвучил там, в теплицах, то ли просто не считал нужным бросаться обвинениями. В конце концов, это ничего не исправит.

– Так, – Джеймс вспомнил еще об одном интересующем его вопросе и постарался, чтобы голос его звучал небрежно, – ты разговаривал с Мией?

Он знал ответ, потому что на следующий после Хэллоуина день видел из окна прогуливающихся вместе Грейс и Оливера. Ему бы так хотелось знать, о чем они говорили. Сказала ли Мия что-то, что скрыла от него? Едва Джеймс задавался этим вопросом, как в нем тут же поднималась волна неоправданного раздражения на весь мир. И он прекрасно знал, что Роза назвала бы это чувство другим словом – ревность.

– Да, – коротко и просто ответил Оливер. И Джеймс понял, что большего от него уже не добьется.

В молчании они спустились с холма и пошли к теплицам. Около озера прыгали какие-то дети. Джеймс не понимал, что они делают – для снежков недостаточно снега, как и для снеговиков и крепостей, а для катания на коньках вода еще не замерзла. И среди побелевшей седой земли почти не заметной становилась белая гробница – место упокоения и памятник величайшему директору Хогвартса. Это место всегда навевало на Джеймса какую-то странную, необъяснимую грусть. И потому он торопливо отвел глаза.

В теплицах никого не было, но дверь оказалась не заперта. Наверное, Долгопупс должен был вскоре вернуться. Значит, у них не так много времени. Оливер первым вошел внутрь, на ходу снимая перчатки. Джеймс скользнул следом.

Привычный душный запах тотчас заполнил нос. Джеймс поморщился. У него невольно складывалось впечатление, что за эти несколько месяцев он бывал здесь чаще, чем за предыдущие пять лет. Лопаты, скрытые кустами, все так же стояли в углу. И та единственная, украшенная узорами, тоже. Никто не приходил за ней.

– Поищем, вдруг что-то осталось, – произнес Джеймс. Но надежда на это была слабой. Если человек в капюшоне и оставил какие-то следы, то за неделю их точно смели толпы учеников, приходивших на травологию. Но выделить время для того, чтобы наведаться сюда, раньше ни у Джеймса, ни у Оливера не получилось.

– Жаль, что ты не видел, куда он побежал…

– Да. Если бы только у меня была с собой палочка…

Джеймс невольно подумал о Мие – вот уж кого без палочки невозможно застать. Наверное, она и спит с ней. Но тут же образ мирно посапывающей Грейс сменился резким осознанием. Джеймса словно окатили холодной водой. Мысль, только что пришедшая в голову, была подобна взрывающему заклинанию. Он остановился и прямо взглянул на Оливера, который в этот момент изучающее рассматривал что-то на земле.

– Тебе повезло, что он не напал на тебя из тьмы, – пропыхтел Джеймс. Оливер даже не взглянул на него, но когда ответил, голос его звучал прохладно:

– Я его не боюсь.

– А стоило бы, – фыркнул Джеймс. Что за безрассудство? Что за отношение к своей жизни? Оливеру же не может быть плевать на себя!

– Перестань, – отмахнулся от такого предостережения Сноу, так и не удостоив Джеймса даже крошечным взглядом. Это задело. Поттер отвернулся и принялся осматривать кусты, за которыми стояли лопаты. Мысленно он решил, что больше не будет ничего говорить, раз Оливер не хочет слушать. Вот еще, тратить на это время! В конце концов, слизеринец не ребенок, сам должен всё понимать.

Но молчать долго у Джеймса не получилось – раздражение как зверь вгрызлось в него зубами, вызывая внутренний зуд и заставляя вновь говорить.

– Надеюсь, ты не собираешься героически погибнуть в битве со злом, – бросил Джеймс, и не надеясь получить ответ.

– Что-то героическое – это по твоей части, – отозвался Оливер ровным тоном. И вдруг раздался короткий смешок. А потом последовало уже совершенно весёлым голосом. – Ты что, волнуешься за меня, Джимми?

Джеймс бы скорее съел свой галстук, чем признался в подобном Оливеру. Потому он нарочито сердито буркнул:

– Вот еще. Как будто у меня без этого мало проблем.

Но такой ответ, очевидно, позабавил Оливера еще больше. Краем глаза Джеймс заметил на его лице снисходительную улыбку и сразу же отвел глаза.

– Не смущайся, Джимми. Я никому не скажу.

Джеймс вспыхнул и уже собирался парировать, но тут взгляд его заметил что-то маленькое, темнеющее в самом углу, около лопат. Так и не ответив, он протиснулся туда, по пути оцарапав руку и наклонился, чтобы лучше рассмотреть находку. Это был кусок бархатной черной мантии, зацепившийся за острый шип растения.

– Оливер, – позвал слизеринца Джеймс. Сердце его учащенно заколотилось. Спустя две секунды Сноу оказался рядом и тоже уставился на лоскуток. А потом наклонился и первым протянул к нему руку. И тут же Джеймс вспомнил их первое совместное дело – поход в Запретный лес, где лежали мертвые звери с красными глазами. Тогда Оливер так же склонился над хорьком и без промедлений прикоснулся к его глазам. Снова рискнув. Тогда Джеймса это не тронуло, ведь Сноу был для него просто самовлюбленным слизеринцем, мужским воплощением Диаз и ярким представителем своего малоприятного факультета. Но с тех пор многое изменилось. И сейчас он не мог не отметить некоторую опрометчивость в действиях парня.

Оливер снял клочок ткани с колючки и вновь выпрямился.

– Кто-то зацепился, – произнес он задумчиво, рассматривая находку. – Тот, кто брал отсюда лопату. Иначе, какой смысл забираться так глубоко в эти кусты?

– Подожди, – Джеймса вдруг осенило. – На этой неделе лопаты брал только Долгопупс. Значит, это или его, или…

Он резко замолчал, пораженный собственной догадкой. Этот лоскуток мог принадлежать человеку в капюшоне. Оливер, разумеется, подумал о том же. Он поднес кусочек ткани к свету и произнес:

– Не помню, чтобы профессор Долгопупс ходил в таких дорогих мантиях. Только взгляни, она из бархата, да еще и с каким-то узором. Похоже на… снежинки?

– Что?!

До этого момента сердце Джеймса билось часто? Нет. Оно не билось вовсе по сравнению с тем, как застучало сейчас. Стремительно он выхватил лоскуток из рук Оливера и уставился на ткань во все глаза. Ему казалось, что он падает. И у пропасти этой нет дна.

– Джеймс? – в голосе Оливера зазвучала тревога. А Джеймс вдруг ощутил, как мелко-мелко задрожали колени и пальцы рук. То ли от открывшейся ему правды, то ли от высокой волны ненависти. В этой школе лишь один человек носил мантию из черного бархата, украшенную столь же черными вышитыми нитками снежинками.

– Я знаю, – прошептал Джеймс сиплым от озарения или ужаса голосом. И повернул голову. Взгляд его встретился с взглядом Оливера и утонул в нем.

– Что?

– Я знаю, кто под капюшоном.

***

Всю неделю Розе не давала покоя мысль об упущенном человеке с капюшоном. Наложенные ей на лопаты чары слежения оказались бесполезны и не принесли никаких результатов. Но она не могла отделаться от мысли, что все они упустили что-то важное. И потому в воскресенье вечером, когда Джеймс и Оливер ушли в теплицы, она тоже решила кое-что проверить. Ей не хотелось говорить друзьям о своей теории заранее, потому что она боялась быть высмеянной в случае ошибки. А ошибаться, особенно на глазах у других, Роза терпеть не могла. Потому-то, зная, что брат и Оливер не могут ей помешать, она оставила книжки и тетрадки в спальне, накинула поверх магловской одежды школьную мантию и выскользнула из гостиной.

Вышагивая по коридорам, Роза не могла перестать думать об этой внезапной дружбе между Оливером и Джеймсом, даже если оба они не признавали даже факта ее существования. Она ясно помнила те волны раздражения, что были между ними в самом начале. И как теперь все изменилось. Хотя, после долгих размышлений, девушка пришла к выводу, что дружба эта не так уж и внезапна. Просто она сама только что обратила на нее внимание. Но эти переглядки Оливера с Джеймсом, их разговоры, шутки и подколы – всё это немного сердило Розу. И этому было только одно основание, которого девушка боялась – ей самой немного хотелось быть на месте Поттера. Даже письмо от дедушки Оливер показал Джеймсу, а не ей, хотя именно она была в курсе того, что старший Сноу вообще должен что-то написать.

– Роза, ты куда? – сразу за топотом бегущих ног раздался голос. Дил. Разумеется, в теплицы он не пошел. То ли из-за своей явной неприязни к Оливеру, то ли опасаясь, что ему поставят в вину побег капюшона. Но он так быстро скрылся из гостиной, когда Джеймс сообщил, что они собираются на поиск улик, что Роза даже не успела спросить, куда он.

– Дил, – Уизли заставила себя улыбнуться. И несколько неуверенно придумала. – Я… в библиотеку.

– Я с тобой, – сразу же отозвался парень, тоже с улыбкой. И с готовностью махнул рукой вперед. – Как раз поищу что-нибудь про зелье Эйфории.

Роза вздохнула, глубоко и тяжело. Она не хотела тратить время на библиотеку сейчас, а запретить идти Дилану с собой не могла. Оставался только один выход – сознаться.

– Ладно, на самом деле я не в библиотеку.

Лицо Дилана сразу вытянулось. А затем моментально приняло подозрительное выражение.

– Тогда куда?

Роза заглянула ему за спину, потом оглянулась – нигде никого. Ладно. В конце концов, так даже лучше. По крайней мере, Джеймс не станет орать на нее, когда узнает, что она полезла во все это в одиночку. Да и вдвоем все-таки веселее и уютней.

– Знаешь, – полушепотом начала Роза, – я все думала о том, что случилось в Хэллоуин, – лицо Дила сразу помрачнело. – Понимаешь, капюшон вышел из школы, думая, что никто его не заметит, и потом пытался вернуть лопату. Настоящий, не иллюзия. И той ночью, помнишь, когда мы увидели его впервые, он ведь не мог знать, что мы там будем. Может, он и подслушивает наши разговоры, но не может предсказывать будущее. И, очевидно, не следит за нами все время, иначе он бы знал, что мы в теплице, и не вернулся.

– Что ты хочешь сказать?

– Что, если и в тот раз это тоже был он? – глаза Розы оживленно горели, как яркое пламя. Эта мысль будоражила ее, и она была рада, что наконец-то смогла ей с кем-то поделиться. – Тогда получается, что там, под лестницей, настоящий проход в его тайное логово, или что там у него, не знаю.

– Но мы ведь все перепроверили в прошлый раз, – с ноткой сомнения в голосе потянул Дил. Роза и на это уже придумала объяснение.

– Потому что, очевидно, вход как-то магически защищен. Возможно, какими-то древними чарами, которые не снимешь так просто. Я хочу еще раз все там осмотреть. А сейчас лучший момент, все в своих гостиных, никто не может помешать.

– Роза… – все еще не был убежден Дил. Но Роза была слишком возбуждена возможной истинностью своих слов и не обратила на это внимания.

– Да послушай, Дил, – всплеснула она руками, – я видела капюшона в ночь Хэллоуина. И он выглядел точно так же, как тот, кого мы встретили ночью.

– То есть в черной мантии, полностью скрывающей лицо и фигуру, – скептически подчеркнул Дилан. Из его уст это и правда звучало маловероятно, но Роза не собиралась так легко сдаваться. Ей хотелось сделать что-то особенное, важное, значимое.

– Я всю неделю читала в библиотеке про разные способы открытия тайных заколдованных дверей и сейчас хочу их испробовать. Ты со мной? – бодро заявила Роза. Желание рисковать в ней в последние недели стало каким-то особенно сильным. Дилан нахмурился, о чем-то думая. А после вдруг тихо произнес:

– Кого ты хочешь впечатлить своими подвигами, Роза? Меня? …Или Сноу?

Розе показалось, что в грудь ей со всей силы всадили длинную острую иголку, и она прошла насквозь, пронзив сердце. Дилан стоял, опустив голову, и девушка ощутила приступ жалости. Сейчас Джексон казался ей таким маленьким, меньше Микки, и таким несчастным, что хотелось обнять его, прижать к себе и, целуя в лоб, пообещать, что все беды уйдут.

Потому Роза сделала шаг к парню и взяла его за руку. Тотчас голубые глаза взглянули на нее.

– Я просто хочу найти убийцу, пока он не совершил что-то плохое вновь, – четко произнесла девушка. – Хочу узнать, чье лицо скрывается под капюшоном. И, может, за той дверью будут ответы. Если ты мне поможешь, я буду рада.

Губы Дила дрогнули, и улыбка расцвела на лице. Роза с облегчением выдохнула. Эти новые сложные отношения с Джексоном ей совсем не нравились, и она хотела, чтобы вернулись те простые и легкие, что были весь предыдущий год. И дело было не только в ревности Дилана, но и в ее собственных сомнениях. Днями Розе удавалось не думать ни о чем таком, но ночью ее сознание ослабевало, и во снах приходило то, чему в ее голове и сердце не должно было быть места.

Вместе они спустились в подземелья и подошли к той лестнице, под которой когда-то искали капюшона. Вытащив волшебную палочку из кармана, Роза начала бормотать заклинания. И если здесь что-то есть, она это найдет.

– Ты уверена? – позвал ее Дил. Он так и не решился зайти под саму лестницу, лишь топтался, глядя со стороны. Роза взглянула на него через плечо и быстро улыбнулась.

– Да. Следи, не идет ли кто-нибудь. Если что, предупреждай меня сразу. Ни к чему, чтобы кто-то решил, что мы здесь что-то затеваем.

Все эти старинные ритуалы были вычитаны Розой в не менее старинных книгах и сопровождались не только длинными магическими формулировками, но и определенными взмахами палочкой. Порой ей приходилось выделывать целые узоры и схемы в воздухе.

Примерно минут через двадцать, когда энтузиазм Розы все больше и больше превращался в голое упрямство, мимо проплыл ужасающего вида призрак. Кровавый барон, приведение Слизерина. Дил чуть не вскрикнул и отскочил, когда тот выплыл прямо из стены и понесся дальше по коридору с совершенно равнодушным выражением лица.

– Дил! – ахнула Роза, когда парень споткнулся за собственную ногу, толкнул девушку, и палочка вылетела из ее рук. Золотой луч, вырвавшийся из ее кончика, ударил куда-то в самый низ стены, разлетелся на искорки и погас.

– Прости, прости, – сразу забормотал Дилан. Но Роза его не слушала. Она наклонилась, чтобы поднять отлетевшую в самый темный угол под лестницей палочку, и тут увидела тонкую голубую полоску света между стеной и полом. Сердце замерло.

– Дил… – шепотом, боясь говорить громко, позвала своего парня Роза. Он через секунду оказался рядом. – Смотри.

– Что это? – так же тихо выдохнул Дил. Роза обернула на него горящие глаза и ответила:

– Тайный ход. Мы нашли его.

========== 23. Записка. ==========

Мия Грейс любила холод. То, как он заострял внимание. Как оседал на теплой коже. Как отрезвлял. Нравилось, как он уменьшал боль от старых шрамов. Как делал звуки отчетливей, а предметы ясней.

Мия Грейс любила рубашки. Их простую мягкую ткань. То, как в них было свободно и не жарко. Как широкие рукава закрывали руки. Защищали ее от ненужных, опасных расспросов. Ей нравились четкие незамысловатые клеточки на ткани, бывшие в сто раз лучше всяких звездочек, цветочков и кружочков.

Мия Грейс любила красный цвет. Любила этот оттенок крови и огня. А еще она любила алые розы. Белый снег. Тишину. Холодное зимнее солнце.

И своего отца.

И из всего этого лишь любовь к последнему причиняла ей боль.

Сегодня она вновь не спала всю ночь. Лишь перед самым рассветом сомкнула глаза, но первые звуки выспавшихся соседок вырвали её из беспокойной дремы спустя всего пару часов. Соседок своих Мия недолюбливала. Они были болтливыми, шумными и глупыми. Мия бы предпочла жить одна. Но сейчас она здесь, там, где и должна была быть еще много лет назад, и ради этого можно потерпеть недалеких девчонок по соседству.

Вечером воскресенья в общей гостиной Гриффиндора как всегда было шумно, многолюдно и хаотично. Соседки предпочитали вариться во всем этом, и Мия, воспользовавшись их отсутствием, осталась в своей комнате. Она сидела на кровати и вертела в руках маленького серебряного солдатика. Ее талисман. Всё, что у нее осталось. Напоминание об отце и его смерти. И о том, кем он был для своей дочери, и кем она была для него.

Мия хорошо помнила тот день, когда он умер. Как узнала об этом черной ночью. Перед самым рассветом. Двое людей пришли в дом, чтобы сообщить матери, а она не спала, пряталась наверху лестницы и слышала каждое слово. Ее сердце сгорело. Как и вся ее жизнь.