Текст книги "Новые приключения во времена Людовика XIII (СИ)"

Автор книги: Немов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Де Порто схватился за голову. Он не верил своим глазам, но письмо дрожало в его руках как неоспоримый факт. Исаак не разобрался до конца в нагромождении фраз в письме, поэтому предпочел дождаться конца дежурства и посоветоваться с друзьями. Он отыскал их в трактире «Красная кружка»: Шарль и Анри, вернувшись с караула, болтали о чем-то незначительном. Армана еще не было.

–О, Исаак, что это у вас с лицом!? – воскликнул де Батц встревожено. – Оно белое, будто шутки ради вы вымазались мукой! Уж не были ли вы на Королевской кухне? Дегустировали утку под сырным соусом? Или обнаружили там подкоп?

–Или, может быть, некая дама отказалась встретиться с вами, чем нанесла вам оскорбление своим пренебрежением? – высказал ехидное предположение де Арамисец.

–Смейтесь, смейтесь! – проворчал де Порто. – Скоро вам не будет весело. Вот, прочтите лучше странное письмо г-жи дю Трамбле. Я читал его раз двадцать и ничего не понял!

–Она вам пишет? – спросил Шарль.

–Ха! Не мне! Кардиналу!

–Кому? – переспросил де Арамисец. Ему показалось, что он ослышался.

–Письмо написано г-жой дю Трамбле и адресовано кардиналу Франции Ришелье! – Пока все озадаченно молчали, де Порто поскорее вонзил зубы в жаркое, которое только что разрезал де Арамисец, и добавил почти нечленораздельно: – И пишет – заметьте, это слова г-жи дю Трамбле! – что все мы – олухи! Или я ничего не понимаю в политике, или же обе наши дамы – подосланные шпионки, черт возьми!

Шарль и Анри опять переглянулись. Похоже, они думали, что Исаак сошел с ума.

–Она не могла так написать! – воскликнул де Батц.

–Вы мне, что же, не верите!?

–Вы что– то не так поняли в письме!

–Прочтите, и вы убедитесь, что я еще в здравом уме, слава богу.

Де Батц взял письмо и с недоверчивой миной на лице стал читать. Заинтригованный де Арамисец примостился рядом. Де Порто, вознаграждая себя, ужинал тем временем за шестерых.

Де Арамисец мельком пробежал глазами письмо. Всю его довольную беззаботность полностью счастливого человека как рукой сняло. Медленно и неприятно заползли в сердце ледяной страх и сомнения, когда буквы в конце письма сложились в его собственное имя. Де Арамисец выхватил бумагу из ослабевших ладоней Шарля. Чудовищная истина предстала перед ним. На лице де Арамисец появились капельки пота. Он судорожно смял письмо.¬

Де Батц поднял глаза. В его голубых глазах было безграничное удивление.

–Черт возьми! Да как же это может быть!?

–А как вы можете объяснить появление этого письма в покоях кардинала, если это письмо адресовано не ему? – спросил де Порто. – А вы, Анри, что молчите? Скажите же нам что-нибудь умное, рассеивающее все наши сомнения! Я вот никак не могу в это поверить, ну никак! А среди нас вы самый рассудительный! Я, конечно, тоже таков, но сейчас я теряюсь в догадках!

Де Арамисец его не слышал. Он впился пальцами в край стола.

–Неужели и впрямь они служат кардиналу, и водят за нос и капитана и нас? – проговорил де Батц с сомнением. – Неужели и она и маркиза притворились…

–Замолчите! – воскликнул де Арамисец, во взгляде которого мелькнула молния. – Иначе я не ручаюсь за се6я!

–А, вот вы где! – приветствовал их де Силлек, подходя к ним. – Исаак, налейте мне вина, что-то жарко сегодня, не правда ли? Г-да, я должен покинуть вас, у меня важные дела. Встретимся завтра в Лувре.

Де Силлек поднес кружку к губам, но вдруг красивые брови его сдвинулись. Он оглядел друзей, которые в свою очередь наблюдали за ним со странными лицами.

–Что– то случилось, Шарль?

–Да.

–Что?

–Как вам сказать…

Де Батц испытывал трудноодолимое желание порвать письмо. Ему не хотелось разбивать сердце друга. Но тут де Арамисец схватил лежащую на столе бумагу и рывком протянул его Арману.

–Арман, прочтите это весьма занимательное письмо!

–Я не читаю чужих писем, вы же знаете.

–Прочтите, Арман, иначе нам придется пересказать его вам слово в слово. А от это вам станет много хуже, можете поверить. Есть слова, которые лучше не произносить и, тем более, не слышать!

Арман взглянул на де Батц. Тот, встретив вопросительный взгляд глубоких благородных глаз, поспешно отвернулся. «Черте что! – с досадой подумал он и вздохнул. – Это письмо принесло войну, и в ней пострадают многие, я уверен, как это не печально. Несчастный Арман! Бедный Анри!»

Это письмо де Силлек читал долго. Он менялся на глазах, пока, наконец, смертельная бледность не покрыла его вдруг окаменевшее лицо. Граф опустил бумагу на колени, словно руки его ослабели и замер как изваяние. Все ждали.

–Откуда вы взяли эту дурно написанную ложь, г-да? – наконец спросил он. Друзья смущенно переглянулись, не зная, что и думать, ибо по всему выходило, что граф не поверил письму, хотя был явно потрясен той отвратительной махинацией, которая открылась в письме и нацепила на любимое лицо Изабеллы уродливую маску предательства.

–Это ее почерк? – спросил де Арамисец отрывисто. – Вы узнаете почерк Изабеллы дю Трамбле?

–Да.

–Вы уверены?

–По-видимому, отныне я ни в чем не могу быть уверен.

–Я не верю письму! – воскликнул де Батц яростно. – Это наверняка шуточки гвардейцев!

–Кто принес вам письмо? Откуда оно взялось? – задал важные вопросы де Силлек.

–Сегодня я был на посту у покоев Ришелье, – начал объяснять де Порто, в который уже раз.– Вот это самое письмо лежало в камине. Его, наверно, хотели сжечь, но огонь к тому времени еле теплился.

–Кто– то, похоже, решил очернить дам, а мы и поверили! – с упреком заметил друзьям де Силлек. Он с силой провел рукой по лицу, словно отгоняя какие-то мысли, которые волей– неволей пришли к нему в голову. При этом он невольно скользнул взглядом по злым словам, связанным с его именем и сердце его больно сжалось. – Я не могу поверить, что г-н Ришелье позволяет себе разбрасывать свою тайную корреспонденцию где попало! Вы когда– нибудь видели в Лувре другие его не сожженные письма?

–Нет, ни разу! – с готовностью отозвался де Порто. – Ну и светлая же голова у вас, Арман!

–Мы, если мне не изменяет память, никогда не видели ни единой бумаги, ни в покоях кардинала, ни в покоях Его Величества. Это говорит о том, что каждый очень тщательно следит за своей корреспонденцией! Но появление письма очень странно… Я иду к ней! – решительно сказал де Силлек и встал. – Необходимо выяснить, что все это значит, если это правда, и предупредить г-жу дю Трамбле, если это ложь. Вполне вероятно, что письмо – только первая ласточка в целом деле очернения дам перед нами!

–Но зачем? – удивился де Порто.

–О чем-то подобном мне рассказывала г-жа дю Трамбле. У г-на кардинала, как я теперь понимаю, чрезвычайно широкий опыт в компроментировании неугодных ему людей!

–Если б кардинал Ришелье отчего-то рассорить нас с дамами, то скомпрометировали бы именно нас! – возразил де Арамисец.

–Вы можете быть уверены, что аналогичное письмо не получили и наши с вами дамы?

Де Арамисец вскочил. Де Батц тоже поднялся.

–Постойте! – остановил он друзей. – Если это окажется правдой… Арман, не принимайте все это так близко к сердцу, иначе Изабелла дю Трамбле разобьет его.

–Арман, идите к ней! – вступил в разговор де Порто, который против обыкновения до этого удрученно молчал. – Узнайте же все у г-жи де Силлек или, если понадобится, предупредите ее!

–Встретимся завтра! – бесстрастно сказал де Силлек и стремительно вышел. Все смотрели ему вслед. Невзирая на слова Армана, мрачное предчувствие катастрофы охватило друзей.

–Г-жа маркиза, наверно, уже вернулась из Лувра, – произнес де Арамисец, глянув на часы. – Я должен ее видеть.

Он с нетерпением подождал, пока де Силлек скроется, и направился к выходу.

–Гм, – пробурчал де Батц, – наверно, нам все-таки не следовало их отпускать, Исаак. Что– то подсказывает мне, что все тщательно продумано! Настолько тщательно, что может оказаться и правдой!

–Как мы расскажем обо всем мушкетерам!? – покачал головой де Порто.

–Пока будем молчать, Исаак, слышите, пока все не прояснится! Дело – то чрезвычайно деликатное!

–Вы считаете, это – лучший выход?

–Да.

–А что же дальше?

–А дальше, любезный друг, мы тоже отправимся по делу – идемте со мной к де Тревилю!

–Зачем, если вы говорите, что нужно молчать?

–Вот ему – то как раз следует знать о письме. Он нам подтвердит, что г-жа дю Трамбле и г-жа де ла Шпоро – верные друзья короля, а бумага эта – гнусная подделка!

Им удалось побеседовать с г-ном де Тревилем, а вот Арману де Силлек с Изабеллой – нет!

Граф остановился у ворот дома графини, при виде разыгравшейся пред ним, как в театре, странной сцене. Сквозь высокую резную решетку, опоясывающую посыпанный желтым песком широкий двор, Арман де Силлек видел серый фасад роскошного особняка с широким подъездом. Во дворе бегали слуги, разгружали из двух телег бочки с вином, садовник длинными ножницами подстригал тисовую ограду, отделявшую двор от хозяйственных построек, а служанка кормила из передника запряженных в богатую карету черных лошадей.

Взгляд графа был прикован к круглому балкону дома, где мирно беседовали две женщины – Изабелла и г-жа де Шательро – известная всем сторонница кардинала. Изабелла стояла спиной к перилам, и де Силлек не видел ее лица, а вот г-жа де Шательро, облокотившись на балкон, с доверием и вниманием во взгляде слушала свою юную спутницу.

У графа застучало в висках, а насмешливые строчки письма Изабеллы встали перед глазами, заставляя его испытывать немыслимую сердечную боль. Он отказывался поверить в ужасную правду, чувствуя, что не выдержит такого хлесткого удара судьбы. Изабелла разговаривала с известной шпионкой кардинала Ришелье, верно, улыбалась ей, и они вместе потешались над несчастным влюбленным, что имел несчастье встать у них на пути!

–Господи всемогущий! – хрипло прошептал потрясенный г-н де Силлек. Эти слова, помимо воли вырвавшееся из его уст, не могли отразить всего того чувства ужаса и душевной обреченности, которые он сейчас испытывал! Прав был проницательный де Батц – г-жа дю Трамбле, в конце концов, разбила графу сердце!

Он неподвижно стоял за оградой, не в силах сделать хоть шаг от спасительной опоры. В широко распахнутых глазах этого, безусловно, храброго и поразительно выносливого человека отражался ужас, и в глубине их медленно гас внутренний огонь.

Неожиданно Изабелла бросилась в дом. Г-жа де Шательро с улыбкой еще немного постояла на балконе, понюхала розы, росшие в ящиках, а затем спустилась вниз, вышла из дома и села в карету. Еще через минуту экипаж неторопливо проехал мимо де Силлек и отправился в сторону Лувра.

–Изабелла, ответь мне, что было нужно от тебя этой интриганке Шательро? – тем временем хмуро спросил дочь г-н дю Трамбле, когда та вошла в его кабинет. – Чего ради она решила нанести тебе дружеский визит? Чего это она так призывно улыбалась и из кожи вон лезла, чтоб только понравиться тебе?

–Я не поняла.

–Зачем же ты столь неосмотрительно согласилась беседовать с ней? Почему тебя не смутила странная перемена – то она терпеть тебя не могла, а то явилась к тебе в дом с изъявлениями приязни?

–Она пришла ко мне повиниться, рассказать, как ей плохо…

–А почему это беседовать нужно было на балконе, а?

–Г-жа Шательро сказала, что ей необходим свежий воздух, ибо она волновалась!

–С чего бы это вдруг заволновалась такая бесчестная особа? И о чем вы так долго говорили?

–Ей так трудно, отец, как было бы, наверно, мне на ее месте, потом она просила дружеского совета, что же ей делать. Ее опасаются в Лувре, ей не доверяют в домах парижских вельмож! Она действительно несчастна, отец!

–Ха! Она, конечно, ловко сыграла на твоих жалости и доброте к людям, Изабелла!

–Вы так говорите, будто я совершила ошибку, беседуя с ней!

–Не люблю я, когда люди чересчур резко меняются!

–Мне тоже показалось, что она тянула время, мялась, не решалась в чем-то признаться, будто-то ждала чего-то. На какой-то миг мне померещилось что– то странное в ее взгляде, насмешливое и страшное, будто она раздумывала, ударить меня кинжалом сразу или чуть помедлить, отец! И, к концу разговора, баронесса заявила, что на моем месте никогда бы не разговаривала со своими врагами. Что бы это значило, отец? Почему она так сказала?

–Странные слова, странные визиты, – в мучительном раздумье проронил дю Трамбле. – Я что– то упустил, или же мне не сказали…

–Мне стало не по себе, и я убежала.

–А она уехала?

–Сразу же!

–Берегись, Изабелла! По моему мнению, – уж можешь мне поверить, я знаю, что говорю! – тебя принуждают исполнять непонятную мне роль в балаганной постановке, поставленной каким– то таинственным режиссером, стоящим за сценой. И я, боюсь, знаю, кто может стоять там. И думаю, этот человек известен и тебе, тем более что он неоднократно предупреждал тебя, что ты пожалеешь о своем отказе служить ему! Кто не служит ему, тот либо умирает, либо становится изгоем и в своей семье и у своих собственных друзей!

Изабеллу охватило мрачное предчувствие. Она задрожала.

–Вы хотите сказать, г-жа де Шательро приезжала ко мне не просто так?!

–Конечно! Ни за что не поверю, что такая женщина, как она, испытывает стыд из-за того, что ней плохо относятся! Такие люди могут испытывать только два человеческих чувства – алчность и мстительное торжество!

–Зачем, отец, зачем, она тогда приезжала, боже мой?!

–Если б я знал, мой ангел, – тихо сказал граф, – если бы я только знал…

========== Глава 20 Угроза любви ==========

–Де Силлек, вам следовало бы вчера вечером пойти с нами к капитану де Тревилю! – говорил де Батц.

–Да, – добавил де Порто, – де Тревиль сказал, что никогда и ни за что не поверит письму. Еще до нашей встречи госпожи де ла Шпоро и дю Трамбле оказали королю и королеве неоценимые услуги. Госпожа маркиза – одна из тех, кому еще доверяет ее Величество, а при госпоже графине говорят обо всем, не боясь Бастилии.

–Оказывается, – вставил де Батц со страстью, – они обе уже несколько раз обводили кардинала вокруг пальца.

–Мы были неправы тогда, когда чуть было, не поверили письму, – произнес де Порто с улыбкой.

Они стояли на посту как – раз в том самом месте, где вчера Исаак нашел письмо. Приходилось говорить вполголоса – им мешали четыре гвардейца у противоположной двери зала.

–Я так сожалею, что принес это злосчастное письмо! – добавил Исаак со вздохом. – Так жалею, что я любопытен, жалею так сильно! Вы не представляете себе как жалею!

–Ну и не лазали бы по каминам, как кот! – раздраженно бросил опоздавший Анри. Он холодно кивнул друзьям и встал на пост. – Вы должны были сжечь письмо, не читая!

–Кажется, есть плохие новости! – шепнул де Батц Арману, стоявшему рядом.

–Я понимаю, Анри, – продолжил де Порто обиженно, – что вам все это неприятно! Но мы вчера навестили де Тревиля, и он уверил нас, что письмо, похоже, поддельно!

–Я слышать об этом не желаю! – сквозь зубы заявил де Арамисец.

–Но я хотел вам сказать, что вы можете доверять г-же де ла Шпоро!

–Исаак, вы поняли меня? – произнес де Арамисец столь выразительно, что храбрый де Порто предпочел замолчать.

В установившейся тишине ясно прозвучал голос одного из гвардейцев.

–Я знал ее, когда она еще открыто была с нами.

Мушкетеры насторожились. Де Арамисец, обернувшись, вгляделся в подозрительно знакомое холеное лицо гвардейца, разодетого под красным плащом по последней моде. Тот поправил тщательно завитые белокурые локоны и снизил голос до полушепота. Его друзья с загадочными лицами склонились к нему.

Де Силлек перевел взор на де Порто.

–Исаак, расскажите-ка нам какую-нибудь вашу новую историю, – предложил он. – Да подлиннее, если можно!

–Я в этой кутерьме забыл все свои истории!

–Ну так постарайтесь вспомнить хоть что– нибудь, пусть даже ту длинную легенду про подвиги вашего доблестного батюшки!

Де Порто подозвал друзей поближе, но слушателем остроумного Исаака оказался только Шарль.

–Анри, вы были у г-жи де ла Шпоро? – очень тихо спросил Арман.

–Нет! – одними губами ответил де Арамисец. – Представляете, Арман, меня вдруг даже не пустили в дом. Сказали, по приказу г-жи маркизы.

Де Силлек вгляделся в бледно– голубые глаза друга и не узнал их. В этих знакомых ласковых глазах почти ощутимо перемешались растерянность, недоумение, отчаянье и гнев человека, которого только гордость заставляет держать себя в руках.

–Увы, Арман, – продолжил де Арамисец с бледной улыбкой, – как там было написано в этом проклятом письме – эти встречи не могут долго продолжаться!? Вот и конец!

Де Силлек с болью взглянул в похудевшее, со следами бессонницы, лицо друга и отвернулся.

–А вы были у г-жи графини? – в свою очередь спросил де Арамисец.

–Нет, Анри.

–Вас что– то остановило или вам тоже слуги объявили, что она вас не принимает?

Арман медленно покачал головой.

–Нет, Анри. Ее не оказалось дома.

Де Арамисец провел рукой по лбу.

–Она очень мила, не правда ли? – громко продолжал гвардеец. – И очень хитра. Никогда не знаешь точно, когда она говорит правду, а когда талантливо лжет.

–Она в вас, де Рон, наверно, не чает души? – громко подал голос один из гвардейцев.

–Да, конечно, – самодовольно ответил наш знакомец барон де Рон. – От нее не часто услышишь слова любви, но как же мило она произносит эти самые слова! Вы знаете, я всегда выбираю себе женщин незаурядных и женственных.

–Еще бы! – ввернул тот же гвардеец. – Такие женщины попадаются нечасто. Одно плохо – в них влюбляются люди, которые считают себя умными и осторожными!

–А, влюбившись, с каким же великолепием они начинают выдавать все секреты королевы Анны и ее друзей! Ха!

Мушкетеры с широко раскрытыми глазами слушали этот разговор.

–Они, что, про нас говорят? – пробормотал де Батц.

Де Силлек побледнел.

–Как все-таки, на самом деле, легко обмануть влюбленного человека, верно, господа? – продолжал громко разглагольствовать барон де Рон. – Влюбленный готов верить во все, что угодно! Но я – то не таков! Разве может она меня разлюбить даже ради одного из этих глупцов? Мой соперник может быть красивее меня, но никак не храбрее.

–Да, г-жа де ла Шпоро, несомненно, обожает вас!

Имя было названо. Три мушкетера с таким ужасом глядели на де Арамисец, словно он был уже обречен немедля потерять голову на плахе. Де Арамисец пошатнулся, его поддержал де Силлек. В следующее мгновенье жилы на лбу де Арамисец вздулись, он выхватил из ножен шпагу и кинулся на де Рона.

–Негодяй! – закричал он. Глаза его метали молнии.

–Вот как! – воскликнул гвардеец и тоже вытащил шпагу. В одно мгновение гвардейцы встали в позицию! Но тут мушкетеры схватили де Арамисец за плечи.

–Ты с ума сошел! – воскликнул де Силлек, железной хваткой сжимая его руки. – В двух шагах от покоев кардинала! Твоя голова еще нужна нам!

–Вы умрете! – заявил де Рон. – Все!

–Завтра, в семь. На Пре – о – Клер! – прошипел де Батц прямо в лицо гвардейцам.

–До завтра! Идемте, г-да!

Гвардейцы перешли на другую сторону двери.

–Негодяй! – повторял де Арамисец. – Негодяй!

Губы его сводило от ярости.

–Де Батц, – с усилием сказал вдруг де Силлек, – я сейчас вернусь.

Де Батц отвернулся, когда увидел в глазах друга то, что не должен был видеть ни один человек. Г-жа дю Трамбле! Прекрасная и чуткая, друг мушкетеров! Всегда такая мужественная и нежная! Обладательница необыкновенных глаз, в которых светились любовь, тепло, свет! Черная завеса боли и ревности закрыла от де Силлек ее прекрасное лицо, глядя в которое никто не мог солгать! Его Изабелла! Единственная, рядом с которой он чувствовал себя богачом, счастливчиком, избранником судьбы!

Не в силах принять открывшуюся горькую истину, вечером после дежурства он приехал к дому Изабеллы и сразу же наткнулся на старого графа дю Трамбле.

–О, г-н де Силлек! – Приветливо обратился к нему вельможа, останавливая свою карету рядом с его конем. – Рад вас видеть сегодня! Вам хотелось бы засвидетельствовать почтение моей дочери?

Де Силлек вздрогнул.

–Да, ваша светлость.

–Прошу вас в мой дом, сударь.

–Благодарю вас, ваша светлость.

Де Силлек чувствовал, что не перенесет, если кто– нибудь скажет ему в глаза, что графиня смеется над его любовью! Граф не сможет жить, если Изабелла сделает всеобщей игрушкой его сердце. Сердце, закрытое для всех, кроме нее! И все же он пройдет через это испытание, поговорив с ней прямо. Но де Силлек не мог найти в себе ненависти, хоть Изабелла и обрекла его на публичное осмеяние. Он понимал, что даже предательство не убило его любовь к ней! Как и все однолюбы, он полюбил раз и навсегда. Навсегда – значит на всю жизнь, что бы ни случилось.

Де Силлек сжал губы. В груди его полыхал жесточайший огонь, обжигая сердце. Как же так получилось, что он любит шпионку кардинала Ришелье!?

–Она сегодня у себя, – отечески заметил г-н дю Трамбле.

–Но слуги только что сообщили мне, что г-жа графиня в Лувре, ваша светлость!

–А вы, сын мой, никогда не спрашивайте у слуг, дома ли моя дочь, а просто просите доложить о вас. Слуги здесь разные, вы меня понимаете? И, замечу, не всегда нанятые лично мной! А Изабелла… Ее все эти дни ее удерживали у короля Людовика, а сегодня моя дочь нарушила королевский приказ явиться на службу и осталась дома! Вам повезло, сударь.

Де Силлек склонился в поклоне под пристальным взглядом вельможи и прошел в гостиную графини. В гостиной ничего не изменилось за эти дни – кресла, обитые синим бархатом у выложенного серым камнем камина, на стенах длинные полки с книгами, дубовый буфет с тарелками с виноградом и хлебом, светлый овальный стол у окна, заваленный бумагами. Брошенные перья соседствовали с раскрытыми старыми пожелтевшими книгами, стакан с недопитым молоком опасно поставлен на край стола, булавки с жемчужными головками небрежно сдвинуты к подсвечнику в виде трех смеющихся римлянок. Над столом на видном месте была повешен пейзаж Веласкеса, который нравился графу и который Изабелла поставила рядом собой, чтоб вспоминать о любимом постоянно. У графа закружилась голова, когда он увидел ту, от которой терпел столько мучений, но, взглянув на которую, испытал вновь мучительные всполохи любви и нежности.

Изабелла, подтянув повыше юбки, взобралась на табурет и сейчас перебирала книги на верхних полках своей огромной библиотеки.

–Куда же я ее поставила? – вслух размышляла Изабелла. – Ведь я перечитывала Сенеку совсем недавно! Ах, вот же она!

Изабелла вытащила из массы книг толстый фолиант в черном переплете и едва не уронила ее на пол, заметив входящего в гостиную графа де Силлек. Яркий внутренний свет зажег ее заалевшее личико.

–Господи, г-н Арман! – воскликнула она, словно не веря в чудо. Страшно волнуясь и робея, Изабелла прижала к себе фолиант. – Здравствуйте, мой друг! Какое счастье, что я не отправилась сегодня в Лувр, а ведь должна была! Я как чувствовала, что неподчинение сегодня приказу Его Величества короля принесет мне нежданную радость! Как же хорошо, что вы зашли ко мне!

Он поспешно подал ей руку. Изабелла спрыгнула на пол, не сводя с графа сияющих глаз, положила книгу на табурет. Он же глядел на нее с непонятными горечью, страданием, болью. Глаза его, черные, словно озера ночью, выражали такую бездну горя, что Изабелла бросилась к нему.

–Что случилось? – упавшим голосом спросила она. – Кто-то погиб? Не молчите, не пугайте меня, прошу вас! Я же вижу, что– то не так!

–Сударыня, я пришел сказать вам несколько слов.

–Г-н Арман, вы с дуэли!? Вы ранены? Нет? Но вы так бледны! Приказать подать вам вина?

–Нет, сударыня.

–А наши друзья? С ними все в порядке, да? О, теперь я жду чего угодно! Вы знаете, что происходит с нами в последнее время? Эти внезапные вызовы в Лувр в такой категоричной форме, что нельзя ослушаться! И каждый день, чего раньше никогда не бывало! Но мне – то что, а вот Джулию вообще заставляют уехать в Безансон с г-жой де Роган! Якобы никто не может прожить без любовных куплетов в ее исполнении! Я начинаю всерьез опасаться, что обстоятельства хотят разлучить нас.

Глаза ее потемнели. Де Силлек глубоко вздохнул. До этого он с болью глядел в лицо Изабелле, страшась найти и не видя той лицемерной маски, которая бы открыла бы ему отвратительное лицо женщины, что предает верящих ей людей. Но не было в ясном лице Изабеллы уродливых следов порока, оно было чуть запачкано чернилами на щеке и только! Глаза Изабеллы – изумительно красивые, серые, как сталь, смотрели прямо и нежно. Но встречу ее с г-жой де Шательро он видел собственными глазами, видел так же ясно, как сейчас Изабеллу, а она ни слова не сказала о ней!

–Сударыня, ваше письмо, недавно написанное вами кардиналу Ришелье, не было сожжено, как вы, наверно, рассчитывали, – донесся до Изабеллы хриплый чужой голос де Силлек. Голос человека, каждое слово которого дается ему с трудом. – Из письма нам, наконец, стало известно, что вы использовали дружбу с мушкетерами как удачную возможность узнать планы г-на де Тревиля и некоторых придворных вельмож.

–О чем вы говорите? – пробормотала Изабелла изумленно.

–Я должен признаться, что изначально не верил ни единому слову в письме, но я понял, что ошибался, когда увидел вас вчера с госпожой де Шательро, которая, как известно, служит г-ну Ришелье. Вы поступили неосторожно, сударыня, беседуя с ней вот так на виду у всего города. Это существенно повредило вашей репутации яростного противника кардиналистов!

–Моей репутации?

–Да.

Изабеллу внезапно охватила слабость. Не для того ли приезжала сторонница кардинала, чтоб с присущими ей коварством заманить юную Изабеллу дю Трамбле в хитроумную ловушку и настроить общество против юной графини?! Если их видели вместе с г-жой де Шательро, то, конечно, тут же заподозрили ее, Изабеллу, в склонности к кардиналистам! Момент нанесения удара был выбран виртуозно правильно – никогда еще противостояние сторонников короля и великого кардинала не было столь острым и не балансировало на грани городской войны! Совсем недавно стало известно, что в Лувр брошен граф де Шале, обвиненный в заговоре против короля и кардинала. На него донес его бывший друг де Лувиньи, который рассказал на допросе, что де Шале хотел поднять мятеж против кардинала, и именно ему было поручено физическое устранение Ришелье. В Париже новости расходились мгновенно, и сейчас несчастного де Шале, обвиненного в оскорблении величия, и де Лувиньи горячо обсуждали. И только вчера утром стало известно, что виновный будет обезглавлен и четвертован, части его тела будут выставлены для всеобщего обозрения на городских воротах, наследники лишены дворянства, а имущество конфисковано. Никакие просьбы и ходатайства не могли поколебать решимость кардинала Ришелье наказать виновного. И тогда высшее общество Парижа взорвалось – всем, кто открыто выступал за Ришелье и тем самым был вынужден оправдывать казнь де Шале, не давали проходу, дворян вызывали на дуэли, или открыто задирали, женщины подвергались презрительному молчанию со стороны роялисток. А уж про членов семей сторонников кардинала и говорить нечего – те, чтобы не разорвать родственные нити, которые в те времена были чрезвычайно сильны, оказались меж двух огней. И недаром тревожилась Изабелла дю Трамбле, ибо черное пятно общественного осуждения всех, кто стоял кардинала Ришелье, коснулось и ее.

Изабелла прислонилась к столу. Ей стало дурно.

–Вас, сударыня, мог видеть не только я. Но я не выдам вас, ибо… кем бы вы ни были, кому бы вы ни служили, я по-прежнему ваш верный слуга! – не поднимая глаз, отстраненно говорил де Силлек. Ровный холодный голос его падал в пустоту. – Вы писали г-ну кардиналу, что не можете более выносить меня. Что же, сударыня, я не стану противиться вашей воле и освобождаю вас от обязательств предо мной.

Одни глаза жили на побелевшем, как мел, лице Изабеллы. Она чувствовала себя совсем растерявшейся перед разразившейся внезапной катастрофой, в которую беспомощно проваливалась.

–Г-н Арман, какое письмо, о чем вы мне говорите!? Я не могу понять…

Де Силлек встретил ее испуганный и удивленный взгляд, и на дне его истерзанной души мелькнула мысль, что не может виновный человек так искренне изумляться. Но слишком долго граф страдал. Он уже не верил.

–Г-н Арман, не смотрите на меня так враждебно! Сюда действительно приезжала госпожа Шательро, но я не знала, что она должна была скомпрометировать меня в ваших глазах. Я думала, что ей нужна помощь! Я ей поверила, а она, значит, лгала мне!?

Изабелла чуть не плача глядела в непримиримое лицо де Силлек. Страх захлестывал ее.

–О, г-н Арман! Почему вы мне не верите!? – воскликнула она, ломая руки. – Вы же всегда знали, что моя семья близка к г-ну кардиналу, что Ришелье всегда хотел повлиять на меня, сделать своей шпионкой, но я отказывалась, всегда отказывалась! Почему вы вдруг перестали мне верить, г-н Арман? Господи, что с вами?!

–Г-жа Изабелла, зачем вы лжете мне! – впервые вырвался из уст г-на де Силлек стон отчаянья и боли. – Нам обоим было бы легче, если б вы не оправдывались столь искусно! Зачем вам нужно вновь и вновь лгать мне, зная, что вы лишний раз причиняете мне чертовскую боль!

Он, казалось, и сам не понимал, что говорит. Граф задохнулся и нервно перевел дыхание.

–Г-н Арман, я никогда бы ничего про вас не написала! Я никогда бы не выдала ни одной вашей тайны, не задела бы вашу гордость дворянина, даже если б меня публично четвертовали на Гревской площади!

–Г-жа Изабелла…, – прошептали его губы с трудом, как начало молитвы о милосердии, но не докончили. Нечеловеческая сила воли, с которой он взял себя в руки, победила. – Я не смею более отнимать ваше время. Вы отныне свободны от меня, сударыня! – холодно сказал он. – Но если вам понадобиться моя жизнь, возьмите ее. Прощайте!

Он весь внутренне сжался, когда увидел, что Изабелла не двигается с места и молчит. Изабелле казалось, что она кричит, останавливая любимого, но самом деле она, пораженная его словами в самое сердце, не могла выдавить из себя ни звука. Мгновенья уходили, а растерявшаяся Изабелла как в горячечном бреду смотрела, как он резко открыл дверь и, не оборачиваясь, вышел. Девушка еще была не в состоянии понять разумом, что произошло, была так потрясена случившимся, и, как это иногда случается, на минуту потеряла всякую энергию действовать.

Она не успела задержать Армана де Силлек. Он ушел. Ушел белый от раздирающей его муки, с окаменевшим от боли и горя лицом. Никто не знал, как мучительно трудно дался ему его уход от единственной женщины, которую он боготворил!

Реакция отпустила Изабеллу так же быстро, как потрясение парализовало ее волю. Изабелла бросилась за Арманом, чувствуя, что, если не увидит его, случиться непоправимое. Она обезумеет от страха, сойдет с ума в той искусной ловушке, в которой оказалась.

–О, боже мой! Г-н Арман, подождите меня! – в панике закричала она.