Текст книги "Новые приключения во времена Людовика XIII (СИ)"

Автор книги: Немов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

–Может быть, г-н граф все-таки согласится…

–Нет, он не поедет, а все потому, что с нами дамы! Ах, да, вы же не знаете… Де Силлек считает, что от дам ничего хорошего не жди, они не о чем не могут думать, кроме как глупых финтифлюшках вроде нарядов и всякой прочей ерунды!

–Значит, г– н граф останется один…

–Да он всегда остается один!

–Но, может быть, в этот раз все будет по-другому?

–Я что-то вас не понял, дорогая графиня! Вы что же, желаете пригласить его!?

Изабелла готова была провалиться сквозь землю от стыда.

–Почему бы и нет? – выдавила она.

–Если вы хотите, я, конечно, позову его, дорогая графиня! – и де Порто, поднявшись на стременах и возвышаясь над двором как мифический колос, закричал на весь двор. – Де Силлек, идите на минутку к нам!

Де Силлек спокойно спустился с лестницы и подошел к друзьям.

–Де Силлек, тут у нас с госпожой графиней зашел чрезвычайно щекотливый разговор… Может быть, вы сегодня в честь нашей встречи нарушите ваши твердые принципы и отправитесь с нами в Венсен? – сказал де Порто.

–Да! Просим вас, сударь! – поддержала идею маркиза де ла Шпоро, услышав последние слова мушкетера.

–Ну же, Арман, соглашайтесь! – положил ему руку на плечо де Батц. – Наша приятная компания без вас не смотрится, ей-богу!

Изабелла затаила дыхание. Де Силлек, казалось, колебался. Он оглядел друзей и неожиданно бросил взгляд на нее, чуть-чуть искоса, пристальный и пронзительный. И Изабелла, очарованная его глубокими благородными глазами, внезапно поняв его так же хорошо, если б он испросил разрешения сопровождать ее, не выдержала:

–Мы просим вас, сударь, поехать с нами!

Она боялась признаться себе, что так же просто поняла его красноречивый взгляд, как если бы он заговорил, и сознание этого факта изумило ее. Он готов был поехать, если она пригласит его!

–Прошу вас! – прошептала она и совершенно растерялась, когда де Силлек кивнул и вскочил в седло.

Всю дорогу он ехал рядом с Изабеллой. Впереди на пять шагов, чинно шествовали лошади Жули и двух ее галантных кавалеров. Джулия смеялась не переставая, ибо два друга развлекали ее наперебой. Но Изабелла видела очень хорошо – если Жули меньше смотрит на красавца де Арамисец, то к его комплиментам она относиться с большим восторгом.

Изабеллу сначала несколько сковывало молчание де Силлек, но мысль о том, что он рядом, возможно, из-за нее, все-таки приятно горячила кровь и заставляла задыхаться от восторга и страха, словно она взобралась на самый высокий донжон замка графов дю Трамбле. Но страха было все-таки меньше! О, она действительно чувствовала себя рядом с г-ном де Силлек, как у яркого костра в пронзительном холоде весенней ночи! Вот недавно было темно, косые струи дождя хлестали по щекам и пронизывающий ветер бил в лицо и вдруг – огонь у озябших ладоней, животворное тепло и свет!

Де Силлек, который ехал чуть в стороне, иногда бросал на спутницу пристальные взгляды. Его, казалось, не волновало, что по сравнению с нарядными друзьями он одет просто, ибо даже воротник его рубашки под мушкетерским плащом был без кружев, но даже в простом камзоле граф затмевал всех, ибо поразительное чувство внутреннего достоинства привлекало к нему восхищенные взоры.

Де Порто, в свою очередь, был просто счастлив.

–Какие цветы дарить вам, дорогая моя графиня, чтоб вы выделяли меня среди всех господ, что вечно крутятся вокруг вас!? – серьезно поинтересовался он, когда они свернули к Люксембургскому дворцу.

–О, г-н де Порто! Я, право, польщена вашими словами …

–Но я мог бы не спрашивать, черт возьми! Я уже заметил, что вы любите розы! Я очень наблюдательный человек! Я прав, сударыня?

–Да, я люблю розы, как мама. У нее в туалетной комнате всегда стоит букет алых роз.

–А моя матушка любила шиповник, – произнес де Силлек.

Изабелла и де Порто одновременно повернули к нему головы.

–Я в детстве каждое утро срезал ей шпагой ветки шиповника. Матушка утверждала, что этот цветок – цветок верности. Она ставила охапки моих цветов на стол в главной зале нашего замка, а я смотрел на них и был несказанно горд собой.

–Вы никогда не говорили о своей семье, – заметил де Порто изумленно. – Я всегда считал, что ваша матушка умерла, когда вы были слишком малы, чтоб помнить ее!

Де Силлек кивнул.

–Да, вы правы, де Порто. Она умерла, когда мне было очень мало лет. Но я до сих пор помню как она, шурша шлейфом, будто шла по траве, входила в залу, где мы фехтовали с отцом, и садилась рядом вышивать. У меня горели щеки от стыда за пропущенные удары, но я ни за что бы ни отказался от этих, скажу прямо, весьма поучительных, поединков с отцом. Я тогда очень многому у него научился. А мать занималась со мной геральдикой, и я рисовал целыми днями гербы всех родов Франции, а отец в это время любил поговорить со мной по-латыни и по-гречески.

–Вы знаете греческий? – изумился де Порто.

–Вы очень любили матушку, – прошептала Изабелла.

Черные глаза де Силлек зажглись внутренним светом. Он так пристально взглянул на Изабеллу, словно хотел ответить сам себе на какой-то важный вопрос.

–Моя матушка, сударыня, частенько повторяла мне: “Выбери себе дорогу по совести, сын мой. Выбери такую, которая была бы прямой и нужной именно тебе”. Говорят, что и ваша мать, благородная г-жа дю Трамбле, сказала вам как-то такие же мудрые слова?

От его чарующей улыбки для Изабеллы вокруг пронзительно и чисто засияли звезды.

–Да, вы правы. Потому-то я и оказалась в лагере сторонников короля Людовика, а не кардинала Ришелье.

Она нахмурилась. Де Силлек пристально наблюдал за ней.

–Я слышал от господ мушкетеров, что вы обладаете разнообразными талантами, сударыня, в том числе и фехтуете? Это так?

–О, да, но фехтую очень посредственно, г-н де Силлек! Я и учусь-то фехтованию только для того, чтоб защитить себя в случае опасности. Но, смею надеяться, моя жизнь никогда не будет зависеть от умения владеть шпагой, а вот ваша…

–После тренировок с отцом я не опасаюсь за свою жизнь. Но позвольте поинтересоваться, с каким же счетом вы обычно заканчиваете свой учебный поединок?

–Боже! Вы, верно, хотите меня пристыдить, потому и спрашиваете? – в ее глазах появилось что-то непостижимое, отчего де Силлек улыбнулся той очаровательной улыбкой, что так шла ему, и глубокие глаза его блеснули.

Де Порто в этот момент замахал рукой какому-то приятелю из множества сновавших по улице военных и, извинившись, покинул друзей, как он выразился, всего на четверть часа.

–И все же, сударыня! Каков бывает счет?

–Из девятнадцати общих ударов мои – только восемь-девять.

–Такой счет достоин уважения! – де Силлек в изумлении склонился к ней. – Я опасался бы увидеть вас стоящей с оружием против меня!

–Что вы, сударь! Вы – опытный военный, и тут же бы распознали мой главный недостаток в бою!

–Ваш отец, уж коли он всерьез занимается вашим обучением, должен был его заметить и исправить! – улыбка замерла у него на губах. Он нахмурился.

–Это недостаток, который, увы, нельзя так просто исправить!

–«Испанская школа»? Удар в падении?

–Мой недостаток, пожалуй, из области душевной, чем физической и, увы, не поддается никакому исправлению. У меня не хватает духу сделать противнику решающий укол.

Де Силлек сделал недоверчивое движение.

–Ах, сударь, я знаю, что в наше неспокойное время отнюдь не приветствуются такие нежности и уж, тем более, некоторая щепетильность в бою может стоить человеку головы! Мне не однажды это выговаривали и батюшка и г-н де Тревиль. Но я все-таки надеюсь, что мне никогда не придется сражаться, ибо я не смогу убить своего противника, уж простите, господа!

–Этот факт отнюдь не характеризует вас отрицательно, сударыня! Он говорит лишь о том, что вы добры, – произнес де Силлек, качая головой. Тревога сошла с его лица.

–И при этом, слава богу, слишком наивна, чтоб вести или разгадывать хитроумные интриги в Лувре.

–Но вы там бываете и, как я понимаю, достаточно часто…

–Только после письменного приглашения их Величеств! И знаете, почему? Я признаюсь вам, только умоляю вас, не смотрите на меня с удивлением или осуждающе, хорошо?

–Я слушаю вас и, что бы вы ни сказали, не стану осуждать вас.

–Обещаете?

–Да, сударыня.

–У меня в Лувре голова просто раскалывается от пустых никчемных бесед дам и их кавалеров! Если б вы только знали, сударь, как одиноко я иногда себя чувствую в толпе фрейлин на ступенях у трона Его Величества! И, что самое ужасное, похоже, рядом со мной все всегда счастливы и никому не скучно на приемах, только мне!

–Вот как! – произнес де Силлек странным тоном.

Наступали тихие лилово-сиреневые сумерки. Солнце почти скрылось за высокими домами, посылая земле последний желто-розовый луч, прямо навстречу надвигающейся тьме с запада, которая уже давала приют первой звезде, ярко мерцавшей над головами Изабеллы и Армана.

–А вот почему я чувствую себя лишней рядом с приятельницами – фрейлинами, я и сама не знаю! Я как-то сказала об этом Жули, а она так удивилась, что я не знала потом, куда деваться от смущения! – заметила Изабелла со вздохом и тут же восхищенно добавила. – Ах, сударь, посмотрите! Сейчас наступает тот час, когда день и ночь встречаются на несколько минут. Ах, что может быть пленительнее!? Вам никогда не казалось, что звездное небо над нами похоже на нашу жизнь? Она тоже необъятна, года нашей жизни тоже иногда чадят и тускнеют, а иногда загораются, как вот эта звезда! Видите? Смех – слезы, свет – мрак, музыка – скрежетание, одиночество – счастье? А иногда мне кажется, что эта маленькая звезда – будто наше сердце! То оно также зыбко трепещет, иногда в нем умирает последняя надежда, и вдруг вновь возрождается оно, как сказочная птица Феникс. Может быть, именно поэтому люди так часто смотрят в небо? Ведь, глядя в небо, мы продолжаем верить в справедливость Всевышнего, что бы с нами ни случилось! Вы со мной не согласны? Или вы тоже скажите, что мои слова – чушь несусветная и нужно всегда смотреть прямо перед собой, а не на звезды?

–Вам это говорили?

–Регулярно говорят, так что я теперь чаще молчу, чем рассказываю кому-либо, что думаю на самом деле! И, признаюсь, меня это угнетает несказанно!

–В устах другого человека такие слова звучали бы фальшиво! – проронил де Силлек задумчиво. – Но вы явно искренни… Голос ваш такой звонкий и бодрый… Вы по-особому смотрите и слушаете…

–Но вы тоже умеете слушать, – тихо возразила она, не отрывая глаз от серебряной мерцающей звезды на темно-синем полотне неба.

–Да, но я не встречал еще глаз внимательнее ваших, – сказал он, пытаясь разглядеть что-то в лиловых сумерках на другом берегу Сены.

–У вас тоже пристальный и очень красноречивый взгляд.

–Вот как?

–Он проникает в самую глубь сердца и словно знает про тебя все!

–Я тоже самое думаю про вас, сударыня. Часто пытаюсь вспомнить, что говорил вам о себе, а о чем вы, по-видимому, догадались сами. Вы всегда смотрите так, словно понимаете меня. Скажите, от вас действительно сложно что– либо скрыть?

–Некоторые люди для меня загадка, г– н де Силлек.

–Я не загадка, отнюдь, сударыня! – возразил он живо. – Я – обычный человек, хотя меня отчего-то считают чрезвычайно сдержанным, даже холодным. И никому в голову не приходит, что в случае со мной внешний холод есть причина внутренней жажды, г-жа дю Трамбле. Всем почему-то кажется, что я обожаю быть один, а я отнюдь не предпочитаю одиночество! Если уж быть честным до конца, мне даже приятней стоять в карауле на посту в Лувре, чем возвращаться в тишину комнат в своей квартире. Тишина, знаете ли, в последнее время мучает меня несказанно! И я допоздна задерживаюсь в трактирах, ведь любой шум лучше мертвого безмолвия. Приход друзей неизменно радует меня; даже дуэли отвлекают меня, но все равно грустно сознавать, что всем все равно, жив ты или уже умер.

–О, нет!

–Вам тяжело меня слушать? Или вы настолько часто выслушиваете подобные откровения, что они вам приелись, стали тягостной обязанностью?

Изабелла тряхнула головой и до боли сжала поводья своей смирной лошадки, нога в ногу идущей рядом с могучим черным конем мушкетера.

–Простите меня, если мой возглас возмущения расстроил вас, сударь! Но я никак не могу согласиться, что всем все равно, что с вами происходит! Это не так, поверьте мне. Есть люди, которые не смогут дальше жить, если с вами что-то случиться….

–Когда вокруг много людей, того человека, кому можно все рассказать в самые тяжелые минуты жизни, увы, как раз и нет!

–Я понимаю, что вы хотите сказать!

–Да неужели?

–Это страшно, когда все дышат в едином восторженном порыве, а ты, стоя рядом, испытываешь совсем другое чувство!

–С вами, по-видимому, тоже бывает так?

–Да, бывает! И с вами бывает, потому что вы – другой, чем окружающие, поэтому, мне кажется, вам так тяжело!

–Вот уж я никогда так не удивлялся, сударыня! – он покачал головой. – Я, право, никак не мог ожидать, что именно с вами мы будем вести такие занимательные беседы! Я чрезвычайно удивлен, но не только тому, что, похоже, ваше сердце затмевает ваш внешний вид светской дамы. Но и тому, как я умудрился обсуждать самые сокровенные свои чувства именно с вами, фрейлиной Ее величества, дочерью его светлости графа дю Трамбле. Я ведь даже с друзьями не веду такие беседы…

–Иными словами, я – плохой собеседник?

–Напротив! – он нахмурился и покачал головой. – Напротив, и это для меня очень …

Он вдруг замолчал и выпрямился. Они как раз проезжали мимо причудливо изукрашенных лавочек стеклодувов – над дубовыми дверьми висели витиеватые, разноцветного стекла фонари, которые сейчас вдруг бросили резкую тень на лицо молодого графа.

–Что-то я сегодня слишком разговорился.., – продолжил де Силлек через некоторое время совсем другим, очень сдержанным тоном. – Мне не следовало обременять вас моими личными переживаниями.

–Это я молчалива…

Копыта их лошадей, идущих рядом, порой соприкасаясь стременами, громко цокали по мостовой. Лиловый вечер, приносивший запахи жасмина из палисадников, казался прирученной птицей, которая столь свежа, близка и добра, что незачем боятся ее необъятных пушистых крыл.

Де Порто нагнал друзей и поехал рядом с Изабеллой. Он был необычайно возбужден.

–Г-жа графиня, вы слышали, что сказал барон дю Вален?

–Ах, это вы! Что такое, г-н де Порто?

–Оказывается, вчера у Его Величества сменился духовник, а мы и не знали! А вы знали?

–Нет, г-н де Порто.

–Им стал иезуит отец Арну! С чего бы это его поменяли, как вы думаете, Арман? И почему об этом молчал г-н де Тревиль? Может быть, капитан и сам не знал, а? Тогда почему его величество… Постойте, вас что, не поразила моя новость? Господа, что вы все смотрите друг на друга, как немые? Или вы не хотите слушать меня?

–Мы слушаем вас, Исаак! – сказал де Силлек, переглянувшись с Изабеллой.

–Я заметил, что вы оба сегодня какие-то грустные! Я мигом вас развеселю! Знаете, что я вам хочу рассказать? Как-то наш де Дромоль придумал несколько эпиграмм на дворян, которые по странному стечению обстоятельств уже погибли на дуэлях, и довольно удачно прочитал их у де Тревиля. После этого де Дромоль обратился к де Бержераку, который, как вы знаете, замечательно сочиняет эти ваши стишки, с просьбой сочинить что– то подобное! Де Бержерак отвечал: “Увы, мне нечего вам прочесть: все мои знакомые еще живы”. Умора, верно?

Изабелла и де Силлек улыбнулись. С де Порто им было легко – человек необидчивый, жизнерадостный, он сам спрашивал собеседника, сам отвечал на свои вопросы, живо, с юмором, ни в коем случае не допуская неловких пауз или мучительных тем. Наверно, такой собеседник и нужен был Изабелле, которая боялась молвить резкое слово или совершить еще какой– нибудь просчет рядом с графом де Силлек. Она не догадывалась, что эта ее душевная деликатность и составляла одно из главных ее преимуществ, забыла, что и друзья, и родители, и Джулия ценили как раз способность графини искренне помочь, поддержать, ободрить!

Граф де Силлек, будучи человеком проницательным, знал уже об этой ее способности, может быть, потому и сказал больше, чем хотел в этот вечер, но, сказав, вновь вернулся к крайней своей сдержанности в разговоре с друзьями. Изабелла видела эту внезапную перемену, и остаток прогулки мучилась несказанно – ей все казалось, это она ответила как-то не так благородному графу, обидела его, ранила колким словом, а, может быть, и задела его честь. Во всяком случае, горячо с ней распрощался только де Порто.

А душевные беды все не заканчивались. Словно испытывая силу духа Изабеллы, этим же вечером ее посетил дядюшка, отец Жозеф, и итогом его посещения было чрезвычайно расстроенное душевное состояние графини утром следующего дня.

Изабелла в то утро спешно прошла мимо своих друзей в доме г-на де Тревиля. Ее поминутно окликали. Она бросала рассеянную улыбку молодым дворянам и говорила очаровательным голоском:

–О, я занята, г-да!

–Г-жа графиня, разрешите я сегодня буду сопровождать вас на вашей ежедневной прогулке! – поспешил к ней де Дромоль, одетый сегодня много изящней, чем обычно – в зеленый камзол с множеством складочек и золотых галунов; его широкие штаны – шоссы были отделаны сегодня широкими кружевами, а воротник привлекал внимание пеной пушистых кружев.

–Благодарю вас, но я занята! – произнесла графиня, с трудом удерживая на губах вежливую улыбку.

–Г-жа Изабелла, может быть, вы тогда разрешите мне сопровождать вас на завтрашний бал у г-жи де Сот?

–О каком бале вы толкуете?

–Как? Разве вы не помните? Г-жа де Сот утверждает, что еще день назад пригласила вас, и вы ответили согласием! У вас же, надеюсь, нет еще кавалера, кто проводил бы вас?

–Я, увы, не иду на этот бал!

–Почему? – огорчился мушкетер. – Я хотел танцевать с вами! О, обещайте мне, милая г-жа Изабелла, что мои – все паваны! А еще я был бы просто счастлив, если б вы будете сидеть со мной за столом!

–Де Дромоль, не задерживайте меня, я очень спешу!

–Но тогда, может быть, вы разрешите мне сейчас отвезти вас в Венсен развеяться, г-жа дю Трамбле?

–Нет, нет, об этом не может быть и речи! А сейчас прошу меня извинить!

Задыхаясь, поднялась она по лестнице, и с озабоченным видом вошла в одну из комнат близ кабинета де Тревиля. Но более внимательные, или, скажем, более заинтересованные глаза заметили, что Изабелла вбежала в комнату, едва сдерживая слезы. Горький комок стоял у нее в горле.

Слава богу, что здесь так тихо, и никому не вздумается появиться здесь! Изабелла постаралась пройти по двору де Тревиля с таким независимым и озабоченным видом, что никто не осмелится оторвать ее от дел и даже расстроенный ее сегодняшней холодностью неугомонный де Дромоль вернулся к своим друзьям и не стал преследовать ее!

Изабелла яростно дернула шнур плаща и швырнула его на кресло. Слезы закапали на подол светло– лилового платья, вышитого серебряной нитью, но не было Изабелле никакого дела до испорченного бархата. Ее сердце разрывали ярость и обида на себя и весь мир. С каким бы удовольствием она разбила бы сейчас что– нибудь вдребезги, или разорвала! О, она отлично понимала в эту минуту мужчин, у которых всегда была с собой шпага! Какое это счастье, поистине наслаждение, выхватить оружие и вонзить в того, кого считаешь своим обидчиком! Изабелла сжала ладони, чтоб преодолеть приступ гнева и страха, пронзивший ее.

Почти неслышно растворилась входная дверь. Застучали шпоры по паркету, и уверенная рука легла Изабелле на локоть.

–Что случилось, дружок?

Изабелла дернулась как от удара и вскинула заплаканные глаза. Де Силлек наклонился к ней. И такими спокойствием и надежностью веяло от него, так внимательны и теплы были темные глубокие глаза графа, что Изабелле вдруг мучительно захотелось прижаться к его сильной широкой груди, затянутой в серый камзол, и разрыдаться в голос. Она не посмела, и у нее, как у обиженного ребенка, задрожали губы. Изабелла только отвернулась и прижала стиснутые ладони к сердцу. У де Силлек едва заметно по лицу прошла судорога, словно он на мгновенье ощутил всю боль Изабеллы.

–В общем-то, ничего не случилось, сударь, – прошептала Изабелла как можно более твердо.

–Это не так, – возразил де Силлек уверенно. – Я никоим образом не могу смириться с тем, что вы едва не плачете.

–Уверяю вас, со мной все в порядке…

–С вами, сударыня, увы, не все в порядке!

–Нет, нет! Все хорошо! Благодарю вас!

–Я не могу смотреть, как вы мучаетесь. Я способен понять, что у вас нет желания делиться со мной своими неприятностями, но смотреть на ваши муки и бездействовать при этом я тоже не могу. Что же случилось?

–Отец Жозеф вчера заявил, что все поверят ему, если он докажет, что я – сторонница кардинала Ришелье! А он обещал, что докажет!

Она задохнулась от тех слов, что сказала и вся сжалась, словно ожидая удара. Но де Силлек все так же сжимал ее локоть.

–Что еще случилось, дружок? Слова вашего дядюшки – еще не причина так убиваться!

И тогда Изабелла испытала такое внезапное облегчение, что ей захотелось смеяться. Она глубоко вздохнула и, наконец-то, смогла отвлечься от своих бесконечных переживаний и обратить внимание на все то, что ее окружало. За распахнутыми окнами сияло солнце. Пленительный аромат тюльпанов из сада, где весело заливались птицы, витал по комнате. Где-то внизу в доме слышалась обычная веселая перебранка мушкетеров. Яростно зазвенели шпаги – это кто– то в Фехтовальном зале начал обычную тренировку.

Граф де Силлек, наблюдавший за Изабеллой, улыбнулся и отпустил ее локоть. Он взял стул и сел рядом.

Изабелла со смущением почувствовала, как кровь приливает ей к щекам. Ах, только бы граф не заметил, КАК она смотрит на него. «Я, наверно, ужасно выгляжу, – запоздало спохватилась она и еще больше расстроилась.– Глаза красны, губы распухли от слез, волосы в беспорядке! Как я могла плакать перед ним?! Он станет считать меня глупой курицей, у которой глаза на мокром месте, да еще вдобавок трусихой!» Ей стало досадно, что самый чудесный человек на свете видит ее такой слабой, и она украдкой смахнула слезы с ресниц и поправила спутанные волосы.

–Так что же случилось? – переспросил де Силлек в третий раз. – Расскажите мне, прошу вас.

–Я не могу рассказать все вам, сударь, ибо, как мне известно, вы – человек щепетильный в вопросах чести!

–Если вы, не моргнув и глазом, выслушали все те глупости, что я наговорил вам вчера, то уж я-то смогу пережить любое ваше признание! Так в чем дело?

–Вчера поздно вечером мой дядя, отец Жозеф, с мерзкой улыбкой, – от которой меня до сих пор передергивает! – заявил мне, что Его высокопреосвященство прислал его с очередным предупреждением. Вы, я надеюсь, понимаете, что это означает, граф?

–Да, конечно, понимаю. В очередной раз вас пытаются запугать, только прибегают уже к другим словам и действиям.

У Изабеллы опять защипало глаза от благодарности и любви к этому необыкновенному человеку, который, слава богу, мог проникнуть в самую суть вещей без стенаний, жалоб и ненужных утешений. Ее друг де Дромоль, неосмотрительно расскажи она ему все, давно бы в гневе выскочил из комнаты, крича, что пора убить его Высокопреосвященство и, в конце концов, накликал бы беду и на себя, и на де Тревиля, и на Изабеллу!

–Не плачьте из-за этого, дружок! – с улыбкой произнес де Силлек, этот прославленный воин, которому, вроде бы, было чуждо сострадание. – Оно того не стоит!

О, она обожала теплую и мягкую улыбку, что так красила этого необыкновенного человека. Сейчас он улыбнулся ей именно так. У Изабеллы ослабли руки, и закружилась голова от внезапного пьянящего счастья.

–Что же было дальше, дружок?

–Дальше? О! Если два месяца назад мне предлагали тайную службу кардиналу Ришелье за любой титул, какой я только захочу, то теперь – за головы моих друзей! О, я знаю, такое уже было, не со мной, правда! Говорят, в такое же ужасное положение попал один из друзей г-на де Тревиля,– не буду называть его имя. На каждый очередной его отказ служить Великому кардиналу, умирал один из его близких друзей! Один его друг был застрелен, когда возвращался из Лувра после встречи с Его Величеством, другого таинственным образом закололи на псовой королевской охоте в Версале, третий – молодой, сильный человек, – внезапно умер в своей постели. Я до дрожи боюсь, что меня поставят в такую же невыносимую ситуацию! У меня от страха сжимается вот здесь, в горле! Все один к одному – если я откажусь сотрудничать с кардиналом Ришелье, пострадают мои друзья, вы понимаете?

–Да.

–Господи, я нахожусь перед ужасным, мучительным перед выбором – или собственная честь, либо – жизнь моих друзей! Вы не представляете, как мне сейчас страшно, и одиноко, и тоскливо!

–Все действительно так плохо?

–Если пострадает кто– нибудь из вас, как я буду с этим жить!? Как? Как я прощу ЭТО себе!? А служить кардиналу… Г– н де Силлек, правда же, это невозможно!? Это бесчестие для меня! Это означает, что более никто– никто!– не сможет держаться со мной свободно из опасения, что я донесу…

Глаза ее расширились и безумной мольбой остановились на строгом лице графа де Силлек.

–Не стоит так бояться, – произнес тот рассудительно. – Господа мушкетеры смогут постоять за себя, да и за вас – тоже, уверяю вас. Вы зря не доверяете друзьям, сударыня. Неужели вы всерьез можете думать, что кто– нибудь из нас осудит вас за отказ служить г-ну кардиналу?

–Сударь, вы так думаете на самом деле или только галантно хотите успокоить меня? Вежливы вы или искренни? – переспросила она, прерывисто вздохнув.

–Вам очень трудно, мадам, но до недавнего момента я и предположить не мог, насколько. Вы по своему положению приближены к г-ну Ришелье, это так, но никто не сомневается в вашей верности королю Людовику, можете поверить мне!

Голос его дрогнул, но измученная совестью Изабелла не заметила этого.

–Вы не представляете, сударь, что за страшные вещи говорит мне Его высокопреосвященство каждый раз при встрече! В ход идут лесть, угрозы, шантаж, подкуп! Если б я была хоть немного сильнее и изворотливее, но нет, я такая недопустимо откровенная! Их гнусные предложения только злят меня! Вот и сегодня к 10 часам утра меня опять ждут в особняке на Королевской площади! Что же мне делать? Может быть, мне не стоит идти? Может быть, обо мне забудут?

Взгляд де Силлек стал острым. ¬

–Я сейчас в панике, – неуверенно прошептала Изабелла и обессилено откинулась на спинку кресла. – Я так боюсь, что, не приди вы сюда, начала бы, наверно, раскачиваться на этом кресле и тупо причитать!

–Вам надо быть в Пале – Рояль через час?

–Да!

–Я думаю, вам стоит все– таки появиться у г-на кардинала, хотя бы для того, чтоб внести ясность в ваши намерения. Я провожу вас.

О, странное необычное чувство восхитительной нереальности охватило Изабеллу! Она искала и не могла найти причину его добрых слов, обращенных к ней, пугаясь своих предположений и внезапно надеясь, падая в пропасть отчаянья и устремляясь оттуда прямо к восхитительным высотам солнечного счастья! А граф словно и не заметил устремленного на него повлажневшего взгляда прекрасных серых глаз. Он проверял свои пистолеты. Но что заставляло его хмурить брови? И как странно было все-таки, что он единственный обратил внимание на ее потерянное лицо, перекошенные паникой губы! Остальных ее друзей и поклонников обманул ее деланно веселый и занятой вид, а вот почувствовал неладное только тот, кто, казалось бы, не выделяет Изабеллу среди дам!

–Не беспокойтесь, г-жа графиня, – сказал он твердо, нарушая очарование тишины. – Я буду ждать вас, пока вы не вернетесь из Пале – Рояля. Я знаю, что делать, если с вами что– нибудь случиться. Идемте.

Он вел себя, как настоящий мужчина, как воин, берущий ответственность на себя, освобождая от ее невыносимого бремени слабого и беззащитного. И Изабелла без слов пошла за ним. По дороге в Пале – Рояль – дворец великого кардинала – молодые люди молчали, оба настраиваясь на серьезное испытание, но молчание это не было тяжелым или неловким! Отнюдь! В молчании этом таилось некое понимание! Изабелла, углубившись в мысленные споры с кардиналом Ришелье, не замечала, как странно глядел на ее изящный профиль де Силлек, не подозревала, какой таинственностью и мягкостью веет от нее, когда она вот так, скромно опустив длинные ресницы, думает о чем-то своем и розовые губы ее улыбаются. Жемчуг тускло блестел в ее кудрях, небрежно откинутых на спину. Складки длинного лилового плаща еще больше подчеркивали женственность графини, ее внутреннюю силу и целеустремленность. Ее спутник не сводил с нее глаз. Непонятное чувство заставляло его глаза лихорадочно блестеть.

Прав был де Силлек, когда утверждал, что по чрезвычайно женственному виду Изабеллы дю Трамбле нельзя было предполагать в ней и силу, и надежность, и железную силу воли! Действительно, никто никогда бы и не сказал, что эта юная прекрасная дама в сопровождении мушкетера Его Величества собирается через полчаса спорить с Великим кардиналом Франции.

У Королевской площади они остановились. Де Силлек спрыгнул с коня и поднял руки, помогая спуститься Изабелле. Едва его теплые ладони обняли ее тонкую талию, у Изабеллы закружилась голова. Она едва не упала, когда граф опустил ее на мостовую. Де Силлек провел рукой по лбу, словно приходя в себя.

–Ничего не бойтесь,– повторил он со скрытым беспокойством.– Я буду ждать вас, мадам. Будьте осторожны, ради бога, ибо вы,– вы это знаете, да?– склонны к безрассудству!

–Да, господин де Силлек.

–Помните, что если через два часа вы не появились, я сам приду за вами к г-ну кардиналу и заберу вас.

–Да, господин де Силлек.

Он странно посмотрел на нее.

–Вы смелы, госпожа графиня, и это делает вам честь. Будьте осторожны и ничего не бойтесь! Мы … я… сумею постоять за вас, клянусь богом!

Изабелла кивнула, повернулась и зашагала к дому кардинала. Де Силлек тяжелым взглядом следил за ней. Он видел, как в портике перед особняком Ришелье к Изабелле подошли два высоких гвардейца в красных плащах. Рядом с ними она казалась такой хрупкой и ранимой, что невыносимо жгло сердце! Гвардейцы жестами пригласили ее в дом. Изабелла помедлила. Но то, как она вскинула голову, входя в мрачную обитель Великого кардинала, поведало де Силлек о ней больше, чем все рассказы друзей.

Де Силлек ждал долго. В последние полчаса до конца назначенного срока он неподвижно глядел на двери дома Ришелье. Часы лежали у него в ладони. Лицо его дрогнуло, когда дверь распахнулась, как от резкого толчка, и из тени портика на яркий свет вышла Изабелла. Она походила на взъерошенную маленькую гусыню, только что подравшуюся с коршуном. На подвижном лице Изабеллы было написано непередаваемое озорство.

Де Силлек глубоко вздохнул и спрятал часы.

–А вот и я! – издалека крикнула Изабелла. Она схватила поводья своей лошадки и зарылась лицом в ее гриву.