Текст книги "Новые приключения во времена Людовика XIII (СИ)"

Автор книги: Немов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 1 Посланницы Его Величества короля Людовика XIII ==========

Ранним утром 25 мая 1625 года на набережной Жевр в Париже царило безудержное веселье. Два дня назад в Нотр-Дам-де-Пари Генриетта Французская, сестра царствующего короля Людовика XIII, была заочно обвенчана с Карлом I Английским. Французы, как и следовало ожидать, пышно праздновали обещающий быть удачным брак юной принцессы и англичанина.

Париж в описываемый нами солнечные день был наводнен цветами: благородные розы, лилии всех оттенков и анемоны благоухали в корзинках цветочниц и на узких, будто игрушечных, балкончиках домов Парижа, порой смыкавшихся так тесно, что достаточно было шага ребенка-озорника, чтоб покинуть один дом и оказаться на черепичной крыше другого.

Весь город сегодня, казалось, выплеснулся на улицы, улочки, тупики и площади живописной волной, которая дошла даже до окраин, как из огромного рога изобилия рассеивая вокруг радость, смех и музыку. В звуки деревенской свирели и лютни бродячих музыкантов, дающих представления на площадях и в прохладных каменных нишах дворцов за мелкую монету, в оглушительное кукареканье петухов и хрюканье свиней на городских рынках, вплетался громкий смех и приветствия нарядных гуляющих горожан. Весь этот шум перекрикивали пронзительные голоса разносчиков чистой воды и супа, которые умудрялись как юркие карпы из вод Сены протискиваться сквозь толпы зевак. Хозяева многочисленных лавочек, стоя на пороге, до хрипоты зазывали к себе посетителей: все эти “Сено свежее! Духовитое!”, “Молоко парное!”, “Шкуры телячьи, кроличьи! Берите, не пожалеете!” сливались в один бодрый голос большого столичного города!

Только два молодых всадника в голубых плащах королевских мушкетеров не разделяли общего веселья кругом. Оба они то и дело поднимались на стременах серых в яблоках полковых лошадей, пытаясь окинуть взором всю заполненную народом набережную, и тог¬да шпоры их высоких сапог блестели.

– Вы уверены, барон, что те, кого мы ищем, сегодня здесь? – то и дело спрашивал один из них, ясноглазый юноша 18-20 лет с характерным выговором славного пикардийца.

– Тысяча чертей, конечно! Вы же вчера сами слышали, что они сегодня будут на набережной Жевр! – весьма снисходительным тоном отвечал его спутник постарше, с веселыми зелеными глазами чуть-чуть навыкате и изящными манерами заправского дуэлянта и удачливого любовника.

– Барон, могу ли я надеяться, что при встрече вы не забудьте представить меня маркизе де ла Шпоро?

– Можете не сомневаться, черт возьми!

– Если мне удастся обратить на себя внимание столь знатной дамы, я угощу вас двумя-тремя бутылочками знатного красного вина, что делают у нас, в Пикардии! Вы останетесь довольны, клянусь честью!

Барон де Дромоль усмехнулся в модные тонкие усы, которые сегодня топорщились у него на верхней губе необычайно задорно.

– Я представлю вас маркизе де ла Шпоро, шевалье, но не забудьте, что ее окружают самые блистательные дворяне Французского королевства. И от вас зависит, чтобы фрейлина Ее Величества обратила внимание на вас, человека мужественного и отчаянного, но, увы, простого.

Юный шевалье де Сорель мечтательно вздохнул и его синие глаза затуманились. Но тут же он тряхнул густыми белокурыми волосами.

– Чертовски жаль, что у меня только один шанс из десяти, чтоб понравиться г-же де ла Шпоро! – вздохнул он. – Мне негде быть представленным столь высокородной даме! Г-жа маркиза не наносит визиты нашему капитану, как графиня дю Трамбле.

– Эка хватил! – фыркнул де Дромоль, продолжая внимательно обшаривать глазами набережную, как умный кот обшаривает крынки со сметаной в поисках полной. – Графиня дю Трамбле – родная племянница нашего капитана, чему я безмерно рад!

Оба приятеля в этот момент как раз ехали по Новому мосту, мимо бронзового короля Анри IV, гордо стоявшего на своем пьедестале. Они, занятые своими сердечными делами, как всегда бывает в молодости, не замечали открывающегося пленительного вида отсюда– на фоне синего безоблачного неба сияли кресты многочисленных церквей Парижа, даже каменные рыцари в нишах королевского дворца Лувра казались не столь суровыми сегодня, голубая бархатная лента Сены дышала свежестью в этот жаркий день, и на ней, как белые птицы, колыхались сотни лодочек, привязанных к мосткам канатами; в воздухе празднично лился звон колоколов.

– Глядите, милый шевалье! – первым воскликнул более расторопный г-н де Дромоль. – Вот они! Под каштанами. Видите?! Смотрите левее!

–Где, барон?

–Шпоры коням, мой друг!

И молодые люди поспешили к двум самым очаровательным всадницам Парижа, неторопливо едущим им навстречу верхом на превосходных вороных лошадях-трехлетках. Обе юные дамы – графиня дю Трамбле и маркиза де ла Шпоро – только второй месяц как вышли из стен монастыря святой Урсулы в Безансоне, где получали необходимое тому веку женское образование, и с особым удовольствием окунулись в бурлящую, яркую, новую для них придворную жизнь столицы благословенной Франции. Их глаза сияли восторгом, губы улыбались, по ветру струились завитые белые перья, каскадом льющиеся с их дорогих черных шляп, развевались кружева и ленты.

–O дорогая госпожа дю Трамбле! – раздался чуть запыхавшийся голос позади них с характерной мягкой хрипотцой. – Наконец – то я нашел вас, и не смею глаз поднять на ваш чудесный лик! Что же со мной случилось? Ах, любовь к вам сделала меня бесконечно счастливым и бесконечно печальным!

–Господин де Дромоль! – обернулась одна из дам. – Здравствуйте, мой любезный друг!

–Ах, я так боялся, что вы позабыли меня!

–Забыть вас со вчерашнего дня? Уверяю вас, это никак невозможно!

–Означает ли это, что я могу надеяться на высокую честь сопровождать вас сегодня на прогулке и быть представленным вашей великолепной спутнице?

–О да, мой друг! Маркиза де ла Шпоро, разрешите представить вам барона де Дромоль, одного из самых непобедимых мушкете¬ров Его Величества Людовика XIII. Если мне не изменяет память, барон был уже три раза особо отмечен Его Величеством за находчивость.

Зеленые глаза барона зажмурились от удовольствия, но он не забыл и о друге.

–А мне, дорогие дамы, разрешите представить вам шевалье де Сореля – тоже мушкетера и тоже храбреца.

Оба мушкетера поспешно стащили с густых шевелюр шляпы и поклонились.

–Вы, похоже, искали нас? – чуточку насмешливо поинтересовалась Изабелла дю Трамбле у барона, который, как верный рыцарь, уверенно занял место по правую руку от нее. Они неторопливо поехали под сенью раскидистых цветущих каштанов.

–Не сомневайтесь, дорогая графиня, это так! Вы же знаете, что я люблю вас беззаветно и столь же сильно, как первый министр нашего короля кардинал Ришелье ненавидит нас, мушкетеров.

–О, прошу вас, не говорите так громко!

–Господа, – произнесла молчавшая до этого маркиза де ла Шпоро, – я могу прочесть вам новую эпиграмму на кардинала Ришелье, которую слышала вчера днем в королевском дворце. Уверяю вас, господа, эпиграмма чрезвычайно забавна.

–Для нас величайшая честь услышать лучший голос Парижа! – восторженно отозвались молодые люди, не сводя глаз с прелестной маркизы де ла Шпоро.

–Тогда слушайте, господа.

Ко мне был слишком добрым кардинал,

Дабы о нем сказал я злое слово,

И слишком много он мне сделал злого,

Дабы о нем я доброе сказал.

–Джулия, тише! – проговорила Изабелла дю Трамбле, нервно оглядываясь и сжимая поводья лошади. – Здесь, на набережной, я вижу гвардейцев из личной охраны кардинала Ришелье!

–Да полноте вам, дорогая графиня! – заметил де Дромоль несколько снисходительно. – Никому вокруг нет до нас никакого дела! Все радуются свадьбе нашей принцессы с этим мрачным англичанином, Карлом, хотя этот брак и кажется мне событием заведомо проигрышным!

–Тем не менее, тот носатый человек, который стоит в арке Лувра и очень задумчиво рассматривает химеры на крыше – лейтенант гвардии Ришелье! И, кстати, ему ничто не мешает сейчас напрячь слух, чтоб услышать каждое наше слово!

–Ах, – вскричала маркиза де ла Шпоро горячо. – Тебе, Изабелла, с некоторых пор везде мерещатся шпионы кардинала! Дойдет до того, что ты будешь бояться хоть одно слово молвить из опасения, что о твоих словах тут же донесут!

–Это неудивительно, господа! – воскликнула Изабелла дю Трамбле с горечью, слишком явной для столь юной девушки. – Поистине дворяне Парижа сошли с ума, так явно разделившись на два лагеря – за кардинала и короля. О, если б вы знали, какую тяжесть на сердце я чувствую – один мой дядя поддерживает короля, другой – выступает за кардинала Ришелье. Отец мой вовлечен в хитроумные интриги, а мое решение стать фрейлиной королевы Анны Австрийской вызвало такой переполох в семействе, что я подозреваю – я сделала что-то вовсе не то, на что рассчитывали мои дорогие родные!

–Теперь ты повысила голос, Изабелла! – заметила рассудительная Джулия де ла Шпоро, качая головой. – Полноте горячиться, господа, и обсуждать великих мира сего! Право, это действительно опасно! Мало дворян выслано из Парижа за участие в политических интригах, мало их находится, как поговаривают, в промозглых подвалах крепости Бастилии, чтоб присоединиться к ним?

Маркиза дотронулась до плеча подруги, выражая ей безмолвную поддержку и сочувствие. Обе они – и Изабелла дю Трамбле и Джулия де ла Шпоро, – представляли собой очаровательное зрелище. На фоне каштановых с отливом тяжелого золота кудрей одной локоны другой, тщательно уложенные на затылке в модную прическу, казались совсем светлыми и воздушными. Большие серые как сталь глаза первой дамы оттеняли голубые, как летнее небо, очи второй. А вишневого цвета платье с серой нижней юбкой и широким филигранным воротничком Изабеллы дю Трамбле, охватывающее самую тонкую талию Парижа, только подчеркивало роскошное убранство синей модной амазонки Джулии де ла Шпоро. Подруги не походили друг на друга, как непохожи свежее апрельское утро и знойный июньский полдень, тишина библиотеки и модная задор¬ная мелодия клавесина, но, тем не менее их дружба длилась уже шесть лет, с того дня, как им исполнилось чуть более 10 лет.

–Ах! – спохватилась Изабелла, случайно взглянув на аккуратную башенку с часами и колоколом, что стремилась в небо у площади Пляс – Рояль. – Нас же ждут в королевском дворце Лувре! Ведь мы, как-никак, королевские фрейлины!

–О, боже! – вскричала в свою очередь Джулия с непритворным страхом. – Я не переживу, если мы опоздаем на дежурство, как это было в прошлый раз! Королева снова печально посмотрит на нас своими прекрасными глазами и мне снова будет так стыдно, что хоть плачь!

–Тогда что мы же мы стоим, господа? – ввернул де Дромоль. – Вперед!

Ответом ему были благодарные взгляды юных фрейлин. И, если глаза первой дамы темнели, как два таинственных озера, то глаза второй светились как два прозрачных родника.

Четверо молодых людей пришпорили лошадей, упорхнули с набережной, окунулись в пеструю жизнь Парижа и растворились в ярком солнечном дне. А пока они наслаждаются собственными молодостью, красотой и быстрой ездой, и теплый ветер развевает их ленты и перья шляп, заметим, что дружба будущих фрейлин королевы Франции Анны Австрийской зародилась еще в монастыре святой Урсулы.

Маркиза де ла Шпоро, единственная дочь одного из знатнейших вельмож государства, королевского интенданта, выйдя из монастыря, сразу заняла далеко не последнее место при дворе короля Людовика XIII. Изабелла дю Трамбле, так же любезно зачисленная в многочисленный штат королевы Анны, ездила в Лувр только по письменному приказу и ничуть не смущалась упреков ее величества за свои редкие посещения королевского дворца. Анна Австрийская тогда со вздохом говорила, что прощает свою фрейлину только ради возможности глядеть в тонкое, благородное лицо Изабеллы дю Трамбле, один вид которой действовал на всех умиротворяюще.

Маркиза де ла Шпоро, проницательная и обладающая редкой интуицией, часто опираясь всего-то на чью-то вскользь сказанную фразу или брошенный искоса взгляд, узнавала все важные дворцовые новости одной из первых. Живая, смешливая, остроумная и дипломатичная, она окружала себя множеством знакомых и приятельниц, с радостью принимая участие во всех балах, приемах короля и прочих забавах золотой молодежи Франции. Обладая необычайной доброжелательностью, Джулия умела расположить к себе любого, даже самого замкнутого человека. Да и кто мог устоять перед широко распахнутыми синими глазами, четко очерченными темно – розовыми губами, сложенными в прелестную улыбку, ямочками на щеках и румянцем на изумительной коже? В характере маркизы некоторая внутренняя холодность и практичность смягчалась обязательностью, а склонность к авантюризму – услужливостью. При этом Джулия, как и в детстве, оставалась очень впечатлительной: любая страшная история пугала ее, а колкое или завистливое слово вонзалось в самое сердце разъедающей острейшей занозой.

Она с удовольствием музицировала, и пела так очарователь¬но, что сам король, будучи порой в благодушном настроении (справедливость не даст нам сказать, что так бывало часто!), желал услышать романтические куплеты в ее исполнении. Джулия обожала изысканные кружева Брабантских мастериц, тонкие бархатные ленты и роскошные позументы из золотых и серебряных нитей, модные платья с кружевными сорочками, подчеркивающими ее пышную грудь, и туфли с серебряными пряжка¬ми и аметистовыми розетками на высоких, в два дюйма, каблуках.

В тот день, когда ее подругой стала молчаливая и серьезная не по годам графиня дю Трамбле, удивились, скажем так, весьма не проницательные люди. Более разных людей – и по внешности и по нраву, – чем Джулия и Изабелла, было труд¬но себе представить. Обычно Изабелла дю Трамбле бывала ласковой и сентиментальной, производя невероятно обманчивое впечатление на тех, кто ее не знал близко. Невыразимо женственная, с изысканными манерами, она бывала любезной донельзя, но стоило графине по-настоящему рассердиться, как она оказывалась вдруг своевольной и непреклонной, независимой и весьма решительной особой. Удивительно, но на нее не производило никакого впечатления общественное мнение, – сила весьма мощная даже в наш суетный век! – она не интересовалась им и ни капельки не боялась, стараясь подражать своим идеалам – провансальским трубадурам, и отвечать за свершенные поступки только перед своими совестью и честью. Оттого-то, наверно, и было Изабелле дю Трамбле тяжело перенести сложившуюся в ее семье очень непростую ситуацию – многочисленная ее родня была разделена надвое острейшими политическими разногласиями, в липкой паутине которых запутались ее отец, мать, сестра и многочисленные дядья. Изабелла пошла против воли отца, желающего зачислить ее в штат первого министра Франции кардинала Ришелье, и поступила на службу фрейлиной королевы Анны Австрийской, приобретя любовь родственников со стороны матери, происходившей из Южной Франции и укоры – со стороны родных отца-северянина.

Изабелла страстно любила книги, цветы, истории о тайнах старых дворцов Парижа, печальную поэзию последних трубадуров Аквитании, и проводила в библиотеке своего отца куда больше времени, чем некоторые дамы перед зеркалом. Что, впрочем, и неудивительно: ни великолепные волнистые кудри нашей героини, завивающиеся на концах в локоны, ни длинные, загибающиеся от природы ресницы, ни черные широкие брови, словно нарисованные на бледном, цвета алебастра, благородном лице – не нуждались ни в щипцах для завивки, ни в подкрашивании.

Горячая, страстная и волевая по натуре, графиня дю Трамбле вызывала восхищение всех мужчин, от мальчиков – пажей до старых вельмож, которым не могло не импонировать ее серьезное отношение к жизни в противовес легкомысленным сверстникам, и изумление у людей осторожных и уклончивых. Впрочем, бесхитростность и прямолинейность ничуть не портили ее. Графиня дю Трамбле славилась даром превосходного рассказчика, умела выслушать и поддержать отчаявшихся, что позволило ей стать наперсницей сердечных тайн многих, и эти многие так же рассчитывали на ее сочувствующее молчание или дружеский совет, как если б обратились к духовнику. Изабелла с удовольствием проводила время у дяди, г-на де Тревиля, капитана королевских мушкетеров. Там очень любили очаровательную племянницу капитана, которая помимо изумительно красивой внешности и редких душевных качеств, обладала чрезвычайно нужными в те времена способностями – помогала лекарю в доме де Тревиля и, обладая усидчивостью и великолепными способностями к эпистолярной речи (что является трудностью и в наш век!), вместе с несколькими писцами вела всю переписку дяди.

Итак, теперь мы немного знаем наших героинь и можем надеяться, что и вы поймете симпатии и антипатии их друзей и врагов, которые, несомненно, встретятся им на их жизненном пути.

Тем временем мушкетеры с выражениями приязни проводили фрейлин до главной лестницы Лувра, а сами заступили на дежурство у ворот королевского дворца.

Изабелла дю Трамбле и Джулия де ла Шпоро почти бегом поднимались на второй этаж дворца, когда из-за колонн выступила им навстречу одна из фрейлин королевы – Франсуаза де Шательро, двадцатилетняя красавица с большими ясными глазами и доброжелательным выражением лица. Она ласково улыбалась.

–А, вот и наши милые юные создания! – прощебетала она, поправляя изысканные кружева на манжетах. – Вы приехали на бал в честь принцессы или вас вызвала зачем-то Ее Величество королева?

Изабелла молчала, словно уйдя в созерцание белоснежных мраморных колонн, стремящихся к высокому сводчатому потолку королевского дворца. Изумительные старые витражи, которые, по приказу короля, вскоре должны были заменить на новые прозрачные стекла, чрезвычайно нравились ей. Будет жалко, когда они навсегда исчезнут с окон старого дворца, нарушив старинное очарование этого места, хотя, конечно, сразу станет здесь много светлее! Изабелла вздохнула.

Джулия сладко улыбнулась и отвечала придворной даме с изысканной вежливостью.

–Приветствуем вас, дорогая госпожа де Шательро.

–Вы не ответили на мой весьма простой вопрос, милая моя маркиза!

–Мы прибыли на бал!

–Конечно, маркиза, именно на бал! Вы так прелестно танцуете модную ныне павану! О, как же мне хотелось также изящно двигаться, как вы, сударыня!

–Благодарю вас, госпожа!

–А почему графиня дю Трамбле так молчалива? – осведомилась госпожа де Шательро нежно. – Вы всегда так загадочны, графиня, будто знаете некую важную тайну, но отчего – то не хотите поведать нам ее! Учтите, у нас отнюдь не принято быть скрытной! Поведайте нам хоть раз, прошу вас, что все время терзает ваше нежное сердечко? Любовь? Ревность? Зависть? Откройтесь мне!

Изабелла подняла серые ясные глаза. Выражение ее красивого бледного лица оставалось холодным.

–О чем мы с вами можем говорить, сударыня? – произнесла она весьма сдержанно. – Вы обо всем уже побеседовали с моим дядюшкой, отцом Жозефом! – И, не глядя на ошеломленное лицо придворной дамы, она добавила: – Будьте любезны пропустить нас, мы спешим.

И Изабелла, крепко ухватив Джулию де ла Шпоро за локоть, увлекла ее дальше.

–Что у тебя за тон! – возмутилась маркиза немного погодя, когда их никто не мог слышать. – Разве можно быть такой невежливой!?

–Моя сестра видела эту госпожу де Шательро у дяди Жозефа. А, если ты помнишь, мой дядя ведает у кардинала Ришелье делами найма осведомителей, как я понимаю.

–О, боже!

–Да, я тоже так думаю.

Некоторое время они шли молча. Изабелла с удовольствием осматривалась по сторонам – ей всегда нравилось здесь, в сумрачном царстве тусклого старого золота, разноцветных потертых гобеленов, серебряной посуды, потускневших зеркал, начищенных доспехов в низких нишах. Царство истории вызывало в ее живом воображении картины хитроумных интриг, звуки страстных поцелуев и печальные аккорды когда– то звучавшей здесь лютневой музыки. Высокие стены дворца, почти целиком затканные драгоценными гобеленами, видели чудовищное убийство Карла IX и жуткую Варфоломеевскую ночь, когда кровь вязкими потоками струилась по этим вот стертым каменным ступеням, сейчас отмытым до блеска и натертым тысячами ног вельмож, слуг, астрологов и шутов. Рыцарские доспехи, украшающие темные углы, бесстрастно наблюдали за веком Генриха II и Дианы де Пуатье, любовались на парадные выходы фривольного Генриха IV и прекрасной Габриэли де Эстре, его драгоценной возлюбленной. Но годы прошли, навечно стерев лики людей, некогда живших здесь, страдающих, строящих планы, уходящих отсюда кто к королевскому трону, кто на плаху или в вечное изгнание, оставив после себя только вещи – немых и глухих свидетелей былых славы и поражений!

Джулия что-то напряженно обдумывала.

–Твоя сестра ездит к отцу Жозефу? – прервала она молчание.

–Да, Жули, но нас это не может поссорить. Анесса выросла в Париже, тогда как я, если ты помнишь, до монастыря жила два года жила у господина де Тревиля в Гаскони.

–Да уж! – фыркнула Джулия. – Тогда еще никто не предполагал, кем станет предприимчивый дворянин из Гаскони – господин де Тревиль… Но – тсс! Мы пришли.

Подруги вошли в большой, залитый светом, Приемный зал королевского дворца. Посредине зала молодой король Людовик XIII, весь в белом, плотно окруженный придворными, походивший на роскошно изукрашенную фарфоровую вазу, со скучающим лицом слушал французского посла в Испании. С широкополой шляпы короля каскадом падали завитые перья, перевязь поверх белоснежного бархатного костюма была вся расшита мелкими жемчужинами, на красивых тонких руках его мерцали кольца с сапфиром и бледным аметистом, такие же камни украшали туфли. Король рассматривал игру света на жемчужных пуговицах камзола, в пол-уха слушая доклад маршала Бассомпьера. Тот только сегодня утром вернулся из Мадрида, куда ездил с посольством, и рассказывал двору о своем удивительном путешествии, вызывая восторженные вздохи дам.

–Испания недурна! – в который раз восклицал он. – А испанцы очень гостеприимный народ, ваше величество. Меня встретили далеко от Мадрида, а в город я въехал на черном муле. Это был знак великого почета.

–О, было на что полюбоваться! – вдруг съязвил Людовик ХШ в своей обычной неприятной манере что-либо делать или решать внезапно. – Осел верхом на муле!

–Осторожнее, государь, – заметил обиженный маршал, – я представлял там Ваше величество.

У придворных вытянулись лица, некоторые быстро опустили головы, скрывая улыбки, дамы возмущенно зашептались. Король тотчас сурово нахмурил брови и резко повернулся к маршалу спиной, почти столкнувшись с Изабеллой и Джулией, как раз входящими в зал.

–Дорогие дети мои! – великодушно узнал он их. – Идите за мной, нам угодно расспросить вас о сельской жизни.

И король решительно ввел их в Малый кабинет, досадливо отмахнувшись от придворных, бросившихся к нему с бумагами. Слуги закрыли за ними двери, в мгновение ока отрезав комнату от толпы.

Король остановился посреди комнаты, украшенной высокими вазами из русского малахита, с таким растерянным видом, словно и сам не знал, что он тут делает. Темные, властные, хотя с несколько размытым выражением, глаза короля глядели куда-то поверх головок подруг, в сторону огромного незажженного камина, в узкие зеркала, от обилия которых в неуютном Малом кабинете становилось еще холоднее.

–Готовы ли вы, сударыни, исполнить свой долг? – спросил король почти беззвучно.

–Да, сир! – с готовностью отозвалась Джулия.

–Мы хотим доверить вам, дорогие дети мои, дело государственной важности. Нам нужны хитрость и ловкость, а не храбрость, как мы предпочитаем обычно! Мы желаем, чтоб по этому щекотливому делу поехали вы – юные, чистые душой.

–Да, сир!

–Вы сегодня же поедите в Осер. Там вы посетите церковь святого Януария и заберете ларец, что передаст вам преподобный отец Бернар.

–Да, сир!

–Отец Бернар отдаст ларец только взамен этого кольца. Возьмите, госпожа де ла Шпоро,– король с трудом стащил со среднего пальца кольцо с аметистом и протянул Джулии. – Никаких опасностей, сударыни, просто небольшая увеселительная прогулка! Вы же любите новые яркие впечатления?

–Конечно, ваше величество!

–Мы так и предполагали! От вас теперь зависит радость вашего короля и одного из принцев королевского дома.

Изабелла удивленно подняла брови. Это непроизвольное движение заставило короля саркастически поджать губы.

–Там бумаги, г-жа дю Трамбле, скажу больше – оцените эту милость вашего короля! – бумаги, подтверждающие законность рождения одного из вельмож нашего любимого королевства. Ларец этот оставлен в Осере еще нашим великим отцом Генрихом перед смертью несчастной Габриэль де Эстре.

–Мы выполним приказ вашего Величества! – горячо воскликнула Джулия.

Король улыбнулся кончиками кротких губ.

–Кое-кто будет взбешен, узнав, что эти бумаги уже у меня!¬ – Людовик XIII беззвучно рассмеялся. – Но, сударыни, ни c кем сейчас не говорите, да и потом всю жизнь молчите о своем путешествии в Осер.

–Приказ Вашего Величества – закон для нас!

–Вы должны эти два дня быть на дежурстве у покоев королевы, верно? Все и станут считать, что вы там! А вы тем временем выполните для нас это маленькое дельце!

–Да, сир!

–Через час для вас откроют калитку в садике Ее Величества, чтоб вы исчезли из нашего дворца незаметно.

–Мы – верные слуги Вашего Величества!

–Прощайте!

Подруги, шурша платьями, присели в самом глубоком из придворных реверансов, а когда выпрямились, короля уже не было в кабинете. Лишь тихо хлопнула дверь, да в воздухе остался висеть холодный запах духов.

–О ком именно говорил Его Величество? – прошептала Изабелла недоуменно.

–Видимо, о герцоге Вандомском, – одними губами высказалась более осведомленная Джулия.

Герцог Вандомский был сводным братом короля Людовика, сыном Генриха IV и Габриэли де Эстре. Герцог в то время находился во цвете лет и частенько позволял себе непозволительно часто и зло дерзить первому министру королевства кардиналу Ришелье. Тот в ответ очень хотел, а если быть более точными – жаждал! – удалить непокорного, доказав незаконность его рождения. Людовик XIII то ли реш¬ил защитить брата, уничтожив компрометирующие его документы, то ли приобрести над ним еще большую власть, осталось неизвестным. Король вмешался в чужие игры, и, как многие мужчины тех времен, вовлек в них юные головы, готовые ради короля на любое безумие.

–Странно все это, – заметила Изабелла, которой было совершенно чуждо интриганство и его многочисленные производные. – Мне, признаюсь, не нравится приказ Его Величества.

–О, господи, Изабелла! Твоя привычка сходу высказывать обо всем свое мнение, меня пугает!

–Полученный нами королевский приказ толкает нас на какое– то безумие! Почему его Величество выбрал для своего задания нас, неопытных фрейлин, когда у него есть и личная гвардия, и слуги, и пажи…

–Мы обсудим это неоднозначное дело позже!

–Но, Джулия, я хочу сказать…

–Молчи!

Джулия прикрыла подруге рот платочком и увлекла ее к дверям. Они дошли они до своих крошечных комнаток фрейлин на западной стороне дворца, больше похожих на мрачные монастырские кельи, уставленные разномастной мебелью, какая только нашлась в старых кладовых дворца, и знаками договорились встретиться внизу.

–Я так и предполагала, – пробормотала Изабелла сама себе под нос. – Скоро мы все забудем человеческую речь из страха, как бы кто-нибудь не узнал, что мы думаем на самом деле!

========== Глава 2 Ночной разговор ==========

Теплый ветер качал головки роз, заросли жасмина и тонкие ветки цветущего орешника. Изабелла, забыв свои опасения, улыбалась, подставляя солнцу, которое грело совсем по-летнему, свое личико. Сердце ее восторженно пело в ожидании приключений, как ликует все наше существо в 16 лет.

В маленьком садике королевы Анны в этот час никого не было, но у запертой дальней решетки дежурил какой– то дворянин в светло-синем камзоле с серебряными позументами, явно стараясь не быть узнанным. Длинная старинная шпага грозно приподнимала край лилового бархатного плаща, а шляпа с белым и черным пером почти полностью затеняла его лицо.

Изабелла отступила к разросшимся кустам жасмина и нащупала спрятанный в складках плаща короткий кинжал – дагу, опасаясь дворянина, который мог оказаться шпионом Ришелье, замыслившим сделать все, чтоб не дать ей с Джулией выполнить приказ Его величества. Дворянин, к несчастью, уже заметил Изабеллу и направился к ней. Графиня удобнее перехватила кинжал, пряча его в складках серого дорожного платья.

–Ну, как, – раздался из– под шляпы дворянина звонкий голос маркизы де ла Шпоро, – разве ты не узнала меня? Нет? Я великолепна, не так ли?

–О, Джулия! Это ты?!

–А ты, конечно, уже заподозрила во мне врага?

–Ты очаровательна!

–Сколько трудов мне стоило это все найти! Больше всего мне нравится эта шляпа! Посмотри, какой фасон? А шпоры! Они несколько старомодны, но зато, какие вензеля! Нравится?

–Очень, Джулия.

–Фу, – облегченно выдохнула маркиза.– Я так рада! А ты почему не надела мужское платье? Боюсь, тебе будет неудобно в дорожном платье – мы едем достаточно далеко.

–Жули, мою внешность предлагаю обсудить позже! Поехали?

–Да прибудет господь с нами!

И они, взявшись за руки, выскользнули на улицу, крепко захлопнув за собой решетку. Дежуривший на улице паж подвел им великолепных сильный лошадей – черных иноходцев. Обе подруги вскочили в седла. У Джулии был вид лукавого юноши, кокетливого и прехорошенького. Изабелла, никогда не скрывавшая своего лица, как впрочем, и намерений, все оглядывалась, будто не могла глаз отвести от мрачных серых стен королевского дворца. Ее угнетало невыносимое ощущение, что чьи-то недоброжелательные глаза глядят ей в спину из узких, будто средневековые бойницы, окон Лувра. Она зябко куталась в темно– бордовый плащ с цветочной вышивкой у капюшона.

Подруги направлялись к узким воротам Пасси. В те отмеченные богом дни путешествовали все. На дорогах Франции встречались и всадники, и те, кто следовал пешком, господа в каретах и крестьяне на телегах. По дорогам сновали королевские гонцы в плащах с тремя золотыми лилиями, слуги кардинала Ришелье в черных коротких накидках, шпионы обоих под видом зажиточных купцов или бродячих артистов ехали верхом куда-нибудь в Партене в сопровождении стражников или слуг. В конце концов, можно было оседлать и мула или осла, что и делали монахи-францисканцы или свободные проповедники. Все эти путешественники неизбежно задерживались в трактирах и постоялых дворах, а их хозяева на тех тридцати или сорока дорог Франции, которые пользовались особой любовью путешественников, не жаловались на доходы. Среди этих спешащих, гуляющих, развлекающихся молодых людей, стариков, женщин и мужчин и затерялись, как два маленьких жаворонка в бескрайнем небе, наши милые героини. Затерялись до Фонтенбло, где растекающаяся, как коровье масло по раскаленной сковороде, невыносимая жара заставила Джулию сбросить плащ, а Изабеллу отбросить со лба капюшон.