Текст книги "Новые приключения во времена Людовика XIII (СИ)"

Автор книги: Немов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Эти мысли изводили Изабеллу, терзая немилосердно день и ночь! А кругом было так красиво – пологие подножья Пиренеев были сплошь покрыты темно– зеленым ковром из тополей, дубов и каштанов. Голубые невысокие горы словно были закутаны в белоснежные кружева, так часто встречались на них великолепные водопады и непритязательные, но очаровательные ручьи, прыгающие по лиловым крупным камням. Густой плющ храбро вился по розово – красным утесам, взбираясь на головокружительные высоты, откуда свисал живописными гроздями, слегка покачиваясь на ветерке. Ущелья то там, то здесь раскрывались перед изумленным взором путешественников как узкие двери, куда с пронзительными злым ревом устремлялись струи воды. Под солнцем брызги воды сверкали серебряной пыльцой, устремлялись вниз, чтобы омыть длинные кудри вьюнка и плюща. Где– то высоко в нетерпимо синем небе парили орлы.

Изабелла глядела по сторонам широко раскрытыми глазами. С вершин гор раскрывалась чудесная картина простора, синевы и свободы. Воздух был столь нежен и свеж, что, глядя на север, можно было увидеть далеко– далеко, словно игрушечные, башни городка де Адура, а на юге уже выступало испанское селение Ирун. Погода была восхитительна, дон Лонса – счастлив. Он то восхищался окружающими его красотами, то его мягкие зеленые глаза останавливались на прекрасной, но печальной от сердечных мук спутнице.

Испанцы неусыпно следили за Изабеллой, а сам дон Лонса посол ехал рядом с пленницей и восхищенно рассказывал ей про Пиренеи.

–Ваша непокорность вам очень к лицу! – признался он ей как– то утром, когда солнце еще только робко подкрасило утренние облака розовой краской. – Было бы отвратительно, если бы вы пытались строить из себя кокетливую светскую даму!

–Я и есть светская дама, сударь, не сомневайтесь!– Пробормотала Изабелла, от всех своих переживаний чувствующая сегодня противную слабость в груди.

–Вы другая, – покачал головой дон Лонса, – вы не боитесь ненавидеть меня, бороться со мной, восстать против воли своего отца и даже вашего короля Людовика. Я знаю, Его Величество человек – строгий! А вы… Вы всегда были и остаетесь собой. Я искренне преклоняю колени перед таким упорством. А ведь мой господин богат и знатен!

–И только семь человек в Испании стоят с ним в один ряд по знатности. Вы мне говорили об этом много раз! – вздохнула Изабелла, натягивая поводья лошади.

Они с трудом пробирались по узкому каньону. Красивая, андалузской породы, лошадь Изабеллы осторожно ступала по плоским холодным камням. Графиня уже раз пришпорила ее и понеслась вперед, но дон Лонса легко догнал ее на своем могучем сильном коне и схватил за поводья. Мавры тоже окружили Изабеллу. Они тяжело дышали, и их широкие черные лица лоснились от пота. Они с опасением поглядывали на француженку, которая вставала ночью и пыталась отойти от костра, или пускала вперед лошадь, когда впереди лишь узкая тропинка, а рядом – отвесная пропасть.

–Почему вы пришпорили лошадь? Вы увидали редкий цветок? – любезно осведомился у Изабеллы дон Лонса, не выпуская поводья обоих лошадей из рук.

–Нет, ящерицу! – хмуро ответила графиня.

Дон Лонса опешил, а потом залился смехом.

–Клянусь девой Марией! – воскликнул он.– Ваша милость еще забавней и очаровательней, чем я мог предположить.

От избытка восхищения он перевел ее слова маврам. У тех на лицах отразилось лишь недоумение. Они услужливо заулыбались, но в их глазах с голубоватыми белками затаилось опасение.

–Вы – Que salero! – гордо произнес испанец, выпрямляя спину. – Я горжусь и уважаю вас!

Изабелла пристально взглянула в мечтательные зеленые глаза своего спутника.

–Что это– Que salero?

–Как же вам перевести точно? – Дон Лонса снял перчатки из мягчайшей кожи ягненка, словно собираясь декламировать стихи. – Это самое лестное выражение комплимента прекрасной женщине, что означает – грация, ум, женское очарование. Que salero -это истинная женщина.

–Благодарю вас, сударь, но мне было бы приятнее выслушивать ваши комплименты все – таки не здесь, а на бело – черном паркете Лувра.

–Я везу вас к человеку, у которого есть свой Лувр. Вы любите музыку – он играет на гастерне и лютне, вам нравятся картины – у него вы увидите полотна известных Веласкеса, Рубейры и молодого Сурбана, вы интересуетесь редкими книгами – вы увидите изумительную библиотеку, известную всей Испании и сможете прикоснуться к древним рукописям Экклезиаста и Сенеки. Почему вы молчите?

–Ничего утешительного я не могу вам сказать, сударь!

–Мой господин произнесет, увидев вас:

Возьми, дитя, сей апельсин,

Что я сорвал в саду,

Но не задень его ножом,

Ведь сердце мое в нем.

–Красиво! – задумчиво произнесла Изабелла. Грустные, страстные слова старого стиха хватали за душу, а сияющие глаза дон Лонса, казалось, хотели сказать больше, чем должны произнести уста.

–Полюбите ли вы когда– нибудь моего господина, донья Исабель?

–Нет, сударь! Ему следовало бы читать стихи не мне, а той, что сама бы хотела стать ему супругой.

–Но стихи я посвящаю именно вам!

–Может быть, ваш господин все– таки откажется от меня? Меня ничуть не оскорбит, уверяю вас, если гранд с презрительной гримасой отправит меня назад во Францию.

–Он уже влюблен в вас, донья Исабель! – испанец наклонился к шее коня, словно поправляя попону.

–Вы уверены в этом, сударь?

–Да, прекрасная донья.

–Я люблю другого человека, дон Лонса. Я не бросаюсь в пропасть лишь потому, что хочу, чтобы любимый нашел меня и был со мною счастлив! Я говорю откровеннее, чем следовало, но иначе вы решите, что я смирилась, не так ли?

–О, да! Вас ничто не может не сломить, донья Исабель, будто истинную испанку, и это подкупает невероятно. Истинный кабальеро более всего презирает человеческие трусость и малодушие, а в вас, к счастью, нет ни того, ни другого.

–Ну что же, благодарю!

–В мраморном дворце моего господина вы станете много лет наслаждаться вишневым сорбетом и танцевать сегидилью. Там вас станут окружать благородные кабальеро, а вы – повергать их к подолу платья движением веера.

–Вы говорите так, словно я еду к нему по собственному желанию!

–Ах, если бы это было так! – вырвалось у дона Лонса. Изабелла искоса посмотрела на испанца и тяжело вздохнула.

========== Глава 29 Западня по-испански ==========

Дон Лонса, скрестив на груди руки, молча, стоял на скале у обрыва. Ветер трепал его черные кудри, ласкал смуглое лицо с полоской тонких усов. Перед ним расстилался океан, сливаясь беспредельно далеко с огромным синим небом. Океан отсюда казался совсем светлым, будто в волны щедро плеснули дорогое белое вино.

Изабелла, стоя рядом со своим спутником, жмурила глаза от ветра, подставляя лицо живительному теплу утреннего солнца.

–Вы любите море, дон Лонса?– полюбопытствовала она лениво.

–Да, – ответил испанец, не отрывая глаз от неба. – Я люблю море в ночи, когда отражение луны скользит средь синих волн, люблю утром, когда солнце отражается в нем, словно в гигантском зеркале, люблю и в бурю, когда волны яростны и свирепы, как быки. Океан – это свобода, это опьянение и покой, ему не нужны традиции и законы. Океан одинок, но прекрасен, и чайки парят над ним, и никто не властен над его непостижимой душой! Море напоминает мне вас, прекрасная Исабель! В вас – тоже целый мир, но вы скрываете его в загадочных глубинах вашей души. Вы свободны и непокорны, как солнце, море и дети.

Изабелла отвернулась. Этот отрезок дороги у самой границы с Испанией сторожили мавры, поэтому дон Лонса позволил себе отдохнуть и не следить за стоящей позади него Изабеллой. Она беспрепятственно стала спускаться по тропинке к дороге, где они оставили лошадей, и буквально наткнулась на человека, лежащего под огромным валуном, отколовшихся от скалы. Тот был немолод, но одет щеголевато – красные штаны до колен, черная куртка, красный с зеленым шарф стягивал его талию, а длинный черный плащ незнакомца укрывал несколько туго набитых тюков рядом. Человек хмуро взглянул на Изабеллу, которая вздрогнула, встретившись с ним взглядом, сложил длинный складной нож и прижал палец к губам. Та кивнула.

Как– то отец рассказывал графине, сколько денег теряет французское королевство от деятельности таких людей – они переходили границу по самым узким козьим тропам, перенося вино, редкие ткани, золото и посуду из Франции в Испанию и за 10 песо готовы были на многие услуги. Похоже, один из представителей контрабандистов и встретился Изабелле. Дона Лонса не было видно, с дороги на нее тоже не смотрели, и девушка решилась просить помощи у представителя этой опасной профессии.

–О, прошу вас, возьмите! – зашептала графиня, решительно расстегивая жемчужное колье – подарок де Силлек ей на свадьбу. Ожерелье с сухим стуком упало в подставленные ладони контрабандиста. – Скажите тому, кто станет искать меня, что меня увозят в замок гранда Лопеса – Руэро, в Эль – Эскуриал!

–Я не беру плату за свои услуги! – гордо ответил испанец.

–Тогда я дарю этот жемчуг вам. Мой муж поедет здесь, скажите ему, где я, умоляю! Я – Изабелла дю Трамбле, сейчас, в замужестве, де Силлек! Скажите ему, я не сдамся, я дождусь его! Умоляю вас, сеньор помогите мне! Он совсем скоро проедет здесь! Передайте мои слова вашим людям, прошу! Мой муж щедро отблагодарит вас!

–Согласен, милая сеньорита! – прошептал контрабандист, сверкнув белыми зубами. – Я все скажу, будьте спокойны.

–Но, может быть, вы сможете спрятать меня сейчас? Умоляю вас, помогите мне!

–Сеньорита не знает, о чем просит, – ответил контрабандист и один уголок его губ иронично пополз вниз. – Если б я мог, я бы сам ушел сейчас. Но тот, кто сопровождает вас, умно закрыл все выходы из этого лабиринта скал. Мне остается надеется, что, занятый вашей прекрасной милостью, он не заметит меня. А вот ваши слова я передам тому, кто станет искать вас, не сомневайтесь!

–Значит, сейчас мне не выйти из этих скал?

–На большую дорогу – нет. Есть, правда, одно местечко, где можно прокрасться вниз, но вам, не мне. Я, видите ли, иду с товаром.

–И где это место?

Человек неторопливо указал направление.

–Будьте осторожны, сеньорита. Там стоит ваша охрана, но если вы проскользнете, держитесь этого направления и бегите, что есть силы прямо и прямо, потому что дорога петляет меж скал и с нее не свернуть. Если тот сеньор, от которого вы намерены скрыться, ринется за вами, вам некуда будет свернуть, и он нагонит вас. Лишь у Домбра можно выйти из ущелья, тогда вы будете спасены. Там легко затеряться.

Он, исчерпав свою красноречие, опять невозмутимо лег возле своих тюков, а Изабелла стала спускаться дальше, боясь, что дон Лонса хватится ее.

Не дойдя до дороги, Изабелла увидела указанный узкий проход в скалах, скрытый чудовищным нагромождением скал, и, не раздумывая, бросилась между двух камней. Она бежала по ущелью прочь от дороги, перепрыгивала нагромождения обломков, покрытых скользким изумрудным мхом. По шуму прибоя, с грохотом ударявшего в скалы совсем рядом, графиня старалась ориентироваться в лабиринте пещер и тропок, уводивших ее в сторону Франции.

Она была готова спрятаться где угодно, голодать в безлюдных скалах, принять услуги испанских контрабандистов или французских разбойников, только б убежать! Люди вольных профессий все сделают для нее за деньги, даже, возможно, продадут ее мужу, а вот испанец станет сражаться за нее, ибо связан долгом перед своим господином. Изабелла знала по опыту, что чувство долга – вернейший тюремщик.

Она выскочила из ущелья и сходу наткнулась на высокий пологий склон, увитый низким дроком, преградивший ей дорогу.

–Боже Всемогущий, помоги мне! – прошептала Изабелла и на четвереньках взобралась на склон. Хорошо, что она предусмотрительно глянула вниз. Ей пришлось сразу отдернуть голову, ибо совсем близко от нее стоял один из мавров дон Лонса. Глаза Изабеллы сузились. Там, по другую сторону склона, лежала вожделенная свобода! Прячась за чахлыми кустами дрока, которые трепал ветер, на локтях стала она медленно сползать вниз. В какое– то мгновение мавр чуть обернулся. Изабелла замерла в неудобном положении, не смея вздохнуть. Но, видимо, мавр все– таки мало что услышал – грохот океана, особенно слышимый здесь, искажал все звуки – и он продолжил рассеянно глядеть прямо перед собой. Изабелла благополучно спустилась вниз, не замечая даже, как саднят пораненные об осколки камней пальцы. Ей удалось скрыться за соседней грядой скал. И она побежала на восток, в сторону Франции, как сказал ей контрабандист, как безумная, не останавливаясь, задыхаясь, не давая торжеству овладеть собой.

Ее нашли рано утром. Беглянка сладко спала, свернувшись калачиком на ложе из вереска недалеко от входа в одной из сухих пещер. Дон Лонса знаком приказал слугам удалиться, а сам так и остался стоять на коленях перед спящей, улыбающейся во сне Изабеллой.

–Своевольная дерзкая дама, – шептал он по-испански, глядя на нее будто зачарованный. – Я увезу тебя во дворец с голубыми фонтанами, где стучат кастаньеты, и лепечет виола, где жаркое солнце и горячие люди, где растут жесткие розы и нежные маки. А пока спи!

Он осмотрел пещеру, обнаружил второй выход и бесшумно скрылся в светлом проходе.

Изабеллу разбудила испанская речь. Она подскочила на своем жестком ложе, затряслась от ужаса, затем подползла на локтях к выходу и осторожно выглянула наружу. Мавры, отложив сабли, хором читали какую– то молитву, а утреннее солнце заливало светом их черные лица, застывшие в экстазе, играло на золотом шитье одежд. У Изабеллы упало сердце. С досадой она стукнула кулаком по каменной стене, сожалея, что не может обрушить все скалы на своих мучителей, как библейский Самсон, и отошла к узенькому ручью в глубине пещеры. Вяло умывшись, она с усмешкой осмотрела свое грязное платье, порванный сбоку подол, разбитые в кровь ладони и пожала плечами.

Как же они нашли ее? Она вспомнила, как бежала вчера весь день, задыхаясь, теряя дыхание, падала на камни, поскользнувшись на мху, переходила вброд холодные ручьи, и к вечеру ноги ее совсем закоченели; она перебиралась через огромные валуны, раня пальцы и колени, один раз, другой; высокие белые молчаливые скалы отвесно вставали вокруг нее, давили своей мощью, вызывая острые приступы паники; к вечеру сильно похолодало и тьма обступала со всех сторон, и где– то близко пронзительно и страшно завыли шакалы, и тогда только Изабеллы выбралась из ущелья, при последнем луче красного солнца увидела следующее и рухнула на камни, захлебываясь слезами! Потом она шла и шла в темноте, не отрывая руки от скалы, потом нащупала какой– то проем и провалилась в него, как в черный мешок.

Ах, почему злая судьба не дает ей шанс вернуться домой, к мужу? Ах, Арман де Силлек – теперь ее муж! Какое счастье! Изабелла вспомнила то чудесное время, когда они были вместе и душой и телом, и жаркая волна залила ее лицо! Полузакрыв глаза, измученная Изабелла грезила наяву, как сомнамбула.

Мавры шумно заголосили. Графиня вздрогнула, сжала зубы и начала пробираться ко второму выходу. Она наверняка могла сказать, что испанец ждет ее там. И верно! Он сидел на камне в тени высокой скалы и чертил на земле шпагой какие– то арабские письмена. Дон Лонса краем глаза заметил появившуюся из темноты пещеры бледную как смерть Изабеллу и приветливо осведомился:

–Как почивали, донья Исабель?

Она бросила мятый плащ рядом с испанцем.

–Доброе утро, сударь! Давно я не спала так крепко!

–Я просто счастлив вас видеть, донья Исабель! Вы прекрасны!

–У вас тоже очень свежий вид.

–Насмехаетесь? – грустно протянул дон Лонса. – Но я все же нашел вас!

–Я не понимаю!– начала Изабелла, усаживаясь рядом с ним. – Зачем вам эта игра, сударь? Вы же уже не верите, что я полюблю вашего господина, а тем более выйду за него замуж?

–Я исполняю его приказ, – поморщившись, произнес испанец, – я выполняю свой долг.

–Я замужем, а это меняет дело.

–Я не верю вам, что бы вы не говорили! Сам г-н Ришелье отдал вашу руку моему господину. Караван с вашим приданным, наверняка, уже в Испании, там же уже ваша свита.

–Не может этого быть!

–Мне приказано привезти вас к моему господину, и я это сделаю. Поймите же вы – если я ослушаюсь приказа, меня повесят!

–Ох, дон Лонса, не могу позавидовать вам.

Молодой человек пожал плечами, не глядя ей в глаза.

–У меня нет выбора, прекрасная донья.

–Я, дон Лонса, уже могу представить вашего необыкновенного господина. Он, признаюсь, не вызывает у меня приязни – ехал бы за мной сам, если он так любит меня! А он послал вас выслушивать мои колкости и объясняться со мной. Мне, право, жаль вас.

Дон Лонса вздрогнул и бросил чертить палкой на земле ее имя.

–Я обезумел, когда обнаружил, что вас нет, – доверительно сообщил испанец. – Вы исчезли как фея из наших народных сказок. Мне стоило бессонной ночи вас найти.

–Я не думала, признаюсь, что вы будете искать меня так далеко.

–Я был уверен, что вас сопровождают добрые духи, и они придадут вам неженские силы за несколько часов пройти такое расстояние.

–День будет жарким, дон Лонса. Ящерицы не садятся на камни.

–Вы, наверно, голодны, прекрасная моя сеньора? Разрешите предложить вам agraz – розовый виноград и этот окорок. Лошади ждут вас. Хотите, я расскажу вам о ispanolilsmo -истинном испанском духе?

–Я слушаю вас, дон Лонса, всегда нужно знать о своем враге все.

–Благодарю вас, прекрасная донья!

Испанец, хотя и смеялся над уверениями Изабеллы, что ее найдут, сделал все возможное, чтобы ее пребывание в Испании тоже оставалось тайной. Он вез пленницу через белый город Байонна на берегу Бискайского залива, через Виторию, затем свернул на восток, объехал шумный Сифуэнтес и тайно выехал на дорогу к Мадриду. Все путешествие здесь, как испанец и обещал, действительно проходило под знаком роскошного изысканного удобства и величайшей осторожности. Изабелла с отчаяньем понимала, как нелегко будет Арману искать ее. Конечно, бог даст, контрабандист в Пиренеях укажет место, куда ее везут. Но попробуйте найти в чужой стране женщину, с которой не спускают глаз! Поистине, мужчина должен безумно любить ее.

Над Изабеллой сияло небо Испании. Здесь дон Лонса останавливал свой отряд только на ночлег. Все остальное время они ехали по пыльным дорогам, где когда– то на своей высокой лошади путешествовал дон Кихот со своим верным слугой Санчо Панса. Изабелла с невольным любопытством рассматривала мулов, попадавшихся им навстречу. Задняя половина их тела была гладко выбрита, ветер развевал разноцветные ленточки в густых рыжих гривах. Перевозчики товаров на мулах почтительно снимали шляпы и охотно продавали богатым путешественникам фиги и гранаты. Попробовала Изабелла и знаменитый сорбет – искусно замороженное питье из сока апельсина или лимона, и сладкого миндаля. Но больше всего ей пришелся по душе вкуснейший сорбет из сока вишен и сладких сливок.

–Вам, конечно, нравится!– с радостью сказал дон Лонса, подавая спутнице по ее просьбе вторую чашу с этим восхитительным кушаньем.

–Весьма! – похвалила графиня. Она брала розовыми пальчиками кусочки сорбета и клала в рот. Дон Лонса, восхищенно замерев, следил за нею.

Услышала Изабелла и знаменитую вечернюю серенаду. Той девушке, которой предназначалась песня, было не более пятнадцати лет, но ее горячие, огромные глаза уже пылали огнем любовной щедрости. Она была настоящей девушкой из народа – непостоянной, гордой, и каждый, на ком останавливались ее черные дерзкие глаза, восхищенно замирал. Девушки ее социального слоя носили открытые туфли из буйволиной кожи, алую или синюю юбку, вышитый глубокий лиф, перекрещенную на груди яркую шаль, и черные кружевные мантильи. За левой подвязкой у них всегда был спрятан нож.

В одну душную ночь Изабелла проснулась в своей комнате от резкого, но глубокого звука какого-то музыкального инструмента. Графиня подошла к окну, заделанному решетками, и осторожно выглянула на улицу. Какой– то музыкант черной тенью стоял у соседнего дома и медленно перебирал струны. У окна напротив, закрывшись веером, как могла видеть Изабелла, сидела девушка. Ее глаза блестели в темноте. Человек тихо, проникновенно запел. Изабелла понимала не все слова, но смысл уловила, и глаза ее затуманились. И не один он нашептывал подобные слова. У многих окон городка стояли влюбленные и в вполголоса пели любовь! Предметы их страсти лениво обмахивались веерами, и вскоре вся улица благоухала запахом нар¬да и жасмина, украшающих высокие прически женщин. Испанки явно изнемогали от страстного пения своих возлюбленных, но молчали и не двигались.

Чужой странный, темный мир царствовал здесь, но Изабелла не боялась его, ибо этот новый мир был понятен ей. Люди любили, ревновали, тревожились за любимых, мечтали о простом человеческом счастье, о детях, изобилии, согласии, страсти. Дон Лонса тоже стерег окно пленницы: Изабелла явно различала его закутанную в плащ молчащую фигуру в кустах одуряюще пахнущей акации. Утром графиня с усмешкой заметила ему:

–У вас живут, только ночью, верно?

У нее было хорошее настроение, ибо Изабелле удалось перекинуться несколькими словами с хозяйкой гостиницы, где они остановились. Старая женщина обещала помочь француженке и сообщить ее мужу, если он будет здесь, куда ее увозят. За свою помощь она взяла обручальное кольцо Изабеллы. Та едва не плакала, отдавая любовный подарок мужа, но стиснула зубы и протянула кольцо женщине. Теперь у нее ничего не осталось.

–Вас, моя донья, разбудил кортехо нашей соседки,– объяснял тем временем дон Лонса.

–Кортехо? Кто это?

–Это слово означает – любовник. Так принято, что все девушки в городке каждый день слушают пение своего кортехо и, если оно хуже остальных, над неудачливым мужчиной потешается вся улица. Это – некое соревнование между девушками!

–Какой странный и пленительный обычай! А на чем он играл? Мне так понравилось его слушать!

–Он играл на виоле лагамба – многострунном, небольшом, но очень любимом в этой местности инструменте.

–Очень красиво!

–Во Франции у вас отчего– то не поют серенад, донья Исабель, и не умеют играть на виоле.

–У нас ночью спят!

–Я бы не сказал!

Изабелла слегка покраснела.

–У нас, во Франции, сударь, тоже говорят слова любви, но они предназначены только одной женщине в мире, и их нашептывают на ухо горячим проникновенным голосом, и никто не слышит их, кроме той, кому они предназначаются и женщина чувствует себя исключительной и особенной.

Дон Лонса искоса поглядел на свою прекрасную спутницу.

–А у нас в Испании женщины не бывают кроткими,– признался он неохотно, – они неотрывно смотрят в глаза, а их губам больше подходит укус, чем поцелуй! Они обожают аутодафе и бой быков. Ах, донья Исабель, лица женщин отвратительны, когда они кричат – убей быка!

–А я думала, что вы обожаете бои быков!

–Нет, что вы! Я уже давно безуспешно стараюсь добиться отмены королевской корриды.

–Вы!? Вот как!

–Но Его величество против! Слишком крепко въелся этот обычай в нашу кровь, слишком он известен. За бой, который длится два часа, должно быть убито шесть быков, а скольких их убьют за месяц, а за год? Прекрасные животные покорно идут на смерть, а потом корчатся в агонии, и кровь брызжет на песок пляса де Тора, а испанцы воют от восторга! Как больно и горько смотреть на это зрелище! Это бесчеловечно, донья Исабель, мучить быка на глазах у сотни людей! Иногда погибают и матадоры – безумно смелые и талантливые люди. Его величество Филипп мог бы запретить корриду, но и он посещает ее с удовольствием! Ах, душа моя, какие слова найти мне, чтобы убедить его прекратить, наконец, безжалостную бойню несчастных быков и людей!?

Изабелла во все глаза рассматривала своего спутника. Сейчас упрямая морщинка прорезала его высокий лоб, придав узкому лицу усталый и горестный вид.

–Хотя, должен заметить, матадоры получают за убитого быка семь миллионов песет,– добавил испанец словно про себя. – Это, по нынешним временам, очень много, и дает возможность матадору содержать всю его многочисленную семью!

Изабелла слушала с интересом и чувствовала, как ее яростное озлобление против Испании уходит, и она невольно начинает относиться к спутнику по – дружески. У него – свои переживания, проблемы и радости, он – живой, искренний человек, а в том, что он любит свою страну и своего господина, нет его вины!

Лошади не спеша бежали по пыльной дороге, по обе стороны которой на бесконечных полях зрел виноград. Позади и впереди их скакали мавры. «Как странно,– думала Изабелла, покачиваясь в роскошно расшитом жемчугом седле, – из Франции по велению судьбы перенестись сюда, где не бывает пасмурно, где люди поют, а не говорят. Может быть, я сплю? А дон Лонса… Он человек долга. Долг, любовь, дружба – и в этой стране, такой чужой, они тоже занимают главные места в душах людей!»

–Смотрите! – воскликнул дон Лонса весело, когда они приблизились к деревеньке Гаяре. – Танцуют сегидилью! Вы непременно должны это увидеть, чтоб понять Испанию!

–Я думала, вы заняты своими мыслями, а вы услышали музыку. Вы любите свою страну, дон Лонса – вот ответ, почему вас так мучает неразрешимая проблема корриды!

–Вы необычный человек, донья Исабель! Я ни с одной женщиной в мире не обсуждал свои заботы.

–Я хочу посмотреть на танец, а вы должны отвлечься от своих тягостных дум.

Танец под поэтические куплеты, или как его здесь называли «сегидилья», захватил Изабеллу. Она с восхищением слушала однотонную мелодию двух гитар и тамбурина, и во все глаза смотрела на мужчину и женщину, танцующих под нее на главной площади городка под раскаленным солнцем. Танцоры стояли друг против, почти не сходя с места, и только ноги их отбивали ритм на площадке посреди площади. Их движения– то ленивые, то резкие – выглядели завораживающе. У женщины в руках сухо и призывно щелкали кастаньеты, а черные глаза ее прямо смотрели на мужчину. Ее тонкая талия была затянута в алую шаль, в черных волосах благоухала ветка жасмина. У танцора лицо было неподвижно, а вот движения его великолепного стройного тела в черных одеждах отличались какой– то воинственной резкостью.

Дон Лонса отдал танцорам двадцать песет – сумму большую в этой местности, но гордая женщина-танцовщица даже не подняла на него глаз. Дон Лонса весело взглянул на Изабеллу. «Ведь вам понравился танец? – спросили его глаза.– Значит, скоро понравится все остальное, что мой господин только сможет предложить вашей милости!» Изабелла с досадой отвернулась.

Восхитительный дворец испанского гранда появился перед ее взором внезапно. Он во всем великолепии возвышался в семи часах езды от Мадрида, возле колоритного местечка Аранхуэс, горделиво стоя среди пышных каштанов, и его белые башни ярко светились под лучами знойного солнца. Широкая платановая аллея, начинающаяся у края горного плато, куда с трудом поднялись лошади, вела к дворцу. Неприступный, как любой замок, Эль Эскуриал был окружен густыми благоухающими зарослями жасмина. Кусты розмарина, украшавшие главную широкую аллею, привлекали сюда десятки розовых бабочек, которые вились над ними, будто причудливые белые и розовые пчелы. Перед белоснежной мраморной лестницей, украшенной горельефами, важно расхаживали и ворковали большие голуби.

Несколько человек в мавританских одеждах встали на колени, когда гости ехали к воротам. Изабелла, закусив губу, удрученно молчала. Ее мучили жажда и беспокойство.

–Почему здесь так пустынно? – прошептала она, искоса бросая взгляд на своего спутника дон Лонса, беспечно глядящего по сторонам. – Можно подумать, вы привезли меня во дворец к Жилю де Рецу!

–Вам, что же, страшно, моя неприступная донья?

–Нет!

–Почему же вы тогда дрожите?

–О, прошу, ответьте мне!

–Этот дворец – место для уединения, место для занятий искусством и созерцания природы. Настоящий дворец у моего господина в Мадриде. Там проходят балы и приемы; тот дворец – роскошная и безликая игрушка. А мой господин на самом деле любит тишину и покой, вот здесь он и отдыхает.

–Неужели ему всего 28 лет, как вы говорили? Мне, признаюсь, мерещиться старец! – пробормотала графиня.

Дон Лонса провел ее через мост и внутренний двор дворца в небольшую галерею, а потом и через просторную залу. Огромными, почти до пола, окнами она выходила в закрытый, залитый солнцем двор. Вернее, на крытую галерею, потолок которой поддерживали тонкие голубые с белым колонны из прохладной яшмы. Посреди двора лениво изливал воду фонтан, в котором резвились красные маленькие рыбки. Кругом стояли красивые мраморные скамьи, окруженные розовыми цветами в высоких керамических кадках. К которым приветливо склонялись благоуханные невысокие лимонные и апельсиновые деревья, подстриженные в виде шаров. Узкие дорожки были посыпаны песком, блестевшим на солнце и убегающие к галерее, куда выходили окна других зал. В ее тени в кадках из черно– красной яшмы распространяли свой тонкий аромат рубинового цвета тюльпаны и белые острогавы. Приятно журчала вода, цвели цветы, сияло солнце – все здесь настраивало на негу, покой и умиротворение.

–Я пойду искать моего господина, донья Исабель, а вы отдыхайте. Вам принесут сейчас фрукты и ароматическую воду, чтоб вы могли умыться с дороги!

Изабелла, кусая губы, ждала. Невольник подал ей блюдо с персиками, кувшин с холодной водой. Изабелла выпила воды, умылась и без сил опустилась на скамью на брошенные бархатные покрывала и подушки с золотыми кисточками. Ее била дрожь.

Сейчас она расскажет гранду и командору правду и он… Что сделает он, когда поймет, насколько ранена его гордость? Что сделает он с ней?! Это вам не дон Лонса, человек галантный и прогрессивный, как ни крути! Она сейчас невольно принадлежит другому человеку, возможно, большому любителю корриды, непреклонному как многие испанцы, которому, как выразился ее провожатый «больше подходит укус, чем поцелуй»! В любой момент ее могут запрятать в сырые подвалы замка, и на этот раз никто не заступиться за нее – нет рядом ни отца, ни дядек, ни короля Людовика, ни королевы Анны, никого! И ее в подвалах или самой высокой башне можно держать годами, и никому не будет до нее дела, только молодому французскому графу, который один явится спасать ее! Но найдет ли он ее здоровой, сильной, решительной? Или заточение нанесет безграничный вред ее красоте, превратит ее в полубезумную старуху? Изабелла вся затряслась от ужасов, которое нарисовало ей обостренное усталостью и жарой воображение!

Сзади раздались знакомые шаги дона Лонса. Он шел один.

–Что такое?– осведомилась Изабелла ядовито.– Ваш господин изучает редкую рукопись и не может уделить мне время? Какая досада!

–Мой господин, наконец– то готов уделить вам время, графиня дю Трамбле.