Текст книги "Семь кругов Ада (СИ)"
Автор книги: Mr Abomination
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 94 страниц)
...Ты разбирал желания Вайлин весь день, Ты бы занимался этим еще и всю ночь, но два охранника вывели Тебя за пределы хосписа.
– На сегодня приемный день закончен, приходите завтра.
– И приду! Приду и еще дам Вайлин втык! Думала, умерла и все проблемы решены?! Они только начались!
Ты сделал свой выбор…
Ты отказался от Лиса…
Ты стал Тери…
Единственным и неповторимым….
Властелином собственной жизни…
Теперь ты был способен на все!
В класс я летел на крыльях любви и счастья, и даже проснувшаяся резь в заднице не могла сейчас испортить моего настроения. Я выиграл! Выиграл!!! И теперь в моем распоряжении было целых два желания. Я, наверное, так бы не радовался двум тоннам золота, как этому!
– Миф-ф-ф-фи!!! – почти пропел я, вбегая в класс и тут же кидаясь к своей парте.
– Фелини! Вы опоздали! И смеете так фривольно врываться в класс?! – задребезжал у меня в ушах голос учительницы. Меня слегка передернуло, но я, все же, вернулся за дверь, постучался в нее, вновь заглянул в класс (уже не фривольно!), и смиренно поинтересовался:
– Простите за опоздание, я могу войти?
– Заходи, – одарила меня учительница не самым любящим взглядом и отвернулась к доске. Вот и ладненько! Я вприпрыжку добрался до парты и уселся на свое место.
Мифи все это время с какой-то подозрительной сосредоточенностью пялилась в экран компьютера, то хмурясь, то слегка краснея, то откровенно злясь. Вообще-то, она часто вела себя странно (чья бы корова мычала), но сегодня она еще и странно выглядела! Точнее, странными были ее волосы. Они были красными! Еще до нашего знакомства в глубоком детстве Мифи сделала один из первых нано усовершенствований своего тела, наномашины, которые от одного только желания хозяйки меняли цвет ее волос. Довольно безобидная пусть и очень дорогая вещица. И последние месяцы у Мифи волосы постоянно были окрашены разными оттенками синего или зеленого, поэтому такая резкая смена имиджа не могла не насторожить меня.
– Что это с твоей мочалкой на башке? – как можно более изящно поинтересовался я.
– Иди, убейся! Я занята, – однотонно бросила мне Мифи и вновь углубилась в написание чего-то видимо очень важного.
– Убиться я всегда успею, но все-таки... с чего вдруг такие перемены в цвете волос, и с каких это пор ты начала печатать больше десяти слов в минуту?
– Тери, отвали! – нервно бросила она, начиная покусывать нижнюю губу, – ... в любви моей ты без сомненья... – пробормотала она себе под нос.
– Чего? – я нагнулся поближе к подруге и откровенно уставился в ее монитор. То, что она писала, было похоже на поэму... только вот очень кривую и какую-то уж слишком сопливую.
– Че это? – только и смог я выдавить из себя.
– Не видишь что ли?! Стихи любви... – становясь такой же красной, как и ее волосы, пробормотала Мифи.
– Прости, что? – я почувствовал, что сейчас либо упаду в обморок, либо заржу. Обморок меня все же обошел, а вот смех сдержать оказалось очень трудно, поэтому, не выдержав, я все же прыснул, при этом вернувшись на свое место и отвернувшись к окну. Я надеялся, что Мифи ничего не заметит, но она заметила. И пришел я к этим воистину гениальным умозаключением, которые опирались на то, как зло она ударила меня клавиатурой по голове. Клавиатура была очень тонкой, поэтому треснула и разломилась на две половинки.
– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! – тут же послышался вопль Мифи, – Тери сломал мою клавиатуру!!! – оба обломка полетели в мою сторону, и оба, конечно же, в меня попали, ибо, когда ты находишься от человека всего в паре десятков сантиметров, попасть в него труда не составляет.
– Фелини! – это уже орала учительница, – опять ломаешь школьное имущество? Хочешь еще на месяц вылететь из школы?! – пригрозила она мне. Дело в том, что официально меня выгнали из школы не за взлом школьных архивов, а за ломку школьного имущества, а если быть совсем точными, за то, что я умудрился разбить четыре унитаза. Я уже вижу, как тащусь в школу с бейсбольной битой, дабы разбить ко всем чертям несчастные унитазы. Интересно, что же они мне такого сделали? Надо поболтать с обломками, узнать! А то я ведь и сам от себя такого никогда не ожидал! Ладно бы еще раковины, но чтобы я конфликтовал с унитазами? Уму моему это непостижимо!
– Ты что, с ума сошла! – заныл я, потирая ушибленную голову. Что-то ей в последнее время достается. Хотя... с жопой все равно не сравнить. Подумав об этом, я невольно окунулся в воспоминания прошлой ночи, побледнел, покраснел, потупил взгляд, затем впал в слепое бешенство, снова побледнел и... Короче я стал почти не отличим от Мифи.
– Ты че помираешь что ли? – спохватилась она, на что я промычал что-то нечленораздельное, начиная вытирать слюни и глупо улыбаясь, – хм... у тебя что-то произошло? – наконец Мифи вернулась в наш бренный мир!
– Ага! – моя улыбка стала шире, – Но сначала расскажи, с чего это ты вдруг решила написать подобную херню?
– Ну... – Мифи замялась, – Я долго думала... Все-таки мне очень нравится Лурна... Но когда я узнала, что она смертельно больна... Это так страшно. Я всегда боялась этого, ты же знаешь, еще со смерти брата... Знать, что в какой-то момент тебе придется похоронить любимого тобой человека, это кошмарно!
– Нда-а... и поэтому ты решила написать сопливый стишок? Не вижу связи!
– Тери! Ты дебил! Между зелеными козюльками и концом света, ты связь видишь, а между моим страхом перед потерей любимого человека и стихами нет?!
– Именно так, – нахмурился я, действительно не понимая, к чему клонит Мифи.
– Дурак! – фыркнула подруга, вытаскивая из полки в столе запасную клавиатуру, благо их у нас в школе было столько, хоть жопой жри. К нам списывали все то, оборудование, которое выходило из моды и переставало покупаться из-за появления более совершенных прототипов, – Я вчера наговорила Лурне кучу гадостей, потом всю ночь не спала, и сегодня решила, что извинюсь перед ней! И... и предложу встречаться дальше! Вот! – заявила подруга, вновь все внимание, переключая на монитор, – Ну а у тебя че? – бросила она мне уже больше на автомате.
– А... фигня... с Зуо переспал, – махнул я рукой, как ни в чем не бывало.
– А... понятно... стоп! – Мифи очень медленно повернулась ко мне, – ну ка повтори!
– А?
– Нет, дальше!
– Фигня?
– Тери, блять!
– Я переспал с Зуо, – пробормотал я, чувствуя, что начинаю смущаться.
– Ах У Е!!! ЧЕРТ! – вырвалось из Мифи.
– Имироно! – послышался визг учительницы.
– Да! – Мифи вскочила со своего места, явно все еще потрясенная моими словами.
– Еще один звук с вашей стороны и я выгоню обоих!
– Да! Хорошо! Кхм... То есть! Мы больше так не будем! – Мифи явно паниковала.
– Чтобы больше не одного звука!
– Да!
Мифи плюхнулась на свое место и следующие пять минут, ощущая пристальный взгляд учительницы, мы молча списывали с доски разнородную фигню, думая естественно не об этом. Но лишь наш цербер отвернулся:
– Рассказывай! Все рассказывай! В подробностях! Вплоть до поз и децибел стонов!
– Я эм... ну... это было ужасно! – начал я свой рассказ. Естественно, в тех подробностях, о которых просила меня Мифи, я рассказывать не стал, да если уж на то пошло и не мог, потому что первую часть ночи умирал от боли, а вторую пребывал в эйфории. К тому же сам я почти ничего не делал, а описывать, как Зуо меня нагибал, мне не особенно хотелось.
– Ахренеть! Это же просто ахренеть! Тебя трахнул Зуо! С ума сойти! – шипела Мифи, хватаясь то за голову, то за сердце, – Мой мальчик вырос! Я так тобой горжусь! – наконец заявила она, смахивая с глаз невидимые слезы.
– Не издевайся... – фыркнул я в ответ.
– Ну и что? Вы теперь встречаетесь? Ведь Да?!
– Ага... если бы... – мое настроение быстро поползло в минус, – Ему было скучно, он меня поимел... вот и все...
– А глаза-то горят! Точно все не так просто! – ехидно заметила Мифи, – Ну?! Если все так плохо, чего же ты такой счастливый, а?! – тут я не смог сдержаться, повернулся к Мифи, улыбнувшись при мысли о том, что я могу не все, но многое. Мифи почему-то в первую секунду шарахнулась от меня:
– Это че за улыбка маньяка убийцы оленей! – выдохнула она, и я спохватившись, перестал улыбаться.
– Просто... Просто Зуо проспорил мне два желания!
Мифи уже повторно начала хвататься за сердце, изображая, что вот-вот испустит дух.
– Секс! Загадаешь яростный секс всю следующую неделю?! – вдохновенно предположила она.
– Нет, думаю, заднице моей пока хватит приключений, – остудил я пыл подруги.
– Но тогда что ты загадаешь? Свадьбу?
– Мифи, ты же понимаешь, что если желание будет слишком... не по нраву Зуо, он скорее убьет меня, чем выполнит его... так что... Стой! Придумал! Я знаю, чего пожелаю!!!
– Да? И чего же?
– Попрошу сходить со мной в парк развлечений и покататься на колесе обозрения!
“Одним желанием Вайлин станет меньше”.
====== Пятый круг Ада: 45. Будь счастлив... ======
Город, в котором давно нет уж слез,
Город, который живет без души.
Жить ради нескольких слабеньких доз,
Знать о жестокости нашей судьбы.
Думаешь ты, что нет света во тьме,
Думаешь, будешь в ответе за тех,
Кто без тоски убивает детей;
Тех, кто виновник десятка смертей;
Тех, кто готов убивать за еду,
Имя продать за кусок колбасы,
В мире, где нет уже места тебе,
В городе, где наплевать всем на всех.
Родственных уз бесполезная связь,
В городе этом признания нет.
Сам за себя убивай и живи,
Сам за себя режешь вены иных.
Страшный удел бессловесной игры,
В мире, погрязшем в пучине войны.
Закрой же глаза, тихо-тихо усни,
Сжалься над ними и просто прости.
Люди слабы, люди глупы.
Им не понять твоей тонкой души.
Иди же к мосту, вселенной порог,
Границы того, чей паром не уйдет.
Смерть – не конец, все еще впереди,
Только пойми это, только узри.
Встав на перила, прошепчешь «Прости»,
Сделав лишь шаг, ты с улыбкой поймешь,
Это конец – ничего дальше нет,
Глупый ребенок лишился мечты.
Семь кругов Ада его теперь ждут,
Каждый изводит кусочек души.
Семь кругов Ада, а так ли страшны
В городе том, где когда-то жил ты.
«Эй… А ведь ты проиграл!»
Эти слова намертво отпечатались в твоем мозге и не давали покоя, крутились в голове, как чертова адская карусель, сменяя одно обыкновенное слово из этой фразы другим не менее обыкновенным. Бешеный калейдоскоп всего нескольких букв, которые несли в себе не просто скрытый смысл. Смысл-то как раз был тебе понятен. Но что это была за интонация, откуда такое хладнокровие и бесстрашие со стороны насекомого? И насекомое ли это было? О нет… Будто слова эти были сказаны кем-то иным, живущим в самой глубине подсознания наивного дурачка. Что-то ты пропустил, что-то явно недопонял, и это «что-то» не давало тебе покоя. Инстинкты хищника почему-то упорно били в колокола, предупреждая об опасности. Эти слова… Его поведение… В нем что-то было не так. Устрашающее и настораживающее… Но что?
«…А ведь ты проиграл!»
Да как смела эта сука говорить с тобой в таком тоне! Смотреть на тебя так самоуверенно и так довольно улыбаться?! Да эта тварь вконец потеряла страх! Надо было обязательно его проучить! Зажать в первом попавшемся темном углу и…
И сделать что? Когда насекомое чувствует боль, но не боится ее; терпит унижения, но они его как будто вовсе не волнуют? Что с этой дрянью после всего этого делать?
А этот пидарас еще и посмел тронуть твой мотоцикл! УБИТЬ! РАСЧЛЕНИТЬ! Или лучше отдать на растерзание бешеным собакам. Живого. Наблюдать, как клыкастые пасти раздирают хрупкое тело, как брызги крови покрывают собой все вокруг, слышать его крики о помощи, предсмертные стоны и хруст ломающихся костей. Снимать на телефон как одна из собак прожевывает вырванный из его живота кусок мяса, смачно чавкая и бешено озираясь. Да. Ты хотел всего этого прямо сейчас и прямо здесь. Но в данный момент твои мечты были неосуществимы. Теперь ты был повязан двумя желаниями. Возможно, кто-то другой на твоем месте просто наплевал бы на обещание и ничего исполнять бы не стал. Но для тебя это было делом чести! Ты понимал, что по-настоящему проиграешь в тот момент, когда откажешься выполнять его наверняка идиотские желания. Нет. Ты сделаешь то, что попросит насекомое. Но затем… придет время твоей мести, и ты постараешься сделать ее настолько болезненной и неприятной, что эта сука еще пожалеет о том, что столкнулась с тобой и посмела проявить неуважение.
«А ведь ты проиграл…» – бледные губы, прошептавшие тебе это, этот тяжелый непривычный взгляд и явное ощущение опасности, излучаемое им. Ощущение опасности рядом с насекомым? Что может быть глупее! Так почему же всего на секунду, но все-таки в горле у тебя пересохло? Ты почувствовал скрытую агрессию с его стороны. Насекомое, оставаясь собой, изменилось в тот миг до неузнаваемости: надменный презрительный взгляд, королевская осанка, вздернутый подбородок – и пусть ничтожество было ниже тебя, почему же так явственно ощущалось, что он смотрит на тебя сверху вниз? До того лишь рядом с одним человеком ты переживал подобные чувства – рядом со своим отцом.
Мотоцикл – несчастная жертва насекомого – остановился у уже знакомых дверей в одном из проулков. Ты знал, что тебе нужна разрядка, иначе ты действительно кого-нибудь покалечишь. Ты это понял еще у школы, поймав себя на мысли, что безумно хочешь ворваться на мотоцикле в группу глупых деток и передавить, нахуй, с десяток ярких представителей юного отребья! А уж как хотелось переехать бабушку-одуванчик, что почти десять минут переходила дорогу, хромая на обе ноги, но при этом, видимо в приступе жестокого маразма, поливая матом асфальт и собственную тень, посмевшую преследовать старушку вопреки ее желаниям. И, конечно же, толпу этих сучек-проституток, носителей мандовошек размером с кулак и сотен венерических заболеваний. Благо богинь любви в трущобах Тосама было по десять штук на один квадратный метр. В этот момент ты практически понял Джека Потрошителя.
Но вот, наконец, ты увидел жертву, которую можно было убить, оставшись полностью безнаказанным и не пойдя против собственных принципов – маленького котенка, сидевшего на дороге. Низко? Неправильно? Проявление слабости? Глупости… Почему, когда наступаешь на муравьев, отрываешь пауку лапки или давишь тараканов, ничего страшного в этом общество не видит, но как только отрезаешь кошке голову, становишься психопатом? С чего вдруг такая дискриминация? Ведь тараканы такие же живые существа, как и кошки… Люди, кажется, сами не понимают, насколько противоречивыми являются. Убийца? Ты? Все…
Тебе оставалось только гадать, почему котенок гуляет по улице и еще не съеден бомжами. Но впервые в жизни ты решил свалить подобный странный факт на судьбу и прибавил газу, желая сейчас же раскатать пушистый комок по асфальту. Вот только в последний момент какой-то парнишка схватил котенка на руки и тем самым спас глупую живность. И ладно бы парень сам угодил под твои колеса, так нет же, тварь! Тоже выжил! А ты несся с такой скоростью, что пока обливал незнакомца сплошным матом, уже слишком далеко отъехал от того место, чтобы теперь туда возвращаться.
Поэтому ты и приехал к Яну. Иногда тебе казалось, что из всех людей на этой гребанной планетке он являлся единственным адекватным человеком. Помимо тебя, конечно же.
– О, Зуо, пр… – кинул было Ян, столкнувшись с тобой в коридоре, но ты на это лишь молча кивнул, скинул куртку и тут же направился на второй этаж к стрельбищу. Там же, надев на уши большие наушники, а на глаза вирту-очки, взял в руки два пистолета, по весу не уступающие самым настоящим, и начал палить по виртуальным мишеням. В таком оружии был один очень хороший плюс, а именно, патроны не заканчивались. Когда обойма пустела, всего лишь надо было нажать на кнопки над курком, после чего происходила виртуальная перезарядка, и ты продолжал стрелять. Вообще-то можно было убрать и эту заминку при виртуальной перезарядке и стрелять до бесконечности, но ты понимал, что полезно вырабатывать в себе подсознательный счет уже выпущенных пуль. Потому что порой именно от их количества зависела твоя жизнь.
– Врываешься в Мою квартиру, прешься на Мое стрельбище и стреляешь Моими пистолетами. А значит, «Привет» мне сказать слабо? – начал причитать Ян, силком стаскивая с тебя наушники и очки, – Че злой-то такой? – пробормотал он уже куда более сконфуженно, встретившись с твоим не предвещающим ничего хорошего взглядом.
– А сам-то ты как думаешь? – зарычал ты, со злости размахнулся и со всей дури метнул бедные бутафорские пистолеты в ближайшую стену.
– Мои пистолеты! Мои, блять, пистолетики! Зуо, ты гандон! Пизданутый резиновый человек, чтоб тебя! Я их делал несколько недель! Только вчера отрегулировал прицел! Встроил датчик счета силы ветра и…
– Нахуй в этом говне еще и счетчик силы ветра, когда палишь ими по виртуальным мишеням! В виртуалии нет ветра! – зло зарычал ты.
– Это ничего не меняет! И что это ты назвал говном?! А ну-ка, повтори! На говне ты катаешься по улицам! – от этих слов тебя передернуло. Невольно вспомнилось насекомое с его загребущими ручонками, посмевшими оставить на излюбленной вещи огромную царапину.
– Говноездник ебаный!!! Мистер «Я разъезжаю на гавне и горжусь, ебать, этим»! А пистолеты – высокотехнологическое изобретение, – тем временем продолжал распаляться твой друг, зля тебя все больше, – Мое, между прочим, изобретение! Неблагодарная свинья! – Яна трясло от обиды, – Я, бля, негодую!
– Не смей сравнивать мой мотоцикл с этой грудой пластика! – наконец выдавил ты из себя, хотя из-за слепого бешенства говорить становилось все труднее. Такое ощущение, что тебе кто-то перекрыл кислород и ты, дабы выразить всю ту ярость, что в тебе кипела, мог лишь жестикулировать и крушить все на своем пути.
– Это не пластик! Это новый сплав! И харе уже выкобениваться! – взвился Ян, бережно поднимая пистолеты с пола и осматривая их на наличие царапин и сколов. Все-таки они действительно были не слишком прочными, – Если ты пришел злой в жопу и собираешься отыгрываться на мне, тогда лучше сразу вали отсюда, Зуо, – предупредил Ян, вновь поворачиваясь к тебе, – мое настроение тоже буквально утопает в дерьме, и сдерживаться я не собираюсь!
Но все слова Яна ты попросту проигнорировал и начал метаться по небольшой комнате, бормоча себе под нос какой-то бред про тупое насекомое и про то, как тебе хочется оторвать тому все лапки и крылья, а потом размазать по полу, превратив его тело в сине-зеленую жижу.
– Ты сейчас о Тери? – осведомился было Ян. Твоя реакция на прозвучавшее имя последовала незамедлительно.
– БЛЯТЬ! – выкрикнул ты, пнув стену, – блять-блять-блять-блять-блять! – на стену обрушился настоящий шквал яростных ударов и пинков, – Твою-то мать, ненавижу суку! Убью! Я просто убью его! И просто и не просто!!! По-всякому! Раз десять! Двадцать! Без передыху!
– Ты сейчас точно об убийстве? Такое ощущение, что ты хочешь его… хм… поиметь, – надев маску вечно спокойного семейного психотерапевта, заявил Ян, стараясь не замечать трещин, поползших по стене из-за нескольких особенно яростных ударов по ней.
– Да уже! – было брошено в сторону Яна, после чего из тебя полилась новая порция отборного мата.
– Кхм… – Ян поперхнулся воздухом, схватился за сердце, облокотившись на стену и минут пять молча наблюдал за твоими беснованиями, прежде чем все же выдавил из себя:
– В каком это смысле? Поимел? Че прям… реально?
– ПОНАРОШКУ, ебаный в рот!
– Вот оно, значит, как… переспал с Фелини… Он таки добился своего, удивительно! – Ян не удержался и улыбнулся, – А че тогда у тебя морда такая недовольная? Мало одного раза? Еще хочешь? А он не дает? Да у Тери прямо-таки теперь власть над тобой!
– ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?!!! – Ты откровенно орал. Лицо твое исказила такая ярость, что Яну оставалось только гадать, что же такого натворил Тери.
– Он тебе, что, в тапки насрал?
– Не сравнивай его с Глоу!
– А че сразу Глоу? Он любитель срать в душу, хотя по мне так в тапки куда интереснее, – тяжело вздохнул Ян.
– И тем не менее… насекомое куда хуже…
– Хуже??? Что может быть хуже, – Ян искренне удивился.
– ЭТА СУКА ПОЦАРАПАЛА МОЙ МОТОЦИКЛ!!!!!!!! – взвыл ты, хватаясь за голову и вновь начиная носиться из одного угла комнаты к другому и обратно.
– О-о-о… – послышалось многозначительное от Яна. При этом парень медленно-медленно пятился к выходу из комнаты, чувствуя, что и без того бушующий вулкан вот-вот начнет извергаться. И Ян, как всегда, оказался прав. Не успел он выскользнуть из комнаты, как там началось нечто страшное. У парня даже сложилось впечатление, что ты дерешься с воздухом и, что куда страшнее, ты его побеждаешь! Кислород и углекислый газ просто не могли тебе противостоять! Удостоились твоего внимания и стены, и вирту-очки, и другие, более старые пистолеты, и древняя, переоборудованная под бутафорскую винтовка, стол и табуретка. Досталось даже потолку! Все было если не разломано ко всем чертям, то, как минимум, покоцано. Естественно, все это ломать беззвучно было бы тебе очень скучно. Поэтому каждому предмету, прежде чем над ним глумиться, ты давал какое-нибудь яркое имя по типу «пизда» или «хуйня».
«О, сколько у меня хуйни-то, оказывается, накопилось… Да-да, Зуо… коне-е-е-ечно! Конечно, ломай! Мне что, жалко, что ли? Для моего-то дорогого друга? Это хуйни-то всякой? Ах, нет… бешеный долбоеб!» – Ян даже подумать не мог, что небольшая комнатка напичкана подобными предметами. Ты же при каждом новом хрусте чего-либо довольно улыбался, представляя себе, что хрустят кости этой маленькой твари!
«Я заставлю тебя уважать меня! Заставлю! ЗАСТАВЛЮ!» – крутилось у тебя в голове, после чего ты шел на таран очередной стены или вновь хватал в руки новый предмет, превращая его в груду мусора.
Ян, которому через пару минут надоело наблюдать твое беснование, вытащил из кармана пачку слегка модернизированных тобой сигарет, которые курил крайне редко, засунул ароматную белую палочку в рот и начал ее слегка пожевывать, не зажигая. Парень обдумывал, как бы с тобой поговорить, при этом не словив лицом пару хуков. А поговорить было просто необходимо. Ты, ломая все, что видишь, и матерясь на весь квартал, сам же давал понять это Яну.
Минут через двадцать ты начал подуставать, даже слегка запыхался! Ломать все же дело непростое! Да и словарный запас иссякал, поэтому ты наконец-то замолк и, тяжело вздохнув, поплелся на кухню. Ян последовал за тобой.
– Так ты переспал с ним?
– Ты каждые пять минут теперь будешь меня об этом спрашивать? – раздраженно кинул ты, разрабатывая правое плечо. Недавний перелом, кажется, решил напомнить о себе.
– Не буду, – нахмурился Ян, – просто мне слегка не верится.
– Мне и самому не верится, – недовольно фыркнул ты, заглядывая в холодильник друга и извлекая оттуда пакет с кефиром.
– Не тронь мой кефир!
– Че?
– Ладно… трогай… но не пей!
– Отвали, а?! Без тебя тошно! – кинул ты, усаживаясь за кухонный стол и открывая пакет.
– И все-таки ты с ним пере…
– Да ты уже заебал!
– Ладно-ладно, прости… и как?
– Че «как»?
– Как было?
– Тебе все в подробностях описать? – огрызнулся ты, присасываясь к пакету и делая пару глотков кисловатой жидкости.
– Да, желательно… Хотя мне посрать, как было тебе… а вот как после этого чувствовала себя твоя одержимость?
– Прекрати его так называть!
– Нет, ну если я буду говорить о том, что ты трахнул Свое Насекомое, это будет попахивать жуткой зоофилией!
– Слушай, отъебись! Чья бы морда мычала о зоофилии!
– А что? Правда глаза колет? – ехидно заметил Ян, отнимая у тебя пакет с кефиром и тоже делая пару глотков, – он хоть живой?
– Живой…
– Покалечил сильно?
– Не сильно…
– Врешь!
– Если и сильно, то лекарства Нэйс сделали свое дело…
– О-о-о… попросил у нее помощи? Неужели на это хватило мозгов? Кто бы мог подумать!
– Она… сама предложила, – упорно не смотря на Яна, признался ты, – Я утром спустился вниз и столкнулся с Инфом и Нэйс. Они сказали, что весь дом в курсе того, чем мы занимались, и что теперь они всем кварталом делают ставки, живо ли насекомое после всех его душераздирающих воплей или нет. Дали мне мазь и… Инф выиграл у Нэйс сотню…
– То есть ты все-таки запихнул свою гордость туда, куда ночью запихивал свой член, и взял мазь? С ума сойти, Зуо! Я, конечно, понимаю, что Любовь меняет людей, но не настолько же!
– Замолкни! Никакая это, к хуям, не любовь! Что из того, что я его трахнул?! – начал искренне возмущаться ты.
– Из того что ты его поимел, нет ничего особенного. А вот из того, что ты сейчас беснуешься и пытаешься меня убедить в том, что был секс и только он, ты и наводишь меня на мысли о гребанной любви.
Ты хотел на это сказать что-то особенно колкое, но взглянув на Яна, понял, что это бесполезно.
– Ну, предположим… – наконец выдавил ты из себя.
– Предположим? Опять? Блять, у меня дежа вю! Я теперь каждое утро буду тебе говорить о любви, после чего ты будешь вопить и орать так, будто тебе подпалили яйца, а потом, наконец, соглашаться со мной? Да я без пяти минут мать-настоятельница! По мне, походу, монастырь плачет горькими слезами! Моя святость не имеет предела! Осознай уже раз и навсегда, что к насекомому ты хрипишь неровно, и прекрати иметь мои мозги! Они мне еще пригодятся! В них еще срать Глоу, когда в душе моей для этого не останется места!
– Кто тут и вопит так это ты, – нахмурился ты, отворачиваясь от друга и даже не замечая того факта, что ведешь себя как маленький обиженный ребенок. Только при Яне ты неосознанно показывал себя с этой стороны.
– Зуо-Зуо… – только и вздохнул Ян, вновь засовывая в рот уже изжеванную сигарету и на этот раз все же зажигая ее, – В любви нет ничего страшного…
– То-то, я смотрю, ты сутками не спишь и не ешь, когда исчезает твой излюбленный Глоу… Педофил хренов!
– Может и педофил, – не стал отрицать Ян, – хотя меня никогда не привлекали дети… только Глоу… а у него детское лишь тело…
– Вот только не надо мне говорить, что ты влюбился в его внутренний мир! У него его попросту нет!
– Эй-эй! Харэ уже наезжать на мальчишку!
– Мальчишку? Да он старше меня!
– Конечно, он не сравнится с твоим охренительно тупым насекомым, который, очевидно, будет хихикать в тот момент, когда ты будешь выковыривать ему глаз! Садист и мазохист нашли друг друга, йопт!
– Он не любит боль! Просто умеет ее терпеть…
– Вот! ВОТ! – Ян торжественно затянулся, – если ты это понимаешь, так зачем причиняешь ему боль раз за разом? Думаешь, что от этого он тебя полюбит сильнее? Это вряд ли… – и только сейчас ты понял, что все это время Ян вел тебя именно к этому.
– Я это делаю неосознанно… он выводит меня из себя и я впадаю в слепое бешенство, а когда прихожу в себя, уже…
– Ой вот только не надо про слепое бешенство, Зуо! Не смеши всю ту хуйню, что находится, по твоим словам, в моей квартире! Ибо то, что ты говоришь – хуйня куда более качественная! – усмехнулся Ян, облокачиваясь на спинку стула и начиная на нем качаться, – Ты хоть осознаешь, что почти всегда в слепой ярости. И что? По-твоему, насекомое обязано привыкать и терпеть? Никогда не будет этого! Ну раз он вытерпел, ну второй… а потом просто пошлет тебя на хуй…
– Пусть только попробует! – моментально отреагировал ты.
– Еще как попробует, Зуо… и знаешь, что я тебе скажу, – Ян внезапно поднялся со стула и наклонился к тебе почти вплотную, – Думаешь, что изобьешь его или утопишь? А вот и хрен… Закроешься в своей квартире и несколько месяцев будешь медленно осознавать, Чего ты лишился. Ты перестанешь жить и начнешь просто существовать так же, как было до этого… И не надо мне говорить, что тебя все устраивало! Ты гребанный припадочный психопат, который иногда без успокоительного из дома выйти не может! Кстати, об успокоительном… – Ян ухмыльнулся, затянулся и выдохнул белый сигаретный дым прямо тебе в лицо. Ты хотел было в ответ на это начистить Яну рыло, но вместо этого рассмеялся. Ян и сам уже ржал как конь, вновь затягиваясь.
– Че это… за херня! – наконец-то отсмеявшись, сумел выдохнуть ты.
– Расслабон… легкий наркотик… не беспокойся, очень легкий… чуть сильнее обычных сигарет, только эффект немного иной, – улыбнулся Ян. – Возьми это, – парень вытащил из кармана пачку и кинул тебе, – тебе не изменить себя и не суметь стать настолько чувственным и нежным, насколько это, наверняка, хочется насекомому, но это хотя бы расслабит и тебя, и его, и возможно, в следующий раз ваш секс будет меньше походить на древние пытки.
– Следующего раза не будет! – тут же огрызнулся ты.
– И все-таки возьми, – Ян положил пачку на стол и несильно толкнул ее к тебе, заставив ее проехать пару десятков сантиметров в твою сторону. Ты в ответ что-то забормотал про то, что тебе подобная хреновина не нужна, но пачку все же забрал.
Знаете, иногда бывает такое состояние, когда сидишь, смотришь на доску, даже что-то записываешь и порой киваешь на слова учителя, при этом находясь в полной прострации и в мыслях бегая по зеленой полянке, ловя бабочек гвоздодером и дико хихикая над летающими в небе золотыми рыбками. Сейчас я был в том самом мире. Правда вместо золотых рыбок по небу плавали акулы – они олицетворяли боль в заднице, которая все нарастала. Стоило, наверное, взять мазь Нэйс с собой, а то еще чуть-чуть и сидеть на стуле будет совсем невыносимо. Придуманный мир от боли не спасал, а значит, надо было заняться чем-то помимо. Благо, большие старые мониторы позволяли разве что не трусы в тазике стирать, ибо закрывали тебя от учителя почти полностью. Наверное, поэтому почти каждый в классе занимался чем-то своим: играли в различные голографические игрушки, читали вирту-журналы, а Мираи, парень с задней парты, постоянно вязал зеленый шарф. Причем, сколько я его помню, он вязал его всегда и один и тот же… Ну что ж, у каждого свои тараканы в голове, и если Мираи для своих таракашек решил связать по зеленому шарфику, это не может не радовать. Вот что значит забота. Даже завидно стало… Тоже хочу тараканов в голове. Как же все-таки тяжко родиться самым обыкновенным человеком, верно же? Скучно до ужаса.
Я хотел пристать к Мифи с какой-нибудь головоломкой, но подруга смотрела онлайновские новости и упорно игнорировала мой немигающий пристальный взгляд. Я начал корчить рожи, засунул пальцы в ноздри, затем сделал глаза раскосыми, под конец даже свернул пару тетрадных листов в трубочки и впихнул их в уши, но мои усилия были бесполезны.
– Тери, отвянь, – бросила, наконец, Мифи, когда я потянулся к ее волосам, дабы варварски вырвать несколько клоков и тем самым все же обратить на себя ее внимание, – Если хоть один волосок окажется у тебя в руках, я тебя кастрирую прилюдно, – пробормотала она, не отрывая взгляда от портативного компьютера.
– Не будь занудой, неужели там что-то интереснее меня? Неужели в этом мире вообще существует хоть что-то, что может со мной конкурировать в интересности? Да быть такого не может! – шепотом начал возмущаться я.
