Текст книги "Семь кругов Ада (СИ)"
Автор книги: Mr Abomination
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 94 страниц)
Понятное дело, как бы ты ни старался, оставаться надменным и злым у тебя не получается. Когда же насекомое заявляет, что оно «принципиальный актив», ты не выдерживаешь и впервые за очень долгое время смеешься. Чисто, искренне, без скрытых мотивов или желания поддержать до ужаса скучную беседу. Смеешься, потому что мальчишка действительно смешной. Именно смешной, а не смешон.
Ненароком вспоминаешь фразы насекомого, сказанные им ранее, и продолжаешь содрогаться от смеха. Так и хочется сообщить насекомому, что он скорее голубая мечта педофила, чем кто-то больший. Вот только надобности в этом нет. Он знает это. Знает лучше, чем кто-либо другой. И о своих внешних данных, и о ситуациях, в которые попадает, и о людях, что насмехаются над ним за его спиной. Знает, но так мастерски игнорирует, что это распространяется не только на насекомое, но и на его окружение. Каждым своим словом и действием он будто создает свою собственную реальность, в которой он – Бог, а появляющиеся на его пути проблемы – лишь хороший провод для приступа словесного бреда или шутовства, проникнутого той странной безуменкой, что не оставит равнодушным никого. Даже тебя.
Вот только за его наигранной насмешкой надо всем миром ты все равно замечаешь неприятную горечь. Быть может, этого не видят другие, но на подсознательном уровне ты ощущаешь, что с тобой играют. Насекомое притворяется. Так мастерски, что, кажется, сам верит в свою бесшабашность. Его придури, что обостряются с повышением опасности, невинные жесты, не к месту брошенные фразы и богатая мимика скрывают скорее суицидальные наклонности, чем кучу комплексов, которыми страдают его ровесники.
Он считает себя слабым? Вранье. Боится мнения окружающих? Еще одна навязанная глупым поведением ложь. Не может постоять за себя? Может. Но не хочет. Раз за разом он сглаживает даже самые острые углы, при этом натачивая давно затупившиеся ножи, терпит боль сквозь слезы, при этом требуя все новой взбучки, сносит пренебрежительное отношение к себе и улыбается.
Публичное лицо. Весельчак и клоун. Безобидная, бесхарактерная тряпка, о которую вытирают ноги.
Такая ли безобидная?
Такая ли бесхарактерная?
Такая ли тряпка?
И кто решится утверждать, что насекомое не запоминает каждого насмехающегося, чтобы позже прийти и припомнить человеку все его косяки? Очень многие твои сверстники, не обремененные интеллектом, тратят годы на жизнь в социальных сетях, в которых рассуждают о своей неповторимости, изменчивости, двуликости. Им кажется это забавным, а тебе – совсем нет, потому что сейчас ты стоишь напротив истинно двуличного человека и не можешь предугадать его дальнейших действий. Все эти улыбки, шутки, взгляд и откровенная демонстрация собственной слабости – слишком откровенная, но так гармонично смотрящаяся вкупе с невзрачной внешностью.
Насекомое всем своим видом пытается уверить окружающих в том, насколько он безобидный. Но тебя он не обманет. Ты знаешь его истинное лицо. И имя ему – Лис.
Настоящее лицо.
Хакер, который умудрился взломать сеть, который свободно блуждает по засекреченному хранилищу информации полиции, который способен на ограбление кибер-банка… И который чуть не подорвал тебя при помощи вируса.
Он мог убить тебя. И если бы на твоем месте оказался кто-то другой – скорее всего, убил бы. Задумывался ли он об этом, когда отсылал тебе вирус? Сказать наверняка ты пока не можешь. Но одно остается очевидным: деревенский дурачок на такое не способен. Как и хакер.
Но только ты напоминаешь себе, кем является человек, что так красочно ковыряется в носу, как насекомое вновь отчебучивает нечто из ряда вон выходящее. Он Заставляет тебя считать его идиотом, рассказывает то, что обычно предпочитают умалчивать: о своих изъянах, неудачах, унижении. И при этом молчит о том, о чем свободно вещают окружающие – о своих победах и способностях. Он желает, чтобы его недооценивали? Или в нем все же говорят подростковые комплексы? А вдруг все, что ты надумал про этого мальчишку, лишь твоя фантазия. Быть может, ты видишь в нем лишь то, что хочешь видеть, а на самом деле…
Нет, все твои подозрения рассыпаются в прах, когда насекомое берет в руки пистолет, и ты просматриваешь происходящее далее, как медленно сменяющие друг друга старые слайды в кабинете биологии. Насекомое с задумчивым видом осматривает оружие. Поднимает его к лицу. Приставляет дуло пистолета к виску.
И вот он. Лис. Пустой, ничего не выражающий взгляд. Кривая ухмылка, похожая на неаккуратную прорезь. И выражение лица – никакое, словно у мертвеца. Но именно это и есть Настоящее Лицо насекомого.
Знакомься, Зуо, Тот Самый Лис.
Тебе трудно описать, что ты при этом ощущаешь. Напряжение. Скованность. И необъяснимую тяжесть. Будто вокруг насекомого – всего на секунду – сгущается нечто неприятное, липкое, пожирающее его изнутри, раздирающее внутренние органы, заставляющее опуститься на колени, приставить к голове огнестрельное оружие и поспешно нажать на курок до того, как чувство самосохранения возьмет верх.
Ба-а-а-а-ам…
То, что должно было прозвучать весело и по-детски, заставляет тебя едва заметно вздрогнуть. Всего на миг ты явственно слышишь выстрел, раскатывающийся по оружейному складу и отражающийся от бетонных влажных стен, ракет, танков и стеллажей. Ты видишь, как насекомое падает на пол, чувствуешь, что холодный взгляд его остекленевших глаз направлен на тебя, и в нем проскальзывает… Что же это? Спокойствие и удовлетворение.
Вырваться из плена само собой нарисовавшейся фантазии оказывается не так просто. А виновник этого – мальчишка. Кислород вокруг, кажется, вот-вот заискрится от сгустившегося напряжения. Следует что-то срочно предпринять. Прямо сейчас, пока навязчивая картина самоубийства не превратилась в реальность.
Не совсем осознавая, что делаешь, ты оказываешься рядом с насекомым и без церемоний отнимаешь у него револьвер.
«Хочешь сдохнуть, лисий пидар? – вертится у тебя в голове. – Готов помочь!» – предлагаешь глупому насекомому сыграть в Русскую рулетку. Это для того, чтобы выбить дурь из мальчишки не в физическом, но в эмоциональном плане. Шоковая терапия еще ни разу тебя не подводила.
Заряжаешь револьвер. Целишься. Выстрел.
Насекомое вздрагивает, и пустой взгляд оживает. Всего за секунду мертвая маска трескается под напором разномастных эмоций, что сменяют друг друга на лице обескураженного, испуганного, возмущенного, разозленного и растерянного насекомого.
Мальчишка пугается даже сильнее, чем ты рассчитывал. Старое-доброе насекомое начинает бесноваться не хуже домашней кошки, боящейся пылесоса. Он бегает вокруг, обвиняет тебя в жестокости и даже один-единственный раз ударяет кулаком в твою грудь. Слабо, почти незаметно. После чего тут же отбегает на безопасное расстояние и оттуда возобновляет вопли дикого зверя. Кричит. Гневается. Но не плачет. Странно, почему-то ты был уверен, что насекомое разыграет настоящую драму и размажет сопли по доброй половине оружия на складе. Но вместо этого он в ярости. И обиде. Надувается не хуже хомяка и то и дело бросает на тебя косые взгляды. Его поведение раздражает и быстро тебе надоедает.
– Есть ли что-то, что убрало бы с твоей физиономии эту постную мину? – после длительной игры в молчанку задаешь ты вопрос, когда вы уже въезжаете в город и останавливаетесь перед первым светофором.
– Нету, – недовольно буркает в ответ насекомое, показательно смотря куда-то вбок.
Дыши, Зуо, дыши. Не ведись на детские провокации.
– А если подумать? – сквозь зубы цедишь ты, после чего мотоцикл срывается с места и на ужасающей скорости проносится по узким улочкам города. Насекомое вжимается в тебя, явно не приходя в восторг от резких виражей и метровых подскоков на каждой третьей кочке.
– Хочу в «Кроличью нору», – выдает он, когда вы останавливаетесь у перекрестка.
– Куда? – опешив, переспрашиваешь ты.
– В «Кроличью нору». Кафе такое. Какой вы, сэмпай, несовременный. Не знаете об одной из самых больших и популярных кафешек города.
В ответ на шпильку в свой адрес и намеренно подчеркнутое обращение на «Вы» ты лишь тихо скрипишь зубами.
– Оно далеко?
– Что?
– Кафе.
– А ты правда меня туда отвезешь?
– Нет, я спрашиваю тебя о его местоположении, чтобы поехать в противоположную сторону, – огрызаешься ты.
– Коварно, – хмурится насекомое. – А я возьму и не скажу!
– Это был сарказм.
– Что именно?
– Где, сука, ебаное кафе?!
– Ты сейчас о каком…
– НАСЕКОМОЕ!
– Езжай за белым кроликом!
– Убью!
– Только предупреждаю, денег у меня нет! Ты меня угостишь?
– Одолжу.
– А проценты будут большие?
– Ты мне, блять, наконец, скажешь, куда ехать, или нет?!
Насекомое неожиданно подробно объясняет, как добраться до «Кроличьей норы», и уже через пятнадцать минут ты останавливаешь мотоцикл около полукруглого трехэтажного здания с длинной, ярко освещенной площадкой на крыльце. Оно действительно напоминает большую кроличью нору, окон в ней ты не наблюдаешь, единственный вход – массивная деревянная дверь, над которой красуется козырек с заячьими ушами.
Осматривая заведение, ты поневоле ежишься. Это? Самое популярное кафе в городе? Издеваетесь?
У тебя плохое предчувствие, которое оправдывается в миг, когда ты переступаешь порог кафе. К тебе тут же подлетает невысокий худенький парнишка с кроличьими ушами, в коротеньких шортах, еле-еле прикрывающих округлые ягодицы, с пушистым кроличьим хвостом над копчиком и в мохнатых варежках и сапогах, имитирующих кроличьи лапки.
– Добро пожаловать в «Кроличью нору»! – приветствует тебя и насекомое парнишка, одаривая обоих лучезарной улыбкой, также походящей на кроличью из-за накладных передних зубов. Тебя перекашивает от отвращения, насекомое же разве что не визжит от восторга.
– Вы заказывали столик? – вопрошает блондин, внимательно взирая на тебя.
– Нет, – сухо отвечаешь ты, стараясь не замечать того, как тебе строят глазки. Мерзость какая, в самом деле.
– Боюсь, что на сегодня все столики забронированы, – мальчик-кролик изображает на лице подобие сожаления, вызывая у тебя рвотные позывы.
– Быть может, кто-то из заказчиков еще не пришел? Нам бы посидеть здесь полчасика, не больше! – клянчит насекомое. Видимо, он действительно хочет остаться в этом убожестве. Ничего не поделать.
– Обойдемся без предзаказов, – выговариваешь ты тихо, но четко. – Я уверен, что вы найдете для нас свободное место, – улыбаешься ты парню-кролику, приближаясь к нему.
Тонкими длинными пальцами ты касаешься его бархатной щечки, прочерчиваешь незамысловатые узоры к его шее… На мгновение боковым зрением ты улавливаешь взгляд насекомого, которое, кажется, прожигает тебя глазами. В чем дело? Чем ты недоволен на этот раз?
Твои пальцы тем временем смыкаются на шее жертвы и сжимают ее настолько резко и сильно, что парень, не успев издать и звука, теряет сознание и, обмякнув, сползает на пол, принимая не слишком удобную позу. Ты беспокоишься насчет насекомого и его привычки драматизировать, но тот воспринимает твой поступок с удивительным спокойствием. Мало того, проходя мимо парня-кролика, он умудряется еще и пнуть его под ребра.
– Что? – вопрошает он, встретившись с твоим недоуменным взглядом. – Я нечаянно! – не слишком убедительно заверяет он, после чего пинает парня повторно.
К этому времени местная охрана уже уверенно двигается в вашу сторону. Два качка выглядят удивительно нелепо в кроличьих ушках, впрочем, вряд ли кто-то удосуживается им об этом сообщить. Они останавливаются всего в метре от тебя, но нападать не решаются. Просто преграждают тебе дорогу, сконфуженно переминаясь с ноги на ногу.
«Неужели узнали?» – удивляешься ты, похрустывая кулаками, чем не слишком вдохновляешь новых знакомых. Амбалы напрягаются и готовятся к обороне, когда было накалившуюся ситуацию разряжает худой парень, мало чем отличающийся от мальчика-зайчика, лежащего на полу. Материализовавшись между тобой и охраной, парень внимательно осматривает тебя и широко улыбается:
– Господин Зуо! – восклицает он, сильнее сжимая толстую книгу записей, что покоится у него в руках. Кроме того, в отличие от первого встречающего, у этого парня на шее красуется белый пушистый воротничок и черный галстук-бабочка. Администратор.
– Какая честь! Вы даже не представляете! Никогда бы не подумал, что вы решите порадовать нас своим визитом! – лебезит он перед тобой куда искуснее первого парня. От его слащавости слегка мутит.
– Я тоже, – признаешься ты.
– Он новенький, – кивает администратор в сторону твоей жертвы. – Еще не знает, кому можно отказывать, а кому нет, – хихикает парень, кокетливо прикрывая рот ладошкой. – Мы сейчас же предоставим вам лучшие места! Вам и вашему… спутнику, – чуть подумав, нарекает он насекомое, затем присматривается к мальчишке и удивленно окликает его по имени: – Тери?! Ты ли это? Не захаживал к нам, кажется, целую вечность!
– Месяц, – поправляет парня насекомое. – У меня был домашний арест, – смущенно улыбнулся он.
– Мы очень рады, что один из наших постоянных клиентов вновь вернулся к нам, да еще и привел с собой Такого друга, – администратор вновь окидывает тебя взглядом, а за ним следует испепеляющий взгляд насекомого. Да что с тобой не так, чудовище?
Парень-кролик открывает книгу и с помощью встроенного в нее компьютера уже через мгновение подбирает вам подходящие места.
– Я провожу вас к столику, но сперва, следуя правилам нашего кафе, вам необходимо надеть это, – оповещает он, протягивая тебе и насекомому два ободка с кроличьими и волчьими ушками. Серое чудовище без раздумий надевает на голову кроличьи уши, ты же с подозрением оглядываешь предназначенные тебе волчьи.
– Я эту хуйню на голову не надену, – хмуро предупреждаешь ты.
– Но… это условие кафе, здесь все с ушками! – переминаясь с ноги на ногу, бормочет администратор.
Только теперь ты оглядываешься по сторонам, и от увиденного давишься воздухом. Интерьер кафешки пестрит кроликами. Обои с кроликами, картины с кроликами, вазы и люстры в форме кроликов, стулья с ушастыми спинками, кролики на скатертях, на подносах, официанты-кролики. Тебе кажется, что ты попал в сон какого-то маньяка, зацикленного на пушистых зверушках. И администратор не преувеличивает, посетители кафе все как один сидят в этих чертовых кроличьих ушах!
– Я не «все», – шипишь ты, но тебя продолжают уговаривать:
– Волчьи мы даем лишь vip-клиентам! Прошу вас, наденьте! В них вы будете великолепны, можете мне поверить!
Тебе хочется упомянуть о том, что ты В Принципе никому не веришь, когда в разговор влезает насекомое:
– Да ладно, не ссыте, сэмпай! Это ведь всего лишь ушки! Они вас не покусают! – весело хлопает он тебя по плечу, кажется, забывая, кто тут главный. В ответ ты переводишь на раздражителя тяжелый взгляд, мучительно долго всматриваешься в него, но вскоре понимаешь, что гипнотизировать чудовище бесполезно. – Ты обещал сводить меня в кафе, – напоминает он тише, и ты, глубоко вздыхая и тем самым в тысячный раз подавляя в себе желание убивать, надеваешь ушки. Их цвет тут же сменяется с серого на черный, подстраиваясь под цвет твоих волос.
– Теперь можете пройти к столику! – одобрительно кивает администратор, жестом приглашая вас следовать за ним. При этом он украдкой поглядывает в твою сторону и то и дело улыбается, что безмерно тебя раздражает.
Странно, но чудовище также не выглядит особенно счастливым. Не сводит глаз с парня-кролика и, кажется, вот-вот на него набросится. Странный он. Сам хотел посетить это место, сам же теперь злится по этому поводу?
Впрочем, подобная мысль задерживается у тебя в голове ненадолго. Перед глазами кружится кроличий калейдоскоп, от которого тебя изрядно мутит.
И что ты только делаешь в этом месте, Зуо? До чего ты докатился?!
«Эй, крольчатина, лапы прочь от несравненного сэмпая! Он крутой, а ты без пяти минут труп! Недостойный!»
Да. Вы не ослышались. Каким бы козлом я ни считал Зуо, меня не покидала уверенность в том, что сэмпаю суждено связать жизнь с кем-то более экспрессивным, безумным, неповторимым и уникальным. Таким как я. Например.
Поверьте, сам от себя не ожидал таких мыслей. Но чертов администратор прямо-таки открыл мне глаза на происходящее. Как только он начал удивительно безуспешно флиртовать с Зуо, внутри меня разгорелся настоящий бунт. Какого хрена! Отойди и не дыши с ним одним воздухом! Глупое неотесанное зверье! Твоя судьба – грызть морковь и разносить блюда!
Так я и думал. Затем, конечно же, задался вопросом, какая мне вообще разница, кто и как хочет затащить в постель припадочного красавчика. Только не подумайте, что я влюбился. Не забываем, что я по девочкам! Я самец, каких свет не видывал! А Зуо я боюсь. И уважаю. И потому его секундные внимания мне приятны. И я не позволю отнять у меня эти секунды какому-то заносчивому кролику! Я сам найду Зуо пару! После того, как найду ее себе…
Пока я наблюдал за кроликом с его убогой походкой от бедра, единственное, чего мне хотелось, – это отодрать его пушистый хвостик в районе копчика. Ты позоришь кроличье имя! А меня переполняет негодование. Раньше я почему-то не обращал внимания на то, как откровенно разодеты официанты в этом месте и какие они наглые. Это уже не кролики, это лисы в кроличьих шкурках. Хотя мне ли осуждать лис.
Единственное, что меня успокаивало, – это полная непробиваемость Зуо. Кролик перед ним и задом повилял, и к локтю его прикоснулся, когда указал на наши места, и наклонился к нему слишком близко, дабы узнать, не собирается ли сэмпай сделать предзаказ. А с каким придыханием он перечислял Зуо рекомендуемые напитки. Смотреть противно! В конце концов, парень отчаялся, активировал два вирту-меню и направился к другим клиентам, оставив нас в покое. Наконец-то!
Только теперь я смог расслабиться и по достоинству оценить столик, за который нас усадили. Хоть я и считался постоянным клиентом данного заведения, но в vip-зоне очутился впервые. Здесь мягкие стулья заменяли два белоснежных дивана с подлокотниками в виде пушистых кроликов. Их даже можно было гладить, как настоящих! Стол же, куда больше обыкновенного, застелили светло-розовой скатертью, от и до усыпанной изображениями кроличьих мордочек. За одно только место я тут же простил Зуо все прегрешения как прошлые, так и часть будущих!
– Что за херня? – выдал Зуо, угрюмо штудируя меню. Я уже было встал на защиту любимого кафе и предлагаемых им блюд, но поперхнулся воздухом.
До этого все мое внимание отнимал противный администратор, потому я не успел оценить вида сэмпая в волчьих ушках. А выглядел он… безупречно. И не я один так думал. Взгляды посетителей кафе были устремлены на недовольно морщившего нос брюнета.
– Херня? Где нашел? – осознав, что смотрю на Зуо слишком долго, встрепенулся я и уткнулся в меню. – Что-то подобного блюда я не помню!
– Да что ты говоришь, – фыркнул Зуо. – Кроличьи яйца под фирменным кроличьим соусом с кроличьими приправами? Что за кроличья секта?
– Зря вы так, сэмпай. Зря, – покачал я головой. – Штука-то вкусная.
– А как насчет этого: «Кроличья молодость» – на стол подаются самец на самке… Что за?!..
– Ты ничего не понимаешь! Здесь готовят не просто блюда, но истинные произведения искусства!
– Поджаренные тушки сношающихся кроликов – это искусство? Тогда я действительно не понимаю, – подтвердил Зуо, захлопывая меню и откладывая его на край стола.
– Что-нибудь выбрали? – неверно интерпретировав жест Зуо, подскочил к нам кролик-официант. Столкнувшись с сэмпаем взглядом, он покраснел и начал смущенно переминаться с ноги на ногу. Нет, вы только посмотрите! Слетаются кролики на Зуо как мухи на…
– Принесите кроличьи тарталетки, морковку фри, а на десерт жареные кроличьи ушки в сливках! – обратил я на себя внимание официанта.
– Меня сейчас вырвет, – пробормотал Зуо, выразительно зеленея.
– А вы что выбрали? – с особым придыханием обратился к сэмпаю официант. Зуо в это самое время лихорадочно рылся в карманах.
– Сигареты какие есть? – с раздражением поинтересовался он.
– «Королевский кроль», «Кроличьи пальчики», «Чай с кроликом»…
– А без «крольчатины» в названии что-нибудь найдется?
– Боюсь, что нет, – отрицательно покачал головой официант.
– Ладно, давайте «королевского»…
Нервный срыв Зуо ждал не за горами, готовясь вот-вот начать наступление. Это чувствовали как я, так и сэмпай. Потому, не успели принести сигареты, как Зуо схватил их с подноса и, сухо бросив «Я курить», на ужасающей скорости ринулся к выходу.
Ну и ладно. Посижу один. Полюбуюсь кроликами, которых не видел уже больше месяца! Наслажусь одиночеством. Кого я обманываю, Зуо, немедленно вернись!
Увы и Ах, но сэмпай еще не научился телепатически ощущать мой эмоциональный фон, потому мне ничего не оставалось, кроме как, тоскливо проводив Зуо взглядом, с задумчивым видом продолжить рвать на куски содержимое салфетницы.
– Какие люди! – знакомые голоса, привычно звучащие в унисон, заставили меня вздрогнуть и воззриться на старых знакомых. – Неужели прожорливый Тери вернулся на кроличью тропу войны!
В ответ я широко улыбнулся.
– Ты где пропадал?! Ни в школе тебя не видать, ни в виртуалии! – тут же накинулась на меня Ленни.
– Мы уже было решили, что потеряли собрата по любви к крольчатине. Провалился как сквозь землю! – тут же добавил ее брат Сэмми.
– Не поверите, но я пережил самый суровый домашний арест за всю свою жизнь. Не то что в виртуалию выйти, вздохнуть лишний раз не смел! – пожал я плечами, только сейчас осознавая, как соскучился по безумным двойняшкам.
Под безумством я подразумеваю не столько психологическое состояние, сколько их внешний вид. Будучи представителями ненормального молодежного направления под названием Пэрроты, одевались они… своеобразно. В отличие от Нанитов и Зоо, появившихся относительно недавно, Пэрроты существовали не меньше поколения. Поговаривали, что история их возникновения тянулась чуть ли не от хиппи. Хотя Пэрроты, что означало на одном из забытых языков «Попугаи», не думали ни о мире, ни о гуманизме. Цели их были куда менее глобальные, а правила плоские, оттого их представителем мог стать каждый, не прилагая для этого особых усилий. Хотите попробовать? Что ж, начнем перевоплощение.
Шаг первый. Самый важный, без него вы не сможете проникнуться Пэрротовской безупречной философией жизни, хоть вы тресните! Следовало видоизменить свое имя, удвоив последнюю согласную, после которой поставить «И». То есть, Сэмми на самом деле звали Сэмом, Ленни – Леной, а захоти Пэрротом стать Зуо, он бы превратился в непревзойденного Ззи. Лишь я, добавив в свое имя лишнюю «Р», звучание его изменил бы едва ли. Можете считать меня Латентным Пэрротом.
Шаг второй. Видоизменив имя, вы уже сделали полдела, остается всего ничего: выбрать Пэрротовское направление, к которому бы вы захотели примкнуть, ибо их существует великое несуразное множество.
Шаг третий. Последний, но не по важности! Внешний вид должен по цветовой гамме соответствовать выбранному вами направлению, но общий вид варьируется от кичиватого и несуразного до клоунского. Это Очень Важно! Не перепутайте!
Конечно, описанная мною инструкция сжата и не включает в себя мировоззрения Пэрротов, связанного с отношением к религии, политике, межрасовым войнам и тому подобной чепухе. Я огласил Самое Важное, остальное вы сможете узнать по ходу действия. Кто бы что ни говорил, влиться в какую-либо компанию проще всего, напялив на себя соответствующий наряд, а не притащив у себя в голове пару сотен терабайт полезной информации. Хотя, признаюсь, и без желания понравиться представителям данного направления иногда мне хотелось стать таким же ярким, как Сэмми и Ленни.
Сэм постоянно что-то творил с волосами, создавая у себя на голове различные вариации переливов. На данный момент коротко остриженные волосы друга впереди были окрашены в ядрено-красный цвет, с висков его ниспадали две длинные пряди волос, цвет которых был уже ярко-рыжим, за ним следовали желтый и зеленый. Наталкивалось разноцветье, наползающее с обеих сторон к затылку, на синюю полосу, что делила голову Сэмми на две равные половины. Таким образом, друг представлял собой настоящую ходячую радугу, что для него как представителя Пэ-Роз было само собой разумеющимся. Суффикс «–роз» также был вариацией слова из забытого языка «rosig» и означал «радужный». Я не очень понимаю массовое рвение окружающих к наименованию чего-либо терминами, выловленными из забытых языков. Наш родной-то чем вас не устраивает?! Отличный звучный язык с потрясающим словарным запасом и возможностью бесконечных вариаций интерпретации тех или иных слов! Идеально!
Голубые глаза Сэма колоритно выделялись на фоне смуглой кожи. Наряд же радужного попугая походил на стратегическое оружие против эпилептиков: ядовито-зеленые шорты до колен пестрили карманами, к пуговице каждого из которых было прицеплено по несколько брелоков, значков или цепей, отчего каждый шаг Сэма сопровождался жутковатым перезвоном; черная футболка парня отливала перламутром, тем не менее, теряясь в десятках подвесок, причем некоторые свисали с шеи чуть ли не до пирсингованного пупка Сэмми. С десяток сережек блестели и в ушах, бровях и нижней губе парня. Вживленные треугольные пластины обозначались на правой скуле. Не обошлось и без браслетов из ниток мулине, по которым фанатели все пэрроты, независимо от их внутреннего направления. У Сэмми эти браслеты скрывали за собой его правую руку от запястья и почти до локтя. На левой руке красовался удлиненный полосатый напульсник, в связи с чем браслеты были повязаны выше локтя. Дабы напульсник в своей полосатости не чувствовал себя одиноким, на ноги Сэм натянул полосатые гетры. Ну и, безусловно, не обошлось без являющихся последним писком моды Трид – разновидностей кед со шнуровками по бокам.
А вот сестра Сэмми – Ленни входила в более сдержанное направление Пэрротов – Пэ-Фарбэны. Эти фанатели по хаки. Собственно говоря, «Фарбен», или, точнее, «khakifarben», в переводе все с того же забытого языка означало то самое хаки. Начало слова им чем-то не угодило, а потому они решили взять его конец.
Беспредел и самоуправство! Творят непотребства, заимствуют, что ни попадя! Бессмысленно и беспощадно! Горжусь!
Ленни каждые полгода наращивала себе роскошную гриву до поясницы, а затем глумилась над ней как могла: выкрашивала волосы в темно-бурые и светло-зеленые цвета, заплетала тонкие косички или собирала волосы в небольшие хвостики, создавая эффект «взрыва на макаронной фабрике». Сегодня, в результате удивительного стечения обстоятельств, на ее голове творилось всё из мною перечисленного и даже больше. Макияж, естественно, наносился соответствующий: камуфляжные зелено-коричневые пятна покрывали глаза и скулы подруги. Безусловно, все это Ленни безумно шло, хотя легкий перебор обозначался невооруженным взглядом. Не обошло хаки и наряда подруги: безрукавка, что облегала фигуру, походила на армейскую форму, с чем не особенно вязалась пышная юбочка тех же зелено-коричневых тонов. Из-под ткани хаки пробивалась черная сеточка – второй слой юбки, который кокетливо приподнимался при каждом дуновении легкого ветерка. Все руки Ленни увивали браслеты, имитирующие колючую проволоку, и по многочисленным ссадинам на запястьях девушки могу предположить, что имитировали отлично!
– Домашний арест? – Сэмми удивленно приподнял красные брови. – Ты же у нас примерный мальчик. Что же ты такого натворил, за что тебя изолировали от цивилизации?
– Лучше не спрашивай, – вздохнул я. – Меня подставили. Вспоминать противно, – дал я понять друзьям, что не хочу развивать тему.
Сэмми с Ленни понимающе кивнули и вместо неприятных расспросов до отказа закидали меня информацией о том, что творилось в мое отсутствие. Кто бы мог подумать, что еще месяц назад я считался завсегдатаем этого места.
Кроличью нору построили всего год назад. На ее открытие устроили конкурс по поеданию пирогов из крольчатины. И я, естественно, в нем участвовал! Кто ж откажется наесться до отвала, не заплатив ни дэла? В результате на финишную прямую вышли я да парочка фриков, которые, как я затем узнал, оказались двойняшками. К удивлению многих, победу тогда одержала хрупкая, болезненно худенькая Ленни. Как в нее вместилось столько пищи, так и осталось одной из сотен загадок, которые мне еще предстояло решить. В качестве приза Ленни подарили купон, позволяющий три месяца ходить раз в неделю в Кроличью Нору и наедаться до отвала совершенно бесплатно! Подруга же, посмотрев на мою несчастную моську, предложила тогда разделить купон на нас троих. Так мы и познакомились. Так и подружились.
До знакомства с Сэмми и Ленни я относился к пэрротам с опаской, ожидая от них подвоха. Да что к пэрротам – любое молодёжное направление вызывало у меня легкую тошноту! Исключением являлась разве что Мифи, и то лишь потому, что я знал ее еще до увлеченности нано-машинами. Лишние же рассуждения об аспектах жизни со стороны представителей разных направлений, их стремления, так и остававшиеся пустыми словами – все это мне претило. Неформалов я рассматривал не иначе как напыщенных, лживых идиотов, стремящихся выделиться любым возможным способом. И эта их идиотская черта постоянно трындеть о Свободе. Смех…
Наша свобода строится на притеснении свободы окружающих. Так было, есть и будет. И никакие разноцветные тряпки, нано-машины или гены животных этого не исправят! А Пэрроты, говоря о свободе, били в грудь сильнее остальных, пытаясь доказать, что им начхать на правила общества и мнение окружающих. Странно слышать это от людей, которым приходится видоизменять собственное имя, чтобы стать частью дикой субкультуры. Кроме того, по статистике, самоубийства чаще остальных совершали именно купающиеся в свободе пэрроты.
Всего пару недель назад в ночных новостях показали очередных глупцов-самоубийц. Подростки. Мои ровесники, а то и младше. Пять парней и три девушки. Были выловлены из мертвой реки. Куда же делась их свобода? И что они пытались доказать? По мне, так единственное, что они таким образом продемонстрировали, – это невозможность жить свободным. Последнее, на что они решились, это самостоятельно выбрать способ смерти. И куда же вы спешили, глупые пятнадцатилетки? Ведь впереди вас ждало еще столько не разгребаемого, но такого интересного дерьма. А вы сдались, избалованные собственными фантазиями.
Сэмми и Ленни дали мне понять, как же я ошибался. Они первые, кто доказал мне, что вещаемая ими философия для них не пустой звук. Двойняшки действительно жили и дышали этим. И в каком-то смысле я был готов признать их независимыми от всего мира.
