Текст книги "Семь кругов Ада (СИ)"
Автор книги: Mr Abomination
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 94 страниц)
– Что… на тебе… надето? – еле-еле сдерживаясь, чтобы не разорвать меня на мелкие кусочки, прошипел Зуо.
– Тебе нравится? – я встал в позу модели, приготовившейся к блистательной фотосессии. – Когда покупал эту футболку – думал о тебе! Она такая же клевая, как и ты! Не находишь? – протянул я, скуксив самую дурацкую гримасу.
– Я придушу тебя! – прошипел Зуо, хватая пакет с сидения мотоцикла и вытаскивая из него… что бы вы думали… мою бордовую толстовку!
– Надевай! Немедленно! И застегнись! Чтоб я и куска ткани этого цвета не видел! – прорычал он.
– Ну уж нет! Я хочу, чтобы все видели меня таким восхитительно розовым! – начал я капризничать не хуже маленького ребенка.
– Тебе жить надоело?
– Если честно, Да! – с готовностью кивнул я. Ага! Не ожидал? Вот что ты теперь сделаешь? Побьешь меня при стольких свидетелях?
– Надевай! – радужка у Зуо приобрела ярко-алый цвет, дав мне понять, что пора прекращать бессмысленные игры. Но я намеревался довести план до конца.
– Не надену! – я даже топнул ногой для пущей убедительности.
– Прекрасно, – процедил сэмпай и в мгновение ока оказался около меня. Одним рывком он буквально закутал меня в толстовку, застегнув молнию не спереди, как задумывалось модельерами, а сзади, обмотав торс рукавами и завязав их на спине, а капюшоном закрыв мне лицо.
– Таким ты нравишься мне куда больше, – в голосе Зуо я уловил саркастические нотки. Ха-ха! Веселись! Думаешь, это ты позоришь и унижаешь меня? Посмотрим, как ты запоешь через минуту.
– Так я тебе нравлюсь?! – вдохновенно воскликнул я, после чего неожиданно даже для Зуо свалился перед ним на колени и заорал что есть мочи:
– О, как же ты прекрасен! О, как же ты силен! Мой бесподобный Зуо! Как я в тебя влюблен!!! – капюшон не позволял мне видеть ни лиц прохожих, ни, тем более, лица Зуо. А жаль! Такие моменты бесценны! – Мой бог! Моя Венера! Муза! Прелесть! Всю ночь я думал лишь о тебе и грезил тобой! И готов отдать жизнь, душу, тело – всё, только бы ты был счастлив! Мой Аполлон! Геракл!
– Заткнись, сука! – послышалось шипение у самого уха.
– Заткнусь, если снимешь с меня толстовку! – как можно спокойнее заявил я.
– Но еще одна выходка, и…
– И что? Господин моего сердца и хозяин моего тела! Бейте и любите меня! Делайте со мной, что хотите! Я преклоняюсь перед вашим величием и готов целовать ваши ноги! Нет прекраснее создания, чем вы! – вновь заорал я. Сильная боль в районе живота не стала для меня неожиданностью, и пусть последние слова потонули в моем прерывистом дыхании, я все-таки каким-то чудом умудрился прокричать заранее придуманную речь до самого конца.
– Я не потерплю неуважения! – Зуо ощущался совсем близко. Настолько, что я чувствовал его очень приятный и, безусловно, дорогой парфюм.
– Я тоже! – просипел я, превозмогая боль, которая тут же ушла. Одним рывком Зуо поставил меня на ноги, развязал рукава и расстегнул толстовку. Я сам надел ее как надо, ощущая себя победителем. Сэмпай же молча сел на мотоцикл и, зло оглядев меня, процедил:
– Садись…
– Не-не-не! – это в мои планы не входило. – Сначала спроси меня!
– Что?
– Я говорю, спроси меня!
– О чем?.. – кажется, Зуо того и гляди грозил ударить инсульт. Кровь уже прилила не только к глазам, но и ко всему лицу несчастного.
– Как о чем! А как же «И что же все это значит?» или «Что это было?»?
– Садись, насекомое! – рявкнул Зуо.
– Нет… Пока не спросишь, я с места не сдвинусь, – настаивал на своем я.
– Ты…
– Я… – с готовностью кивнул я.
Зуо сначала насупился, затем глубоко вздохнул, устало потер глаза, вновь вздохнул. Кажется, успокоился. Посмотрел на меня. Глаза, которые успели стать зелеными, вновь окрасились в красный. И снова вздохи. Кажется, одно мое лицо выводило сэмпая из себя.
– И что же Это Было, – выдавил он из себя, стараясь не смотреть в мою сторону. Этого-то я и ждал! Я развернулся вокруг своей оси, нацелил на сэмпая указательный и средний палец, а большой поднял вверх, тем самым имитируя пистолет, и томно прошептал:
– Это объявление Войны!
Так-то! Эту фразу я придумывал весь последний час и теперь, произнеся ее, стал самым счастливым человеком на планете. Настолько, что начал прыгать на месте.
Правда, радость моя длилась недолго.
Взгляд, предвещающий беду. Взгляд, от которого подкосились ноги. Взгляд, заставивший меня остановиться и не мигая смотреть на Зуо.
– Садись… – холодно произнес он, и я без лишних мыслей подчинился.
Да помогут мне боги пережить этот день и не умереть из-за собственной глупости!
====== Второй круг Ада: 11. Радиация ======
ЧО
И вновь мы с Зуо мчались по незнакомой мне местности.
Я не удивился, когда жилые дома и офисные здания исчезли из поля зрения, но когда и трущобы остались позади, у меня в голове начали зарождаться нехорошие мысли. Зуо не стоило труда бросить меня посреди безжизненной пустыни, что окружала мегаполис с трех сторон. Лишь на западе город омывала умирающая река, вдоль и поперек испещренная нефтяными пятнами.
В такой водичке не поплещешься. Она годилась разве что в качестве способа самоубийства. Хочешь умереть? Дерзай! Прыгнешь в реку – и выбраться оттуда тебе уже не удастся, и спасти тебя не успеют. Гарантия! Странно, что речку еще не запатентовали! Вещь дельная. В честь нее даже старую поговорку про мост переиначили, и теперь она звучала так: «Когда ты тонешь в нефтяной реке, ты понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной – ты уже тонешь в нефтяной реке».
Но фиг с ней, с рекой, в ее объятьях смерть пришла бы довольно быстро. Три минуты ада – и ты уже на том свете. Другое дело – пустыня! Смерть от жажды, что может быть страшнее? И мучиться придется под палящим солнцем несколько дней! Не хочу так! Зуо! Сейчас же вези меня к реке! Я выбираю утопление!
Но сэмпай, не то к сожалению, не то к счастью, мысли мои не читал, а если бы и прочитал, исполнил бы он мое сокровенное желание? Вряд ли. Разозлил я его не на шутку. Это проявлялось во всем. В том, насколько напряжены были его спина и торс, в том, как он гнал и как резко заворачивал мотоцикл и тормозил. Каждый раз я думал, что следующий поворот окажется для меня последним. Вот-вот мои слабенькие худенькие ручки не выдержат, я отцеплюсь от Зуо, слечу с сиденья и пробуравлю лицом асфальт, разбрасывая зубы направо и налево, словно конфетти.
При мысли об этом очень захотелось перед Зуо извиниться! Может быть, помолить о пощаде, поползать перед ним на коленях, ботинки поцеловать или начать сдувать пылинки с широких плеч. Но что-то мне подсказывало, что подобное поведение не поможет мне. Лишь в очередной раз убедит Зуо в моей ничтожности и спровоцирует его на дальнейшее членовредительство. Поэтому мне оставалось лишь цепляться за сэмпая, пребывая в тихом ужасе и не зная, что делать и что говорить Зуо, дабы как-нибудь его задобрить.
Мы ехали, и ехали, и ехали под безжалостным солнцем, вдыхая сухой горячий воздух вперемешку с песком, что царапал слизистую и легкие, – а пейзаж не менялся, создавая впечатление, будто мы и вовсе стоим на месте. А… Погодите. На самом же деле стоим!
Потеряв чувство времени и пространства, я пропустил тот момент, когда Зуо приостановил мотоцикл. Оглядевшись по сторонам, сэмпай без раздумий скинул меня на горячий асфальт, тем самым выводя из сонливых размышлений о вечности, банановом пудинге и атомной электростанции, которая могла бы работать на майонезе. Вокруг нас на несколько километров вокруг как раз разворачивалась белоснежная пустыня, очень похожая на горы майонеза. Разве что белой субстанцией все-таки пока еще был песок. Кажется, он приобрёл этот цвет после Третьей Мировой. Мда… Натворили тогда люди дел. До сих пор расплачиваемся.
От белого песка солнечные лучи отражались просто великолепно и слепили, жарили и норовили иссушить тебя здесь и сейчас. Как же жарко!
Я тоскливо обернулся назад, всматриваясь в горизонт, в идеально прямую дорогу, по которой мы ехали. Где-то вдали проступал силуэт техно-города, а впереди не было ровным счетом ничего. Дорога в Никуда. И лишь на небольшом отрезке территории, у которого мы и остановились, находилось кое-что интересное. Дорожные знаки красными пятнами оповещали о том, что дальше нас ожидает нечто нехорошее. «Стоп! Опасность! Проезд запрещен!» – гласили они, лично меня заманивая не хуже красной кнопки, на которую нельзя нажимать.
Запрещен, говорите?! Вызов принят!
Кроме знаков, как дорогу, так и саму пустыню пересекала черно-желтая полоса, которая также ничего хорошего не сулила. Наверное, у любого нормального, но не слишком подкованного в технологических изысках обывателя тут же возникнет вопрос о том, как чудо-линию могли нанести на песок, верхние слои которого под влиянием сильного ветра, гуляющего по пустыне, постоянно находятся в движении. Восхвалим же богов нанотехнологий.
Полоса не лежала на поверхности асфальта и песка, а парила над ними в каком-то миллиметре. И было бы глупо не воспользоваться ситуацией и на этот миллиметр не полюбоваться! Потому я тут же прижался головой к раскалённому асфальту и вгляделся в еле заметный зазор между полосой и дорогой. Мне не описать восторга, который я ощутил, когда-таки разглядел желаемое!
Около знаков, отражая тлен и боль всей пустыни, медленно гнило нечто, лишь отдаленно напоминающее дом. Крышу ему давно сорвало, стены же стояли на честном слове, обветшавшие, пересохшие, покрытые трещинами и выжженные на солнце. Скрыться от солнцепека в данном домике возможности не было, по крайней мере, не сейчас, когда светило находилось в зените.
Пока я любовался изобилием флоры и фауны очаровательной безжизненной пустыни, Зуо слез с мотоцикла, облокотился об него и слегка коснулся уха. Перед левым глазом сэмпая тут же развернулся голографический экран телефона. Пошел сигнал. Через секунду экран мигнул, и послышался тихий голос:
– Приветствую вас, Зуо-сама!
– Жду карту с твоим местоположением, – не принимающим возражений тоном сообщил сэмпай.
– Хай-хай! Уже отсылаю файл! Будьте добры, подождите пару минут! – защебетали с экрана.
– Жду.
– Зуо-сама? Вы… не один?
– Не обращай внимания, это мое домашнее животное.
– Оу, у вас интересный вкус.
– Меньше слов, больше действий, – процедил Зуо сквозь зубы и отключился. Мое присутствие его явно напрягало.
Сэмпай отошел от мотоцикла и медленно приблизился ко мне. Его тень на мгновение скрыла мое бренное тело от палящего солнца, заставив меня вернуться из незабываемого путешествия по собственным размышлениям в суровую реальность.
– Слушай внимательно, насекомое, – послышалось злое шипение.
Так как Зуо стоял против солнца, разглядеть я мог лишь его общий силуэт. Но это не помешало моей фантазии в ярких красках описать взгляд, которым при этом меня одаривал сэмпай. Бьюсь об заклад, в нем сочетались высокомерие, презрение и добротная порция гавнеца, которое в Зуо бурлило с завидным постоянством.
– Слушаю, – пискнул я, еле-еле сдерживаясь, чтобы не вскочить на ноги и не убежать от сэмпая в белоснежные пустынные дали навстречу жажде и опустошению.
– То, что ты сотворил в школе, непростительно, но так и быть, я спишу это на твою безмозглость. Но если ты вытворишь нечто подобное еще раз, я убью тебя. Слышишь? Убью. Размажу твою башку по асфальту или заставлю жрать гребанный песок до тех пор, пока не сдохнешь. Я ясно выражаюсь? – последние слова Зуо почти прорычал.
Я в ответ с удивительной решимостью вздрогнул и сглотнул. В горле у меня пересохло, язык распух, из-за чего говорить становилось все тяжелее, потому мне показалось, что раболепного взгляда и судорожного кивания вполне хватит. Не тут-то было!
– Я спрашиваю, ты меня понял или нет?! – нависая надо мной, словно скала, прошипел сэмпай злее прежнего.
Я закивал еще активнее, но с высохших губ сорвался мой приговор:
– Я ничего не буду делать, если и ты прекратишь обращаться со мной, как с пустым местом! – прохрипел я и тут же мысленно возмутился себе. Какого хрена я творю?!
– Ты и есть пустое место! – с этими словами Зуо приготовился пнуть меня в живот, когда я с несвойственной мне ловкостью вскочил на ноги и отбежал от разъяренного сэмпая на пару метров.
– Я не пустое место! Я… – так, а кто же я? – Заполненное… место… – не понимая и не особенно задумываясь, что говорю, забормотал я. Послышался хруст. Хрустели кулаки Зуо. – Будешь бить?.. – вновь перешел я на фальцет, пятясь в сторону полуразрушенного дома.
– Буду, – подтвердил Зуо, подходя ко мне медленно-медленно и тем самым демонстрируя, что спешить ему некуда – все равно догонит и отмутузит. Я же, сделав еще пару шагов назад, уперся спиной в стену дома и попытался слиться с ней. Не получилось. – Б… больно? – осведомился я.
– Очень, – уже спокойнее кивнул Зуо. На его губах заиграла ехидная ухмылка. Вот садюга!
– Подожди! – даже из самой неприятной ситуации я привык извлекать выгоду, потому быстренько стащил с себя бордовую толстовку и завязал ее на бедрах. – А по лицу бить будешь? – деловито осведомился я.
– А… надо? – кажется, Зуо слегка удивился.
– Ща! Если будешь, мне надо подготовиться! Можешь считать это прелюдией! – с этими словами я стащил мега-крутую розовую футболочку к голове, натянув ее на свое великолепное лицо. – Все! Я готов.
– Э-э-э… – Зуо замялся. – Ты правда веришь, что эта хреновина спасет тебя от ударов? – в его голосе послышалась откровенная издевка.
– Нет, дело не в этом, – замахал я рукой в знак отрицания. – Зри глубже, сэмпай! Ты меня сейчас Бам в скулу, Тыдыщь в подбородок, Бац в нос. Кровища польется! Всю футболку запачкает! А я потом кину ее в горячую воду. Кровь свернется, и пятна отстирать уже не получится, а значит, для носки вещь окажется непригодной! – вдохновенно поделился я с Зуо гениальным планом. У меня вообще что ни мысля, то на Нобелевскую тянет!
Жаль, сэмпаю мой план, кажется, не понравился, потому что первый его удар пришелся мне в солнечное сплетение.
– Понял, дурак – заплачу, – прохрипел я, оставаясь в вертикальном положении лишь из-за Зуо, который вцепился левой рукой в мою шею и прижал меня к стене дряхлого дома. Прошипев что-то не слишком мне льстящее, сэмпай размахнулся для нового удара, который на этот раз направил явно в мое красно личико. Я заметил это даже сквозь тонкую ткань розовой футболки и инстинктивно вжал голову в плечи, готовясь к оглушительной вспышке боли.
Хруст. Треск. Кулак Зуо со всего размаха влетел в стену всего в паре миллиметров от моего лица.
– Неужели так нравится огребать от меня пиздюлей? – прошептал Зуо, наклонившись ко мне ближе. Возможно, он пытался разглядеть мой полный ужаса взгляд за футболкой, но не мог. Зато я его видел прекрасно. Большие желто-зеленые глаза, прямой аристократический нос, тонкие губы…
– Не нравится, но я, наверное, просто не очень их боюсь, – на автомате забормотал я, не отрывая взгляда от губ Зуо. Кто ж знал, что они такие соблазнительные?!
Я сам и знал! Пришел к этому выводу еще вчера! Вот только был я тогда под веществами, но кого это волнует?! Сейчас же я в привычном нездравом уме и очень злой памяти! Тогда что происходит? И как понимать столь вызывающие и не поддающиеся логике выводы?! Он бьет тебя, Тери, какие, нахер, губы?! Такие, что почему-то хочется поцеловать… И узнать, каковы же они на вкус. Каковы?
Я попробовал вспомнить, но у меня ничего не вышло. Воспоминания о прошлом вечере походили на пережеванную кашу. Даже обидно.
–…никогда! Ты меня понял? – Зуо все это время что-то старательно мне втирал, но поскольку внимание мое было приковано к его губам, предостерегающую речь сэмпая я умудрился прослушать, променяв ее на любование его губами и размышления о том, как же охота целоваться. В какой-то момент желание стало настолько нестерпимым, что я поднялся на цыпочки (Зуо к этому времени шею мою уже отпустил) и сквозь ткань слегка чмокнул сэмпая в столь соблазнительные губы.
Видели бы вы его лицо! Целая гамма противоречивых эмоций от удивления, смятения и растерянности до выжигающей неконтролируемой ярости, вследствие которой меня одарили нехилой оплеухой. У меня аж колени подкосились, а перед глазами вспыхнули яркие пятна. Единственный плюс удара заключался в том, что я наконец-то справился с зомбирующим влиянием губ Зуо. И на том спасибо!
– Ты ебнулся?! – Зуо не рычал, не шипел, он орал! А я нервно посмеивался.
– Прости меня, я нечаянно! – выпалил я, сам поражаясь сотворенному.
– Ёптвоюмать, как это можно сделать нечаянно?! – буквально взорвался сэмпай.
– Ладно, я сделал это специально! – тут же признался я. Чертов язык, чуть что – и как помело! – Но зачем сделал, сам не понимаю. Наверное, позлить тебя хотел! – одно чистосердечное за другим, браво, Тери, браво!
Естественно, за признание я огреб еще одну оплеуху. Правда, не такую сильную, какой была первая. А затем еще и розовую футболку резко сдернули с моего лица вниз, заставляя горловину перекочевать с макушки на свое законное место у шеи. Теперь я видел сэмпая без розовой дымки, во всей его красе.
– Не смей. Больше. Никогда. Ко мне. Прикасаться! – Зуо буквально задыхался от гнева. – Все понял?
– Понял! – пискнул я, осознавая, что перенервничал, в связи с чем мочевой пузырь вновь вознамерился меня опозорить.
– И что за дебильная гримаса? Снова ссать приспичило?! – сэмпай как в воду глядел.
– Ну… Понимаешь… В экстремальных ситуациях у меня всегда так, – забормотал я, стыдливо переминаясь с ноги на ногу.
– Урод! – единственное, что кинул в мой адрес Зуо, после чего отпустил меня и ринулся к мотоциклу.
– Почему урод? – обиделся я. – Все мы люди! Можно подумать, ты никогда не… – я замолчал, решив не продолжать. Слишком злобным оказался взгляд сэмпая. Скажу больше, слишком красным! Ничего хорошего, однозначно, не обещал. Так что, дабы не раздражать его и дальше, справить нужду я решил за избушкой.
Тогда я еще не заметил, что от места, куда пришелся удар Зуо, по хрупкой стене побежали тонкие трещинки.
Завернув за домик, я обнаружил небольшую стоянку для трех-четырех машин, одну бензоколонку (о Боги пластмассы, это же раритет!) и старую рекламную доску на водной основе. Естественно, только водной рекламы в пустыне для полного счастья и не хватало! Нет, я понимаю, что раньше здесь такого запустения не было – во всем виновата война, превратившая в белоснежные мертвые равнины большую часть поверхности планеты. И все равно не могу не поиронизировать по этому поводу!
Конечно же, старая рекламная доска вызвала во мне не менее нездоровое любопытство, чем до того парящая над песком предупредительная полоса! Ее следовало как можно скорее опробовать! И благо «вода», требуемая для этого, у меня в данный момент имелась! Суть доски заключалась в том, что на нее наносили плакаты на водной основе, которые под лучами солнца приобретали радужный отблеск, а картинки на них становились объемными и будто живыми. Конечно, плаката у меня при себе не было, но моя больная фантазия быстренько подсказала мне, что делать.
Я встал напротив прозрачной доски, расстегнул ширинку…
Трещины с тихим угрожающим похрустыванием стремительно разбегались по стене.
– З-з-з… – вывел я первую букву. Получилась она криво и не слишком разборчиво. Сказывалось отсутствие опыта в данном творческом направлении. До матерых зассанцев, выписывающих розы, мне еще было очень далеко.
Трещины добрались до остатков крыши и окон, а затем перекинулись на две смежные стены.
– У-у-у… – вторая буква получилась куда лучше! Я даже умудрился сделать вполне себе неплохую закорючку! И все же управлять Этой частью тела оказалось сложнее, чем я думал. Неподатливый джойстик.
У домика отвалилась дверь и с глухим стуком рухнула на песок. Трещины добрались до последней стены и безжалостно напали на нее.
– О-о-о… – да я художник! Третья буква вышла почти идеально! Я хотел еще и восклицательный знак приписать, но «горючее», увы, закончилось.
Оглушительный треск разрушил пустынную тишину, стены домика рухнули одна за другой, подняв густое облако белоснежной пыли. Я от неожиданности впал в ступор, так и оставшись на месте и придерживая правой рукой свое достоинство. А я надеюсь, что это все-таки какое-никакое, кривое, малогабаритное, но достоинство!
Зуо, что находился по другую сторону развалин, тоже слегка удивился произошедшему, но его недоумение явно усилилось после того, как пыль частично улеглась, дав нам возможность встретиться взглядами, и достигло апогея после того, как сэмпай опустил глаза…
Осознав, что демонстрирую пустыне самое дорогое, я начал судорожно застегивать ширинку. Зуо по-прежнему буравил меня взглядом. Далеко не сразу до меня дошло, что заинтересовал сэмпая вовсе не мой член, а слово из трех букв на прозрачном стекле, блестящее всеми цветами радуги.
– Ты… – от Зуо я пребывал на значительном расстоянии, но даже сквозь не до конца улегшуюся пыль смог разглядеть, как глаз его задергался.
– Любя же! – выпалил я не к месту. – Я планировал написать собственное имя, но на четыре буквы меня бы точно не хватило! – начал оправдываться я. – Вот и получилось, что…
Мне в плечо влетел камень. Больно, между прочим!
Еще один попал в лоб, а третий ударил по колену. Четвертый же камень разбил прозрачное стекло водной рекламы, расколов мое творчество на десятки блестящих осколков, одним махом осыпавшихся на белый песок.
– Обратись к психиатру! – прошипел Зуо, разукрасив совет отборным матом. Некоторые обороты оказались столь изящны и сложны для понимания, что моя попытка запомнить их не увенчалась успехом. Сколько же нужно иметь фантазии, чтобы так эффектно сочетать слова? Сэмпай, с каждым часом ты кажешься мне все интереснее!
– Я к нему уже хожу! – с готовностью признался я. – По четвергам и воскресеньям! Так что в четверг тебе придется составить мне компанию! Если воскресные встречи я иногда и пропускаю, то по четвергам – Ни-Ког-Да!
Зуо смерил меня взглядом, явно гадая, серьезен я или шучу.
– У тебя в семье, случайно, психически больных не было? – осторожно осведомился он. Я даже удивился. Откуда он знает?!
– Ну… У дедушки шизофрения была, а у двоюродного дяди психозы, – не стал я скрывать. Приятно, когда начинают интересоваться твоей персоной. Только интерес ли это? Кажется, что-то другое.
– Заметно, – сэмпай вздохнул, и в этом вздохе я услышал обреченность всего человечества.
Осторожно обогнув развалившийся дом, я направился к Зуо, вознамерившись каким-то чудом к нему подлизаться, когда мои ни на что не годные блудливые мысли вновь укатили налево! И подтолкнула их на это та самая черно-желтая линия, будь она неладна. Я все силился вспомнить, что же она означает, и только теперь меня настигло озарение! Такие линии использовали для обозначения зараженной радиацией территории.
Эйнштейн как-то сказал: «Я не знаю, каким оружием будет вестись третья мировая война, но четвертая – палками и камнями». И, конечно же, он оказался недалек от истины. Торжественно заявляю, что после Третьей Мировой человечество выжило лишь каким-то чудом. Восемьдесят процентов населения планеты, конечно, стерли с лица Земли. Но остальные двадцать умудрились не только сохранить жизнь, но и многочисленные знания и умения. Лишь поэтому не произошло отката цивилизации к доисторическому периоду, который нам пророчил Эйнштейн. Если бы не война, сейчас бы человечество наверняка достигло того технологического развития, когда без проблем летают по галактике и покоряют неизвестные планеты. Но увы и ах… Компьютеры не просрали, и на том спасибо!
Самое смешное, что, несмотря на резкое сокращение популяции людей, проблемы, связанные с недостатком воды, еды и территории, не исчезли. И виной этому опять же оказалась война, после которой территория, пригодная для проживания, сократилась в несколько раз. На данный момент всю планету испещряют белоснежные мертвые пустыни, являющиеся зараженными зонами. Говно случается, как говорится. Былого не вернешь, а потому мне не совсем ясно, зачем теперь биться в конвульсиях из-за того, что когда-то предки загадили место нашего жительства, как любят делать это гринписовцы и подобные не внушающие доверия типы. Мне вот и в городе живется неплохо. Конечно, было бы здорово хоть раз побывать в настоящем лесу или зеленом поле, но устраивать истерики и вопить по этому поводу я не собираюсь. К тому же, в виртуалии есть отличная имитация и лесов, и полей, и гор, и океанов. Так что, фактически, жизнь прекрасна!
Я робко приблизился к черно-желтой полосе.
– Зуо? – обратился я к сэмпаю, с любопытством оглядывая линию. Ответом мне была тишина. Решил меня игнорировать? Что ж.
Я встал к линии вплотную, сделал один глубокий вдох и заступил за нее. Пребывание моей левой ноги за предупреждающей полосой продлилось пару секунд, после чего я поспешно вернул ее на безопасную территорию, уселся на асфальт, стянул кеду и проверил, не вырос ли у меня, случаем, лишний палец. Вообще, насколько беспонтовая вещь – радиация! Говорят, от нее могут появиться лишние конечности! Еще от нее умирают, но это не так интересно. А вот конечности… Шестого пальца на ноге, к моему глубочайшему сожалению, не обнаружилось. Я надел кеду и снова встал на ноги. Шагнул за линию, вернулся, шагнул еще раз, и обратно.
– Зуо? – вновь позвал я сэмпая и, не дождавшись ответа, продолжил: – Мне вот интересно, неужели радиация держится четко на определенной территории?! С одной стороны полосы все хорошо, а с другой – мучительная смерть, так, получается?
– Именно, – с серьезным видом заявил Зуо, неожиданно оказавшись у меня за спиной.
Толчок – и я уже валялся за линией. Чертыхаясь и фыркая, я поднялся на ноги и кинул на сэмпая растерянный взгляд. Зуо же уставился на меня с таким видом, будто увидел приведение. Я огляделся по сторонам. Нет, он, однозначно, смотрел на меня!
– В чем дело? – пискнул я, ощущая, как паника накрывает меня с головой.
– Твои волосы… – прошептал Зуо, дрожащей рукой указывая на меня.
– Волосы? Что с ними?! – я задержал дыхание и приготовился к худшему.
– Они… – одними губами продолжил сэмпай.
– Они? – эхом повторил я, мысленно каясь во всех грехах.
– Седые… – нарочито медленно выдохнул Зуо.
– А-а-а-а-а-а-а! – заорал я что есть мочи, хватаясь за голову и начиная выдирать клоки волос. А что бы сделали вы, если бы ваши волосы внезапно поседели?! Что, говорите? У меня не внезапно? Так. Стоп. Что-то здесь не так.
– Но я всегда был седым, – неуверенно выговорил я, на секунду перестав драть волосы.
– Да ладно? – на губах Зуо появилась мерзкая ухмылка.
С ума сойти! Он наколол меня! Скотина! А если бы меня стукнул инфаркт?! Мне пятнадцать! Я слишком стар для подобных шуточек!
И все-таки за полосу я благоразумно забежал. Мало ли…
– Очень смешно, – фыркнул я, не глядя в сторону сэмпая.
– Понравилось? Отсыпать еще? – ехидно предложил Зуо, скрещивая руки на груди. Рано радуешься!
– Обойдусь, – буркнул я и собирался сказать еще что-нибудь под стать сэмпаю, когда послышался тихий писк. Это на ПКП Зуо пришло сообщение.
Сэмпай кликнул по иконке вложенного файла, и перед нами развернулась голографическая карта окружающей нас местности. Самих нас на карте обозначили двумя мигающими точками, неподалеку от которых красным крестиком отметили место, к которому нам следовало подъехать.
Запрягаем коней, а в данном случае мотоцикл, и мчимся навстречу красному крестику!
====== Второй круг Ада: 12. Мой милый Джонни... ======
ЧО
Джонни устал.
Устал от вечно им недовольных родителей, от недалеких друзей, высокомерных девушек, слишком навороченной школы. Устал от себя и своей беспомощности, от прогнивающего мира, в котором даже солнце даровало не свет и тепло, а жар и желание поскорее спрятаться от настырных лучей.
«Ненавижу! Ненавижу вас всех! Этот мир! Мертвую планету, живущую на последнем издыхании. Ненавижу ее выжженные радиацией, обезображивающие поверхность шрамы. Виртуалию, дарующую фантомное представление о мире. Ненавижу. Даже себя».
Казалось, Джонни устал от самой жизни и уже приготовился свести с ней счеты, но что-то все еще удерживало его на этом свете. Что-то или кто-то.
Словно услышав мысли Джонни, квартира его наполнилась ненавязчивой мелодией звонка. Парень выкинул измусоленную сигарету, которую за целый час так и не решился зажечь, поднялся с постели и поплелся ко входной двери.
– Привет, Джонни! – звонко поприветствовал подростка маленький гость.
Это оказался сосед по подъезду, живущий несколькими этажами выше. Джонни никогда бы не подумал, что будет общаться с кем-то младше себя на целых десять лет, но шестилетний мальчик завладел его вниманием и заинтересовал настолько, что разница в возрасте перестала играть хоть какую-то роль. Сначала Джонни считал маленького паршивца еще той занозой в заднице. Но со временем все изменилось. И заноза превратилась для парня в нечто жизненно необходимое.
– Привет, малыш, – Джонни не удержался и улыбнулся ему.
– А я в гости! – сообщил мальчик, и парень жестом пригласил его внутрь.
Знал он о соседе немногое: лишь то, что живет он с матерью и что его отец очень редко появляется дома. Поэтому Джонни для малыша стал неплохой заменой. Иначе как еще можно было объяснить столь сильное рвение ребенка постоянно находиться рядом с подростком? Оставалось понять, что же заставляло самого Джонни так рьяно желать новой и новой встречи с мальчиком. Наверняка в глубине души он давно уже понял, в чем дело, но признаваться себе в этом было слишком страшно.
Маленький сосед вприпрыжку привычно забежал в комнату Джонни и, дождавшись, когда парень сядет на кровать, деловито забрался к нему на колени. Сев к нему боком, мальчик поднял голову к соседу, как обычно пристально всматриваясь в его лицо.
– Мама говорит, что я не должен постоянно приходить к тебе, потому что мешаю. Разве я мешаю тебе, Джонни? – мальчик смотрел на парня широко открытыми, удивительными серыми глазами и явно ожидал от друга протестов на сей счет.
– Конечно, нет! – нежно перебирая тонкими пальцами темно-русые мягкие волосы мальчика, почти прошептал Джонни.
– Вот и я маме сказал о том же, но она мне не поверила! – насупился мальчик. – И вообще, сегодня у меня плохой день!
– Плохой день? – удивленно приподнял Джонни левую, выкрашенную в зеленый цвет бровь. Правая бровь, будучи желтой, не сдвинулась с места. Получившаяся гримаса отразила весь скептицизм Джонни по поводу данной фразы. Разве в шесть лет бывают плохие дни? От лица столь юного создания данная фраза звучала комично, и парень не удержался от легкой улыбки по этому поводу.
– И ничего смешного! – обиженно насупился мальчик.
– А я и не смеюсь. Почему же сегодня плохой день?
– Мне нравится Кэти, я же говорил тебе, помнишь?! – смешнее плохого дня у шестилетки оставалась лишь любовная перипетия у оного же.
