Текст книги "Два мира. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 61 страниц)

– Подтверждённая из нескольких источников.

– Какаши-сан, – подал голос Итачи, и все повернулись к нему и Кисаме, стоявшим позади прочих. – На чьей территории будет произведён диверсионный удар?

Он слышал, как Кисаме тихо усмехнулся, но решил не обращать на это внимания.

– Хороший вопрос, Итачи, – заметил Какаши. – Руководство ещё не приняло решение относительно перехода границы?

– Собрание назначено на завтра.

– А вот нам бы принять решение поскорей, – серьёзно сказала Цуме.

Итачи переглянулся с напарником и вновь посмотрел на Какаши.

– Нам нужно ждать решения глав Альянса, если мы собираемся совершать диверсию на территории соседних стран, – поняв его мысль, произнёс Хатаке. – Однако если всё произойдёт на землях Страны Звука, действовать мы можем хоть сейчас.

Лицо Фудо вытянулось – ему не понравилась идея, включавшая умышленное нанесение вреда инфраструктуре его родной страны, – однако он промолчал.

– От линии фронта до восточной границы страны тридцать два километра, – произнёс Сабуро. – В принципе, есть где…

«Думаете, у Орочимару имеется там база?»

«Полагаю, что так, – ответил Итачи напарнику и позвал: – Орочимару».

«Никак сам Учиха Итачи захотел поговорить? – шипение Змея, раздавшееся в его голове, было язвительным и настороженным одновременно. – Чем обязан?»

«Восточная граница Страны Звука. У тебя есть там убежище?»

«Хм… – Орочимару как будто задумался, и Итачи терпеливо ждал. – Да, есть одна старая база, – наконец ответил он, – небольшая и надёжная».

«Где именно и как она выглядит внутри?»

В реальности Орочимару наверняка пытливо сузил глаза.

«Что ты задумал, Итачи?»

«Нам необходимо зайти в тыл врагу», – пояснил он, напомнив себе, что Орочимару – союзник, товарищ по Акацуки.

«Тогда она вам подойдёт, – откликнулся Змей будто бы даже с удовольствием. – Пять километров от границы со Страной Источников, семнадцать от побережья. Очень живописное место, кстати говоря», – и он мысленно послал Итачи несколько образов – изображений базы снаружи и внутри.

«Благодарю».

– Если приказ будет отдан, мы можем взять эту операцию на себя, – дождавшись паузы в обсуждении, сказал Итачи вслух.

Какаши устремил на него пристальный взгляд; правая рука его касалась карты.

– Уверен?

– Да.

– Хорошо, – после паузы кивнул он. – Итачи, Кисаме, займитесь этим.

«Ксо, ну вот во что вы нас опять втянули, Итачи-сан? – мысленно проворчал Кисаме, когда собрание закончилось, и все начали расходиться. – Чем вас нормальные бои не устраивают?»

«Своим наличием», – серьёзно ответил Учиха. Он знал, что напарник не любитель тайных операций, но в нынешней ситуации у них двоих было куда больше шансов, чем у любой другой команды, успешно справиться с заданием.

«Чувствую я, добром это не кончится», – пессимистично поделился Кисаме; в руке он сжимал карту с помеченными Фудо путями снабжения противников, на которую теперь время от времени поглядывал.

Итачи ничего не ответил, но решил усилить бдительность – предчувствия напарника редко не оправдывались.

Лагерь вокруг них жил своей чётко расписанной, напряжённой жизнью. Снабженцы сновали между палатками, разнося отдыхающим после сражений воинам еду, возле оружейника собралась небольшая толпа, разговаривавшая на повышенных тонах – кажется, шёл спор об очерёдности обращения к мастеру за новым оружием. Дальше, на площадке, вокруг которой сконцентрировались палатки шиноби Кусы, Сабуро что-то разъяснял подчинённым – предположительно, озвучивал планы на завтрашний день. По соседству с шиноби из Страны Травы обустроились Инузуки, и в их поселении было куда более живо и шумно. Под флагом с эмблемой клана, двумя клыками, сошлись в тренировочном бою двое нинкен, а их хозяева, молодые мальчишки, стояли в стороне и наблюдали, болея каждый за своего боевого товарища, но не разводя крик и не сбивая псов командами. Вот один из них, лохматый белый нинкен с обвислыми ушами, завалил противника и улёгся на него сверху, крепко, но не вредя, вцепившись в горло; его хозяин – кажется, это и есть Киба, младший брат Ханы – издал победный клич и позвал к себе пса, и тот белым вихрем метнулся к парню. Далее размещались Сарутоби, Нара, Акимичи и прочие коноховские кланы, каждый из которых, хотя и интегрированный в общий массив, предпочитал селиться особняком.

Акацуки проходили мимо палаток, следуя к выбранному ими для обитания месту ближе к тому краю лагеря, что был обращён в сторону линии фронта, а вслед им тянулся шлейф взглядов. Итачи замечал, что так же прочие нинкен Инузука смотрят на пса Цуме – огромную, матёрую, опасную тварь, к которой не рискнёт сунуться никто. Однако провожать острыми, скрытыми, но крайне внимательными взглядами…

Кисаме, кажется, был занят теми же наблюдениями; вот только его их результаты смешили.

«На нас так смотрят, Итачи-сан, будто только и ждут, когда я выхвачу меч, а вы активируете Шаринган, и пойдём мы бодро косить ряды союзников», – протянул он, попутно оскалившись в сторону группы чунинов с символами Конохи на хитай-ате, но без опознавательных клановых нашивок на одежде. Разговор тут же прервался; один из чунинов рефлекторно потянулся к кунаю, закреплённому на бедре.

«Они имеют полное право на недоверие, – резонно заметил Итачи. – Очень долго мы были для них врагами».

«Хех», – Кисаме отвернулся от чунинов и, похоже, сосредоточился на потоках чакры, улавливаемых Самехадой.

Их палатка стояла на отшибе вместе с палатками шести команд АНБУ Конохи, присланных Хокаге на фронт для выполнения особых поручений под командованием Тензо. Это был обособленный мини-лагерь внутри основного, огороженный чакровыми барьерами и запретом на приближение – спецотряд не любил праздных гостей, да и не было положено посторонним знать личности АНБУ, что-то об их жизни. Однако Акацукам позволили – они и сами были спецотрядом, только всего Альянса, а не отдельной деревни; более того, они оба, и Итачи, и Кисаме, прошли через АНБУ родных деревень, поэтому как никто знали заведённый порядок.

Тихо занимайся своими делами и не лезь в дела других.

Внутри палатки на столе их ждала еда: по плошке риса, овощи и мясо – простая и совсем остывшая. Аккуратно сложив возле футона форменный плащ и достав из держателя волшебную палочку, Итачи согрел чарами воздух в палатке и применил дополнительную магию к её стенкам, чтобы те не пропускали мороз – это была приятная мелочь, помогавшая лучше восстанавливаться за те считанные часы передышки, которые Акацуки ежедневно имели. Покончив с этим, он заклинанием же разогрел еду, попутно распечатав ларец для самого ценного, из увеличенных чарами незримого расширения недр которого извлёк чайник, две кружки и коробку с заваркой.

Пока Итачи был занят их нехитрым ужином, Кисаме уселся на свой футон и, разложив на коленях карту, принялся её изучать. Вскоре чай был готов, и Итачи, составив тарелки и чашки на извлечённый всё из того же ларца поднос, сел рядом с напарником, поставив еду между ними.

– Где убежище Змея?

– Вот здесь, – Итачи, прикинув масштаб карты, указал точку. – В стороне от дорог и деревень, что нам в принципе на руку.

– Ага, – откликнулся Кисаме, задумчиво почесал щёку и взял в руку палочки для еды. – И оно почти ровно по центру между двумя путями снабжения, – он кивнул на карту, – морским, который обеспечивает прибрежные отряды, да и вообще север фронта, и вот этим вот, идущим в центр, – он постучал пальцем по намеченной Фудо чёрной линии, вившейся по дороге, что соединяла Отогакуре с Югакуре.

– Это основной путь, так что охрана будет максимальна, – произнёс Итачи, взяв с тарелки морковь. – Не хотелось бы ввязываться в серьёзный бой. Отступление с трансгрессией не станет проблемой, однако я предпочёл бы поберечь чакру, если возможно.

– Тогда попытаемся сделать всё тихо-быстро, – резюмировал Кисаме и сунул в рот кусок мяса; дожевав, он спросил: – Вы думаете о мосте, да?

Итачи кивнул, прослеживая взглядом по карте мощную реку, несущую воды с холмов на востоке Страны Огня почти строго на север, где впадала в море; мосты стояли на ней в нескольких местах, но внимание Итачи приковал к себе тот, через который проходила дорога между Югакуре и Ото.

– Проблема в том, что по этой реке пролегает граница между Странами Звука и Источников.

– Ну, стало быть, это нейтральная зона, и мост, по факту, ничейный, – пожал плечами Кисаме.

– Или его половины принадлежат разным странам – мы не знаем точно, – возразил Итачи.

– Ваша предусмотрительность – в большинстве случаев благо, но иногда вы перебарщиваете, – Кисаме покачал головой и внимательно посмотрел на него. – Сами же понимаете, это наш лучший вариант.

Не признать правоту напарника Итачи не мог – он действительно понимал, что засадой на дороге они многого не добьются: да, уничтожат караван, если дождутся его и не будут замечены, но это небольшая победа. А вот разрушение моста через полноводную, широкую реку, через которую повозку не перетащить вброд и не перевести вьючное животное, доставит противнику проблемы.

– Мы могли бы перестраховаться, – медленно произнёс он, – уничтожить только ту часть моста, которая примыкает к берегу Страны Звука.

– С каких пор вы стали сторонником полумер? – Кисаме ещё подшучивал, но Итачи чувствовал, что напарника скоро разберёт раздражение из-за его внутренней борьбы. – Давайте я вас мотивирую одной фразой: если мы пустим кровь тылу врага, бои станут слабее, погибнет меньше народа.

Итачи прикрыл глаза. Кисаме действительно очень хорошо его знал.

– Поступим так. В случае осложнений мы сами примем последствия.

– В приёме последствий мы мастера, – хмыкнул Кисаме и указал палочками на его порцию мяса. – Итачи-сан, если вы не будете…

– Не стесняйся, – откликнулся Итачи; его куда больше еды занимали мрачные перспективы дипломатического кризиса, которым могло закончиться их задание.

Напарник шумно выдохнул с отголоском раздражения, но ничего говорить не стал. Вскоре с ужином было покончено, и Акацуки устроились на отдых.

Они поспали целых четыре часа, однако всё равно выступили до рассвета – хотя продолжительность светового дня с приближением весны росла, зима и её долгие ночи не хотели уступать, что было на руку напарникам. Прямо из своей палатки они трансгрессировали в убежище Орочимару – стоит отдать должное: Саннин дал прекрасную наводку, накладок в ходе перемещения не случилось, – из которого, тщательно скрыв свою чакру, вышли в ночь. Им необходимо было покончить с заданием как можно скорее, поэтому Акацуки сразу же запрыгнули на мощные ветви деревьев и побежали по ним, избегая густого подлеска.

Мороз был крепок в ту ночь, и деревья тревожно трещали, то тут, то там Итачи примечал обломанные сучья – этим путём проходили, и часто, судя по количеству сломанных веток. Это не удивляло, ведь вблизи путей снабжения патрулей обычно много; не стоило забывать и то, что до линии лагерей шиноби Кумо было сравнительно недалеко – считанные два десятка километров отделяли напарников от них. В этой местности нельзя было ни на секунду терять бдительность, потому Акацуки среагировали мгновенно на звук вдалеке и предупреждающее ворчание Самехады. Прекратив движение, они затаились среди ветвей; Итачи коротко взмахнул палочкой, обеспечивая дополнительную защиту.

В тридцати метрах левее них промелькнули четыре тени – патруль. Акацуки остались незамеченными: они надёжно скрыли своё присутствие и традиционными для шиноби методами, и небольшой магической хитростью: заклинанием для отвода глаз. Использованные Итачи чары превосходили гендзюцу, предназначенные для того же, тем, что действовали принципиально иначе – нужно быть первоклассным сенсором, чтобы, не зная о волшебстве и принципах его работы, засечь такую аномалию. Судя по всему, сенсоров высокого уровня в команде не имелось, и шиноби Кумо пробежали дальше, а Акацуки, выждав, продолжили путь. Патрули им встретились ещё трижды; предупреждение чующего чакру меча, остановка, укрытие, секунда, другая, десять – всё чисто, можно идти дальше. Ввязываться в бой до цели Акацукам было не с руки, ведь так они рисковали привлечь внимание.

Удача сопутствовала профессионалам, и моста напарники достигли незамеченными; они затаились в кустарнике на берегу, осматриваясь.

В этом месте река была широкой, не настолько, как в устье, где впадала в море, но берега разделяли по меньшей мере семьдесят метров потока. Течение было довольно сильно в середине, а глубина, по прикидке Итачи, позволила бы легко затопить большое судно. С берега Страны Звука почти к самой воде подступал лиственный лес с плотным, в некоторых местах непролазным подлеском, а на противоположной стороне реки начиналась за тонкой полоской рощи равнина, тянувшаяся, судя по картам, на многие километры вглубь Страны Источников.

«Если уничтожить лес на нашей стороне, им будет сложнее добыть материал для строительства барж».

«Ага, – откликнулся Кисаме, явно успевший подумать о том же. – На том берегу лесок совсем хиленький, из него и плот-то жидкий получится… Так что – пожар или волна?»

«Волной ты снесёшь деревья, не уничтожишь».

«Итачи-сан, вы же знаете, если надо будет – могу и стереть в порошок».

«На это необходимо слишком много чакры. Побереги её».

«Значит, пожар», – подвёл итог Кисаме.

Мост, соединявший берега, был длинный, каменный; его держали шесть мощных опор, о которые разбивалась вода.

«Необходимо уничтожить не только пролёты, но и опоры, иначе на них можно будет положить временные деревянные настилы».

«Выглядят надёжными, – Кисаме прищурился, присмотрелся. – У нас взрывчатки-то хватит?»

«Должно, – немного подумав, ответил Итачи. – Я займусь минированием. Отвлечёшь внимание?»

«Без проблем. Хотя, если охранники не идиоты, увидев меня сообразят, что и вы где-то поблизости, Итачи-сан».

«Это мелочи, Кисаме, они не станут помехой».

«Согласен».

Итачи сосредоточился, высматривая шиноби возле моста.

«Две команды?»

«Три, – поправил напарник; благодаря Самехаде он знал больше. – И ещё две в радиусе пяти километров».

«А на более дальних дистанциях?»

«Не считая тех, кто прямо здесь, на мосту, шесть в радиусе десяти километров и девятнадцать – в двадцати. Так что нужно будет пошевелиться, если не хотим влезать в большую заваруху».

«Само собой».

Кисаме вопросительно взглянул на него, Итачи коротко кивнул – они разделились.

Тихо и незаметно подобравшись на несколько метров ближе, Итачи притаился, ожидая, когда напарник сделает ход. Тот не заставил ждать себя – секунду спустя вода в реке вспенилась, вздыбилась и обрушилась на мост, сметая дежурившую прямо на нём команду. Кисаме не пожалел чакры, вкладываемой в технику, и поток получился такой силы, что должен был переломать кости попавшим под него.

Когда волна с рокочущим шумом спала, Кисаме возник возле края моста – напротив него тут же встали четверо ниндзя в стандартных жилетах Кумо, двое из них выхватили мечи. Кисаме тоже обнажил свой клинок и без промедления бросился в бой – в тот же момент Итачи, держа в памяти предупреждение о третьей, ждущей в засаде команде, максимально незаметно побежал по воде к ближайшей опоре моста. Он активировал Шаринган, и мир стал другим: в редеющей черноте стремящейся к завершению ночи забрезжили огоньки – чакра не скрывающихся врагов. Засадная команда всё ещё ждала – они не были глупы и, как и пророчил Кисаме, догадались, что раз здесь он, значит, и Итачи рядом.

На мосту Кисаме убил одного и ранил другого противника, когда Итачи остановился, считанные метры не добежав до первой опоры моста – поперёк его курса просвистели сюрикены. Не слишком умно; нельзя рассчитывать банальным сюрикендзюцу зацепить нукенина S-ранга… хотя нет, умно: решив, что противники глупы, раз бросают в него обычным железом, нукенин может не успеть вовремя заметить тень под водой. Однако Итачи заметил и отскочил в сторону прежде, чем прочная сетка из чакропроводящего (об этом говорили голубоватые разряды молний, слабо бегавшие по ней) металла, выброшенная из-под воды, захватила его. Выхватив кунаи, Итачи метнул их во врагов, выигрывая время, чтобы сложить печати – из воды, на которой и он, и двое врагов стояли, поднялись жгуты, напоминавшие тени, которые использовал Шикамару; собственно, Кисаме выдумал эту технику именно после совместных тренировок с учеником напарника и после успешной апробации в бою против Хидана продемонстрировал Учихе. Теперь Итачи с её помощью связал врагов и вновь метнул кунаи – на этот раз наверняка.

«На меня напали двое засадников».

«Остальные развлекают меня», – отозвался Кисаме.

«Уже заканчиваешь?» – уточнил Итачи, подбегая к опоре моста и закрепляя на ней взрывные печати; эти были значительно сильнее обычных, дополнительно оснащены соответствующей рунограммой, и по расчёту Итачи должны были без труда справиться со здешней толщиной камня.

«Да, но сюда спешит подмога».

«Сколько?»

«Пока две команды, но будет больше».

Мысленно кивнув, Итачи ускорился; пару минут спустя все опоры были заминированы, и он запрыгнул на мост, где среди крови и трупов стоял, опираясь на меч, напарник.

– Заканчиваем?

Итачи слегка наклонил голову, концентрируя чакру, придавая ей оттенок стихии. Затем, повернувшись к лесу, стелившемуся по берегу, принадлежавшему Стране Звука, сложил печати.

– Катон: Гока Месшицу.

Одна из мощнейших техник Катона. Она буквально выжгла лес, озарив светлеющий небосвод таким заревом, что с расстояния наверняка можно было представить, что солнце в это утро взошло досрочно. Но Итачи не остановился на достигнутом; достав из держателя волшебную палочку, он сосредоточился, изменяя свою внутреннюю энергию, концентрируясь на Инь-составляющей, после чего сделал широкий взмах – огонь, пожирающий деревья, взвился, распространился дальше, пополз в обе стороны по берегу. Вскоре там, насколько хватало глаз, была выжженная дочерна земля.

«Как говорил мой дядя, Учиха – не Учиха, пока не может оставить после себя пепелище, – вспомнились слова Мадары, сказанные когда-то давно на совместной тренировке предка с Итачи и Саске. – У старика был слабоват Шаринган, но вот Катон выходил знатный».

– Страшный вы человек, Итачи-сан, – полушутливо-полусерьёзно проговорил Кисаме. – Минус семь противников, кстати.

– Минус одна большая проблема для Альянса, – ответил Итачи устало. Он сделал то, что был должен, но не испытывал ни радости, ни гордости; ему оставалось лишь верить, что эта мера хотя бы на шаг приблизит окончание войны. – Отступаем.

Кисаме шагнул к нему, и Итачи взял напарника за плечо. За миг до перемещения он активировал печати – от грохота взрыва заложило уши, но ему на смену спустя долгий миг трансгрессии пришла тишина окраины центрального лагеря восточного фронта Альянса.

========== Глава 2. Восстание ==========

Отчаяние. Сбивающее с ног, обезоруживающее, вырывающее из сердца вой.

Страх. Инстинктивный, животный, тёмный.

Непонимание. Почему всё так, когда правила игры изменились, за что?..

– Ты боишься меня?

Голос мягкий, почти нежный, ласкающий. Бросающий в необъяснимую дрожь.

– Вы – прародительница чакры, – собственный голос не хрипит, и это радует. – Бояться не станет только дурак.

Лицо Зеро, стоящего за спиной Матери, едва приметно вытягивается – шпилька действительно задевает его. Он сам Мать не боится: восторгается, да, раболепно приникает к подолу её одеяния, смотрит влюблёнными глазами фанатика – но не боится, что открыто демонстрирует всем, в том числе и самой Кагуе.

Дурак. Хитрый, опасный дурак.

– Но ты им не являешься, – утверждение с оттенком насмешливого вопроса. Смотрите, какой забавный зверёк! Сколько о себе понимает! – Я не причиняю своим верным детям зла, Обито.

Вот оно, есть за что зацепиться: «верным», значит, сама по себе кровь не важна, важна лишь преданность… Почему-то это, логическое, размышление идёт лишь на втором плане; перелив собственного имени в её устах заставляет Обито невольно подумать о том, как, должно быть, красиво и нежно эти самые губы, этот от природы ласковый – Кагуя привнесла в него лишь зачаровывающую силу, оттенки – голос звал по имени людей, которых сама девочка любила. «Отец… Ханаби, сестра… Наруто-кун… Дейдара…»

До чего же странно: говорить с Оцуцуки Кагуей, богиней, матерью Рикудо Сеннина, глядя на Хьюгу Хинату, чунина из Конохи, чьи мысли и сердце (обычно, наверное, и тело, которое сейчас не подвластно ей) принадлежат Дейдаре, живостью и наглостью похожему на самого Обито в глубокой юности. Это в самом деле неожиданно трогало. Обито видел их вместе: их улыбки, прикосновения, взгляды. Светлая, искренняя первая любовь, причём, что особенно удивительно – у обоих. Обито и сам некогда её испытывал, вот только не встретил ответа…

– Тебя интересует это тело? – в голосе почти разочарование, в горящих серебряных глазах – сокрушённость и усталость.

– Я знаю шиноби, которому было позволено его касаться, – ответил Обито, подавляя взволнованный стук сердца, взметнувшийся при воспоминаниях.

Зеро дёрнулся, словно эти слова прошибли его током.

– Возможно, – начал он мягко, вкрадчиво, – для того, чтобы не произошло… эксцессов, стоит избавиться от этого человека? Если вы прикажете, Мама, я сделаю всё сам.

Обито не сдержал хмыканья, на которое Зеро отреагировал ледяным взглядом. Кагуя слегка приподняла брови, требуя пояснений.

– Дейдара силён, отчаян и мстителен, – проговорил Обито, обращаясь к Матери, не Зеро. – У него острый ум и талант намертво вцепляться зубами в бытие, в свою цель, если видит в этом необходимость. Если Зеро выйдет против него, это приведёт к тому, что верных детей у вас станет на одного меньше.

– Я изучал этого мальчишку, – в голосе главаря сучьих детей засквозила ярость пополам с обидой – где ты, хвалёный самоконтроль? – У него горячая голова и нет мыслей о последствиях, нет продуманности…

– Не скажи, – перебил его Обито, откровенно вызывая. – Ты и дети следили за ним четверть года, а я – почти шесть лет. И я говорю, – он вновь повернулся к Матери, – что бой против Дейдары в нынешнем его состоянии, когда он отчаянно хочет вернуть своё, невыгоден нам. Кроме того, не стоит забывать, что он не один: ему на помощь придут наследники Индры и Ашуры и ещё полдесятка мощнейших шиноби, против которых если и бросать, то максимум сил. Но на данный момент, как я понимаю, у нас есть другие, более срочные задачи.

Зеро вновь стрельнул в его сторону взглядом. И почему ему так не терпится прикончить подрывника? Неужели дело в том, что Дейдара трахал тело, в котором сейчас обитает Кагуя? Зеро что, предпочитает девственную богиню?.. Родившую двух сыновей, ага.

– Всё так, – признала Мать, наблюдавшая за ними отстранённо, явно не слишком-то видя. Перед её глазами, по всей видимости, стояли другие картины. – Сосредоточься на истинно важных вещах, Зеро.

– Да, Мама, – он склонил голову, и Обито чувствовал, что враг унижен, надломлен, хотя и не переубеждён; впрочем, на этот аспект было плевать. – Я сегодня же отправляюсь за Четырёххвостым.

– Мы с Какудзу возьмём на себя Восьмихвостого, – добавил Обито спокойно. В эти дни впервые за долгие годы он ощущал себя настоящим Учихой: обламывающим противника и продолжающим при этом вести разговор с совершенно бесстрастным лицом. – После требуется провести одновременный удар по Конохе, Суне и Аме, где находятся остальные бидзю. Эти три деревни в Альянсе, поэтому необходимо бить в один момент, желательно, до того, как они узнают, что бидзю противников захвачены.

– Почему не напасть одновременно на все деревни?

– Это могло бы помочь всем селениям увидеть общего врага и сплотиться. Вероятность подобного мала, однако сбрасывать её со счетов не стоит.

Кагуя посмотрела на него внимательно, чуть прищурившись – ей непривычно слышать, что скопления людей стоит опасаться. В её-то время, конечно, всё решалось парой мощных техник; проблема в том, что в нынешнем мире шиноби не только боги могут менять рельеф местности и стирать в пыль города.

– Действуйте, – наконец произнесла Кагуя. – Соберите для меня всех хвостатых зверей, пока я буду готовиться к их воссоединению.

– Мы не подведём вас, Мама, – глубоким, преданным голосом ответил уже вернувший контроль над эмоциями Зеро. Обито ограничился коротким кивком.

Покинув зал, в котором обосновалась Кагуя, союзники мгновенно разошлись в разные стороны – свою неприязнь друг к другу они более не скрывали, как было в начале знакомства. Обито считал Зеро фанатичным болваном, совершенно теряющим голову в присутствии своей богини; тот, в свою очередь, видел в нём самом слишком много о себе возомнившую пешку. И напряжение между ними, вызванное неприязнью, усугублялось день ото дня – вот уже и отрешённая Кагуя, мало внимания обращающая на отношения окружающих, заметила. Пока раздражение только накапливалось, не находя выхода, однако Обито считал, что пороховая бочка взорвётся очень скоро. После первого проигрыша.

Проигрывать сам он не хотел и всерьёз рассчитывал, что в ходе выполнения задания проколется Зеро. Собственно, именно поэтому Обито так старательно в последние дни и в особенности сегодня, перед Кагуей, его доводил – расшатанные нервы могут поспособствовать фатальной осечке в бою. Если повезёт, джинчурики Сон Гоку из Ивы убьёт Зеро; при чуть менее хорошем раскладе сукин сын облажается как-то иначе, даже захватив свою цель, и это подорвёт мнение дражайшей Матушки о нём. При этом Обито понимал, что ситуация вполне может пойти и зеркальным путём.

В коридорах храма было непривычно людно – что-то назревало, готовилось, и сучьи отродья активизировались, бродили туда-сюда, а из закрытых залов доносился шум боёв – тренируются. Готовятся. Скоро нападут. И тогда смертей станет ещё больше. «Но не только среди шиноби, – подумал Обито, аккуратно провожая взглядом двух детей: темнокожего с широким носом и невысокого поджарого выходца, судя по всему, из Страны Ветра. Оба – в ослепительно-белых плащах. – И Альянс, и другие страны имеют сильных шиноби, которые сумеют найти приёмы даже против столь необычного врага, использующего сочетание искусства ниндзя с магией. В Альянсе точно смогут, Итачи и Нагато наверняка уже имеют навскидку несколько вариантов стратегий, – он оглянулся вслед белым плащам. – Десятки из них умрут. Будет ли кто-то плакать по ним?» Ответ, конечно же, «нет» – кто станет плакать по тем, у кого нет даже имён, лишь клички-номера на чужом языке и слепая преданность забытой богине?

Храм Матери – неподходящее для шиноби место. Это – мир белых, безличных фигур, непорочно-чистых в лоне своей веры; и в этом мире помимо самого Обито есть лишь одна кроваво-чёрная величина.

Какудзу ожидал его в одном из залов, сосредоточенно-хмурый. То, что он до сих пор здесь, даже радовало – Какудзу напоминал Обито, что не весь мир состоит из сектантов-фанатиков. Его мощный силуэт, возвышающийся над проходящими мимо детьми в белых плащах, был сердцу Учихи милей, чем раздражённая рожа Зеро и даже красивые изгибы временного тела Кагуи. От Какудзу веяло с детства знакомым, интуитивно понятным, а оттого родным, пусть и смертельно опасным. Быть может, Обито просто устал от загадок, раз находит прелесть в подобном.

Они обменялись взглядами, и Обито молча активировал Камуи, перенося себя и Какудзу в Страну Молнии – оба знали задание. Джинчурики Хачиби предстояло сперва найти, но Обито знал несколько мест, где тот может быть – Зецу собирал для него эту информацию… в то время, когда ещё работал на него. И куда, интересно знать, в последние дни полосатый ублюдок запропастился? Что-то давно не показывался, ластясь и уверяя, что на службе Матери исполнятся все его, Обито, мечты…

Как раз к одному из известных убежищ джинчурики Хачиби Обито и совершил перемещение – к Ущелью Грозовых Облаков, знаменитой тренировочной площадке Кумо. Обычно она охранялась не строже, чем любой другой военный объект, находящийся не внутри, а за границей деревни шиноби, но когда сюда приходили для занятий (а рядовым шиноби в Ущелье не попасть: эта площадка только для руководства и элиты деревни), количество патрулей в округе значительно увеличивалось – мало ли, кому приспичит понаблюдать за тренировкой Райкаге или его брата-джинчурики? Теперь, впрочем, поблизости не было заметно никого, не чувствовались также всполохи чакры; всё было тихо и умиротворённо, едва не заброшено – так бросались в глаза, усиленные Шаринганом, «зажившие» следы на земле от последних тренировок, очень давних. Да и то, что к нарушителям (да ещё и таким отчаянно-наглым, идущим едва ли не в открытую) до сих пор не стали подкрадываться с намерением как минимум выяснить личности, говорило само за себя.

– Здесь его нет, – сказал Обито уверенно, наблюдая за Ущельем с удобной площадки на горе. – Теперь отправимся…

Рука, прошедшая насквозь через сердце, не дала ему закончить. Обито опустил взгляд на чёрный, укреплённый Дотоном кулак, видневшийся из его груди.

– Что это значит?

– Я ухожу, – Какудзу двинул рукой ниже, но со всё тем же нулевым повреждением противнику. Зная его на протяжении многих лет, Обито всегда был подспудно готов к удару в спину, поэтому успел активировать Камуи. – Эта секта не отвечает моим требованиям. Она бесперспективна.

– Смотря какие перспективы ты ищешь, – Обито не шевелился и говорил спокойно – время действия техники пока позволяло.

– Точно не абстрактный «лучший мир», – ответ Какудзу не менее ровный. Если бы не то обстоятельство, что его кулак торчит из груди Обито, можно было бы принять беседу за дружеский обмен мнениями. – Я наелся дерьма про светлое будущее, пока служил деревне. Больше не хочу, особенно от этой пришелицы и её приспешников.

Обито прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Стало быть, предательство – ещё одно. Может, это его судьба – всегда терпеть измены окружающих? Впрочем, его ли самого Какудзу предаёт?

В любом случае…

Какудзу вырвал руку из его бесплотного тела, отступил назад, готовя атаку. Обито развернулся к нему, вгляделся в мрачное, сосредоточенное лицо, на котором видны были только глаза: решительные, жестокие, умные.

То, что должно сделать: ответная, простая и нужная мера – предельно ясно. Дезертиров карают одинаково и в Конохе, и в Таки, и в Акацуки, и даже в сучьей общине детей. Они оба понимали это, как и то, что уйти сможет лишь один – второй останется лежать на стылом камне.

Однако…

– Прощай, – произнёс Обито и исчез в вихре Камуи.

Выручай-комната огромна. Они лазили по ней уже несколько часов, но всё без толку.

Спрыгнув с очередной горы хлама в проход между грудами, Саске замер, оглядываясь. Объективно, работы здесь не на час или два, даже не на день – неделю, и то если они смогут выделить на поиск крестража по меньшей мере четверть часов в сутках; в противном случае это…