Текст книги "Два мира. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 61 страниц)

От его последней атаки Хьюга, заслонив собой временного хозяина, укрыл Вращением и себя, и, косвенно, Кабуто. Сарутоби, отрезанный от них расстоянием после прошлой атаки, вынужден был подпрыгнуть, спасаясь от кольев, и зацепиться чакрой за стену ближайшего дома. Воспользовавшись тем, что оба «телохранителя» на мгновение потеряли из поля зрения отошедшего уже на середину проулка-тоннеля Кабуто, Тобирама переместился к маячку почти за самой спиной врага.

Кабуто не успел даже дёрнуться – идеально острый клинок, усиленный вдобавок чакрой, пробил ему сердце насквозь.

– Как я и сказал тебе тогда в Министерстве, – тихо проговорил Тобирама, – если продолжишь эту войну, пощады не будет.

– Даже не… захват… – слегка повернув к нему голову, Кабуто судорожно усмехнулся. Ото рта по его подбородку уже текла кровь. – Жестоко… как и ожидалось… от Второго…

Хьюга, ещё под контролем, бросился к ним, однако Тобирама, с силой схватив Кабуто за шкирку и не извлекая из раны меч, переместился к печати ближе к середине Косого переулка. Там оживление боя как-то само собой пошло на спад; по всей видимости, воскрешённые чувствовали, что контроль слабеет, и усилили собственное сопротивление. Шиноби Альянса, видя, что противники мешкают, оперативно сгруппировались вокруг Тобирамы, ощетинившись клинками; Второй чувствовал, что Югао и Отоказе в целом вполне ещё дееспособны, Доку серьёзно ранен, а у Араши большая чакропотеря – энергию высосали фуины, не иначе.

Воскрешённые окружили их, повинуясь приказам, исходившим от затухающего сознания Кабуто. Тобирама резко провернул меч, расширяя рану, а затем выдернул клинок из плоти врага. Его чакра вспыхнула в последний раз в отчаянной попытке призвать воскрешённых на защиту, а затем угасла.

Якуши Кабуто был мёртв.

========== Арка 3. Эпилог ==========

Снег крупными хлопьями опускался с небес, тускло поблёскивая в безрадостном северном солнце, пушистым одеялом ложился на землю – слой за слоем, и так день за днём. В этой безрадостной местности путницу окружали только скалы, ветер и снег, чисто-белый, опасно красивый. «Глубокий, наверное. Такой, что можно провалиться с головой».

«Ты не провалишься», – пообещали ей, и девушка поверила, без страха ступила на наст – и пошла по нему, вдруг сделавшись лёгкой, точно снежинка или капля дождя. Это было неожиданно, и странно, и, кажется, не совсем нормально…

«Не тревожься, дитя, – ответили ей мягким шёпотом. – Наследие, заключённое в крови твоего клана, подавленное по заветам Хамуры и с течением веков забытое, сейчас пробуждается в тебе».

«Подавленное наследие?..»

«Силы, которые сын принял от меня, – как и всегда, когда она говорила о детях, в голосе Матери искренняя любовь смешивалась с неизмеримым разочарованием. – Бьякуган – лишь их часть, хотя и его ты и твои родичи не используете на пределе возможностей. Всё оттого, что большую часть своих знаний и умений Хамура сознательно утаил от потомков, ставших кланом Хьюга, когда уходил с Земли. Он же оставил им Печать, препятствующую пробуждению моего наследия, ограничивающую возможности. Впрочем, насколько я смогла убедиться, теперь Печать используют по-другому».

«Действительно», – отстранённо согласилась Хината.

Она не знала, сколько уже была в пути – день, неделю, а может быть, всего только час. То, что она делала в последнее время, как-то странно расплывалось в памяти, сделалось мутным. Хината помнила, что шла, что до этого говорила с кем-то, кажется – может, только кажется? – обидела кого-то дорогого…

Мама, конечно, почувствовала беспокойство, поднявшееся в её душе.

«Осталось немного, – Бьякуган активировался и указал пещеру, окружённую плотным слоем барьеров, как чакровых, так и магических, направленных в первую очередь на отвод глаз. Теперь для девушки всё это было не более, чем легчайшая дымка. – Очень скоро мы встретимся по-настоящему, дитя».

«Я правда смогу помочь тебе?» – спросила Хината с робким сомнением и искренней надеждой – и расплылась в улыбке счастья, когда услышала нежное:

«Только ты и сможешь».

Теперь даже не верится, какой глупой она была раньше. С тех пор, как Мать заговорила с ней, Хината изменилась, и к лучшему. Она стала смотреть на мир иначе, научилась, наконец, делать различия между истинно важными вещами и теми, что лишь выглядят таковыми, на самом же деле являясь пустыми, ничего не значащими. Она была удостоена чести знать, из чего родился привычный ей мир и как подлы могут быть люди, как больно ранит предательство самых близких. Она слушала ту, что была мудрее, лучше всех прочих – и искренне не понимала, почему столькие отвернулись от Матери, предпочтя цепляться за иллюзии, в которых живут, не желая прозревать. Анко, через которую Мама хотела попробовать добраться до Мадары, слишком упёрта и зациклена на себе, не думает о глобальных вещах, но вот с Ино почти получилось – она уже начала делать, что должно, даже почти не сопротивлялась… если бы не вмешалась эта несносная Карин, которая ставит собственную гордость и жизнь совершенно посторонних, ничего не значащих людей выше общего блага. Даже сестрёнка Ханаби не хочет слушать: сколько бы Мама ни пыталась поговорить с ней, наталкивается на стену холодности. Так грустно… Но она всего лишь неразумный ребёнок – со временем Ханаби поймёт, что была неправа, отвергая Мать.

«Со временем все поймут, моё милое дитя. Не только твоя сестра».

«Я очень этого хочу, – ответила Хината. – Хочу, чтобы Наруто-кун и Саске-кун, Мадара-сан и Хаширама-сама поняли, чего ты добиваешься, и не вели войну с нашим общим светлым будущим, а помогли тебе его построить. А ещё… ещё я жалею, что Дейдара сейчас не здесь».

«Зачем ему быть здесь?» – спросила Мать с нотками строгости.

Хината испугалась – не хотела её разозлить.

«Тут… немного холодно, Мама, – стала оправдываться она, для наглядности обхватив себя руками будто в попытке согреться. – А Дейдара всегда тёплый и очень надёжный», – надёжный… Почему она произнесла именно это слово сейчас? И почему вдруг её чистое сознание, минуту назад заполненное светлыми картинами грядущего с победой Матери мира, застило видение каких-то глупых, бессмысленных сцен объятий, поцелуев, единения тел?..

Матери её слова и мысли не понравились – в своём сознании девушка ощутила давящую тяжесть её растущего гнева. Сердце, до того бившееся ровно, ушло в пятки, схваченное ледяными когтями первобытного страха.

«Мама, прости! – воскликнула Хината, давя слёзы ужаса. – На что ты прогневалась? Только скажи, и я больше никогда не сделаю такой вещи!..»

«Я гневаюсь не на тебя, – ответила Мать, но все следы мягкого расположения исчезли из её прекрасного голоса, – а на людей, стремящихся обмануть таких чистых, помыслами устремлённых к общему благу созданий, как ты».

«Мне кажется, – решилась робко возразить Хината, – Дейдара не из таких…»

«Кажется, дитя. Я уверена, этот юноша принесёт тебе лишь боль и страдания».

Проявив благоразумие, Хината замолчала, хотя и хотелось спросить, кто оставил Матери ту до сих пор кровоточащую рану, которую девушка улавливала в её душе. Она не произнесла больше ни слова, пока шла к пещере и пересекала барьеры, разводя их руками, словно лёгкие занавески. В пещере, куда Хината попала, было очень темно и стоял затхлый, мёртвый воздух, запертый здесь на столетия. Девушка прислушалась – вокруг не было ни единого звука, даже вода, как это бывает в пещерах, особенно рядом с ледниками, не капала с потолка, гулко разбиваясь о пол.

«Тебе нужно идти дальше. Проход там».

Быстро кивнув, Хината зашагала вперёд, забирая чуть влево, где за основным залом начинался каменный коридор, внимательным взглядом Бьякугана изучая стены, исписанные древними рунами этого мира и фуинами её родного.

«Это также часть защиты прохода», – ответила Мать на её немой вопрос.

«Но почему она пропускает меня?» – Хината не чувствовала на себе влияния техник, более того, не видела Бьякуганом их активность; грозные стражи, пропитанные энергией великих воинов двух миров, мирно спали в её присутствии.

«Она настроена пропускать наследников Хамуры – хранителей прохода, – пояснила Мать и поторопила: – Поспеши. Они почувствуют, что кто-то идёт».

Коридор был бесконечно длинный, невысокий – даже Хината смогла бы, подняв руку и привстав на носки, дотянуться до грубого каменного потолка, – но достаточно широкий, чтобы трое прошли в ряд. Лёгкие шаги куноичи усиливались эхом, отражались от стен и, опережая идущую, неслись вперёд, словно желая предупредить о её приближении. Постепенно тьма, собравшаяся в проходе, стала редеть, разгоняемая мягким лазурным сиянием, исходившим из пещеры, оказавшейся в конце тоннеля. «Он там. Проход», – поняла Хината, и нетерпение Матери, всколыхнувшее чувства, подтвердило её догадку.

Пещера оказалась не просто большой, скорее даже огромной – свод терялся в высоте, несмотря на лазурный свет, исходивший от подземного озера; что скрывалось под зеркальной недвижимой гладью, не было доступно даже её Бьякугану. На какое-то мгновение Хинате подумалось, что это место похоже на то, где их команда добыла поддельный медальон-крестраж, но девушка быстро отмела сравнение. Эта пещера полнилась магией куда более древней и мощной, чем лорду Волан-де-Морту могла даже сниться.

«Войди в озеро, – прозвучал приказ. – Но не теряй бдительности».

«Да, Мама», – покорно ответила Хината и шагнула к озеру. Осторожно ступив в воду, готовая каждую секунду отпрыгнуть назад и сражаться с любыми чудовищами, что оставили здесь хранители, она, однако, не почувствовала ожидаемой влаги; что важнее, никто не набросился, и Хината вскоре погрузилась с головой.

Её окружили десятки больших сияющих золотом сфер, неспешно раскачивавшихся на невидимых волнах. «Ловушка!» – Хината легко отклонилась, пропуская ближайшую сферу мимо себя; девушка видела, что золотистые стенки шара сотканы из тонкой сети гендзюцу, и вовсе не собиралась становиться жертвой столь простой обманки. Она плыла через сухую воду всё дальше, уклоняясь от неспешно надвигающихся сфер, на сверкающих боках которых ткались иллюзии-воспоминания: её собственные детство, юность, семья, друзья, привязанности… Хината проплывала мимо них, стараясь не смотреть. У неё была цель, которая куда выше, важнее всего.

Наконец, Хината достигла другой стороны прохода, вынырнула из воды и легко воспарила над ней, не касаясь ступнями. Напротив неё, на берегу, в ожидании застыли силуэты в белых одеяниях. «Это потомки Хамуры, – поняла Хината, разглядев в их глазах Бьякуган. – Хранители прохода».

Вперёд вышел один из них, самый старший.

– Приветствуем тебя, сестра из клана Хьюга, – произнёс он сильным, звучным голосом, отразившимся от стен. – Века минули с тех пор, как шиноби из твоего рода ступал на земли Луны. Что привело тебя к нам?

– Я пришла увидеть нашу Мать, – ответила Хината, уверенно встречая пристальные взгляды таких же глаз, какие были у неё самой. – Богиню, которую вы держите в заточении вместо того, чтобы помочь ей восстать.

Бьякуганом даже на расстоянии она видела выражения их лиц, ставшие мрачными, беспокойными.

– Одержима… Девочка одержима… – зашептали хранители; за решимостью, готовностью к бою Хьюга уловила их страх.

– С дороги, братья, – попросила Хината. Она не хотела причинять вред им, но понимала, что, скорее всего, они не послушают, и придётся сражаться…

«Отдохни, дитя, – проговорила Мать. – Я сама побеседую с ними».

Хината не успела ответить – её сознание было погружено в сон.

Стон, чей-то жалобный вскрик – и тишина.

Лазурная вода больше не была лазурной.

Она стала алой.

Длинные волосы развевал ветер – лёгкий тёплый бриз, не тот ледяной шторм, что царил в Великобритании. Вокруг простиралось море, над головой – ясное небо, на котором отчего-то было целых два солнца.

«Так странно…» – подумала Хината, зачарованно глядя на светила.

Мать почувствовала, что она пробудилась.

«Спи».

Снова некая пещера, подземный ход со спёртым, затхлым воздухом. Хината едва понимала, как попала сюда и зачем… почему пальцы влажные и красные, а на одежде цветут алые пятна, пахнущие металлом.

«Мама?..» – слабо позвала Хината и едва не вскрикнула от вспыхнувшей в голове боли.

Но Мать не ответила – всё её внимание было сосредоточено на людях, собравшихся в пещере-крипте.

– Мы, потомки Оцуцуки Хамуры, – говорил один из них, высокий, статный, – поклялись оберегать гробницу Кроличьей Богини и не допустить её возвращения.

– Как вы смеете, – прошипела она, – восставать против меня?..

Голова разрывалась на части, Хинату трясло – гнев Матери сотрясал тело девушки, ломал его изнутри, грозя уничтожить.

– Мама, прошу тебя!.. – ухватившись за стену, простонала Хината, сама не понимая уже, мысленно или вслух. – Мне…

«Молчи! – яростная сила встряхнула её изнутри, заставила, прикусив губу, встать ровно, вскинуть руки. – Уничтожь их».

«Но ведь они просто…»

– Сопротивляйся, девочка! – воскликнул статный мужчина, подаваясь вперёд; в его глазах загорелась надежда. – Ты можешь дать Кагуе отпор!

«Уничтожь их! Не заставляй меня повторять ещё раз».

– Ты сможешь! – вновь выкрикнул Оцуцуки, а затем метнулся назад, за спины родичей, где стоял на постаменте белый саркофаг, который Хинате доводилось видеть во снах… в ночных кошмарах.

Хранители сомкнули ряды, а их предводитель стал быстро складывать печати – он что-то задумал, заготовил, и это что-то было способно испортить все планы…

«Уничтожь!»

– Немыслимо…

– Это так, Мама.

Чёрное существо с безумными жёлтыми глазами выскользнуло из тени, в которой скрывалось тысячелетие. Ещё одно дитя. Зецу.

– Оказывается, у этих Оцуцуки всё же был припасён козырь, – продолжил Зецу, скользнув ближе. – Кто бы мог подумать, что Хамура завещал им печать, способную уничтожить твоё настоящее тело в обмен на их жизни?..

Сидя на коленях посреди крови, залившей пол, Хината тихо плакала от боли в теле и душе. «Все эти люди… они умерли из-за меня…»

– Ты должен был знать, – гневные слова Матери срывались с её губ против воли. – Ты должен был разведать и испепелить всё, что могло помешать моей задумке.

Существо отпрянуло в страхе, ещё больше расширив глаза.

– П-прости, Мама, но я был занят на Земле, и…

Его разорвало на части – Мать не была настроена выслушивать оправдания. Позволив руке девушки опуститься обратно в кровь, Кагуя обратилась к Хинате:

«Ты виновата не меньше. Твоя нерешительность, промедление позволили закончить печать. И тебе придётся за это платить».

«Ками-сама, что я наделала?»

========== Арка 4. Заря новой эры ==========

Храм Матери был ужасно холодным местом, где вдыхаемый воздух пробирал до костей и заставлял коченеть. Казалось бы, это должно быть мелочью для шиноби, известных выдержкой и умением переносить любые условия ради своей цели… но Учиху Обито почему-то выводило из себя.

Здесь, на вершине горы, снега намело почти до самой крыши; сугробы в метры высотой подпирали белые каменные стены, завалив и окна, и двери, но дети не считали нужным что-либо по этому поводу предпринимать. «Небось, и в этом видят знамения, – думал Обито с мрачным раздражением. – Сукины дети».

Эту мысль он поспешил убрать вглубь сознания – не стоит думать так о союзниках… по крайней мере, слишком явно. Некоторые из них, как и главарь всей этой почти религиозной шайки, Зеро, владели способностью сканировать мысли, едва заглянув тебе в глаза – то, ради чего сенсорам Яманака приходилось напяливать на себя громоздкие аппараты. «По крайней мере, большинству из них, – сделал мысленную ремарку Обито. – И то потому, что они не знают своих реальных возможностей». Сам он за последнее время услышал о них достаточно, чтобы снисходительно усмехаться при воспоминаниях о якобы достижениях, которые делали шиноби на службе у своих обожаемых деревень, дающих им лишь ущербное, ограниченное представление об истинной силе людей с мощной и яркой внутренней энергией.

С другой стороны, было в этом ограничении что-то неуловимо правильное.

И эту мысль он быстро отбросил как ненужную – зачем ему о подобном рассуждать? Сам он знанием обладал, хотя, в отличие от («сукиных») детей, и не мог пока применить его на практике – зачем волноваться о глупом мире, которому и так скоро придёт конец… такому, каким его знало минувшее тысячелетие, по крайней мере. После он, как обещала, по словам Зеро, эта клятая Мать, переродится во что-то иное.

Вот только во что? Обито ни разу об этом никто не говорил, хотя все прочие обитатели Храма (не считая Какудзу, пожалуй) знали. Его явно не держали здесь за доверенного союзника, и это задевало гордость Обито – единственное, помимо Шарингана, что осталось в нём от Учихи. Почему-то впервые за долгие годы такие вещи в самом деле смогли тронуть Обито; это было отвратительно, для него неестественно. Хуже то, что в последнее время у него были провалы. В первую очередь вспоминался самый большой, последний, когда он, фактически, позволил Мадаре забрать Яманака Ино, с помощью которой дети удерживали под своим контролем целую деревню и одновременно подпитывали от захваченных шиноби то, что они называли «Путём домой» – комплекс сложных печатей, который, как с большой долей уверенности предполагал Обито, должен был осуществить откуда-то чей-то перенос. В то, кого и откуда будут транспортировать, Зеро и остальные его тоже не посвящали.

«Спрашивается, какого Джуби драного я всё ещё здесь?..» А больше и пойти-то некуда. Да и Зеро обещал ему место в первом ряду, когда изменится мир.

«Он станет лучше, – пообещал Зеро. – И в этой новой, лучшей реальности ты сможешь быть счастлив с той, кого любишь». После этих его слов Обито, собственно, и заподозрил, а после поймал одного из детей на проникновении в собственный разум.

Если подумать, сукины дети не доверяли ему ни на грамм. После фиаско в Кири ситуация только ухудшилась.

Противно признавать, но в тот раз Обито попросту отступил без боя. Не то чтобы он боялся Мадару – просто знал, что противник объективно (в разы) сильнее его, с обладателем Вечного Мангекью Обито с его половинным комплектом Шаринганов было попросту не тягаться. Но и умирать (а старик, слишком уж сильно проникшийся к Итачи и Саске, воскресившим его веру в клан, точно не отпустил бы его живым) в шаге от нового мира не хотелось – поэтому Обито отступил из Кири, не ввязавшись в заранее проигрышную битву, никак не выдав то, что вовсе был в селении во время этой почти безумной, почти одиночной атаки старика, которую, впрочем, даже группа детей не смогла остановить. Сначала Обито хотел забрать с собой девчонку Яманака, но к тому времени, как он сумел незаметно (Мадара и Карин легко бы засекли его Камуи) добраться до резиденции Мизукаге, Акацуки уже туда вломились, а клон Мадары вёл бой прямо перед зданием. Обито решил не рисковать – да и не было нужды, ведь он сам слышал, как Зеро говорил, что «Путь» зарядился полностью. Да, только поэтому он не забрал девчонку. Вовсе не из-за желания подгадить Зеро, которого, конечно же, у Обито не было ничуть. «Хотя это было бы очень в духе Учих…»

Где-то в глубине храма энергия всколыхнулась с такой сумасшедшей силой, что даже Обито, в общем-то посредственный сенсор, почуял, вскинулся, направился к источнику. Уже через два коридора к нему присоединился донельзя мрачный Какудзу.

– Тоже почуял?

– Как такое не почуять? – Какудзу скосил на него холодные зелёные глаза, почему-то всегда рождавшие у Обито глупую ассоциацию: мята и лёд. – Что это было?

– Понятия не имею, – честно ответил Учиха. – Где Зецу носит? Быть может, он в курсе.

– Я его не видел уже пару дней, – в голосе Какудзу льда было даже больше, чем во взгляде – вот уж кто точно не волнуется ни о доверии между союзниками, ни о судьбе хоть кого-нибудь из них. – Наверно, шпионит где-нибудь для Зеро.

Для Зеро… Ещё один удар по самолюбию, на сей раз по той его части, что была связана с оценкой собственных умственных способностей – очень уж долгое время полосатая тварь успешно водила Обито за нос, заставляя его верить, что является чем-то вроде воли Мадары в теле слабого клона Первого Хокаге, более того, стоит всецело на стороне Обито. Блестяще.

Больше не переговариваясь, Обито и Какудзу продолжили путь туда, где всё ещё ощущалась сильная энергия, теперь уже более отчётливо принявшая форму чакры, а не той странной магии, которой в довесок к чакре пользовались дети. Причём чакра – невероятная, слишком сильная – явно принадлежала кому-то. «Какого чёрта? – думал Обито, минуя один переход за другим. – Он что, провёл какой-то ритуал по усилению? Чем ещё можно объяснить?..»

Он резко остановился на середине пути, на середине мысли. В дальнем конце коридора, ведущего к залу, в котором располагались печати «Пути», двери были настежь распахнуты.

Внутри просторной комнаты с расписанными узорами стенами дети во главе с Зеро преклонили колени перед невысокой девушкой с холодно мерцающим в полутьме Бьякуганом.

– Мама, – подняв голову, устремив взгляд к девушке, произнёс Зеро с глубоким чувством. – С возвращением домой.

========== Глава 1. Нападение ==========

В рабочем кабинете Цунаде было прохладно – система отопления резиденции из-за внезапно вернувшихся морозов сбоила, её чинили с самого утра, обещали закончить к обеду. Впрочем, своего дискомфорта Хокаге не выдавала, не позволяя себе даже зябко повести плечами в присутствии собеседницы.

– До сих пор сложно поверить, – проговорила Мей задумчиво, глядя то на Пятую, то на деревню, видную в окне за её спиной.– Вы не попытались извлечь из ситуации выгоду, не ставили ультиматумов. Просто помогли, и всё.

Цунаде не ответила, употребляя большую часть сил на то, чтобы не дрожать от холода и не закрывать глаза. «Как только она уйдёт, нужно будет выпить что-то бодрящее». Благо, ещё летом Сакура показала наставнице зелья, готовить которые научилась в мире волшебства; в том числе среди них было и такое, после которого желание спать отбивалось напрочь.

– Я до конца не верила, что подобное возможно, – продолжила Мей; она сейчас отправлялась в Кири (Генма, Райдо и Иваши должны были задействовать свою коллективную технику, чтобы доставить Мизукаге домой как можно скорее) и зашла проститься, но неожиданно разговорилась, причём её слова – Цунаде чувствовала – были вопреки обыкновению искренни. – Однако Альянс, кажется, в самом деле является тем, чем заявлен. Киригакуре обязана вам.

– Вы сделали запрос о помощи, Альянс принял его и выполнил обязательство, – ответила Цунаде так, словно дело было будничным.

– Верно, в неисполнении договоров вас не упрекнуть, – с тенью улыбки заметила Мей и поднялась из кресла, а Цунаде вслед за ней. – Имея это в виду, мы рассмотрим вариант более тесного сотрудничества между Киригакуре и вашим объединением.

– С радостью выслушаем ваши предложения, Мизукаге-сама.

Мей вежливо кивнула на прощание и шагнула к двери, но на пороге остановилась, обернулась.

– Цунаде.

Пятая, успевшая уже сесть и для вида взять какое-то донесение со стола, подняла голову.

– Да?

– Спасибо, – коротко произнесла Мей и покинула кабинет.

Проводив её взглядом, Цунаде бросила бумагу обратно на кипу других и откинулась на спинку кресла. «В конечном итоге Альянс многое выиграл от помощи Кири, – подумала Цунаде с удовольствием. – Обломись, Данзо, на этот раз я в выигрыше!»

Вот только она не просто так получила прозвище Легендарная Неудачница: все её выигрыши обычно сопровождаются бедами.

«Не в этот раз. Это победа Альянса, а не лично моя…»

Успокоить себя не получилось – нехорошее предчувствие осталось.

– Цунаде-сама, – в дверь постучались, и в кабинет засунула голову Фу. – У вас есть минутка?

– Разве что одна, – устало ответила Пятая, жестом приглашая джинчурики союзников подойти ближе. – Что случилось?

Девушка на мгновение прикусила губу и сжала кулаки, взволнованно передёрнула плечами.

– Я так больше не могу, – сдавшись, выпалила она. – Знаю, Шибуки-сама хочет, чтобы я оставалась здесь. Но война идёт полным ходом, и я не могу стоять в стороне, пока мои товарищи погибают. Поэтому я хочу попросить вас позволить…

– Достаточно, – остановила её Цунаде; найдя собственный тон слишком жёстким, она чуть смягчилась. – Довольно, Фу. Ты знаешь, что я не могу выполнить твою просьбу – твоё пребывание в Конохе является способом обезопасить не только тебя саму, но и опосредованно – всех шиноби Альянса. Если твоего бидзю захватят враги, они обратят силу Нанаби против нас, и тогда погибнет ещё больше людей. Так рисковать мы не можем, – она бросила взгляд на донесения, которые всё-таки нужно было прочитать, и вновь вспомнила о бодрящем зелье Сакуры. – А сейчас прости, у меня много работы.

От горечи, мелькнувшей в глазах обычно жизнерадостной куноичи, Цунаде стало противно за себя. Однако она – лидер деревни, чувства ей не советчики и не помощники.

– Можно мне хотя бы узнать о том, что происходит на фронте? – проговорила Фу, начиная давить как раз на эмоции. – Пожалуйста, Цунаде-сама, от меня всё держат в секрете…

«Что было, собственно, моим приказом, и она понимает это», – подумала Цунаде, однако, вновь встретившись взглядом с умоляющими глазами Фу, так похожими на те, какие порой делал Наруто, когда на что-то уламывал, шумно вздохнула.

– Я свяжусь с Шибуки-доно и узнаю его мнение на этот счёт. Если он сочтёт разумным, я введу тебя в курс дел.

Было видно, что этот вариант Фу не очень устраивал. Впрочем, Цунаде демонстрировала всем своим видом, что лучшего предложения джинчурики не получит.

– Благодарю вас, Хокаге-сама, – проговорила та с поклоном и ушла, пряча глаза, чтобы скрыть досаду. Цунаде не винила её – чёткое знание куда лучше предчувствия опасности.

Приняв зелье, она смогла покончить с бумагами, вместе с Шизуне и Шикаку составила новые списки групп, отправляющихся на фронт, послала сообщение Шикамару, чтобы он через час был готов доставить её в Амегакуре (у Цунаде имелась пара вопросов, которые она хотела обсудить с Яхико и Нагато), после чего, наскоро пообедав, отправилась в госпиталь.

– Какие-нибудь изменения в состоянии Ино? – спросила Пятая, едва войдя в отделение интенсивной терапии.

– Никаких, Цунаде-сама, – ответила ей Сарутоби Нозоми, опытная ирьёнин, лечившая Саннинов после миссий ещё в те годы, когда они были всего лишь командой Хирузена; на неё Цунаде всегда могла положиться. – Она так и не приходила в сознание.

– Хм… – Хокаге протянула руку, и Маю, молоденькая ирьёнин, только недавно пришедшая в госпиталь, незамедлительно подала ей медицинскую карту Ино. Просмотрев записи, Цунаде заметила: – Судя по результатам последних анализов, функции головного мозга восстанавливаются медленнее, чем при любых других повреждениях, с которыми мы сталкивались прежде, – «Даже у Какаши после Цукиёми Итачи динамика была лучше… Чем же её обработали?» – Ещё не пробовали стимуляции чакрой?

– Я хотела это предложить, – кивнула Нозоми, – но ждала вас – в этом деле нужен не просто первоклассный ирьёнин, ещё и особенная чакра.

– Регенерирующая чакра Узумаки, – проговорила Цунаде, наморщив лоб, – вот что было бы идеально, – «Так, вроде бы, Карин с напарником ещё в деревне – восстанавливаются после боя. Необходимо приобщить её». – В одно время с Ино здесь осматривали двоих из Акацуки. Они ещё в госпитале?

Нозоми пожала плечами и посмотрела на Маю – та мгновенно вскочила со стула.

– Я узнаю! – пообещала она и убежала в сторону приёмного покоя, где были списки тех, кто находился в госпитале, как пациентов, так и ирьёнинов, и посетителей.

– Я пока сама осмотрю Ино, – сказала Цунаде. – Может быть, придумаю что-то ещё.

– Девятая палата, – подсказала ей Нозоми, когда Пятая вновь потянулась к отложенной медицинской карте.

Заглянув в комнату для персонала и тщательно вымыв руки, Цунаде прошла дальше по коридору, где почти в самом его конце возле двери с цифрой «9» дежурил Сай в своей амуниции АНБУ. По другую сторону прохода стоял Яманака Фу, ещё один член Корня. Проходя мимо них, Цунаде мимолётно прощупала шиноби, вежливо склонивших перед ней головы, сенсорикой. Фу был едва уловимо обеспокоен – хотя и являясь членом Корня, он оставался Яманака, а речь шла о дочери их лидера. Напряжение Сая было более ощутимо, однако и он сохранял внешнюю невозмутимость. «Они – хороший вариант стражей». На сей раз участие Корня даже не смущало Цунаде – она знала, что воровать дочь Иноичи, только что отбитую у врага, к которой, к тому же, проявляет интерес Мадара, Данзо не посмеет. Зато этой охраной Корень хоть немного, но облегчил жизнь АНБУ Хокаге, и так зашивающемуся. «Вот тот баланс, который выстроен между Корнем и официальной Конохой. И он подходит нам».

Палата была залита мягким жёлтым светом, заменявшим дневной – окно было закрыто щитом из металла, дополнительно укрёплённым фуинами для надёжности. Внутри, помимо кровати и приборов, контролировавших основные жизненные показатели пациентки, находились лишь небольшая тумбочка, на которой («Кто, интересно, и когда успел их принести?») стояла ваза с белыми ирисами, и кресло для посетителя. В нём, свернувшись клубком, спал, тихо урча, чёрный кот – а его кто принёс, любопытно знать? Цунаде нахмурилась, сделала было шаг к креслу с намерением выгнать животное – но, осознав, замерла.

– Мадара, – произнесла она почти с полной уверенностью.

Кот поднял голову, открыл кроваво-алые глаза, в которых плескалась насмешка. Миг – и Мадара принял свой нормальный облик, откинул с лица растрёпанную чёлку.

– Что ты здесь делаешь? – прохладно спросила Цунаде.

Учиха посмотрел на неё так, будто она задала крайне глупый вопрос. Это вызвало злость у Пятой, и она едко добавила:

– Не знала, что бывают сторожевые коты.

– Для охраны здесь цепные псы блеклого подобия Тобирамы, – парировал Мадара, с удобством устраиваясь в кресле, не сводя с неё взгляда. – Я – на случай, если Кагуя попытается восстановить контроль над девочкой.

На сей раз Цунаде опешила.

– Кагуя? – осторожно проговорила она. – Ты сейчас… о матери Рикудо Сеннина?

– Да, – подтвердил Мадара серьёзно, даже почти без обычного надменного превосходства в голосе. – С большой долей вероятности за происходящим стоит она.

Новость буквально выбила Цунаде из колеи. Она отвернулась к Ино, проверила показатели на мониторах, просканировала техникой мерно дышавшую через аппарат искусственной вентиляции лёгких девушку. Только после этого, утвердившись в решении привлечь к лечению Ино Карин, пока есть такая возможность, Цунаде, окончательно взяв себя в руки, вновь повернулась к Мадаре и, выразительно покосившись на дверь, коснулась мочки уха.

– Наш разговор не слышат.