Текст книги "Два мира. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 61 страниц)

Студенты за столами сидели практически молча, опустив головы – во время штурма силами Волан-де-Морта Министерства у трети учеников кто-то погиб: родители, братья или сёстры, более дальние родственники. Равнодушным не мог остаться никто, даже слизеринцы, казалось, прониклись; они – заметил Гарри – замкнулись в своём мире, перестали вовсе обращать внимание на ребят с других факультетов. «Что-то замышляют?» – подумал он, но, приглядевшись к лицам, решил, что всё-таки нет.

За столом Гриффиндора, обычно самым шумным, было безукоризненно тихо. У Джинни опять глаза были покрасневшие и припухшие – с тех пор, как стало известно о гибели мистера Уизли, она постоянно плакала. Сидевший рядом с ней Дин Томас выглядел очень неловко, явно не зная, что сделать и сказать, да и стоит ли вообще девушку трогать. На мгновение Гарри отчаянно захотелось подойти, обнять Джинни, попытаться утешить, однако позволить себе подобное он не мог, поэтому, скрепя сердце, прошёл мимо пары и устроился за столом напротив Гермионы. Она выглядела не лучше Джинни – разбитая, уставшая, беспокойная. Гарри знал, что подруга почти перестала спать, всё время проводила за книгами и упражнениями в магии. Рон тоже был здесь, угрюмей и мрачней, чем когда-либо; после известия их с Гермионой глупая вражда испарилась сама собой, и в первый вечер друзья очень долго втроём сидели в Выручай-комнате, почти не разговаривая, медленно потягивая сливочное пиво, которое для них добыл Добби, и глядя в огонь.

– Я отомщу, – сказал Рон тогда с суровой решительностью. – Я найду тех, кто причастен к этому, и убью их своими руками.

– Рон… – Гермиона вздохнула, на её лице была написана тревога. – Я понимаю, что ты чувствуешь, но нам не тягаться с теми, кто это сделал.

– Мне всё равно, – отрезал он.

– Мы будем тренироваться, – пообещал друзьям Гарри. – Мы станем сильнее и сразимся с ним и его приспешниками.

И они начали заниматься – искали в библиотеке, предоставленной Выручай-комнатой, заклинания, которые могли бы пригодиться в бою, и без устали упражнялись. Вчера к друзьям присоединился и Невилл; он видел ребят, когда они пробирались на восьмой этаж, и быстро понял, что к чему.

– Я тоже хочу заниматься с вами, – сказал он с удивительной решимостью. – Бабушка пустила в наш дом министерских, так что пересидеть вдали от сражения точно не получится.

После нападения Пожирателей здание Министерства в центре Лондона пришло в негодность; мало кто знал, что точно сейчас там внутри, прессе об этом запрещено было писать. Когда стало понятно, что правительство фактически осталось на улице, Августа Долгопупс предложила на время разместить структуры управления в их родовом особняке в пригороде столицы. Вслед за ней подобные инициативы высказали представители ещё нескольких богатых семей, в том числе и Макмилланы, и теперь отделы Министерства были раскиданы по всей Британии. Поначалу, вроде как, была ещё идея поместить на время большую часть или даже все департаменты и службы правительства в Хогвартсе как самом защищённом месте страны, однако в ходе личной встречи Дамблдор и Скримджер сошлись на том, что смешивать Министерство и школу, ставя под большой удар оба учреждения, нецелесообразно.

Порыв Невилла приятно согрел душу Гарри, в которой с четырнадцатого числа словно бы поселилось какое-то слизкое, отвратительное существо, мерзко ворочавшееся и подвывавшее. Парень уже начал задумываться даже о том, чтобы вновь созвать ОД. «После каникул, – решил он для себя. – Осталась всего одна неделя, начинать сейчас нет смысла».

В этом году каникул он ждал с надеждой и опаской одновременно. Гарри очень хотелось вновь оказаться в уютной «Норе» или даже в доме Сириуса на площади Гриммо (его доме), поговорить со всеми. Вместе с тем, однако, он страшно боялся увидеть лица волшебников Ордена Феникса, а лицо миссис Уизли – особенно. Он боялся увидеть их боль, осуждение, ведь Гарри Поттер – Избранный, а до сих пор пальцем о палец не ударил, чтобы исполнить своё предназначение и победить Волан-де-Морта. «Но что я могу? – мысленно раз за разом спрашивал себя Гарри. – Да, Дамблдор рассказывает мне про родителей Волан-де-Морта, про его детство… но как это может помочь справиться с ним?»

– Гарри! – Гермиона ощутимо толкнула его локтём в бок. Задумавшись, парень пропустил момент, когда в класс влетел грозовой тучей Снегг.

– Разбейтесь на пары, – распорядился он, когда домашние задания были собраны. – Один разоружает, второй ставит щит. Невербально. Приступайте.

– Какой-то Снегг раздражённый, – полушёпотом поделился Гарри с Гермионой (Рона увела с собой в пару Лаванда), пока профессор был в другом конце класса. – Может, это всё ещё из-за ожерелья? Или Малфой задумал что-то ещё?..

– Хватит тебе! – раздражаясь, прошипела Гермиона. – Сдался тебе этот Малфой. Нет ни одного доказательства, что он…

– Это точно он! – сердито возразил Гарри. – Как ты не понимаешь, Гермиона?! Он принял Метку вместо отца и теперь делает что-то для…

– Скажите мне, Поттер, – вкрадчивый голос заставил осечься на полуслове, – вам известно значение слова «Невербально»?

– Без слов, – сквозь зубы проговорил Гарри, медленно повернувшись к стоявшему за его спиной Снеггу.

– Без слов, – повторил тот. – Тогда почему я слышал ваш голос во время упражнения?

– Вы же сказали заклинание творить невербально, разговоров это не касалось, – огрызнулся Гарри, выведенный из себя твердолобостью Гермионы.

Снегг холодно посмотрел на него.

– Наказание, Поттер, – очень тихо произнёс профессор, впиваясь в парня взглядом. – Сегодня в семь в моём кабинете.

Гарри пожал плечами и отвернулся – наказания его заботили мало, как и злобное зырканье Снегга. Ему очень хотелось узнать, что задумал Малфой.

Тот в последние недели стал подозрительным и странным: ходил бледный и нервный, перестал везде появляться в сопровождении Крэбба и Гойла, предпочитая одиночество, часто где-то пропадал, даже пропустил матч по квиддичу против Гриффиндора, чего обычно за ним не бывало. «Он что-то делает, – понимал Гарри, – делает для него… И пусть Рон с Гермионой мне не верят, я докажу, что это так!» Он взял в привычку вечерами, да и при любом другом удобном случае, выслеживать Малфоя по Карте Мародёров, пытаясь выяснить, где тот бывает. Однако время от времени Гарри вовсе не находил слизеринца на Карте; единственным тому разумным объяснением было, что Малфой тайком покидает школу. «Куда он ходит? – вопросы преследовали Гарри днём и ночью. – Зачем? Что он затевает?..»

До начала каникул оставалось меньше недели. В этом году на Рождество школу должны были покинуть все студенты – учителя собирались провести какие-то ритуалы, чтобы укрепить защиту, и для этого им было нужно, чтобы замок был пуст.

Слизнорт, планировавший устроить рождественскую вечеринку в последний день семестра, после случившегося в Министерстве отменил празднество, решив взамен провести «тихий ужин в кругу друзей», как он выразился. Гарри страшно не хотелось идти, но Слизнорт попросил Гермиону уточнить его расписание, чтобы назначить приём на день, когда Гарри точно будет свободен. Понимая, что открутиться у них точно не получится, друзья решили пойти на ужин вместе, чтобы не создавать себе проблем с выбором пары и, к тому же, не подводить ситуацию близко к черте, после которой Рон с Гермионой могли опять поссориться. Сам Рон на праздник не был приглашён, от чего, впрочем, не особо страдал – его мысли в последние дни занимала практически только месть за смерть отца, которую ласковой заботой пыталась сгладить Лаванда. Она изменилась, сделалась как-то спокойней и задумчивей, теперь не вешалась на Рона при каждом удобном случае, а порой подходила к нему в коридоре или гостиной, брала за руку, что-то нежно шептала на ухо. В такие моменты Рон словно оттаивал, расслаблялся, ненадолго становился тем, кого Гарри хорошо знал – и он был искренне благодарен Браун за это. Даже Гермиона, кажется, хотя и не говорила это вслух, для себя признала, что Лаванда не так уж плоха, хотя по-прежнему противилась тому, чтобы их трио становилось квартетом.

Гарри с тоской наблюдал, как отдаляются друг от друга его друзья, но сделать с этим ничего не мог. Или возможно, просто не хотел вмешиваться в их отношения. «Нам сейчас не до этого, – оправдывался он. – Война началась, сейчас не время думать о чувствах». К сожалению, сказать себе то же, когда видел Джинни, он не мог.

Перед тем, как лечь спать, Гарри по уже начавшей складываться традиции достал из чемодана Карту Мародёров и, прошептав «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!», коснулся пергамента кончиком волшебной палочки. По листу тотчас же стали расползаться линии, оформившиеся в детальный план замка. При магическом свете приглядываясь к движущимся точкам, обозначавшим людей, Гарри стал искать Малфоя. Тот мерил шагами свою спальню в подземельях; рядом с ним стояла точка с подписью «Теодор Нотт». Ничего подозрительного пока не было, и Гарри не без сожаления отвёл взгляд от подземелий. Все ученики уже рассредоточились по факультетским гостиным и спальням, а вот часть преподавателей курсировала по школе: МакГонагалл, Флитвик и Слизнорт патрулировали коридоры на разных этажах, причём рядом с деканом Гриффиндора находился Мадара Учиха – довольно странный и пугающий родственник Саске и Итачи, с которым Гарри познакомился во время летних каникул.

Тогда в «Норе» им с Гермионой и детьми Уизли рассказали о том, что иностранные студенты и преподаватели, проведшие целый год в Хогвартсе, на самом деле шиноби, прибывшие из какой-то другой реальности и помогавшие Ордену. Рассказ объяснил странности, которые ребята видели во время июньского боя в Отделе Тайн, но и в определённой мере напугал: осознать, что где-то существует мир, полный воинов-ниндзя, способных разрушать деревни одним махом, сражаться с целыми армиями, было непросто. Гарри был рад, что эти люди на их стороне – и в отчаянии застонал, когда узнал, что у Волан-де-Морта с недавних пор тоже есть союзник-шиноби, причём обладающий способностью воскрешать мёртвых. На фоне этого «избранность» Гарри ему самому казалась всё большим обманом – против противников такого плана у него не было даже тени шанса. «Тебе и не придётся сражаться с ними, – увещевал противный голосок в голове, – эти люди сами между собой разберутся». В этом Гарри не был уверен – он не видел желания помогать победить Волан-де-Морта у того же Учихи (хотя тот вместе с Тобирамой Сенджу и согласился охранять Хогвартс), тем более не было его у Акасуны. У всех этих людей были какие-то другие приоритеты, непонятные Гарри, вовсе не победа над Тёмным Лордом, поэтому парень не очень-то им доверял; впрочем, он надеялся, что профессор Дамблдор знает, что делает.

Кстати о нём… Гарри невольно затаил дыхание, взглянув на отмеченный на Карте кабинет директора. Там помимо хозяина в этот самый момент находилось ещё трое – те, кого он не рассчитывал вновь увидеть.

Быстро вытащив мантию-невидимку и накинув её, убедившись, что никаких частей его тела не видно, Гарри выбрался из погружённой в сон спальни, пересёк пустую гостиную и выбрался в коридор. Почти бегом он двигался по школе, периодически сверяясь с Картой отчасти чтобы убедиться, что гости Дамблдора никуда не ушли, отчасти – чтобы его путь не пересёкся с путём МакГонагалл и её пугающего спутника, для которого мантия-невидимка не стала бы помехой. Удача сопутствовала Гарри, и он добрался до коридора, где располагался кабинет директора, незамеченным.

– Кислотные леденцы, – назвал он пароль горгулье, и она сдвинулась в сторону, открывая вход на винтовую лестницу. Предельно тихо Гарри поднялся по той и застыл у двери, не зная, что лучше: пытаться подслушать или всё-таки попросить разрешения войти. Это решилось само – кабинетная дверь вдруг отворилась, и на Гарри с весьма недоброй ухмылкой воззрилась Митараши.

– Что это бравый студент Гриффиндора не в постели после отбоя? – протянула бывшая профессор со смешком. – Нарывается на наказание?..

– Капитан, оставь ты мальчишку в покое, мм, – бросил Дейдара. – Он как раз кстати пришёл.

– Проходи, Гарри, – произнёс Дамблдор, делая приглашающий жест из-за своего стола.

Стянув с себя бесполезную теперь мантию, Гарри напряжённо протиснулся мимо стоявшей в проходе Митараши и вошёл. Дейдара всем своим видом выражал нетерпение, а вот Хината, сидевшая в кресле возле стола, аккуратно сложив на коленях руки, приветливо улыбнулась бывшему однокласснику. Митараши нарочито-громко захлопнула дверь и вернулась к остальным.

– Я собирался отправить домовиков разбудить тебя, – сказал Дамблдор, внимательно и немного лукаво глядя на парня. – Но хорошо, что теперь не придётся отвлекать их от ночных трудов по уборке школы.

Гарри стало неловко. И он уже открыл было рот, чтобы начать оправдываться за свои хождения после отбоя, но прежде, чем хотя бы придумал, что скажет, был перебит Дейдарой:

– Давайте, может, поговорим о деле, мм? Хотелось бы разобраться здесь со всем поскорее.

– Конечно, – Дамблдор кивнул нетерпеливому шиноби и вновь перевёл взгляд на Гарри. – Нам необходимо, чтобы ты вызвал Кикимера, Гарри.

– Кикимера? – удивился он; парень терпеть не мог старого эльфа, доставшегося ему по завещанию Сириуса, и вовсе не хотел видеть его лишний раз. – Зачем?

– Говорим – значит надо, – Митараши подошла к нему сзади так тихо, что Гарри даже не заметил и вздрогнул, когда услышал шёпот над самым ухом. – Будь хорошим мальчиком, позови эльфа.

В тот момент Гарри впервые почувствовал, что боится женщину. Даже Беллатрису Лестрейндж не пугался – ненавидел, но при встрече бросился бы на неё с гриффиндорской отвагой, а вот от Анко Митараши ему хотелось бежать, бежать без оглядки туда, где эта странная куноичи бы до него не добралась. От неё веяло безумием куда сильнее, чем от Беллатрисы.

Дейдара раздражённо бросил фразу по-японски, и Анко, прошипев что-то в ответ, плавно скользнула прочь от Гарри, у которого за те мгновения, что она стояла позади, предательски взмокла спина.

– Я всё объясню тебе, но чуть позже, – пообещал Дамблдор, сделавший вид, что не придаёт значения всей этой сцене. – Для начала нам необходимо поговорить с Кикимером. Ты, как хозяин, должен потребовать от него говорить нам правду.

– Х-хорошо, – чуть запнувшись, кивнул Гарри и позвал: – Кикимер!

Домовик появился незамедлительно. Нелепо низко поклонившись Гарри, он забубнил, обращаясь к своим коленям:

– Досюда, стало быть, добрались, уроды заграничные, грязнокровки косоглазые… И эта распутница тут, Кикимер знает, что она оскверняла комнату хозяина Регулуса, ах, бедный хозяин!..

– Вот как раз о Регулусе мы и хотели с тобой поговорить, – перебила его Митараши, которую оскорбления, похоже, нисколько не тронули. – Медальон вот этот вот, – она вытащила из кармана и продемонстрировала золотой медальон на цепочке, показавшийся Гарри смутно знакомым, – тебе уже приходилось видеть?

Кикимер молчал, выпучив на вещицу глаза, и Гарри поспешил добавить:

– Приказываю тебе говорить правду, Кикимер.

– Да, хозяин, – жалко пробормотал эльф, спрятав глаза. – Да, Кикимер знает этот медальон. Это медальон хозяина Регулуса.

– Не совсем, – Митараши присела перед домовиком на корточки, держа перед ним безделушку и слегка покачивая, словно гипнотизёр – маятник. – Смотри на меня, Кикимер. Этот медальон – подделка.

– Да, – подтвердил эльф.

– Настоящий где?

– Кикимер его спрятал. Кикимер пытался уничтожить медальон, как приказал хозяин Регулус, но Кикимер не смог… – эльф хныкнул и стремительно метнулся к ближайшему столику, на котором стоял какой-то хитроумный прибор. Прежде, чем домовик схватил его и начал себя наказывать, его ловко перехватил Дейдара, переместившийся из другого конца комнаты в мгновение ока. Кикимер забрыкался и принялся вырываться, стеная, и Гарри крикнул:

– Кикимер, замри! Я запрещаю тебе наказывать себя!

Эльф остановился и безвольной куклой повис в руках Тсукури. Выждав несколько секунд, шиноби его отпустил и отошёл к выпрямившейся в кресле Хинате, глядевшей на домовика с откровенной жалостью.

– Продолжим, – Митараши вновь подошла к Кикимеру и присела перед ним, как ни в чём не бывало. – Давай по порядку: как медальон попал к Регулусу и каким боком во всей истории замешан ты?

Покосившись на медальон, всё ещё бывший у неё в руке, Кикимер шмыгнул носом.

– Можешь сесть, – сказал ему Гарри (его опыт общения с домовиками подсказывал, что такие вещи лучше проговаривать). – И расскажи нам всё, как было, – непроизвольно парень взглянул на профессора Дамблдора, словно спрашивая одобрения, и тот улыбнулся ему и кивнул.

Тем временем Кикимер сел прямо на полу перед Митараши и обхватил ручонками колени, невидяще глядя перед собой.

– Хозяин Регулус был истинной гордостью семьи, – забубнил Кикимер. – Он знал, в чём величие чистой крови, и присоединился к Тёмному Лорду. Он так гордился, так гордился тем, что может послужить… И однажды, через год после вступления в ряды, хозяин Регулус пришел на кухню, чтобы поговорить с Кикимером. Хозяин Регулус сказал… сказал… что Тёмному Лорду нужен эльф, и хозяин Регулус предложил ему Кикимера. Это высокая честь, сказал хозяин Регулус, честь для него и для Кикимера…

– Честь, ну-ну, – фыркнул Дейдара, во взгляде которого читалось пренебрежение. – Много же чести быть чьим-то рабом.

– Ты не понимаешь, Дейдара, – мягко возразила Хината. – Эльфы видят это совсем иначе, не как рабство; для них служение хозяину – самая важная в жизни вещь.

– Не говори этого Гермионе, – слабо улыбнулся Гарри, которому пришло на ум незабвенное «ГАВНЭ».

– Окей, сдал тебя хозяин в аренду Лорду, – сказала Митараши. – Что дальше? Для чего ты был ему нужен?

Кикимер закачался вперёд-назад, всё так же стискивая колени; он дышал часто-часто, то и дело всхлипывая.

– Тёмный Лорд не сказал Кикимеру, что они станут делать, но взял Кикимера с собой в пещеру у моря. А за той пещерой была другая, гораздо больше, и в этой пещере было огромное чёрное озеро… на острове посередине стояла чаша, полная зелья. И Тёмный Лорд велел Кикимеру пить его… Кикимер пил, и пока он пил, он видел страшное… Кикимер горел изнутри… Кикимер кричал, молил хозяина Регулуса спасти его, молил хозяйку Блэк, но Тёмный Лорд только смеялся…

Эльфа безудержно трясло, на него было жалко смотреть. Не выдержав, Гарри отвёл взгляд – но выражение лица Митараши было ещё страшнее: совершенно бесстрастное, будто это было и не лицо вовсе, а реалистичная маска. Дейдара тоже был словно каменный – ни следа сострадания, ноль сочувствия. Хината тихо вздохнула, но не больше. «Страшные люди, – подумал Гарри, невольно поёжившись. – Наверное, с такими лицами они бы смотрели и если бы кто-то умирал…»

– Да-а, жёстко, – протянула Митараши, просто констатируя факт.

– Хотя, надо отдать Лорду должное, – заметил Дейдара, – по части догадливости, кому эту дрянь можно споить, он нас переплюнул, мм.

– Вы пили его сами? – спросил Дамблдор, и Митараши молча и как-то безразлично кивнула.

Гарри уставился на женщину во все глаза – как она могла оставаться так спокойна, говоря об этом, когда Кикимера от воспоминаний о зелье в пещере бросало в истерику? Она не казалась такой уж крепкой, но… насколько же шиноби сильнее обычных людей?

– Как ты оттуда выбрался, Кикимер? – спросила Хината, передвинувшись на самый край кресла. – Ты мог трансгрессировать в той пещере?

Домовик сдавленно кивнул.

– И ты вернулся к хозяину, – сказала Митараши. – Что было после?

– Кикимер вернулся домой и всё рассказал хозяину Регулусу, и хозяин очень встревожился, очень, – пробормотал Кикимер. – Хозяин Регулус велел Кикимеру спрятаться, из дома не выходить. А потом он как-то ночью пришёл к чулану Кикимера, и хозяин Регулус был странный… он попросил Кикимера отвести его в ту пещеру, где Кикимер был с Тёмным Лордом…

Гарри передёрнуло. Он представил себе, как Кикимер ведёт своего обожаемого хозяина в то место, где Волан-де-Морт его пытал, ведёт, перебарывая страх и желание бежать, потому что слово хозяина – закон для домовика…

– И он заставил тебя опять выпить зелье? – с отвращением спросил Гарри, уже понявший, в чём была суть плана.

Но Кикимер покачал головой и заплакал. Хината снова вздохнула, а Митараши усмехнулась.

– Ну надо же, какой благородный.

– Глупый, скорее, – хмыкнул Дейдара. – Он, волшебник, препоручил такое дело обычному домовику… Регулус же подменил медальоны и приказал тебе уничтожить настоящий, да? – спросил он у Кикимера. Тот, продолжая хныкать, мелко кивнул.

– Хозяин Регулус принёс такой же медальон, как у Темного Лорда, – через силу сказал Кикимер. – Он велел Кикимеру взять его и, когда чаша опустеет, поменять медальоны… а потом уйти… без него. И он велел Кикимеру… идти домой… и никогда не говорить хозяйке… что он сделал… но уничтожить… первый медальон. И он выпил… всё зелье… а Кикимер поменял медальоны… и смотрел, как хозяина Регулуса… утаскивали под воду…

Он не договорил, окончательно сорвавшись в бессвязные стенания. Хотя Гарри и недолюбливал Кикимера, видеть его страдания было неприятно – была бы Гермиона здесь, наверняка бы стала утешать, но Гарри просто не знал, что сказать. Сейчас Регулус Блэк престал перед ним в новом свете; прежде Гарри считал, что младший брат Сириуса был типичным надменным слизеринцем, озабоченным чистотой крови и с радостью служившим в рядах Пожирателей Смерти, но последний в его жизни поступок говорил о многом, пусть даже Дейдара и считал его глупостью.

Митараши распрямилась, откинув полы плаща.

– Где настоящий медальон? – спросила она. – Ты ведь не смог его уничтожить.

– Кикимер старался… – слабо отозвался эльф. – Но что Кикимер ни делал, он не смог даже царапину на нём оставить… Кикимер перепробовал всё, что знал, и ничего, ничего не помогало… Кикимер наказал себя и попробовал ещё раз, потом ещё наказал и опять попробовал… Кикимер не смог выполнить приказ, Кикимер не уничтожил медальон!..

– И ты его спрятал, – прервала его завывания женщина. – Где?

Но домовик не ответил – он снова отвёл глаза и закачался на месте.

– Кикимер, принеси настоящий медальон… пожалуйста, – приказ получился больше похожим на просьбу; Гарри вновь покосился на Дамблдора, молча за всем наблюдавшего, и получил одобрительный кивок. – Мы хотим закончить то, что начал Регулус… Мы сделаем так, что его смерть не будет напрасной.

Эльф поднял на него взгляд, и в его глазах неожиданно не было обычной неприязни. Сейчас он смотрел на Гарри с надеждой.

– Хозяин сделает?..

– То, что не смог сделать Кикимер, да, – быстро кивнул Гарри.

Несколько секунд домовик просто пялился на парня. Затем он поднялся, пошатываясь, и глубоко поклонился ему, после чего с хлопком трансгрессировал. Митараши повернулась к директору.

– Уничтожением заняться нам или это сделаете вы, профессор?

– Как вам угодно, Анко, – ответил ей Дамблдор и добавил: – Подумать только, судя по вашим словам, медальон много лет пролежал на площади Гриммо прежде, чем Кикимер его перепрятал…

– Точно! – Гарри, наконец, вспомнил. – Когда прошлым летом миссис Уизли затеяла генеральную уборку, мы выкинули такой же медальон, его ещё никто не сумел открыть.

– А Кикимер, видимо, потом своровал его из мусора, мм, – протянул Дейдара. – Вот тебе и путь крестража.

– Крестража? – переспросил Гарри, уцепившись за незнакомое слово.

– Терпение, Гарри, я всё объясню, – спокойно, но безапелляционно произнёс Дамблдор. – Сперва нужно закончить.

Как раз в этот момент с новым хлопком вернулся Кикимер. Почти не колеблясь, он передал Гарри медальон – в точности такой же, как держала Митараши.

– Молодец, Кикимер, – похвалил парень и поспешил положить «крестраж» на стол директора. – Думаю, ты можешь вернуться на кухню.

– Подождите, пожалуйста, – Хината встала и, подойдя к Анко, забрала у неё поддельный медальон; опустившись перед домовиком на колени, девушка протянула безделушку ему. – Возьми его, пожалуйста, Кикимер. Ты очень помог нам, и я уверена, что Регулус бы хотел, чтобы эта вещь осталась у тебя.

Эльф выпучил на неё глаза, а затем вдруг вновь разрыдался. Хината принялась его успокаивать, и Гарри помог ей, заверив ошалевшего от такой чести – ему ведь досталась ценность семьи Блэк! – Кикимера, что медальон теперь принадлежит ему, и никто его не заберёт. Спустя несколько минут эльф, наконец, успокоился и, низко поклонившись каждому из присутствующих, трансгрессировал, прижимая к груди своё сокровище.

Обернувшись, Гарри увидел, что Дамблдор, Митараши и Дейдара склонились над настоящим медальоном, от которого исходила какая-то Тёмная, злая сила. Шрам кольнуло, и Гарри спешно потёр его.

– Мечом Гриффиндора – это понятно, – говорила Митараши. – Но должны же быть какие-то ещё варианты. Ну так, разнообразия ради.

– Адское пламя способно уничтожить крестраж, – заметил Дамблдор.

– Если бы попробовать С4…

Задумчивый голос Дейдары оборвался, когда медальон на столе вдруг вспыхнул взявшимся буквально из ниоткуда чёрным пламенем, от которого все резко отпрянули. Внутри украшения что-то завопило так пронзительно, что Фоукс, красивый феникс директора, вынул голову из-под крыла и тревожно расправил крылья, заходясь клёкотом, а по стенам плясали жуткие тени. Впрочем, длился леденящий кровь визг считанные секунды, а затем всё стихло так же внезапно, как началось.

– Мадара-сан, – проговорила Митараши, поворачиваясь, с недовольством и лукавостью одновременно, – чего ж вы резкий такой?

– Так бы вы обсуждали ещё долго, – Учиха стоял на пороге комнаты, скрестив на груди руки; Гарри успел заметить, как его глаза из красных опять сделались чёрными. – А эта дрянь тем временем готовилась напасть.

– Мадара-сан прав, – негромко сказала Хината. – Я видела Бьякуганом, как извивалась тьма внутри крестража… Но сейчас он мёртв.

– Да упокоит Джуби его душу, – хмыкнул Дейдара. – Минус один, осталось ещё три, мм.

– Спасибо за помощь, – сказал Дамблдор, убирая покорёженный, обгоревший и более неопасный медальон в ящик стола. – Но прежде, чем начать поиск нового крестража, вам стоит хотя бы немного отдохнуть.

– Ах нет, простите, директор, остаться не можем, – помахала рукой Митараши. – Дел очень много, не только крестражи, ещё и разведка…

– Переночуйте в замке, а завтра с утра двинетесь в путь, – улыбнулся Дамблдор. – Я настаиваю.

После этого Митараши спорить не стала, просто пожала плечами и проследовала к выходу, по пути подмигнув Мадаре. Тот сузил глаза и вышел следом, а за ними, простившись с Гарри и директором, покинули кабинет и Дейдара с Хинатой.

Когда они остались одни, Дамблдор поднялся из-за стола и, обойдя его, приблизился к жерди Фоукса и погладил всё ещё беспокойного феникса.

– Сэр, – решился спросить Гарри, – что всё-таки такое эти крестражи?

– Одна из главных наших проблем в битве с Томом, – отозвался Дамблдор и отошёл к шкафу, где хранился Омут Памяти. – Сейчас, Гарри, я покажу тебе воспоминание, принадлежащее одному хорошо известному тебе человеку, а после разъясню всё подробно.

========== Глава 2. Новое ученичество ==========

Выйдя на берег озера, Шикамару невольно остановился, разглядывая селение, раскинувшееся на противоположном берегу. Теперь, вечером, Амегакуре сверкала огнями: ярко горели окна в башнях, отражаясь в неподвижной водной глади; дождь временно прекратился, рассеялись тучи и на небе выглянули звёзды.

Шикамару прошёл по длинному мосту к посту, из которого ему навстречу шагнул часовой.

– Добро пожаловать в Амегакуре. Назовите ваше имя и цель визита.

– Нара Шикамару, – время было позднее, поэтому вопросы его не удивили. – Я был направлен к вам Хокаге в качестве консультанта по одному вопросу. Яхико-сама в курсе.

– Одну минуту, – шиноби отошёл к посту, не упуская, впрочем, Шикамару из вида; изнутри будки донеслись переговоры, а часовой тем временем вернулся со странным приспособлением, представлявшим собой небольшой диск из тёмного металла на ручке. – Сейчас я коснусь вас прибором.

– Что это? – спросил Шикамару и покорно замер.

Постовой ответил не сразу; приложив диск к груди Шикамару, он пропустил через него свою чакру и несколько секунд ждал ответа, после чего коротко кивнул и шагнул назад.

– Это Распознаватель изменений чакропотоков, сокращённо РИЧ, – пояснил он. – Последняя разработка нашего научного центра. Благодаря ему можно выявить Хенге и средние гендзюцу.

– Очень удобно, – заметил Шикамару, с интересом рассматривая прибор; теперь, приглядевшись, он различил, что металл покрыт мелкой вязью символов. «В основе фуин?..»

– Мы получили подтверждение, – из поста выглянул второй часовой. – Шикамару-сан, вас ожидают в резиденции главы. Вы знаете дорогу?

– Самая высокая башня селения, так?

– Да, вон она, – шиноби, досматривавший Нару, указал на башню, заметно возвышавшуюся над прочими. – Сейчас пройдите прямо, затем на площади возьмите правее, там опять по прямой.

– Спасибо, – кивнул Шикамару и вступил на территорию деревни. Проходя мимо поста, он заглянул в него мельком; внутри висела настенная рация, а на столике под ней лежал ещё один РИЧ. «Ещё каких-то полтора года назад Аме была чуть ли не самым отсталым селением, а теперь уверенно рвётся в лидеры по всем направлениям, – подумалось ему. – Хорошо, что у них такой миролюбивый руководитель».

Несмотря на поздний час, деревня жила и была полна вечерней суеты. Пользуясь хорошей погодой, которая, судя по рассказам – но Шикамару был уверен, что ему вскоре придётся убедиться в этом самому, – бывала здесь нечасто, жители гуляли, некоторые сидели в кафе. На площади, куда вывела улица, стояли деревянные прилавки под навесами – днём здесь был рынок, откуда во все стороны уходило множество улочек, мелких и покрупнее. Шикамару было интересно узнать, куда ведёт каждая из них, однако сейчас его целью было как можно быстрее добраться до штаба Акацуки. На исследование Аме у него будет много времени, раз уж теперь он на неопределённый срок поселится здесь.

Резиденция главы селения производила впечатление, особенно вблизи. Огромная, куда выше самых высоких зданий Конохи, она доминировала над окружением, однако ощущения подавления вовсе не вызывала. Запрокинув голову, Шикамару посмотрел на её тянущуюся к небу вершину и подумал, что с площадки, наличие которой на ней он предполагал, должен быть превосходный обзор. От башни исходила некая сила, мощь, источник которой Шикамару очень хотелось выяснить – альянс альянсом, но знание уровня военного потенциала союзников ещё никому не вредило.

Высокие двери сами собой раскрылись при его приближении, пропуская Шикамару внутрь. В просторном холле его ожидал крепкий парень едва ли старше самого Нары – бывший товарищ Саске, член команды Така.