Текст книги "Туман и гроза (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)
– Да, и печать я восстановил. Давно такого не видел, она взломана в хлам, – Саша садится на стул верхом, закидывая тряпку в мусорное ведро.
Втроём на кухне уже тесновато, но здесь газовая плита с синими огоньками, горячий чай и нет привкуса крови и лекарств в воздухе.
– Грейся, – Кирилл ставит три разномастные чашки на маленький стол, который, судя по многочисленным въевшимся пятнам и царапинам, используется чаще как лабораторный, чем обеденный, и садится с торца.
– К-как ты уз-знал? – зубы Николая стучат о край ободка, выдавая вновь охвативший его озноб.
Кирилл не торопится пить чай, предпочитая изучение рисунка кухонной плитки признанию своей слабости. Но ночи на кухнях обладают той притягательностью, побуждающей выдавать самые сокровенные тайны.
– Я оставил одно звено заклинания.
Простая правда, скрытая под белёсыми шрамами на запястье. Саша удивленно вскидывает брови, но деликатно молчит, оставляя им вдвоём разбираться со своей связью якорей.
Дым сигареты мешается с тенью, вихрящейся по плечам и рукам Кирилла. Полупрозрачный морок души с запахом дубовой древесины.
– Хоть одна хорошая новость, – в голосе Николая словно облегчение. Он со вздохом кидает пакет с овощами на стол, аккуратно касаясь пальцами подбородка, проверяя, насколько больно. Кирилл так не считает. Поблажка и непозволительная слабость.
Ему просто не нужен другой якорь, кроме Николая.
Ему до сих пор не по себе от того, что он застал час назад в небольшой квартире друга. Полный погром, размазанная кровь на ковре, избитый Николай со следами прикосновения теней по всему телу, с перекошенным взглядом от пустоты силы. И бедная Анна. Кирилл знает, что никогда не забудет её лица и запинающихся вопросов. Лекари обещали сделать всё, что в их силах… но он видел в их глазах обреченность для неё.
Тени всегда оставляют свой след, выцарапывая его на самой сути магии.
Кирилл не сразу понимает, какая тянущая тишина повисла на кухне. Каждый наверняка сейчас думал об Анне, задаваясь простым вопросом – за что?
– Слушайте, вы, как хотите, а я бы не отказался поесть, – Саша подрывается с места, рассеивая гнёт молчания.
– Мой холодильник в твоём полном распоряжении, – едва заметно ухмыляется Николай, зная привычку Саши всех кормить, и тут же шипит от боли. – Вдруг там найдётся еда.
Кирилл помнит, как тот появился в отделе печатников с ясной улыбкой и коробкой домашнего печенья подмышкой. Многие тогда посмеивались над стражем, больше походящим на лекаря с карманами, полными сладких конфет, и припасенным добрым словом.
А потом был первый выезд на прорыв вместе, когда граница между мирами кровоточила проломом и вырывающимися без конца тенями. Стражи справлялись с ними – но не с открытой печатью. И Саша вплёл огненное кружево заклинания в магию вокруг, закрыв пролом.
Когда теней не осталось, он подошёл к Кириллу, измотанному стычкой до того, что шла кровь из носа и едва стоящему на ногах, и предложил зайти к нему на чай и пирог. Его мягкое тепло всегда было вовне, открытое и безвозмездное, дарующее себя.
Огонь Кирилла разрушал.
– Ну, еды тут мало, – скептически замечает Саша, шурша какими-то пакетами и стуча то ли мисками, то ли склянками с зельями.
– Ты избалован Сюзанной. Кирилл, дай сигарету, – Николай протягивает едва дрожащую руку в белых бинтах, сквозь которые сочится кровь.
Искры пробегают по пальцам. Хороший знак.
– Преимущества семейной жизни, – Саша ногой закрывает дверь холодильника и сваливает на стол хлеб, сыр и упаковку бекона.
Может, он и прав насчёт еды, кажется, ужин Кирилл пропустил, оставив его где-то между заметками к лекции, позабытыми впопыхах дома, и борьбой с тенью после клуба Сары.
– Кто же будет говорить о недостатках, – Николай поднимает одну бровь, многозначительно глядя на Кирилла. В этом вопросе они солидарны друг с другом. Саша качает головой, бурча что-то об упёртых трудоголиках без капли романтики внутри.
Безнадежности словно становится меньше, растворяемой между ними тремя и их магией, которая постепенно проскальзывает и в Николае.
Её прикосновение отзывается в огне Кирилла как вязкий чернозём, тянущий запахом тлеющих трав в осенних полях. Переплетение корешков в глубине земли.
– Кирилл, это был не я, – вдруг говорит Николай, едва прищуривая взгляд от едкого дыма.
Он еле сдерживается от грубого и ёмкого ответа.
– Ты считал, я поверю брошенным вот так словам бедной девочки? Ну знаешь ли… – он с остервенением гасит окурок в маленькой плошке вместо пепельницы. – Давай с самого начала. Что произошло?
Пока Саша сооружает бутерброды, суетясь на кухне в поисках ножа, тарелок и прочих приборов, Кирилл внимательно слушает Николая, прихлёбывая сладковатую заварку. К концу подробного рассказа чай выпит до конца, а почти все бутерброды съедены.
Ночь горчит бессонницей и усталостью. Кирилл потирает глаза, пытаясь отогнать от себя морок снов, и подрывается со стула в быстрые и короткие шаги по маленькой кухне.
– Чертовщина какая-то. Как тебя вообще подловили на этом?
На кончиках пальцев покалывание пламени, в венах жар пламени. Слишком много вопросов и ниточек в пустоте без ответов. Куда бы они ни сунулись, там уже нет следов.
– Контроль сознания, – Николай ёжится под острым взглядом Кирилла, снова подтягивая плед до подбородка. – И холод, который обрубил магию огня. А дальше всё просто.
– Чушь. Никогда не поверю, что контроль сознания на тебя так легко действует.
– Если до этого опоить до потери концентрации, то любой станет податливым. Тот хамам… впрочем, вряд ли персонал в чём-то виноват. Разве что в дрянном чае. Нападение было подстроено.
Кирилл замирает перед окном, упираясь руками в подоконник. Почти зажившие царапины чешутся под футболкой. Тень вихрится рядом, оборачиваясь кольцами вокруг рук и струясь дымкой по телу.
– Мне наведаться туда?
В его голосе звенящее обещание угрозы и опасности. Он оглядывается через плечо на Николая, встречаясь с ним взглядом.
– Пока нет. Сейчас это было бы слишком ожидаемо, – Николай меняет позу, выпрямляя спину. Плед падает с него, обнажая крепкое тело с буграми мышц. – Кирилл, ты не понимаешь.
– Чего же?
– Как думаешь, сколько магов поверят не искореженной девочке, а тому, в руках которого управление Службой?
У Кирилла нет слов. Он знает, что среди магов достаточно тех, кто недоволен решением Шорохова назначить Николая начальником Службы. Но за все эти три года всё было спокойно и размеренно – по крайней мере, что касалось самой деятельности Службы. Судя по выражению лица Саши, тот тоже об этом не думал. Николай поджимает губы и тут же морщится от боли в подбородке. Мази уже высохли, и он тянется за свитером на спинке соседнего стула, с явным удовольствием ныряя в палевую шерсть.
– Я не знаю, Шорохов ли затеял какую-то игру или милины решили всё свалить на меня, – раздаётся из свитера, пока он медленно и осторожно продевает руки. – Вот только будьте готовы к тому, что меня могут попросить отказаться от поста начальника Службы.
И Кирилл понимает то, что осталось висеть недосказанным в воздухе – пока Шорохов пропадает неизвестно где, не отвечая на звонки и сообщения, Управление делами магов может назначить любого в Службу.
Николай уже едва не засыпает, когда Кирилл заваривает настой, рекомендованный лекарями. Две ложки едких трав на стакан кипятка, строго по сто миллилитров три раза в день. Кому-то придётся за этим следить. На догадки или хитрые теории заговоров нет сил. Всё утром. Саша уезжает домой, оставляя Кирилла приглядеть за Николаем, который с трудом доходит до своей кровати. Для второго есть диван.
Он не спит, лёжа с открытыми глазами, вперив взгляд в осеннюю ночь и прислушиваясь к шипению и стонам боли в спальне. Николай затихает только под утро – видимо, обезболивающее сделало своё дело.
***
Утро пахнет кофе и тяжёлым осенним дождём, стекающим по окнам. Кирилл с трудом сползает с дивана, ощущая себя разбитым и явно не доспавшим, но мелодия будильника совершенно безжалостна.
Позевывая и потягиваясь после сна, он натягивает джинсы, морщась от тянущих ощущений на спине при каждом резком движении лопаток.
Захватив со спинки стула футболку, он плетётся на кухню на запах кофе. Николай в брюках и распахнутой косоворотке с закатанными рукавами подогревает на сковородке приготовленные Сашей в ночи бутерброды. Всего два, но лучше, чем ничего. Чуть влажные волосы аккуратно уложены, повязки на руках свежие и белее, чем положено обычно бинтам.
Если бы Кирилл не видел его вчера всего в крови, в ознобе и с бездной колодца во взгляде, никогда бы не подумал, что с ним что-то не так.
– Доброе утро, – бросает Николай, не оглядываясь, и аккуратно подцепляет лопаткой подрумяненный бутерброд с расплавившимся сыром, перенося его на тарелку.
– Кофе будешь?
Вокруг него во всей красе магия земли, растительная, распускающаяся спелыми бутонами цветов, тут же тающими в утреннем неверном свете. Сама энергия земли, дающая жизнь.
– Какой кофе! Сдурел, что ли? Лекари прописали отвар. Ты раны обработал?
– Ты просто слишком долго спишь. Я всё уже сделал, не суетись. А кофе нам обоим не помешает, как и завтрак.
Кирилл окидывает Николая быстрым взглядом и, найдя его состояние удовлетворительным, занимает стул у окна, распахивая его в октябрьское утро и высовываясь с головой на улицу. Холодные капли на лице намного лучше будильника, особенно вместе с утренней самой первой сигаретой.
Неделя до вечера стражей, и тревога внутри не даёт покоя.
– Не свались, – педантично замечает Николай, усаживаясь за стол и прихлёбывая кофе. – Но хоть окно открыл, а то утром было не продохнуть от смога.
Кирилл не уточняет, что тот тоже вчера курил на этой самой кухне.
– Ты серьёзно вчера говорил про то, что тебя могут подвинуть с поста начальника Службы?
– Конечно. Ты же не думаешь, что все согласны с моим назначением? Впрочем, тебе надо просто разочек побывать на приёмах магов. Сразу столько интересного узнаешь, и не только обо мне. Профессор Малди только спит и видит, как бы подчинить Службу Академии.
– Ему это зачем? – теряется Кирилл. Директор Академии, конечно, милин до самой сердцевины своей магии, но что Служба, что научное сообщество у магов всегда стояли порознь.
– Как всегда. Считает, что стражи слишком сильны и независимы и что мы мало обучаем милинов. Ему, скорее, нужна Школа стражей, но кто же ему её отдаст?
– И кого назначат? Кого-нибудь из Управления делами магов?
Николай обманчиво расслаблен с полуприкрытыми глазами и в ещё не застегнутой форме. На его теле словно белоснежная пыльца, очерчивающая рельеф мышц и кубики пресса, скапливающаяся в старом рубце на животе. По Николаю, кажется, вздыхает каждая представительница женского пола в Службе, но тот остаётся верным своей холостяцкой жизни, предпочитая короткие и бурные романы без обязательств.
– О, нет, – Поулг хитро прищуривается. – На этот счёт кто бы ни собирался подставить меня, здорово просчитался. Но давай сейчас не об этом.
Он напрягается всем телом и всей своей магией в полной силе, сейчас царапающей воздух кухни пылью и сухим песком. Зарождение земляного вихря.
– Твоя задача – во что бы то ни стало выяснить про магию крови и не дать продолжиться похищениям в Академии.
Прежде, чем Кирилл успевает сказать ещё что-то, Николай одним глотком допивает кофе и подрывается с места, с явным неодобрением кивая на его мятую футболку.
– Ты в таком виде поедешь на работу?
– Моя косоворотка ушла тебе на самодельные бинты до приезда лекарей, – Кирилл следует его примеру и берёт на себя мытьё посуды.
– Возьми одну из моих.
– Я всё равно в Академию еду, студенты как-нибудь переживут мой не очень официальный вид. Потом заскочу домой по дороге в Службу.
Он выключает воду, испаряя капельки воды пламенем на руках. Николай едва не закатывает глаза, исчезая в коридоре. Для него такое неприемлемо.
– Знаешь, ты бы попробовал как-нибудь побыть не таким серьёзным, – кричит ему вслед Кирилл, окидывая взглядом кухню. Вроде ничего не забыл. Телефон в кармане, перчатки стража в машине. Лекции дома, но сегодня они ни к чему – запланирован семинар.
– Есть конкретные предложения?
– Разрисуй бинты на руках в цветочек, а то они слишком аккуратные, – с усмешкой предлагает Кирилл, шнуруя любимые высокие ботинки.
– Умнее ничего не придумал?
– Ну, хочешь, я могу это сделать.
– Обойдусь без твоего участия, спасибо.
– Тогда Варю попроси, у неё почерк красивый. Или Сашу, он тебе вообще картину нарисует.
Кирилл уворачивается, пригнув голову, от летящих в его сторону земляных брызг. Сизый дым вокруг как зыбкая стена предупреждения – даже для дружеских заклинаний.
– У тебя явно работы мало, раз хватает времени для шуток. Пошли, мы оба опаздываем.
***
– Таким образом, считается, что магия в мире теней податливее для огня и земли. И…
Кристина запинается, вспоминая, что ещё надо сказать по теме семинара. Трёх часов сна явно слишком мало, как и двух чашек крепкого кофе за завтраком.
В голове вопреки всем её усилиям дикая смесь из обязательной программы и информации из Архива благодаря Саше и их напрасным поискам того, чего не знают сами стражи.
Хотя кого она обманывает – всё дело в самом Кирилле, в его сложенных на груди руках, непривычной по сравнению с обычными рубашками футболке, обнажающей руки. Голова чуть склонена набок, взгляд ленивый и заспанный.
Его слова на набережной до сих пор болезненно режут по сердцу, как и шепотки или смешки вокруг. И правда, что может быть глупее, чем влюбиться в собственного преподавателя, пусть она изо всех сил старается этого не показывать?
– И? – подаёт голос Кирилл.
Полный провал. Стыдно до того, что остаётся только хмуро смотреть в пол по своей давней дурной привычке, позволяя себе только взгляды украдкой. Кирилл подаётся вперёд, закидывая ногу на ногу. Она бы могла поклясться всей своей магией, что он сдерживает подобие улыбки, а во взгляде едва заметна насмешка.
Вот и всё, что у него есть для неё – насмешка и снисходительность.
– И… всё.
– То есть ты считаешь, что милинам магия теней не так доступна, как сухри?
– Что? Нет, я такого не говорила. Так считается, – она смотрит чуть в сторону от него, стараясь не встречаться с его взглядом. Его глаза как воды зимнего моря.
– Мне интересно твоё мнение.
– Возможно, мы до сих пор не всё знаем. Вода текуча и податлива. Направьте её в русло магии теней и позвольте ей самой нести себя сквозь хаос.
Кристина замирает от своих собственных слов, украдкой бросая взгляд в сторону явно задумавшегося Кирилла. Сердце пропускает удар. В нём усталости пополам с тревогой, собравшейся в морщинках у глаз.
Его телефон взрывается уже ставшей привычной мелодией. Конец занятия.
Аудитория оживает шуршанием учебников, скрипом стульев и поспешными сборами сумок и рюкзаков. Среди студентов вспыхивают искры, воздух вихрится вензелями над головами, ероша волосы и путая косы под недовольные возгласы девушек.
– Останься, пожалуйста, – сквозь весь шум и гам его голос слышен так же хорошо, как треск пламени костра на пляжной вечеринке. Незаметно, но всегда на фоне.
Кристина со всей возможной неторопливостью собирает со своего стола конспекты и темно-зеленые тома по миру теней, игнорируя хитрый взгляд соседки по комнате.
Спустя десять минут она один на один с Кириллом. Он вскакивает с места, вышагивая по аудитории. Вокруг него полупрозрачный дым и кружева теней.
– Я сказал Саше, скажу и тебе – не тратьте время на Архив. Если тебе что-то показалось, это не значит, что так и было.
– Вы мне не верите, – Кристина застёгивает старенький кожаный рюкзак, стараясь не обращать внимания на назойливое желание подойти ближе к Кириллу.
– Тени умеют подстраивать очень хитрые ловушки, – он останавливается прямо перед кафедрой, закуривая сигарету. От его ставшего привычным за эту осень жеста и язычка пламени на пальцах щемит сердце.
– И всё, что ты могла почувствовать или увидеть может быть пустышкой и обманкой, ты об этом не думала? – продолжает Кирилл, замирая прямо напротив, отделенный хрупкой границей парт. – А у меня теперь один заработавшийся друг и одна еле стоящая на ногах студентка.
Пальцы стискивают тонкие лямки рюкзака. Какое ему дело до её состояния?
– Дайте нам ещё несколько дней. Пожалуйста. Я обещаю, если мы не найдём ничего до следующих выходных, я брошу эту затею.
Она медленно проходит между партами к выходу, не ожидая никакого особенного продолжения. В конце концов, он не начальник Саши. Пусть сами разбираются, кто сколько работает.
– Как твоя рука? – его голос меняется на более тихий и мягкий, заставая её врасплох ровно на середине пути к спасительному выходу из аудитории. – Так и не прошла? Что говорят лекари?
– Я каждый день хожу к Захару на проверку. Вена всё также черна, но не болит. Магия на месте. Кстати!
На мгновение забыв о своём смущении, Кристина принимается копаться в рюкзаке, подставляя под него полусогнутое колено, быстро перебирая учебники и тетради. Да где же она?
Кирилл с явным удивлением ловит плитку шоколада, направленную воздушным потоком.
Кристина позволяет себе посмотреть в его глаза.
– Вы до сих пор морщитесь, когда неудачно задеваете спину. Может, вам лекаря сменить?
Шаг за шагом, Кирилл подходит ближе, отнимая у неё воздух и всякую уверенность в самой себе. Магия застывает льдинками на манжетах свитера.
– Я подумаю об этом. Если ты пообещаешь хоть иногда спать больше четырёх часов.
– Договорились.
***
После занятий в Академии Кирилл заскакивает домой переодеться, проверяя по дороге голосовые сообщения и рабочий чат во время остановок на светофорах. Пальцы быстро пролистывают с сотню сообщений. Ничего тревожного, кроме новости об Анне и проломе в квартире Николая. Подумать только, тени у самого начальника Службы! Кирилл выключает телефон – ему не до сплетен, тем более, когда дело касается друзей.
Для пробок ещё слишком рано, и за рекордные полчаса он добирается от своего дома до Службы на набережной.
На входе его ловит Николай и, не сбавляя шага, машет рукой.
– Поехали, – судя по тону, у него нет настроения на долгие объяснения.
– Ничего себе здравствуйте! – Кирилл притворно возмущается, тут же догоняя и показывая в сторону своего парковочного места. – Я что, теперь твой шофёр?
– Интересная мысль. Сможем сэкономить на твоей зарплате.
– Мои услуги стоят дорого.
– Только не как стража.
– Тут мне просто нет цены.
Салон ещё прогрет и окутан мягкими и тёплыми заклинаниями, разгоняющими стылый осенний воздух, которым тянет даже сквозь закрытые окна и двери.
– Куда едем?
Николай называет адрес, который ни о чём не говорит Кириллу, и погружается в чтение на телефоне, не забыв перед этим пристегнуться.
Кирилл выводит машину на дорогу, не дёргая его лишними вопросами. Если тот так чем-то увлечён, то в лучшем случае пропустит вопрос мимо ушей, в худшем – выскажет всё, что думает о тех, кто отвлекает его от работы.
Возможно, поэтому Кириллу так не нравится официальность должности начальника Службы. Для него мир магов стоит особняком, несмотря на все современные технологии в их работе и жизни. Удобство и приспособленность к современной жизни, не более. Но за гаджетами и техническими новинками Кирилл всегда ощущал себя в первую очередь сухри и стражем границы миров.
Порой ему казалось, что Николай смог бы жить, лишенный магии. Как и его мать.
Кирилл точно знает – сгорая порой в своём огне, он никогда не откажется от него безвозвратно. Иначе смерть и бездонный колодец внутри.
Они подъезжают к мрачному немного искривленному зданию, похожему на заброшенный офис. Верхние этажи теряются в седом тумане, подвижном и даже будто чуточку живом. Кирилл с опаской вылезает из машины, держа наготове боевые заклинания – и даже не огня, а мира теней.
Воздух пропитан привкусом металла и пробирающим до костей холодом. В жилах едва не стынет огонь – настолько всё вокруг тревожно и окутано угрозами. Кириллу даже чудится чей-то бездушный шёпот за спиной, царапающий шейные позвонки.
– Будь настороже, – роняет Николай и, видимо, решив снизойти до объяснений, добавляет, – мне здесь назначили встречу по поводу Анны и прорывов теней.
– Ты не думал, что это ловушка? – на кончиках пальцев дрожит огонь, готовый сорваться в смертоносную пляску. Кирилл следует за Николаем внутрь здания и полутёмный холл. Нет привычного отводящего глаза заклинания. Странно.
Под ногами хрустит стекло, когда они идут по пыльному мраморному полу в сторону лифтов. Вряд ли те в рабочем состоянии.
Оба окутаны своей магией. У одного игра теней и света в клубящемся в ногах дыму с отблесками костров. Вокруг второго земляная крошка и всполохи пламени как эполеты на плечах.
– Не знаю, – Николай бросает на друга быстрый взгляд перед нажатием на кнопку вызова лифта. Та вспыхивает по ободку голубоватым светом. – Хочешь уйти?
– Нет, конечно. Почему сразу не сказал?
– Ты бы стал настаивать на отряде поддержки. Согласно инструкциям.
– За них отвечаешь ты. И если ты решаешь, что нам надо бродить по заброшенному офисному зданию, то достаточно мне об этом сказать.
К удивлению Кирилла, лифт всё-таки приходит. И когда они уже внутри просторной стеклянной кабины, способной вместить до десяти человек, но не более ста пятидесяти килограмм, Николай тихо роняет.
– Оно не заброшено. Тут живут тени. Не дёргайся. Мы на самой кромке перехода в их мир. Засветишь печать, и я не гарантирую, что мы выберемся живыми.
– Тогда почему их не видно?
– Хороший вопрос, правда? – криво улыбается Николай, откидываясь на стену лифта и засовывая руки в карманы брюк. В сжатых губах и напряженных скулах застыла боль. Наверняка пропустил обеденную порцию отвара.
И вдруг тень Кирилла даёт о себе знать – не пытаясь сорваться с заклинания, но сдёргивая некий покров морока, витавший до этого в здании.
Вздымаясь вверх этаж за этажом, Кирилл видит сквозь прозрачные стены кабины лифта, как к ним прилипают создания из кошмаров и хаоса. Постоянно в движении, меняющиеся согласно своим потребностям и желаниям. Их когти – изогнутые чёрные иглы, их крылья – призраки истлевших перьев.
Мягкий толчок.
– Приехали. Кирилл, слушай очень внимательно, – Николай придерживает двери и выставляет руку, преграждая выход. – Я взял тебя с собой, потому что шансов выйти отсюда с твоей тенью в разы больше, чем мне одному. Тот, с кем мы встретимся, действительно может помочь. Но это не значит, что он добрый малый.
– Может, уже пойдём, а? В первый раз, что ли?
Он видит облегчение во взгляде Николая. Тот будто боялся обвинений с его стороны.
Они выходят из лифта в едва освещенный офис с мигающими под потолком лампами.
Тут ещё есть краски и цвета, зыбкие и тягучие, близкие к серым и чёрным. И тянет мёртвым сухим миром с потрескавшейся землёй и едва заметно гарью.
Кирилл напрягается, пуская пламя по венам и доставая из ножен на ремне кинжал стража. Заклинаний обычно достаточно, но гладкая рукоять заговоренной стали с вереницей рун всегда придаёт уверенности.
Николай останавливается перед переходом в соседний корпус. Через дымчатое стекло город внизу выглядит слишком похожим на мир теней.
– Я ждал, – раздаётся шелестящий шёпот, словно идущий из-под земли. – Стражи, значит. Лучшие ученики Шорохова.
– Николай Поулг и Кирилл Ард, Служба стражей, – сухо и профессионально представляет обоих Николай, делая шаг вперёд. Перед ним никого нет, но с тенями нельзя быть уверенным наверняка.
Кирилл чувствует каждой косточкой притаившуюся мощь тени вокруг себя. Ласковая тьма первозданной ночи.
– Наслышан. Проходите на свет, не стоит стоять на пороге теней.
– Мы не задержим вас надолго, – Николай перешагивает через груду кирпичей, непонятно откуда взявшихся на их пути, расточая магию земли вокруг, ничем не сдерживая её. – Вы знаете, кто взламывает печати?
Кирилл никак не может разглядеть его собеседника. Возможно, тоже тень. Или слишком хорошая маскировка.
– Нет. То есть как… я не знаю имён. Но вам надо искать среди милинов. Они ведут войну, о которой стражи пока не знают.
– Почему?
– Потому что мир теней – это лакомый кусок, о котором вы знаете далеко не всё.
Кирилл едва не срывается на грубость. Мутные ответы от неразличимого создания в здании, полном теней, – не так он представлял свой рабочий день сегодня.
– И чего мы о нём не знаем? – Николай само терпение. Вот только Кирилл ощущает дрожь его магии. Подготовка к сражению. Просто так их не отпустят.
– Поймёте однажды. Лучше подумайте о крови магов.
– Кто сотворил такое с Анной?
– Тени, конечно. Ах, вы снова хотите имён. Но я имею дело с тенями, а не с людьми, мне они не интересны. Кроме тебя.
Липкий холод касается затылка и стекает по рукам, едва не сбивая огонь.
– В тебе тень. Это… интересно. Как ты выжил?
– Я боролся, – для него в этом нет ничего интересного. Только постоянный контроль и сдержанность заклинания.
– Шорохов тебя отлично выучил. Жаль, я не могу похвастаться тем же. Меня он забросил как неинтересный проект.
Сам воздух шевельнулся, и к ним скользит фигура, на первый взгляд в плаще с большим количеством складок. Но это точно не человек. Руки в широких рукавах гладкие и чёрные, а вместо плаща текучесть космической пустоты, в которой тает даже свет звёзд.
Кириллу хочется заглянуть под капюшон в глаза этого существа, если они ещё есть у него.
– Как видите, – то ли тень, то ли человек явно усмехается, – я перестал быть похожим на что-то, понятное вам.
– Что произошло? – во рту сухо и горько.
– А. Мы экспериментировали с миром теней и зашли слишком глубоко. Тени… Их было много. А мы оба хотели жить. Я попытался сплести заклинания с хаосом и получил отдачу, в меня впилась тень. Мы выбрались, но во мне тёк яд. Я умирал и не знал об этом.
Шорох вздоха проносится по переходу, тревожа комочки теней по углам. Их тут много.
– Я всё ещё не хотел умирать. Но Шорохов отказался помогать, я справлялся сам. И, так или иначе, тень поглотила меня. Красота, правда?
Он вздымает руки к полосам света, и на них видна блестящая чешуя. По ним будто проходят огненные всполохи огня. Кирилл отступает, ощущая комок желчи в горле. Сила мага сдавливает, отнимая волю. Маг-тень приближается, протягивая руки. Сам того не осознавая, Кирилл падает на колени, задыхаясь от тягости сразу и тени внутри, и мага перед собой. Ледяные пальцы как остриё кинжала проходят по горлу, запрокидывая подбородок и вытягивая саму магию.
– Ты такой горячий, – маг-тень склоняется к самому лицу. – Огненный мальчик.
Николай рядом, его сила неторопливо вздымается. Промёрзлое дыхание обжигает холодом северной ночи. Кирилл смотрит в провалы тьмы вместо глаз.
– Не человек, не тень, застрявший на границе миров, – по коже цепочка вмерзающих прикосновений чёрных пальцев. – И я всё ещё хочу жить. Ирония, не правда ли?
Тугое молчание горчит безысходностью этого места. Николай не выдерживает первым.
– Отпусти.
– Ах, да.
Всё пропадает. Кирилл судорожно хватает воздух, чувствуя себя расшатанным и выжатым до предела. Огонь тлеет внутри угольками вместо привычного хаоса. Так близко к краю колодца.
– Уходите. Мне вы пока не интересны. Но я всегда здесь, если появятся ещё вопросы.
Маг словно растворяется перед ними. Николай подаёт Кириллу руку, помогая подняться с пола.
Весь путь до выхода Кирилл молчит, игнорируя пристальные взгляды Николая.
Осенний воздух облегчающим холодом ударяет в виски, отгоняя липкие ощущения прикосновений мага-тени. Пальцы трясутся до того, что пламя не сразу вспыхивает.
Страх – вот что он почувствовал. Впервые за долгое время Кириллу стало страшно не за других, а за самого себя.
– Как давно ты знаешь его? – голос хриплый и сухой. Внутри не текущая магия, а её нервные толчки.
– Кирилл…
– Как давно?
Со сжатых кулаков на землю опадает пламя, насыщенное красными всполохами. Жертвенная кровь того, кто проклят испорченностью своей души. Тень навеки с ним. И лучше сдохнуть, чем стать тем, что притаилось в здании.
Кирилл тяжело смотрит на Николая исподлобья, судорожно вдыхая воздух.
– Несколько месяцев, – тот выдерживает взгляд. Воздух горчит древесно-земляным привкусом, асфальт под ногами размягчается, трескаясь от воздействия двух магов, носящих в себе силу земли.
Кирилл прислоняется к дверце машины, запрокидывая голову в небо. Здание возвышается чёрной пустой громадой в сером тяжёлом небе. Кажется, вместо сердца пустота, вымерзающая даже его огонь.
– Я рад, что ты мне показал, кем я могу стать. Напомнил, как я опасен.
Он видит удивление во взгляде Николая. Будто это не то, о чём тот думал.
– Это не так.
Кирилл кидает окурок прямо на землю, втирая его носком тяжёлого ботинка. Вдавливает в землю как свою горечь в глубину себя самого. Надо как-то жить. Но в последнее время у него всё меньше ориентиров, только зеркальная мозаика теней.
– Может быть, ты немного поумеришь свой эгоизм и страдания о себе самом и услышишь то, что он сказал? – с некоторым раздражением бросает Николай, запахивающий пальто от поднявшегося продувного ветра с брызгами дождя. Грядёт ливень.
Слова остро холодны и правдивы. Кирилл вскидывает голову и улыбается, ощущая в венах привычный горячий огонь.
– Война, значит?
– И пора выяснить, кто её затевает.
Что ж, это тоже ориентир. Шторм четырёх стихий уже зародился, затягивая в себя и стражей, и магов, и теней. Только бы хватило сил его обуздать.
Лучше бы у него была путеводная звезда.
***
На обратной дороге Николай устраивается на заднем сидении, откидывая голову назад и устало прикрывая глаза. Вопросы излишни – следы теней всегда настырно саднят и беспокоят, заживая медленно и неприятно.
– Ты уже узнавал про Анну?
Николаю всё равно не до сна после разговора с магом-тенью, а Кирилла тяготит молчание в дороге сквозь муть дождя стеной.
– С ней общается Бюро, мне сказали, пока не лезть.
Тот с усилием достаёт из кармана пальто колбу с фиолетовым эликсиром и ленивым жестом кидает на соседнее с Кириллом сиденье. Сколько он себя помнит, у Николая в карманах всегда находятся какие-то настойки и отвары.
– Что это?
– Считай, что улика.
Они встречаются взглядами в зеркале заднего вида. Кирилл колеблется, не зная, уместны ли вопросы или лучше не спрашивать. Николай понимающе улыбается.
– В моих экспериментах со всеми текущими событиями некоторые особо подозрительные личности могут увидеть то, чего на самом деле нет. Это, – он кивает на колбу, которую Кирилл убирает в бардачок, – расширяет зрение в глубоких тенях. Я хотел его испытать на первых границах, но не успел. Меня немного отвлекли.
– Какие последствия у него?
– Именно это я и собирался выяснить.
– Чёрт, Коля! Нашёл время экспериментировать. А если бы…
