Текст книги "Туман и гроза (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)
– А ты слышала про то, что ночью творилось в клубе Дрих?
– Тебя что-то конкретное интересует?
– Да у меня отток клиентов в последнее время. Оно и понятно – не до праздников. Я беспокоюсь. Вроде и защита стоит, и я одного стража попросил иногда заглядывать, а всё равно как-то неспокойно. Как думаешь, что там произошло?
Патрик уже едва шепчет, хотя вокруг и так купол, поглощающий звуки. Слышно шуршание прибоя и гулкие звуки, как эхо в ракушках. А Лиза даже не знает, что рассказать и как.
Вот она – граница между стражами и остальными. Можно видеть прорывы, переживать за ужасы, о которых пишут в газетах на первых страницах, ругаться на взрытую землю и покореженный асфальт, разбитые случайно кругом огня витрины.
Лиза тоже такое видела. Но издалека, отстраненно, как данность – тени опасны, но против них есть бравые – или проклятые – стражи. Спите спокойно, дорогие милины и сухри. Служба всегда начеку.
Пусть шрамы под повязками, выжатая магия после мира теней, тёмная кровь на кинжалах и бессонные ночи, полные вечных битв с запахом едких трав и масла против теней. Холодные касания к позвонкам и рёбрам, от которых перехватывает дыхание, дыхание огня на коже.
– Меня там не было, – сухо отрезает Лиза, не испытывая никаких угрызений совести от такой лжи. – Но если хочешь знать моё мнение – попроси друга-стража заходить сюда чаще. И пусть знакомых захватит. Им тоже не помешает иногда пропустить стаканчик. И расскажи про Водяного.
Она найдёт этот чёртов Орден, если он существует. Раньше это было просто разгадыванием тайны, но теперь – шанс, что те, кто владеют всеми четырьмя стихиями, могут помочь Кристине и новой стихии в ней. Не сгореть от избытка магии.
Сообщения так и не отправлены, абонент недоступен.
Напоследок Патрик зовёт выступить на ближайшем концерте и протягивает листовку в тёмно-бордовых тонах. Как запёкшаяся кровь.
Как пятна на свитере Николая.
Лиза поспешно запихивает её в задний карман джинсов и, допив кисловатый лимонад, торопится на скорый поезд. Надо рассказать про новости лавки и аккуратно – про непростое положение Кристины.
***
Сюзанна сидит, скрестив ноги, на мягком ковре в гостиной перед алтарём воздуха.
На тёмно-синем шёлке со знаками стихий разложены перья, а от тлеющей палочки курится сладковатый дымок. В маленькой глиняной мисочке с этническим орнаментом в молоке плавают веточки трав.
В квартире непривычно тихо после постоянного наплыва гостей, и только слышится тихий перезвон музыки ветра, похожий на ритуальные напевы. Легко представить, как под них тонкие жрицы, чья кожа покрыта вязью рун, в белоснежных храмах возносят дары древним божествам, обращаясь к ним искренней молитвой. Об очищении дома, защите и провидении.
Тяжёлые синие шторы сейчас задёрнуты, и комната погружена в приятный полумрак с запахом лаванды и апельсиновый корки.
Вместо церемониальных одежд на Сюзанне тонкое и короткое платье фисташкового цвета с лентами и широкими рукавами. Вместо убранства храма – высокий потолок городской квартиры, орнаменты ярких тёплых пледов и треск одинокой серебряной свечи.
Саша замирает у дверного косяка, невольно завороженный ритуалом и порханием пальцев Сюзанны над алтарём. Ему не надо видеть её лица, чтобы знать – веки сейчас закрыты, а на них нарисованы ярко-синие глаза с вертикальным зрачком.
Иногда ему кажется, что она – сама как воздух, невесомая и лёгкая, её бы удержать. Не птицей в золотой клетке, а в тепле и ласке.
В доме света и огней.
Но любым птицам необходим простор и полёт в поднебесье и золотом свете солнца, сиянием оплетающим крылья. Среди горных вершин и над широкими летними лугами.
Музыка вдруг стихает, а Саша понимает, что его коснулся ритуал и увлёк в дремотные иллюзии с солнечным теплом. Он даже ёжится от прохлады в комнате, пока Сюзанна бережно сворачивает ткань и плавно поднимается, как вспорхнувшая птица.
Как всегда, каждый ритуал забирает энергию и силы мага, так что она тиха и задумчива, движения медленные, а на лбу блестят капельки пота, размывая пару белых жирных полос. Возможно, они тоже нужны для обряда.
Или так просто нравится самой Сюзанне. Яркая маска из узоров, ароматных подношений и вплетенных в волосы крохотных колокольчиков. Так легче скрыть все свои страхи.
– Удалось что-нибудь увидеть?
– Пока всё спокойно. Чёткой картинки нет, но это и не нужно. Главное, ощущения. Она боится и чувствует себя… неуютно. Не выносит одиночества.
– Ты почувствуешь, если что-то не так?
Сюзанна убирает все инструменты в ящик комода, ставит миску с молоком на подоконник между кадками с высоким бамбуком и папоротником и приоткрывает окно, впуская свежий воздух с запахом дождя. Не торопится с ответом, пока Саша не подходит со спины и не заключает в объятия, зарываясь в светлые волосы с разноцветными прядками.
– Я всё сделала как нужно, поверь мне. Выждала за углом и навела заклинание, стоило Соне с Кристиной выйти из клуба. Главное, чтобы амулет был при ней. А потом… я так испугалась.
– Почему? Соня…
– Ох, нет. Я испугалась, когда меня едва не подпалил щит вокруг клуба, а ты остался внутри. Каждый раз я жду и боюсь потерять тебя.
То, в чём она признаётся так редко и только наедине с ним. Её затаенный страх однажды увидеть дома не мужа, а вестника из Службы с траурным конвертом и неловкими соболезнованиями.
Всем другим она будет улыбаться, случайно говорить про видения в голове и печь сочные ягодные пироги по будням и имбирное печенье под Новый год, не обращая внимания на то, как дрожат руки, месящие тесто, когда муж задерживается в Службе.
Но Сюзанна никогда не жалуется и не просит уйти на спокойную работу.
– Я рядом, – он откидывает волосы на одну сторону и целует в шею.
Неторопливо и всё ниже. Спускает плечо платья, медленно распускает ленты сзади. Над правой лопаткой маленький ожог – кажется, однажды её кузен намеренно запустил огнём прямо в спину.
Сюзанна склоняет голову набок и закрывает глаза, расслабляясь от его ласк и прикосновений. Они так давно не были вдвоём в тихие дни, когда не надо разбираться с какими-нибудь печатями или отсыпаться после процедур лекарей.
Саша быстро скидывает футболку, оставшись в одних джинсах.
Одним движением Сюзанна выскальзывает из тонкого платья и разворачивается к нему, прикасаясь кожей, которая ещё пахнет дымом. Её губы со вкусом пряного молока, а дыхание сбивается, когда он подхватывает её за бёдра и переносит на кровать.
Каждый шрам на её теле ему знаком и исцелован долгими ночами.
С ней он чувствует себя живее, наполненным, цельным.
Сюзанна шепчет, что соскучилась, водит пальцами по коже между лопаток, заставляет терять голову, словно в первый раз.
Они любят друг друга под шум дождя, в запахе трав и хвойного дыма. До сбивчивости дыхания и замирания сердца.
Ощущать всем телом и сливаться в одном ритме.
До самого края и звёзд в глазах друг друга.
А потом лежат рядом друг с другом, тихо беседуя о чём-то совершенно не важном.
Саша даже не сразу слышит звонок, наслаждаясь лёгкими прикосновениями пальцев Сюзанны, но всё-таки дотягивается до вибрирующего телефона, погребенного под джинсами, скинутыми впопыхах.
– Да?
– Ты когда приедешь в Службу? Думаю, нам нужна твоя помощь, – голос Кирилла звучит ровно, но Саша догадывается, что вопрос срочный.
Он неотрывно смотрит на Сюзанну, ощущая досаду и нарушенную гармонию.
Она же накидывает прозрачный длинный пеньюар с цветами, вышитыми пастельным шёлком, и садится на кровати так, что скользкая ткань сползает с бёдер, обнажая стройные ноги.
Скорее, дразнит, чем прикрывает наготу.
– Именно в Службу или встретимся ещё где-то?
– Николай написал про Службу. Не похоже на завуалированный тайный код, не находишь? Чёрт!
– Что такое?
В трубке что-то громыхает и звенит, слишком похоже на с силой закрытую дверцу холодильника.
– Да ничего, я пытался позавтракать. Кажется, просроченный кефир не очень хороший вариант. Ладно, перехвачу что-нибудь по дороге. За тобой заехать? Ты как, в состоянии добраться сам?
– Всё отлично. Я лучше пройдусь. Мы же пока не используем печати?
– Ни в коем случае. А от Сюзанны есть новости?
– Пока всё спокойно, но она начеку. Не переживай.
– Да не переживаю я! Меня раздражает неизвестность и ожидание. Ладно, тогда до встречи в Службе.
Саша кидает телефон в ворох цветастых подушек и одевается, чувствуя, как снова кружится голова от слабости.
Стоит закрыть глаза – как всплывают воспоминания о доме в мире теней и жёстком огне, который жёг снова и снова, принимал обличия фантастических животных и лизал низкий потолок, отнимая драгоценный кислород.
Сюзанна кладёт ладони ему на пульсирующие виски, и злые колкие видения отступают.
– Есть новости?
– Ну, Кирилл взвинчен и утверждает, что ни капли не переживает за Кристину. Не удивлюсь, если через пару часов он предложит влезть в клинику Управления.
– Тогда не пускайте его туда. Она даст сигнал, если будет нужна помощь. Прихвати с собой кольца с творогом! Я утром испекла, пока ты спал.
***
Саша действительно с удовольствием прогуливается до Службы и выбирает чуть более долгий, но приятный путь через бульвар.
Каждая стихия сильнее в определенный момент времени. Но в то же время у милинов и сухри внутренний баланс на выбор. И если земля тяготеет к полуночным ритуалам под покровом тьмы, то воздух лучше всего поддаётся утром на рассвете с началом нового дня.
Когда Саша первый раз познакомился с Кириллом, то искренне удивился, как такой сильный маг огня предпочитает тёмное время суток, ночные дороги в двух лучах фар и патрули до утра. И его заклинания обладали той же мощью и разрушительной силой, что и днём.
Возможно, всё дело в сплетении огня и земли. Того, что скрыто в её недрах и невольно вплетается в огонь, даруя ему особую силу и наполняя вязкой ворчащей лавой. То, что так легко отзывается в чернильном мире и уничтожает в клочья теней.
Саша же всегда ощущал себя лучше и сильнее при дневном свете, и куда менее уютно – в ночи. А мир теней и вовсе мог свести с ума, если применить в нём заклинания. Порой это раздирало изнутри яростным противоречием, когда в воздухе вспыхивала печать. Один шаг до изумительного мира, полного тайн и неизведанных путей.
Говорят, стражи никогда не путешествовали по морям и озёрам со зловещей тёмной водой, похожей на нефть, по полноводным рекам мимо нависших плакучих ив и берегов с серым сыпучим песком.
И временами Саша маялся от невозможности ступить туда. И искренне не понимал, почему у других нет желания нырнуть в солёные воды? Почему во всём стражи видят только угрозу?
Остановившись рядом с величавым и явно старым деревом, Саша прикасается к шершавой коре и ощущает под ладонями вздохи жизни и треск ростков. Запоминает вьющиеся линии, впадины и кружочки на коричневом стволе, оттенок цвета и немного лесной запах.
В голове тут же возникает набросок низкого человечка во мху и с веточками на коже, который выглядывает из самой коры, с влажными тёмными глазами и спутанными волосами с гнёздами для птиц.
Ладонь соскальзывает по коре – надо спешить. Если нужна его помощь, он сделает всё, что в его силах.
В отличие от притихших улиц, Служба гудит, дымит и бурлит. Стражи едва ли не маются от вынужденного безделья и ворчат, что этак они совсем не будут нужны, а тени разнесут весь город.
За утро в паре мест уже произошли прорывы, и несколько стражей применяли всю хитрость, чтобы заманить теней в собственный мир, а не выходить на улицы. Сашу ловит кто-то из лекарей и строго напоминает про лечение, а когда получает вежливый ответ, что пока некогда, с досадой машет рукой.
Кирилл мечется по главному офису стражей, в котором сейчас раздвинуты все столы и стулья, а в центре распахнута подробная карта города с отмеченными возможными точками прорывов. Они мигают зелёным над миниатюрными домиками и крохотными машинками.
А в красном круге – высотное здание-укрытие, наполненное тенями.
Николай сидит на столе, углубившись в чтение тяжёлой папки с торчащими во все стороны страницами. Гладко выбритый, с аккуратно зачесанными волосами и в едва ли не хрустящей и выглаженной чёрной форме, он выглядит спокойным и сосредоточенным.
На прозрачной доске висит список с именами из лаборатории в мире теней, а рядом с некоторыми краснеют галочки. На других столах громоздятся ещё тёплые коробки с пиццей и многочисленные картонные стаканчики с кофе, кажется, со всеми возможными эмблемами кафе – как магических, так и обычных людских.
Саше кажется странным, что в огромном офисе тихо и никого нет, а Кирилл явно злится – по крайней мере, он явно не сдерживает магию и время от времени косится на Николая, а при виде Саши с облегчением бормочет «наконец-то!».
– Доброе утро, – Николай даже не поднимает головы, а его голос как-то… холоднее даже привычного, которым он коротко раздаёт распоряжения на летучках или при обсуждении планов атаки при тяжёлых прорывах. – Саша, насколько хорошо ты знаешь Архив и историю мира теней?
– Если говорить про документы Архива, то я изучил всё, что у нас есть. Вплоть до изначальных сфер, которые хранят первые сведения о мире теней.
– Так. Если твоя теория верна, ты можешь выстроить печати, чтобы сделать проход в глубокие тени на основании всей информации?
– Что?
Саша, опешив от такой задачи, оглядывается на Кирилла, который замирает за его спиной, сверля взглядом Николая. Ноги широко расставлены, руки заложены в карманы брюк, он всем видом выражает явную угрозу, направленную чётко в сторону своего якоря.
– Я как-то неясно выражаюсь? Мне нужен проход в глубокие тени. Напрямую. Не прыгать по всему миру теней из слоя в слой, а перейти туда сразу. Видишь ли, у нас теперь нет главы печатников, а ребята никак не соберутся с мыслями. Мне нужен кто-то, кто их организует в деле. И мозгами.
Николай отрывается от перелистывания папки и поднимает взгляд на Сашу, от которого даже вздрагивает сердце. Внутри того застыла какая-то… ледяная ярость. Не к нему конкретно, а, скорее, к чему-то нематериальному и неудобному, что нарушает порядок мира магов и стирает в крошку и прах жизнь за жизнью.
– Можно попробовать. Честно говоря, я не уверен, что это возможно.
– Вот! – восклицает Кирилл. – Хоть Сашу послушай, раз мои доводы тебя не устраивают.
– Кажется, мы всё обсудили.
– Да ты на себя посмотри! Ещё немного – и ты станешь таким же безумцем, как Шорохов. Там уже загублена не одна жизнь, мы сами едва выбрались, а ты лезешь туда же! Мало вокруг проблем? Давай всю Службу там угробим теперь?
Саша инстинктивно отодвигается подальше на стуле на колёсиках, из зоны поражения заклинаний между этими двумя. Он отлично представляет опасность каждого из них, а если они схлестнутся… вздрогнет не только Служба. Он на себе знает о норове и вспыльчивости Кирилла, который порой не сдерживается ни в действиях, ни в словах. Но он всегда считал, что спокойствия Николая достаточно, чтобы усмирить огненную бурю и вернуть из любого мрака.
Но теперь, возможно, и в нём не так много сдержанности.
– Я ни в коем случае не оправдываю Шорохова. Но я тебе уже говорил – я понимаю, почему он так хотел попасть в тот мир. Пойми, если сейчас Григорьев успеет туда раньше, то я не представляю, что ещё сможет сделать. А если Яков? А если Соня? Дело не только в знаниях, но и в том, что это теперь камень преткновения. Но именно мы знаем мир теней, как никто другой.
– Это опасно, Коля. Мы не знаем, что там. А если ещё хуже, чем тени?
– А ты не думаешь, тогда ещё куда важнее узнать, что же там? Я понимаю, конечно, что тебе дай волю – ты пойдёшь крушить теней налево и направо. Ты отличный страж, но ещё есть знания. Порой они важнее любых битв.
– Вопрос цены знаний.
– Или методов. Так, разговор окончен. Это моё решение. Шорохов пока меня не снял с исполняющего обязанности начальника Службы. Саша, ты сможешь?
Онемевший и растерянный Саша переводит взгляд с одного на другого, едва находя силы для ответа.
– Сделаю всё, что могу. Пойду тогда к печатникам, посмотрим, что получится.
– Отлично! – Кирилл хватает со стула кожаную куртку и направляется к выходу. – Кстати, Даня хотел поговорить, но пока ещё не отошёл от снотворного, просил позже. Я в Академию, дожму лекарей. И если надо, самого Малди.
Громко хлопает дверь, и повисает напряженная тишина. Саша растерянно смотрит в одну точку перед собой, чувствуя себя чертовски лишним и обескураженным. Вряд ли это была чья-то злая задумка, но если кто-то хотел настоящего подрыва среди стражей – то теперь это случилось.
Он не сразу замечает, как Николай хрипло втягивает воздух и стискивает руками край стола. Его лицо белеет, а взгляд становится мутным и погасшим. Замершим, как от страшной и ужасающей картины. Саша, подскочив к двери в коридор, зовёт кого-нибудь из лекарей, и сразу возвращается к Николаю, не зная, что делать.
– Эй, ты меня слышишь?
– Ты горишь.
– Что?
– Ты – столб пламени. У тебя отслаивается кожа, а… чёрт!
В ужасе Саша смотрит на то, как на ладонях Николая появляются глубокие раны, и кровь обагряет бледную кожу. Она стекает под рукава косоворотки и на удивление воняет магией. Злой, испорченной, гнилостной. Наверное, так могла бы пахнуть кровь мертвецов, оживи какой-нибудь разлагающийся труп.
Когда торопливо вбегает Марк в зелёном халате, из карманов которого торчат какие-то колбы и мешочки, Николай уже явно приходит в себя и сжимает ладони в кулаки, словно не хочет, чтобы это кто-то видел. Минуту слабости и недомогания.
Но главный лекарь настойчив и подробно расспрашивает про кошмары. Не только сегодня, но и вчера. А раньше – в мире теней. Раны настолько глубокие, что их приходится зашивать – под дым сигареты, которую Марк постоянно мусолит во рту, и терпкий лекарственный запах от бледно-зелёной мази. Плещет каким-то обезболивающим, от которого валит пар, и обещает, что к вечеру заживёт.
– Марк, что происходит? – Николай всё так же спокоен, только руки теперь плохо слушаются.
– Да если б я знал! Но у меня есть теория. Я порылся в своих источниках о магии крови. Вполне может быть, что именно её и используют. Ты постоянно забываешь, что магия земли ещё и исцеляет. Без неё ты куда уязвимее.
Усмешка Николая кажется зловещей и горькой.
– Тогда мне нужно её восстановить, не находишь? Осталось узнать, как. Саша, ты ещё здесь? Не думаю, что у нас много времени.
– Да, конечно.
И Саша очень надеется, что ни Ард, ни Поулг не натворят глупостей отдельно друг от друга.
========== -26– ==========
Комментарий к -26-
К началу:
Third realm – Confusion (https://music.yandex.ru/album/1632633/track/14922067)
К Академии:
My enemy (https://music.yandex.ru/album/1922552/track/17412504)
Около двадцати лет назад
Олег, подмерзая, курил рядом с выходом из Службы. Не торопясь, глубоко и с наслаждением вдыхал табачный дым. Мерцал красный огонёк между пальцами в тонких вязаных перчатках, маскирующих чернильно-чёрную кожу.
Он старался держаться дальше от света и прятался в тени у угла здания, а злость тщательно скрывал за безмятежным спокойствием.
Игорь вышел ровно в восемь вечера – как показывал светящий циферблат на одном из фонарных столбов – на ходу натягивая тонкие кожаные перчатки, подмышкой портфель, а на лице, как и всегда, высокомерная ухмылка, пока он беседовал о чём-то с коллегами.
А потом попрощался и подошёл к Олегу, окинув того холодным и настороженным взглядом.
– Что тебе нужно в Службе? Здесь полно стражей. Если увидят тень в тебе, тут же атакуют.
– Я всё ещё могу быть стражем. Слушай, – Олег коротко оглянулся и подошёл ближе, переходя на шёпот, – мы всё ещё можем найти тот мир. Я проберусь туда. Только помоги мне.
Игорь с присущей ему манерностью откинул с лица упавшую прядь тонких волос. Его лицо выражало явную скуку.
– Мы вместе это начали, – продолжил Олег. – Тебе же самому интересно. Но я не справлюсь один – тень не слушается меня. Тебе удалось приручить пса. Но когда она бьётся внутри, то сводит с ума…
– Я предупреждал – милины не могут стать стражами. У вас другая природа магии. Ты опасен.
Олег с уже неприкрытой яростью отшвырнул окурок в сторону и растёр его в пыль носком начищенного ботинка. Злость поднималась горячей волной. Это был их проект. Они хотели этого вместе. А теперь он брошен на произвол судьбы. Его тело извращалось под действием тени, становилось уродливым – и пока скрытым под формой стража с красивыми медными пуговицами и значком, которым он когда-то гордился.
– Возможно, нам стоит дать шанс? Возможно, стоит дать шанс мне?
– Олег, Служба только становится похожей на то, чем должна быть! Ей нужен жёсткий лидер и закаленные стражи. Открывается Школа. Я не могу всё бросить только ради тебя.
– Я просто тебе больше не нужен, верно? – он поёжился от внутреннего озноба и сунул руки в карманы пальто. – План не удался. Может, будут другие подопытные кролики. Но ты не один. Жена тоже предпочла что угодно, только не меня. Забрала дочурку и уехала.
– Сочувствую, – холодно заметил Шорохов. – Мне пора. Но я буду следить за тобой, чтобы ты никому не причинил вреда.
Олег хрипло рассмеялся и едва не швырнул в бывшего друга парочку заклинаний.
– Я исчезну. Говоришь, милины никогда не станут стражами? Магия мира теней не подходит нам? Может, ты и прав. Но знаешь… я тоже буду следить. Может быть, однажды ты поймёшь – каково терять всё.
– Я не привязываюсь в отличие от тебя.
– Прощай, Игорь.
Олег отступал в тень, навсегда запомнив холодный взгляд и дым вокруг друга, подсвеченный белым светом фонарей. Начинался дождь, и струйки скатывались за воротник плаща.
Но разве милину может навредить вода?
***
Кирилл ненавидит, когда Николай прав.
Он просто помнит, как было в глубоких тенях, куда они шагнули вдвоём – отчасти из любопытства, отчасти по необходимости.
Страх, сковывающий даже их обоих, густой, как подтаявшее масло, воздух, в котором каждый шаг давался с трудом. И притаившееся зло во тьме с блеском чьих-то глаз и то ли тихим рычанием, то ли ледяным хриплым дыханием.
Ни времени, ни пространства, ни света – скорее, похоже на глубокое погружение к морскому дну. Лишь мерцание робкого огня на ладонях и потрескавшаяся земля под грубыми ботинками.
Он даже с трудом различал Николая рядом с собой, один только тёмный силуэт, с широкими плечами и твёрдой походкой.
Это было блужданием во тьме и среди тисков первозданной тьмы и хаоса, из которого, казалось, произошел сам мир. В воздухе плыли осколки острых камней, поблескивающих холодным светом. Как упавшие звёзды с последним вздохом сиятельного блеска.
Они кололись ледяным огнём.
А потом возникли тени – выросли прямо из сухой и потрескавшейся земли, и привычные заклинания их просто не брали.
Кирилл упирается лбом в руки на руле в кожаной оплетке и прикрывает глаза, отгоняя тугие воспоминания, на которые отзывается тень внутри. Как касание кожистых крыльев по коже.
В одной косоворотке сейчас достаточно тепло, куртка брошена на соседнее сиденье, а в прикрытое окно веет запахом сломанных веточек и реки – или так пахнет сам салон машины, а из магнитолы негромко играет русский рок. В подстаканнике полупустая банка колы, на которые постоянно ругается Саша – мол, отрава и яд. Кириллу нравится.
Якорь неприятно дёргает, и Кирилл вздрагивает. Тянется к вставленному в подставку телефону и голосовой командой набирает Николая, не тратя время на предисловия.
– Только не заливай, что ты в порядке.
– Подтвердились мои подозрения – через магию крови можно влиять на другого мага. Кто-то выбивает из колеи и путает реальность и кошмары. Как вернёшься, обсудим план с башней Григорьева и им самим. Саша уже с головой занят печатями и затягивает других.
– Хорошо. Ты же не полезешь туда один?
– Без магии земли и с глюками? Нет, конечно. Что Даня хотел?
– Кажется, он знает, с кем встречалась Сара. Или просто бредил от зелья лекарей. Я после Академии заеду за ним, потом в Службу.
– Договорились. Вечером собираемся на совет. И твой отец тоже собирался быть.
– Главное, чтобы помогал, а не мешал. До встречи.
За недолгие два месяца Кирилл привязался к Академии с её старинными кирпичными стенами, стеклянными душными оранжереями за главным зданием, высокими окнами с цветными витражами и аккуратными лужайками.
Здесь не прячется магия за углом, а резвится в воздухе среди старых кленов и дубов, у которых сейчас под порывами ветра облетает коричневатая листва. Под огромным мерцающим куполом идут занятия по управлению погодой – и один из студентов обрушивает тропический ливень на всю группу под возмущенные вопли остальных.
В момент вымокшие, с влажными волосами и в тяжёлой от воды одежде студенты выскакивают из-под купола, выжимают уголки фирменных серых и голубых свитеров и – кто юбки, кто брюки или джинсы.
В Академии форма необязательна, но все желающие щеголяют в красивых рубашках и джемперах с вышитым гербом Академии. Кажется, за это нужны дополнительные взносы.
Уже заходя в здание под арочные своды и в запах трав, Кирилл думает, что ни разу не видел Кристину в форме. Она явно предпочитает свободный стиль, хотя любит юбки и платья с разноцветными гольфами.
Почему-то в коридорах всегда пахнет озоном будто перед грозой и чем-то пряно-горьким – как от эликсиров Николая. Стражам отвели отдельную аудиторию на втором этаже в самом конце после череды узких ниш, про которые Даня рассказывал, что они отлично подходят для кратких свиданий между занятиями.
В одном из таких Кирилл замечает одного из студентов второго курса, понурого и всего сжавшегося. Он сидит на холодном каменном полу, подтянув колени к груди, рядом явно с отчаянием брошен рюкзак с расстегнутой молнией. Взгляд пустой, затравленный.
– Помощь нужна? – Кирилл останавливается, заложив руки в карманы брюк.
– Кирилл Романович? А, простите, я не слышал, как вы подошли, – он вскакивает и подбирает рюкзак, ловя разлетающиеся во все стороны карандаши. – Нет, всё хорошо.
– Ты уверен? Слушай, я понимаю, что слухи обо мне разные, но я могу помочь. Я не принадлежу к этой всей научной элите. Будешь? – он протягивает пачку сигарет, и, поколебавшись, тот вынимает одну.
– Да не в вас дело. Лучше скажите, как Кристина?
– Проходит лечение. А что?
– После нападения она пришла в себя? Справилась с магией и болью в венах?
– Так, – если Кирилл сначала подумал, что это один из друзей, то теперь оправдывались худшие опасения. – Давай начистоту.
Парень вертит в руках сигарету, явно решаясь на что-то, а потом рассказывает.
Кирилл, не церемонясь, с ноги открывает хлипкую дверь в аудиторию со стражами, которые заняты анализом документов лекарей. Несколько из них переговариваются, склонив головы, а явно раздраженная и уставшая главная лекарка вяло что-то отвечает на вопросы. Всегда чистая и накрахмаленная форма сейчас мятая и несвежая, а полуседые волосы растрепались.
Она явно если и спала – то, может, прямо на неудобном стуле в этой же аудитории.
Стражи подрываются с места при виде Кирилла, чья тень свободно скользит по стенам, затмевая дневной свет.
– Какого хрена здесь происходит? Что за испытательная лаборатория вместо Академии?
– О чём вы! Да где же хоть какие-то манеры? Проклятущие стражи!
Кирилл молниеносно пересекает комнату и нависает над бледной, но всё ещё возмущенной лекаркой, упираясь ладонями в чёрной коже в стол, металлические амулеты на шее искрят и звякают.
От него исходит первобытная угроза, поглощающая тьма и запах костра, жадного, готового стать лесным пожаром от любого дуновения ветра.
– Хлоя, Анна, Кристина, теперь я узнаю, что в Академии есть студенты, которые просто молчат, что на них напали тени. Испуганные, со смутными воспоминаниями и болью. Кто-то боится признаться – вдруг выгонят. Другие только сейчас обнаружили – по боли в венах, потому что просто не помнили, что с ними было. Вы возомнили себя научной лабораторией?
– Она здесь ни при чём, – раздаётся от двери суховатый голос.
Кирилл оборачивается и отправляет по значкам стражей короткие и яркие всполохи искр – сигнал тревоги и боевой готовности.
У двери стоят двое – сам директор Академии пожилой профессор Малди в полосатом элегантном костюме в окружении щита из мельчайших брызг. Опытный милин, но далеко не мастер боевой магии. Рядом с ним Захар, заикающийся выпускник факультета лекарей.
Только сейчас – с твёрдым взглядом, в джемпере Академии и строгих брюках, с холодной усмешкой на тонких губах. Дужки его очков поблёскивают даже в сгустившемся полумраке. За ними – полукруг милинов. Многие лица знакомы с той ночи, когда Кирилл заходил в башню Олега. Те, что были в дождливой ночи вместе с Димой.
– Профессор Малди, я даже не удивлён вашему участию. Только тому, что заявились теперь вот так в открытую.
– Я сомневаюсь, что кто-то ещё узнает об этом, кроме вас. А вы и так подобрались слишком близко, – он небрежно машет в сторону документов на столе и записей на меловой доске. – Впрочем, вы нам мешали с самого начала. Поулг не мог выбрать худший момент для курса по миру теней.
– Это должно быть местом знаний, а не базой для экспериментов, – Кирилл сдерживает рвущийся с ладоней огонь и чуть идёт вперёд, чтобы оказаться впереди других стражей.
– Так и есть. Место знаний. Например, как смешать магию, да, Захар?
– О да. Удивительные результаты. Мы оказали услугу всем выдающимся студентам, чья кровь подошла по пробе для этого. И это пока только три стихии.
Кирилл вспоминает, что в отчётах о проведении конференции мелькало что-то про донорскую сдачу крови с длинным списком имён.
– Это всё неважно, – раздраженно отрезает Малди, отступая назад в коридор и пропуская вперёд боевых магов, рассыпающихся полукругом. – Вы всё равно сдадитесь. Показания Анны в силе, мёртвые студенты выкинуты из теней, в них расцвела тёмная сила. А вы – неконтролируемый монстр, что доказывает нападение на Якова. Безумные, безумные стражи. Не сопротивляйтесь.
Стражи ударили одновременно и в едином порыве, сметая водяные щиты лентами огня, безумным жаром, от которого болезненно трескаются губы и плавится сама кожа. Опаляющим, яростным.
Ревущая огненная буря.
А у кого-то и земляная с мелкой крошкой и прорастающими лианами из пола.
Вот только милины ударили другим – отголосками магии теней, отнимающей силы, извращающей магию.
Стражи умеют сражаться с тенями – но не с брызгами воды, насыщенными ядом теней. Не с водоворотами воздуха, которые царапают, как тени, и отнимают дыхание.
Теней легко уничтожать.
Но не магов, которые такие же люди, просто с другой магией.
Аудитория скрипит и ревёт в огне, стонах и криках, вертящихся воронках огня, воды и дыма, смешением вкуса пепла и костра. Стены чернеют от копоти, а в пороховой завесе, разъедающей глаза, уже ни черта не видно.
