Текст книги "Туман и гроза (СИ)"

Автор книги: Lacysky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

– Как Николай?

– Спит, что не удивительно. Будешь вино? Я испытываю категорическую потребность что-то выпить после всего.

– А с утра добавишь виски в чай?

– Нет, что ты! Всего лишь настойку. Один глоток – и никто не заметит. Да шучу я. Лучше расскажи, что у тебя в Академии творится.

– Про ваше расследование или методы безопасности, которые сейчас приняты?

– Ты написала, что все считают, с тобой что-то не так. Из-за огня, да?

Закурив от спички, Кирилл достаёт всё-таки бутылку вина и два бокала на тонких ножках. Усевшись напротив и вытянув ноги на соседний стул, и смотрит на неё сквозь дымку сигаретного дымка. Внимательно и словно уделив ей всего себя.

Кристина почти жалеет, что поддалась едва ли не панике. Но когда сегодня по Академии разнеслись новости, что в Москве один за другим прорывы теней, сердце ёкнуло, а внутри забились тревожные мысли. И теперь её неурядицы с управлением всеми тремя стихиями кажутся сущим пустяком.

Неважно, что сегодня чуть весь её проект с воздушными потоками не взлетел на воздух. Или что на практике по слиянию четырёх стихий никто не захотел встать в пару с неконтролируемым магом, шарахнувшись от струи пламени в воздух.

Теперь Кристина где-то между. Что стихиями, что миром теней и людей.

Но она видит усталость Кирилла, как он зябко поводит плечами даже в свитере, как вместо язычка пламени с пальца – спичка. У него, в отличие от неё, нет огня. И явно куда больше проблем.

– Ерунда, я справлюсь. Но я рада сейчас быть здесь, а не в Академии. Тут куда тише и спокойнее.

– Ну, хоть поделись великим секретом, чем вы с Сашей занимаетесь.

– Как он?

– Я звонил Сюзанне, она решила остаться сегодня с ним. Сильная истощенность, магии нет вообще, но лекари обещают, что завтра он придёт в себя. Там сейчас вся семья Лейфов, а это весьма шумно и суетно. Так что с миром теней?

– Я не знаю.

Кристина пододвигает к себе одну из стопок и аккуратно раскладывает листы перед Кириллом, как пасьянс. Указывает кончиком карандаша на конкретные места в документах.

– Смотри, тут сказано, что мир теней не безграничен. Я встречала такое ещё здесь и… а, вот. И здесь. И то тут, то там намёки, что за границей есть нечто большее. Что скажешь?

– Кристина, я практик. Да, я знаю, как сражаться с тенями и как выживать в этом проклятом месте. Но его суть и природа для меня до сих пор не понятны.

– Неужели этого нет в курсе стражей?

Кирилл пожимает плечами едва ли не равнодушно и произносит куда тише:

– Есть только легенды. Говорят, мир теней возник из духов огня и земли, по своей сути агрессивный и злой. Мы уже никогда не узнаем, что было на самом деле. А тени, как ты и сама прекрасно знаешь, – это всего лишь духи. Ну, или кровожадные создания из плоти и крови, но чаще – бесплотные существа.

Скорее всего, просто инстинктивно он трёт рукой слева под сердцем, где под толстой шерстью свитера чернильный мазок от тени, которая сейчас на удивление тиха и спокойна.

Кристина не замечает того момента, когда Кирилл переступает грань между стражем и преподавателем. Но сейчас в его голосе такие нотки, которые напоминают об учёбе, лекциях и расписании.

Она спохватывается и немного суетно собирает бумаги со стола, вдруг почувствовав себя неудобно и смущенно перед ним. И всё же вместо неловкой паузы спрашивает:

– Как ты решил стать стражем? Однажды ты сказал, что мог сгореть от огня, если бы не обуздал его. Как это?

Чуть отодвинув бокалы в сторону, он протягивает ей руки, ещё в ожогах, но уже подживающих. Кристина почти чувствует, что под ними у него чуть шершавые мозоли от рукояти кинжала стража. Кирилл пахнет табачным дымом, костром и можжевельником.

Уже почти привычно.

И так близко, как колдовской дурман, от которого чуть кружится голова.

– Попробуй вызвать огонь.

Он указательным пальцем медленно проводит от локтя до запястья прямо по плавному изгибу чёрной вены, до линий на ладони, приятно и едва весомо. До мурашек по коже.

Кристина осторожно пробует, ощущая в венах приятный жар, разгорающийся с каждой секундой всё больше. В чаше ладошки вспыхивает ровный язычок пламени с синим кончиком.

– А теперь представь, что такой огонь жжётся втройне каждую секунду изнутри. Бьётся и рвётся наружу.

– Неужели был выход только стать стражем?

Молчание наполнено сигаретным дымом и пристальным ярким синим взглядом. Кирилл наклоняется ближе, выдыхая струйку дыма чуть в сторону.

– Плохой выбор?

– Нет, конечно! – Кристина возражает горячо, испугавшись, что сказала что-то не то. Поэтому поспешно добавляет, стараясь донести мысль, – просто… это же тяжело. У меня немного огня, и то…

– Это только огонь и не более, нет, это только огонь, что в нём грех?

У него не улыбка – кривая усмешка, словно вынутая через боль и все тени.

– Пикник, да? Дедушка больше зарубежную классику предпочитает, а вот у отца было много пластинок и с нашими группами.

– Ого, уже неплохо! У меня в машине в бардачке лежит флешка с «вечным» плейлистом. Золотая коллекция для долгих поездок.

Всё ещё не отпуская его пальцы и усмирив пламя, Кристина тихо добавляет:

– Я бы хотела с тобой прокатиться под этот плейлист.

– Учту на будущее. Куда безопаснее, чем прогулка по миру теней, уж поверь мне.

– И как ты справился с магией огня?

– Оказалось, помогает сбрасывать её там. Словно лишнюю энергию. Вот только можно легко увлечься и потеряться среди серого и чёрного.

– А тень?

– Хочешь знать всё?

– О тебе – да.

– Это долгая история. Всё началось с того, что однажды я не смог найти выход. Ушёл один так глубоко, что перестал понимать, где вообще нахожусь.

Кристине интересно. История утягивает в себя. Про якорь, про ритуал, про годы Школы стражей, про глубокие тени.

Вино отдаёт сливой и вишней, вся кухня в сизой дымке, а за окном едва-едва шуршит дождь, октябрьский, наверняка холодный, но в тёплой комнате кажется, что он навевает уют и вплетается в истории.

Они говорят обо всём на свете, забыв на эту ночь про тени, про боль и про любые заговоры. Кирилл рассказывает про родителей и отказ отца принять его выбор, про дом в Лондоне и про нападение на особняк. Кристина делится историями про мастерскую и последними новостями про Академию.

Кирилл гасит верхний свет и пододвигает к ней две простые толстые свечки. В темноте его голос, как шёпот, шорох, чуть тихий и хриплый.

– Попробуй. Огонь податлив, как и вода. Только куда упрямее.

– Это ты сейчас про себя?

– Что-то вроде того, – в полумраке и невнятном свете фонарей с улицы почти видна его хитрая улыбка. – У тебя получится.

У него сейчас нет огня, но он отлично знает, как безопаснее. Кристина стискивает кулачки и пробует снова и снова, слушая его советы.

– Так, вставай, сейчас покажу по-другому.

Он обнимает её со спины, прижимая к себе и удерживая ладони в своих, сейчас без перчаток, кожа к коже. Шепчет на ушко об управлении и концентрации, о дыхании и внутреннем спокойствии мыслей. Кажется, что от одного его дыхания может разгореться свеча, а за движениями пальцев дымный след.

– У тебя получится.

Конечно, особенно, если отвлечься от мысли, что даже сквозь плотную ткань платья ощущается его тепло – без всякой магии, обычное, человеческое. И в его объятиях она чувствует себя в безопасности, как нигде больше за последнее время.

Свечка вспыхивает ровным пламенем.

Обрадовавшись, Кристина разворачивается к нему, искренне делясь таким маленьким достижением:

– Получилось! Даже не сразу угасло!

– Молодец. Так и тренируйся. У тебя всё получится.

Его руки на талии и держат чуть крепче, чем необходимо. Теснее.

В тишине и сумраке кухни всё острее, громче, терпче. Даже кажется, что сердце бьётся вдвойне, а голова кружится вовсе не от лишнего бокала вина – а от него рядом, от запаха табака и сухого, тёплого можжевельника то ли от свитера, то ли от дымки тени вокруг.

Слишком близко – но разве сейчас это имеет значение?

Слишком терпко.

Замирая в мгновении до поцелуя, Кирилл прижимает её к себе, скользя руками вверх по платью, которое кажется настолько лишним и ненужным, что его хочется стянуть и сорвать здесь и сейчас, как скучную и надоевшую мишуру.

Шепчет, касаясь губами шеи:

– Одно слово – и я остановлюсь.

– Нет!

И почти одновременно с этим весь мир вокруг них рушится от пронзительного звонка в дверь и глухого удара.

Полная разочарования, Кристина отстраняется и, сдерживая дрожь в пальцах, поправляет платье, которое и так в полном порядке. Едва не шипит «чёрт» под чуть насмешливым взглядом Кирилла, уже исчезнувшим в коридоре.

Забравшись с ногами на диван, водит пальцами над огнём свечи, не уверенная, хочет она его затушить или устроить огромный пожар.

***

– Тебя ждут, – бармен-гора кивает в сторону столика в углу, когда Лиза, вынырнув из дождя, спускается по лестнице в полутемное помещение.

– Отлично. Надеюсь, не проблема, что я всё-таки одна?

– Для меня – нет.

Маг вызывал смутное ощущение беспокойства – может, потому что его лица не было видно, может, потому что он сидел неподвижно так, что на мгновение показалось, что это статуя, на которую накинули чёрный плащ.

Бухнув мотоциклетный шлем на стол, Лиза садится напротив, ничуть не смущенная ни молчанием, ни нарочитой неподвижностью.

– Я ищу Орден.

– И зачем же? – голос звучит приглушенно.

– Мне нужна помощь со стихиями. Точнее, не мне, а сестре.

– Кто она?

– По рождению – милин. Но теперь у неё есть огонь. И, кажется, не только.

Перед магом стоит нетронутая чашка с уже остывшим чаем, которая, кажется, его интересует не больше самого разговора. Скучающий – именно так его можно назвать, но после её последних слов он оживляется.

– И она справляется?

– Откровенно говоря, не очень. Но если Орден и правда так разбирается во всех четырёх стихиях, я верю, что найдется тот, кто поможет.

– Милин с огнём… это интересно. Я бы посмотрел на эту девочку.

Лизе не нравится то, как звучит его голос – отчасти зловеще, отчасти немного задумчиво, как перекатывание идеи в голове. Кристина и так стала какой-то базой для экспериментов, не хватало ещё, чтобы и дальше её продолжили изучать или препарировать – а именно так и звучат мысли мага.

Лиза пододвигается ближе к нему, наваливаясь на стол и пытаясь заглянуть в лицо – но безуспешно.

– Она вам не объект изучения. Ей только нужна помощь.

– А что нужно тебе? Ведь каждый из нас чего-то хочет.

– Речь не обо мне.

– Тогда почему здесь ты, а не твоя сестра? Забавно. Как мало тех, кто может действительно делать то, что хочет. Ведь иногда это так опасно. А в тебе… есть что-то, что ты скрываешь. Глубоко внутри. Так кто ты, Лиза Кристрен?

Если он хочет, чтобы она смутилась от этих слов или растерялась, то уж точно не дождётся – Лизу не так легко было на это взять, хотя она и мелькнула мысль: «это игра или он действительно что-то чувствует?».

– Если Орден – это просто набор туманных фразочек и низкопробных эффектов в виде плаща, я не удивлена, что вы скрываетесь. Потому что ничего из себя не представляете, на самом деле.

Она чувствует его вспыхнувшую магию. Прикосновение колючего мороза и стылого тумана, лижущего кожу. Лиза отвечает тем же – до собственного предела, пока хватает сил, пока этот мороз не становится таким сильным, что сметает всю её магию, стараясь обратить её кровь в лёд.

– Мало кто имеет право дерзить мне. Я запомню это. Пока же – уходи. Можешь привести сюда сестру или оставить весточку. Если вам нужна помощь.

Лиза чувствует, как она вся заледенела от его скрипучей магии, и так и было, пока он не исчез в районе выхода. Бармен появляется почти сразу, меланхолично убрав кружку чая в инее и поставив перед что-то пряное.

– Я говорил, тут опасно.

– Я справлюсь, – зло бросает Лиза, расстроенная, что легко поддалась этому магу. Недостаточно сильно боролась.

– Ты не справилась с ним. С Орденом – и подавно.

– Так он не из него?

– Кто знает. В этом месте много сброда. А Орден всегда начеку. Но вот что я тебе скажу – в следующий раз как следует думай, стоит ли сворачивать в незнакомые переулки.

– Если здесь можно найти Орден, я вернусь снова.

– Они непостоянны и текучи. Это не как Управление или Служба. Они собираются, решают конкретные задачи и разбегаются. И их можно найти, только если сами того захотят. Хорошего вечера, Лиза.

Морщась от досады, что всё выскальзывает из пальцев, любые ниточки и ответы, Лиза немного успокаивается, пока пьёт чай, а потом, лишь коротко кивнув на прощание, выходит на свежий воздух.

Ей хочется повидать сестру. И, возможно, стоит рассказать о странных магах в баре, где никого нет.

Когда она выходит из бара, то ей на мгновение кажется, что у байка что-то витает. Как чёрный дымок. Но стоит приглядеться – и ничего нет.

То, о чём говорил этот маг…. Проклятия ведьмы. То, что Лиза не любит выставлять напоказ, но это её особенность в отличие от созидающей сестры. Папа пожимает плечами и говорит, что наверняка в их роду было и такое – поди теперь разбери, что могут маги! Дедушка лишь усмехался – его это вообще не смущало.

Так что сейчас она на всякий случай касается гладких тёмных боков байка – но ничего нет. Просто показалось.

Лиза ощущает, как внутри бьётся, как и каждый раз, сладкое предвкушение и азарт. Приятно тяжёлый, с мягкими вставками и фиолетовыми металлическими переливами шлем застёгнут под подбородком, молния плотно до горла, на руках толстые перчатки.

Могучий рокот наполняет ночь, вместе с ярким светом фар, вонзающимся в переплетение привычных огней города.

Байк едва ли не с довольным урчанием срывается в ночь.

***

– Что это у вас так тихо, как в сонном царстве?

Лиза является на кухню с мотоциклетным шлемом под мышкой, кидает его на широкий подоконник с соломенными ковриками и с удивлением смотрит на расстроенную и молчаливую сестру.

– Крис, ты чего? У тебя всё в порядке?

– Нормально. Где ты была?

– А, в баре. В весьма своеобразном. И не пойму, то ли узнала что-то, то ли нет. О, кстати! Что у тебя с расписанием? Дедушка написал, у нас много заказов, нужна помощь в лавке. Подхватишь после учёбы?

– Угу.

Лиза не успевает ничего ответить, когда распахивается дверь гостиной, и на слепящий свет появляется Николай в простой белой футболке и джинсах. Оглядывает всю компанию с ног до головы и поясняет на удивленные взгляды:

– Слишком дурные сны.

– Или кто-то переборщил с эликсирами, – встревает Кирилл. – А я тебе каждый раз говорю, что нельзя так себя травить!

– Смотри, я тебе это припомню, когда сам в следующий раз полезешь в тени без моего разрешения.

Кирилл едва не фыркает и проталкивается на кухню, щёлкая на ходу выключателем. В ярком свете скромные огоньки свечки почти не видны, потеряны под жёлтыми электрическими лампочками. Тут же шумит чайник, слышен шорох пакетов то ли с чаем, то ли с кофе.

– А это откуда? – пригладив волосы пятернёй и досадливо морщась, что они всё ещё торчком, Николай показывает на чёрно-фиолетовый шлем.

– Так было быстрее, – пожимает плечами Лиза.

– Там же дождь.

– Всего лишь немного мокрый асфальт. Я справляюсь.

– Так, знаете, что, – встревает Кирилл, вскидывая руки в жесте «сдаюсь», – если вы собрались тут выяснять меры безопасности, давайте без нас, ага?

– А что ты хочешь узнать о мерах безопасности? Кирилл!

Николай не скрывает возмущения на продемонстрированный средний палец и сердитое выражение лица друга. За всей этой перепалкой едва не сбегает из турки кофе, тянет подгоревшей гущей и гарью.

Лиза в некотором недоумении наблюдает за всей этой вознёй, ощущая себя так, словно попала в другое измерение, где нет стражей, а только едва ли не мальчишки. И как-то вдруг и легче. Роднее и проще.

Начатая бутылка вина разливается по бокалам – на троих, потому что после всего принятого за день, да ещё лекарств, Николаю лучше не пить. Зато несколько кусочков сахара падает в чёрный крепкий кофе.

– А что, Орден и правда существует? – спрашивает Кирилл.

– Не уверена. Мне сказали, что это не постоянная организация. Надо – собрались, не надо – разобрались. И они следят за магами, будь то сухри или милины.

– Откуда ты это знаешь? – уточняет Николай.

– Не веришь? Зря. Я просто люблю сказки, а в мире магов про Орден много чего говорят. Почти легенды. Сейчас наткнулась на один бар, правда, не поняла, с кем встречалась – с Орденом или просто безумным магом. Странный такой… В полной обмотке плаща, капюшоне так, что лица не видно. И на мгновение показалось, что на руке чешуя.

Кирилл и Николай ошарашенно переглядываются, едва не поперхнувшись кофе, и едва ли не в голос уточняют:

– И что он тебе рассказал?

– А это важно?

– Возможно, – задумчиво протягивает Николай. – Если мы правы, то это всё весьма странно выглядит. И точно связано со всем происходящим.

– Если у вас есть вопросы, могу показать этот бар. «Теневая клюква».

– Я съезжу с тобой. Чёрт, я даже кофе сейчас пить не могу!

С досадой оттолкнув от себя кружку, Николай поднимается, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Лиза в задумчивости разглядывает его, взвешивая своё предложение. Она знает, что не всегда легко уснуть после кошмаров наяву.

– Мы, пожалуй, прокатимся, – вдруг заявляет Кирилл, сжимая ладонь Кристины. – Не скучайте. И да, мы вернёмся.

Пока они собираются в коридоре, Лиза, приняв для себя решение, всё-таки предлагает:

– У меня есть… ну, скажем так, травка. Лёгкий сбор, чтобы немного расслабиться. Будешь?

Пару мгновений он словно не понимает, о чём речь. А потом медленно кивает.

***

Ночной город – это особый ритм жизни. Фонари и фары, сам воздух наполнен чем-то иным, чем днём. Кажется, что время ночью тоже другое, длиннее, вбирает в себя больше эмоций.

Кажется, что можно всё успеть.

Кирилл с удовольствием несётся в ночь, выжимая газ до позволительной максимальной скорости под грохот рока. Ему нравится ехать вот так – без особой цели, просто вперёд, оставляя что-то за спиной, как осыпающуюся лишнюю шелуху.

Огонь очищает. Дорога освобождает мысли. И дышится легче, и хочется ещё немного быстрее…

Но сейчас он вдруг понимает, куда хочет приехать. К любой набережной. Где в гранитных берегах в сумрак осенних вод падают городские огни. И становятся едва ли не иллюзиями.

– Не слишком быстро?

– Нет, главное… красный!

Он, конечно, видит даже раньше, чем его предупреждает Кристина.

Вскоре перед ними длинная лента реки, прибитая дождём листва и мосты, один за другим в одну и другую сторону. Ветер треплет волосы, закрадывается под куртку и даже свитер, сносит огонёк зажигалки.

Мелькает мысль, а что творится сейчас у патрулей. Но в кои-то веки слишком на заднем фоне. Кристина, перегнувшись через перила, тянется рукой к воде – и вверх поднимаются завихрения из капелек. В каждой блеск жёлтого и оранжевого.

Миг – и всё опадает.

– Красиво, – Кирилл встаёт рядом, радостно победив сигарету.

– Да ерунда. Пробую и воду, и огонь попеременно. Руки болят каждый раз, но терпимо.

– Пройдёт. Главное, чтобы тени не проявились. Их тебе тоже щедро отсыпали.

– Давай сейчас не будем об этом.

– Как скажешь.

Город не спит. Шебуршит моторами и визгом тормозов, какими-то далёкими гудками, шорохом начавшегося дождя.

Кирилл предлагает вернуться в машину. В салоне тепло, печка работает на полную, а от быстрого растирания пальцев тепло добирается и до них. Тень внутри свернулась словно шерстяным клубочком и не беспокоит, только руки чешутся от шершавого налёта. Его хочется соскрести, убрать.

– Куда поедем? – с любопытством спрашивает Кристина, успешно одолев ремень безопасности.

– Куда тебе хочется?

– К тебе.

– Ты уверена?

– Да.

Дом Кирилла оказывается совсем не таким, как она себе его представляла. Внизу он похож на индустриальный лофт с пустыми ящиками из-под виски, жестяными табличками по стенам и поями.

Ступеньки скрипят, когда они поднимаются наверх то ли в спальню, то ли кабинет. Здесь косое окно, в которое видно небо, пахнет деревом и дровами, вместо привычных шкафов – открытые вешалки и пара комодов.

Кирилл скидывает на пол огромный пушистый плед прямо перед окном и садится на него, кивая на место рядом.

– Мне нравится смотреть отсюда на небо. Летом видны звёзды, а сейчас просто облака.

– У нас дом за городом. Я люблю город, правда. И Академию. Но таких звёзд нет. Ярче только на юге. Путеводные нити в этом мире.

Его губы со вкусом крепкого табака и горчинкой, как от яда. Его руки нащупывают собачку платья, медленно расстёгивая её. Высвобождают из шерсти в красно-зелёную клетку, заменяя прикосновения ткани пальцами и ладонями.

Кирилл не торопится. Целует не порывисто, как тогда после прогулки, с каким-то неистовым отчаянием, а медленно, но ничуть не менее страстно. Его руки ласкают грудь сквозь тонкое прозрачное кружево цвета морской пены, стягивают платье вниз, в складку вокруг талии.

Дыхание сбивчиво, она теснее прижимается, нащупывая ремень джинсов и неподатливые пуговицы в непослушных пальцах.

Вытянув ноги и облокотившись о спинку кровати, Кирилл усаживает её на себя, отстранившись на мгновение, проводит указательным пальцем от подбородка по шее и вниз, чертит линию между ключиц, ещё ниже, обводя по очереди каждую грудь.

Его руки, его язык, прикосновения, ласки – как огонь. Тот, что, наверное, у него тёк по венам с самого рождения, искрами и пламенем.

От них перехватывает дыхание, хочется касаться всего сразу, впитать его в себя.

Кирилл бережно и осторожно снимает лифчик, целует грудь, дразнит языком по очереди каждый сосок.

Кристина хватается за его плечи, крепко, не желая отпускать. Его руки спускаются ниже, до бёдер и тонкой ткани чулок, скользят по внутренней стороне. Граница между тканью и кожей, краешек кружева – и он проводит пальцем ровно по ней, не спеша избавлять от лишнего.

– Кирилл! Хватит!

– М-м-м? Что-то не так?

Не видя его лица, она всё равно уверена, что он улыбается. Бережно подхватив, опускает на спину, нависая теплом и всем своим телом, накрывая медленно приятной тяжестью.

Торопливо Кристина стягивает с него свитер, оставляя следы прикосновения за собой, мимолётные, едва ощутимые.

Ближе. Теплее.

Его руки на талии, под подолом платья.

Её – под ремнём джинсов.

Он шипит, когда она касается рукой его члена. Джинсы тесны и неудобны.

Быстро скинув платье, она остаётся перед ним в одном белье, которое он снимает почти сразу, замечая, как она вздрагивает от прикосновений к коже бёдер. Её руки цепляются за его спину, нащупывая ещё свежие царапины, тут же избегая их, сжимаются сильнее, когда он скользит языком от груди вниз к животу, дразнит, рисует круги.

А потом ещё ниже. Медленно, доводя до того, что она вцепляется в его волосы, едва не умоляя:

– Пожалуйста.

За всё это время она не думала, что он может быть таким… аккуратным.

Опираясь руками около её плеч, он входит медленно и осторожно, до самого конца и упора. Хрипло уточняет:

– Всё хорошо?

– Да.

От каждого его движения хочется перестать дышать. Пальцы сцепляются на предплечьях, срываются вниз по рукам, когда он постепенно убыстряет темп.

Сейчас в нём нет того огня. Только страсть, поцелуи, прикосновения.

Чуть резче и быстрее.

До того, что перед глазами яркие мушки, до долгих стонов, до сладкой истомы внутри, до того, что на мгновение будто сердце перестаёт биться.

Хочется больше. Ещё и ещё. Касаться, двигаться вместе с ним.

И с его движениями внутри бурлит огонь.

Вспыхивает по венам, обжигает до одури, до резкого вскрика, когда она кончает. И вскоре и он сам с еле слышным «чёрт».

Кристина почти тут же отталкивает его от себя, не зная, куда деться от резкой боли. С пальцев стекает огонь, жидкими едва ли не золотистыми струями с завитками чёрных теней.

Кирилл следом вскакивает и хватает её, удерживая в своих объятиях.

– Отпусти его, воткни в меня, если надо.

– Горячо!

– Да, я знаю. Просто дай ему уйти, выпусти.

Чёрные вены изнутри словно подсвечены красноватым огнём. Ещё немного – и всё проходит, только в деревянных досках пола несколько подпалин.

– Это ничего. Поверь мне, мы с тенью ещё и не такое творили.

– Я что, даже сексом теперь не могу заняться?

Кирилл смеётся:

– О, нет! Поверь, моего опыта хватит. Справимся. Ну что, поехали обратно? Если тебе тут понравилось, можем приехать на выходные. А сейчас лучше быть вместе.

– Я не против. Поехали. Тем более, мне нравится ездить с тобой.

***

– Нет, всё не так! Подожди, я включу музыку. Она создаёт настроение.

Уже через пару минут из маленькой колонки раздаются глухие немного рваные звуки. Наверное, под такие танцевали бы сейчас у костров, обращаясь к духам природы. Музыка отдаётся в сердце, в его ритм.

Они сидят на полу гостиной напротив друг друга без света, только по стенам проносятся отсветы фар от проезжающих поздних машин.

Глубоко затянувшись, Лиза наклоняется вперёд и выпускает дым прямо в лицо невозмутимого Николая. Касается его губ мутными облачками и горьковатым запахом. Его лицо теряется и расплывается.

Теперь его очередь.

Вместо поцелуев – касания дыма, который катается на кончике языка друг друга.

– И часто ты куришь травку? – уточняет Николай не столько из какого-то занудства, сколько из простого любопытства.

– Иногда. Не так уж и часто, мистер контроль.

– Хм. Ты меня таким считаешь?

– Не так? Уверена, у тебя даже свидания по расписанию и графику.

– А это сейчас что?

– Это снятие стресса.

Лиза тут же хмурится, вспоминая весь сегодняшний вечер. Она знает, как тяжело терять близких. Их смерть всегда остаётся в сердце, пронизывая его горем утраты, невосполнимой и горькой. Время не лечит – враньё. Только притупляет, сшивает краешки пустоты внутри.

– Расскажи мне про Киру. Пожалуйста. Какая она была?

– Своенравная. И любила всё делать по-своему, вот только ей всё казалось, что где-то там будет лучше. Подальше от дома. Она всегда считала, что мама виновата в том, что отец ушёл.

– Ушёл?

– Уехал в Сибирь общаться с природой. Кира так и не смирилась. Даже хотела сбежать к нему, но всё-таки одумалась. Стала пропадать дни напролёт с какими-то мутными друзьями. И однажды они решили, что пройти в мир теней – это круто. Может, взяли на слабо.

– А так можно – магам пройти туда без опыта и знаний?

– Можно, если знать точки соприкосновения. Но опасно. Как выбежать на дорогу с закрытыми глазами. Ты не будешь видеть ни огни, ни машины – только визг тормозов в последний момент.

– Мне жаль, правда.

– Хуже того, что теперь я не знаю, радоваться ли, если она жива. Потому что если жива, то не представляю, через что ей пришлось пройти.

Он замолкает, как и музыка на фоне, видимо, плеер завис. Сразу как-то тихо и прохладно, болезненно. Николай стряхивает пепел в керамическую черепаху, притащенную с кухни, и гасит окурок, разминая его едва ли не в прах.

– Так что там со свиданиями? Есть идеи, как их устраивать?

Возможно, ему нужно сейчас что-то другое, чем копошение в прошлом и своими собственными демонами. Для этого ещё наверняка будет время. Так что она достаёт телефон, щурясь на яркий экран, и быстро вбивает в поиск запрос.

– Гугл советует для свидания устрицы, лепестки роз и шампанское. Кажется, у нас ничего нет из этого.

– Беда-а, – протягивает Николай, ощущая некоторую расслабленность во всём теле. – Ну-ка пошли, будем исправлять.

– Куда? Ты на время смотрел?

– Тут наверняка есть какие-нибудь круглосуточные палатки с цветами! Розы, говоришь?

Лизе ничего не остаётся, как следовать за ним, явно решившимся на какие-то лихие действия.

На улице лютый октябрь. Изо рта вырываются облачка пара, ветер вмиг холодит кончики пальцев и руки так, что их хочется сразу спрятать в карманы.

Поиски удаются не сразу. Цветочные палатки «24 часа» по нынешним временам большая редкость в центре Москвы, а вывески порой обманчивы. Мелкая морось оседает на одежде, и когда они забегают в одну из подворотен, прячась от дождя, Лиза не сдерживается и осторожно смахивает их с тёмных волос Николая.

У них будто сейчас одно дыхание на двоих.

Ещё один косяк, мелкими затяжками, касаясь друг друга пальцами. Запах тлеющей травы мешается с взвесью дождя в воздухе.

– О, смотри, – Лиза хватает Николая под локоть, указывая на мигающую вывеску через дорогу, – круглосуточный магазин! Давай за шампанским.

– А ближайший подземный переход…

Далековато и неудобно, конечно, но другого выбора нет.

Когда они подбегают под усилившимся дождём, на вывеске мигнув, гаснет одна буква. Зато в магазине тепло и сухо. Сонная продавщица в красной форме за кассой вздрагивает от шума, когда они проносятся в отдел алкогольной продукции под недоуменным взглядом охранника.

– Абрау подойдёт? – Николай вертит в руках тёмно-зелёную бутылку.

– Да какая разница? Тебе всё равно пить сегодня нельзя. А я не люблю шампанское.

– Хм. Ну ладно.

– Молодые люди, – басом окликает охранник, – время час ночи. Алкоголь до одиннадцати.

– Хьюстон, у нас проблема, – заявляет Лиза, ничуть не расстроенная таким поворотом событий. – Шампанского не будет. Если только детское!

Она ныряет в отдел напитков, роясь среди разноцветных пакетов с соком и бутылок. Николай тут же вспоминает, что у него острая необходимость в любимой докторской колбасе.

Потому что докторская колбаса сочетается с чем угодно. Даже детским шампанским.

Победоносно схватив целый батон в мясном отделе, он едва ли не торжественно проходит к кассе к уже явно ожившей продавщице, уставившейся со скепсисом на товарную корзину.

Две бутылки в яркой обёртке, батон докторской, два глазированных сырка и жвачка.

– Всё? – уточняет она под противный писк сканнера.

– Ага, – со всей ответственностью заявляет Лиза. – А роз у вас нет?

– Роз?..

– Такие… нежные лепестки, колючие шипы, вот это всё.

– Нет, девушка, это вам в цветочный. Он тут рядом, за углом.

– Класс!

Когда они уже выходят из магазина, Николай успевает услышать краем уха громкий шёпот «вот наркоманы. А ведь такой мужик!». Обернувшись, задорно подмигивает.

Дорога до цветочного – несколько шагов, ещё один косяк, потому что ну он всё равно есть, настроение хорошее, и ничего не кажется помехой.

Где-то между дверью продуктового и цветочного оказывается стена дома, к которой Николай резко прижимает Лизу от проносящейся мимо машины, едва не обдавшей их фонтаном брызг из лужи.

Он пахнет землёй после дождя. И чем-то горьким – не просто сбором трав, а из глубины его самого. И если до этого Лиза сомневалась, что та ночь ей почудилась, показалась слишком чувственной, то теперь сомнений нет.

– Розы, ты забыл про розы.

– Как я мог! Пойдём!

Палатка маленькая, заставленная белыми узкими вёдрами с вениками из разномастных цветов. Белые и розовые хризантемы, жёлтые и розовые тюльпаны, какие-то пожухлые гвоздики.

– Закончились, – не отвлекаясь от наверняка увлекательного бульварного романа про принца на белом коне, бурчит продавщица на вопрос про розы. – Разобрали под вечер. У всех приступ романтики.