Текст книги "Туман и гроза (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)
– Почему не Академия?
– Скучно и долго. К тому же, я поступала в музыкальный, когда появилась возможность. Слишком люблю музыку. Было задорно!
Она ухмыляется, видимо, каким-то своим воспоминаниям. Николай возвращается к столу с охапкой всего необходимого, наблюдая за Лизой. И совсем иной магией.
Когда он занимается настойками и эликсирами, то ему требуются весы, мензурки и строгая дозированность во всём.
У неё всё получается куда проще. Под уверенными взмахами рук парят бутылки, с ладоней с хрустом скатываются кубики льда, и жидкий янтарь мешается с мутным лимонным соком, выжатым ловкими пальцами.
На его взгляд, сумбурно и хаотично – и в то же время слишком интересно.
Закончив, Лиза протягивает ему стакан с коктейлем едва не с вызовом. Её пальцы пахнут лимонной цедрой и прохладой после дождя.
– Collins. Классика.
– Значит, ты предпочитаешь классику?
– С неё всё начинается.
Николай не торопится выпить, катает бледно-жёлтую смесь по стенкам стакана, всё ещё не сводя взгляда с Лизы. Она выдерживает на долю секунду меньше, чем его хватило бы самого. С каким-то смущением откидывает волосы назад.
Бледно-жёлтый коктейль чуточку горчит и смешивает на языке кислинку с крепостью виски.
– Вкусно. Так почему ты решила приехать?
– А, вот и начало допроса, верно? Хотя мне кажется, твоя очередь рассказывать, какого чёрта тут творится.
– Боюсь, не имею права. Ты даже не должна знать, что я здесь.
– Значит так, – Лиза с какой-то яростью подаётся вперёд, опираясь на стол. – Я слежу за новостями. В этой грёбаной Академии пропали трое студентов, двое мертвы, как нам сказали. Тебя арестовали на моих глазах. Мне было бы плевать, но у моей сестры проснулся огонь сухри!
– Уверен, Кирилл вполне справится с такой незадачей, – Николай совершенно спокойно пожимает плечами.
– В этом все стражи, да? Сами себе на уме и в тайнах с ног до головы?
– Что-то не устраивает? Выход там.
– Так просто ты от меня не отделаешься.
Она достаёт новую сигарету из пачки и ищет взглядом спички или зажигалку.
Кажется, чем дальше, тем больше Николай проникается её упорством и настойчивостью. В ней ощущается что-то близкое к тому, что он испытывал, когда поступал в Школу и не сдавался под тяготами испытаний Шорохова.
Вздохнув, Николай встаёт и пересаживается ближе, протягивая ей всё тот же маленький огонёк. И вместе с ним поневоле тянется тепло, слишком непривычное для него.
– Если бы я хотел от тебя отделаться, не пустил бы в квартиру.
– Хватило бы совести оставить меня за дверью?
– С чего ты взяла, что она у меня есть?
Он почти может разглядеть блики света в глубине её зрачков.
Лиза затягивается и наклоняется ближе, выпуская дым чуть сбоку от него так, что его туманность едва не щекочет шею.
– Значит, только что я мешала коктейль для самого начальника Службы, который якобы арестован, а на деле скрывается от всех.
– Выходит, что так.
– Я даже боюсь представить, что меня ждёт дальше.
Николай перехватывает у неё сигарету, мягко проводя кончиками пальцев по запястью. Как приглашение – для каждого из них.
Впрочем, он и правда считает, что обязан хоть каким-то объяснением, раз тут завязана её сестра.
– Если ты хочешь подробностей, нам понадобится не один коктейль.
– Кажется, у нас весь вечер впереди.
– Пока не вернутся остальные.
Лиза смотрит на него слишком внимательно, потом встаёт и, проходя мимо, скользит рукой по его плечам до обнаженной шеи, оставляя мелкие капельки на рубашке.
Им хватает одного коктейля, чтобы Николай вкратце рассказал про то, что происходит в Академии – о похищениях, примеси огня и теней.
Ни слова о возможной войне, магии крови или двойнике.
За вторым коктейлем Николай делится своим опытом в алхимии. Как оказалось, он отлично разбирается в пропорциях трав и ягод, но ни черта не смыслит в составе коктейлей.
Они заканчивают всё тем же Collins, на который хватает половинки лимона и остатков сиропа на дне бутылки.
Лиза тихонько напевает себе под нос, мешая половину порции в каждый стакан, и едва не смущается, когда он искренне говорит, что ему нравится её голос.
И теперь их окутывает сонная тишина, мелкое мерцание свечки, которую зажгла Лиза, и стук дождя по окнам, тихий и осторожный.
– Спой, пожалуйста, ещё.
– У меня нет весёлых песен.
– Сегодня вечер для печальных слов и тишины между ними.
Лиза с задумчивостью смотрит на огонёк свечи, гасит сигарету в чашке и поднимается.
Она не сводит с него тёмного взгляда, пока негромко и чуть хрипло поёт.
I am stretched on your grave
And I’ll lie here forever
If your hands were in mine
I’d be sure they would not sever
My apple tree, my brightness
It’s time we were together
For I smell of the earth
And I’m worn by the weather
В конце её голос чуть срывается, а пальцы хватаются за краешек стола. Николай поднимается к ней, накрывая ладонью чуть дрожащие тёплые руки.
Она всё ещё пахнет лимоном и прохладой воды. На её губах терпкий вкус виски, чуть горьковатый, смешанный с послевкусием сиропа.
Он не настаивает, но лишь ведёт за собой, высвобождая из тесной футболки, вычерчивая следами поцелуев дорожки от шеи к груди, рисуя пальцами изгибы её тела.
Лиза в нетерпении скидывает с него рубашку, замирая на мгновение от вида шрамов и отметин теней на его груди и животе. Аккуратно касается кончиками пальцев тугих бинтов на руках.
– Их… так много, – она поднимает на него растерянный взгляд.
– Ерунда.
Николай притягивает её к себе, не давая времени на сомнения или сочувствие.
Резко подхватывает и усаживает на стол, кажется, опрокидывая несколько стаканов и чашек. Она обхватывает его ногами, прося о большем, её кожа покрывается мурашками, когда он проводит по позвоночнику и ниже, вдоль ремня узких джинсов.
Мелькает мысль, что Сюзанна вряд ли простит сломанный стол.
Николай отстраняется и тянет за собой.
В гостиной ещё пахнет горьковато-пряными травами и тонким дымом. Одежда летит на пол вместе с бельём.
Он легонько толкает её на диван и скользит следом. Проводит кончиками пальцев от ключицы к животу, очерчивает языком ореолы сосков, дразнит, чередуя нежность и настойчивость. Едва уловимыми касаниями ласкает бёдра и тут же прикусывает мочку уха.
С его пальцев невольно срываются искры, слегка обжигая и сбивая дыхание.
Доводит предвкушение до жгучего желания, до того, что она обхватывает его ногами, а пальцы цепляются за спину.
И когда он входит, медленно и осторожно, с её губ срывается густой стон.
Она как бурлящая вода. Он – пламя под кожей.
Незаметное, но терпкое, стоит ему разгореться.
Ничто сейчас не имеет значения, кроме сбивчивого дыхания, одного на двоих, переплетения объятий и до истомы терпких ласк.
Николай едва сдерживается до момента, пока она не кончает, и тут же срывается вслед за ней. Утыкается в шею, тяжело дыша и ощущая, как между лопаток скатывается пот.
Он перекатывается рядом, упираясь взглядом в почти ненавистный потолок. Но теперь нарисованные следы ботинок кажутся забавными. Лиза, тихая и умиротворенная, тычется в бок, легонько целует в рёбра, куда отдаётся бешено колотящееся сердце.
У них обоих нет слов. Только тихий шорох дождя по окнам.
***
Кирилл в третий раз проверяет печать на месте, куда поехал Саша. В тёмном проулке среди тесных домов с трудом что-то можно разглядеть в свете фонарей, так что огонь почти не сходит с рук. За домами шумит Садовое кольцо, неугомонное ни днём, ни ночью, с гудками автомобилей и визгом шин по мокрому асфальту.
Печать никуда не ведёт – только в коридор между мирами. По идее, любого стража тут же должно притянуть к ближайшей точке соприкосновения между миром людей и теней, но здесь её и нет.
Печать снова сверкает зелёным.
– Можно с тобой?
Кирилл оборачивается на голос Кристины.
Она с поистине неистовым терпением всё это время наблюдает за его метаниями, согласившись на авантюру поехать поздним вечером вместе с ним на поиски после того, как они собрали все вещи у Николая.
– Я же говорил, мир теней опасен.
– Опаснее, чем огонь сухри? Или твоя тень?
Кристина подходит ближе, уверенно сжимая его ладонь, привстаёт на кончики пальцев и шепчет:
– Ты никак не поверишь, что мне действительно не страшно?
Всё это время ему казалось, что она избегает именно его, возможно, из-за тени или из-за того, что он страж. Но чем дальше, тем больше она оказывалась рядом.
Скопление случайностей, совпадение траекторий событий.
Два года жизни с тенью его слишком сильно изменили.
Заклинание держало её на поводке, не давая захватить тело и разум, но вот её сила, разрушающая, злая, агрессивная корёжила порой всё вокруг. Иногда он даже боялся уснуть, не уверенный, что во сне она не вырвется наружу.
Не убьёт кого-нибудь ради насыщения себя самой.
Первые полгода были самые тяжёлые. Кажется, тогда ремонт дома пришлось делать несколько раз. В итоге он оборудовал гостиную под индустриальный лофт, добавил кирпича и металла, а из дерева оставил только пустые ящики из-под виски.
Ему ещё казалось, что однажды всё наладится. Пока однажды в клубе Сары тень едва не взяла над ним верх. И хуже всего было видеть страх – не в глазах гостей, но в её.
Страх, что он может сделать с ними всеми, не сдержи тень.
И видеть теперь доверие, ощущать его в крепко сжатой ладони Кристины, в её прямом взгляде, кажется тем, к чему стоит привыкнуть.
– Хорошо. Только запомни одно правило – слушаться любой моей команды. Ни секунды не колеблясь.
– Надеюсь, это относится только к миру теней.
Кирилл видит осторожную улыбку на её лице. Всполохи огня отражаются в перламутровых серёжках-полумесяцах, скользят отсветами по пышным слоям юбки, сейчас примятых дождём.
Тень рвёт изнутри, требуя войти на порог своего родного мира. Досадливое ощущение в рёбрах, к которому он почти привык.
Коридор к миру теней встречает мягким сумраком и дымным, чуть таинственным запахом. Здесь сейчас даже светлее, чем в проулке у них за спиной. Все звуки приглушены. Вокруг те же дома, улица, фонарные столбы, только вычерченные как на старинных гравюрах. Цвета тухнут, оставляя после себя только сероватые оттенки.
Кирилл в очередной раз оглядывается, садится на корточки, проводит рукой по шероховатому асфальту.
В коридоре дождь тяжелее и медленнее, каждая капля оставляет смазанный след в воздухе.
И пока Кристина с искренним любопытством оглядывается, Кирилл закуривает и обходит ещё раз весь проулок в поисках прохода. Если Саша пропал здесь, значит, должны быть следы.
– Непривычно всё видеть в серых и чёрных оттенках. В этом есть своя притягательность.
– Только не вздумай здесь применять магию!
– Я помню. В конце концов, ты это твердил с первой лекции.
Кирилл пробует заклинания печатей, используя разные схемы и составные части. Самое простое может открыть проход, более сложное – скрыть, склеить пространство, примешать в себя проклятие.
Иногда печатников в шутку называют взломщиками. Работать с соприкосновением миров та ещё задача.
Кирилл дёргается от ощущения вины. Закуривает, прислоняется к стене дома, в очередной оглядывает всё вокруг.
Всё напрасно.
Поисковые команды из Службы тут уже всё и так обыскали, на что он надеялся? Ему просто хотелось верить, что он сам сможет что-то исправить. Что бы ни было сейчас с Сашей, времени у всех них не так много.
– Пойдём, – он рассыпает в искры сигарету и протягивает руку Кристины. И тут же замирает.
Ровно на том месте, где он только что применил магию, что-то дёргается. Как марево в воздухе – и тут же пропадает.
Кирилл, напрягшись, проводит заклинанием печати, аккуратно, вглядываясь в сам воздух. Мерцание повторяется. Одинокий всполох на границе восприятия.
– Кристина, уходи.
– Ничего же не случилось…
– О чём я тебя предупреждал? – резко обрывает он, не пытаясь смягчить свой тон. – Выходи из коридора и жди за поворотом. Как можно дальше.
Кристина выглядит растерянной, но всё-таки шагает в прорыв. Её фигура тает за пеленой дождя и текучей границей между коридором и миром теней.
Здесь, конечно, нужен хороший печатник. Но важнее сейчас драгоценное время, если ему удалось нащупать хоть какой-то след.
Яркое пламя вспыхивает по рукам, окутывает всполохами воздух перед ним, обходит по сторонам от пространства, очерчивая скрытый проход.
Кирилл не так хорош в печатях, его конёк – боевая магия, но у него достаточно огня, чтобы просто выжечь проход, смешав с самым базовым заклинанием.
Со скрипом и натугой, под пляшущим обжигающим огнём, проход трескается. Кирилл чувствует, что уже потратил достаточно сил на печать, его едва не заносит, когда он проваливается в серый хаос.
Прямо к своре жадных теней, тут же рванувших к нему.
========== -13– ==========
Комментарий к -13-
Музыка: https://music.yandex.ru/album/3276359/track/27366418
Картинка: https://i.pinimg.com/564x/32/05/47/3205473f311f87d6016b60724d980d47.jpg
И как никогда актуальная вот такая красота от Мэй: https://pp.userapi.com/c824501/v824501360/17467c/r4DKjIGrkmk.jpg
Около двух лет назад
Кирилл сидит у барной стойки с бутылкой виски и одним стаканом. Громыхает музыка, вокруг сцены клубится дым, меняющий цвета c красного на зелёный, потом на синий под лучами прожекторов.
– Кирилл, сколько можно пить, – рядом садится Сара и с укором отодвигает бутылку.
– Прошли те времена, когда ты опустошала наши с Даней запасы. Верни.
– Тебе завтра на работу.
– Это мои проблемы.
По стойке пробегает всполох пламени, и тут же шипит под всплеском воды.
– Ты отстранился в последние месяцы. Жизнь не кончена, правда.
От ожившего огня внутри пробуждается тень, проявляется через кожу серой дымкой. Свет прожекторов окрашивает её в красный. Кирилл, скрывая нахлынувшее раздражение, тянется за стаканом виски. Ему дорога Сара, но не её мораль.
– Я просто хочу побыть один. По крайней мере, сейчас.
– Не надо так. Пожалуйста.
– А как? Давай, расскажи, поведай все тайны выживания.
– Мне порой кажется, что тебя испортила Школа стражей. И сама Служба…
– Пойду к сцене.
Кирилл теряется в толпе. Разговоры по душам – не то, что сейчас нужно. Николай хотя бы не жалеет и не укоряет. Просто даёт поручения – особенно теперь, когда Шорохов отдал ему Службу. И так… проще. Что-то делать, рваться в прорывы, сражаться – и насыщать тень. Теперь она всегда просит огня, чужих стихий или своего мира.
Сара находит его в толпе прыгающих под энергичный рок, вытягивает ближе к краю, где меньше зрителей. Она крепко обнимает его, утыкаясь ему в грудь, будто извиняясь за свои слова. Кирилл хочет сказать, что всё в порядке… но тут тень срывается. И он успевает лишь оттолкнуть от себя Сару как можно дальше.
В воздухе привкус тлена и тёмная мгла. Тень крушит и громит всё вокруг, слизывает раскинутую в воздухе магию. Кто-то вскрикивает.
Кирилл, которого швыряет под порывами тени, силой воли напрягает заклинание внутри, распускает огненную стихию вокруг себя, замыкая тень в границы марева огненных щитов и стен. Тень дёргается, зависает вьющимися клубами перед замершими магами – но огонь опаляет её с краёв, и с урчанием тень втекает обратно.
Музыка стихла. Перевёрнуты столы, от стен идёт дым. Кирилл обводит всех шальным взглядом, судорожно дыша. Он ещё не привык к такому.
Сара делает шаг к нему и тут же останавливается, беспомощно оглядываясь по сторонам. Кирилл возвращается к барной стойке, чувствуя спиной десятки взглядов. Но один режет хуже всего. Ужас в глазах Сары.
Она права – служба его испортила. Но как-то надо жить.
***
Прохладные кончики пальцев Лизы пахнут дубовой корой и мхом.
Так же, как и густая тёмно-коричневая мазь, оставленная Марком для обработки следов теней после счищенных ледяных корок. Сейчас они похожи на едва начавшие заживать глубокие ссадины с сухой кровавой коркой. И боль в них ещё дёргает.
– Мог бы сразу сказать, что надо помочь, – Лиза в накинутой на голое тело рубашке осторожно касается одной из корок на плече, бросая короткий взгляд на Николая.
Он не привык к тому, что о нём заботятся. А ещё – к спорам.
Когда Лиза отправилась в душ, Николай занялся тёмными пузырьками с аккуратными бирками. Перед глазами вспыхивали яркие круги, а голова нещадно кружилась. И Лиза едва не охнула, увидев, как он, наверняка побледневший, тихонько садится на диван, нащупывая мягкий край рукой.
– Я сам, – прошептал Николай, крепко сжимая пузырёк из тёмного стекла.
– Да ты сдурел! Давай сюда.
– Лиза, спасибо, со мной всё в порядке.
Он почувствовал её тёплые ладони на своих плечах, а чуть влажные кончики волос у самого лица. Сквозь расходящиеся пятна перед глазами он увидел её взгляд.
– Я рядом, Ник. И вполне могу помочь. Просто расскажи, что делать.
И теперь, сидя сзади него на диване среди раскинутых подушек, Лиза аккуратно, едва ли не бережно, обрабатывает каждый след на его теле. Её касания невесомы и приятны.
– Вот и всё, – она закручивает металлическую крышечку пузырька и целует между лопатками. – Говоришь, тебе ещё отвар нужен?
– Я сделаю.
– Ну что за упрямство! Лежи и отдыхай.
Она подбирает с пола разбросанные вещи и, бормоча что-то про упёртых представителей мужского пола, которые впереди планеты всей, пока не падают замертво, исчезает в сторону кухни.
Николай едва не улыбается, терпеливо дожидаясь, когда подсохнет мазь и можно и правда будет упасть обратно. Интересно, часто ли ей приходится вот так возиться с едва знакомым мужчиной, с которым только что страстно занималась любовью?
Лиза, уже застегнув рубашку на пару пуговиц, возвращается и решительно ставит перед ним кружку с едким отваром и белыми клубами пара. Николай принюхивается, уже зная, что на вкус эта пакость ещё хуже. Первый глоток самый сложный.
– Спасибо.
– Не за что.
Бойкая мелодия с пронзительным «ааааа» от Led Zeppelin в тишине квартиры заставляет обоих вздрогнуть. Лиза, чертыхаясь, мчится снова на кухню, откуда так настойчиво верещит телефон.
Стоит ей появиться на пороге комнаты, Николай понимает – беда.
– Что случилось?
– Кристина звонила. Сказала, что они с Кириллом проверяли печать, где пропал Саша, были в коридоре перед миром теней, – она говорит сбивчиво, смотрит куда-то ему за спину, явно просто повторяя слова, которые ей непонятны, главное – донести информацию, – он её оттуда выгнал, а сам уже полчаса не вылезает.
Николай поднимается, на ходу допивая отвар, и твёрдо забирает из рук Лизы телефон, сдерживая царапнувшее изнутри беспокойство.
– Адрес, – в голосе сушь песка и предвестие опасности.
– Что? – она смотрит на него в полной растерянности. В одной руке скомканная футболка, в другой безвольно повисший рюкзак.
– Лиза, адрес, – жёстко повторяет Николай, не считая, что у них сейчас есть время на промедления. – Точка на карте, что угодно. Мы едем к ним.
– А, да, она назвала переулок и дом.
«Машина прибудет через пять минут».
Николай бросает короткое «одевайся» и набирает ещё один номер.
Левое запястье даже не тянет – возможно, всё в порядке. Интуиции сейчас он верит даже больше, чем молчанию якоря.
***
Теней слишком много.
Кирилл крутится, раскидывает руки, пускает столбы огня в разные стороны.
У них когти, хвосты и шипы, ледяные и болезненные прикосновения, отдающие в каждую косточку и клеточку, и текучие тела.
У него – всполохи тёмного и густого пламени на руках, росчерки огненных колёс в воздухе и быстрые удары заговоренного кинжала, разрывающие на мелкие кусочки теней.
За ним след из искр и дымчатых мазков.
Его тень спиралями закручивается вокруг и молниеносно срывается в атаку, рвёт, кромсает, разрывает на клочки, поглощает своей силой, насыщая вечный голод.
Вокруг вой и стоны, треск продавливаемых щитов, порой рассыпающихся от мелких и быстрых атак юрких теней, колючих и противных, как комары жарким летом.
Кирилл чертовски устал и вымотан до дрожи в пальцах. Его сила пламенная, выжигающая саму ткань пространства, терпкая и густая. Неугасимое пламя, слизывающее всё до самой остова. Так легко – сгореть дотла.
Хлещет огненный кнут, выщёлкивает прорехи среди жирных чёрных теней, рвущихся к его душе и сладкому огню.
Кирилл знает, что не справится – даже со всем своим огнём.
Но мысль, что сейчас вся эта свора вырвется в мир людей, вливает новые яростные силы.
Он врезается в них с рыком, рассыпая искры под вой и стоны теней, крошащихся одна за другой.
Его собственная тень распахнута пологом тьмы. Её мощь отдаётся вибрацией по земле и в позвоночник, натягивая до предела сдерживающее заклинание, выцарапанное внутри него кровью, огнём и магической сделкой.
Пламя реже, сил меньше.
Кирилл падает на колени, прикасаясь горящими ладонями к земле, обращаясь ко второй стороне стихии. Земля вздрагивает, тени замирают.
Чья-то рука крепко сжимает плечо.
Протерев от пота и крови подпаленной рукой лицо, Кирилл с трудом сосредотачивается на фигуре Николая рядом. И тут же за ним через прорыв в воздухе один за другим появляются стражи.
Короткий кивок друг другу, и Кирилл тяжело поднимается с земли, вставая спина к спине с Николаем.
Им не нужны слова. Их движения вторят друг другу, быстрые, точные, единые.
Искры летят во все стороны, оставляя за собой огненные мазки в воздухе.
Николай перетекает из одного движения в другое. Сжатый кулак – и одна из теней с визгом растворяется от царапающей мелкой крошки пополам с огненной волной.
Ещё немного – и теней нет.
Кирилл не успевает сказать ни слова, когда в него стекает его собственная, мягко, почти нежно, как чернила под кожу. Он захлёбывается её тёмной мощью, ноги сводит судорога, тень кидает его со всей силой на четвереньки прямо в твёрдую твердь потрескавшейся почвы мира теней.
Тень давит, прокрадываясь внутри, заполняя его всего, как сосуд без души и мыслей.
Кирилл сжимает кулаки, направляя едва теплящийся огонь внутри себя, загоняя её под самые рёбра под рваный ритм в самом сердце.
Если она одержит верх… если хоть на мгновение он ослабит заклинание или свою волю…
– Даже не смей!
Хлёсткий голос отрезвляет и вытягивает из омута бездны, что натужно бьётся в рёбрах. Тень утихомиривается.
– Не дождёшься, – ухмыляется Кирилл и хватается за крепкую руку Николая, бледного и вымотанного. Оба едва держатся на ногах и с трудом опираются друг о друга.
– Ты на кой-чёрт сюда полез?
– Проход в мир теней был тщательно запечатан, хотел проверить, что там. Надеялся найти Сашу, – он хрипит, впуская в себя воздух. Стягивает устало перчатки, хмурясь на волдыри ожогов на руках. Заживать будет долго.
Все руки как подпалены и вымазаны в саже.
Николай едва не с укором окидывает его внешний вид. Сам он выглядит так, будто не дрался только что с десятком теней, от которых оседает один пепел с запахом пороха.
Так пахнут тени – смрадом и порохом.
Кирилл размазывает кровь по лицу в бесполезных попытках её вытереть, с некоторой жалостью оглядывает свою сожженную косоворотку, клочьями обвисшую на теле. И сейчас понимает, что всё ещё жив. Благодаря Николаю – и всем стражам, которые успели вовремя.
– Спасибо.
– Мог позвать и через якорь.
– Нет. Я видел твоё состояние – якорь вытянул бы все силы. И как тебе удаётся даже после теней выглядеть прилично?
– Я не лезу во всякие злачные места в два часа ночи.
– Ой, да ладно тебе! Кстати, почему ты сражался огнём?
– Земля до сих пор плохо отзывается. Давай-ка лучше выйдем отсюда, ребята уже осматривают местность.
Уже выходя в мир людей, Кирилл коротко оглядывается – вокруг пустошь и несколько покосившихся домов. Он хочет пойти туда, обыскать каждую щель, но от следующего шага темнеет в глазах.
Выйдя в яркий и громкий город, Кирилл прислоняется к стене дома и дрожащими пальцами достаёт из сунутой Николаем пачки сигарету.
Огонёк по щелчку пальцев возникает с третьего раза. Кирилла начинает трясти – когда нет огня, он тут же мёрзнет. И куда больше, чем обычный сухри.
Кровь противно засохла на лице и одежде, от касания теней уже начинает образовываться ненавистная корка. Надо найти лекаря.
Он не сразу понимает, что осел прямо на мокрый после дождя асфальт, а кто-то суёт ему флягу с чем-то явно горьким и противным. Запрокинув голову, он находит мутным взглядом склонившееся лицо Николая.
– Тебе надо к Марку. Пойдём.
У фургончика лекаря ждут Лиза с Кристиной. Кирилл настороженно замирает, представляя, как выглядит со стороны. Сожженная до лохмотьев косоворотка, обожженные руки, рассеченная бровь, чернильные вены – как и у неё.
Кристина бросается к нему, замирая на мгновение, и тут же аккуратно обнимает, стараясь не задеть болезненные места. Её тёплое дыхание кажется сейчас горячее собственного пламени. Шепчет, уткнувшись в шею:
– Я испугалась за тебя.
– Я живучий. И Николай пришёл вовремя.
– Иди к лекарю, мы с Лизой подождём около машины. Николай сказал, здесь ещё может быть опасно.
– Лучше одежду сжигайте, чем себя.
– В следующий раз обязательно разденусь и кинусь одеждой в теней. Вдруг поможет.
Марк качает головой и протягивает простую белую футболку – их аккуратные стопки лежат в одном из шкафчиков. Ещё двое лекарей дежурят на улице, привыкшие к поздней работе и бессонным ночам.
Кирилл сидит на краю тесного фургончика, оборудованного под лекарские нужды. Внутри пахнет травянисто и лекарственно. Кажется, что этот запах будет преследовать его до конца жизни.
В тихом и узком переулке в блёклом свете фонарей уже работают стражи и печатники. Тихо переговариваются, пьют кофе из картонных стаканчиков, рядком стоящих на низком внешнем подоконнике дома. Кто-то в форме под распахнутыми пальто и куртками, скорее всего, из дежурных патрулей, другие явно сорвались из дома.
Они мелькают в темноте, появляются в ярких пятнах света и тут же исчезают, бесшумные и тихие. В их действиях нет суеты.
Кирилл знает – каждый готов рвануть в мир теней на поиски, но надо быть и с этой стороны. Сторожить.
Николай, виду которого в ночи стражи даже не удивились, лишь сдержанно улыбнулись, коротко и быстро выдаёт поручения. Он медленно попивает из чёрной термокружки очередной отвар от Марка, у Кирилла точно такой же. Совершенно отвратный, но отлично выгоняет пыль мира теней.
– Кирилл, плохие новости.
Голос Николая вытягивает из дрёмы, в которую он успел упасть. С плеч сползает плед – у Марка свитеров не водится.
Николай, прислонившись к распахнутой двери фургончика, протягивает ему сигарету.
Огонь по щелчку появляется только с третьего раза.
– Главное, Саша нашёлся?
– Нет. Скорее всего, он там был – в тех заброшенных домах есть следы недавнего присутствия человека. А часть мебели… Сломана и выжжена.
– В этом плохие новости?
Наблюдая за действиями стражей, Николай явно оттягивает ответ.
– На стене выцарапанное послание. «Ты мог его спасти – но не успел».
Кириллу кажется, его вывернули наизнанку. Выжгли сполна так, что нет даже пепла. Язык с трудом ворочается:
– Пусть ищут следы, они должны быть.
– Ребята работают. Там знаки ловушки и много крови, а печать закрывали со стороны мира теней. Я понимаю, ты хочешь кинуться на поиски, но сейчас мы едем домой.
– Кстати, что здесь делает Лиза?
– Приехала вместе со мной.
– У меня есть нехорошее предчувствие, что ваше «вместе» явно отдаёт чем-то… как это называется… а! Сексом, точно.
– Ты уже забыл, как это называется? Между прочим, Кристина, позвонила именно ей, пока ты развлекался с тенями.
– Я смотрю, ты тоже времени зря не терял.
– Кто бы говорил. Я тебя отправлял в Академию лекции читать вообще-то.
– А не воевать с тенями, ты ведь это хотел сказать?
Николай устало вздыхает, тоже ёжась от холода, – на нём рубашка и непривычный грубый свитер явно из запасов Саши, а ночь по-осеннему холодна. Оба допивают отвар. Кирилл нехотя признаётся, поднимаясь с пола фургончика:
– Я в кои-то веки согласен с Марком – надо поспать.
Кирилл уже почти заскакивает в тёплый салон, когда рядом с прорывом мягко останавливается тёмная машина. Широкие крылья, обтекающая форма и вытаращенные фары – слишком характерная из всех тех, что он знает. Стражи-наблюдатели около прорыва настороженно переглядываются, но Кирилл уже спешит сам, догадываясь, кто ждёт внутри. Главное, пусть Николай не высовывается.
Стоит ему подойти, как сзади опускается широкое панорамное стекло.
– Кирилл, добрый вечер.
– Яков, не ожидал вас здесь увидеть.
Сзади на пассажирском сиденье две фигуры. Сам руководитель Управления и, судя по всему, незабвенная Соня. Спереди безмолвный водитель и служащий, оба милина, и вряд ли они так спокойны и расслаблены, как это выглядит со стороны.
– Я наблюдаю за стражами, знаете ли. Мы как раз возвращались с Соней из гостей, когда мне донесли об очередном прорыве.
– У нас всё под контролем.
Яков вертит в руках трубку в многозначительном молчании, потом начинает её медленно набивать любезно протянутым Соней табаком.
– А мне доложили, что несколько теней в городе.
– Нет, всё спокойно.
– Хорошо. Но раз мы с вами встретились, я хотел бы кое-что обсудить.
Кирилл напрягается, ощущая неприятный холодок по спине – и к магии он не имеет никакого отношения. Только дурное предчувствие.
– Я, как руководитель Управления и отвечающий за безопасность всего магического сообщества, настоятельно прошу, чтобы на пост начальника Службы был назначен представитель Управления со всеми полномочиям.
– Вы часом не охренели?
Кириллу кажется, у него выбивают землю из-под ног. Яков, явно заметив его опешившее выражение лица, снисходит до более подробных объяснений.
– Повежливее в выражениях, Кирилл. Со статистикой не поспоришь. За последний год число прорывов теней увеличилось. Гибнут и маги, и люди, если вам, конечно, есть дело. Стражи заняты только тем, что борются с последствиями, а не с причинами.
– С самим миром теней? – обманчиво спокойно и тихо уточняет Кирилл. Его начинает трясти уже от тихой злости, и тень внутри елозит.
– Ну, или вы играете в свои игры. Вы же видели Анну – все её показания указывают на Николая. Раньше Управление контролировало стражей – впрочем, так вы себя стали называть только полвека назад, правда?
Кирилл сжимает кулаки.
Яков прав – раньше это был «отдел по борьбе с тенями» в подвалах Управления, куда шли маги, которые не нашли, чем себя занять. Оторви головы, тем, кому некуда было податься – по разным причинам. В отдел принимали всех, проводя краткий инструктаж и год обучения. Остальное – по ходу дела.
Их называли «опасными элементами», душили лишними инструкциями и формальностями. Понадобились десятки лет, чтобы добиться отделения от Управления, создать Службу, организовать Школу и по крупицам собрать в Архив все данные о мире теней из того бумажного ада, который забивал одну-единственную кладовую.
– Так вот, стражи всегда были бунтарями, вечно чем-то недовольные. Ваша магия опасна. Были и убийства по неосторожности, и ритуалы, и откаты вашей магии в наш мир. А мы даже не представляем, чем вы занимаетесь. Больше не представляем.
