Текст книги "Туман и гроза (СИ)"

Автор книги: Lacysky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Маг с его обличием взмывает вверх к распахнутой печати, оставляя на полу бурдюк с водой. Синий всполох – и единственный выход гаснет. В ритуальном круге скребётся вновь созданная тень. Тёмный след души бедного лекаря.

Убитый ритуалом в мире теней превращается в одну из них, жажда крови и мщения любой живой душе. И здесь только одна такая душа – сам Николай.

***

Сюзанна аккуратно застилает диван в маленькой спаленке, в которой места только для него и кресла с журнальным столиком.

– Надеюсь, я не доставила хлопот, – Кристина заходит, оглядывая комнату. На полочке вазы с ракушками и наверняка морским песком, на столе поднос с шишками и мелкими веточками. Здесь уголок природы, наполненный мелочами для удовольствия кинестетика.

– Я всегда рада гостям, – искренне отвечает Сюзанна, встряхивая волосами. Перестук металлических бусин. – Поэтому и не хочу переезжать из большой квартиры, сколько бы Саша не ворчал о её содержании. Но моя студия тоже приносит неплохой доход, так что мы справляемся.

Простынь под её ловкими движениями идеально разглаживается на разложенном диване.

Кристина опускается на краешек кресла, задумавшись о том, почему ей так безмятежно спокойно среди всей этой компании. Чаще всего, все знакомства с новыми людьми давались тяжело и неумело, словно она каждый раз была лишней. Даже во всей Академии она по большей части близко общалась только с Адой и Андреем. Ещё друзья Лизы, но те встречи редки.

Здесь же она на своём месте. И даже новые ощущения огня внутри не такие обжигающие, как это было поначалу.

– Не верь никому, – вдруг каким-то другим голосом произносит Сюзанна. Кристина выныривает из своих мыслей, вздрогнув от холодка по коже. В воздухе вокруг рассыпаны искрящиеся брызги, медленно плывущие вокруг как тонкая завеса.

– Прости, что?

Сюзанна молчит, уставившись в одну точку. Кристине страшно, она вскакивает, собираясь позвать на помощь, как громкий хлопок из соседней комнаты разбивает странную магию. Брызги исчезают.

– Кажется, мальчики что-то не поделили, – вполне обычно замечает Сюзанна, оживая обратно из состояния статуи и оправляя летящие складки платья. – У них такое случается.

– Ты только что…

Кристина озадачена и сбита с толку.

– Ой, что я сказала?

– «Не верь никому».

– Ох, надо же! Я не знаю, о чем это, правда, – Сюзанна словно извиняется за слова. – Я слушаю ветер, он шепчет о тайнах. О том, что однажды случится. Или о прошедшем. Так, кажется, я нужна Саше. Даже его спокойствия не всегда хватает на Кирилла.

Она выскальзывает из комнаты, оставив в душе Кристины горсть сомнений и удивления.

Кристина с наслаждением переодевается из трикотажного платья в заботливо оставленные футболку и шорты, подвязывая их как можно туже – она меньше Сюзанны.

На языке теперь часто горько и сухо как от пепла. Что ж, пора научиться владеть магией огня.

Кирилла она находит в одной из комнат, куда более личной и обжитой, чем её спаленка.

Он сидит на спинке дивана в одних брюках, пуская сигаретный дым в приоткрытое вертикально окно. Косоворотка отброшена в сторону. Татуировка на руке сейчас тёмная, похожая на разлитые чернила по коже. Подтянутый, но без бугров мышц. В нём скорее выносливость, чем сила.

На левой груди и ниже по рёбрам будто мазок ладони, испачканной сажей. Одна ключица кажется выпирающей чуть больше другой, словно неправильно сросшейся. Наверняка в темноте не видны все шрамы, накопленные за годы службы. Но Кристине это и неважно – для неё он чертовски притягателен.

Кирилл сам как тень на фоне окна, окутанный тёмным фиолетовым дымом. Полутьма, соблазняющая своим спокойствием. Пусть он покажет ей путь через тени по углям своих костров. Она станет дыханием его пламени.

– Кирилл, покажешь, что делать с огнём?

– Конечно, – и в его голосе словно обещание чего-то большего. Он овеян привкусом табака и смесью запаха дыма и бергамота. Спрыгнув с дивана, Кирилл подбирает косоворотку, накидывая её на себя и тут же подворачивая рукава, но оставляя её распахнутой.

– Давай свои руки. С них всё начинается.

Он её проводник в новую магию. Шелестят искры в ладонях, покалывая острыми иголками. Каждый раз хочется отдернуть руки от огня, но он внутри сворачивается тлеющими угольками, хранящими жар.

Тёплые кончики пальцев Кирилла проходят по её рукам вдоль вен, подсвеченных через кожу огнём – уже не чёрных, но красноватых. Его голос как заветное заклинание, отдающее под рёбра и вибрирующее по ним.

Она учится самым азам, посылая на руки маленькие огоньки как язычки свечей и стараясь не притушить их случайно водой.

Удерживать в балансе две стихии далеко не просто, а с тремя сложнее в разы.

После того, как в очередной раз приходится тушить вспыхнувший плед, Кристина устало откидывается на кровать, едва не всхлипывая от саднящей кожи и онемевших от монотонных движений пальцев.

– Я больше не могу! Вода куда проще.

– Ты привыкла к ней. Наверняка мне было бы куда сложнее удерживать волны.

Она приподнимается на локтях, вглядываясь в его спокойное лицо. Ей всё время кажется, что они на грани слов и прикосновений. И каждый раз ей не хватает смелости на последний шаг.

Его рука касается её запястья, замирая ласковым теплом.

Распускающиеся бутоны костров и текучий дым. Ей неистово хочется сейчас прижаться к нему хотя бы на мгновение. До рёбер. Напиться пепельной страстью.

Рухнуть в его огонь, и так струящийся внутри.

– Кирилл! – на пороге возникает взбудораженный чем-то Даня. – Что ты такого наговорил Саше, что он, почувствовав вскрытие печати, рванул туда один?

***

Воздух наполнен пылью и осколками камней, так и норовящими царапнуть кожу.

Николай, устало привалившись к серой деревянной стене, на миг прикрывает глаза. Бесконечный лабиринт в пустом обветшалом доме и гонки с тенью измотали до одури.

Можно затеряться в пыльных коридорах и пустых комнатах, полных неясных голосов, но тень быстрее.

Бинты пропитаны кровью, сочащейся из вскрывшихся ран. В хриплом дыхании усталость и боль. Здесь нет времени, только обратный отсчёт шаркающих шагов, которые слышны постоянно в самом сознании. Они преследуют его в облаке смрадного запаха.

Кто бы ни придумал этот план, он был ещё тем извращенцем.

Николай в мёртвом доме, когда-то служившим проходом из коридора между мирами в сами тени. Так всегда проходят стражи – сначала печать в межмирье, зыбкое и туманное, притягивающее к ближайшему соприкосновению с тенями. И оттуда уже шаг до хаоса и серых оттенков.

Здесь прорыв затянули, но сам дом остался с одной-единственной печатью – в крыше, замаскированной под обычную дверь. За стенами дома бездна и тьма. Так что он заперт в кармане между мирами, которая станет его могилой.

Ублюдок. Николай не знает, кто тот маг, провернувший такую авантюру, но вырвись он из этого места – милосердия не будет.

Тяжёлая дрёма сменяется шепотками созданиями, прячущимися среди обветшалых стен и сломанной мебели. Николай выныривает обратно, мечтая о глотке воды и растягивая скудные запасы бурдюка как можно дольше.

Вся одежда пропитана пылью. Магия ходит толчками по телу, опустошенная постоянным преддверием мира теней. Ни один страж не может вечно находиться в тенях, истончаясь магией.

Шаги всё ближе, и из-за угла коридора появляется сама тень. Полусогнутое создание, длинные руки тянут к земле. Левая сторона будто смазана, оставляя волочащийся тёмный след в воздухе. Яйцевидная голова мерно покачивается под монотонное клацание зубами.

Ещё немного отдыха, всё равно она не умеет бегать, только шаркать по скрипучим доскам пола. Николай пальцем в пыли чертит простейшую руну, отгоняющую малые тени. Облачко пыли вспархивает вверх. Это даже не задержит толком – так, щекотка перед чихом.

Николай изучил каждый этаж и угол дома, подстраивая ловушки и заманивая тень в круги. У той словно заговоренное чутьё на них. Ни разу не попалась.

Клацанье и щелчки в голове как тик-так до смерти всё-таки заставляют подняться и снова переходить из комнаты в комнату. То ли игра в прятки, то ли какой-то мрачный танец охотника и жертвы.

Николай забирается на полу обвалившийся второй этаж, пробуя в очередной раз открыть печать. Её или заклинило, или она просто исчезла. Это даже смешно – погибший страж в кармане теней. И лучше не думать, что может натворить тот, кто обладает его обличием.

Бесконечный шёпот сводит с ума, в нём даже различимы отдельные слова, только от них не легче. Дай крови, кровь, уничтожить, твоя душа, страж, страж!

Он чертовски устал, не в силах сделать ни шагу. Магия гаснет. Николай знает – у него есть право на одно последнее заклинание. И он мог бы…

Шаркающие шаги уже на лестнице на чердак. Сколько времени на этот раз? Минут десять-пятнадцать, не больше. И один шанс из десяти, что хоть что-то получится.

Николай поднимается, пошатываясь и хватаясь за стены. Переплетя перед собой руки в замок, он собирает всю магию земли и крохи огня, медленно смешивая их в единое целое и пробуждая силу хаоса, рваную и мятущуюся. Слова туго капают сложным заклинанием.

Шарканье ближе.

Раскинутые в сторону руки – и между ними крылатая завеса белой пыли. Тени приходят, плотно скользят вверх по ногам, просачиваясь сквозь кожу, нащупывая мигающий маяк внутри, который осветит им путь.

К его единственной надежде – последнему звену заклинания якоря.

***

Кирилл уже стоит в коридоре, быстро шнуруя ботинки и отгоняя только мешающие всполохи пламени. Даня перетаптывается на месте, сунув руки в карманы джинсов и угрюмо нахохлившись, не зная, что сказать и словно ощущая себя в чём-то виноватым.

Кристина увела Сюзанну на кухню за крепким чаем и отвлекающей беседой.

– Слушай…

– Не начинай, – отрывисто срезает Кирилл. – Будь рядом с Сюзанной, она наверняка с ума сходит.

Запястье обжигает молниеносной болью, пришпиливающей тяжестью к полу. Он падает на колено, отгоняя вспышки перед глазами. Тень нитями тянется от него, скребясь в сам воздух в предвкушении своего родного мира.

– Кирилл? – испуганный голос Дани звучит отдаленно и глухо.

Вскрыть печать. Это просто – всего лишь знак с парой слов. Не сразу, но проход вспыхивает. Кирилл буквально заваливается внутрь, повинуясь натяжению якоря. Он даже не замечает, что вокруг, падая к Николаю, осевшему на полу и хрипло дышащему. Кажется, какой-то пыльный чердак. Сзади нечто шуршит, и Кирилл направляет в ту сторону тень, поглотившую создание под аккорд последнего стона.

– Коля, чёрт дери, ты же в Бюро! – Кирилл подхватывает его, закидывая одну руку на плечо. Печать медленно тухнет, будто не выдерживая прохода.

– Вот решил устроить вечеринку, – хриплый шёпот вместо нормального голоса. – Только гости не пришли.

– А ты в следующий раз адрес оставляй! – рычит Кирилл, преодолевая последние шаги и проваливаясь в мерцание печати, гаснущей сама по себе сзади них.

Натяжение заклинания всё слабее, возвращая дыхание и ощущения мира вокруг. Оба лежат на полу, тяжело дыша и не в силах подняться. Даже слов нет.

Прохладная рука ложится на лоб вместе с капельками воды, остужающими и успокаивающими. Кирилл заставляет себя открыть глаза. Всё хорошо. Они выбрались.

И стоит в это поверить, как рядом раздаётся вздох Сюзанны. Кирилл вскидывается, видя, как она с охом оседает на пол, прижимая к сердцу сжатый кулачок.

– Саша, нет!

И крик отчаяния вспарывает ночь.

========== -11– ==========

Около пяти лет назад

В каждой тени он видит серебро взгляда сестры, потухшего в их поглощающем мраке.

У него нет для них ни жалости, ни прощения.

Он для них острый удар кинжала с маслом из ядовитого плюща. Неприступная скала на пороге двух миров.

И пока он повёрнут лицом к клубящимся теням с дыханием тлена, за его спиной зелёный маяк раскрытой печати. Николай стискивает плетеную рукоять тонкого кинжала, вглядываясь в густую лужу мазута под ногами – остатки тени. Никакого движения. Шаг назад как ход конём на доске игры с тенями.

Даже из угла всегда есть два выхода.

– Зачем ты дёрнулся за нами? – ворчит рядом Кирилл, накрывая ожоги Саши на руках сухим льняным платком. Кровавое пятно поверх вздувшихся волдырей.

– Вас долго не было. Ну вот, теперь я не закончу портрет Сюзанны к Рождеству, – он слабо улыбается.

Николая такое геройство удивляет. У каждого отдела свои задачи и не зря он предложил создать патрули с двумя стражами и одним печатником.

– В твоём досье указано, что хаос теней извращает твою магию. Крайне неразумно было соваться за нами.

Ещё ему не хватало отвечать за молодого рискового печатника, как бы Кирилл не хвалил его печенье.

– Ты читал моё досье? – в голосе Саши едва ли не любопытство. – А вроде не похож на большого начальника.

– Я привык узнавать тех, с кем мне придётся работать.

– Не обращай внимания на его занудство, – хмыкает Кирилл. – Главное, не забывай составлять отчёты. А вот в мир теней лучше не соваться.

– Знаю, – легко соглашается Саша. – Для вас там время тянется медленнее. Так вот – для меня здесь тоже. Ведь стражи просто могут не вернуться. Сколько часов отмерено на надежду?

Печатники не просто так в отряде, в их заклинаниях обратные ворота. Из рассыпчатого сумрака разрушения к мягкому свету жизни. Но у стражей иногда нет сил на обратное заклинание печати. У Николая мелькает мысль, что, возможно, сестра погибла не от теней – а от отсутствия выхода.

– Нам нужен маяк, чтобы знать, куда возвращаться, – в голосе Николая твёрдость и непререкаемость камней. – Не все те герои, что кидаются в бой. Ждать возвращения порой тяжелее.

***

Саша всегда переживал, что его магия не совместима с миром теней. Если у Кирилла огня всегда было много, и он пытался с самого детства им овладеть, то у Саши никогда не было таких проблем.

Пока он не вошёл на первой практике в мир теней, и от простого заклинания вверх взвился столб пламени, а болезненные ожоги долго не проходили. Тогда старший брат тактично напомнил, что у них – семья лекарей, и почему бы Саше…

А ему всегда хотелось отчасти выделиться – на фоне трёх братьев и родителей. Младший из всех, Саша отлично понимал, что проторенная дорожка на медицинский факультет Академии, потом стажировка в больнице Управления или где-то ещё – это легко и просто. Понятно.

Но там он был бы просто одним из семьи Лейфов. Куда интереснее было попробовать что-то другое, не лечить последствия, а бороться с причиной.

Пока Саша не попытался овладеть магией теней.

И сейчас, расстроенный и огорченный выпадом Кирилла, он рванул к точке на карте недалеко от дома. Нет, он не полноценный страж в чёрной строгой форме, всего лишь печатник. Добрый малый с печеньем и домом за плечами.

На место он прибыл первым – ещё никого из стражей не было. Зелёная печать пульсирует в воздухе, всегда напоминая ему разрез на коже миров. А в сероватом свете коридора между мирами Саша видит прямую спину Николай. Значит, он тоже успел к прорыву.

– Думал, я первый. Николай, я закрываю проход?

– Саша, мне нужна помощь.

– Ты вызвал отряд стражей?

– Они не скоро будут. Тут что-то не так с печатью, не поможешь? Мне не нравится этот разрыв.

– Зайти в мир теней? – Саша немного удивлён такой просьбе – Николай отлично знает, что ему опасно туда шагать.

– Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь, ты же отлично разбираешься в печатях. Мне кажется…. Если что-то пойдёт не так, то сейчас здесь будет толпа теней.

Саша колеблется, но голос Николай вполне уверенный и твёрдый, к тому же, как он может отказать в помощи? В конце концов, ему не надо применять магию, просто посмотреть печати. И рядом же Николай, что может пойти не так?

Саша проходит в коридор и за границу печати под пристальным взглядом Николая, который вдруг зловеще ухмыляется.

– Я думал, сюда приедет Кирилл. Но ты тоже подойдёшь.

– Я не…

Саша не успевает ничего понять, как вокруг прямо из земли вырастают тени. Огромное множество, злые, впивающиеся в кожу. А заклинания… от них только сложнее, всё мельтешит в росчерках искр и пламени.

Он не может справиться с такими тенями. А Николай просто смотрит, стоя в сторонке. А потом отдаёт приказ теням:

– Оставьте! За мной.

Сашу тащат волоком, не давай ни на секунду сосредоточиться, пока не доходят до какого-то домика в пустоши. И вниз – в подвал.

– Как долго ты выдержишь в мире теней? – усмехается Николай. – Ну, ничего. Я оставлю весточку для Кирилла. Ведь он мог тебя спасти! Вот только вряд ли успеет.

Ослабленный и выжатый присутствием в мире теней, Саша даже не сопротивляется, только понимает – он заперт. Во мраке, в мире теней, и любая магия может обернуться против него.

***

Тяжёлое осеннее утро наполнено монотонным дождём и вязкой болью.

На месте прикосновения теней ледяные струпья, обжигающие холодом. Николаю кажется, он разделён на отдельные части, которые связаны тонкими нитями едва пульсирующей магии.

Его мелко трясёт от озноба, руки тяжелы от вспухших кровавых порезов, в которые примешалась пыль мира теней. От каждого неловкого движения внутри ворочаются раскаленные жгуты. Он – выжженное пепелище на мёртвой земле.

Организм отравлен тенями, пробравшимися под кожу и в самое сердце, сейчас словно обращенное в кусок льда. От головокружения всё время мутит, и приходится выплевывать горькую слюну в заботливо подставленную миску рядом с диваном.

Николая воротит от самого себя, впрочем, такое состояние для стража вполне привычно, отравление тенями – почти профессиональная болезнь.

Сквозь пятна перед глазами он различает пёструю гостиную Сюзанны и фигуру Кирилла, который взбалтывает ложкой муть зелёного отвара в прозрачном стакане.

В уголках глаз чёрные мятущиеся точки, которые мешают сосредоточиться на вспыхивающих обрывках мыслей. Рубашка полностью оказалась непригодна, и теперь остаётся только кутаться под огромное одеяло. Николай ненавидит слабость и бездействие, но вынужденно мирится с ними.

– Ты идиот.

– Не ворчи, – Николай пытается удобнее устроиться на холодных от пота простынях и глубже кутается в гнездо одеяла. – У меня был план.

– Да? В какой момент что-то пошло не так – до или после того, как ты использовал якорь?

– Меня бы и так арестовали – но я сам выбрал, к кому идти в гости.

– И что произошло?

Кирилл подаёт ему тёплый стакан с отваром с клубящимся матовым дымом и садится рядом перед маленьким низким столиком, на котором разложены травы, окропленные маслом от теней. Тянет сладковатым дымком. Отгонять не существ с той стороны – а собственные страхи и боль.

Николай пьёт медленно, маленькими горькими глотками, сухо рассказывая про убийство лекаря и подстроенную ловушку с карманом реальности. Кажется, какую позу не прими – всё неудобно.

– Значит, кто-то действует изнутри, – Кирилл устало трёт глаза, щурясь от бессонной ночи. – И крот может быть где угодно – в Академии, Бюро, даже в Службе.

От этой мысли неприятно дёргает в сердце. Стражи всегда стояли за спиной друг друга, и подточить их доверие – это хороший удар изнутри.

– Только я уже не в той ловушке. Надо выяснить, что произошло за ночь.

– Как минимум, мы потеряли Сашу, – голос Кирилла непривычно тихий. – Перед тем, как меня дёрнуло к тебе, он один помчался на прорыв. С тех пор от него никаких известий. На месте печати никаких следов, по крайней мере, заклинания ничего не дали. Я поднял Службу на поиски.

Он дёргается, одним движением поднимаясь с ярких кругов ковра. И вместо того, чтобы закурить по старой привычке, пряча за дымом свою растерянность, просто подходит к окну, за которым холодный дождь и шорох шин ранних машин.

На дне стакана горький осадок трав, но в последнем глотке самое важное орудие против боли, чьи тиски постепенно разжимаются. Николай даже верит, что сможет переползти на кухню от слишком пёстрых покрывал и подушек вокруг.

– Сюзанна что-нибудь видит?

Её дар провидения и предсказания будущего, конечно, туманен и не так уж надёжен, но лучше глухой неизвестности. Будто им мало других потерь вокруг.

– Пока нет. Только знает, что Саша жив.

– Это я дёрнул якорь.

– Нет, – Кирилл всё-таки закуривает, дотягиваясь сквозь горшки с растениями до окна. Ручка натужно скрипит, когда он открывает форточку вверх. – Дело не в этом. Он рванул туда из-за меня. Ты же знаешь, порой он считал себя бесполезным от того, что может только работать с печатями. И я зря напомнил ему об этом.

В словах Кирилла горечь и собственная вина.

С Сашей они познакомились около пяти лет назад. Тогда Николай предложил Шорохову для пущей безопасности создать тройки – два стража и один печатник. Одиночные рейды по статистике слишком часто оборачивались смертью, а тени оставались на воле, бушующие и молниеносные, пока их не отлавливали стражи.

Шорохов буркнул что-то вроде «инициатива наказуема» и не стал мешать. Николай потратил много времени, убеждая их отдел опробовать командные выезды. Лучше всего сработал пример – они с Кириллом позвали с собой Сашу, всегда готового помочь.

Последний глоток отвара до мути горький и противный, но тиски боли всё-таки разжимаются внутри. Только ледяные струпья бледно-голубыми пятнами на коже. Он откидывается на высокие диванные подушки, рассматривая на потолке нарисованные следы подошв ботинок. Клонит в тяжёлую дрёму, но ему нужно ещё несколько минут.

– Раз жив – значит, найдём. Я понимаю, что ты сейчас готов рваться за ним, но оставь это ребятам. В Службе хватает профессионалов. Узнай, кто работает с магией крови. Я нашёл одно дело…

Николай прерывается на несколько судорожных вздохов. Несмотря на отсутствие боли, внутри всё ещё дымчатые остатки теней, которые забираются чуть ли не в сами кости.

Голос Кирилла кажется отдаленным эхом на границах соскальзывающего сознания.

– Коля, тебе нужен лекарь. Я не владею магией жизни и исцелением. Отвар только отгонит боль на какое-то время.

Каждый страж проходит курс первой помощи как по последствиям атак теней, так и по вполне не магическим повреждениям, но только в рамках базовых основ.

– Нет. Никаких посторонних. Меня не должны видеть, пусть думают… что угодно.

– Сюзанна вряд ли одобрит твой хладный труп в своей гостиной.

– Главное, верни ей Сашу, и она простит мне мою собственную смерть.

– Я приглашу Марка, уж нашему главному лекарю можно верить. Спи.

У Николая нет сил спорить. Последнее, что он помнит перед вязким сном, запах потухших трав.

***

Кирилл терпеть не может утра, тем более, после бессонной ночи. В такое время мир кажется зыбким и неясным с тонкой плёнкой начала начал, а уж тяжёлый мрак дождливой осени и вовсе располагает только к кофе покрепче и холодному душу.

И всё же это лучше, чем все кошмары, вернувшиеся с новой силой в последние ночи.

Кирилл чувствует злость – на себя самого и на тех, кому пришло в голову поиграть с самой магией и тенями. На тех, у кого ещё нет лица, но кто раз за разом наносит удары по близким для него людям и тянет милинов и сухри к столкновению.

Оставшись после душа в одних брюках, – ему, как всегда, жарко, – Кирилл идёт на кухню, на ходу проверяя оповещения на телефоне – от стражей пока ничего, кроме отчётов патрулей с пометкой «следов нет». Значит, надо искать дальше. Насколько опасно будет заклясть на поиски свою собственную тень? От его беспокойства та даёт о себе знать, показываясь дымчатой тьмой по рукам. Не сейчас – и острый поводок заклинания скручивает её внутрь.

На просторной кухне непривычно тихо. Кирилл достаточно часто оставался у них после совместных патрулей с Сашей, чтобы знать, как обычно шумит кухня напевами Сюзанны, шумом чайника и запахами горячего завтрака.

Сейчас здесь только молчание между толпой кружек с остывшим чаем.

– Как Николай? – Сюзанна поднимает на него воспаленные от слёз глаза, теребя пальцами цветастые складки платья.

– Спит. Мы можем некоторое время побыть здесь? Ему опасно сейчас куда-то выходить, да и я не хочу оставлять его одного.

– Конечно. Без Саши здесь куда больше холодной пустоты, чем я могу вынести. Я буду рада компании. Ненавижу одиночество.

– А где Кристина?

– Наконец уснула. Кажется, чем дальше, тем ей сложнее с огнём.

– Не удивлён.

В этот момент срабатывает привычный будильник на телефоне. Кирилл с остервенением выключает его, едва не откидывая в сторону. Ночь оставила после себя пустоту и потери.

– Я приготовлю завтрак, – подрывается Сюзанна к холодильнику.

Кирилл ставит на плиту турку, украдкой наблюдая за ней. Они с Сашей всегда были как единое целое. Каждый день он торопился ровно по часам домой – не от работы, а к своей жене с перьями в волосах и мелодичным голосом. К своему завету любви и возвращению утраченного покоя после борьбы с тенями.

– Чёрт! – из рук Сюзанны выскальзывает яйцо, хрупко разбиваясь на мелкие осколки в вязкой лужице белка. Она едва ли не всхлипывает. – Я даже завтрак не могу приготовить!

Кирилл кидается к ней стремительным пламенем, мягко касаясь плеч жаром огня – не таким мягким и пряным, как Сашин. Куда более опасным – и всё же тёплым.

– Прости, – ему до чёртиков стыдно за свои брошенные слова. – Мы найдём его. Стражи никогда не бросают своих. Твоё провидение… никак не поможет?

– Я попробую. Что-то приходит само по себе, как короткая вспышка. Другие видения надо вызвать. Для начала надо поспать.

Сюзанна осторожно отстраняется, потупив глаза и стараясь незаметно утереть рукавом дорожки слёз. Словно стыдится своей слабости. Уже на пороге, она оборачивается на Кирилла с некоторой задумчивостью во взгляде.

– Времени никогда не будет достаточно. Будь у меня власть над ним, я бы родилась тысячу лет назад, чтобы найти душу Саши сотни раз. Возможно, так и было, но я этого не помню. А жаль.

– Это тоже напутствие от звуков ветра?

– Нет, Кирилл, это женская мудрость.

Сюзанна выходит выскальзывающей из рук шёлковой лентой, оставляя за собой сладковатый запах сухоцветов.

Квартира замирает тишиной. Кирилл находит на подоконнике маленькую колонку и подключает к ней телефон. У музыки особая магия отгонять самые мрачные мысли и пробуждать чувства внутри. И утро кажется чуточку бодрее под песни AC/DC. Не настолько наполненным отчаянием и безысходностью, ворочающей мысли.

– Кирилл, а ты не мог бы потише? Некоторые вообще-то спят!

На кухню входит совершенно сонный и хмурый Даня в измятой ярко-оранжевой футболке и затасканных походных штанах. И на кухне веет солоноватой свободой волн океана.

Он устраивается за столом, доставая вейп и запуская облачка густого пара с запахом моря. Только натуральные компоненты. Наверняка он уже устал от мегаполиса и толпы здесь, и побежит сегодня просить новую командировку в Сибирь или на Северный полюс.

– Ради разнообразия хоть раз не опоздаешь на работу, – Кирилл берётся за молоко и яйца. Он не мастак готовить завтраки, но ехать в Службу на голодный желудок и с бессонницей в сердце слишком дурная затея.

– Там всё равно ничего интересного не происходит. Ни ареста начальников, ни теней, сплошь бумажная волокита. О, нет, отойди от плиты! Давай лучше я.

– Знаю я твои рецепты омлетов. Ты сейчас час будешь в правильной пропорции смешивать ингредиенты, а потом ещё два часа на всех шикать, чтобы никто не трогал твой кулинарный шедевр. В горах ты тоже по три часа завтрак всем готовишь?

– Нет, там я с трудом успеваю вещи собрать утром. Зато я отлично готовлю суп на ужин!

– Глинтвейн – это не суп.

Перелив из турки кофе в самую большую чистую кружку, Кирилл отходит к столу. Из рюкзака на свет появляется деревянная коробка с кожаными и костяными амулетами, смесью масел и мелкими компонентами для ритуалов. Сняв с пояса кинжал, он пускает по тонкому лезвию всполохи пламени, очищая и заговаривая огнём – маленький обряд перед трудовым днём. Его это успокаивает, а тлеющие в миске травы отгоняют сонливость.

– Даня, у тебя есть доступ в Управлении к какому-нибудь архиву? Или другим очень секретным материалам?

– А что тебе нужно?

– Любая информация о магии крови. Это по части милинов. Я с таким ни разу не сталкивался.

Под предложение братьев Янгов выпить с ними виски и хорошо провести время, Даня усердно взбивает омлетную смесь.

– Магия крови – очень тёмная магия, – задумчиво протягивает он. – Я сам никогда с ней не сталкивался, только слышал рассказы у некоторых магических сообществ. Раньше её использовали в ритуалах для общения с духами – не теми тенями, которые нас беспокоят, а всего сущего.

– Чем же не подходит обычная кровь?

– Как же! Из неё можно извлекать саму суть стихий. Но это всё сказания, таким давно никто не занимается. Не занимался…

Действительно, не зря же тени падки именно на неё. Она сладка для них именно энергией стихий магов, а не просто горячим металлическим привкусом.

Тень в тело Кирилла входила именно через кровь, растянутую от рук и груди тонкими нитями в воздухе.

Ни для кого не было секретом среди магов, что он впустил в себя тёмный дух, запертый в крепких витках заклинания. Такого раньше не случалось – или стражи быстро погибали, разрушенные изнутри. Ему удалось обуздать её, но никто не мог ручаться, что с ним будет, если она одержит верх.

Возможно, Николай успеет его убить. Или она извратит его в такое же создание, как маг-тень. Или уничтожит всё живое вокруг. Как бы то ни было, сдаваться он не собирался. Ему надоело проигрывать.

– Привет.

Кирилл поднимает глаза от разложенных на столе компонентов на застывшую на пороге кухни Кристину. Ей явно больно, она выглядит измученной и уставшей от внутренней борьбы. Руки непроизвольно сжимаются в кулачки, словно пытаясь сдержать огонь внутри.

Возможно, дело в обострённых ощущениях после бессонной ночи, но он невольно скользит по ней взглядом. Ей идёт чёрный силуэт платья, окутанный сумрачным светом осени.

Неукротимые волны океана, окованные в аспидные грани.

На её бледном лице вспыхивает румянец смущения, и Кирилл спохватывается, что стоит перед ней в одних брюках с горящим кинжалом в руках. Пламя прячется в его ладони, кинжал – в ножны на ремне брюк.

– Я бы не назвал утром добрым, но у нас есть кофе. Как магия огня?

– Тепло и горячо одновременно. И пальцы… Постоянно покалывает и стягивает кожу.

Кристина вздрагивает всем телом и тихо охает, когда в руке взвивается оранжевое пламя с голубоватыми искрами. Кирилл бросается вперёд, подхватывая её разгоряченные ладони. И огонь мягко соскальзывает на его запястья густым дымом ночи с тлеющими угольками.

– Спасибо.

– Помни, что я тебе говорил – дыши глубже и обращайся к огню осторожно. Думай о самой крошечной искре. И обязательно сбрасывай лишнюю магию. Завтракать будешь?

– Пожалуй, только чай.

Кирилл медлит пару мгновений прежде, чем пропустить её на кухню к громкой музыке, аппетитным запахам омлета и байкам Дани, а сам спешит в спальню за косовороткой.

Кирилл провожает Даню одновременно с Кристиной – одному на работу, другой в Академию. Уже пора в Службу, но сначала дождаться, пока можно будет оставить Николая на попечение Сюзанны. К тому же, надо ещё раз побывать на месте печати, где пропал Саша с более ясной головой и вниманием. Кирилл почти уверен, что именно там надо искать.