Текст книги "Туман и гроза (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)
Кирилл чувствует прикосновение ледяного холода, пробирающего до костей, тонкая наледь крадётся по полу и стенам, касается рук и спины. Как брошенный за шиворот снег.
Заклинания сбиваются, а стражи осторожничают.
– Уходим! – приказывает Кирилл, с облегчением замечая вспышки зелёных печатей.
Сам остаётся до последнего, пока вокруг только одна стена дыма. Он видит сквозь неё сизые смутные силуэты милинов.
Он не знает, сколько погибших.
Только холод подступает всё ближе, заставляя слабеть и сдаваться.
Один рывок – и он ныряет в мир теней, в момент запирая печать. Печально-тоскливый пейзаж с полями и лесом оглушает тишью и безмятежным спокойствием. Где-то в вышине каркают дымчатые вороны с мазками от взмахов крыльев. Едва можно что-то видеть – глаза щиплет, в нескольких местах кожа пылает и тянет болью.
Он видит, как снова вспыхивают печати. Они выбрались. Хоть кто-то выбрался.
Тень вливается обратно, оглушая своей магией, которая может сжечь души дотла и обратить полгорода в прах. Кирилл ждёт, когда вернётся зрение и смотрит на чёрное солнце этого мира с отдаленной ритмичной музыкой и тихим перезвоном.
У стражей есть свои приметы. Оставь колокольчик наудачу в лесу мира теней – и твоя душа возродится рядом с ним. Глупцы верят.
Когда-то Кирилл даже вешал свой.
Тогда ещё верил, что у него будет надежда на спокойную жизнь.
Колокольчики звенят вслед открывшейся печати прямо на набережную Москвы к зданию Службы.
***
– В Академии было десять стражей. Трое – из отдела аналитики. Два печатника и один лекарь для консультации. Четверо оперативных стражей. Вернулся лекарь, печатник, двое оперативников и один аналитик.
Николай говорит ровно, даже не сверяясь с коротким списком от посеревшей и тихой Вари. Никто не привык к смертям от рук других магов.
Он прекрасно помнит, кого именно отправлял в Академию как на дежурства, так и для поиска документов и допроса лекарей.
Каждое имя, возраст и стаж работы. Кто-то жил один, у других осталась семья.
Он на мгновение замолкает – сводит мышцы лица – и после короткого глотка безвкусной воды тут же продолжает.
– Уже вышел срочный выпуск Вестника, как и новости по радио и в сети. Совершено нападение стражами на Академию с целью продолжения экспериментов подобно тем, что были с Анной. Яков запретил появление стражей на улицах под угрозой ареста и обвинения в причинении вреда обычным магам.
– Это были не просто милины, – замечает Кирилл, которого бросает то в жар, то в холод, и капельки пота блестят на лице и груди. – Они владели магией теней.
Они все сидят в кабинете Николая – пока только спонтанный совет из Аманды, Кирилла с его отцом, Николая и Шорохова.
Здесь же Марк, который латает прямо в кабинете Кирилла, разложив среди пепельниц и стаканов с густой сливовой настойкой чемоданчик с инструментами и лекарствами.
Испорченная косоворотка с пятнами крови и вся в прожженных пятнах валяется комком на полу. Воняет засохшей кровью, травяными лекарствами и расплавленным металлом.
Всё в дыму от сигарет, но никакой магии. Николай чувствует, как мокрый нос вездесущего угольного пса тычется в колени, и инстинктивно чешет тому за торчащим вверх ухом под низкий и явно довольный рык.
Насколько он смог выяснить по документам из заброшенной лаборатории с клетками и койками с кожаными ремнями и теми, что нашлись в Бюро, эксперименты с магией крови проводились очень давно.
Только в тайне и неким безумным учёным, о котором почти не осталось сведений.
Начиналось всё с благих намерений – изучить совместимость стихий и их влияние друг на друга из интереса и научного любопытства. Но чем дальше, тем опаснее становились эксперименты, которые разрушали магов изнутри.
Бюро и Управление приняли решение уничтожить мага вместе с его лабораторией и всеми исследованиями. Официально – случайный взрыв от неконтролируемой магии.
На самом деле – зачистку приказом поручили стражам в обмен на заключение контракта с Управлением и красивое собственное здание на набережной.
Шорохов, не шелохнувшись, сидит в углу кабинета, вытянув обе ноги, в угольно-чёрной рубашке и брюках со стрелками. На шее – туго повязанный платок цвета красной глины. Такого цвета бывают кровавые реки – то ли как раз от глины, то ли от особого вида водорослей.
Роман Ард в классическом тёмно-синем костюме больше всего похож на того, кто готов действовать здесь и сейчас или демонстрировать свою деловитость, но пока наблюдает за медицинскими операциями над сыном. Наверное, даже с едва заметными беспокойством. Николай знает его манеру лезть во всё и помнит, как тот невзначай расспрашивал о делах Службы, когда он гостил вместе с Кириллом в Лондоне.
Николай ничем не выдаёт своего недоверия к нему, не понимая толком, что тому понадобилось.
Аманда выглядит безукоризненно, только жёсткий свет подчёркивает сеточку морщин на лице и брошку в форме серебряной рыбки на лацкане пиджака. Она постукивает карандашом по открытому блокноту в кожаной обложке с золотистыми колечками.
– Скорее всего, это Олег, – подаёт голос Шорохов. – У него была идея-фикс – милины-стражи. Но сколько я ни искал следы его экспериментов, он как сквозь землю провалился.
– Или в мир теней, – Кирилл морщится, когда Марк ковыряет рваную рану на боку.
– Там я тоже искал. Но до конца его не знают даже стражи.
– И как он этого добился?
– Помнишь, в анализах из лаборатории был эффект всасывания umbra? – Николай достаёт из ящика стола копии тех документов и кидает на стол для всех.
– Введение магии теней, что за извращение! Неужели были добровольцы?
– О да, – вдруг кивает Аманда. – То, что мои ребятки посмотрели по лаборатории, показало, что среди магов находились обездоленные и обиженные, которые готовы были за кусок хлеба на что угодно.
– Не всякий маг может такое выдержать, – замечает Николай. – Мы же видим, что происходит с Кристиной. И с Анной. И погибшими ребятами.
Кажется, Кирилл невнятно ругается и глубоко затягивается сигаретой, когда Марк торжественно объявляет, что закончил и с треском и хлопком стягивает латексные перчатки. Вместо испорченной косоворотки Кирилл неловко натягивает белоснежную футболку, которая топорщится на местах бинтов и повязок.
– Давайте признаем – мы загнаны в угол, – делает выводы Николай. – По сути, стражи сейчас вне закона. И там, за стенкой, сейчас растревоженные сухри и милины, у которых сегодня погибли друзья, а их память растоптали.
– А если мы уберём Григорьева? – предлагает Кирилл.
– Толку-то? Механизм запущен. Документы Академии уничтожены, мало ли кто там что делал. Милины-стражи явно подчиняются Малди.
– Нет, – подаёт голос Роман Ард. – Собственно, я и приехал об этом поговорить. Аманда уже в курсе. Бюро Англии приметило таких милинов в Лондоне и провело своё расследование. Они причисляют себя к организации «Месяц», выступают за власть милинов и будоражат умы. Нити ведут в Москву – и в Бюро.
– Точнее, к Диме?
– Скорее всего. Должен быть кто-то, от лица кого они действуют.
– Я хочу поговорить с ним.
Все поворачиваются в удивлении к Николаю, который уже набирает сообщение в телефоне, водя пальцем по экрану. Мигает галочка «доставлено».
– Не думаешь, что это опасно?
– Нет. Потому что знаете, чего нет у Димы?
Николай встречается взглядом с Кириллом. Им не надо слов – только острая искра в вычерченных кровью и огнём символах клятвы якорей.
Телефон беззвучно вибрирует.
«Завтра на рассвете в парке. Один на один».
Они быстро обсуждают план действий, и все тянутся из кабинета. Аманда выскальзывает первой – у неё свои заботы в Бюро и необходимые распоряжения. Кирилл сейчас наверняка свернётся где-нибудь на диване под пледом, чтобы восстановиться после битвы, за ним выходит и старший Ард.
Ругается, застыв на пороге.
– Чёрт, машина осталась в Академии!
– Могу забрать, – предлагает Роман. – Ключи целы?
– С чего такая забота?
– Просто могу помочь. Заодно навещу Малди и выражу соболезнования от всего Бюро.
– А, конечно, – Кирилл чуть кривит рот, – не просто так ведь. Пойдем, у меня есть запасные.
Николай остаётся наедине с Шороховом, который явно никуда не торопится, скорее, задумчиво смотрит в закрытое ставнями окно. Пёс сопит под столом, и Николай думает о чёрной прилипчивой шерсти на своих брюках.
– Я встречусь с Григорьевым.
– Зачем? – вскидывает брови Николай, не отвлекаясь от экрана ноутбука с новостями и рабочим чатиком. Ему надо знать мысли стражей, чтобы волнения не переросли в агрессию.
– Это личная месть. Моя ошибка.
Николай едва не поперхнулся очередным глотком воды и посмотрел на учителя поверх тонкой серебристой крышки, не уверенный в собственном слухе. Шорохов всегда был самоуверенным, сам себе на уме и достаточно высокомерным человеком, чтобы признавать свои ошибки.
– Человек сам отвечает за свои поступки.
– В своё время я его не нашёл вовремя и не остановил. Тогда всё было куда сложнее, поверь мне. Изгнание лучше, чем быть растерзанным собственными товарищами. Но потом… он испарился.
– На целых двадцать лет?
– Как видишь. Тени глубоки и не изведаны до конца. Будь сегодня осторожен, Николай.
– Да уж, как будто есть выбор, – он едва заметно усмехается. – Кстати. Кто дочь Олега, вы знаете?
Шорохов повторяет его усмешку.
– Я считал тебя умнее. До вечера. И не переборщи с эликсирами.
Пёс остаётся с Николаем, когда его хозяин, прихрамывая, выходит в коридор.
========== -27– ==========
Комментарий к -27-
Это долгое время было отдельным миником. Я его открыла, чтобы уточнить некоторые детали…. и поняла, что, наверное, всё-таки уместно показать это и в основном тексте.
И вот на этом я точно беру как минимум недельную паузу.
Музыка: Creep (Radiohead cover) Zero Theorem OST 2014 (кроме ВК, больше нигде не нашла)
Вальс под Николая и Соню:
Diorama – Leaving Hollywood (https://music.yandex.ru/album/246473/track/2478117)
За пару месяцев до начала событий Грозы (начало августа)
Зал заполнен шелестом платьев, негромкими беседами и сладковатым ароматом цветов.
Отсветы язычков пламени в зеркалах пляшут в такт медленной лаунж музыке, навевающей желание зевнуть.
Здесь магия изысканна. Она распыляется в воздухе мимолётными брызгами, замирает искрами в воздухе, дымчатые облачка следуют за шлейфами платьев под тихий стук каблучков.
В бокалах с шампанским вихрится космический туман с отсветом звёзд.
Николай уже совершил традиционный приветственный променад, обменявшись приветствиями и любезностями с частью гостей.
Прикосновения магии порой мягко касаются затылка, без угрозы, лишь от избытка её вокруг.
Здесь весь цвет высшего магического общества, представленный руководством Бюро и Управления, преподавательским составом Академии, блестящими учёными и творческой богемы вместе со своими пассиями, женами, мужьями и – в редких случаях – даже детьми.
От Службы только Николай и несколько стражей, невидимками скользящие по залу – в их приоритете защита от теней, а не светские разговоры.
Вся их приторная тяжесть на плечах Николая.
Он вертит в руках бокал с шампанским с налётом нетающего инея, оглядывая гостей и размышляя, с кем беседовать в первую очередь.
– Дамы делают ставки, с кем ты сегодня будешь танцевать, – к нему подплывает Аманда Старта, глава Бюро. Её платье цвета ночного неба искрится узорами страз по подолу. – Ещё немного – и они начнут заключать пари. Берегись, вдруг одна разобьёт тебе сердце.
Николай усмехается, разглядывая стайку девушек в углу зала, расположившихся на мягких пуфиках. Камень подточит только вода.
– Добрый вечер, Аманда. Советую тарталетки с куриным муссом. Куда вкуснее, чем с икрой.
– Твои советы бесценны, дорогой, – улыбка Аманды собирается морщинками в уголках её прозрачно-голубых глаз. Статная, с гордой осанкой и твёрдым взглядом, она чуточку выше него. В свои пятьдесят с небольшим она выглядит безупречно и элегантно, обладая тем достоинством, которое приходит с опытом и возрастом.
– Но с шампанским я предпочитаю именно икру, – продолжает она. – Уж прости мне мои маленькие слабости.
Они улыбаются друг другу как давние друзья. Аманда возглавляет Бюро уже много лет. Им не раз приходилось работать вместе, разгребая последствия атак теней.
– Как Служба?
– Как обычно.
Аманда кивает, угощаясь всё-таки тарталеткой. Огоньки из плафонов играют в её серьгах и тяжёлом украшении на высокой шее.
– Что нового в Бюро? – возвращает вопрос Николай, прекрасно понимая, что она не просто так уделила ему своё внимание.
– Ты потанцуешь со мной?
Он удивлён, но подаёт руку, ведя Аманду в сторону танцпола.
Танцы далеко не его конёк, но однажды Николай преодолел себя и выучил несколько самых популярных на приёмах фигур. В тот вечер он произвёл фурор.
– Вальс цветов, мой любимый, – Аманда улыбается, вглядываясь в глаза Николая, легко закружившему её по танцполу.
– Ты же позвала меня в круг не просто так?
– Неужели так сложно наслаждаться танцем, оставив все дела на потом?
– Мы оба прекрасно знаем, что сюда приходят не за наслаждениями.
– Разве? – она бросает быстрый взгляд в сторону профессора Академии, окруженного девушками и студентами, приглашенными для налаживания связей.
Николай едва не закатывает глаза.
– У кого-то слишком много свободного времени.
– А кто-то просто не умеет развлекаться.
Они скользят изящно и плавно сквозь переплетение магии. Зависшие в воздухе льдинки рассыпаются всеми оттенками радуги от лёгких прикосновений, оседающие солоноватым привкусом на губах.
– И всё же…
– За музыкой и лёгким вальсом мы всего лишь мило беседуем, не правда ли? Ничего подозрительного в том, что начальник Службы вальсирует с главой Бюро.
Аманда улыбается, чуть крепче сжимая его руку как предупреждение. Николай смотрит внимательно в её глаза. Такие союзы никому не нужны. И в будничной жизни оба придерживаются исключительно формальных отношений.
– Скажи, ты любишь гулять по заброшенным зданиям? – невзначай роняет Аманда.
– Не имею такой привычки.
– А мне порой не спится, и я отправляюсь в маленькое приключение. Заброшенные усадьбы, разрушенные церкви. В них бывает много интересного.
Николай изящным движением обводит Аманду вокруг себя, повинуясь рисунку танца.
– Так вот, недавно мне повезло натолкнуться на любопытный объект, который не числится ни в одном списке магических зданий. Я думаю, тебе стоит туда заглянуть. И захвати с собой младшего Арда.
– Он не любит, когда его так называют.
– Николай, право, тебе стоит быть внимательнее к даме, с которой вальсируешь, – одёргивает Аманда.
– Заброшенное здание? – тут же поправляется Николай, прижимая её к себе и скользя между другими парами под неизменное раз-два-три. Он чувствует тепло её воздуха и нежный запах фиалок.
Ей не надо даже привставать на цыпочки, чтобы податься ещё ближе и прошептать на самое ухо адрес.
– А теперь проводи меня обратно к тем тарталеткам. Они восхитительны.
Вальс затихает, и они рука об руку проходят к фуршету. Аманда едва заметным жестом левитирует к ним два бокала с шампанским, с искренним любопытством изучая представленные закуски.
– Говорят, в этом сезоне стражи в моде больше, чем обычно. Ты подаёшь хороший пример.
– Возможно, всё дело в моём обаянии?
Аманда хмыкает и, оставив бокал с шампанским подвисшим в воздухе, поправляет его и так идеальную бабочку.
– Безусловно. Знаешь, будь я моложе…
– Ты бы дала фору любой из тех девушек, – искренне отвечает Николай.
– Ты обаятельный сукин сын. Заглядывай как-нибудь в Бюро на чай. Мои парни от тебя в восторге. Тебя почитают. И куда больше Шорохова, поверь мне.
С этими словами Аманда изящно подтягивает к руке бокал с шампанским. Прежде чем Николай успевает спросить ещё что-то, к ним быстро подходит заместитель Аманды, Дмитрий Мойова. Они пересекались с Николаем по делам, но близко не знакомы.
На его взгляд, в нём всё слишком напоказ – чересчур витиеватые взмахи руками, вычурная одежда, прилизанные светлые волосы.
– Аманда, с вами хотят переговорить по поводу… – он запинается, обдавая Поулга подозрительным взглядом. Тот всё понимает – дела Бюро и Службы не всегда общие. Что ж, время для самой горькой пилюли этого вечера.
Профессор Малди сидит в кресле, закинув ногу на ногу и улыбаясь толпе вокруг. В возрасте, с седыми густыми волосами, зачесанными назад, и короткой бородой, он похож на доброго Санта-Клауса, если бы не колючий взгляд, пронимающий до костей.
Николай собирает всего себя в монолит, прежде чем шагнуть к нему сквозь восторженную толпу молодёжи.
– Профессор Малди, вы позволите отвлечь вас на пару минут?
У того рука замирает на коленке одной из миловидных девиц, сидящей на подлокотнике, и Николай ощущает густую магию воды вокруг себя.
Так вздымается шторм, затягивая в себя всё вокруг.
– Николай Поулг собственной персоной, – лениво протягивает Малди, окидывая его с ног до головы ледяным взглядом. Море вокруг дышит водорослями. – Порадуйте нас чем-нибудь. Как нынче поживают тени?
– Понятия не имею. Давно с ними не виделся, – Николай до холода вежлив. Ему до чёртиков противен Леонид Малди.
– Вы так ленивы, что не выезжаете на прорывы? – вскидывает седые брови профессор, подаваясь вперёд.
– Прорывов не было. Или стражи успевали закрыть печати, пока те не вырвались.
Воздух горчит и густеет, сбивая колыхание моря. Николай не зря считается сильным магом. Сойдись они в поединке – и он бы легко сломил Малди.
У того дёргается щека.
– Так о чём вы хотели бы поговорить?
– Наедине, пожалуйста.
Малди взмахом руки отгоняет от себя верных поклонников с некоторой досадой.
Для Николая такие эмоции непозволительная роскошь.
– Итак, Поулг, что вам от меня понадобилось? – Малди стряхивает с брюк цвета запёкшейся крови невидимые пылинки, не скрывая раздражения в голосе. На столике рядом граненый стакан с виски, хотя гостям подают исключительно шампанское.
– В конце прошлого года мы говорили с вами о возможности назначить нового преподавателя в Академию из практиков. У меня есть на примете кандидат.
Молчание профессора многозначительнее любых слов.
Ещё тогда он высказался резко против, но вопрос выставили на голосование – и состав преподавателей оказался куда разумнее одного Малди.
Впрочем, Николай мог быть убедительным с теми, кого знал лично, и уж тем более с сухри в совете преподавателей.
– И кому же оказана такая честь?
– Кирилл Ард.
Он едва сдерживает ухмылку, видя искривленное выражение лица Леонида. Спасение в глотке шампанского, неизменного спутника светских бесед. Другой сорт, и пузырьки приятно щекочут нёбо.
– Вы считаете, я доверю студентов проклятому стражу?
– Ему вверено куда больше – безопасность всех нас, – чеканит Николай, сдерживая злость, кроша её на мельчайшие пылинки. – Он один из лучших. И повидал достаточно, чтобы дать молодым ребятам необходимые знания.
– А другим лучшим вы, конечно, считаете себя? – усмехается Малди. – Ещё бы! В ваши тридцать руководить Службой! Самомнение ещё не съело?
Пальцы сжимают тонкую ножку бокала, едва не растворяя её в пыль.
Вместо этого Николай улыбается, позволяя лёгкому пламени прогуляться от кончиков пальцев по рукавам смокинга.
Не им сражаться с тенями.
Не на их глазах лучший друг впустил в себя то, что может однажды его убить.
– Что вы! Милины прекрасно справляются с тем, чтобы напомнить, как ничтожна Служба и сами стражи. Хотя в этом году в Школу поступило в два раза больше милинов, чем в прошлом. Удивительно, не правда ли?
Пригубив виски, Малди пристально смотрит на Николая. Магия колышется вокруг тревожным шорохом морских волн о неприступные скалы.
Школа стражей – больная тема для профессора Академии. Малди искренне уверен, что она забирает его хлеб, обучая изящных милинов слишком суровым заклинаниям мира теней.
На самом деле, всё дело в деньгах – обучение в Академии весьма дорогостоящее.
Служба же старается обеспечить как можно больше бесплатных мест для будущих стражей.
– Совет преподавателей высказался за вашу идею, – сквозь зубы произносит Леонид, подзывая пальцами стоящих в стороне девушек – разговор окончен. – Ард так Ард. Жду учебного плана через неделю.
– Благодарю покорно, – в голосе проскальзывает едва заметная издёвка, но прежде чем тот успевает ответить на это, Николай отходит к ближайшему фуршетному столу, подавляя желания сдёрнуть тугую бабочку и найти что-нибудь крепче шампанского.
Танцпол уже полон вальсирующих пар. Взлетают подолы платьев вместе со всполохами магии, лёгкой, воздушной, наполненной ароматами океана и весеннего ветра. Музыка ей под стать – тонкая, с отзвуками мягких клавишных и летящего вокала.
Итак, одно дело сделано. И пусть Кирилл ворчит сколько угодно, но добиться практика-стража в Академии равносильно маленькой победе стражей – не над тенями, а над милинами.
Николай делает перерыв перед следующим заходом, уделяя внимание шпажкам с оливками и сыром.
Он замечает буквально плывущую по воздуху Софию в струящемся нежно-голубом платье с глубоким декольте.
– Николай, добрый вечер, – она протягивает руку, игриво улыбаясь. Николай склоняется, глядя ей в глаза, для прикосновения коротким поцелуем к прохладной ладошке. Софи вся искрится как блики воды на глади озера. Хрупкая, миниатюрная, с копной густых тёмных волос, ей едва можно дать двадцать с небольшим. На самом деле она на пару лет старше Николая.
Софи – любимица Якова, главы Управления, а также искусный маг по контролю сознания. Николай уверен, что их связывает куда больше, чем работа.
– Наверняка вы собрались с кем-нибудь обсуждать скучную работу, – в её глазах отражается свет язычков пламени. – И лишаете дам своего общества.
Николай позволяет себе едва заметную улыбку, прекрасно зная, что с Софи стоит быть настороже.
Её магия тонка и пронырлива.
Его тяжёлые щиты всегда на месте.
– Прогуляемся? – Софи подаёт руку. В её взгляде почти хищный интерес, к которому Николай давно привык.
Порой необходимо играть по правилам других, чтобы потом своим ходом изменить всю партию.
– С удовольствием.
Он подхватывает её под локоть, ощущая мягкий запах ландышей и покалывания воды рядом с собой. Его магия сейчас под плотным коконом контроля. Прогуливаясь по залу, они беседуют о ничего не значащих пустяках и последних новостях.
Медлительная лаунж музыка сменяется на быстрый фокстрот, и Софи делает попытку увести Николая на середину танцпола, но его хватка чуть сильнее стискивает её острый локоть.
– Я думала, вы хотите общения, – мимолётно улыбается Софи.
– Дела, дорогая Софи. Но так и быть, – наклоняется он к её ушку, понижая голос до шёпота. – Я обещаю вам танец, как только улажу некоторые вопросы.
Она смотрит на него снизу вверх с некоторой долей усмешки.
– Вы всегда выполняете свои обещания?
– Да, Софи. А теперь прошу меня простить.
Он отпускает её и она, как вольная птица после клетки, выпархивает в зал к другим гостям, которые мечтают заполучить её внимание. Воздух вьётся за ней кружевами.
Николай устал. Бабочка удушлива, музыка надоедлива. С него хватит этого вечера и притворных фраз. Осталось последнее дело.
От переплетения всех четырёх стихий воздух острый и вязкий с солоноватым привкусом и тяжёлым запахом цветов.
Николай теперь сам находит Софи беседующей с несколькими молодыми сухри и милинами.
Он подходит со спины почти неслышно. Софи едва заметно поворачивает голову и протягивает ладошку, извиняясь перед остальными кавалерами. Горестный вздох и чуть завистливые взгляды – собеседница занимала их явно больше самого предмета разговора.
– Вы всё-таки выполняете свои обещания.
– Поверьте, от их исполнения меня может избавить только смерть.
– Ну, сложно придерживаться обещаний, будучи мёртвым.
– Тяжело умирать, зная, что не выполнил обещанного.
От пронизывающего взгляда Николая улыбка Софи тает, впрочем, её растерянность умело скрыта блеском драгоценностей и сжавшимися сильнее пальцами.
– Оказывается, вы любите мрачные вальсы, – замечает она про музыку Diorama.
– Скорее, я считаю, вам подходит эта мелодия.
– Чем я заслужила ваше внимание? Присутствующие дамы не избалованы ни вашими приглашениями, ни ухаживаниями.
– Говорят, есть милины, которые хотят взять в оборот всех сухри.
– Поговорите об этом с Яковом, боюсь, я ничем не могу помочь.
– Неужели? – голос Николая становится тише, вокруг него мелкая пыль, искрящая огненно-красным. Он прижимает Софи ближе к себе, ощущая, как она вздрагивает. – Так почему же весь вечер я ощущаю ваши коготки по моим щитам? Вам так интересным мои мысли о вас?
– Если и так?
– Маг по контролю сознания, – цокает языком Николай, подстраиваясь под убыстрившийся темп вальса. – Но ваши эмоции как развернутая магия во всей красе.
Отстраняясь на достаточно вежливое расстояние, он подмечает чуть покрасневшие щёки Софи и влажный блеск глаз.
Возможно, она позволила ему почувствовать своё внимание.
Только он ни на минуту не поверит, что она не следит за ним весь вечер по указанию Якова.
– Может быть, я размышляю о том, какое на вас нижнее бельё. Или о том, какие на вкус ваши губы, – Николай закручивает её чуть быстрее, изящно лавируя между другими парами.
– Рискнёте проверить? – усмешка Софи холодная под стать окружающей её магии с привкусом тающего льда на коже.
– В обмен на информацию – конечно.
Она резко останавливается, бросая его руки. Во взгляде потемневших глаз ярость пополам со злостью.
– Аккуратнее, Софи. Ещё немного – и ваша магия станет огненной. Какое разочарование для Якова, ратующего за милинов у власти. Хорошего вечера, Софи.
И, оставив её наедине с шампанским и быстро бьющимся сердцем, Николай растворяется среди толпы гостей.
По крайней мере, теперь он уверен – Яков и правда заинтересован в Службе, а, возможно, и в самом Николае.
Душно. От магии, от разговоров, от любопытных взглядов. Хочется выйти на свежий воздух, а лучше под дождь – только в начале августа не так часто случаются дожди.
Николай отставляет очередной бокал шампанского на подносе ближайшего официанта, спеша на маленький балкон вдоль всего этажа.
Вечер сгущён сумерками и ясным летним небом с полупрозрачными следами звёзд.
Официальная часть исполнена – розданы приветствия и вежливые улыбки, сказано более чем достаточно.
Николай достаёт из серебряного портсигара крепкую сигарету. Табачный запах клубится вместе с духом земли, оседая на плечах и руках.
Одна сигарета – и можно со спокойной совестью ехать.
Вот только куда? Домой? В одиночество и пустоту квартиры на высоте тринадцатого этажа?
В кармане смокинга вибрирует телефон. Прищурившись и зажав сигарету зубами, Николай достаёт его и смахивает зелёный ярлычок сообщения. Хмыкает. Отлично – Варя забронировала столик в одном из баров.
Что-то меняется в воздухе. Будто время замерло.
– Николай, не оборачивайтесь, – не голос, отголоски шепотков. – Мы более, чем уверены в вашей магии и силе. Просто послушайте.
Острая магия пересчитывает позвонки. Вокруг колебания теней на грани перехода из одного мира в другой. Но Николай не шевелится.
– У нас есть информация. Сегодня ежегодный летний приём. Осенью ежегодный сбор стражей. Готовьтесь. Тени будут выпущены.
– Кем?
– Неважно.
– Я отменю сбор.
– Нет. Тени должны быть выпущены, а вы должны быть готовы к ним.
– Не люблю недомолвок.
– Их никто не любит. Я дам знать больше, когда будет время.
– Кто вы? С чего я должен вам верить?
– Вы верите в магию? Этого достаточно.
Миг – и он снова наедине с летней ночью. Николай резко поворачивается, но сзади никого нет. Только тени гуще по углам, но и они таят. Чёрт. Точно пора домой.
Уже направляясь к выходу из зала, Николай ловит краем уха любопытный разговор группы милинов и сухри о самой сути стихий, который заставляет остановиться и подойти ближе. Рука сама тянется за бокалом шампанского.
Молодой милин, судя по светло-голубому костюму и капелькам воды на манжетах, горячо доказывает своё превосходство.
– Вода – исходное состояние всего сущего. Это первоначало и элемент для зарождения мира. Не зря в хрониках столько упоминаний про милинов как первоначальных магов.
– Чушь какая! – заявляет пожилой мужчина, подкручивая усы. – Земле поклонялись испокон веков, как матери и дарующей жизнь. Как вы можете отрицать её энергию жизни?
– Но дыхание жизни – это сам воздух, – продолжает молодой волшебник, взмахивая руками. Николай рассыпает его воздушный поток в пыль, но тот не обращает внимания.
– Вода омывает и очищает всё сущее. Из вод поднята земля. Ваш же огонь – сплошь хаос и разрушение.
– А ещё пламя домашнего очага. Огонь никогда не приходил просто так, его крали и уводили хитростью, – вмешивается Николай, вступая в круг спорщиков. – Из брака неба и земли рождалась жизнь. Вы же в своём высокомерии на протяжении столетий загоняли сухри в рамки магов-ремесленников и тех, кто может быть на побегушках. Сколько времени вам понадобилось, чтобы понять, что в мире теней легче магии огня и земли? Сколько погибло, отправленные вашими руками на смерть? Не смейте говорить о жизни и её зарождении. Вы сеяли смерть. Ведь вода не только очищает. Водная бездна – это смерть в бесконечной тишине и толще воды.
Магия вокруг натягивается звенящими струнами. С пальцев вот-вот готов сорваться танец земляного вихря.
Для него тема сухри и милинов болезненна почти так же, как дымчатый клубок на сердце, оставшийся от лопнувших звеньев цепочки якоря.
– Разница в том, господа, что после всех этих лет, сухри предпочитают закрыть глаза на притеснения милинов, – заканчивает он, выдыхая из себя эту боль.
– Да? А как же история в восемнадцатом веке, когда почти вся власть магического мира была в руках сухри? – молодой маг складывает руки на груди.
– Ну, тогда вмешался Орден, – замечает пожилой мужчина.
Николай чуть не выкашливает очередной глоток шампанского.
– Только не говорите, что вы верите в эти сказки!
– Орден существует. Это равновесие в мире магов, когда нашей глупости слишком много для очередной войны. В ордене те, кто может переступить через свою гордыню и стереотипы, и вернуть баланс в стихии.
– Чушь! – восклицает молодой маг.
Николай с ним солидарен, но не готов к перепалке с соратником.
– Что касается восемнадцатого века, – отвечает он, поворачиваясь к зачинщику всего спора, – всегда будут две точки зрения на события – милинов и сухри. Лично я считаю, что тогда маги причинили друг другу слишком много боли. И не зря удалось сместить тех сухри, которые только и мечтали, что о смерти других.
– Как легко сейчас их осуждать. А что бы сделали вы тогда? Крошили бы милинов?
– Я – страж. Моё место на границе теней и света, что балансирует в руках первобытным хаосом. Прошу меня извинить.
Кулак в очередной раз бьёт в дверь, которая почти тут же распахивается.
– Какого…
– Поздравляю, ты принят в Академию, – Николай делает шаг вперёд, хватаясь за косяк двери. Кирилл, взъерошенный и в одних шортах, отступает, пропуская его вперёд.
