Текст книги "Туман и гроза (СИ)"

Автор книги: Lacysky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

В клубе Кристина усаживается за дальний столик с тёмно-вишневым коктейлем на основе виски с цедрой апельсина и лёгкой дымкой на дне. Наверняка примешаны какие-нибудь терпкие чары, главное, не любовные, а то она помнит плачевный опыт подруги на первом курсе.

Магия далеко не всесильна, она не зло и не добро, вопрос в том, как её применить.

Кристина терпеливо ждёт Кирилла, увлёкшись ещё одной порцией записей о мире теней. Она забирается прямо с ногами на бежевый мягкий диванчик, задумчиво отстукивая ритм музыки по спинке. На ней тугой корсетный тёмно-зелёный пояс, который отлично сочетается с клетчатой юбкой и тонкой светлой водолазкой.

Увлекшись одним рассказом стража из восемнадцатого века о приключениях в глубоких слоях, она не сразу замечает, как к ней подходит Саша, слегка опирающийся на Сюзанну. Здесь музыку не так слышно, и можно почти спокойно поговорить. Он в простых джинсах и свитере, на ней яркая длинная юбка, блузка и длинный вязаный кардиган, а волосы перехвачены кожаным ремешком.

– Он невыносим, – искренне жалуется Сюзанна, занимая кресло напротив и рядом с местом Саши. – Сказал, что надо срочно поговорить. На самом деле, просто не готов сидеть дома, пока тут что-то происходит.

– Ты просто не любишь клубы, – мягко уточняет Саша.

– Здесь мало воздуха.

И в её словах мелькает какая-то то ли горечь, то ли усталость. Кристина знает эти ощущения – так было в больнице Академии.

Так было в душной маминой палате с тихим жужжанием приборов и невыносимым запахом лекарств. Кристина до сих пор помнит тихие и жалкие слова лекаря «мне жаль, проклятие съедает изнутри. Мы ничем не можем помочь».

Так мало воздуха.

На секунду её виски стискивает боль, но она тут же берёт себя в руки. Тем более, у неё нет ощущения, что здесь тесно или душно – клуб достаточно просторный, а по стенам приятно журчит вода так, что слышно сквозь биты музыки.

– Я только нашла, что некоторые стражи говорят, что мир не совсем безграничен. Но чем глубже, тем страшнее.

– Вот, – Саша пододвигает к ней деревянную дощечку с мелкими надписями. – Я недавно нашёл это. Обычно на них записаны заклинания, но тут явно кусок дневника. Раньше такие вели стражи в тенях. Смазывали жиром против огня и окропляли морской водой для сохранности. Я ещё не всё разобрал, голова разболелась.

Кристина удивленно вчитывается в убористый и витиеватый текст, написанный рунами. Ей требуется некоторое время, чтобы разобраться с переводом, и то некоторый смысл ускользает. Вместе с Сашей они медленно расшифровывают короткую надпись.

«Бытует поверье, что мир теней – порожденье магии огня и земли, первородных духов, обратившихся в пепел и дым. В хаос и разрушение. Но если всё так, то откуда появилась магия воды? Воздуха? Задавшись этими вопросами, я отправляюсь не просто в тени, а в саму изнанку к самому краю. Возможно, я никогда не вернусь. Но не могу усидеть на месте, пока не найду ответы».

Продолжения нет.

– Здесь номер, видишь? Внизу в углу. Дощечка номер два. Значит, должны быть ещё.

– Но в Архиве их нет?

– Увы. Я попросил Варю поднять каталоги, но долгое время Архив пребывал в таком состоянии, что не всё могло сохраниться.

С Сашей легко и просто. В них обоих есть общая тяга к исследованиям и раскопкам магических тайн, близкая каким-нибудь учёным-археологам.

И Кристина напрочь забывает обо всех проблемах. Перед ней загадка, какая-то ниточка, которая ведёт или к чему-то интересному, или снова в пустоту. То, ради чего она так жаждала поступить в Академию всех стихий – познание самых основ магии.

Академия в итоге стала в некоторой степени разочарованием – слишком сухо и официально давали материал, зато увлечение миром теней привело ко многим неожиданностям.

– А их не мог кто-то забрать?

– Вполне может быть. Правда, кому это могло понадобиться?

– Мало ли, что скрыто в тенях, – вдруг добавляет Сюзанна.

Она теребит пальцами длинные перьевые серёжки, взгляд немного в сторону, расфокусированный и будто подёрнутый пеленой.

Временами Кристине она кажется немного… блаженной. Проваливающейся в какие-то свои мысли или видения мира.

– Завтра у нас свободный день, и я пороюсь в библиотеке Академии. Если и известно что-то об истоках магии воды и воздуха, то у нас это должно быть. Почему-то вся история милинов начинается с того, как люди подчинили стихии.

Она вдруг запинается, едва не поперхнувшись сладким коктейлем, а попавшая на язык вишня неприятно кислит.

Сбоку распахивается дверь, и из какой-то то ли подсобки, то ли подвала выходит Кирилл, обнимая красивую молодую женщину в мятой и пыльной одежде. Топ даже издалека кажется едва прикрывающим хоть что-то.

Незнакомка едва не виснет на нём, потом вроде приходит в себя и поправляет шелковую розовую ленту в волосах.

Они останавливаются у бара в полумраке и отдалении от всех явно с намерением долгого разговора. Бармен ставит перед ними два стакана, но Кирилл увлечён бурной беседой. Он опирается руками на стойку, едва не зажав незнакомку между собой и деревом стойки.

Так близко, что она наверняка ощущает его запах дыма от костра и табака. И сама подаётся навстречу, шепча ему что-то на ухо.

– Чёрт!

Кристина чуть не опрокидывает на себя бокал и чувствует, как в ладонях собирается огненный комочек, как внутри горячо и жарко, а вены вздуты от толчков чужеродной стихии. Она прикрывает глаза и мысленно касается волн внутри. Ей совершенно глупо хочется подойти к Кириллу, коснуться его жара, который на удивление приносит успокоение.

– В тебе нарушена гармония, – задумчиво протягивает Сюзанна. – Отпусти себя.

– А можно чуть более подробные инструкции?

– Приходи ко мне в студию на днях. Там собираются те милины, кому тяжело по тем или иным причинам справиться со своей магией. Посмотрим, что можно сделать.

– Сюзанна отличный знаток ритуалов воздуха, – добавляет Саша. – В Академии тебе хоть кто-то помогает?

– Да. Один из профессоров как раз исследует сочетания магии. Но мы только начали, пока всё… сложно.

Кристина тяжело смотрит на деревянную дощечку с корявыми надписями, избегая взгляда в сторону Кирилла. Её обычное спокойствие трещит по швам при виде него, дыхание моментом сбивается. Сюзанна права – тут и правда слишком душно и шумно. Один из барменов сооружает пирамиду из шотов, музыка меняется на что-то быстрое и бодрое.

– Простите, мне надо на воздух, – и она подрывается к выходу.

– Интересно, здесь подают травяные настойки?

Сюзанна легко вспархивает, оставляя после себя шлейф запаха лаванды и луговых трав.

***

– Исключено.

Николай в косоворотке с засученными рукавами сидит на втором этаже клуба перед столом с разложенными алхимическими ингредиентами. На горелке с ровным пламенем греется маленькая мисочка, в которую он ссыпает по очереди пряные травы и крошит высушенные грибы. Под электронные биты это почти колдовской ритуал.

Он отмеряет на медных весах горсть измельченного порошка болотного цвета.

Подперев гладко выбритую щёку рукой, Шорохов наблюдает за ним с налётом скуки и полного равнодушия. Резная трость из светлого дерева и с рукояткой в виде дракона прислонена к креслу, преданный пёс сладко сопит в ногах, и в свете ярких прожекторов его шерсть поблёскивает чернильным чёрным.

Пока Кирилл исследовал подвал клуба после разговора с Сарой, из которого они узнали, что здесь часто собирается разнородная компания магов, Николай прикидывал план действий на завтра и оставался настороже – вдруг нужна помощь с тем, что будет внизу.

Теперь же он отмеряет строгие дозы для лекарственного отвара. Отряхивает руки от налипшей пыли и аккуратно помешивает по часовой стрелке густой эликсир.

– Я тебе говорил, что Службе нужна твёрдая рука. Это армия, Николай. Сильная армия.

– И зачем она нам? Я всегда считал, что стражи должны качественно выполнять свои обязанности без лишних потерь.

– Мне потребовались годы, чтобы сплотить стражей. И если теперь нам угрожают, нам есть чем ответить.

– Вы будто жаждете войны.

– Она неизбежна.

– Чем вам так насолил Яков? Или все милины?

– Яков тут совсем не при чём.

– Я не отдам приказ об отмене патрулей. В конце концов, раз вы вернулись – вот и управляйте Службой снова.

Николая никогда не интересовала должность начальника стражей, кинутая, как кость, Шороховом два года назад. Тогда он понимал, что иначе разразится буря и ураган в их рядах, пока они будут решать, кто теперь во главе Службы.

Он сжился с этой ролью, привык отвечать за каждого стража и любой прорыв теней, отдавать порой жёсткие приказы, вести расследования по исчезновениям в мире теней, если необходимо.

Привык к ответственности и шёпотам за спиной, к расшаркиваниям на приёмах магов высшего света, даже к взбалмошному Никите с яркими кедами и строгой Варе с чёрным планером в руках.

Но если Шорохов так хочет снова Службу – он отойдёт в сторону. Вот только его безумное предложение убрать стражей с улиц на некоторое время совсем не притягательно. В конце концов, он хотел стать стражем, чтобы больше не допустить исчезновений таких сорви голов, как Кира и её друзья.

– Ты слишком мягок, я тебе об этом говорил не раз.

На экране телефона высвечивается короткое сообщение от Кирилла, который решил не лезть к ним сейчас, скорее всего, от искреннего нежелания общаться с Шороховом.

Николай ничем не выдаёт своего удивления о выходе к месту обитания мага-тени. Только припоминает его слова.

Мы экспериментировали с миром теней и зашли слишком далеко. В меня впилась тень. Мы выбрались, но во мне тёк яд. Я умирал и не знал об этом. Шорохов отказался помогать. Забросил меня, как неинтересный проект.

Интересно, сколько лет назад всё это произошло? Как давно? И ведь он сразу знал, что они его лучшие ученики! Николай ещё тогда залез в Архив в поисках какой-то информации об ученике Шорохова, но ничего не нашёл.

Но глава печатников точно должен знать. Он застал приход Шорохова на пост начальника Службы, наверняка и другие подробности известны. На всякий случай Николай ещё отправляет запрос всезнающей Варе, и даже сейчас, глубоким вечером получает от неё подтверждение.

Эликсир покрывается красноватой плёнкой и моментально вскипает. Внизу шумят стражи, танцпол сейчас уже полон, кажется, что там море чёрного и кожи, а над головами то и дело вспархивают облака бенгальских искр. Что же тут будет на вечеринке?

Если они вообще до неё доживут.

– Распоряжение я отдам завтра, – почти лениво протягивает Шорохов. – Но я надеялся, что управлять Службой будешь ты. У меня другие интересы.

– Может быть, хоть раз поделитесь ими со мной?

– Может быть. Но не сейчас. А пока меня удивляет, что ты, так рьяно защищающий идею патрулей, позволяешь такой разгул.

– Всё вымерено, Игорь Евгеньевич. Поверьте, половина Службы сейчас не спит. Другая – наоборот, отсыпается перед дневной сменой. Строгий график. Здесь гости или пересменка.

– Хм. Хорошо. Увидимся завтра в Службе. И окончательно решим насчёт патрулей.

Николай провожает его тяжёлую походку прищуренным взглядом. И когда гнетущее ощущение его присутствия отпускает, он, схватив стакан с готовым эликсиром, подрывается к лестнице.

Действовать надо немедленно.

***

Рано утром Лиза скользнула на осенние тёмные и влажные после дождей дороги, чертыхаясь про себя на какие-то досадные мелочи – тугую застёжку тяжелого шлема, на холод утра и новую царапину на гладком чёрном боку байка. Седло байка чуть скрипнуло, пока она устраивалась удобнее, чтобы рвануть вперёд.

Весь день до приезда Кристины у неё ничего не ладилось. Покупатели задавали странные вопросы, делились ценным мнением, как удобнее разложить на витрине мешочки с камушками, сетовали, что нет того или иного товара.

Но такая рутина отвлекала от иных мыслей.

Лиза улыбалась, надеясь, что её улыбка не выглядит натуженной, терпеливо отвечала на все вопросы, чувствуя, как внутри всё бурлит. Она смотрела на новые холщовые мешочки с набором камней для ритуалов очищения дома, а видела тёмные кровавые пятна на свитере Николая, наверняка въевшиеся в каждую ворсинку.

Возможно, её так и будет преследовать запах лекарств и крови.

Сначала мама, которая сгорела от случайно подхваченного проклятия за три дня.

А спустя год лучший друг разбился в аварии.

Вынырнув из проливного дождя, Лиза торопливо входит в тепло и духоту клуба, едва ли не с порога пораженная непривычной тишиной и молчаливым перемигиванием прожекторов. По крайней мере, сейчас музыка максимально приглушена, а на танцполе не гости в плывучих или резких движениях, а явно полуночное совещание стражей.

Кажется, Николай может работать из любого места. Он явно чётко и в то же время негромко отдаёт распоряжения, и небольшие группы по четыре-пять человек выскальзывают в дождливую и промозглую ночь без каких-либо жалоб или сетований.

Дожидаясь окончания беседы, Лиза находит Кирилла у стойки бара. Он пьёт через трубочку коктейль грейпфрутового цвета в огромном стакане. От него пахнет не просто магией огня, а настоящим костром, осенним лесом и влажной землёй.

– Николай пока занят, – он кивает вместо приветствия и машет рукой в сторону второго этажа, где около металлических перил замерли фигурки зрителей. – Можешь присоединиться. Думаю, это надолго.

В тусклом свете Лиза различает неявный силуэт сестры, и то только потому лучи выцепляют любимую красную клетку платья. Рядом с ней обнявшиеся Саша и Сюзанна, его подбородок на её плече.

Ей бы хотелось тоже подняться к ним, занять неспокойную позицию наблюдателя, но волнение слишком сильно. Она стряхивает с кожи куртки дождевые капли и встаёт рядом с Кириллом, наблюдая за хитрыми передвижениями стражей по клубу согласно одним им понятным схемам. Уточняет:

– Ещё одна долгая и бессонная ночь?

– Дни осени порой слишком коротки, а их ночи созданы для тёмных чар и колдовства.

– И что на этот раз? Мир теней или переговоры с какими-нибудь магами?

– Ну, знаешь, всякая стражеская чертовщина, как ты это назвала.

– Вам очень подходит!

Лиза вертит в руках толстый подсвечник из прозрачного стекла, вглядываясь в прожилки на кленовых листьях. Внутри у неё ритм морских волн – или только их иллюзия, потому что на самом деле сердце сдавливает чёртова паника.

Подозвав бармена, она просит просто чёрный чай с мятой, напрасно надеясь на обретение спокойствия. Но сейчас вспоминается, как мама всегда заваривала именно чай, особенно в неудачные дни, даже если просто подгорел пирог. С тех пор Кристина любит шиповник, а Лиза не верит в магию сушеных листьев. Возможно, сейчас поможет.

Некстати вспоминается, что мама умерла в такой же дождливый и хмурый день.

Аккуратная чашка в узоре мелких цветов мелко трясётся в онемевших от холода пальцах. Ей кажется, что всё валится из рук. А чай в итоге неприятно горчит, и она сыпет приличную порцию сахара под чуть удивленным взглядом Кирилла. Многочисленные кольца металлически постукивают о керамику чашки.

– Вчера могла быть ловушка. Тот, кто навёл меня на бар, как сквозь землю испарился. Это была длинная цепочка слухов, но в итоге про Клюкву мне шепнул один знакомый. Но его телефон не отвечает, а в нашей тусовке никто не знает его адреса. Я сегодня специально узнавала.

– И как звали знакомого?

– Я не знаю настоящего имени, как это часто бывает. Только дурацкую кличку Водяной.

– Согласись, это почти бесполезно. А, ты закончил?

Лиза оборачивается на стуле и сталкивается с колючим и почти бесстрастным взглядом Николая, от которого она ощущает холодок по спине.

С таким взглядом отдают приказы о необходимых мерах безопасности, подразумевающие жертвы среди мирного населения. В нём та властность, которая всё это время смазывалась то болью, то уютом дома, то усталостью.

Сейчас перед ней тот, кто вполне может убить, будь опасность достаточно самонадеянная, чтобы напасть.

И как бы странно это ни было для неё самой, в этом есть определенная притягательность. Возможно, потому что она отлично помнит каждый шрам, которого касалась поцелуями. Помнит вкус его губ и чувственные прикосновения пальцев.

Помнит, как его шатнуло, когда он вышел из той проклятой подворотни.

– Лиза, – в его голосе терпеливая вежливость. – Мы сейчас уходим. Все разговоры потом.

– Я просто хотела сказать, что вчера могла быть ловушка. Пыталась сегодня узнать больше, но пока всё глухо.

– Ясно. Ещё что-то?

– Нет.

– Кирилл, ты готов?

– Да.

Оба собраны и серьёзны, в обоих какая-то невероятная уверенность и мощь. Лиза ощущает у Кирилла шорох огня за спиной, привкус влажного дыма и древних ритуальных костров.

Николай одёргивает рукава косоворотки и накидывает чёрное пальто с принтом из черепов. В каждом их шаге к выходу почти одновременные вспышки пламени.

Стражи спокойных снов и тихих рассветов. И мало кто догадывается, какие демоны у них внутри.

Лиза не сразу замечает рядом Кристину, находясь в каком-то оцепенении от слов Николая.

– Просто отлично, – ворчит та, хлопая ладонями по стойке, и пламя ближайшей свечи вздымается вверх. – Ненавижу ждать. Только бы с ними всё было в порядке!

– Это точно.

========== -21– ==========

Комментарий к -21-

К почти всей главе:

Fozzy – Lights go out (https://music.yandex.ru/album/2066235/track/18573723)

К последней сцене:

Godsmack – Under your scars (https://music.yandex.ru/album/5305091/track/40736002)

Около пяти лет назад

Прожаренный и сочный стейк немного по-хвойному пах розмарином и специями. В открытые окна просторной и светлой кухни влетал летний тёплый ветер, а в светло-зелёных шторах путались солнечные лучи. Лондон радовал ясными днями.

Николаю казалось, что в семье Ардов наконец установилось пусть и хрупкое, но перемирие. По крайней мере, с момента их приезда с Кириллом в дом его родителей в Англии не случилось ни одной вспышки – ни эмоциональной, ни стихийной.

Роман Ард, мужчина пятидесяти с небольшим лет, с уже сединой в волосах и жилистой фигурой человека, который активно проводит время на свежем воздухе, с удовольствием рассказывал про последнее расследование по незаконному изготовлению магических свечей. Те вспыхивали столбом пламени вместо ровного огонька, стоило поднести спичку.

Изабель, подперев подбородок рукой, с полуулыбкой смотрела на обоих парней и следила, чтобы ледяное мохито в высоком кувшине не заканчивалось.

Тихий семейный обед. Николай почти радовался, что они выбрались в эту поездку. Но окончание стажировки и принятие в ряды стражей Кирилла даже по его меркам вполне повод для небольшого отпуска.

А ещё в Лондоне отличные клубы и бары.

И всё было хорошо, пока Роман Ард не затронул тему московского Бюро.

– Говорят, в Бюро по России появилось несколько талантливых магов. Не слышали?

– Нет, – пожал плечами Кирилл, куда больше увлеченный мятным и холодным мохито в такую погоду, чем разговорами про работу. – Мы немного заняты с тенями.

И это ещё слабо сказано. Николай едва не поморщился от свежего и только зажившего шрама под ключицей после последнего столкновения с тенями. Роман Ард с неодобрением покачал головой.

– Жаль, что ты так узко интересуешься делами магов. Вот Дима…

– Кто такой Дима?

– Один из сотрудников Бюро. Очень талантливый маг. Такой сдержанный и аккуратный. Закончил с отличием Академию, между прочим.

Звякнул металл вилки о тонкий фарфор тарелки с разводами от гранатового соуса и мясного сока. Кирилл вскинулся и криво улыбнулся, скрывая своё разочарование от слов отца.

– Милин наверняка.

– Именно. Кстати, я предлагал ему стажировку в Лондоне в моём отделе, наотрез отказался. Говорит, у него семья в Москве.

– Рома, перестань немедленно, – заявляет Изабель. – Мальчики в кои-то веки выбрались домой, а твоя тема для разговора – какой-то Дима? Мне вот интересно про Службу. Вот как вы теней выслеживаете?

Если Николай и мог до этого списать послышавшийся укор на свои фантазии, то теперь уже нет. Кирилл на удивление сдержанно промолчал, только после обеда почти сразу исчез на заднем дворе, игнорируя предложение партии в бильярд от отца.

Он так и не признался, что в офисе Службы его имя третье среди лучших стажёров выпуска.

***

Кирилл не знает, что его раздражает больше – напрочь отсыревшие сигареты или ледяной дождь стеной, будто заклятый всеми милинами сразу. По крайней мере, если кто и умеет управлять погодой – так это они.

В потоках ливня высокое и тёмное здание едва видно, только намёк на строгий прямоугольный силуэт. Явно покинутое и в полном запустении, оно высится башней проклятых видений и бесплотных мертвецов и духов. И даже издалека чудится резкий и противный запах теней: перегнившие листья и порох.

Холодный дождь с шипением гасит терпкую магию огня, и удерживать его при такой погоде гораздо тяжелее, чем обычно, тем более, что у Кирилла он ещё не до конца восстановился, и ему до сих пор непривычно зябко в одной кожанке поверх косоворотки.

Осенние ночи когда-то были созданы для тайных дел и призраков. Вместо последних – богатый на духов мир теней, а «стражеская чертовщина» вполне применима для первого.

Стражи полукругом рассредоточены перед единственным входом в здание, и мало у кого есть зонты – они мешают в отличие от широкополых шляп или твидовых кепок. Впрочем, дождь просачивается даже сквозь плащи и капюшоны.

Кирилла до сих пор тревожит вопрос, как внутри сохраняется хоть какое-то электричество. По крайней мере, лифты в тот раз работали, но сейчас света нет ни на одном этаже. В почти глухой темноте ночи не видно, но тогда при свете дня на голубоватых зеркальных плитах скалились кривые рисунки граффити, а сами стекла отражали другие здания комплекса и низкие деревца вокруг.

Кирилл не выдерживает и в очередной раз пытается закурить сигарету. Пламя никак не берёт отсыревший табак, и это раздражает.

А ещё он ненавидит наблюдать. Когда-то патрули по дорогам города были сущей пыткой. Николай в полном спокойствии стоит рядом и, кажется, что даже дождь немного косит от него в сторонку.

– Дерьмо! – Кирилл убирает пачку сигарет обратно во внутренний карман куртки. – Давай я уже сам посмотрю, что там и как.

– Думаешь, мне нравится здесь прохлаждаться? Ждём, пусть ребята ловушки подготовят. И резвись с тенями, сколько влезет, в конце концов, у тебя с ними явно особые отношения. Весьма близкие.

– Это явно какая-то шутка, которую я не понимаю.

– Да ладно, только ты мог найти себе женщину с тенями в крови. Будто своей мало.

– Женщины?

– Тени. Хотя… знаешь, я даже знать ничего не желаю про ваши тройные страсти.

В этот момент среди ночного сумрака города вспыхивает зелёным сигнальный огонь от печатников – ловушка завершена. На мокром и шершавом асфальте сейчас начерчены пламенные руны, разлито масло на травах против теней и около каждой – по два или три стража наготове с боевыми заклинаниями.

Николай остаётся снаружи для подстраховки и необходимых распоряжений, пока Кирилл вместе с небольшим отрядом заходит в тихое и будто дремлющее, как древний монстр в морских глубинах, здание.

***

Высокие потолки, широкие окна во всю стену, завалы из мусора, сломанной и пыльной мебели, под подошвой высоких ботинок хрустит камень и шифер.

Словно они идут по костям из камня и забытого прошлого.

Обыскать такое здание сверху донизу невозможно, тогда их ждали, а сейчас – неизвестно, есть ли здесь вообще хоть кто-то.

Или что-то.

У каждого стража в руках яркое пламя, раздвигающее мрак и глухую тишину серой пустоты, зависшей между мирами. Здесь опасно открыть хоть какую-то печать, и лучше смотреть в оба.

Не обращая внимания на грязь и пыль, Кирилл опускается на корточки в холле первого этажа перед лифтами, касается пальцами ледяного пола, и с них стекает тень, тёмными сгустками и дымчатыми разводами в воздухе. Бесформенная долговязая фигура в колыханиях тонких слоёв бархатного одеяния.

От неё другим стражам явно не по себе – угроза в чистом виде. Один из них хрипло уточняет:

– Ну что, по лестнице?

Вскинув руку в призыве к молчанию, Кирилл прислушивается. За два года и вынужденные частые походы в мир теней ради духа внутри он куда лучше многих ощущает его мир.

И понимает, что здание полно теней, затаившихся по углам и даже в самих стенах. Как тонкие паучьи сети, в которые так легко угодить, не заметив в темноте. Шорох и шёпот, стылые вздохи и те касания, от которых по спине медленно ползёт противный холодок – не страха, а предвкушения опасности.

– Уходим, – почти одними губами шепчет Кирилл, обернувшись к стражам. – Быстро, но осторожно. Никакой магии, они только этого и ждут.

– Ловушки снаружи…

– Я сказал – уходим. Давайте!

Снова неосторожный хруст камня, отсветы красно-оранжевого пламени, хрупкая тишина в ответ. Даже тень как-то пришибленно втекает обратно, растворяясь под кожей.

Почти дойдя до выхода, Кирилл замирает от оглушительной тишины вокруг, вмиг становится трудно сделать хоть один вдох. Далёкие голоса теней, поющие свои песни – или, точнее, шепчущие древние и зловещие тайны, теперь всё ближе.

Шаги за спиной в темноте, когда вы точно знаете, что кроме вас в доме никого нет.

Мышиные шорохи по углам в самые мрачные и тёмные ночи, когда наружу выползают потаенные страхи.

Тени – тёмные отражения мира вокруг, пятна мрака за гранью порядка. За столько веков даже стражи не понимают, что они есть на самом деле. Духи ли первозданного мира, когда только зарождались основы природы или проклятые души, обреченные на вечные метания в сером мире без красок.

Кирилл точно знает, что некоторые из них могут вынимать души из тел и уводить в свой мир.

Но сейчас они вокруг, сжимаются в узкое кольцо, желая обладать душой стража, лизнуть его внутренний огонь.

Сосредоточенный, Кирилл выжидает. Не напасть первым. Рано.

Выдержка и концентрация, предвкушение битвы, покалывание по всему телу. Он смотрит прямо – на проём выхода, позволяя теням колыхаться вокруг себя призраками, пока чей-то глухой голос не тычется ему в спину:

– Ты слишком опрометчив. Вернулся к теням. Не можешь без них, а?

– Я не один.

– Знаю, – в голосе явно сквозит скука. – Город полон не только теней, но и храбрых стражей. Зачем ты здесь?

– Почему ты устроил ловушку Николаю?

Короткий смешок.

– Ах, это древняя игра в вопросы и загадки. Ты – мне, я – тебе. Но, увы, тут мои правила. Честно говоря, здесь до жути тоскливо в одиночестве. Иногда я выползаю к людям. В тот чудесный клуб или какой-нибудь бар. Но, как я и сказал ещё тогда, – меня интересуют только тени, а не люди или маги. Я изучаю их мир, правда, немного вынужденно.

– Не верю, что эксперименты с магией теней или крови проводятся без тебя. Ты – то, чего ещё не было.

– Как и ты. Мы оба монстры. Почти никто не выживает, впустив в себя тень. Или она быстро поглощает душу и разум. Мы в этом схожи. Впрочем, не доверяй никому – вот мой урок. Что до экспериментов… я лишь слышал о них. Мои интересы немного другие.

– Ты знаешь, что можно сделать с тенями внутри мага?

В ответ долгая тишина, и только где-то в отдалении гул ветра в голых ветвях деревьев грядущего ноября.

Кирилл ждёт, ощущая дым собственной тени вокруг себя и её колдовской дурман, затуманивающий разум. Ты можешь его победить. Мы можем его победить.

Но это всё неправда. На самом деле, Кирилл ощущает себя едва ли не беспомощным во власти цепкой хватки у горла, в густых волнах силы хаоса, сотканной из мглы безвременья, из касаний стылых и мёртвых вод и ядовитых трав.

Но ему так отчаянно нужны ответы, что он готов вытерпеть любое количество часов наедине с монстром в башне. Наконец слышится тихий ответ.

– Разное. Но тебе ли не знать, что любые тени призывают в свой мир и уводят слишком глубоко? Так, что можно не вернуться.

Тени ещё теснее, мокрая от пота рубашка неприятно липнет к спине. Голова кругом, силуэты вокруг расплывчаты и дымчатые. Он не осознаёт, что его трясёт от напряжения, пока губы с трудом повторяют вопрос:

– Почему ловушка для Николая?

– Ты мне интересен. А он – нет. Он любимчик Шорохова. Тс-с, не дёргайся! Тебе ведь сейчас так хочется сжечь тут всё дотла, как и меня самого. Месть может быть так сладка. Но пока хватит. Уходи. И задумайся, возможно, в следующий раз я тебя не выпущу. И не забывай – монстры, так или иначе, становятся одинокими. Их некому любить и прощать.

Вынырнув обратно под проливной ливень, Кирилл хватается за скользкую и холодную стену здания и теперь уже с удовольствием подставляет лицо струям дождя.

***

– Чёртов ублюдок! – констатирует он, передав свой разговор с магом-тенью Николаю. – И ведь эта тварь наверняка знает куда больше. Но лезть туда надо едва ли не всей Службой.

– Держи, – Николай протягивает пластиковую бутылку «Шишкин лес», оценив состояние друга, как весьма паршивое. Даже пальцы дрожат, пока он снова и снова щёлкает пальцами почти в отчаянном жесте, так что в итоге даже с некоторым удовольствием выхватывает бутылку и делает большой глоток, едва не поперхнувшись.

– Серьёзно? Чистая питьевая вода?

Николай ухмыляется, зная, что в этот момент в нём проглядывает что-то мальчишеское. Что-то из более спокойных времён Школы. Кажется, именно тогда он приноровился заменять холодные чаи в бутылках на виски, а воду – на водку. И вот в такие ночи обжигающие глотки куда лучше справляются со стрессом, чем любые травы.

Повернувшись к стражам, Николай со свойственным ему спокойствием отдаёт приказы:

– Оцепить всю территорию. Я звоню Аманде, пусть Бюро согласует с кем необходимо и выставить ограждение. Нельзя оставлять эту мерзость в городе, надо думать, что делать с этой тварью.

– Ну, у меня есть решение проблемы, – встревает Кирилл, явно выдохнув после второго глотка.

– О, поделись светлой идеей!

– Побольше огня…

– Нет уж. Мы не будем палить всё направо и налево. Так, завтра придётся пересмотреть график. В городе оставляем обычное количество патрулей, остальных – сюда.

– А это ещё кто? – Кирилл подбирается и указывает в сторону проспекта.

Николай на месте оборачивается на незваных гостей. Длинные белые лучи фар нескольких машин рассекают лезвиями поутихший немного дождь, и в их свете мелкие капли кажутся посеребренными.

– У меня на удивление нет никакого желания знать ответ на этот вопрос, – с досадой вздыхает Николай. – Но разве нас кто-то спрашивает?

– Ставлю на Якова, – цокает языком Яна, увязавшаяся за ними ещё с клуба с заявлением, что такое веселье она не пропустит.

– Не его машина, он слишком любит свою, на чужой бы не приехал, – со знанием дела отвечает Кирилл и, смахнув в очередной раз с лица дождь, идёт навстречу свету фар, Николай за ним.

За спинами у них плечом к плечу монолитный строй стражей, готовых к любому повороту, даже магическому открытому противостоянию, если придётся.

Из машин высыпают милины и, судя по синим светящимся значкам на плащах и куртках, это один из боевых отрядов. Среди них удивительное оживление и бодрость – в движениях, в ухмылках и громких голосах. До раздражения назойливо и суетно. К тому же, над ними воздушный купол, похожий на прозрачный зонт, никакой вымокшей одежды или слипшихся волос.