Текст книги "Туман и гроза (СИ)"

Автор книги: Lacysky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

– А студенты? Другие эксперименты? Зачем моя земля?

– Т-ты с-сильный м-маг…. т-твоя м-маг-гия подошла бы…. д-для н-н-овых стражей…

Дима мотает головой, скуля от боли, всё тише и тише, пока не обмякает от потери сознания. Николай убирает огонь и с сожалением думает, что, наверное, переборщил – не все ответы получены. Но сейчас бесполезно. Он вернётся. Если тот не подохнет.

Пнув носком ботинка его под рёбра под пренебрежительное «дерьмо собачье», Николай выходит из клетки в коридоры, а потом и на улицу. Вытирает кровь с кинжала о косоворотку под недоуменными и притихшими взглядами стражей, ещё пребывающими в полном неведении от последних новостей.

Николай не считает нужным что-либо пояснять – он, в конце концов, их начальник.

Возвращается в Службу и идёт напрямик в кабинет Марка, где в шкафчиках стоят маленькие бутылочки с лечебными эликсирами, а среди них – пепельно-серый настой для сухри, концентрат магии земли, которые используют стражи время от времени перед миром теней или после него.

В строгой дозировке – двадцать миллилитров не чаще одного раза в две недели.

Николай выпивает всё, что есть, с наслаждением пропуская через себя привычные ощущения. Мощь скал и гор, каменная крошка, внутренняя твердь.

Теперь в кабинет за нужными ингредиентами. Как знаток зелий и эликсиров, он знает и другие рецепты. Ритуальная тёмная алхимия подобно той, которой был убит лекарь в Бюро и обращён в тень.

Всё когда-то началось из-за жадности магов – к силе и знаниям, к тому, что слишком за гранью. Теней не должно быть больше в городе – а Григорьев сейчас главная угроза.

Николай на ходу делает рассылку по всем стражам с призывом собраться вечером в Службе, есть дело. Кто придёт, тот придёт. Сейчас к Дане, надо поговорить о чёртовом Ордене. Надо крикнуть Кириллу, чтобы грел машину.

Николай запинается о мысль и чувствует острую резь в лёгких от выбитого воздуха.

Кирилл теперь на грани жизни и смерти. Или его вообще нет. Якорь потух.

А если это тень… если есть хоть малейший шанс… Николай вытащит его. Обязательно. Только для начала – пусть поплатятся те, кто всё это устроил. А Марк проверит, что можно сделать.

Николай морщится от боли, которая сейчас совсем лишняя. Ему не до того.

Он выходит из Службы, и за ним тянется явственный магический след, как хвост неудержимой ракеты, выпущенной в свободный полёт вопреки всем предосторожностям.

Которую не остановить.

А внутри в отчаянии и боли корчится сердце, разламываясь на кусочки, вместе со здравым смыслом и всеми выстроенными рамками и границами.

Для него просто больше нет правил.

И пусть весь мир горит.

Комментарий к -31-

Пожалуй, основная музыка здесь для концовки:

Би2 – Вечная призрачная встречная, хотя концертная версия в ВК мне нравится больше, там меня вообще сносит.

– > https://music.yandex.ru/album/299052/track/2786210o

И за неё спасибо -Мэй-и Рукам! Наверное, без её энергетики я бы не решилась прописать вот это всё.

Если кто-то успел прочитать главу в ночи – есть новый кусок. Я хотела его в начале следующей дать, но утром поняла, что так будет лучше.

Спасибо всем, кто был со мной на ФБ в этом году!

С наступающими праздниками – и пусть для вас они будут радостными и чудесными!

========== -32– ==========

Комментарий к -32-

Музыка:

Nox Arcana – Gothic Sanctum (https://music.yandex.ru/album/4333709/track/34980488)

Я решила не делать главу слишком большой – в следующей и про Кирилла будет, и про Кристину.

– Ну и погодка! Льёт, как из ведра. Вань, дай покурить.

– Вот ещё, свои надо иметь!

– Мерзкая работёнка. Как ты согласился на такое?

Ваня косо смотрит на напарника, не совсем понимая, что тот имеет в виду.

Они и ещё несколько ребят получили донесение о тенях в глухом районе города, где, кажется, нет ни одного исправного фонаря, и даже здания выглядят нежилыми.

Никаких теней пока не явилось, но им велено выжидать полчаса, проверить печати и тогда уже валить.

Таковы строгие инструкции. С теми, кто не подчиняется… Ваня видел, что творили.

– Обещали неплохо заплатить, а у меня отец тяжело болел. Я и согласился.

– И как?

– Пока я корчился в этой грёбаной лаборатории, отец отдал концы. А теперь… я так и так изгой. Куда мне идти? И раз уж я освоил это ремесло…

Он не договаривает – и так всё понятно. Его напарник только вздыхает и поправляет заклинание от дождя, дырявое и неумелое, как решето. Ваня хотя бы действительно старался обучиться – сражаться и одолевать теней. А этот… иногда казалось, что для того всё игра.

– Может, пойдём, а? Тут недалеко пивная есть…

– Хочешь потом пару дней валяться без магии?

– Да как узнают!

– А вот. Терпи и жди.

Хотя сам Ваня тоже категорически недоволен – сыро, холодно, тихо и бессмысленно. Если таков удел стражей, то он даже им сочувствует. Как можно в такое идти добровольно?

– Слышишь?

Напарник толкает в плечо, Ваня напрягается. Действительно, что-то будто мелькнуло в темноте. Какая-то… тень. Так что, быстро затушив сигарету, он разгоняет по венам пламя и готовится.

Он даже не замечает, как из мрака выскальзывает фигура – ровно за напарником, который почти сразу падает замертво. С перерезанным горлом. И, прежде чем он сам успевает хоть что-то сделать, ощущает холодную сталь кинжала у горла и опутывающую с ног до головы магию. От холодного бесстрастного голоса дрожь по спине.

Голос человека, которому нечего терять.

– Сыграем? Вопросы и ответы в обмен на жизнь.

– Кто ты?

– Николай Поулг, Служба стражей. Твой друг уже мёртв. Последуешь за ним или немного поболтаем?

Ваня отчаянно кивает, а потом спохватывается:

– Поговорим, да, конечно. Что тебе нужно?

– О, это долгий разговор. И не здесь. Поднимай своего напарника и иди за мной.

– Зачем… он же и так… мёртв…

– Вот и отлично. Мне как раз не помешает парочка мертвецов. И я буду признателен, если подскажешь, кого ещё не жалко пустить в расход.

И пока Ваня взваливает на себя мёртвое тело напарника, успевает бросить короткий взгляд на ночного гостя. Тот невозмутимо спокоен, только от него несёт кровью и смертью.

***

Кирилл – это всегда огонь.

Яростный и горячий, который может безжалостно сжечь все препятствия на своём пути или любые угрозы тем, кто для него дорог. А ещё – костёр в ночи. Путеводные всполохи пламени на фоне ночного неба – для всех заблудившихся.

Саша хорошо помнит тот вечер, когда остался один в Службе, изучая карту города с печатями. Зубрил досконально координаты каждой точки и взаимосвязи с выходами в мир теней.

Кирилл вихрем влетел в их закуток на троих, схватил папку со стола, а потом с удивлением спросил:

– Ты чего здесь сидишь?

– Да так, ничего особенного.

– Ты в курсе, что сегодня пятница, а мы не в патруле?

– Ага, а у Сюзанны ночные гадания.

– Тогда идём.

Кирилл сказал это с такой твёрдой уверенностью, что не последовать за ним было невозможно. Они пришли в какой-то полутёмный клуб с громкой музыкой, толпой в коже и сетке и светящимися коктейлями.

Саша всегда предпочитал места тише и менее… экстравагантные, но Кирилл здесь ощущал себя, как рыба в воде, явно многих знал и легко заводил знакомства. Николай тоже там был, но всегда держался немного в стороне.

Именно Кирилл первым привёл к ним домой Николая с торжественным «вот! теперь его очередь быть твоим подопытным!». А потом познакомил и с Даней.

Постоянное движение, немного хаотичное, но яркое и привлекательное.

Два года назад всё изменилось – Кирилла подменили.

Но для Саши он всё равно оставался тем, кто ведёт вперёд.

Теперь же, глядя в бледное лицо без единых признаков жизни, Саша просто не мог уложить в голове – как так? Почему сейчас? Даже на мгновение мелькнула мысль, что Кирилл сделал это нарочно, правда, неясно, зачем.

Из полей они, не мешкая, вернулись в Службу. Уставшие и измотанные печатники, которые потратили слишком много сил на удержание туннеля, быстро разбрелись по домам – от них сейчас всё равно особо толка нет.

А вот уже привычный совет в составе Шорохова, Саши и Яны собрался прямо в открытом офисе. Все подавленно молчали в ожидании новостей.

Он сам не мог с уверенностью сказать, но кажется, что Шорохов думает о чём-то своём и меньше прочих переживает эту потерю. Сейчас тот сидит неподвижно в кресле, как шахматист перед следующим ходом. Или игрок в покер с дрянным раскладом.

Яна нервно теребит ремешок портупеи и не выдерживает первой:

– Надо найти Николая. Он нужен.

– Прекрасный план, – бурчит Игорь. – Уверен, если он не хочет, чтобы его нашли, его не найдут.

– Не сидеть же, сложа руки!

Под скрип двери в кабинет торопливо заходит Марк, который, скорее всего, только недавно закончил свои исследования. По крайней мере, пока.

– Что с Кириллом? – тут же уточняет Саша.

– Я всё ещё не знаю. Не могу поставить окончательный диагноз. Никаких признаков жизни. Ни пульса, ни показателей. Магии тоже нет. Это похоже на замершую кому. Я не могу подтвердить, что мозг умер или что сердце остановилось. Это странно, никогда такого не видел.

Саша не успевает никак среагировать, как в помещении становится люто холодно: иней по стенам, пар изо рта, даже мимолётные снежинки в воздухе.

– Где мой сын?

На пороге – старший Ард, и от его вида становится не по себе. Ощущение, что ныряешь в ледяной колодец без дна, и света всё меньше и меньше, только холодная бездна.

Шорохов резко поднимается, и его магия щерится алыми всполохами и жаром раскаленного металла.

Саша всегда считал, что стражи хороши в своём деле – против теней. Под это заточена их магия, то, чему их учат. Но есть отдельно боевая магия, которая когда-то использовалась и в войнах, а теперь служит идее порядка и безопасности.

И он никогда не видел двух таких магов на грани схватки.

Словно два матёрых хищника, готовые вцепиться друг другу в глотки, опасные, опытные, закаленные каждый в своих собственных битвах. Умелые, без страха и в то же время с тем хладнокровным спокойствием, с которым можно убить, а потом вытереть кровь с рукавов перед званым ужином.

Но сейчас – у каждого своё горе. Только сейчас Саша понимает, что Шорохов только что потерял обоих воспитанников – один может и не вернуться из странного забытья, другой – в неутолимом горе.

– У лекарей, – с удивительным врачебным спокойствием отвечает Марк. – Я отведу.

– Сукины дети! Это вы называете «контроль ситуации»? Что у вас всё схвачено?

– Роман, утихни! Я этого не хотел.

– Верится с трудом. Думаешь, я не наслышан о твоих «методах» воспитания? Или безжалостности к тем, кто не справляется? Да для тебя каждая жизнь – плюнуть и растереть. И я отлично знаю, кто отдавал приказ насчёт теней два года назад.

– Уж не Олег ли был так любезен, чтобы рассказать?

– Причём тут он? У меня есть свои каналы.

– Зная тебя и то, кем ты работаешь… Дима, да?

– Это важно?

– Какое это имеет значение теперь, когда Кирилла нет?

И в словах Шорохова слышится неприкрытая горечь и даже злость – или бессилие. Также говорит Николай, когда чтит память стражей, которые погибли при исполнении. Можно сохранять спокойствие на лице, но порой выдаёт голос.

И то ли так действуют слова, то ли первая вспышка проходит, но Роман убирает магию, оглаживает костюм и достаёт сигарету, явно не собираясь уходить отсюда в ближайшее время. И сразу оседает на ближайший стул, щёлкая снова и снова зажигалкой в трясущихся руках.

– Вы расскажете, что случилось, а потом отведете вниз. Мне надо увидеть Кирилла. Увидеть самому… ещё раз. Я даже пока не хочу говорить ничего Изабель.

– Послушайте, – негромко, но весомо говорит Марк, – диагноза ещё нет. Мне кажется, что-то такое…. в его тени. Однажды я видел стража, у которого тень забирала душу. Возможно… возможно, это нечто похожее.

– И что это значит?

– У нас есть около пары дней, чтобы разобраться. Дальше… не уверен, что если он вернётся, то без повреждений. Физических или ментальных.

– Все стихии… – сглатывает Роман. – А что можно сделать?

– Пока – ждать. А лучше найти Николая. Может, он вынет Кирилла обратно. Где бы тот ни находился.

***

Николая трясёт от озноба, а внутренности болезненно скручиваются.

В клетках мира теней в кругах заклинаний убитые им стражи, безмолвный и полный ужаса Дима, запах крови и вонь от магических реагентов.

Его тошнит снова и снова, а голова кружится.

Стражи снаружи даже не заходят, может, их уже нет. Перед глазами пятна и вновь накатившие галлюцинации – теперь уже от эффекта выпитых эликсиров. Николай знает, что это пройдёт, главное, он успел подготовить всё для своих замыслов. Это ничего. Просто переждать несколько часов и лучше не в мире теней.

Он бредёт сквозь видения мёртвых друзей: Саша, который корчится в огне, Сюзанна, которая царапает горло, потому что не может дышать, мёртвый Кирилл.

Снова.

Мертвец с неузнаваемым лицом.

Николай знает – он точно мёртв. Его уже не вернуть.

Он видит потёки крови на стенах домов, когда выходит обратно из заброшенной лаборатории, эхо лая диких гончих, а в каждом лице – перекос, как у бедняжки Анны или безмолвный взгляд Киры.

Он отравлен тенями, эликсирами, смертями. Он сам – тень, которая может только убивать. В нём нет ничего.

До дома он добирается еле-еле и, даже не стянув грязную одежду, валится на диван.

***

– Николай, ты приедешь в Службу?

– Есть новости?

– Пока нет – но нет и окончательного подтверждения. Может, якорь сработает. Может, ещё что-то.

– Ждите.

Кирилл не шевелится, а присутствия тени нет. Счёт идёт не на дни, а на часы. Николай зовёт и тянет его, призывая на помощь всё, что у него есть. Весь огонь.

Никакого ответа, он шарит в пустоте.

Неприятное пиканье приборов только раздражает.

Николай чувствует себя бесполезной и бессмысленной куклой, но не сдаётся, пока через чёрт знает сколько времени Марк не оттаскивает его от кровати Кирилла.

– Отдохни. На тебе лица нет. У тебя отравление тенями, посмотри, весь в капельках крови.

Николай обессиленно кивает.

По крайней мере, у него есть дела.

***

– Через два дня Хэллоуин.

– Кажется, для многих он уже сейчас, – замечает Лиза.

– Только слепой бы не заметил.

Патрик бросает хмурый взгляд в сторону компании магов явно в стиле праздника: нарисованные на лице шрамы, подтеки крови после укусов вампиров, выбеленная кожа, улыбки Джокера. У кого-то одна половина лица будто скелет, а на другой – страшный оскал.

Лиза ловит взгляд девушки в обмотке грязных бинтов, имитирующих короткий топ и юбочку, едва прикрывающую задницу, та скалится и опрокидывает кислотно-зелёный шот.

Рядом – парень в гриме зомби, с трупными пятнами, всклокоченными волосами и окровавленном поношенном костюме.

А клыки вампира ещё у одного выглядят совсем не бутафорскими.

Легко представить, как он ими прокусывает нежную кожу шеи и пьёт горячую солоноватую кровь.

Патрика, конечно, вовсе не смущает их вид, скорее, общая взбудораженность и возможные беспорядки при общей тревожной ситуации в магическом сообществе.

– Может, им просто нужен праздник, – пожимает плечами Лиза. – Хотя не то, чтобы Хэллоуин из весёлых.

– Предлагаешь устроить Самайн? С человеческими жертвоприношениями и огромными кострами?

– Я даже знаю, кого об этом попросить.

Лиза барабанит пальцами по стойке в нетерпении: до встречи с Даней пятнадцать минут, никаких новостей от стражей или Кристины, и от неизвестности внутри лёгкая нервозность.

Николай утром был прав – в Клюкву соваться совсем небезопасно, а вот ещё раз встретиться с Даней ей хотелось. Может, шумный клуб не самое подходящее место, но это нейтральная территория, а посетителей пока особо и нет, кроме разодетой компании да ещё парочки в углу.

К тому же, она искренне сочувствовала ему и считала, что оставаться в одиночестве сейчас совсем поганая идея. И Лиза не могла сдержать собственного любопытства – после многих лет она, наконец, вживую подобралась к тому, о чём ходит столько слухов!

Зыбкая легенда, окутанная таинствами хлеще, чем вся Служба.

Даня выглядит так, будто вообще не ложился спать. Та же одежда, ещё более мятая, лохматые светлые волосы, руки сунуты в карманы объёмной куртки, которую он даже не снимает. От него едва уловимо пахнет приторными благовониями, под глазами тёмные круги, а сам он садится вполоборота к ней.

Видимо, для дистанции.

– Ты хотела встретиться. Я здесь. В Бюро всё равно выписали отпуск.

– Может, чай?

– Почему все так стремятся меня чем-то напоить? Это что, чем-то поможет? Вернёт Сару? Или заживит пульсирующую боль внутри?

– Мне просто показалось, ты замёрз.

Даня бросает мрачный взгляд исподлобья, а потом с неохотой кивает Патрику, называя какой-то хитрый сорт чая из меню.

Сама Лиза не торопится, только время от времени бросает взгляд на экран телефона в ожидании каких-нибудь новостей от стражей. Все сейчас, скорее всего, заняты тем самым исследованием мира духов, если они вообще его вскрыли. У Лизы за последние дни хватало своих забот – наведение порядка с лавкой, попытки проникнуть в Клюкву, которая снова и снова оставалась закрытой.

На улицах сегодня спокойно – и всё больше, как нити паутины, расползается слух, что новые отряды милинов отлично справляются с извечной угрозой с запахом смерти и тлена.

До поры до времени.

– Так зачем я тебе понадобился?

– Орден.

– А, и ты про то же самое! Да сколько можно! У тебя какое право допрос устраивать?

– Я не думала, что это допрос, – её ответ звучит ровно, – но… видишь ли, моя сестра тоже со всем этим связана. И я просто хочу найти способ ей помочь, пока ещё есть шанс. Помимо того, что мне всегда было интересно про Орден. И, как видишь, я тоже кое-что смогла узнать.

– Я уже всё сказал.

– Да быть того не может. Слушай, ты сейчас тот, кто хоть что-то знает про Орден. Более-менее чёткое. Ну, серьёзно! Я могу представить себя на твоём месте. Но тебе не кажется, что жертв уже достаточно? Даня… пожалуйста.

Скрученный цветок зелёного чая медленно распускается в стеклянном чайнике на подставке, и Даня отстраненно наблюдает за ним. То ли потерявшись в своих мыслях, то ли взвешивая свой ответ.

Он ей чем-то напоминает какого-нибудь лесного духа или заблудшего в суете городов кого-то из народа фейри, переодетого в современную куртку и джинсы. Но всё ещё в запахе лесных троп и в амулетах. Или у неё слишком богатое воображение.

Но Лиза уверена – он знает куда больше, чем говорит.

Компания из зомби, вампира и мумии перемещается к барной стойке и наперебой просит у Патрика батарею шотов. Их смех кажется слишком громким, особенно при тревожных мелодиях Nox Arcana со звоном колоколов и голосами на заднем фоне.

Похоже на предвестие смерти.

У Дани вибрирует телефон, и он удивленно вскидывает брови при виде текста сообщения. Быстро отвечает, по старинке печатая слова, и поясняет:

– Сейчас Николай приедет.

– О! Ну хоть какие-то новости будут!

В итоге Лиза просит безалкогольный мохито – байк припаркован у входа в бар – и от нетерпения выпивает все ноль пять с приятным мятным вкусом ещё до приезда Николая.

От одного его вида бросает в дрожь.

Расширенные зрачки, застывшее и отчасти пугающее выражение лица, как выбитое из камня, лишенное каких-либо эмоций. Без пальто, с закатанными рукавами косоворотки, в крови и грязи, он похож на того, кто только что провёл время среди живых мертвецов и едва выжил.

От него веет лёгким безумием.

Лизе почему-то упорно лезет в голову картинка из какого-то фильма с хладнокровным учёным, который едва ли не с улыбкой жмёт рычаг, а жертва корчится в муках под проводами и ремнями.

Во благо науки.

– Святые духи, что с тобой? Ты в порядке? Тебе нужен лекарь?

Видимых повреждений нет, а сам Николай поднимает руку в жесте «помолчи», и Лиза правда понимает, что лучше не лезть.

– Даня, как найти Орден?

– Да вы сговорились! Что вы привязались…

Договорить он не успевает – какое-то шипящее и царапающее заклинание стискивает воздух, и дышать становится тяжело, так и хочется откашляться от сухой взвеси пыли. Она медленно кружит в воздухе подобно пылинкам и оседает на поверхностях, на одежде и волосах.

Даня не успевает ни выставить щит, ни отразить заклинание. И нет смысла бежать – Николаю ничего не стоит перевести заклинание на другую область.

Лиза на мгновение теряется – как от внезапной магии, так и от мелькнувшей паники в глазах Дани. Шагнуть ближе к нему значит и самой попасть под удар, да и где-то глубоко в душе она отчасти понимает, что порой действеннее любых убеждений резкая встряска.

Она боится одного – что Николай не остановится.

Компания рядом бочком отходит в сторону выхода, собираясь тихонько улизнуть, пока сами не попали под действие заклинаний, а Патрик, проскользнув на кухню, уже наверняка звонит в Управление или Бюро.

Лиза никогда не была сильна хоть в какой-то боевой магии, но она отлично знает, как опасны откаты от неё.

Они тоже убивают.

Разъедают изнутри – и, кажется, в воздухе сейчас чувствуется какой-то сладковатый привкус сока ядовитых ягод или корешков, из которых так удаётся смертельный отвар.

Зато не зря на руках и шее столько браслетов и кулонов – каждый из них содержит частичку заготовленной магии.

И пока Николай приближается к Дане, Лиза без сомнений разламывает один из кварцев, с силой кинув под ноги и активируя собственной силой. Удобные штучки для тех, у кого не так много магии, хотя сейчас – это всего лишь туман.

– Мне надо знать про Орден. Немедленно.

– Неудивительно, что они хотят тебя сместить, – со злостью шипит Даня, – ты творишь, что хочешь. Хоть бы Кирилла взял с собой…

– Увы, это невозможно. Остался только я.

Лиза не очень понимает, о чём речь, но в следующее мгновение весь бар заволакивает густой туман – едва ли опасный, но весьма мешающий. Настолько густой, что не видно ничего на расстоянии вытянутой руки.

Сбитые ориентиры для заклинания.

И в серо-молочной дымке вспыхивают мутные жёлтые огоньки – как свет маяков около берега в хмурую погоду.

– Лиза, что за чёрт!

– Я хотела бы у тебя спросить то же самое! Даня, ты ещё здесь?

– Да тут я, тут. Я что-то не понял насчёт Кирилла…

– Не ты один. Ник, я уберу туман, если ты не кинешься снова, ладно? Только давайте свалим отсюда. Патрик слишком дорожит своим клубом, он не потерпит такого обращения.

– Тогда оставь туман. И выходите на улицу.

Жёлтые пятна мечутся и плывут в сторону выхода, выстраиваясь в дорожку из сигнальных огней.

На улице промозгло и сыро, но свет фонарей кажется сейчас даже слишком ярким.

В такие моменты Лиза досадует, что байк – всё-таки не машина. Максимум для двоих, и хорошо, если с собой есть шлемы для обоих.

Даня держится подальше от Николая, который застыл каменным изваянием в стороне, глядя куда-то вдаль и словно забыв обо всём вокруг.

– Мне кажется, нам пора отсюда валить. В Службу, Ник?

Тот лишь молча качает головой, а потом через силу добавляет:

– Нет. К Саше тоже не стоит. Мне нужно… переждать какое-то время. Место, где собраться.

– Клуб, – тихо предлагает Даня. – Да, Сары. Я там ещё не был, но он закрыт сейчас, там ещё полная разруха. И мало кому придёт в голову там искать. Ну, я так думаю.

– У меня нет идеи лучше. Едем? Я смогу взять только одного из вас.

– Езжай с Даней. Я пройду своими путями.

– Ник, что случилось?

– Что…

Лиза, уже протянув Дане один из шлемов, сама медлит несколько секунд, стискивая свой в руках в дурном предчувствии ответа. И когда Николай выходит ближе к светлому пятну от фонарей, его глаза темны от боли.

Такой, что у неё самой перехватывает дыхание.

– Кирилл едва ли не мёртв. И неизвестно, сможет ли вернуться обратно.

– Ник…

– Встретимся в клубе.

Николай ощущает примерно ничего.

Разве что страшную опустошенность и разруху. Внутри будто поле после боя битвы магов – с чёрной выжженной землёй, прорехами в ткани мироздания, гарь и пепел. Когда неважно, кто победитель или проигравший – потери с обеих сторон, а трупы свалены в одну кучу.

А ведь не было ещё ни одной битвы.

И он уже чувствует, что ничего не имеет смысла. Какая разница, что теперь будет дальше?

Плевать на Службу – пусть Яков подавится ею. Или на эксперименты – тех ребят уже не спасти, а милины, кажется, неплохо справляются.

Такие мысли, как противные мелкие мошки, копошатся внутри, пока он ныряет в блёклый и безликий коридор между мирами. Можно открыть печать сразу в чёрно-белый мир, но это подточит печати, а он и так сегодня натворил бед.

А можно приоткрыть дверь – и попасть в текучий коридор, зыбкое отражение города. Быть ни там, ни тут.

Ему сейчас не нужно ни сочувствие Саши, ни лекции Шорохова. Или безвкусные слова утешения. Он просто не может не действовать дальше, только нестись, сломя голову, преодолевая желание просто сесть на берегу чёрной реки и смотреть, как течёт вода.

В конце концов, остаются те, за кого он ответственен.

А ещё – есть чёткий враг. Тот, кто ломал жизни других в угоду своих экспериментов, глобальных планов и захвата власти. Сейчас просто важно знать, на чьей стороне Орден – помеха или помощь? Или, может, ни то, ни другое?

Клуб действительно разрушен. Точнее, его явно бросили, как было, никто даже не пытался что-либо исправить или навести порядок. Покореженные подмостки сцены, стулья, которые валяются и там, и тут, пятна крови и заклинаний на стенах, глухая темень.

Удивительно, но мягкое освещение над барной стойкой работает.

Николай перебирает бутылки и достаёт одну из немногих уцелевших с джином. Вкус всё равно едва чувствуется.

Лиза и Даня приезжают через пару минут, и Даня сразу бросается с вопросом:

– Что значит – Кирилл едва ли не мёртв? Да как это вообще возможно?

– Тень взяла верх, и он не смог с ней справиться. Иссушила его магию. Марк смутно говорит, что не может установить смерть, но ничего не помогает. Кирилл не возращается.

– И где он теперь?

– Судя по всему, его душу забрала тень, такое порой случается. Но сейчас не это важно. Я хочу убрать Григорьева. Мир духов существует. И неизвестно, что он будет делать дальше, доберись он до большей магии.

– Я не верю, – упрямо говорит Даня и падает на скрипнувший шаткий диван. – Чушь какая-то. Что, мало Сары? Это же… нет. Не может быть. Что же с его родителями будет!

Лиза растерянно садится рядом, переводя взгляд с одного на другого.

– Я отправил отдельным стражам сообщение о сборе здесь. Уж не знаю, зачем это понадобилось Саре, но здесь есть и преимущество – проход в здание Григорьева.

– Ник, это безумие! Я была здесь в тот вечер, если ты не забыл! Он же легко скрутил всех!

– Я отлично помню тот вечер. Нас было слишком мало. И мы не ожидали атаки.

И в том числе пустую слабость и невозможность разорвать путы магии или шевельнуться под его силой, которая будто выжимала все соки и силы. Всё это время Григорьев пользовался их слабостями – но у него есть и свои.

И то, чего он жаждет больше всего на свете, если Николай понимает всё верно.

К тому же, теперь и у него есть свои козыри, которые стоили несколько вздохов жизни и его собственной загнанной в угол совести.

– Олег хочет мести. И я приведу к нему Шорохова, а он меня пропустит в собственное убежище. Дальше у меня есть, что ему противопоставить.

Он видит ужас и непонимание в их взглядах, но вдаваться в какие-либо тонкости некогда.

Заднего хода уже нет.

– Но мне надо знать, на чьей стороне Орден? Чего они хотят?

– Вообще они сами по себе. У них какие-то свои замыслы, я не совсем…

– Да хватит уже юлить!

Даня вздыхает и тянется к бутылке с джином, щедро наливая себе порцию. Пьёт без остановки, до дна, а потом долго сидит, зажмурив глаза, как перед шагом в бездну.

– Мы – Орден – уже давно думаем о том, чтобы закрыть мир теней. Навсегда. И для этого нужно очень много магии и много стражей. Но никогда, повторю, никогда я не хотел, чтобы погибла Сара или Кирилл. Разве что ты, Николай. Но Григорьев… да, это чертовская помеха. Для всех.

Николай даже не удивлён.

Только садится напротив и, глянув на часы, подводит итог:

– У тебя есть час до того момента, пока здесь соберутся стражи. Рассказывай.

========== -33– ==========

Когда умирает маг, его магия тухнет и исчезает.

Ходят легенды, что некоторые стражи становятся скитальцами в мире теней, вечными и зыбкими, подобно тем теням, которые не вредят, а просто существуют.

Другие же просто исчезают, не оставляя ничего после себя.

Марк видел не одну смерть – как стражей, так и магов, и простых людей. Каждый раз он хотел бы ошибиться, запустив, как волшебник в какой-нибудь сказке, обратно механизм из клеток, крови, нервов и мышц.

Каждый раз это было невозможно, как и сейчас.

Но всё-таки Марка смущает состояние Кирилла.

Тогда, в полях, он пытался снова и снова запустить сердце, которое будто замерло при отсутствии каких-либо других повреждений. Ничего. Тишина.

По возвращении Марк в первую очередь распорядился подключить Кирилла к аппаратам поддержания жизнедеятельности – на всякий случай.

Потому что что-то было не так.

Остановка дыхания, отсутствие пульса, полная остановка кровообращения – все признаки клинической смерти налицо. Стоило же начать проводить реанимационные мероприятия – летело всё. Ломались приборы, взлетали и падали показатели.

Как и все приборы для констатации смерти мозга. Марк не мог дать точный ответ – что случилось. Он сам не понимал.

Зрачки не реагировали на свет, но сохранялись сокращения мышц.

Марку нужно было время. Ему казалось, что Кирилл как бы… замер. В каком-то переходном состоянии, с каким он сам ещё ни разу не сталкивался, а уж со стражами чего только ни случалось.

Но, как врач, он понимал, – в любом случае времени крайне мало. Уже прошло больше суток, повреждения мозга могут быть необратимы.

Марк позволил себе короткую передышку, а теперь спешит обратно в палату к своему пациенту, за которого будет сражаться до последнего.

Всё здание как следует тряхнуло, а сквозь стены просачиваются тонкие тени – атака на Службу. Видимо, их ощутили все остальные пациенты, и теперь распахиваются двери палат. Марк даже не успевает придумать, что делать с Кириллом, запертым в обмотке проводов и в палате, потому что теперь ему надо провести эвакуацию других. Тех, кто точно жив.

***

Он слышит пронзительные гудки машин и всё, что чувствует – холод и сырость.

Спина упирается в каменную шершавую стену здания, штаны намокли от дождя, как и рубашка, неприятно облепившая тело.

Он точно не помнит, но, кажется, так голова у него ещё никогда не болела.

Мутный мир плывёт перед глазами, а простой шаг вперёд похож на целую битву с одеревеневшими мышцами и самим собой. Что-то мелькает в голове, смутные образы, обрывки фраз. Ему точно куда-то нужно идти, только подождать, пока перестанет так мутить.

Холодно. Очень холодно – от дождя, от тонкой ткани одежды, но даже не это главное, а нечто внутри, высасывающее всё тепло.

– Вам плохо?

Рядом неясный силуэт какого-то парня, изо рта у которого идёт дым. Кажется, он так тоже может. Мог. А сейчас что?