Текст книги "Туман и гроза (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)
Воздух пропитался запахом моря и водорослей. Над дорогой парит тень, похожая на серебристую медузу. Её полупрозрачные щупальца колышутся как водоросли под водой. Медуза притягивает к себе, вызывает желание дотронуться. Вокруг уже столпилось несколько человек.
– Это что ещё за создание? – Саша замирает за пару метров.
Кирилл не отвечает, он не сводит взгляда с Кристины, которая стоит в паре шагов от щупалец.
– Не шевелись, – тихо произносит он, обходя тень полукругом, пытаясь понять, как к ней лучше подступиться и сработают ли обычные заклинания.
– Она красивая, – Кристина, явно в дурмане, делает шаг вперёд. Слышатся щелчки, будто цепляются магниты друг к другу. Запах моря становится сильнее.
– Стой!
Кончики пальцев щиплет от силы, готовой сорваться в новую смертоносную пляску.
– Я чувствую её, – выдыхает Кристина. – В ней такая красота…
Её пальцы едва не касаются щупальца. Кирилл рвётся вперёд, сбивает с ног и тут же выставляет щит над ними. Медуза касается его, стучит щупальцам. Запах водорослей забивает рот и нос.
Вдруг тень вспыхивает пламенем и растворяется, оставляя зияющую дыру в воздухе, из которой тянет ледяным холодом.
– Кирилл! Помоги!
Сашу будто вдувает внутрь этой дыры. Пламя скачет по его пальцам, которые чертят знак печати. Всё бесполезно. Как чёрная дыра, она поглощает все силы, всасывает в себя всё вокруг.
Кирилл вскакивает и встаёт плечом к плечу с Сашей.
– На счёт три!
Их движения сливаются в одно, кончики пальцев едва касаются друг друга. Один готов сорваться бурей, другой не даст этой буре уничтожить мир до основания.
Неистовый огонь Кирилла и мягкое пламя Саши соединяются в одно, мешаются своими силами, становятся единым целым, стягивающим дыру. Запах водорослей теряется в тягучем запахе мирры, подогретой на огне.
Ещё мгновение – и в воздухе не осталось ни следа печати или пролома. Только дымится воздух.
– Спасибо, – Саша дышит тяжело. Кончики его пальцев почернели, словно он копался в саже. Из носа течёт кровь.
– Ты понял, что это было?
– Понятия не имею.
Кирилл разворачивается и подходит к Кристине, которая как раз поднимается с земли и стряхивает с джинсов соринки и пыль.
– Ты чем думала? Считаешь, что можно вот так взять и дотронуться до тени? – его голос полон тихой ярости. Воздух сгущается, тянет дымом костров.
– Я не знаю, что на меня нашло, – Кристина избегает его взгляда.
– Я же говорил – иди в главное здание.
– Я не успела! Они уже поставили щит, а вокруг вас кружили тени. Я осталась как можно дальше. Но в этой тени… было что-то чудесное. Что-то, до чего хотелось дотронуться.
– Тени – твари изнанки нашего мира, – жёстко бросает Кирилл. – Они жаждут нашей силы, а иногда и наших тел. Я видел, как умирали от одного их прикосновения. Ты этого хотела? Умереть на глазах у всех?
Она обхватывает себя руками и закусывает губу, защищаясь от его слов.
– Кирилл, – Саша мягко касается его плеча. Его сила ощущается как ночное спокойствие пустыни. – Перестань. Пойдём, надо доложить Николаю и разобраться, что вообще произошло. Вы в порядке?
Кристина не сразу понимает, что спрашивают её. Она медленно переводит взгляд на Сашу и тяжело кивает. В спутанных волосах торчат травинки и листья.
– Я знаю, что видела. Это была не та тень, которая хочет всё уничтожить.
– Можешь рассказать об этом подробнее? – Саша склоняет голову на бок и протягивает руку. Кристина хватается за неё, и они вдвоём идут в сторону Академии.
– Если вы послушаете.
– Конечно, – Саша улыбается. И тень улыбки появляется на лице Кристины.
Кирилл не вмешивается. Он почти ненавидит себя в такие моменты. Что ему стоило дать ей договорить? Она была напугана, возможно, околдована. А он, как всегда, слишком испугался, что не справится. Но ведь они смогли. Тень растворилась, печать закрыта. Вот только её рука сжимает руку того, кто вызывает куда больше доверия. И что хуже – Кирилл не понимает, почему его вообще волнует этот факт.
Хрустит гравий на дорожках, когда к ним подходит парень из Службы стражей. Он мнётся, сжимает в руках кепку.
– Что? – Кирилл закуривает, нутром ощущая плохие новости.
– Там… это…
– Скажи толком, что произошло?
– Николай просит вас в лес, – служащий сжимает кепку так, что белеют костяшки пальцев.
Кирилл переглядывается с Сашей и едва заметно кивает в сторону Кристины.
– Думаю, нам не помешает хорошая кружка чая, – Саша всё понимает. – Где у вас можно достать приличный чай?
Они сворачивают в сторону кафе «Гвоздика и кости», куда уже подтягиваются студенты. Их чувства бурлят, они, конечно, не могут усидеть в стенах Академии. Кириллу кажется, этот день никогда не кончится.
Лес пахнет сосновой смолой, иголками и сухой осенней листвой. Здесь всё кажется спокойным и мирным. В ветках деревьев путаются голоса птиц. Кирилл полюбил этот лес. И сердце вдруг схватывает щемящее чувство тоски. Ещё издали он знает, на что смотрит Николай в зарослях кустов.
Мёртвые глаза Хлои Монтейн. Неестественно вывернутая шея. Засохшая кровь – на руках, одежде. Чёрный клубок волос. Застывшая маска ужаса на лице.
– Там ещё один, – Николай кивает в сторону деревьев, среди которых уже трудятся сотрудники отдела по убийствам тенями. Территорию обтягивают магической границей и заодно яркой красной лентой.
– Тени? – Кирилл садится на корточки и вглядывается в лицо Хлои. Он запоминает каждого, кто погиб от этих тварей. Пока существует мир теней, ни один человек или маг не может быть в безопасности. А его работа не выполнена.
– Здесь что-то другое.
Николай протягивает ему перчатки и продолжает:
– Смотри, – его пальцы, обтянутые в белый латекс, задирают рукав кофты Монтейн. Кириллу кажется, его ударили под дых. От сгиба локтя вниз и вверх по руке разбегаются иссиня-чёрные вены. Он поднимается и отходит в сторону. Это слишком даже для него.
– Тебе это о чём-то говорит? – Николай взглядом сверлит ему спину.
– Вчера на студентку Академии напали тени, – на удивление спокойно произносит Кирилл. Он смотрит, как с ветки дерева срывается сухой листок и падает на землю. Здесь дышалось легко, земля пружинила под ногами. А теперь лес испоганен. Опорочен тенями и смертью молодых ребят.
– Кирилл?
Он оборачивается и сухо произносит:
– Она утверждает, что у неё брали кровь из вены на сгибе локтя. И сегодня место укола выглядело слегка почерневшим.
Николай молчит. Он уже думает, прикидывает версии, перебирает всё, что знает о тенях. Кто, как, зачем, почему. Кирилл знает, потому что занят тем же самым.
– Николай Андреевич, – к ним подходит коллега, который занимается сбором улик и обходом территории. – Есть ещё новости.
– Да что ты говоришь? – Николай спокоен как скала, и только опасно блестят тёмные глаза. Его сила чуть распускается, но тут же пропадает. Он тоже помнит про концентрацию.
– К сожалению. – Как ни в чем ни бывало, продолжает служащий. Он из тех, кто привык к смерти. Для него она – объект изучения, любопытный факт.
– Ровно здесь проходит граница между парком людей и отводящими заклинаниями Академии. И здесь везде следы теней.
– Ясно. Спасибо. Что думаешь? – обращается он к Кириллу.
– Чертовщина какая-то. Выглядит так, что кто-то отдал тела на растерзание теням, а потом выкинул их на границе так, чтобы нарушить договор о неразглашении. И я вижу только одну причину.
Кирилл глубоко затягивается.
– Кажется, кто-то всеми силами пытается подставить стражей.
– Значит, наша задача выяснить, кому это понадобилось, – кивает Николай и поднимается, аккуратно накрывая тело девушки чёрной тканью.
– Всеми стихиями тебя заклинаю, проследи, чтобы больше не пропадали студенты. Да, и та девчонка… приведи её ко мне завтра. Сегодня я буду занят.
– В Службу? – уточняет Кирилл. Жар проходит по рукам, усталость стучится в виски. – Нельзя обойтись Академией? Это похоже на допрос подозреваемого.
– Разве? Но да, в Службу. С протоколом и всей положенной организацией. Если надо, свяжись с родителями.
– В какой момент я стал заниматься связями с общественностью? – в голосе Кирилла раздражение пополам с усталостью.
– У тебя неплохо получается. Ведь не уволили же тебя из Академии, – Николай позволяет себе усмешку.
***
Саша с Кристиной сидят на лавочке около «Гвоздика и кости». Кафе набито студентами. Сквозь большие окна видно, как суетится Сташек, как все наперебой обсуждают нападение теней. Те, кто побросал вещи, собирают сейчас их, проверяют, что всё в целости и сохранности.
Кристина выглядит чуть более расслабленной, хоть и уставшей. Тёмно-рыжие волосы рассыпались по плечам, в них уже нет соринок. Даже жаль: ей шло. Как и водолазка бордового цвета, которая обтягивает худую фигуру.
Кристина замолкает, стоит Кириллу подойти, и опускает взгляд. Не смотрит на него. Те мгновения, когда он заглядывал в её глаза, стоя на берегу озера, отдалились и растаяли.
– Кофе? – Саша улыбается и протягивает бежевый стаканчик с рисунком гвоздики и скрещенных костей. Кирилл благодарно кивает. Для Саши мир наполнен красками, цветами, палитрой радуги. Кирилл слишком часто видит перед собой серость мира теней.
– Спасибо, – он приподнимает крышечку, вдыхая аромат молотых зёрен. Чёрный американо сейчас то, что надо.
Глотки кофе как спасение от неловкого молчания. Кирилл исподволь смотрит на Сашу с Кристиной. Он не может избавиться от мысли, что те слова, которые она говорила про медузу, отражение её самой. Словно в её хрупких костях, в тонких пальцах, которые обнимают стакан чая, в глубине глаз скрыто куда больше, чем она показывает. Вокруг неё нет тени. Только воздух чуть мерцает как гладь озера на солнце. Она – свет пополам с водой.
– Кристина, – он старается, чтобы его голос прозвучал как можно мягче. – Мне придётся завтра отвезти тебя в Службу стражей.
Саша поднимает брови, в глазах немой вопрос.
– Зачем? – она всё ещё смотрит на свои ботинки, будто в них некая истина бытия.
Он колеблется, теряется. В ход идут сигареты, потому что глотков кофе недостаточно. Саша неодобрительно поджимает губы.
– Николай, начальник Службы, хочет поговорить с тобой насчёт нападения на тебя. Хочешь, я позвоню твоим родителям…
– Нет! – Кристина вскидывает голову и впивается в него взглядом. – Ни к чему их беспокоить. Назовите адрес, и я приеду.
– Я тебя заберу. Это не обсуждается, – Кирилл выкидывает пустой стаканчик в мусорку, тот глухо стукается о стенки. – Не хватало, чтобы ты ещё одна выбиралась в город. Дорога через лес…
Он осекается. Кристина явно ждёт продолжения. Им наверняка ещё расскажут. Про смерть, которая забрала юных и чудесных ребят. Про безопасность. Введут какие-нибудь глупые правила, которые ни черта не помогут. Но у него сейчас нет сил говорить о смерти.
– Так будет лучше, – сухо заканчивает он.
– Может, ещё наручники на меня наденете? И сразу в подвалы? Мне не нужно сопровождение…
– Кирилл Романович, – спокойно замечает Саша, покачивая ногой и выразительно глядя на друга, – всего лишь хотел сказать, что пока мы не выясним причины нападения теней, безопаснее будет с ним. Через пару дней всё утихнет, и можно снова наслаждаться свободой и лесным воздухом.
Её взгляд как зелень мха. Её голос звенит музыкой ветра. Он отворачивается, чтобы избавиться от наваждения.
– У вас кровь.
Кристина вдруг поднимается и подходит ближе. Он чувствует её силу спиной. Хочет повернуться, но она касается пальцами правой лопатки и тут же отдёргивает руку.
– Да тут порезы во всю спину!
Саша подрывается за ней.
– Кирилл, ты лекарю показывался?
– Не до того было.
Вот почему так болит голова, и перед глазами цветные пятна. Ведь было что-то такое на грани сознания, когда он уничтожал теней.
– Немедленно к лекарям! Совсем с ума сошёл, не хватало, чтобы ты тут кровью истёк.
– Царапины, – Кирилл морщится. Ему не нравится, когда вокруг него начинают переживать по пустякам. И не такое бывало.
– Я бы их так не назвала, – скептически добавляет Кристина. – Кажется, теперь мне придётся кормить вас шоколадом.
Он оборачивается, удивленный, и ловит её улыбку. Саша тянет за рукав и торопит.
– Я позвоню, – бросает Кирилл, хотя голова соображает всё хуже.
– Я буду ждать.
***
Больше всего Кристине хочется в душ, переодеться в любимую клетчатую пижаму и побыть одной. Но в гостиной их корпуса уже набился народ, который жаждет историй. Ей суют стакан с мутной жидкостью, стоит только войти, вопросы сыплются без ожидания ответов, пока Андрей охрипшим голосом не призывает к тишине.
– Ты как вообще? – спрашивает он. Кристина зажмуривается и выпивает то, что в стакане под рёв одобрения. Не каждый день кто-то в Академии выдерживает атаку теней.
– Теперь лучше. Да в порядке я, в порядке.
Особенно если не думать про отметины теней на спине Кирилла. И о нём тоже лучше не думать.
– Что произошло? – Ада усаживает её в кресло и пристраивается на подлокотнике. Лу даже убирает гитару.
– Если бы я сама знала…
Рассказ не занимает много времени, после чего все начинают гадать, кому всё это нужно.
– А вы слышали, что в лесу нашли трупы пропавших студентов? – шепчет Дина, маленькая курносая первокурсница, которая любит узнавать самые последние новости. Воцаряется тишина. Ребята переглядываются, настороженные. Кристина сжимает подлокотники.
«Не хватало, чтобы ты ещё одна выбиралась в город. Дорога через лес…»
Вот что Кирилл имел в виду. Он уже знал это. Кристина ощущает, как ей становится тошно. Она не знала никого из тех, кто пропал, но от этого не легче.
– Я, пожалуй, пойду, – она поднимается и отставляет стакан с негромким звоном о другой.
– Эй, ты же говорила сегодня со стражами? – в глазах Дины жадный блеск новых сплетен. – Неужели они не сказали тебе про трупы?
– Нет. Мы обсуждали только то, кто на меня напал. Простите.
На учебном столе в спальне чашка с остывшим чаем, который уже покрылся плёнкой, книги, зарисовки трав и открытый ноутбук.
По комнате растекается музыка Era, пока Кристина раскладывает всё по местам, размышляя. Каждый момент встречи с Кириллом она нанизывает на тонкую нить мечтаний и желаний. Мысли о нём почти также болезненны, как и те царапины на его спине. Они кровоточат несбыточностью.
Сегодня она видела, как он танцует с тенями. Как расточает огонь, дикий, жаркий, испепеляющий. Как встаёт на дыбы его сила. Она не понимает, как кто-то может не терпеть стражей и считать их злом. Но между ними пролегает пропасть, через которую нет мостов. Для него она никто. Вот только сам он стал наполнять её мир.
Есть только один человек, чей голос она сейчас хочет услышать. И, забравшись на кровать с ногами, она набирает номер.
– Кристина, – в голосе сестры тревога. – Ты как?
– Я не знаю. Кажется, всё пошло наперекосяк.
– О-ох! Держись. Я слышала, что у вас творится. Но надеялась, что тебя это не затронет. Может, мне приехать к тебе?
– Нет. Я буду завтра в городе. Позвоню, когда освобожусь.
– Запомни, – голос Лизы звучит твёрдо и уверенно. – Ты сильная. И со всем справишься. А я буду рядом, когда бы я тебе ни понадобилась.
– Спасибо. Пожалуй, мне надо поспать.
– Увидимся завтра.
Экран телефона гаснет. Кристина смотрит в окно, по которому начинает барабанить дождь. От утреннего солнца ничего не осталось. Она медленно проваливается в дрёму. И последняя мысль мелькает, что вена на сгибе локтя неприятно ноет.
========== -6– ==========
Школа стражей, около десяти лет назад
Когда маг лишается силы, это похоже на бездонный колодец внутри.
Пальцы поневоле скребут по полу, по стенам, сжимаются в кулаки, словно пытаясь дотянуться до того, что всегда было внутри.
Кирилл сидит в углу комнаты, прижав колени к груди. Спину холодит крашеный камень стен. Грудь судорожно вздымается, тело трясётся в ознобе. Он привык к жидкому огню внутри своих вен, к ощущению силы земли, научился жить с бурями внутри. И теперь почти сходит с ума без них. Падает на дно колодца, которого никогда не достигнет.
Он закрывает глаза и вспоминает.
Дым, стекающий с кончиков пальцев. Пламя с запахом бергамота в ладонях.
Из груди вырывается всхлип.
– Эй, – глухо раздаётся рядом. Он вздрагивает, не зная, что может быть слышно за тяжёлым камнем стен.
– Тяжко, да? – голос глухой, но он… ободряет.
– Х-холодно, – с трудом отвечает Кирилл и пытается устроиться поудобнее. И тут же сжимается обратно, как пружина. Каждое движение отдаётся звоном пустоты, голова кружится.
– А, знакомо. Привыкаешь после третьего раза.
Кирилл сглатывает. Ногти до боли впиваются в ладони. Он не думает, что когда-нибудь привыкнет к бездне внутри.
– Живут же как-то люди без силы, – продолжает голос. – За что тебя так?
– В-воз-зразил Шор-рохову.
– И ты туда же! Первый год обучения?
– Д-да.
Голос замолкает. И Кириллу кажется, что бездна внутри углубилась.
– Не молчи, – просит он.
– А, это я время считал. Два часа прошло. Осталось шесть. Ночь переждать да день пережить, да?
– Тебя за что? – Кирилл запрокидывает голову, впиваясь в слепящий свет лампы. Ему кажется, что прошла вечность.
– Своевольничал на практике. Забрался глубже в тени, чем было разрешено. Второй год обучения.
– Ур-род.
– Шорохов? Нет. Он просто показывает нам всё, с чем мы можем столкнуться. Даже если это потеря силы. Стражами становятся сильнейшие. Остальные разбредутся потом по отделам Службы. Будут следить за печатями, разгребать последствия нападения, составлять отчеты. А таким, как нам, сражаться с тенями.
Кирилл не понимает. Пока. Но он ещё научится считать часы в комнате, где вместо огня холодная бездна.
– Тебя как зовут? – любопытствует голос.
– Кирилл.
– Николай. Как выпустят, пойдём в бар. Я знаю одно место…
Кирилл усмехается. Вытягивает ноги. Кажется, они подружатся. По крайней мере, мысли у них сходятся.
***
Отблески пожаров видны издалека. Он бежит, рвётся вперёд, пронзает мир теней на последних вздохах. Слишком поздно. Колени бьются о колкие камни, пронзая острой болью. В зрачках отражается свет костров, которые плавят сам камень. Истошно ржут кони. Крики людей надсадные, и ясно – им уже не помочь. Везде – смерть.
Он жадно обводит взглядом лужайку и парк перед домом. Трава вся смята, деревья выкорчеваны и искорежены. Он заставляет идти себя вперёд. На крыльце дома мертвецы с застывшими глазами и искаженными огнём телами.
Среди них отец и мать. Не двигаются. Не дышат. Дым вбивается в горло, и он не сразу понимает, что кричит от ярости.
Кирилл скатывается с кровати, хватается руками за комод. На пол летят книги и склянки, перестукиваясь на полу. Вокруг невыносимый запах гари. Его шатает, когда он тяжело поднимается, упираясь руками в комод, пальцы цепляются за ручки, соскальзывают.
Ящики громыхают, распахиваясь до упора. По ладоням пляшет огонь, оставляя чёрные следы на дереве. Край сознания соскальзывает в кошмар, и вместо деревянных стен Кирилл видит чёрные камни. В горле будто набился дым, чужой, горький, тяжёлый. Сухой кашель раздирает лёгкие.
Вешалки падают на пол вместе с одеждой, пальцы ловят пустоту, скребут по воздуху.
Так горячо, так сухо внутри. Выжженная пустыня с потрескавшейся землёй. Комната наполняется едким дымом, который окружает каждый предмет и затягивает всё пеленой. Барьеры заклинания тени крошатся, подпуская её слишком близко к его огню.
Кирилла кидает в сторону – тень рвётся завладеть его огнём, который распластывает тело собой. Он не справится. В венах уже не огонь – лава.
Где-то на фоне надтреснуто звенит телефон.
Он – огонь. Но и земля, в которой растёт всё живое. В нём жизнь и материя мира, сплетенные тысячью тонких корешков. И пламя становится корнями, которые запутывают её в новых барьерах. Запах гари меняется на дух вспаханных полей по весне и на аромат стогов сена.
Тень шипит и стихает под шёпотом удерживающего заклинания. Кирилл не сразу понимает, что сила хаоса успокоилась, стала твердью земли. Он перекатывается на спину, смахивает со лба налипшие волосы. В тишине комнаты его дыхание похоже на хрипы загнанного зверя. Снова пронзительно звенит телефон.
С трудом поднимаясь, Кирилл бредёт к тумбочке, спотыкаясь о раскиданные вещи, и хватает его, не глядя.
– Кирилл, – голос Николая как ушат холодной воды. – Ты в порядке?
– Наверное, – тот редкий случай, когда он сам толком не понимает, можно ли назвать такое состояние «в порядке». – Кошмары вернулись.
– А. Ясно. Справился?
Сквозь распахнутое окно тянет гарью – видимо, кто-то поджёг мусорный ящик на улице. Кирилл дергано передвигается, перед глазами мелькают цветные круги. Нащупывает шершавую створку и захлопывает раму, оставляя запах по другую сторону стекла.
– Вполне, – если не считать назойливых воспоминаний о том, что было после нападения теней на особняк родителей.
И какой ты после этого страж?
– Если нужна помощь…
– Николай, – раздражение перевешивает усталость. – Не надо со мной нянчиться. Ты больше не мой якорь*.
Густое молчание повисает на другом конце. Кирилл знает, эти слова Николаю слышать особенно невыносимо.
– Не смею больше мешать.
Раздаются короткие гудки. Губы сухи. Горло саднит так, будто он глотал колючки кактуса.
Кирилл доходит до стола и дрожащими пальцами достаёт из пачки сигарету, подносит скрученную дозу горькости ко рту. Рука нашаривает мягкий картон коробка спичек.
Огонёк сигареты мерцает в темноте комнаты. Тело саднит от жара и колкости огня, который прошёлся с головы до ног и подпалил одежду.
Видимо, он слишком устал и вымотался от работы, от смерти молодых ребят, от атаки теней – и кошмары вернулись. По крайней мере, наяву родители живы. Хотя в этом нет его заслуги.
Для тебя важна только служба.
Царапины на спине саднят и ноют, потревоженные его метаниями. Скорее всего, пора поменять повязки, но, чёрт дери, у него сейчас нет сил даже на это.
Когда перестают дрожать пальцы, Кирилл снимает обожженные обрывки футболки и идёт в душ.
Мир ещё шатается в глазах. Он хватается за деревянные стены, чтобы не споткнуться и не скатиться с широкой лестницы, когда спускается на кухню.
Кирилл бредёт по тёмному дому, больше похожему на заброшенное хранилище вещей. Когда-то он принадлежал его родителям, пока отца по работе не перевели в Англию. Они с матерью забрали все вещи, оставив сыну, который вернулся однажды на каникулы, голые стены. Даже в маминой оранжерее стояли лишь пустые горшки.
Он, конечно, сделал вид, что ему плевать. На самом деле он ощущал себя выкинутым из их жизни, потому что отец так и не смирился с его решением стать стражем.
По огромным панорамным окнам кухни стучит осенний дождь, и его стылость холодит кожу, когда Кирилл, зажав сигарету зубами, встаёт на стул и приоткрывает фрамугу на самом верху.
Наверное, надо заварить одну из тех настоек, которые советуют лекари Службы. Их глаза сочатся сочувствием, от которого хочется увернуться. Он – страж. И не питает иллюзий о том, какая это работа. Сгорать – так в пепел. Сражаться – так до шаткости ног.
В три часа ночи одиночество кажется тяжёлой данностью. Он привык справляться с ним, растворяя его в пламени своей магии, в чае Саши и Сюзанны, в цифрах и словах отчётов, в рутине дней. Но этого так ничтожно мало, когда он на грани того, чтобы сгореть.
Тебя не было рядом! Ты предал семью, Кирилл.
Вокруг Кирилла вьются тени, тычутся в руки, когда он достаёт из шкафа тяжёлую керамическую турку. Невесомые отголоски мира по другую сторону, совсем безобидные и ласковые. Газовая плита вспыхивает гудящим синим пламенем. Кирилл надеется, что пронзительная крепость кофе смоет гарь внутри.
Хоть пропади в своём мире теней! Кажется, он для тебя важнее всего остального!
Дёргается щека. Эти слова, брошенные три года назад, осели в голове так надёжно, что их ничем не вытравить. Он до сих пор помнит ярость отца.
С тех пор Кирилл считает, что не имеет права обременять себя какими-либо близкими связями. Он старается держаться подальше – как от родителей, так и от друзей.
Только невыносимо постоянно быть одному, и он возвращается в дом Саши, зовёт в гости Сару. И чертовски боится, что однажды тени придут и за ними, а его не будет рядом.
Кофе вскипает, и Кирилл переливает его в самую большую кружку, бросая звёздочки бадьяна. Что ж, он, по крайней мере, может попытаться не дать ещё кому-то умереть.
***
Задремав ранним вечером, Кристина просыпается в середине ночи как по будильнику. Протирает глаза и ёжится от прохлады ночного воздуха, нагнанного из приоткрытого окна.
Она накидывает поверх футболки длинную вязаную кофту и включает ночник на столе, от которого струится мягкий свет, достаточный, чтобы разогнать темень. На столе навалены учебники и тетради, мигает ноутбук разряженной батарейкой. Кристина заглядывает в забытую кружку. Чай давно остыл и подёрнулся плёнкой, а в зону отдыха идти совсем не хочется, так что она только зажигает толстую свечу, от которой тянет чем-то древесным и терпким.
Кристина перебирает стопки книг в поисках последних, взятых из библиотеки. Аккуратные болотного цвета тома находятся под свёрнутыми рулонами схем созвездий. Вряд ли они пользуются популярностью: выглядят как новые и пахнут ещё типографской краской, на обложке вьётся золотистая надпись «Мир теней. Азы и основные понятия».
Кристина всегда умела видеть сквозь очевидные вещи, поэтому её так интересовал мир теней. Каждый маг с детства знает – он несёт опасность и разрушение. А Кристина хочет заглянуть за эту опасность, не веря, что всё так просто.
В той тени словно скрывался свет звёзд на исходе ночи. На кончиках её щупальцев колыхалась иная сила, незнакомая и невесомая, пропитанная морем и перечной мятой. И энергия воды и воздуха внутри Кристины отзывалась на неё.
Кристина листает книги, одну за другой, проводит пальцем по глянцевой бумаге. Те пестрят уже известными ей определениями и видами теней. Одни ищут насыщения в силе магов, другие жаждут крови, третьи крадут часы жизни. Бесполезно.
Книги лишь твердят, что это мир, полный монстров из кошмаров, изломанных, тяжёлых, корявых. Ни слова о красоте серых оттенков. Ничего о свете звёзд, который пахнет морем.
В четыре часа ночи Кристина устало смотрит на пламя свечи, которое напоминает огонь Кирилла. За всеми его бурями и дымом костров скрывается мягкое тепло, к которому хочется протянуть руки.
В детстве она мучила родителей вопросами, как ощущается сила огня и земли. Те лишь фыркали и говорили, что нечего магу воды и воздуха думать о такой ерунде. Но ей было интересно до невозможности, и Лиза принесла мешок свечей. Расставила по комнате и зажгла все до единой. А потом водила рукой сестры над ними, следя, чтобы та не обожглась.
В четыре часа ночи Кристина думает о том, что те ощущения были похожи на то, как её сила касается магии Кирилла.
***
Кофе горчит. Кирилл допивает вторую чашку и откидывается на кожаную спинку стула, потягиваясь. Ему нравится мансарда тем, как в ней слышен дождь. В большое окно напротив кровати часто видно небо со звёздами и луной. Только стол утыкается в стену, на которой прикреплено множество заметок по работе.
Он опять не выспится, и Варя будет укоризненно выговаривать, что стражам тоже иногда надо отдыхать. Особенно тем стражам, у которых то бессонница, то кошмары.
Кирилл перебрал досье каждого пропавшего ученика. Сравнил данные, информацию. Надо отдать аналитикам, пусть ищут связь. Он её в упор не видит.
Кирилл чуть не сваливается со стула, задремав, когда звонит телефон.
– Да?
– Я только что приземлился и мечтаю о доброй порции виски! – звонкий голос Дани врезается в голову.
– Тебя не было два месяца. И первым делом ты тащишь меня в бар? – Кирилл встаёт, чтобы вытряхнуть пепельницу в мусорное ведро, которое глухо хлопает крышкой. Босые ступни приятно ощущают деревянные доски пола, когда он подходит к окну. Огонь внутри мягкий и умиротворенный. Кирилл выпускает дым и вертит его в ладонях, забавляясь с ним, как с ласковым зверьком.
– Сейчас шесть утра, вполне можно выпить кофе. О, такси приехало. Давай, вылезай из дома и тащи свои бренные кости в Rock’n’roll bar. Да-да, на Сретенку, – это уже явно водителю.
– Ты не мог хотя бы выбрать магический бар? Что, там коктейли лучше? – Кирилл подходит к груде одежды и вынимает из неё одну из десятка чёрных косовороток. Он задумывается, стоит ли её отглаживать.
– Нет, там завтраки вкусные! Жду!
Кирилл вздыхает и отключает телефон. Дома еды всё равно нет.
В половину седьмого в баре тихо и малолюдно. Даня уже вовсю наворачивает глазунью с сосисками и тостом, прихлёбывая кофе. Вопреки всем заветам московской осени на нём короткие светлые штаны и ярко-оранжевая футболка. Негромкий рок приятным фоном наполняет сонное утро.
– Надо же, ты всё ещё жив! Как мир теней?
– Ты не мог бы потише? – Кирилл устраивается напротив, чувствуя себя неуютно в месте, где не стоит показывать свою магию. Не хватало им Бюро магического порядка в центре Москвы. Меню предлагает с десяток вариантов и называет еду без вина завтраками.
– Всё равно почти никого нет, – Даня широко обводит рукой пустое просторное кафе и втыкается вилкой в поджаристую сосиску. – М-м, как я соскучился по такой еде! В походе опять было много геркулеса и каких-то корешков.
Даня работает в Управлении в отделе по международным связям магов, что обычно означает командировки в самые удаленные уголки мира, странную еду, долгие пешие переходы по горам и непролазной местности. По возвращении из очередного тура, ошалевший и с новыми невиданными амулетами, Даня через неделю страдальчески заламывает руки и бежит к начальству за новой командировкой. Пульс мегаполиса не для него.
– Ты привёз с собой экспериментальные образцы корешков? – иронично уточняет Кирилл, вертя в руках сигарету. Здесь явно не курят. А от огня или дыма ещё и пожарная сигнализация может сработать.
В Дане всё в движении, брови так и норовят то взлететь вверх, то нахмуриться. Он сам вертится и крутится. У него внутри будто постоянно звучит музыка, под которую он живёт. Кирилл считает, что она похожа на регги. Многие при первой встрече принимают его за сухри, но в нём бурлит магия воды и воздуха.
– Не-а, таможня не пропустила. О, можно мне повторить? – Даня тыкает в тарелку, обращаясь к официанту, улыбаясь до ушей. Кирилл заказывает оладьи с яблоком в медовой глазури и чёрный кофе.
– Ну и как студенческая жизнь?
– Спроси у студентов.
Даня хмурится, пытается понять – дело в настроении или и правда что-то случилось. Вздохнув, начинает рассказывать сам. Об Индии. О величественных слонах. О том, как отличаются маги в разных уголках мира. Про то, как приятно зарывать ноги в горячий песок и пересыпать его с ладони на ладонь. Про тягучие мантры на рассвете и розовый закат в океане.
Наконец приносят завтрак. Кирилл чуть отпускает силу, которая проплывает лёгкой дымкой. Сейчас внутри только размеренный треск костра, который ничто не тревожит. Тень больше не пытается выбраться. Пока.
