Соавторы: Екатерина Терехова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)
Я шла по центральному холлу склепа, придерживая подол вечернего платья, мерцающего атласным блеском в свете свечей. Черные ленты сдерживали воланы и кружевные оборки, черные бретельки пересекали плечи. Мои темные, почти черные локоны были заколоты на темени, обрамляли лицо и шею. Туфли на каблуках тоже были черные. Губы я накрасила помадой краснее свежей крови, глаза подвела, и их зелень выделялась на фоне бледной кожи. Увидев себя в зеркале, я осталась довольна. Наряд под стать событию — сборищу упырей для демонстрации силы и изысканности.
Пламя свечей в настенных канделябрах извивалось и отбрасывало тени. По полу полз холодок, из-под дверей приемного зала сочился сквозняк. Плечи покрылись мурашками. Семеро сильнейших, старых вампиров собрались на заседание, а что я там забыла?
Около массивных деревянных дверей меня ожидал Алекс. На нем был черный фрак с атласным отложным воротником, белая рубашка, галстук-бабочка и лакированные туфли. Короткие волосы он взъерошил при помощи геля для укладки. Улыбнувшись одними уголками губ, вампир поклонился мне, прижимая одну руку к груди. Качнув головой в ответ, я остановилась перед ним.
-Прекрасно выглядишь, Кира. Не знал, что ты любишь красный цвет, — в его мягком голосе промелькнула нотка иронии.
-Хотела соответствовать обстановке, — я скривилась.- Только и всего.
-На сегодняшней вакханалии затмишь всех и вся, — его глаза заискрились от сдерживаемой улыбки.
-Я предпочла бы остаться незамеченной, — раздраженно прошептала я.
Он изогнул брови.
-Это невозможно. Ты — главный гвоздь программы.
-Ключевое слово здесь «гвоздь».
-Ты готова? — тихо смеясь, спросил Алекс, пытливо вглядываясь в мое лицо.
-Нет, конечно! — я сверкнула на него сердитым взглядом.- А у меня есть выбор?
Алекс изящно пожал плечами, улыбка его стала шире.
-Я полагаюсь сегодня на тебя и твою стойкость. Ты, и только ты способна повлиять на решение Антонио и спасти жизни влюбленных, — сказал Алекс, взявшись свободной рукой за дверную ручку.- Не уступай им, но и не наделай глупостей.
Я с вызовом на него посмотрела.
— Кто?! Я делаю глупости?! — и обиженно надула губы.
Алекс заразительно рассмеялся и распахнул дверь.
Стены зала — белый камень и золото. Вся мебель из красного дерева с декоративными элементами, покрытыми позолотой. Подвесная хрустальная люстра с подсвечниками сияла, заполняя помещение тусклым желтым светом. Кресла заседателей с высокими спинками стояли полукругом на пьедестале. Пол перед ним был устлан золотистым паласом — для тех, кто хочет покаяться. Во всей этой роскоши и чистоте имелось местечко для кандалов и серому мрамору. Пол пыточного зала часто был залит кровью, так что светлые цвета отпадали. Помещение будто поделили на две части. Правая половина нарядная, сверкающая белизной, предназначена для светских приемов, а левая — темная и мрачная, для пыток.
К стене были прикованы двое — мужчина и женщина. Ей не больше двадцати четырёх лет, ему — на вид около тридцати, но в действительности ближе к ста. Мужчина был вампиром, его избранница — нет.
Женщина опустила голову, и белокурые волосы свесились вперед, закрыв лицо. Одета она была в легкое бирюзовое платье и белые босоножки на ремешках. Хрупкая фигурка, кожа слегка загорелая, кисти рук трепетали в кандалах. Возлюбленный был ее полной противоположностью — широк в плечах, высок и мускулист. Темные волосы коротко острижены, лицо с волевым подбородком и чуть заостренным носом притягивало взгляд. Глаза темные, почти черные в обрамлении густых ресниц. Одет он был в белую футболку, подчеркивающую смуглость кожи. Снизу — тонкие черные брюки и кожаные сандалии. Летом в Хайенвилле ночи не такие жаркие, как дни, но достаточно теплые, чтобы прогуливаться в легкой одежде. Где же поймали парочку? Я бы с радостью разыскала сволочь, сдавшую влюбленных, и подвесила на их место.
Мужчина неотрывно глядел на Изабелль — мелкую дрянь, ненавидящую все живое. Она стояла в центре зала, разглядывая жертв, как товар на рынке. Даже когда я и Алекс вошли, вампир продолжал смотреть только на нее.
Изабелль было лет семнадцать в момент смерти, но она уже три века восседала в совете. Обладая обманчивой внешностью, она ею умело пользовалась. И одевалась, как избалованный ребенок, следуя искусно созданному образу. Платье с пышной юбкой до колен было бледно-лиловое. Цвет смотрелся теплым на фоне белизны ее кожи. Волосы каштановые и сияющие собраны на висках закрученными локонами и перехвачены фиолетовыми лентами. Глаза — большие, золотисто-карие в облаках пушистых черных ресниц. Лицо тонкое, треугольное и милое. На ногах — кружевные лиловые туфельки. Вид у Изабелль был, как у фарфоровой куклы в полный рост. Но под этой искусной оболочкой скрывалось чудовище.
Чтобы развеять первое приятное впечатление ей достаточно открыть рот. Хорошим манерам Изабелль учили так давно, что она себя ими не обременяла. Истеричная особа, высокомерная и жестокая. Побрякушки и наряды — ее страсть. В прошлом дочь богатого купца, не знавшая отказа в прихотях, топала ножкой и всегда получала, что хотела. Изабелль до сегодняшнего дня подобным способом добивалась своей цели. Топнула ножкой, свела бровки к переносице, и мужская часть совета сжалилась: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в горло не вгрызлась клыками.
Ее взгляд скользнул в нашу сторону, и на пухлых розовых губках заиграла улыбка. В полной тишине были слышны рыдания женщины и скрежет кандалов. Они ее явно забавляли.
-Мы вас заждались, — голос вампирши прозвучал высоко и безобидно. Тщательно продуманная невинность.
Ответив ей коротким кивком головы, я прошла к своему креслу в сопровождении Алекса.
Все члены совета были на местах. Антонио во главе — в длинной алой мантии, расшитой серебром. По правую руку от него — женщина с лицом милейшей старушки. Стефания. Ее светлые волосы были собраны на затылке и закреплены диадемой. Небесно-голубое платье, в тон ледяным глазам, ниспадало до самого пола, скрывая туфли. Руки она сложила на коленях. Впервые увидев ее, я сделала однозначный вывод — та еще сука. Она могла убить силой мысли, вычерпать из сознания все, что нужно, и оставить лишь кошмары. Наблюдать за муками жертвы доставляло Стефании удовольствие. Изабелль была ее протеже и питалась страхом, высасывала его из разума, как коктейль через соломинку. Занятная парочка. Не хотела бы я с ними поссориться.
Справа от Стефании сидела Мари-Бэлль. В белоснежном узком платье она выглядела эфирно, как бескрылый ангел… смерти. Длинные черные волосы расплескались сухим шелком по белому меховому манто и груди. Лицо как всегда безупречно — мастерский вечерний макияж, подчеркивающий глубину взгляда. Глаза ее горели янтарем, кожа светилась алебастром, как у скульптуры, высеченной из белого сапфира. Потрясающе красивая стерва. За спиной у Мари-Бэлль стоял Стюарт. В светло-бежевом изысканном костюме и белой рубашке. Он положил небрежно руку на спинку кресла любовницы. Ну, надо же, какая гармония! При виде меня, Мари-Бэлль скривилась, глаза ее вспыхнули огнем ненависти. Она даже не пыталась притворяться на публике. Видимо, неприязнь ко мне была настолько невыносимой, что ей самообладания не хватало.
Поднимаясь на пьедестал, я вскользь глянула на Стюарта. В его глазах мелькнула тень. То ли сожаления, то ли торжества. Наверное, я никогда не узнаю правды, испытывал он какие-либо чувства ко мне, или же банально метил в кресло. Жаль, он мог бы добиться большего, если бы не избрал унизительную роль мальчика на побегушках и пошел иным путем.
По левую руку от Антонио стояло пустое кресло — мое. А далее — кресло Грегори и Андреа.
Грегори обладал внешностью коренного южанина. На вид ему было не больше сорока, но умер он три века назад. Густые черные, как смоль, волосы; темно-карие глаза, близко посаженные к переносице. Кожа у него смуглая с легким зеленоватым оттенком. При жизни он наверняка был почти коричневый. Высокий, крепкий, статный мужчина с твердыми, но приятными чертами. По его лицу никогда не прочтешь, что он думает на самом деле. Грегори отлично владел собой в любой ситуации. Сегодня на нем был бордовый костюм и черная рубашка. Сила его в способности ранить на расстоянии. Вампиру до лампочки все, что не касается его жены. И на судебных заседаниях он, как правило, лишь наблюдал, изредка выдавая комментарии. Но я нутром чуяла, что он не так прост, как хочет казаться. Что ж, поживем — посмотрим.
Его супруга всегда притягивала взгляды — мужские и женские. Она была трогательно красива, но не казалась хрупкой. В ее темных глазах светились разум и воля. Лицо округлое с точеными чертами, подчеркнутыми макияжем, чувственные губы сияли бордовым блеском. Волосы у Андреа длинные и густые, цвета горького шоколада. Они являлись ее главным украшением. Сегодня она разделила их на прямой пробор и заколола на затылке. Подкрученные локоны собрала в подобие пучка. Платье на вампирше было зеленовато-синее, с глубоким декольте, свободными рукавами и широким атласным поясом. Ее оливковая кожа казалась бледнее обычного из-за выбора цвета, что ни чуть не портило образ. Ей было немного за двести, но внешне вампирша могла смело сойти за тридцатилетнюю.
Андреа — мастер иллюзии. Что-то близкое к умениям Стефании, но она никогда не превращала мозг жертвы в желе. При мне. Она и Грегори сошлись задолго до того, как были приглашены в совет. Но многие вампиры до сих пор ошибочно полагали, что именно из-за кресел они и закрутили роман. Вполне возможно, Стюарт из их числа.
Тщательно сохраняя невозмутимый вид, я поднялась к своему креслу и опустилась в него. Медленно, плавно, вцепившись в подол платья. Оправив юбку, сложила руки на коленях, придерживая непокорные оборки. Алекс обошел кресло, занимая положенное заместителю место. В средние века таких, как Алекс, называли слугами мастеров вампиров. Я еще никого не обращала, не набрала достаточной силы и не обладала ничем экстраординарным, но Антонио провозгласил меня мастером. Мастером Смерти. Тонкую иронию его поступка уловили не все — я несла погибель нежити, являлась вестником их близкого и неизбежного конца. Символом смены власти. И мне нравилась эта мысль. Если наша версия об эволюции вампиров окажется верна, то в скором времени дампиры вытеснят нечисть и займут их место в пищевой цепочке.
Антонио величественным жестом пригладил полы мантии и окинул взглядом всех присутствующих.
-Приветствуем пришедших и продолжаем, — голос его прозвучал громко, мягко, без интонации.- Итак, сегодняшней ночью мы рассматриваем вопиющий случай нарушения закона совета: пункт один часть восемь. Он гласит: «Любовная связь между вампиром и человеком запрещена и карается смертной казнью». Как мы уже успели выяснить, у наших арестантов такая связь имеет место быть.
-Прошу прощения, Антонио. Каким образом это стало известно? — вежливо поинтересовалась я, и в мою сторону повернулись семь пар глаз. Я чуть не поперхнулась воздухом.
-Изабелль пытала девушку и выбила из нее признание, — тихо ответил старейшина, не глядя на меня. Знал, что увидит негодование и осуждение. Вся эта клоунада была приятна Антонио не больше, чем мне. Если бы не он, приговор привели в действие без разбирательств.- Стефания добилась подтверждения от мужчины.
-Но как они здесь оказались? За ними следили?
Антонио повернул голову и пригвоздил меня тяжелым взглядом. Я перестала дышать.
-Пару раз засветились в одном из наших ночных заведений. Особо бдительные сотрудники клуба сообщили дневным глазам совета.
Алекс положил ладонь мне на плечо, сдерживая от эмоционального взрыва. Его энергетика успокаивала. Он — мой стоп-кран. Я медленно выдохнула и уставилась на подвешенных. Вот оно, наглядное предостережение не заводить романы с людьми. Меня не спасет даже положение в совете. Напротив, пытки будут изощреннее, судьи — нетерпеливее. А в конце меня торжественно сожрут. Именно так. Прикрыв на миг веки, я осторожно сглотнула.
Изабелль, стоя вполоборота к заседателям, улыбнулась, не показывая клыков. У нее был такой человеческий вид, в глазах светилось веселье. Смотрите, какая я безобидная. Позволив договорить Антонио, вампирша с грацией танцовщицы направилась к прикованным к стене жертвам. Да, жертвам — таковыми они являлись для меня.
-Это Роберт, — не переставая улыбаться, Изабелль потрепала мужчину за щеку.
Он не шевельнулся, лишь прикрыл обреченно глаза. Она звонко и искристо рассмеялась и подкралась к женщине. Протянув тонкую, изящную, почти прозрачную руку, принялась ее дразнить. От каждого движения вампирши женщина вздрагивала.
-Эмили очень страшно, — громким, театральным шепотом сказала Изабелль и провела ладонью по ее светлым волосам.- О чем ты только думал, Роберт, вступая с ней в связь?! Такая красивая, — рука вампирши скользнула по плечу Эмили. Приблизившись почти вплотную, Изабелль взяла лицо женщины в ладони. Та дернулась и зарыдала еще громче и отчаяннее.- Такая беззащитная… Ты же знал, какая кара ждет вас обоих. В чем же смысл ваших отношений, скажи мне, Роберт? Ведь обращать ее в одну из нас ты не собирался.
Мужчина открыл глаза.
-Мы любим друг друга.
-Лжешь! — зашипела вампирша и бледным вихрем рванула к нему. Лицо ее исказилось, маска девочки-куколки слетела, обнажив тварь, скрывающуюся под ней. Сгорбившись, она протянула к нему когтистую руку.- Вампиры не могут любить! У них нет души.
Я взглянула на Стюарта. Он встретил мой взгляд и закатил глаза. Я чуть не засмеялась — такой у него был надменно-ироничный вид. Закусив губу, уставилась на вампира, пытаясь понять, что у него в голове. Почти год Стюарт пытался убедить меня в том, что любит безумно. И вдруг Изабелль во всеуслышание заявила, что вампиры не способны любить. Любопытно, что он скажет на это?!
Мари-Бэлль засекла нашу игру в гляделки и одернула Стюарта за пиджак. Он моргнул и опустил на нее глаза с безразличным выражением на лице. И уступил место в игре своей любовнице. Она таращилась на меня со всей яростью, на которую способна в присутствии свидетелей. Алекс впился пальцами в мое плечо, но на этот раз его близость не подействовала. Я выдала Мари-Бэлль ледяную улыбку, представив, как всаживаю пулю ей в лоб. Ее не проняло. Интересно, чего боятся вампиры? Преследуют ли их видения острых осиновых колов, запах чеснока, или есть вещи похуже? Чем напугать мертвого? Я бы с удовольствием стала дневным кошмаром Мари-Бэлль. Кажется, я нашла себе занятие после смерти.
Изабелль танцевала перед плачущей женщиной. Она кружилась, держась за юбку, и выглядела абсолютно счастливой. Я покосилась на Антонио. Лицо его было непроницаемо, как мрамор. Глаза блестели от… гнева. Но он ничего не предпринял, чтобы унять пыл мелкой садистки. Изабелль лисой подкралась к Эмили и остановилась, склонив любопытно голову набок. Я заскрипела зубами и медленно выдохнула. Перебирая пальцами подол платья несчастной женщины, вампирша поглядывала на Роберта. Вампир сжал цепи ладонями, на которых был подвешен. Его била крупная дрожь, жилы на шее натянулись до плеч, губы скривились, обнажив кончики клыков. У меня сдавило горло, защипало глаза от бессильной ярости. Изабелль провоцировала его, чтобы быстрее прикончить. Если Роберт не сдержится, то им обоим конец. А, черт! Их в любом случае казнят! Вопрос лишь в том, как скоро и насколько мучительно.
-Как давно продолжаются ваши отношения? — прогремел голос Антонио. На мгновение в зале воцарилась неподвижная тишина.
Я посмотрела на него. Почему-то важно было видеть лицо главы совета в этот момент. Антонио глядел на происходящее с едва уловимой печалью в глазах. Не он утверждал закон об отношениях между вампирами и людьми, его приняли на общем голосовании. Почему? Вампиры до панического ужаса боялись потомства у подобных пар. Плод любви вампира и человека — дампир. Такие, как я. Вот почему Антонио взял меня в совет — если бы не он, эта кровожадная свора пустила бы безродную полукровку на пунш.
Роберт поднял взгляд на Антонио. Вымученный, но не сломленный.
-Полгода, — ответил он, и со всех сторон послышался шорох одежды и неразличимый шепот.
Я закрыла лицо ладонью и покачала головой. Мерзкие лицемеры. Алекс положил вторую руку мне на плечо. Кто из нас больше нервничал?
-Тихо! — рявкнул Антонио, и в зале вновь повисла тишина.- Как вам удалось так долго скрываться?
-Мы были осторожны. Встречались на нейтральной территории, каждый раз меняя адрес.
-Конспираторы, — промурлыкала Изабелль и лизнула Эмили в щеку длинным, медленным движением.
Женщина вскрикнула и затрепетала в цепях.
-Не прикасайся к ней! — зарычал Роберт, обнажая клыки.
