Текст книги "Окутанная тьмой (СИ)"

Автор книги: Имилис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 56 страниц)

–Люси, – МакГарден оставался всего один шаг, когда ее лицо, да и всю ее маленькую фигурку разом заслонила ставшая напротив Лисанна. Чуть отросшие пепельные волосы были завязаны в два низких хвостика, в глазах было волнение, малая доля испуга, хотя на губах была улыбка. Люси в ответ горько усмехнулась, видимо, младшая Штраусс решила, что если что-то с кем-то и случится, то это будет точно не Леви и ее малыш, пускай это будет она. Руки девушки дрожали, и не заметить это было просто невозможно, но она, поджав губы, сделала последний шаг, преодолев все расстояние и будто неумело, все еще боясь, обняла Хартфилию за плечи, замерев, перестав дышать. Она наверняка ожидает чего-то плохого, вот только Люси и не думавшая о таком, не могла ничего понять. Не боятся, сожалеют, пытаются образумить, обнимают, пытаются вернуть, хотя в их душах все еще таится сомнение, что ничем хорошим, таким, как они вообразили для себя, это не кончится. – Возвращайся домой, к нам, мы ведь ждем тебя. Плевать, кто ты и кем стала, ты все еще наша Люси и ею ты останешься навсегда, да? – лица Штраусс видно не было, но Люси чувствовала, просто знала, что сейчас, на этих словах, она улыбается, наивно, искренне, как ребенок, как и сама Люси когда-то.

–Хватит уже этих телячьих нежностей, тошнит от вас, – Райто запрыгнул на ближайшую от них лавку, так же гордо подняв голову. Люси с трудом оттолкнув от себя Лисанну, которая никак не хотела ее отпускать, все равно цепляясь дрожащими пальцами за обрывки одежды, посмотрела на него недоверчиво. На него ей было в какой-то степени и плевать, но в какой-то и жаль. Как ни крути, но он здорово подставил ее, и Хартфилия уже и не знала чье предательство больнее – его или ее любимых малышек? Вот только в тот раз она была сама виновата – она отправила их к ним, заранее зная ведь исход.

Сейчас была совсем другая история, которая никак не оправдывала Райто, даже наоборот все шло, тянулось к нему. Он был лидером, зачинщиком, это он рассказывал им все, что только знал – ее слабости, перемещения и цели. Наверняка он уже все им рассказал, а ведь Люси доверяла ему, так же, как и Адриане, не смотря на все его мелкие предательства, она надеялась, что он никогда не поступит с ней так жестоко, как сейчас, но он поступил. Раньше, еще до этого происшествия, она все равно продолжала видеть в нем своего защитника, пускай и с таким характером, она и сама защищала его, когда это требовалось. Что она упустила в нем?

Наступила неловкая пауза, полная, ничем не рушимая тишина, но как ни странно, никакого дискомфорта, никакой неловкости не было – было только необъяснимое ощущение полного спокойствия и умиротворения, будто все на своих местах, все так, как и должно было быть. Вот только голод, на мгновение сбавивший свои обороты, все равно давал о себе знать, пока терпимой болью в желудке, и постоянно сменяющимися ногтями на когти и зубами на клыки. Перед наполовину прикрытыми глазами почему-то именно в эту секунду, одно за другим, начали всплывать воспоминания – немые сцены ее недалекого прошлого. Душевные разговоры с Венди и Лией, которые, будто сговорившись, хотят от нее одного и того же – возвращения домой. Вот только это так же невозможно, как и раньше, ведь Хартфилия не стала сильнее, чтобы быть способной защитить их всех при необходимости, не стала безопаснее, чтобы находится рядом с ними, не стала всеядной, чтобы, наконец, прекратить убивать людей. Она кем была, тем и осталась, теперь еще и в одиночестве. Эти воспоминания продолжали появляться на секунду или две, но Люси этого вполне хватало, чтобы понять, в чем был смысл той или иной сцены. Сколько все это длилось, она тоже не могла сказать – могла она только морщиться от боли и неприятного осадка, оставшегося от всего, что было тогда. Кадр следовал за кадром, пока все не оборвалось на Леоне, про которого она сейчас просто забыла, хотя это он был ее целью, вот только где он?

–Где Леон? – с хрипом, с неимоверным усилием выдавила из себя Хартфилия и подняла глаза, ожидая ответа. Драгнил, дернувшись, хотел было что-то сказать, но его остановила Мира, просто положив руку на плечо, улыбнувшись, тепло и нежно, и, как ни странно, это на него подействовало – он промолчал, полностью проигнорировав ее. Вот только Люси не собиралась отступать, она все так же ждала ответ на свой вопрос, ведь кто знает, где сейчас этот маг, подчиненный безумным демоном.

–Я скажу тебе, Люси, но сначала и ты ответь на мой вопрос – зачем ты пыталась убить его? Это был твой ужасающий голод, он ведь просто человек, а ты нанесла ему чуть ли не смертельные раны. О чем ты вообще думала? – «О вашей безопасности, чертовы критины!» – так и хотелось выкрикнуть им всем в лицо, но Хартфилия промолчала. Ледяной, пронизывающий, но никак не осуждающий взгляд Фуллбастера был направлен на нее, пытаясь самостоятельно найти ответ в ее глазах, но там он, как и все остальные, кроме Райто, не видел ничего.

–Он ведь здесь, в гильдии, да? Лежит там, чуть позади меня? Райто, посмотри на него, посмотри так же внимательно, как когда копаешься в моей душе. Ну же, Райто, что ты видишь в нем? – Грей вздрогнул, напрягся, ведь Люси оказалась права, и Леон вправду здесь, позади нее, так же лежит на скамейке с обработанными ранами, без сознания. Ему оставалось только удивляться Хартфилии и следить за тем, что будет дальше. Райто же просто фыркнул, переместив свой взгляд за спину девушки, находя во мраке силуэт мага.

–Так вот оно что, – оскалившись, насмешливо протянул пес спустя несколько секунд. – Должен сказать, что я не ожидал от вас такого, моя несравненная Госпожа. Как только вы смогли увидеть в нем это и разобрать?! Почти и незаметно, а вы, мои дорогие, многоуважаемые союзники, оказались так глупы. В него вселился демон, и пока он в этом пареньке смерть ему не грозит, – Люси почему-то стало даже чуть приятно от таких слов, вот только это «моя несравненная Госпожа» приводило в непонятную ярость, пробуждая желание врезать Райто за это. Фуллбастер же стоял удивленный, пораженный, испуганный, все это было одновременно, ведь Леон был для него не просто другом, не просто знакомым, не просто товарищем, он был его братом, пускай и названным, ведь это ничего не меняет. Брат и точка.

–То есть ты, Люси, пыталась изгнать демона из Леона, да? – Люси, посмотрев на него слишком бесчувственными глазами, только кивнула, поднявшись, присев на скамейку рядом с Райто. Здесь почему-то было спокойней, чем среди развалин стола, здесь кое-как, но можно было спрятаться, чуть успокоится, ведь пока она не закончит свое дело, не уйдет, как бы не хотела. – Тогда сделай это, спаси моего брата, убери эту мразь из него, – Хартфилия прикрыла глаза, прижав колени к груди, положив на них голову, пытаясь скрыть довольную улыбку. Ее радовала решительность Грея, радовало, что он сразу понял, что сделать это может только она и никто другой. Им туда и соваться нечего, сделают только хуже и себе, и Леону.

–И сколько он уже спит? – голос Хартфилии был такой же охрипший, безжизненный, но, тем не менее, тело начало приходить в норму, чувствуя еще маленькое, но какое-то количество силы, хотя боль и слабость еще были. Возможно, что она просто привыкла к ней, ничего не подавляя, ведь привыкать к чему-то уже не в первой.

–Может ты и не заметила, но в гильдии вы уже больше часа, – Люси вздрогнула, ведь и вправду не заметила, думала, что несколько секунд. Выходит, что не только она могла восстановить силы, но и Леон тоже. Искоса девушка посмотрела на тело мага, лежащее на скамейке, укрытое одеялом. Сквозь легкую темноту было хорошо видно белые бинты на руках, на его шее и в волосах. Стиснув зубы, Хартфилия с недовольством, презрением к самой себе вспомнила, как не сдержалась и разбила его затылок в кровь. Не смогла сдержаться тогда, что же будет сейчас?

–Значит, скоро очнется и он. Вы бы отошли, как можно дальше, это зрелище не для вас, – зрелище может и для них, вот только Люси вовсе не хочет, чтобы кто-то из них видел то, что будет делать она. Да, сестра пожалела ее и дала сил, но даже их не хватит, чтобы и сдерживаться и сражаться достойно с демоном, глубоко засевшим в теле Леона. До самого мага сейчас невозможно достучаться и никакие уговоры, разговоры просто не помогут, его нельзя привести в чувства. Хартфилия и сама не может подавить своего демона, каким бы сильным и крепким не был ее дух, какой бы железной волей она не обладала, как бы ни пыталась быть сильнее этого – что же можно требовать от простого человека, если даже она, демон, не может справиться с этим? Глубоко вздохнув, Люси прикрыла глаза, было как-то непривычно, больно и неприятно осознавать, что ее все-таки вернули, покорили, подчинили. Да еще и каким способом, какой ценой – Нацу напрочь лишился всех чувств и до нее это, наконец, дошло, Райто «продал» ее, свою честь и гордость, когда перешел на другую сторону, встав против нее, Кин тоже поплатится за то, что принял в этом цирке участие. Здесь чувствуется его запах, да и засохшие капли крови на полу, мелкие обрывки его рубашки, все это указывает на этого несносного мальчишку.

Минуты тянулись слишком долго, слишком невыносимо было это ожидание, но только не для Люси – для нее это была очередная фора, которой она просто обязана воспользоваться, чтобы немного восстановиться самой и восстановить свои утраченные силы. Хотя все восполнялось слишком медленно, и было непонятно, на сколько ударов ее хватит, после которого она уже упадет на колени, жадно хватая воздух? Два, три или четыре – плевать, значит, придется драться в полную силу, раз ее демоническая сторона кроме этого треклятого голода равна нулю. Выбора не остается и ей придется показать свою хваленую ярость, неудержимость, красные глаза и ту насмешливую, высокомерную ухмылку – только при помощи всех этих частей пазл с ее победой может сложиться воедино. Она обязана победить, обязана спасти Леона и вытянуть его из той пропасти, в которую его увел демон. Она ведь обязана?

Комментарий к Все на своих местах, часть 1: Голод... По-моему, глава ни о чем...

====== Все на своих местах, часть 2: Пламя... ======

Тишину, вновь наполнившую здание гильдии, нарушил обычный шорох, вот только слишком громкий, неуклюжий, будто тот, кто его издал, вовсе не ориентировался здесь, хотя так оно и было. Раздалось злостное, ничего не понимающее хмыканье и фырканье, на это Люси открыла глаза, прекрасно понимая, что этот шум, нарушивший ту хрупкую идиллию, создал ни кто-то из магов, стоящих полукругом впереди, а именно демон, который очнувшись, ничего не мог понять. Он очнулся и разом сбросил все, считая это совершенно ненужным и бесполезным, вовсе не думая, что это только привлечет внимание к нему. Одеяло, легкая рубашка, небрежно натянутая на него, чтобы не замерз, оказались на полу, следом раздался треск ткани – бинты были порваны в ту же минуту и на руках, и шее, и на голове, ведь они наверняка мешали ее регенерации, попадая в свежие, довольно-таки глубокие раны, принося и дискомфорт, и неимоверную боль. Дальше Люси, все еще не обернувшись к Леону, просто слушала – приглушенный рык, следом короткий, но душераздирающий вой, как у раненого зверя, напористый скрежет когтей по дереву и тут Хартфилия, не выдержав, все же обернулась. Сердце предательски сжалось при виде этой картины – Леон, опершись на одну из колонн гильдии, через раз проходя по ней когтями, будто пытаясь успокоиться, отчего-то отвлечься, что по виду выходило плохо, выл, стонал, словно умирающий зверь. Люси поняла, что демон в нем сейчас испытывает точно такие же чувства как и она сама, голод точит его изнутри, так же как и ее, доводит до безумства. И если у Хартфилии есть какая-то сила воли и выдержка в этот момент, то ее задача воспользоваться этим и не дать Леону совершить миллион ошибок, не дать вонзить в кого-то клыки и убить, после чего придется жалеть об этом до конца жизни. В этом плане они более, чем похожи – хотят вонзить свои клыки в жертву, вцепиться когтями в кожу, упиться такой сладкой, манящей сейчас кровью и лишить противника жизни и души, выпив все, что было – кровь, жизнь, большими, жадными глотками – завладеть его душой и, насмехаясь, уничтожить ее.

И сейчас Люси, видя эти темные, глубокие, бездонные глаза с такой знакомой долей безумия среди этой зловещей темноты, хочет осуществить свое желание в разы сильнее, хотя никогда раньше такой сильной, неподвластной тяги к чужой, а тем более демонической крови она не испытывала и сейчас это пугало. Это было как необъяснимое наваждение, желание попробовать себе подобного, того, у кого такая же сладкая кровь, не такая, как у людей – и пробовать его жадно, медленно, раскусывая, разжевывая каждый, самый маленький кусочек так тщательно, чтобы не упустить ни одного места, которое может прийтись по вкусу еще больше, чем людская кровь. Но Хартфилия знает и понимает, что это все пустое, просто голод доводит ее до беспамятства, да и исполнить это мерзкое, гадкое желание ей не даст никто – во-первых, она и сама не хочет его исполнения, хотя в глубине души все же живет противоречие, а, во-вторых, ей это никто не позволит сделать, ее остановят – Грей, Адриана и возможно Райто. Никто из них не посмеет, не позволит ей поддаться этому наваждению и убить кого-то просто так, просто потому, что хочется. Ей не дадут сойти с ума, даже на мгновение, которое может стоить кому-то жизни, хотя порой так сильно хочется стать безумной, невменяемой и просто убивать, наслаждаясь этим, не испытывая такого надоедливого чувства вины, которое преследует Люси изо дня в день. Вот только она и сама прекрасно знает, что такое просто невозможно – так не бывает и пора бы уже с этим смириться.

Хартфилия, поочередно опустив ноги на пол, неуверенно поднялась, пытаясь более-менее привести себя в чувства и оценить свои силы, но перед глазами все вновь поплыло, из-за чего пришлось немедленно, дабы предотвратить падение, схватиться за спинку скамейки. Приложив ладонь ко лбу, девушка болезненно поморщилась, в голове что-то будто звенело, заглушая все, что было вокруг – да, все же ее состояние сейчас оставляло желать лучшего. Тихие, легкие, почти неслышные шаги, недовольное цоканье и болезненное мычание со стороны Люси тут же привлекли внимание не менее ослабшего Леона, который так и не успел должным образом восстановиться. Их шансы друг против друга были приблизительно равны – ни он, ни она не успели вернуть себе былые силы, только слабость раздавалась по всему, телу заставляя превозмогать. Демон, кое-как, через силу оторвавшись от колонны, прошагал вперед, так же неуклюже стоя на ногах, не чувствуя той крепкой опоры, даже немного пошатываясь, хотя и делая вид, будто все в порядке и ничего не произошло. Он старался казаться пугающим, сильным, хотя они оба в таком состоянии, что вопрос заключается только в том, кто же выдохнется первым.

–Опять ты? – его голос был тихий, уставший, с хрипотцой и такой до тошноты ненастоящий, лживый, как и все остальное, что он – демон – только успел наобещать слишком доверчивому, наивному Леону, и все это, окружившее мага со всех сторон, одна сплошная ложь и иллюзия, в которую Бастия так слепо и наивно поверил, словно ребенок. Люси, глубоко вздохнув, прикрыв от все той же боли глаза, легко оттолкнулась от скамейки, так же продвигаясь не намного вперед. Сил было мало, но этого должно было хватить на несколько ударов, поэтому нужно действовать быстро, качественно и не щадя его, иначе все выйдет ей боком. Всего один удар должен уложить его так, чтобы он не смог больше подняться и продолжать этот глупый и полностью лишенный какого-либо смысла бой. – Здохни! Здохни уже! – он, забывая про свое состояние, обнажил клыки, изображая победную ухмылку, сделал тяжелый шаг вперед и вполне ожидаемо бросился вперед на такой скорости, что для человека это был бы самый обычный порыв ветра, вот только Люси хорошо различала его силуэт среди темноты, это безумное лицо, темные глаза и оскал. Похоже, что и у него был то ли план, то ли просто цель – конечно, не такая как у Хартфилии, но все же была – убить двух зайцев одним точным ударом. Убить ее быстро и, наконец, утолить свой бешеный, неподвластный голод, хотя Люси знает, точнее она уверена, что и то, и другое просто невозможно. Если же вдруг погибнет она, то на ее место придут другие, тем более, что эти другие стоят прямо за ее спиной, внимательно смотрят, хотя в отличие от двух демонов ничего толком и не различают.

–Молчать, пес, – надменно, слишком высокомерно отозвалась Хартфилия, посмотрев на него исподлобья красными, кроваво-красными глазами, сверху вниз, опуская его, унижая, показывая свое превосходство, даже не касаясь – лишь один взгляд. Но он – этот обезумевший от голода демон, видевший в ней не больше, чем еще одну душу, которую хочется прикарманить себе – не обратил никакого внимания, продолжая бежать между ровными рядами столов, колыхать ленты, цветы, свисающие с потолка, пока не добрался до своей цели. Нянчится с ним, жалеть его, позволять насмехаться над собой, Люси не могла себе это позволить и потому, стиснув зубы, мысленно извиняясь за это, отбросила его назад, казалось, простым ударом ноги. В этот момент она видела явное удивление в его глазах и еще большую ненависть, зародившуюся в нем, когда он, сдерживая крик и кровь, отлетел назад. Остановился он только у стены, оставив там небольшую, но заметную вмятину, а Люси про себя отмечала, что наверняка сломала ему несколько костей. Леон сидел у стены, опустив голову, держась дрожащей, поцарапанной до крови рукой за грудь, а Люси так и не смогла толком понять, куда она попала – то ли и вправду в грудь, то ли в живот, но в любом случае главное было то, что это больно и не менее неожиданно. Это было хорошо понятно по тихим проклятиям, которые одно за другим слетали с губ демона и по тяжелым, прерывистым вздохам, будто что-то засело внутри, мешая нормально дышать, принося свою личную порцию боли и все тоже желание отомстить. Сама Хартфилия, хотя и не оборонялась, а атаковала, выглядела не лучше – те же глухие удары сердца об ребра, те же тяжелые, прерывистые, дающиеся с таким трудом вздохи и полу прикрытые от усталости, почти полного бессилия глаза. Уже в который раз за последнее время Люси убедилась, что совершенно не умеет сдерживать в себе злобу и ярость, даже в такие важные моменты, когда все нужно заканчивать быстро – одно дело просто вырубить его, а совсем другое переломать предварительно все кости.

Взгляд Леона, направленный вперед, как раз на Люси, заметно помутнеет и он, пытаясь прийти в себя, смотрел лишь в одну точку, стараясь не заострять внимание на явные проблемы со зрением, ведь жгучая боль в районе сердца была куда важнее и серьезнее, хотя он и терпел ее так же, как и девушка свою непреодолимую слабость. Демон недовольно фыркает, сплевывает в сторону кровь и бледной, чуть дрожащее рукой стирает багровые дорожки с подбородка и с губ, вовсе не видя, что теперь взгляд Люси направлен на капли крови на полу – и эта кровь сейчас для нее такая алая, такая манящая, она уже будто чувствовала этот сладкий вкус во рту. За такие мерзкие мысли, зародившиеся в голове, девушка прикусывает себе кончик языка и, блаженно прикрыв глаза, довольствуется собственной кровью, пусть и не такой желанной и манящей, но на время отвлекающей от таких мыслей. Ее кровь не была до тошноты отвратительной и не была такой идеальной, как хотелось бы, в ней просто было что-то особое, что-то, что сейчас не давало ей потерять рассудок.

Стоит только Леону совершить попытку подняться, встать на ноги, как он тут же оседает обратно, болезненно морщась, жмуря глаза и прерывисто вздыхая, хватается рукой за бок – ощущения, мягко говоря, неприятные. Такое чувство, что внутри от такого, казалось, обычного удара что-то разорвалось, лопнуло, что-то жизненно необходимое, но пока причиняющее только боль. На все его мучения Люси крепко стискивает окровавленные зубы, понимая, что это было слишком, вновь она не сдержалась и переборщила. Если же она и дальше будет так медлить, давая ему время придти в себя, то Бастия, скорее всего, умрет от резкой боли и внутреннего кровотечения, так и не очнувшись, а этого допустить никак нельзя.

–Ты просто полное ничтожество, такому мерзкому существу как ты в этом мире нет места. Все черные, давно прогнившие, падшие души должны ответить за все свои грехи перед нашей общей Госпожой – Смертью. Неужели ты, жалкий дворовый пес, до сих пор не понял, кто стоит перед тобой? Я не такая как вы, я не просто какой-то там левый демон с большой дороги, я демон, который охотится на себе подобных и таким слабым, бесполезным мразям стоит бояться меня и ненавидеть, одновременно. Дрожать лишь от моего взгляда, не сметь произносить мое имя своим лживым языком, бояться поднять на меня свои гнусные, пустые глаза. Запомни это хорошенько и передай другим, таким же ничтожествам как ты, если, конечно, встретишь кого-то по пути в Ад – я не знаю жалости и пощады к таким как ты. Вы расходный материал, выродки и просто неудавшиеся творения тьмы, вы должны быть уничтожены. Это моя работа и, как ни странно, порой она приносит мне удовольствие, – с явным превосходством проговорила Хартфилия тихим, хриплым, но все же устрашающим голосом, медленно приближаясь к демону, сокращая между ними расстояние. Она слышит, как он пытается сдержать все хрипы и стоны, которые так и рвались наружу при каждом неловком движении, слышит его рваное дыхание и скрежет когтей по полу. Леон смотрит на нее исподлобья, тем испепеляющим, ненавистным взглядом, ведь он ни за что не собирался признавать ее превосходство над собой, свое поражение перед ней. Он не собирался признавать в ней истинного, кровожадного, безжалостного убийцу, который способен лишить его жизни.

Между двумя когда-то казалось хорошими знакомыми, ведь ни он к ней, ни она к нему никогда и не испытывала никакой неприязни, агрессии, а тем более уж ненависти, остается всего несколько шагов. Вот только сегодня они не друзья, не товарищи, а просто противники, самые настоящие враги и с этим ничего не поделать, да и драки не избежать. Люси несказанно радует лишь тот факт, что сегодня из них не умрет никто – ни она, ни Леон, лишним здесь является только демон, крепко засевший где-то в сердце Бастии, и если его оттуда убрать, то все благополучно завершится, вернется на круги своя.

Леон вновь пытается приподняться, все так же стискивая от боли зубы, и в этот раз, преодолев себя, ему это удается, хотя его слегка пошатывает в стороны, а взгляд все так же затуманен. За побелевшими пальцами мага, крепко вцепившихся в бок, Люси разглядела окровавленные осколки, выпирающие из-под кожи – это значило лишь то, что слишком сильно перестаралась и раздробила ему пару ребер. В его черных, блестящих глазах она сейчас видит лишь собственное отражение, словно смотрит в зеркало, и ту заметную долю ненависти и полнейшего безумия, которые вместе овладевают Леоном, подчиняют его себе. Теперь-то, когда демон убедился и осознал, что с ним Хартфилия нянчиться не собирается, наверняка будет пытаться действовать так же быстро и безжалостно.

За челкой, небрежно упавшей на глаза, видно только бледные, с засохшей кровью губы, которые в то же мгновение растянулись в ухмылке, обнажая острые, выделяющиеся клыки, да и эта ухмылка больше похожа на животный оскал. Хартфилия насторожилась, прекрасно понимая, что сейчас вновь настала его очередь наносить удар и жалеть ее после такого он не будет. Если уж Леон и попадет, а он наверняка попадет из-за ее слабости и упавшей ловкости, то это будет очень больно. Дернув плечами, убрав ладонь от выпирающих осколков, демон бросился вперед – вот только в этот раз заметно медленнее и тяжелее, чем в прошлый, но, тем не менее, это ничего не меняло.

Один шаг, два, три – его обезумевшее лицо с тем же оскалом уже перед Хартфилией. Скорости, чтобы уйти в сторону или как тогда отбросить его от себя не было и поэтому, скрестив руки, девушка, сжав зубы, готовилась принять удар, которого через секунду просто не последовало. Чутье, резко очнувшееся, будто ото сна, подсказывало лишь одно – он сзади. Люси успела обернуться лишь на половину, но и этого хватило, чтобы попасть под удар, хотя и не так крепко, как рассчитывал демон – когти грубо прошли по руке и щеке, оставляя довольно глубокие, кровоточащие царапины и чувство жжения на коже. Леон же стоял, как ни в чем не бывало, хотя все по той же ухмылке было понятно, что он доволен даже этим.

Отшатнувшись от демона на несколько шагов, Люси шикнула, остановилась, кончиками пальцев проводя по щеке и понимая, что царапины глубокие и что было бы еще хуже, обернись она полностью. Не спуская с него глаз, не отвлекаясь, не сводя их ни на секунду, Хартфилия только закусила губу, понимая, что против него бессильна – времени нет, сил нет, возможностей нет. Это однозначно будет ее проигрыш, если только она так и продолжит драться честно, то есть на равных, без посторонней помощи, но сегодня не время, чтобы блистать своей силой, ловкостью, которые упали так низко. Сегодня в этом бою главная задача не умереть, а уж как победить это личное дело каждого, и у Люси нет больше сил быть одной.

–Адриана, – хрипло выдала Люси, одновременно метнув тупое лезвие старого кинжала, когда-то отобранное у Эми, вовсе не зная, зачем она постоянно таскала его с собой. Это была просто вещичка на память, ведь кажется именно с ним они когда-то вдвоем бегали охотиться на демона – вот только им он не помог ничем, а Люси он сейчас пригодится. Пока Леон старательно ждал момент, когда нужно красиво уклонится или же просто поймать и бросить назад этот обломок лезвия, Адриана быстро, а главное бесшумно перепрыгивала с одного стола на другой, с такой свойственной для нее, неописуемой для обычной собаки грацией кошки, все ближе и ближе подходя к демону сзади. Еще секунда, лезвие было всего в нескольких сантиметрах от Леона и от его вытянутой вперед, уже подготовленной руки, как он просто исчез, рассыпавшись пылью. Лезвие же прошло черную пыль насквозь и с глухим треском попало в пол, окрасив его в насыщенный темно-алый цвет. Вместо желаемого результата, вместо того, что планировала Хартфилия, вышло совсем не то. И это полнейшая неразбериха и непонимание происходящего сопроводилось только тихим собачьим визгом, отчего Люси просто замерла. Ее глаза расширились, когда на боку своей верной слуги, просто подруги она увидела рваную, слишком глубокую от такого лезвия рану и кровь. – Мразь, – прошипела она, оглядываясь по сторонам, ведь демона нигде не было, но, тем не менее, он здесь, ведь у него тоже не много сил, чтобы сбежать так просто. Ярость и просто злость за то, что он так поступил, начали заполнять сердце Люси, ведь это было в какой-то степени мерзко и подло, вот только эта самая ярость и сыграла с ней злую шутку. Ослепленная ею, она не успела ничего понять, уловить момент, когда тот же оскал появился прямо перед ней, перед ее глазами, а рядом занесенный вверх для очередного удара кулак. Ей осталось только защищаться, так же поставив блок, наивно надеясь, что он хоть немного, но поможет ей…

В ушах стоял противный звон, скрыться от которого не выходило, на языке такой знакомый вкус собственной крови, перед глазами – довольная ухмылка и темные, блестящие, с той долей безумия глаза. Неуклюже выбравшись из обломков стены, которые своими острыми углами больно впивались в кожу, девушка тяжело, глубоко вздохнула, вот только неведомая преграда стала поперек горла, не давая на это никакой возможности. Адриана, через силу оскалившись, пытаясь заглушить тихим рычанием собственный вой, двинулась вперед, оставляя позади кровавый след. Вся эта картина в целом выглядела слишком безумно, слишком глупо и так же рискованно. Голубые глаза Адрианы с тем необъяснимым светом стали словно застланы легкой пеленой, они более не казались такими ясными, яркими и наивными. Злость, ненависть, ярость подавляли все то детское и невинное, что только было в ней, словно внутри в такие моменты просто переключался рычаг, позволяя поступать ей настолько безжалостно и кровожадно, что ранее это казалось просто невозможным. И сейчас в этом холодном, не знающем жалости взгляде, в этом оскале, когтях, через раз царапающих пол, Люси все сильнее узнавала образ Райто – это были его глаза, его уверенность в движениях и злость, не смотря на всю боль. Адриана преодолевала ее, боролась, не показывая, не смея показать свою слабость в присутствии своей Госпожи.

Для Хартфилии такая упертость Адрианы стала примером, стала стимулом, чтобы встать с колен, чтобы вздохнуть глубоко, не смотря на препятствие, так сильно мешающее этому и, прикрыв глаза, вновь их открыть, только на этот раз совершенно другие – ярко-красные, без намека на свой настоящий цвет, уверенные, с малой долей безумия, чтобы была возможность контролировать себя. Так Люси и собиралась поступить, ведь если Адриана может встать, превзойти саму себя, то почему бы и ей не поступить точно так же, ведь это она обязана быть примером, а не наоборот.

Но не успела девушка сделать даже один шаг вперед, показать, что все еще готова к драке, как весь пол – вокруг нее, везде, вся гильдия – просто вспыхнула ярко-красным пламенем, появившимся одновременно и на стенах, и на колоннах, и на полу. Адриана, испуганно прижав уши к голове, недоверчиво покосилась на пламя, горящее прямо перед ней, оно же, в свою очередь, неясными, бледными бликами отражалось в ее вновь заискрившихся глазах. Леон так же остановился, более не сдвинувшись со своего места, просто оглядываясь вокруг, с явным испугом, стиснув зубы – места, где не было бы этого огня, просто нет. Он пылает везде, разгоняя этот мрак, придает бледному лицу Хартфилии более пугающий, непредсказуемый вид, так же как и ее усмешке, и точно таких же, пылающих, как этот огонь, глазам. Было понятно, что она в отличие от Леона этого огня не боится, ей незачем его боятся, он – ее стихия.

Догадаться, кто додумался и постарался поджечь все здание изнутри, было вовсе не сложно – Нацу был и есть единственный огненный волшебник в гильдии, и потому более вариантов для ответа на этот вопрос нет. Вот только эту минутную радость, что ее все же поддерживают, сменила тревога за здание, которое по иронии судьбы на половину было деревянным. И если не сбавить обороты сейчас, то от пола и стен ничего не останется, и придется устраивать капитальный ремонт, да еще в гильдии полно волшебников, включая и Венди с Эми. Их покой, их детский, невинный сон не стоит того, поэтому нужно как можно быстрее вправить мозги Драгнилу либо ждать, когда до Грея дойдет то, что он ледяной маг и запросто может это все заморозить и усмирить пламя, спасая всю гильдию в целом.