Текст книги "Окутанная тьмой (СИ)"

Автор книги: Имилис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 56 страниц)

–Знаю, малышка, – Венди вздрагивает, когда рука Люси ложится поверх ее маленькой ладошки, буквально обжигая. От этого становится тепло не только ее телу, по которому идет такая приятная дрожь, но и сердцу которое вновь бьется с былой надеждой. И эта надежда не угаснет никогда. – Спасибо, – повторяет Люси, а Венди крепче взяв ее руку, только улыбается. Поверила ей, Люси ей поверила…

-Локи-сан, ты пришел поддержать наших мальчиков в финальном бою на Играх? – Леви неуклюже поднимается со скамейки и смотрит на вошедшего в здание гильдии духа со своей наивностью в глазах, улыбаясь самой милой семейной улыбкой, не отпуская маленьких ладошек с живота.

–Миссис Рэдфокс, чего вскочили-то так резко? О ребенке подумайте, – Локи, взяв девушку за руки, помогает ей вновь опуститься на лавку, где она спокойно просидела уже больше часа. – И да, ты права, Леви, я пришел поддержать вас, ведь это все еще моя гильдия, мой дом, – улыбка сама собой появляется на лице Льва и тот уже ничего не может поделать, чтобы вернуть себе свою прежнюю серьезность с какой пришел в гильдию. Бывшая МакГарден тепло улыбается в ответ и, развернувшись к столу, тянет ручки к блюду с множеством фруктов, опять вытягивая большое, сочное яблоко. От вида столь аппетитного фрукта у девушки прямо глаза засияли.

–Локи-сан, знаешь, а Нацу себе места не находит. Вчера, из рассказов Лисанны, дежурившей в гильдии, он всю ночь здесь просидел и таким грустным взглядом смотрел на дверь, ожидая, когда же ты придешь и скажешь, наконец, что Лю-чан вернулась. Он уснул только в три часа и то, только потому, что Кана подлила ему в чай снотворное, но я уверена, что он почувствовал его, так как нюх-то драконий, я по Гажилу знаю, – Леви касается кончика своего носа и, опять укусив яблоко, убедительно кивает, продолжая свой рассказ. – Он, я думаю, выпил потому, что понял, что не может подвести в бою Гажила, да и всю гильдию в целом, но знаешь, Локи-сан, его сейчас так жалко. Раньше ведь такой веселый был, озорной, сам ведь помнишь, а теперь посмотри, сидит в уголку гильдии, думает все о чем-то. Хэппи с ним уже давно не разговаривает, обиделся, что Нацу позабыл совсем про него. Теперь Хэппи только с Каной и Лисанной на задания ходит, чтобы хоть пару драгоценных заработать на рыбку. Поговори с Нацу, Локи-сан, я тебя прошу, ты посмотри на него, худой какой стал, его бы откормить хорошенько, показать, что такое забота, но он от всех девушек шарахается. Ты думаешь Мира не пыталась сосватать ему кого-нибудь? Пока еще без животика заметного была, бегала за ним хвостиком, все претенденток показывала, да вот даже девчонку из пекарни. Может видел, черненькая такая, с глазками серыми, а он от нее наутек и Миры теперь шарахается, один на один не остается. Пожалей ты его, Локи-сан, пожалуйста, соври ему, скажи, что Лю-чан уже близко, скажи ему так, пожалуйста. Пропадет он без нее, сам ведь видишь, как чахнет, будто цветок без воды и солнца, – МакГарден продолжала кивать на сидящего к ним спиной огненного драгонслеера, будто пытаясь подтвердить весь свой рассказ и про его худобу, и про пропадет без нее, если не соврать. Локи видел, все видел, но он и так уже соврал, слишком много лжи вновь легло на его плечи непосильным грузом, но он не может ничего поделать. Жалко ему Нацу, ведь любит он ее, видно ведь, и полтора года ждет, как самый верный пес, лелея столь желанную для него встречу, которая возможно и не состоится никогда. И Люси ему жалко, ведь сама себя мучает, все полтора года. Они – два идиота. – Жалко его безумно, Локи-сан, обмани его глупого, – чуть не плача молит девушка, ведь так глубоко в ее сердце запала эта мысль с ложью для блага Нацу, что ничего она поделать с собою не могла. Она безумно хочет хоть как-то помочь парню, заглушить его боль, дать надежду, хрупкую, маленькую, но чтобы она была в его руках, всегда…

Локи, пока она просит, все еще кусая свое яблоко, замечает на себе пристальный, пустой и холодный взгляд серо-зеленых глаз, будто смотрит Нацу вовсе не на него, а на что-то позади, будто смотрит сквозь духа. Печальный, уставший, но с долей надежды – его взгляд говорит о многом, но ком опять подходит к горлу Локи, в который раз, не давая ему возможности признаться, уже в который раз... Он не может вымолвить ни звука и вместо этого, переборов себя, совладав со своими чувствами, отрицательно мотает головой, мол, нет, не пришла еще, жди. Нацу криво улыбается, а Локи замирает, понимая, что весь их разговор он прекрасно слышал и благодарен Локи за то, что он не кормит его ложью, что не поддался он мольбам беременной девушки, что не дает ему лживую надежду. А духу становиться не по себе. В груди появляется гадкое чувство отвращения.

Нацу коротко кивает и отворачивается, Локи только остается удивляться ему, его силе воли. Он в который раз готов ждать, готов терпеть боль лишь бы добиться желанной встречи и это достойно уважения, достойно. А все же его жалко, безумно, до боли в груди.

Драгнил устало опускает голову, как после тяжелого рабочего дня, запускает пальцы в непослушные волосы, опять думает о чем-то своем. Рядом, будто явившись из ниоткуда, появляется Жерар и с дружеской, теплой улыбкой ставит перед ожившим на мгновение драгонслеером тарелку с жареным мясом и кружку крепкого чая, который должен был привести его в себя. Опять Фернандес хлопает его по плечу, а Нацу уже привык к таким подбадриваниям с его стороны. Драгонслеер, как всегда, через силу выдавливает из себя улыбку, бросает скучающий взгляд на блюдо и, взяв вилку, начинает издеваться на куском мяса, пытаясь распилить его мелкие кусочки и все из-за отсутствия аппетита.

–Леви, а где Шарли, что-то я ее уже давно в гильдии застать не могу, случилось чего? – озадаченно Локи мотает головой в разные стороны, но маленькой, белой кошки, некогда принадлежавшей Марвелл так и нет. Это уже начало его волновать, ведь именно к этой кошке так спешила Венди, забыв про все осторожности, именно к ней она так торопилась и дралась, чтобы побыстрее увидеть ее. Что будет теперь, когда Венди узнает, что ее кошки нет в гильдии? Что будет тогда?

–И не застанешь ты ее здесь, Локи-сан. Шарли уже как год у Полюшки-самы живет, там помогает ей, учится медицине, а сюда приходит только по делам или по крайней необходимости. Знаешь, Локи-сан, возненавидела она это место, напоминает оно ей о Венди очень сильно. Она приходит, бывает, постоит, сделает что надо и смотрит на знак гильдии. С такой ненавистью и злобой, Локи-сан, что кажется, сожжет его одним лишь взглядом. Но мы не злимся, знаем, что ей больно и уже на обращаем внимания. Шарли бедная девочка, полгода ждала Венди, но так и не дождалась, а после того, как потеряла всякую надежду, объявила, что уходит к Полюшке исполнять заветную мечту Венди. Решила она стать целительницей, как и хотела наша небесная волшебница, чтобы людям помогать, чтобы быть кому-то нужной, понимаешь, Локи-сан? – Локи лишь тяжело вздохнул, понимая насколько далеки теперь стали эти две когда-то лучшие подруги. Если бы только Шарли знала, что желания и мечты Венди изменились так давно, если бы она только знала это. – Теперь она даже трансформацию освоила и выглядит, как человек, если не считать кошачьих ушек. Прямо как ты, Локи-сан. Ты, если хочешь увидеть ее или поговорить, побудь здесь, со мной. Она должна скоро придти и сказать, когда мне идти к Полюшке на осмотр. Я больницам, конечно же, доверяю, но и Полюшку-саму обидеть не хочется.

–Вот вы где, миссис Рэдфокс, я вас уже обыскалась, – за спиной Локи раздается холодный и явно недовольный девичий голос, на который дух поспешно обернулся. Перед ним предстала невысокая светловолосая девушка с вышеупомянутыми кошачьими ушами в белом больничном халате, поверх которого была надета теплая куртка. С явной злостью и недовольством она смотрит на будущую мать и легко прижимает к груди кучу листков, исписанных ровным девичьим почерком. – Полюшка-сама примет вас завтра в полдень, будьте добры не опаздывайте, знаете ведь после того раза, что она не потерпит такого отношения к себе, верно? – Леви заметно притихла, огонек веселья, который появился вместе с приходом в гильдию Локи, погас, она даже яблоко грызть перестала, внимательно слушая, ловя каждое слово, сказанное таким ледяным, строгим голосом. Сейчас ей больше всего хочется, чтобы Шарли перестала смотреть на нее так прожигающе, так злобно. Локи же девушка не замечала или же просто делала вид, все ее внимание было приковано к съежившейся под пристальным взглядом Леви. Лев тяжело вздохнул и все же решил напомнить о своем присутствии и хотя бы для приличия поздороваться, ведь они так давно не виделись.

–Эм, Шарли-сан, здравствуй, давно не виделись, – Локи улыбается уголками губ, чувствуя, что если улыбнется так же тепло как и Леви, то Шарли примет его за явного идиота, ведь они не друзья и теперь уже не товарищи. Дух протягивает руку в знак приветствия, однако девушка смотрит так же пристально, будто пытается заглянуть в душу, так ненавистно, будто перед ней сейчас стоит ее злейший враг, доверять которому просто немыслимо.

–Я бы тебя столько же еще не видела, Локи-сан, – Шарли ядовито усмехается и недовольно морщится, специально выделяя это «Локи-сан», как будто пытаясь его тем самым оскорбить, но Локи не обращает на это никакого внимания. Тут она деловито цокает и, развернувшись, поспешно направляется к двери, только ее волосы качаются из стороны в строну. Она уходит, ничего больше не сказав, даже не объяснив причину, почему она так относится к Локи. Она уверена, что он прекрасно и сам понимает и знает ответ на свой главный вопрос. Вот только Лев понял одно – он ни черта не понял и ему нужны подробные объяснения.

–Что это с ней происходит, Леви? – Лев переводит взгляд на МакГарден, которая уже ожила и чувствует себя более раскованно, нежели в присутствии Шарли. Однако Леви только пожимает плечами, ведь она, как и он, не знает и не понимает, что только что произошло между этими двумя. Девушка только вновь подносит яблоко ко рту и откусывает, медленно погружаясь в раздумья. – Сейчас вернусь, миссис Рэдфокс, вы только никуда не уходите, – Локи, подмигнув МакГарден, бросается к двери, надеясь, что Шарли не смогла уйти далеко. Его ожидания подтверждаются – светловолосая только-только дошла до конца ступенек, поэтому если постараться, то можно успеть. Он должен понять, что так повлияло на Шарли, почему она ведет себя так, что сделал он, чтобы она относилась к нему с таким холодом и ненавистью. Она идет быстрым шагом, чувствуя, что просто так Локи от нее не отстанет, девушка сильнее прижимает к груди все бумажки, которые так и норовят ускользнуть из-под ее пальцев. – Шарли, стой, нам нужно поговорить! – та не прибавляет шаг, будто специально дает ему фору, но криков в свою сторону она старательно не замечает. – Да стой же! – Лев догоняет ее у поворота, крепко схватив за руку, заставив обернуться и смотреть ему прямо в глаза. Ее взгляд холодный, пустой, почти безжизненный, Венди бы пришла в ужас, если бы увидела его сейчас. Сейчас Шарли ни тепло, ни холодно, ей, мягко говоря, плевать. Уже нет в ее глаза того озорного огонька присущего всем волшебникам гильдии, нет того ясного, доброго выражения лица, нет той милой, теплой улыбки, которую она изо дня в день дарила только Венди – ничего не осталось от прежней Шарли, которую он знал. Только внешность и голос, больше уже нет ничего. – Что с тобой произошло? Почему ты так ведешь себя? Почему ты так разговариваешь со мной? – Шарли криво усмехается, после хмурит брови, показывая всю свою задумчивость, попутно размышляя «Идиот Локи или же просто издевается?». До него все никак не доходит, а она не хочет об этом говорить, но видимо придется. Жаль, что Локи такой недогадливый и не может понять, куда делась та милая, добрая, отзывчивая Шарли с ясными карими глазами и милой, нежной улыбкой.

–Ты, правда, глуп настолько, что не понимаешь? – Лев немного расслабляет свою хватку, почти отпуская ее, но продолжает смотреть прямо в глаза. – Что ж, если ты такой идиот, то так и быть, я расскажу тебе как сгорела в своих мечтах, желаниях и вечном одиночестве милая, наивная Шарли. Жила-была однажды в городе Магнолия девушка по имени Люси, и было у нее две маленькие подруги Эми и Венди. Девочки очень ее любили, вились за ней хвостиками, не отходили не на шаг, считая ее настоящей принцессой. Так увлекшись новой подругой, малышка Венди позабыла о своей старой подруге, которую звали никак иначе как Шарли. Эта была милая, невинная кошка, которая свято верила, что рано или поздно Венди вспомнит о ней, вернется, они вновь пойдут на задание вместе, только вдвоем. Но этого не случилось, новая знакомая казалась Венди намного интереснее, ей было весело, ей нравилось все то, что делала Люси. Как она двигалась, как разговаривала – Венди нравилось в ней абсолютно все. И вот однажды случилось горе, или же нет, счастье. По собственной глупости Люси сгорела в своем доме заживо, вот тогда Шарли думала, что все наладиться. Ведь именно эта девушка отобрала у нее Венди, отобрала самое дорогое, что у нее было и вот теперь ее не стало. Но счастье так и не пришло к Шарли, ее Венди убежала, просто не вернулась с задания, бросила свою лучшую подругу и уже больше года о ней ни слуха, ни духа. А Шарли все ждет, ждет ее возвращения, ждет этой желанной встречи. И чем больше времени проходит, тем яснее Шарли начала убеждаться, что именно из-за сгоревшей Люси Венди не пришла, именно из-за ее потери она сбежала вместе с Эми. Из-за Люси они бросили милую, добрую, наивную Шарли. Теперь-то ты понимаешь, Локи-сан? Это из-за твоей чертовой хозяйки я осталась одна, совсем одна. Я ждала Венди, долго ждала и, наконец, мое сердце очерствело, боль пропала и я этому безумно рада. Знаешь, как чудесно это ощущение, Локи-сан, когда ты ничего не чувствуешь? Но есть все же кое-что, что не оставляет меня, мою душу – это ненависть. Я ненавижу Люси Хартфилию и надеюсь, что она попала в Ад. Пусть горит за то, что забрала у меня все, за то, что лишила меня счастливой жизни, за то, что забрала у меня мою Венди, – Шарли не кричала, не билась в истерике, не плакала, она выплевывала каждое слово, насквозь пропитанное ядом, подобно змее. Локи стоит, замерев, будто оцепенел и не может двигаться. Последние слова, словно проклятье, глубоко запали в его сердце как что-то поистине ужасное, страшное, наводящее ненужные воспоминания, причиняющие боль. Шарли же улыбается ядовито напоследок и просто убегает, ведь сказать ей больше нечего. Злость взяла в ней верх, и она поддалась ей, выплеснула все, что накопилось, всю ненависть, всю злобу наружу. И не на кого-то, а на духа той, которую так возненавидела всем сердцем.

-Дамы и господа, вот и настал последний, решающий день Великих Магических Игр! Сегодня в схватке за славу, за признание всех жителей королевства сойдутся четыре убийцы драконов! – как мог громко кричал постоянный ведущий, именуемый как Чапати Лола, в микрофон, пытаясь перекричать шум и гам, царящий на стадионе или хотя бы на мгновение остудить пыл всех зрителей, которые пытались тем самым поддержать «свою» гильдию. Все люди были в предвкушении занятной битвы, победителем из которой выйдет лишь одна гильдия. Она-то и получит славу, уважение и признание всего королевства Фиор. Ведущий предпринимал еще несколько попыток перекричать весь стадион, дабы, наконец, закончить свою торжественную речь в честь окончания Игр, что действовало одной особе, так полюбившей тишину и покой, на нервы.

Хартфилия старательно пыталась спрятаться, затеряться среди безумно орущей толпы, постоянно поправляя капюшон, пряча волосы и лицо. Людей было полно и потому, чтобы остаться незамеченной, можно было не прилагать никаких усилий, но в девушке опять появилось странное чувство, постепенно переходящее в панику, это была ее личная паранойя. Ей постоянно казалось, что кто-то смотрит прямо на нее, что из-под капюшона выбивается прядь волос, что кто-то дышит ей в спину, дотрагивается до нее, шепчет ее имя – это все ее воображение. Люси понимала, что все в порядке, что никого рядом нет, но ничего не могла поделать. Ее гильдия, когда-то ее семья, была слишком близко, чтобы чувствовать себя нормально, чтобы быть спокойной и раскованной, сильной и бесстрашной.

Сердце постоянно пропускало удары, и каждый раз по телу, по ее венам вместе с кровью разносилась новая порция боли, отчаяния и ненависти к самой себе. Сегодня, всего минуту или может быть две назад, она видела выход своей гильдии. Шумный, торжественный, с тысячами разноцветных, ярких шаров, быстро исчезнувших в небе, вместе с безумными криками зрителей – так приветствовали победителей. Она видела всех волшебников – их лица казались такими знакомыми и родными, но только в начале. Потом она видела, как быстро ее воспоминания о них сменялись резкими, грубыми чертами лица, помрачневшими взглядами и кривыми улыбками – только у некоторых. Радостней всех улыбалась Леви, махая всем ручкой, и выглядело это мило и забавно. Рядом с ней стоял Гажил, придерживал за руку, заботливо касался ее живота – настоящий отец. На душе стало горько и противно, ведь у нее – у Люси – никогда не будет так. Это слишком сладко, слишком радостно, слишком для демона.

Опять чувство вины захлестнуло ее сердце, заставляя сжиматься, болью отдаваясь во всем теле. На глаза, наверное, как и всегда у людей в такие моменты, должны были набежать непрошеные слезы, но у нее их не было. Не хотелось плакать, было просто больно, обидно и гадко. Хартфилии оставалось только горько улыбаться, понимая, что все, это конец, ведь нет, ничего нет. Как там она говорила Венди ночью? Нет слез – нет чувств – нет человечности. Вот только сердце все равно болит, но от этого легче не становится.

Венди стоит рядом с Люси, уже не смеет отойти от нее ни на шаг. Девочка смотрит на представление – танец команды поддержки – с широко распахнутыми, сверкающими счастьем и весельем глазами. Дрожащими, постоянно потеющими от волнения руками она держится за железные перила, отделяющие один ряд сидений от другого, ведь безопасность превыше всего. Ей нравится все это, так красиво, чарующе и необычно – она видит такое впервые.

Эми стоит около Венди, выглядывает из-за плеча подруги, немного дрожит, боится, искоса виноватыми глазами смотрит на балкон Фейри Теил, расположенный на другой стороне стадиона, прямо напротив их. Там шумно, кто-то с кем-то спорит, но все равно она находит среди новых незнакомых лиц такие родные и близкие ей. Они были так добры, приютили ее, дали дом, семью, позволили жить счастливо в такой легкой, веселой атмосфере, где нет места печали. А она даже ни разу не сказала им осознанное, благодарное спасибо и сейчас ей было стыдно за это. До покрасневших щек, будто натертых чем-то, до нескольких маленьких слезинок, исчезнувших на глазах при очередном порыве ветра.

–Сейчас идут последние минуты, дабы волшебники из гильдий смогли поддержать своих героев, дать им последние советы и наставления, которые помогут им одержать победу в самом главном бою! – весело, громко прокричал ведущий, аж до тошноты весело. Его боевой настрой не передался только Люси, остальные кричат в ответ, ожидая, когда же эти минуты, наконец, завершатся.

Люси уже давно поняла, что не может, просто не имеет права больше держать двух маленьких и до сих пор, не смотря на все тренировки, беззащитных девочек рядом с собой. Слишком часто они подвергались опасности, и это будет весьма эгоистично продолжать таскать их с собой по свету, чтобы только быть уверенной, что с ними все хорошо. Хартфилия слишком к ним привязалась, это было заметно. Ей было важно знать, что они целые и невредимые, что они тепло одеты в такую погоду, что они хорошо покушали, что они вовремя ложатся спать, и спят крепко, долго, как и положено девочкам их возраста. Но все это до дрожи по всему телу глупо, нельзя держать их всегда рядом, просто нельзя.

«Нельзя так поступать. Ты ведь не эгоистка. Подумай о них»

Настойчиво шепчет внутренний голос, пытаясь убедить Люси, что все правильно, все так, как и должно было быть тогда. Они вернутся домой, к друзьям, будут жить радостно под голубым небом и вскоре забудут все то, что связывало их с ней. Весь тот ужас, который она показала им.

«Времени уже нет, решай»

Она уже и так попортила им жизнь, забрала их детство, отставив вместо светлых, радужных воспоминаний кровь, боль и демонов. Они не должны были это видеть, не должны были об этом знать. Пора исправлять ошибки, совершенные так давно. Еще не поздно оградить их от потерянных, пока еще не поздно.

«Подумай о них об их счастье. Таким ты его видишь?»

Кровь, чей-то крик, боль, снова кровь.

«Таким? Таким? Таким?»

Они стоят и смотрят на все такими сияющими счастьем глазами, их губы вытянуты в искренние улыбки, застывшие на их лицах надолго. Они счастливы здесь, сейчас, именно в этот момент. Так почему она не может подарить им его навсегда? Отдать им их свободу? Пусть всегда улыбаются, пусть радуются всему на свете. Так наивно, искренне, по-детски, как им и положено.

«Пора»

Сердце в очередной раз сжимается – вот она безысходность, когда хочешь оставить все как есть, но не можешь. Знаешь, что это неправильно, что все должно быть по-другому. Руки предательски дрожат, белеют, когда Люси сжимает их в кулаки, пытается унять дрожь – не помогает. Сунет их в карманы, так надежнее, так меньше шансов выдать себя, свое волнение и засевший где-то глубоко в груди страх.

«Говори»

–Если хотите, если так сильно скучаете, то можете сходить туда, я подожду здесь, – наклонившись к ним, тихо шепчет, заранее зная, что голос так же бы дрогнул, разбивая ее уверенность. Обе девочки замирают, не смеют обернуться, думают, что им послышалось или Люси просто шутит, смеется над ними. Но Хартфилия серьезна, смотрит так же пристально, строго, а ее лицо ничего не выйдет кроме внеземного спокойствия, как и всегда. – Я не шучу, – и тут же ей безумно хочется добавить, что да, она шутит, глупо, жестоко шутит, но Люси молчит. Не смеет сказать ни слова, она знает, что так правильнее. Девочки не замечают, что в конце ее голос все же дрогнул, будто не желая, чтобы она говорила это, они думают, решают что-то для себя, перешептываются, а Хартфилия не слушает, просто не хочет этого слышать. Хотелось прикусить себе язык, чтобы больше никогда не сметь говорить такие вещи, приносящие столько боли и отчаяния. Она не сомневается, что после всего, что было, они выберут гильдию и их выбор ей понятен. Тоска по дому, боль в сердце и желание вернуться сюда – все это было в них, это она дала им эти чувства, они не делись никуда до сих пор. – Идите уже, – злобно фыркает напоследок, лично подталкивая их туда своим напором, а они не смеют ослушаться. Бросают на нее косые взгляды и, наконец, поворачиваются в ту сторону, чтобы побыстрее дойти. Люси печально смотрит им в след. Она их не осудит, не упрекнет в своем выборе. Это не они бросают ее – это она бросает их.

«Наивные малышки»

Они убегают, даже не зная, вовсе не подозревая, что она уйдет сейчас же, в эту же минуту. Люси впервые за это время нарушит данное им когда-либо обещание – она не будет их ждать, она оставит их здесь, где все когда-то так красиво начиналось. Может это и жестоко, в какой-то мере, все же эгоистично, но их приключение закончилось, это его логический конец. Они будут здесь счастливее, им будет здесь лучше, им здесь рады. В гильдии им дадут намного больше, чем смогла бы дать она. Друзья, семья, образование, работа, любовь – она же может дать только боль и ненависть к кому-то. Она не может больше держать их рядом – птенчикам пора на волю, им пора домой.

«Все-таки я к ним привыкла»

Будет до жути непривычно бродить одной. Возможно, именно благодаря им она до сих пор не сошла с ума, слоняясь по свету. Их разговоры, их улыбки, их смех тянули ее вперед за собой, заставляли сражаться за них, оберегать. А теперь вновь тишина, вновь одиночество, вновь чувство вины и сожаления – как же все это достало. А девочки убегают все дальше, Люси уже потеряла их из виду. Печально прощаться с теми к кому так привык, в ком всегда нуждался, пускай и никогда не говорил об этом – просто боль, безостановочная, вечная. Девочки и не знают, что она уже давно нашла этого демона, он не прячется, не убегает, возможно, он просто не узнал в ней ту «фею» с праздника. Сегодня уже вечером Люси закончит это дело, поставит на этом городе жирный красный крест и вновь уйдет, вслед за своей целью. Ее уже никто не остановит, она больше никого не посмеет потянуть за собою во мрак. Девочки уже рядом с балконом – Люси так хорошо видит их отсюда. Маленькие, хрупкие, храбрые, но такие наивные.

–С вами было весело, прощайте, малышки…

В просторном лазарете, где в последний день уютно обосновались Полюшка и Шарли, как всегда неприятно пахло лекарствами, будто ты находишься в настоящей больнице. Но, как ни странно, за этот год Шарли уже давно привыкла и перестала обращать на это внимание. Девушка ловко собирала нужные пузырьки и коробочки в небольшой чемоданчик, ведь Полюшка-сама ушла куда-то и приказала ей дежурить на стадионе, Шарли не подведет ее. Это ее работа, ее обязанность, ее желание исполнить мечту Венди – быть нужной, помогать людям, делать этот мир счастливее – так когда-то она говорила. А теперь в голове остались только эти глупые воспоминания, которые выбросить, закрыть куда-то, спрятать так далеко, чтобы они больше не появлялись перед глазами, не выходило. Положив последнюю коробочку с обезболивающим, она огляделась, быстро просмотрев небольшие полки, проверяя все ли она взяла. Нет, забыла бинты. Ее рука тут же потянулась к нескольким запакованным пакетикам, но в тот же момент дрогнула, сбив несколько пузырьков на пол.

После того «дружеского, теплого» разговора она была сама не своя. Она высказала все, что было на душе, все до самой мелкой подробности. Она выпустила всю боль, всю ненависть, но сердце, не смотря на все ее ожидания, не «окаменело» как бывало раньше. Маска безразличия рассыпалась мелкими осколками, а камень в груди упал, канув в пропасть. Вместо радости от того, что наговорила столько вещей, она чувствовала только сожаление и беспомощность, зная, что ни за что не пойдет просить прощения. Она позволила себе слишком много, она сорвалась, будто нажав на какой-то рычаг и задела Локи за живое. Теперь, когда она более или менее успокоилась, осознала все, то не могла понять как смогла произнести такие слова, как могла сорваться так глупо, безостановочно, мерзко, что самой становилось противно, глядя в зеркало.

Больше не из чего было стоить образ «железной» леди, которой было все равно, которой было плевать на всех. Чувство вины – вот что она испытывала, стоило только поймать на себе обеспокоенный взгляд Локи, который с самого прихода на стадион бегал по поручениям МакГарден. Руки сами собой начинали дрожать, как и голос, стоило ей что-либо сказать. Хотелось в такие моменты сжаться, стать невидимой, лишь бы он не смотрел на нее так. Она чувствовала себя неуютно, некомфортно и слова не могла произнести, стоя рядом. Она оскорбила Локи, который был верен своей хозяйке, точно так же как и она Венди. Он потерял Люси, она потеряла лучшую подругу. Значит ли это, что в чем-то, но они похожи. Есть что-то общее, возможно, поэтому он не осуждает ее так, как она сама себя сейчас. Он знает, какого это, а она просто капризная девчонка.

–Шарли-сан, все хорошо? Выглядишь неважно, ты сильно побледнела, – девушка замерла, услышав этот голос за спиной, но бежать было не куда. Она обернулась. В глазах Локи не было ни насмешки, ни издевательства над ней, он смотрел обеспокоенно, даже с какой-то добротой и теплотой, будто они просто друзья, поссорившиеся на мгновение. – Ты ответишь, Шарли-сан? – Лев заботливо касается ладонью ее бледного лба, но температура, как ни странно, в норме. Теперь он точно уверен, что так ее гложет, что ее мучает. Мысли Шарли теперь совершенно спутались к один большой клубок, вручив ей в руку короткий конец нитки, которую ей в одиночестве не распутать никогда. Она оскорбила его, оскорбила Люси, себя выставила чертовой эгоисткой, а он переживает за нее, жалеет.

–Нет, Локи-сан, я в полном порядке. Прошу вас, не волнуйтесь. Я просто заработалась, – схватив дрожащей рукой собранный чемоданчик, она на ходу закрывает его и как можно быстрее торопится к двери. Щеки неизбежно краснеют, и она стыдливо прикрывает глаза рукой, совсем теперь себя не понимая. Как она посмела? Как у нее хватило сил? Как она вообще могла тогда сказать нечто подобное?

–Чувство вины, Шарли-сан, самая ужасная вещь в мире, которую я знаю. Я-то испытал ее на собственной шкуре, вот только знаешь ли ты о ней? Глупая Шарли-сан…

-Мама, мам, мамочка, смотри! – всеми силами пыталась привлечь внимание Биски Аска, перекрикивая все вопли на их балконе. Взрослые что-то решали, а на нее так и не обратили внимание. – Мама, смотри, Милианна опять сцепилась с Рокером, когда объявляли последние места! – выкрикнула девочка и Коннел обернулась, найдя дочь у самого края перил, за которые та, не страшась, держалась. Девочке может и весело, а вот сердце матери дрогнуло, чувствуя некую опасность. Подлетев к дочери, Биска подхватила ее на руки, все же посмотрев на стадион, где в это время в одном клубе дыма порой мигали конечности девушки-кошки и парня, который беспрерывно рычал.

–Прямо кошка с собакой, – буркнула Коннел под нос и подбросила дочь, перехватив ее поудобнее. – Идем, займем наши места, милая. Скоро уже начнется бой, идем, с экранов все прекрасно видно. И не опирайся больше на перила, мало ли.

–Но, мама, отсюда же лучше видно, чем с этих экранов, все, как на… – тут Аска замялась, просто забыв нужное слово. Забавно сморщившись, она задумалась. Биска вздохнула, улыбнувшись.

–Все, как на ладони, но там безопаснее, так что не спорь с матерью, – Коннел посерьезнела на последних словах, строго глянув на дочь, та только что-то пробормотала про равноправие в семье, но послушно прижалась, обняв маму за шею.

-Привет, ребята, давненько не виделись, – раздался тихий девичий голосок и все спорящие, что-то кричащие друг другу маги замерли как один, точно узнав его обладательницу. Шарли так же замерла, а по виску медленно скатилась капелька пота, сердце замерло, когда она обернулась и увидела ее – свою дорогую Венди. Весь мир рухнул, исчез, растворился, и была перед ее глазами только Марвелл, только маленькая, хрупкая девочка, наконец, вспомнившая о ней. Она не могла описать все то, что чувствовала теперь, будто часть ее вернулась назад и весь пазл, когда-то сделавший ее милой, доброй Шарли, собрался воедино. Чемоданчик с грохотов выскользнул из ее ослабших рук, стадион замер, когда на больших экранах засветилась картинка с живой, невредимой, улыбающейся Венди.