Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

====== Глава 0. Вместо пролога. Возвращение блудного попугая. ======

Мне, представляешь, не хочется и покоя.

Я иду по дороге, совсем не жалея ног.

И если она приводит к тебе, то (как там было у Цоя?)

«Я не стану искать других никаких дорог». ©

«Возвращаться – плохая примета» – писал поэт Вознесенский. “Особенно если прошло немножечко несколько лет” – добавляет Жванецкий. И знаете, я с ним согласна. Спустя пару лет и правда, возвращаться как-то не фонтан, особенно если ты отсутствовал без объяснения причин. А тут хоп!.. И тут решил порадовать светлым ликом старых друзей в самый неожиданный момент. Ну что поделать, если манит душу побродить по родным сердцу лесам, полным няшных лешаков, куриц-гарпий и приятнейших собеседников-каннибалов троллей? Если спишь и видишь, как убегаешь от преследующих тебя с виллами крестьян, что мечтают сжечь тебя к едреной матери?

Страдать от осознания, что все это останется в прошлом? Определенно, это не мой метод. Отказывать себе в удовольствиях – значит и не жить вовсе, тем более, когда приятное сочетается с полезным и за это еще и платят не плохую зарплату в асгардской валюте.

Именно с этими мыслями я бодренько шагала по густому лесу, продираясь сквозь тесно соседствующие, словно в советской коммуналке, елки, цепляясь рюкзаком и одеждой за колючие кусты, норовящие залезть в самое сокровенное своими колючками. Но рожденный ползать проползет везде, даже по самой забытой богом части Вселенной.

Вот она, моя Малая Родина. Красота. Дикие комары. Соскучилась, аж слеза умиления наворачивается.

Возвращаться, спросите вы? Ах да. Забыла представиться. Старость, как говорится, не радость: из дырявой головы разбежались последние мысли. Итак:

Привет, всем, кто меня помнит. А кто не помнит – советую срочно развернуться и забыть мое существование, как страшный сон. Ибо я – личность весьма многогранная, но чаще всего в отрицательном смысле. Обычно имеется в виду, что я дуреха, каких свет не видывал, раздолбайка и паразитка одновременно. Ходячая катастрофа, тайфун и ураган в одном лице, способный развернуть мановением руки строить мосты и разрушать города… Хотя, ладно, вы меня раскрыли. Настолько серьезной манией величия я не страдаю, как, впрочем, и не наслаждаюсь. Единственное, что могу сказать о себе честно – если бы о моей жизни снимали сериал, то основной музыкальной темой была бы музыка из «Деревни Дураков». В общем, я – Аника Эмергейс (оценили, как пафосно звучит, а?), она же – Анна Тараканчикова (а вот тут как-то с величественным именем не задалось, да. Однако, род, в котором ты родился, не выбирают, поэтому мне пришлось смириться с такой фамилией и гордо носить ее уже довольно продолжительное время). Уже идет двадцать первый год моего затяжного детства, но мозгов Всеотец мне так и не пожаловал, даже за выслугу лет. Ума как не было, так и появилось. Только легкая придуковатость.

Короче, любите и не жалуйтесь.

Но сейчас я – это не только кусок мяса, пилотируемого весьма диким мозгом, а еще и агент нехухры-мухрыного, самого серьезного и крутого государства Асгард. И я пришла сюда с важной миссией… впрочем, что-то я вперед забегаю. Заговариваюсь. От Локи нахваталась, наверное. Лучше начать издалека, но одновременно ближе к теме.

Не столь давно стало известно, что мой друг, знаменитейший ведьмак по имени Геральт (он же – Белый Волк, он же – Гвинблейд и ещё куча других страшных прозвищ), пропал изо всех известных миров и буквально потерялся в пространстве. Куда мог запропаститься этот добрейшей души убийца чудовищ стало загадкой почище улыбки Моны Лизы. Даже взор вездесущего личного сканера Одина – Хеймдалля – не смог его нащупать и забил скромную, чтобы никого особенно важного не привлекать, тревогу – Белый Волк канул в неизвестность, растворился в бытии и не являл свой седой облик никому.

Узнав об этом, я, как настоящий друг и отличный товарищ, первым же межпланетным рейсом «Тесеракт-айлайнерс» прибыла на эту планету, не имеющую ни названия, ни порядкового номера, ни приличного населения. Ту самую, что на отшибе обозримой Вселенной, но зачем-то наполненную всякой дивной живностью вроде бабуль-ягуль, эхинопсиков и прочих милых созданий, вроде баргестов. И ту самую, где по лесам бродит один злополучный, но, надеюсь, еще не сдохший эльф.

И теперь я отправляюсь на важную миссию – спасти Ведьмака, хочет он того или нет. Правда, надо провести еще одно дельце, без которого спасение Геральта в любом случае будет не долгим и бесперспективным. Как, впрочем, и существование всего живого в этом вселенском гетто. Но это уже совсем другая история.

Я очень люблю походы. Это я говорю без сарказма, и без лжи. Я завидую людям, которые, не смущаясь тяжести своих стальных яиц, уходят в гордом одиночестве в леса выживать и набираться опыта первобытных предков. Но как говорил Шопенгауэр: «Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты». В данную минуту это выражение оказалось актуальным, как никогда. Проблема была одна – я и была тем, кто постоянно наводил шухер вокруг собственной персоны, но куда бы меня не занесло… Ну, вы поняли. Не могу же я от самой себя убежать. Я уже как-то пробовала и провалилась.

Дабы не привлекать лишнего шума к шпионскому появлению, с Асгарда меня перекинули в чащу леса, откуда шуровать до столицы Аэдирна было около суток. Верген был в моем плане ключевым и стратегически важным городом, так сказать, стартовой локацией и мини-базой хотя бы на первое время. Не только потому что тут, скорее всего, ошивается злополучный эльф (прям даже переживаю, как он там? Вдруг у этой ушастой сволочи все хорошо?), а потому что именно здесь в последний раз видели Геральта. Он гостил у давней подруги: рыжей бестии, чародейки и просто красавицы Трисс Меригольд. Она могла догадываться, куда дальше понесло несчастного ведьмака и почему он исчез со всех карт и радаров.

Впрочем, искать его все равно, скорее всего, придется в одиночестве. Максимум, присоединится Лютик, поэт и балагур, но пользы от такой компании будет не очень много, поскольку он, в лучшем случае, может ударить лютней. Но это будет крайней мерой – искусство не должно ломаться о грани презренного бытового мордобоя, а сам пиит по своей тонкой душевной организации строгий пацифист, поэтому чаще всего лютней бьют именно его.

Двигала я в сторону Вергена по карте, почти как серьезный человек. Проблема была в том, что блуждала я уже третьи сутки. То ли схемы и планы были столь же древними, как сам Бог Обмана, то ли эта нехорошая личность просто старалась оправдать свой титул и в тайне надеялась, что я положу огромный болт на это дело, сдамся и вернусь домой. Однако, это значит, что Локи меня плохо знает. Я уже вляпалась в болото, едва не навернулась ласточкой с обрыва и почти угодила в какой-то могильник, но упорно продолжала бродить по лесу, ища какой-нибудь выход из этой беспросветной ситуации. Конца и края диким пейзажам видно не было, еда катастрофически заканчивалась, и я тихо начинала паниковать, но упорно отказывалась позвать стража асгардских врат, чтобы он подбросил меня до дома.

Очень хотелось накричать на кого-нибудь, но слушать меня все равно было некому.

Устав, от безвыходного положения вещей и ноющих мыщц ног, я бухнулась на траву, кинув рядом рюкзак и вслушалась в тишину леса. Солнце беспощадно светило над головой, стараясь выжечь глаза, облака стремительно проносились куда-то в даль и безнадега, о которой пели Иванушки в далеких девяностых, накрыла почти с головой, как утреннее одеялко. Надо что-то предпринять, причем незамедлительно. А почему бы, собственно, и не поорать? Пользы никакой, зато удовлетворения – вагон.

– А-А-А!!! – испугавшись могучего голоса где-то рядом недовольно каркнула ворона: – – Соррян, подруга, печаль напала, – не поворачиваясь, обратилась я к ней. Птица

понимающе зашуршала перьями. – Жизнь как-то не задалась. Замуж не вышла, зато вошла в категорию не кондиции, – ворона подозрительно тихо, с сочувствуем, каркнула в ответ. – Вот и мне мама говорит: ну, не вышла ты до двадцати лет замуж, значит реализуй себя как личность! Ищи, как самоутвердиться за счет своих талантов! Будь хорошим другом, отличным товарищем и строй карьеру. Вот я и пытаюсь, а толку? Заблудилась в трех соснах, едва от приличного общества отошла!

«Убирайся вон!» по-испански звучит как «cómprate un bosque y ¡piérdete en él». В буквальном переводе: «Купи себе лес и заблудись в нём». Если учесть, что Локи, прознав, что я собралась сюда, первым делом послал меня нахуй, то его просьбу я выполнила почти тютелька в тютельку. Черная птица гулко что-то прокряхтела.

– Да-да, согласна. Ты права, Каркуша. Раз я пока к основным своим делам не приступала, значит они, как минимум, идут отлично. Правда, без меня

Вороне надоело разговаривать со столь глупым собеседником и она, бросив меня один на один со своими проблемами, взлетела. Рядом зашуршали кусты. Белочки, наверное, пришли – не каждый день тут мидгардские девушки валяются, надо сходить и посмотреть. Я не стриптизёрша, за просмотр денег брать не буду. Я закрыла глаза, представляя, как хорошо сейчас дома. Там есть кондиционер, интернет и можно смотреть сериальчики, питаться фаст-фудом и ныть, что ты жирная всем вокруг. А вдруг, пока я тут, новая серия Шерлока вышла?

– Qued anseo*? – стараясь не особо заикаться, спросил из кустов женский голос. Похоже, начались глюки от голода, жары и желания найти собеседника. Все тлен. Я тут умру. И тело сожрут какие-нибудь гнильцы или гули. Достойная меня смерть. Но голос стал чуть ближе, в одном глазу стало чуть темнее: – Que sueccʼs, dhʼoine?

Я раскрыла глаза – глюки надо разглядывать, иначе они обидятся и убегут. Надо мной возвышалась эльфийка, ростом ниже среднего, но выше карлика, больше похожая на нескладного подростка, едва-едва преодолевшего возраст полового созревания. Её темные глаза внимательно изучали, в какой позе я умудрилась распластаться по траве и являю ли я собой хоть какую-то опасность. Я же постаралась припомнить, авось где-нибудь видела и знаю эту милую скуластую мадмуазель, но ехидная память выдавала только тот факт, что быть «дхойне» – это не круто и вообще фактически меня сейчас оплевали с ног до головы.

Сев на траве, я уставилась на нее, пытаясь переварить черты лица и пробить по внутренней базе данных, а девушка – дрожащими руками целилась мне в глаз. Впрочем, с такими успехами, она скорее попадет в пень, который спокойно гнил себе метрах в тридцати от нашего неожиданного дуэта.

– Я заблудилась, – честно призналась я. – А ты?

– А куда ты идешь? – эльфийка все еще держала меня на прицеле, но до нее постепенно начало доходить, что я безоружна (относительно) и не представляю никакой угрозы, кроме, разве что, всему эльфийскому народу тем, что я будущая мать ненавистных людишек. Но опускать лук было бы уже не солидно, поэтому он еще больше болтался из стороны в сторону.

– В Верген, – отрицать очевидное не было смысла. А вдруг мне повезет, и она подскажет чего-нибудь и не сдаст своим, мы мирно разойдемся и не будем присылать друг другу открыток на рождество. Ведь, как известно, эльфы – животные стайные, обычно по свету перемещаются группами, стараясь при этом поубивать как можно больше встречных созданий с округлыми ушками. Но тут она задала вопрос, повергший даже мой, видавший виды, мозг в прострацию:

– Ты отбилась от основной группы? – тон стал понимающим, она опустила лук и деловито спрятала стрелу за спину.

– Нет, я иду туда одна. Никого со мной не было.

– Ох, много вас таких. Вставай, – эльфийка совсем осмелела и подала мне руку. – Все стремитесь к лучшей жизни, да только город у нас переполнен. Не успеваем отстраивать его и работы почти нет.

– У меня там друзья. Чародейка Трисс Меригольд. Слышала о такой? – эльфийка кивнула, поджав губы и, резко развернувшись, отправилась продираться сквозь кусты на встречу стоявшему в зените солнцу.

– Тебя как зовут-то, подруга чародейская? – спустя минуты три, не оборачиваясь, спросила дочь старших народов.

– Аня, а тебя?

– Арувьель.

Мы начали пробираться сквозь густые и колючие, как сарказм Локи, кусты. Я, стараясь не пораниться, прикрывала лицо и пыталась увернуться от цепляющихся со всех сторон веток. Арувьель, осторожно, почти не оставляя следов, ступала по траве, быстро перемещаясь по местности, так что я едва за ней поспевала.

– Напугала ты нас. Сели на привал, – неожиданно обратилась она ко мне, – а тут такой бешеный крик. Меня командир отправил посмотреть. А тут ты лежишь, – я согласно кивнула, не очень-то понимая, о каких привалах и командирах говорит девушка. – Повезло, что мы мимо проходили. Мы уже давно группу ведём, беженцы в основном, да только вокруг гули и другие падальщики бродят. Только и успеваем отбиваться, – я снова кивнула с важным видом.

По данным разведки, нильфы вновь развязали войну, стараясь прибрать к рукам зажиточный, но разрозненный Север. Под шумок Радовид Реданский попытался завалить Хенсельта, и главное – ему это вполне себе почти удалось, а тут, внезапно, ударили черные. Они же, захватив пустующий трон Вызимы, оттяпали себе Жемчужину Севера, но дальше Понтара пока не продвинулись (какие их годы, война идет совсем недолго, сейчас опять окрепнут и ка-а-ак пизданут по какой-нибудь слабой точке, да откусят большой кусок политической карты местного мира). Свободное королевство Аэдирн черные пока что не трогали. То ли догадывались, что у тех есть в запасе дракон, метко плюющий огнем, то ли боялись Йорвета, бродящего кругами вокруг королевы (не знаю каким образом, но Саския изловчилась занять трон Аэдирна!) и умудрившего завалить парочку не очень нравившихся лично ему королей (хотя нет, по-моему, я догадалась, кто ей помог захватить трон).

Мы вышли на проплешину леса солидных размеров, где в тени деревьев отдыхало штук десять людей и еще столько же эльфов. В центре поляны уныло поскрипывала на ветру единственная повозка, которую, по идее, должна была тягать лошадь, но это недоразумение, больше смахивающее на пони-дистрофика, за благородного скакуна считаться не могло и вообще поражало тем фактом, что пока еще не сдохло, хотя сухонькая костлявая старушка уже деловито точила косу в паре метров от этого несчастного создания.

Увидев нас, от группы эльфов отделился высокий, темноволосый мужчина, и чем быстрее он приближался, тем четче я видела знакомое лицо. Карие, с желтизной, глаза, раскосые и умные, скользнули по мне без особого интереса. Прямые, черные и давно не мытые волосы разметались по лицу, местами прикрывая мягкие черты лица и слабо заметную татуировку на шее, засалились от дальних походов. О, он даже обзавелся небольшой косичкой… Ах, Киаран-Киаран, ты ничуть не изменился. Эльф повернулся к моей спутнице и, видимо, из вежливости говоря на всеобщем, спросил:

– Кто это? – та смутилась и пробурчала себе что-то под нос. – А ты оружие у нее искала? – снова ответом ему был смущенный трепет едва различимых слов. – Учишь вас, учишь, а толку? – начал злиться эльф.

– Спокойней, Киаран, нет у меня ничего колюще-режущего! Ей богу, только рюкзак, но, в принципе, им можно повалить на землю, а дальше запинать насмерть…

Эльф прищурился и внимательно на меня посмотрел. Его почти кошачьи глаза отразили одновременно опаску и интерес.

– Мы знакомы?

Я уж хотела было возмутиться, типа, ты чего такого обкурился, что своих не узнаешь, но тут до меня докатила вполне логичная, но запоздалая мысль. Как всегда, все самое важное и то, что, буквально, находится на виду, я упускаю и в рассказе, и в общении. Дабы подтвердить, что рожа моя при переходе не изменилась, я недоверчиво прикоснулась к лицу проверяя, что нос все еще не мой, а какой-то немного орлиный и как будто бы ломаный. Да, так и есть. Мне оставалось только вздохнуть и попробовать соврать что-нибудь правдоподобное, включая генератор случайного подбора слов:

– Я раньше жила во Флотзаме. Там вашего брата поименно знают почти все.

Эльф кивнул, удовлетворенный таким объяснением, и жестом показал в сторону остальных беженцев-путешественников:

– Если тебе по пути с нами, то присоединяйся. Но давай без глупостей. Завтра к полудню будем в Вергене.

Я обреченно вздохнула и поплелась к группе людишек, проклиная в мыслях Локи за его противный характер и любовь к разного рода конспирациям.

Была еще одна причина, кроме спасения ведьмака, по которой я явилась сюда. Но это пока еще была тайна, которую разглашать лишний раз даже вам я не имею права. Видите ли, при ее раскрытии меня могут грохнуть весьма опасные твари, причем – просто для профилактики и на всякий случай. А жить я люблю, люблю ходить своими ножками и разглядывать мир своими глазками. А потому Локи, обладая изощренно-садистским умом, поменял мое лицо на первое, какое попалось в журнале мод. И наложил заклятье, по которому я сама не могла сказать никому, что Аника, которая была тут два года назад – это я.

Комментарий к Глава 0. Вместо пролога. Возвращение блудного попугая. Qued anseo – Кто здесь?

Que suecc’s, dh'oine? – Что случилось, человечешко?

====== Глава 1. Факты и домыслы. ======

Только преодолев Махакамские врата, я смогла выдохнуть с чувством полного спокойствия. Оно, конечно, сопровождали меня сплошняком знакомые, да только они об этом были не в курсе, а потому держались отстранено и не жаждали вступать в продолжительный конструктивный диалог. Не думаю, что за мое отсутствие эльфы шибко подобрели, осознали глубину греющего их души веками расизма, поголовно раскаялись в содеянном и принялись дружно любить людскую расу. Нет, мы, проклятые Dhʼoine, навсегда остались врагами великих Aen Seidhe. Просто, как я поняла из разговоров, встреча и сопровождение беженцев были приказом Саскии, против которого эльфы идти не решались. Апогеем нашего общения стали неопределенные взгляды друг на друга: Киаран явно чувствовал, что где-то в моих попытках докопаться до него в простом женском желании потрепаться был подвох, а упрямство, с которым я активно намекала на флотзамскую тюремную барку и ангелов и вовсе заставляли эльфа ежиться и чуть ли не крутить пальцем у виска.

Сдавшись под властью обстоятельств, я прекратила мучать правую руку Йорвета, и остаток пути до Вергена провела в глубоких раздумьях о своем глупом желании получить все и сразу – почет и уважение, которые были два года назад. Вышло все строго наоборот: я получаю ничего и постепенно, но зато могу начать все с чистого, так сказать, листа. И в том числе не исключаю возможности найти себе какого-нибудь нормального мужика. Но только не Йорвета, нет.

Верген остался самим собой и был великолепен в своей исполинской простоте и суровом каменном минимализме. Никаких тебе архитектурных изысков, никакого ампера* и готики – только строго кривые линии, только хардкор и замысловатый рисунок горных пород. Зная, что в жизни есть только три вещи, действительно стоящие внимания – семья, деньги и хорошее дело (именно в таком порядке) – краснолюды, предпочитали все делать с простой еврейской логикой, не заморачивались за изящество и грацию, предпочитая строить сразу и на века, чтоб потом не перестраивать каждые сто лет. Поэтому и город был им под стать – сплошная скала, на скорую руку превратившаяся в город, выдолбленная на теле Матушки Природы с любовью, заботой и максимальным комфортом для себя, любимых, бородатеньких.

С другой же стороны, после воцарения Саскии, мечтавшей построить общество равенства, именно в Вергене впервые на моей памяти, начали уживаться и более современные постройки. За время моего отсутствия новая столица Аэдирна разрослась, расширилась и распласталась по горной долине, подминая под себя все доступное к реновациям пространство. Помимо коренных вергенцев, чьи предки проставили штампик местной прописки чуть ли не с самого основания города, в город подалось много представителей самых разных сословий, народов и культур, отчего округа скорее напоминала кучу общежитий при Университете имени Патриса Лумумбы**. Только вместо негров и азиатов везде шныряют остроухие, бородатые, низкорослые и бледнолицые, пропитые лица, с печатью толерантности. Суровая такая, я бы даже сказала «навязанная», дружба народов.

На скорую руку распрощавшись со спутниками и узнав, где же, собственно, обитает чародейка Трисс Меригольд из Марибора, я принялась бродить по слегка поблекшим в памяти, но все еще знакомым, улочкам города, припоминая, что вот здесь, вместо торговца полотнами располагалась лавка Фелиции Кори. Недоучившаяся чародейка торговала книгами, работала эдакой передвижной библиотекой, совмещая при этом профессию диктора сарафанного радио, эдакое “От советского информбюро”, только в местном эквиваленте. А вот там, помню, на меня наехал мясник, мол, я у него пытаюсь украсть говяжью вырезку, а я просто искала один медальон. Да, были времена! Я была так молода! Так прекрасна! Эх… Впрочем, если именно здесь и прошел “лучший месяц” моей жизни, то это просто натуральный ебаный стыд. Даже вспоминать не хочу.

Кстати, чтобы такого сказать чародейке, что бы она сразу мне поверила? Заявиться в духе «Здравствуйте, я ваша тетя Мотя!» будет немного странно и в лучшем случае меня превратят в жабу, заспиртуют и поместят в банку с формалином. “Такая себе” перспектива, честно говоря. А от Трисс, которая с самой дьявольской улыбкой может аккуратно втоптать тебя в грязь только лишь на том основании, что ты ей не понравилась, ожидать можно самых изощренных пыток. Что поделать, издержки производства чародеек. В каждой крупной личности есть что-то мелким шрифтом.

Надо как-то выкручиваться, пока не пустили на опыты, а идей никаких нет. Заклинание Локи, запрещающее говорить о самой себе с одной стороны, конечно, очень удобное – так я даже случайно не проболтаюсь никому, даже шпиону, а друзья, не зная ничего, не смогут меня сдать. Отличная логика, но с другой стороны, этим самым друзьям надо как-то аргументированно донести, что сразу взашей припершуюся бабу гнать не следует, потому что без них я умру от холода, голода и депрессивного одиночества. Лучше меня любить, не обижать и никому не отдавать.

Нет, начинать свой рассказ стоит как-то издалека. Опять же, про Асгард в целом, спекулятивно, никто не запрещал говорить...

Ох, ты ж, епт!

Я резко схватилась за перила, понимая, что еще чуть-чуть и ласточкой нырну в пучину застоявшейся и засохшей на солнце грязи с площадки. Оглядевшись, я быстро сообразила, что тело, пока мозг раздумывал, само отпилотировало меня к знакомым улочкам, заставляя забраться по пешеходной дорожке почти к самому эльфинажу – району-отшибу, где раньше располагался первый отряд скоя’таэлей, пришедших на зов Саскии. Теперь же дома более-менее покрасили, перестроили и привели в божий вид, подняв по степени благоустройства от “бомжатника” до “просто бедный район”.

А небольшая площадка, открывающая романтичный вид на таверну и город, осталась не отремонтированной, перила местами разрушились. В них-то я и влетела, задумавшись и забывшись. Спасала реакция не любящего полетов, без комфорта и стюардесс, тела. Иначе миссия была бы провалена на старте – стоило бы только воткнуться носом в твердую землю с высоты три-три с половиной метра. Украдкой кинув взгляд на эльфийский райончик, припомнив, как мчалась сюда на крыльях любви и роняя остатки самоуважения всего каких-то пару лет назад, я резко развернулась и стала спускаться обратно к рынку, ругая себя за невнимательность и дурость.

Сосредоточься, Аника. Трисс. Надо найти Трисс.

Дом чародейки находился недалеко от новых районов. В связи с обилием претендующих на жилплощадь и постоянную регистрацию в черте города, Верген разрастался и грозил перейти в категорию «не резиновых» городов, тысяч эдак на двадцать-тридцать жителей. Поверьте, для средневековья это почти мегаполис, с развитой инфраструктурой и крутящей экономику на фаллических символах. Дом же магички был, вопреки контрастирующим местным “типушкам” почтительно старым, отделанным слегка побитым декоративным змеевиком, с красивой крышей и кованным флюгером. Все в нем кричало о роскоши и дороговизне, о изысканом вкусе хозяйки и больших возможностях, сразу же показывая, что дом относится к категории «большущий демонстративный антиквариат». В нерешительности помявшись у дубовых створок с резными узорами, я уже было взяла в руку дверной молоток, выполненный в форме маленького дракона, чтобы постучать и огласить свое присутствие, но двери сами собой распахнулись, едва не дав мне хорошего щелчка по лицу.

– Ну, чего встала, как хер при виде красивой девки? – скрестив руки на груди, меня приветствовал Золтан Хивай, собственной персоной. Готовая от неожиданности рухнуть на грудь старому приятелю, а следом и разрыдаться в стиле фильмов про фронт и неожиданно вернувшихся солдат, я распахнула было рот, но краснолюд перебил, недоверчиво бурча: – Заходи, растудыть твою налево. Совсем бабы ополоумели с этими зельями!

– Какими зельями? – вежливо поинтересовалась я, аккуратно ступая по идеально очищенному половику своими грязными конверсами, с которых тут же начала сваливаться пыль и трава.

– Какими-какими! – бухтел Золтан, закрывая за мной дверь. – Разными. Приворотными. Для красоты, для фигуры, для детишек, чтоб были. Вот там на полочке стоят, – он кивнул вглубь комнаты, – читать умеешь? Верю, по лицу видно – грамоте обучена. Значить прочитать названия и цену сможешь. Но учти, у меня сдачи нет. Или жди Трисс или…

– А где она? Трисс, в смысле.

– Это для меня она – Трисс, а для тебя – госпожа Меригольд, – важно поправил Хивай. – Это во-первых. А во-вторых, на Совете еще. Скоро вернется. Так как, ждать будешь?

– А на каком Совете? Я просто не местная, если ты понимаешь, о чем я, – я попробовала собрать все свое актерское мастерство в кулак и намекнуть на громадное расстояние, разделяющее Землю и Верген. Но то ли из меня очень плохая артистка, то ли аура загадочности была не та, а сам Золтан имел слабую интуицию… Краснолюд не понял и пробурчал лишь что-то про жаждущих власти чародеек, приблизившихся к королевским особам.

– А ты-то сам чего тут делаешь? – улыбнулась я, разглядывая лицо старого товарища. Древний, почти как этот мир, знакомый, за два года слегка постарел. Озорные, с хитрецой глаза, начали выцветать и терялись в ощутимо заметной сеточке морщинок, раскинувшейся вокруг века. Огромный нос, испещренный бороздками замысловатых шрамов раздувал ноздри при каждом вздохе, с шумом затягивая воздух, шмыгая простудой. Даже крутой рыже-красный ирокез, который мой друг любил ставить на бараний жир и пиво, казался уже не таким жизнерадостным и холеным, как раньше. Золтан выглядел откровенно изможденным, но извечный двигатель чуть пониже спины работал как часы – Золтан ходил туда-сюда по комнате, сложив руки за спину.

– Устал я. Дома шум-гам. Знаешь, где у меня эти мелкие засранцы сидят? Во! – он поднес ладонь к горлу, словно пытаясь задушить сам себя.

– Какие засранцы? – я представила себе низушников (раз уж даже относительно краснолюда они «мелкие»), ходящих где-то по абстрактному дому Золтана и гадящих во все углы, страдая от диареи или чего похлеще. А если учесть, что туалетную бумагу тут еще не изобрели...

– А ты чего мне допрос учинила? – краснолюд замер, уперев руки в бока. – Ты кто такая вообще? Пришла ждать чародейку, так сиди и жди! Ходят тут всякие, честному краснолюду покоя никакого нет!

Я скромно присела за стол и стала оглядывать комнату. Кухня-тире-прихожая-тире-гостиная выглядела дорого, но со вкусом. Обычная каменная печь, покрытая белой краской и разнокалиберными нарисованными цветочками, резко контрастировала с антикварными бархатными портьерами, прикрывающими малюсенькое окошко. Понурое растение не первой свежести, пытающееся отнять себе хоть немного солнца стояло на столе, сразу под огромной картиной знаменитого, но увы, забытого мной, художника. В позолоченной раме навеки застыла сцена битвы при Вергене. Той самой, когда пала Бурая Хоругвь. Дорогое красное дерево обеденного стола, покрытое сетью мелких кракелюровых трещин в лаке и шелковая обивка стульев на красивых массивных ножках... Да уж, Трисс не хуево так понесло по наклонной жлобства и мещанства.

“Раскулачить! Срочно!” – сказал мой внутренний Ленин на все это великолепие. – “Хотя бы на хавчик!”. Вздохнув, я уставилась на доски стола, и принялась за свое самое нелюбимое дело – размышлять. Сколько бы времени не провела магичка на Совете, его надо использовать с пользой. А именно – придумать, что сказать.

Трисс явилась где-то часа через полтора, усталая, но довольная. Обрадовавшись ее приходу, Хивай мгновенно смылся, не попрощавшись, вприпрыжку, почти выломав дверь от энтузиазма. Уже вскоре после моего прихода краснолюд засобирался восвояси и уже почти ушел, но в последнюю минуту, закрывая дверь, вспомнил, что тут находится какая-то левая девушка и решил остаться. Как настоящий друг он решил приглядеть за имуществом чародейки. И ощутимо страдал уже минут сорок от этой затеи, разрываясь между желанием пойти домой убирать за засранцами и долгом перед магичкой. Проникаясь ко мне искренней ненавистью, Золтан даже попытался преложить мне подождать на крыльце, но первые нотки спора закончила Четырнадцатая с Холма появляясь на пороге. След Золтана тут же простыл, краснолюд транспортировался восвояси, а чародейка, посмотрев на меня, быстренько что-то прикинула в уме и понимающе вздохнула:

– Тебе нужно приворотное зелье?

– Наверное, – потерялась я на секундочку. Неужели я так плохо выгляжу?

– Сильное? – еще тяжелее и еще более понимающе вздохнула Трисс.

– Такое, чтоб и через десять жизней только обо одной мне думал, – подыграла я.

– Приходи завтра, – устало попросила чародейка. – У меня нет желания помогать человечеству. Даже за деньги.

– А бесплатно? Мне некуда идти, – план разговора, как всегда, провалился уже на самом старте и диалог срочно требовалось вывернуть в нужное русло. Или же ночевать на улице, а там, говорят, холодно по ночам и разные странные незнакомцы бродят.

– А я тут причем? – отозвалась чародейка, тяжело рухнув на лавку.

– Ну… я думала… э-э-э… у тебя переночевать… У вас! – поправилась я. Трисс ухмыльнулась, и подперла рукой голову, с любопытством меня разглядывая.

– Позволь узнать, с чего ты это решила? – волшебница не стала скрывать своего интереса. – У меня не таверна и не гостиница. А в ученицах я не нуждаюсь.

– Нет, я … – думай, голова бедовая, быстрее! – Аника говорила, что вы мне поможете! ВОТ! —торжественно выпалила я, наблюдая, как глаза чародейки начали округляться и грозили вылезти на орбиту вокруг головы. – Ну, вы же знаете Анику?! Она с Геральтом ходила всё… Очкастая такая! Пухленькая. Злобненькая. И хихикает мерзко! – удивление Трисс достигло критической точки, температура охуевания поднялась до необходимого максимума, крышечку понимания снесло и женщина даже привстала на лавке. Замирая, она дрожащим голосом пролепетала: