Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

Цири, фыркнув снова, наконец, выудила из сумки кофту в стиле Фредди Крюгера и скрылась за ширмой, переодеваться, громко причитая про стирку, мой вкус и выражала надежду, что скоро Йеннифер купит ей что-то приличное, а ведьмак подарит новые сапоги. Геральт, довольный, как сто слонов, ответил положительно и за магичку, и за себя, укладывая мои разбросанные вещи обратно в средство переноски и улыбаясь, как дебил. Трисс, и Йеннифер, предусмотрительно усевшиеся в разных концах палатки, тут же заспорили, у кого модистка лучше, и кто займется пошивом новых шмоток для любимого «Утёночка», который, не устояв на одной ноге, упал за ширмой и громко матерился.

Я с самого знакомства знала, что от Креван нельзя ждать ничего хорошего, потому что он ведун Aen Elle и вообще редкостный хитрый интриган, сравниться с которым, пожалуй, может только Мизинец**. Мои предчувствия оказались отменно работающей интуицией. Уже через пять минут после того, как чародей привел Цириллу, я осознала, что целью существования этой пепельноволосой мымры является исключительно подбешивание вашей покорной слуги. Естественно, на блудную дочь тут же налетела стайка родственников и друзей, которые прекрасно без нее обходились столько времени, изредка вздыхая по поводу тяжелой доли Цинтрийской принцессы, а теперь, увидев, поняли, как соскучились и решили компенсировать это избытком внимания к её персоне. Окруженная любовью и заботой, уже через два часа Цирилла была вымыта, волосы выбелены, а сама она накормлена и отогрета. Рассевшись дружным строем вокруг стола, где дочь Йенифер с упоением поедала разнообразные блюда, все собравшиеся навострили уши и слушали рассказы о приключениях девушки и других мирах. Прям, как будто первый раз, ей богу!

Судя по душещипательному повествованию юного дарования, Цири уже более полутора лет успешно уходит от преследователей. Причем, гонялись за ней старые знакомые – Красные Всадники, заставляя принцессу скакать по всем возможным мирам, от Мунспельхейма и до родного Ведьминленда включительно. Особенно в её поимке усердствовал Эредин, король Дикой Охоты, поставивший себе целью вытащить из девчонки Ген Старшей Крови любыми доступными способами – либо вытащить плаценту из тела, либо настрогать потомства. Оба два действа Цириллу крайне не впечатляли, поэтому так или иначе, она быстро научилась пересекать границы миров и ориентироваться в новых локациях, но не имела ни малейшей возможности отдохнуть на одном месте дольше пары дней.

Впрочем, даже дочь Старшей Крови отметила, что последние полгода Эредин заметно растерял энтузиазм, не желал активно гоняться за строптивой девушкой, и заставлял подопечных распугивать одаренную мадмуазель чисто для галочки, если подворачивалась под руку. Это оскорбило княжну до глубины души, и потому она решила на радостях разыскать любимую мамулю, которая бы пояснила, что нужно этим проклятым мужчинам и почему они, встречаясь с трудностями, отступают от намеченных целей. Но какие-то добрые знакомые чародейки привели девочку в заблуждение и рассказали, что Йенифер и Геральт прекратили коптить небо после очередного погрома и уплыли в неизвестность. С горя Цирилла осознала, что тормозной механизм родителей был снят и долго носилась по мирам. Узнавая новые горизонты, отрываясь, пытаясь постигнуть самые дальние закоулки Вселенной, дочь Старшей крови прыгала из мира в мир, умудрившись побывать и на пустых, безжизненных землях, и на оживленных, с бешеным ритмом жизни, планетах, и даже, судя по описанию, потусила на Марсе, правда всего минуту.

И хорошо, что Креван, в отличие от остальных, запарился её поисками и нашел-таки вдохновленную побегами принцессу рано утром. Но и тут не обошлось без эксцессов. Цири с недавних пор начала активно зависать с табуном единорогов, которые, по объективным причинам, ведуна ненавидели и даже лягнули по худосочной эльфийской ляжке. С большим трудом, открывая весь свой спектр красноречия, он все-таки убедил свою ученицу в том, что Геральт жив, крайне исстрадался по доченьке и ждет ее. Приведя её на хранение ведьмаку, Креван ушел в сторону палатки Локи и за последние шесть часов не появлялся, дабы не портить трагедию семейного воссоединения. Белый Волк, пустив скупую мужскую слезу, наконец, обнялся с доченькой, Йеннифер устроила пляску вокруг любимого утёночка, Лютик уже начал сходу сочинять новую балладу в честь Цири, и даже Трисс забросила политические дела, чтобы побыть рядом с «сестрёнкой».

Всё просто забыли обо мне, и не вспомнили б, если бы цинтрийской принцессе срочно не понадобились чистые шмотки. Нет, конечно, я не против – всё любят Цири, а у меня появилось время, чтобы понянчить себя и своё эго в углу, причитать и почувствовать, что значит быть «самым несчастным человеком на планете». Но это с одной стороны. С другой, бабская натура жаждала внимания к моей проблеме личностного одиночества, которая из-за цинтрийской принцессы резко обострилась и превратилась в большую больную мозоль. Мне хотелось разговаривать, но при этом не задумываться о предмете разговора, но все кругом были заняты и не хотели портить себе настроение моим нытьем.

Единственный, кто жаждал со мной активного диалога, оказался Локи. Но тут уже я боялась его, как чумы, и избегала его всяческими способами настолько явно и открыто, что это уже наводило окружающих на нездоровые мысли. Это я поняла, когда Тор, асгардец с эмоциональным диапазоном, как у зубочистки, попытался имитировать воспитательницу ясельной группы и скромно шаркая молотом, попытался выудить из меня признание, кто – я или трикстер – обидел второго. Ничего толком не добившись, поскольку я изо всех сил уходила от ответа, генерируя расплывчатые монологи о том, что все в мире – тлен и безнадега, царевич отправился с тем же вопросом к брату. Тот, судя по поникшему виду сына Одина уже через двадцать минут, был более лаконичен в высказываниях и просто послал Громовержца заниматься своими делами и не лезть в личную жизнь Локи.

Перед Йорветом я тоже изо всех сил старалась не светиться. Мне было мерзко и гадко от самой себе и обидно за эльфа, хотя я мысленно понимала, что поцелуй – это еще не совсем измена или что-то подобное. Противно было другое. Я прекрасно понимала, что оттолкнула Лафейсона совершенно нехотя, больше от понимания, что любая попытка переспать с одним, не расставшись с другим – это низко и тошнотворно. Даже я еще не согласна пробивать дно таким образом. Добивало и ощущение, что я снова повела себя, как редкостная дура, одна на миллиард. Когда я более-менее протрезвела и успокоилась, осознание того, что я, вроде как, Йорвета люблю, не отпускало ни на секунду. Терять я эльфа не собиралась. Сейчас, во всяком случае. Но, не зная, что предпринять, видеть скоя’таэля я тупо боялась, но знала, что хоть мы и не видимся, ему докладывают о каждом моём шаге. Дабы не вызывать подозрений, я изредка имитировала бурную деятельность по поискам официального возлюбленного —но если бы я и правда встретила его, то не знала бы, куда деть себя от позора.

А теперь ещё и Цири свалилась, как снег на голову, отвлекая внимание друзей на себя. Нет, еще только узнавая верхушку айсберга истории о цинтрийской княжне пару лет назад, я уже понимала, что, на самом деле занимаю её место. Вакантное место в душе друзей, уже давно забронировано, просьба занять места согласно купленным билетам.

Устав смотреть на своих друзей, виляющих хвостом перед дочерью Императора Нильфгаарда, я засобиралась к себе. Коротко и незаметно распрощавшись с близкими товарищами, я закинула ремень сумки на плечо, и пошла к выходу, уже морально предчувствуя глубокий заход в океан депрессии, с головой, дабы полноценно наслаждаться собственной дуростью в достойной компании себя. Только Золтан, ободряюще мне подмигнув, попрощался и вместе со всеми продолжил слушать офигительные истории Цири, одна лучше другой, разумеется. Выбравшись из палатки я громко вздохнула, вбирая свежий вечерний воздух в легкие. На улице уже наступали сумерки, окрашивая пространство вокруг в темноту. Стараясь поспешить, дабы не блуждать в ночи вокруг лагерей, я уже было двинулась к дому, и вдруг замерла, чувствуя на себе пронзительный взгляд, давящий по нутру и заставляющий сотрясаться коленки.

Оглянувшись в поисках источника сканирования, я заметила Йорвета, который совсем даже не смотрел в мою сторону. Эльф сидел в гордом одиночестве у одного из костров, отделившийся от основной группы эльфов и с подозрительным наслаждением точил свои знаменитые сабли, будто бы положив болт на весь мир вокруг. То, что взгляд принадлежал именно командиру скояʼтаэлей сомневаться даже не приходилось. Понимая, что эльфийский посыл уловила слишком демонстративно и если сейчас не направлюсь к любимому, то вызову целый ворох подозрений на свою голову, я, на негнущихся ногах, медленно последовала к костру, чувствуя, как сердце обрывается куда-то в район желудка и начинает там перевариваться от ужаса. Йорвет даже не повернул головы, хотя точно слышал, что я подошла. Поставив сумку рядом с ним, я обняла возлюбленного со спины, осторожно, боясь получить с размаху кулаком в лицо за свои похождения. Не исключено, что ведьмак все же, сказал ему чего лишнего, или кто-то из эльфов подслушал наш с Геральтом разговор и донес командиру правду-матку по доброте душевной. И даже сам Локи, чтобы позлить меня, мог в красках расписать командиру всё произошедшее, добавив для красивого словца пару новых подробностей – такой подлости от Бога Обмана ожидать можно запросто.

– Здравствуй, – растягивая слова, проговорил Йорвет. Отталкивать мои объятия он не стал, напротив, выпрямил плечи, чтобы мне было удобнее. Слава тебе, Один, слава! Я немного навалилась на него, прижимаясь со всей силы и зарываясь в пахнущее костром плечо. – Я сегодня собирался к тебе.

– Правда? – с трудом выговаривая буквы, произнесла я, чувствуя, что голос дрожит, а меня всю колотит. Мне стало вдруг так страшно, что я действительно обнимаю скояʼтаэля в последний раз. На всякий случай стараясь улучшить своё положение (или же усугубить?), я соврала: – Я очень соскучилась по тебе.

– Я не сомневался, – не меняя тона, сообщил эльф. Надеюсь, это не сарказм и недвусмысленное заявление. Я потянулась к шее, ласково прикасаясь губами у татуировке. Целуя под ухом, ощущать запах любимого тела, становилось только противней. Тошнило от самой себя, внутренности бешено пульсировали, а мозг последними словами проклинал свою хозяйку. И не только мозг, если честно.

– Правда-правда, – еще сильнее, как мне казалось, начала врать я, но в последний миг докатилось сознание, что обманываю я сейчас только сама себя. Я действительно соскучилась по Йорвету.

– Ты слишком поникшая в последнее время, – эльф отложил одну саблю и прежде, чем потянуться ко второй, взял обнимающую его руку, заставляя меня прижиматься сильнее и поцеловал ее. – Что случилось? У тебя все нормально?

– Более или менее, – уклончиво ответила я, растекаясь от такого проявления внимания по спине эльфа растаявшим мороженым, – более-более, чем менее-менее, строго говоря. А у тебя? – Йорвет насмешливо цыкнул, и вновь заводил точильным камнем по лезвию. – Кстати, мы спасли Кревана, – заговорщицким шепотом поведала я на ухо, – а он привел мымру эту, Цири.

– Значит, наконец, у ведьмака все дома? – ухмыльнулся командир. – И он прекратит гоняться за чародейками?

– Что-то вроде того, – согласилась я. – С другой стороны, если она у нас, то бедным Aen Elle точно больше не чем занять своё свободное время. Не думаю, что они не найдут, чего еще учудить, но все же…

– Саския сказала, что они будут чуть больше, чем через две недели. Что-то у вас там с дырой между мирами не задалось, – проговорил довольным голосом Йорвет. Интересно, от чего он такой? Есть куча предположений – может, он хотел подраться с чужаками и показать, кто тут настоящий эльф. Может – это у него защитное и он наслаждается тем, как я подмазываюсь к нему, чувствуя вину. Ждет, когда я расслаблюсь, откроюсь, и он с размаху даст мне по щам. В принципе, будет прав. Наверное. – Из-за этого работы стало вдвое больше. Молодежь в панике, особенно те Dhʼoine, кого впервые призвали на войну. Мы думали, будет больше времени на подготовку.

– Ну, я слышала об этом, но подробностей не знаю. Только в общих чертах. Типа, какой-то энергетический скачок, – я с сожалением отлипла от любимого и, растекаясь по нему, переползла, чтобы сесть рядом. Йорвет неожиданно отложил точильный камень, резко поворачиваясь в мою сторону. От нахлынувшего ужаса я чихнула, закрыла глаза, и вся внутренне сжалась, боясь, что последнее, что я увижу в этой жизни – его презрительное лицо.

– Аника, – полу-удивленное, полу-зло выдал командир, – ты дура?

– А? – я открыла один глаз.

– Ты испугалась меня, – утверждая с некоторой злостью, заявил скояʼтаэль. – Совсем свихнулась?

– Я… рефлекс, наверное, – я виновато опустила голову, пытаясь ловко замаскировать свою панику под что-то другое: – В последнее время мне не везет в общении с твоими собратьями. Карантир вот, при попытке украсть Кревана мне зарядил кулаком по животу, и едва не задел селезёнку… – понимая, кто, когда и при каких обстоятельствах мне рассказал этот факт, я совсем упала на днище, а голос мой скатился чуть ли не в лепечущий шепот, который я сама едва слышала.

– Почему я узнаю это только сейчас? – грозно спросил командир. Ладно, похоже, он и правда не в курсе всех последних событий. Может, оно и к лучшему. Последую совету ведьмака и не буду ничего ему рассказывать. Должны же и у меня быть маленькие тайны? Йорвет вот, пока я летала между Землей и Асгардом тоже, говорят, по борделям хаживал… – Я говорил Геральту, чтобы и думать забыл брать тебя на подобные задания. Если тебя покалечат…

– Не ворчи. Живая же, – я снова обняла Йорвета со всей своей нахлынувшей огромной любовью, задним числом ощущая, как мимо моей любви просвистела фатальная пуля с гравировкой «трикстер» на боку. Я давно уже выяснила, что злиться на эльфа за то, что он начинает повышать голос по каждому поводу, крайне глупо и вообще не очень-то благодарственно. В конце концов, характер у него такой просто. Озлобленная забота или что-то вроде того – наору-ка я на тебя, чтоб в следующий раз головой думала и не лезла под кулак к незнакомому дяденьке. Еще и пинка дам, поучительного, чтобы была умнее, ибо синяк с задницы сойдет, а отрубленную голову на место пришивать будет уже бесполезно. Эльф, видимо, находясь внутри в крайне благожелательном настроении, приобнял меня в ответ, прижимая и оглаживая рукой затылок. Потрескавшаяся кожа цеплялась за распущенные волосы, но командир словно не обращал внимания, отвернувшись, глядя в костер, размышляя о чем-то своем.

– У меня была жена, Аника, – вдруг начал Йорвет полушепотом. – Когда я был молод, – я тихо хрюкнула, потому что до сих пор не могла уместить в мозг факт, что любимый старше моего прадедушки, – я разбойничал на юге Нильфгаарда. Тогда он был маленьким государством, никто не мог и помыслить, что черные захватят такой огромный кусок Земли. Встретив её, я решил, что она заслуживает лучше жизни, – он помолчал с минуту. Я даже дыхание затаила, слушая. – Она была чистокровной Aen Seidhe, истиной дочерью Синих Гор. И очень доброй. Не делила никого на расы, была одинаково ласкова и к краснолюдам, и к гномам, и к Dhʼoine относилась с терпением. Рядом с ней я узнал, что такое уют и тепло семьи. Наши дети росли сытые и счастливые, – да-да, кажется, у него из четверых только один сын остался, вроде. Имя у него странное еще, как-то с автомобилем связанное. – Мы жили в небольшой деревне с другими представителями Старших Народов, люди к нам не селились. Однажды я отправился, чтобы продать дичь – я был охотником. А когда вернулся…

Он совсем замолчал, глядя в костер. Я забыла, как дышать от удивления, едва сдерживаясь, чтобы не раскрыть рот и не начать расспрашивать. Нет, ну, я знаю, что там случилось что-то нехорошее и с тех пор он вдовец, вроде бы. Но, блин, почему Йорвет решил вдруг раскрыть мне свою душу именно сейчас, когда я… Черт, наверное, я просто на самом деле его не заслуживаю. Не двигаясь, я разглядывала скояʼтаэля и то, как сменяются эмоции на его лице – отчаянье, горесть, боль, ненависть. Он сильно сжимал нижнюю челюсть, практически начиная выдавать скрип зубами, от чего скулы становились только более отчетливыми и красивыми. Просидели мы так минуты три, прежде чем командир продолжил:

– В соседней деревне какой-то молодняк-сброд кранослюдов и эльфов задрал ребенка. Люди не стали разбираться, кто это был, откуда… Они пришли в наше поселение и убили всех. Растерзали. Моих детей просто закололи, как скот. Жена… Ей было хуже. Когда я нашел ее, то… – было такой дикостью слушать Йорвета, когда он говорил в таком тоне. Ещё большей дикостью оказалось то, что и он, оказывается, умеет говорить длинными паузами. Зная кметов, догадываюсь, что они сделали с молодой (хотя бы внешне) и прекрасной (уверена, что она была редкой красавицей, потому что Йорвет другую бы не выбрал, это со мной ему не повезло) эльфийской женщиной. Могу даже представить сколько их было и в каких позах. Но не хочу. Йорвет сильнее прижал меня и выдал убийственную, как контрольный в голову, фразу:

– У меня нет даже ее изображения. Я просто забыл её лицо с годами. А ведь я действительно её любил.

У мужчины, как говаривала моя маман, есть три вещи, в которые баба лезть принципиально не должна – это его носки, его оружие и его война. Причин ненависти к людям и последующих явлений, которыми окутана жизнь командира, было предостаточно. Я понимаю, почему он стал борцом за свободу своих соплеменников, почему был разбойником и даже почему он изнасиловал Мирку***, которая не сделала ему ничего плохого. Но я-то, как раз, человек. Типичный, классический представитель Хомо Сапиенсов, так сказать. Как его угораздило-то?

– Если ты умрешь, я не знаю, что буду делать дальше, Аника, – уже более строго проговорил Йорвет. – Поэтому, когда начнется битва, я бы предпочел, чтобы ты отсиделась в Асгарде или где-то еще. А до битвы больше не лезла ни в какие передряги. Ты поняла меня?

Я искала слова, чтобы уверить Йорвета в своей безопасности. Нет, мне конечно льстит, что он обо мне заботится, но как я пропущу то действо, ради которого даже не постеснялась сгонять к самому могущественному человеку в этом мире? Нет, серьезно, я не могу пропустить триумфа Ведьминленда, да и Локи, как ни крути, без меня может вляпаться в историю…

– О, вот ты где, – сзади раздался бодрый голос цинтрийской княжны. Оба, я и Йорвет, удивленно оглянулись на нее. Цири уперлась руками в бока и, без интереса глянув на командира скояʼтаэлей, сообщила: – Тебя ищет Авалакʼх. Это срочно.

– А где?

– В палатке Геральта. Быстрей давай, – Цирилла демонстративно отошла чуток подальше, сложив руки на груди. Видимо, давала время попрощаться.

– Блин-блин-блин, – разочарованно вздохнула я. Йорвет, выгнув одну бровь, видимо, ждал ответа. – Да обещаю я. Все будет нормально. А вот насчет того, чтобы убежать в другой мир – не знаю… Может, до мамы сгоняю, надо ей сказать, что я, вроде как, здесь хочу поселиться… – рассеяно бормотала я, поскольку не знала – стоит ли добавить что-то утешительное в адрес его бывшей жены, или и так сойдет? Эльф пробурчал нечто удовлетворенное. Я наклонилась к нему: – Я люблю тебя, Йорвет. И… чтобы я не натворила, все равно люблю. Сильно, – эльф прижал меня, целуя, отчаянно-собственнически, снова на виду у всех, показывая абсолютно всему аэдирнскому лагерю, что я – его женщина. Ути-пути. – Ты зайдешь, да? – кивок, спокойный, с едва легкой улыбкой, – тогда увидимся еще.

Я подошла к Цирилле. Княжна, хихикнув, указала в сторону палатки друзей, ехидно замечая:

– У тебя действительно ужасненький вкус. И на одежду, и на мужчин.

– Слушай, мымра охреневшая! Я не посмотрю, что ты – принцесса. За такое и по царственной морде не грех двинуть, знаешь? – угрюмо сказала я. Йорвет, вообще-то, очень красивый мужчина. С той стороны лица, где нет шрама и глаз на месте. А про выдающиеся суровые «мужицкие» качества и прущую изо всех ушей брутальность я вообще молчу.

– Попробуй, – не злобно, скорее, весело предложила Цири, и подхватив меня под руку, мы отправились к ведуну. Может она и не такая уж противная.

Комментарий к Глава 26. Вечер откровений. Часть 1. * Карл Лагерфельд – всемирно известный модельер немецкого происхождения, фотограф, режиссер. Является креативным директором Модных домов Chanel и Fendi, основателем и дизайнером именного бренда Karl Lagerfeld.

**Лорд Петир Бейлиш (по прозвищу – Мизинец) – персонаж романов американского писателя-фантаста Джорджа Мартина из цикла «Песнь Льда и Огня». КЛючевой герой. ***историю о Мирке можно прочитать в первой части, а точнее в этой главе https://ficbook.net/readfic/2358894/6953490#part_content

====== Глава 27. Вечер откровений. Часть 2. ======

Знаешь, я такая девочка…

такая девочка… в стог сена посади,

именно моя жопа иголку найдет.

© Аника о себе

Авалак’х стоял у входа в палатку, о чем-то отвлеченно беседуя с ведьмаком. Его лицо, красивое, точеное, будто бы сделанное из фарфоровой крошки, не выражало абсолютно никаких эмоций, и догадаться, о чем же желал поговорить ведун, было сложно. Увидев нас, мужчины замолчали. Геральт уставился на эльфа в упор, немигающим, тяжелым взглядом, в котором сложно было увидеть то благодушное настроение, царившее на душе ведьмака еще час назад. Видимо, уловив в моем выражении лица что-то подозрительное, Белый Волк немного растерялся и попробовал изобразить на лице добродушную улыбку. Станиславский, увидев такую актёрскую игру, даже не стал бы выдавать своё коронное: «Не верю» и просто ударил бы друга по лицу учебником по драматическому искусству.

– Разбудили тебя, а? – слишком бодро спросил Геральт. Я отрицательно помотала головой, приподнимая ремень сумки со шмотками для Цири, которые таскала за собой весь день.

– Она была с каким-то некрасивым одноглазым эльфом, – тут же наябедничала противным тонюсеньким голосом Цири. – Он такой весь бродяга, прям фу! Они целовались у всех на виду! – Геральт снова изменился в лице, но на этот раз беспокойство было неподдельным:

– Он… нормально все? Ничего не случилось? – я пожала плечами, буркнув себе под нос, что всё просто замечательно, вокруг царят мир, любовь и процветание. Давайте-ка еще всему лагерю расскажем, что у меня любовный треугольник с одним тупым углом и проблемы, ага. Авалак’х хитро усмехнулся, а Цири с любопытством посмотрела на то, как мрачнею на глазах и теряю хорошее настроение со скоростью сверхзвукового истребителя.

– Аника. Я правильно помню? – уточнил ведун. – Прости, ведьмак, но мне нужно поговорить с этой милой девушкой с глазу на глаз. А поэтому…

– Замечательно. Значит, проводишь её до Асгардского лагеря, – ставил Белый Волк ведуна перед неоспоримым фактом. – Собаки, говорят, совсем оборзели и кидаются на одиноких путников, а Анечка у нас такая впечатлительная и ранимая, – Креван требовательно посмотрел на меня, ожидая ответа. Я кивнула:

– Я, собственно, не против. Только учти, что в случае опасности я буду просить собак грызть тебя первым, – выбора-то у меня не было. Судя по тону, спорить с ведьмаком мог только самоубийца.

Авалак’х тепло улыбнулся Цири, потрепал её по волосам и первым направился по дороге к выходу из лагеря. Я уныло поплелась за ним, чувствуя, что скоро на мне поставят крест абсолютно все население Аэдирна и почетный титул «Свихнувшейся на эльфах» мадемуазель обеспечен вашей покорной слуге окончательно и ловила взгляды, полные любопытства, слетающиеся изо всех углов лагеря на друга Цири.

Креван сильно выделялся из местных представителей остроухого населения, создавая рядом с неухоженными, в сравнении с ним, и не изысканными представителями Старших Народов сильный контраст. Сколько бы местные эльфы не кричали о своей возвышенности на каждом углу, не доказывали с пеной у рта свою богоизбранность, и не били себя пяткой в грудь с криком: «Людей в море!», Авалак’х и Дикая Охота, как ни крути, по всем пунктам оставлял далеко позади потомков общих праотцов. Ведуну не требовалось приводить железную аргументацию, чтобы показать, насколько находится высоко «над» окружающим его быдлом, он просто существовал и уже этим бросал тень на всех Aen Seidhe, рядом с которыми случайно оказывался. Он двигался плавно, смотрел прямо, не отводя взгляда, говорил приторным, но очевидно естественным для него голосом, в котором сочетались изысканность и мудрость, а интонация всегда оставалась подчеркнуто снисходительной. Его собратья, ставшие аборигенами, в процессе кровосмешения с людьми потеряли ту «эльфячность», которой он дышал и жил, и приобрести её вновь для них будет куда как более тяжким испытанием. Мир, в котором жил Авалак’х, кардинально отличался от Ведьминленда и теперь, если местным действительно захочется выжить, придется отказаться от большей части своего наследия и адаптировать себя под проклятую действительность, в которой им предстоит жить.

Всё это, кстати, не отменяет элементарных манер, которые говорят мужчине, что дама всегда хрупкое и слабое создание, которое без него убьётся или покалечится. Мне неожиданно захотелось ударить Кревана сумкой по хребту. Нет, я, конечно, всё понимаю, люди в Тир на Лиа, преимущественно, рабы, но мы-то сейчас находимся в глухих лесах совершенно иного мира, находящегося от столицы Народа Ольх за сотни миллиардов световых лет. Поэтому, сумку, которая предназначалась обожаемой цинтрийской принцессе, можно было и помочь донести. Ведун же галантность проявлять не порывался, и спокойно шел впереди, наслаждаясь аккомпанементом моего пыхтения. Ах да, простите, мы же мега-специалист по магии, работники умственного труда и даже если мы понесем пустую дамскую косметичку, то это глубокое оскорбление. Тьфу!

Мы шли молча, долго и неспешно, наслаждаясь свежим запахом осеннего леса. Даже когда лагерь остался позади, и скрылись последние дозоры Аэдирна, ведун продолжал упорно хранить молчание, изредка тяжко вздыхая. Я наблюдала только спину его темного одеяния, сидевшего тютелька в тютельку по фигуре, чувствуя себя собачкой, бегущей за могущественным хозяином. Любая попытка нарушить дистанцию останавливалась на корню. Если я ускорялась, то и мой спутник легко и незаметно прибавлял шагу, но стоило мне устать и идти в меньшей скоростью, то и он замедлялся, будто бы делая мне одолжение. Странный такой дядя, с непонятной придурью, разгадать которую будет точно не просто.

Ровно посередине дороги, когда огни одного лагеря скрылись, а другие еще не появились, Креван замер, подождал, пока я его догоню и, схватив меня за локоть, резко потащил в сторону. Ногти, отращённые и наманикюренные, не хуже, чем у знойной гламурной женщины из поселка городского типа, больно впивались в сустав, заставляя шевелиться в два, а то и в три раза, быстрее. В свете луны аквамариновые глаза вновь сжались до узких щелочек, а сам ведун стал похож на хищника, опасного, но еще не решившего, сожрать добычу или, поигравшись, отпустить. Что-то мне подсказывало, что все это неспроста, но на любую попытку громкоголосо возмущаться и вытащить руку из болезненного плена, Креван шипел, одной только интонацией требуя закрыть рот с внутренней стороны. Углубившись в заметно поредевший с обоснования асгардцев придорожный лес, ведун почти оттолкнул меня и ткнул крючковатым пальцем на здоровенный валун. Поняв, что он хочет, чтобы ваша покорная слуга послушно присела, я устало плюхнулась пятой точкой на жесткую прохладную поверхность.

Отвернувшись, мужчина зашептал себе под нос заклятье, и раскинул руки, описав полу круг. Магия ведуна расползалась ветками по пространству, начинаясь прямо по центрам маленьких ладоней, создавая интересные узоры, и оплетая весь воздух плотной сферой вокруг нас на расстоянии пары метров. Окружив себя и меня куполом, эльф, хлопнул в ладоши, приводя чародейство к конечной точке, и ограниченная область зажглась причудливыми сплетениями красного, постепенно исчезая, будто бы прогорая углями насквозь.

– Убивать меня будешь? – меланхолично уточнила я, чувствуя, что лично для меня Креван не представляет опасности. Сейчас. А заклинание явно предназначено для чего-то другого.

– Это необходимость. Я не желаю, чтобы нас подслушали, – пояснил ведун терпеливо. – Ни твои друзья, ни асгардцы.

– Ага… Ты хочешь рассказать мне какую-то военную тайну? – понимающе покачала я головой. – Или поведать душещипательную историю про какую-нибудь Лару Доррен?

– Пожалуйста, будь любезна и не говори при мне её имя своими устами, – устало, но, в какой-то степени, с омерзением, попросил Креван. – Боюсь, я могу разозлиться.

– Прошу прощения, – совершенно не извиняющимся тоном сказала я. – Давай не будем тянуть кота за все подробности. Скажи, чего тебе нужно и разойдемся, как в море корабли.

Креван, до этого разглядывающий свои ботинки, поднял на меня свои аквамариновые глаза. Усталые, стариковские, многое повидавшие и еще больше хотевшие повидать это самое «многое». Подошел ближе, будто бы оценивал меня на предмет купли-продажи, осматривал так же, как и тогда, в палатке, сразу после снятия проклятия. Колючий взгляд спокойно, без сопротивления забирался под кожу, вгрызался в мышцы и органы, проглядывал мою подноготную чуть ли не с лупой, перебирая по запчастям. Под таким взглядом я чувствовала себя голой, и даже хуже – прозрачной, как медуза, которую выбросило на берег и теперь солнце просвечивает насквозь, высушивая желеобразное тело.

– Забавно. Я не думала, что вы с ней знакомы, – наугад бумкнула я, пробуя выбить ведуна из колеи. – Ну, с Ларой, то бишь.

Чародей встрепенулся, сбрасывая с себя всю свою ковырятельную сущность, как будто распушив перья перед дракой. Становясь кем-то более опасным, чем можно было предположить секунду назад, Креван походил на распоясавшегося дракона, который собирался с мыслями, чтобы прицельно плюнуть огнем и сжечь дотла того, кто осмелился вякнуть нечто неприятное против его озлобленной, избитой и отвергнутой воли. Поняв, что я тоже смогла подглядеть что-то в его душе крайне интересное, эльф-таки спохватился и сменил выражение лица на спокойное:

 – Я хотел поговорить с тобой о крайне важной вещи, – начал мирным голосом ведун. – К сожалению, твой друг, этот полу-йотун Локи, и слушать меня не стал. Он отказал мне еще до того, как я озвучил просьбу до конца. И я решил, что стоит обратиться к тебе. Ты смогла бы, я уверен, повлиять на принца или же разрешить всё сама. Думаю, ты все же не настолько глупа, какой хочешь казаться.