Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

– Нормальная? Да он…! Да я…! Да… – я даже начала задыхаться от негодования.

– Подумай: эльфы живут по двести-триста лет. Хоть одни отношения столько живут?

– Представления не имею, – я пожала плечами. – Некоторые люди живут вместе всю жизнь. Детей наживают, дома, машины…

– А у эльфов нет дома. Ни глобально, ни приземленно. Они, по сути, уже давно стали кочевниками. Прямо с того момента, как люди оттесняли их к Синим горам. Да и с размножением у них вечно что-то не то… Длительные отношения у Aen Seidhe – это скорее исключение, которое подтверждает правило. Понимаешь, к чему я?

– Смутно, – тупила я.

– Эльфы, в некотором роде, полигамны, Аника, – обреченно склонив голову, сдался ведьмак. – Любовь может быть сильной, крепкой и продолжительной… Но постоянно выносить рядом с собой одного и того же партнера сотни лет больше похоже на обоюдостороннее издевательство. Я люблю Йеннифер уже несколько десятилетий, и, всё равно, получается, что мы чаще врозь, чем вместе.

– Просто джинн виноват, – пробурчала я под нос. – Это приворот.

– Значит, у него виновата «эльфийская сущность». Для Йорвета менять женщину раз в десятилетие – обычная практика. Не думаю, что факт обретения новой родины в Аэдирне быстро изменит менталитет. И уж совсем ничего не нарушит образ мысли старого чистокровного эльфа, даже твоя особа. Он и без того пошел на уступки. Не забывай, для него ты, в первую очередь, dh’oine.

– Ну, охуеть теперь, благодетель прям, – фыркнула я. – Прости. Ирония – это единственное, что у меня остается, когда тошно.

– Аника, он командир скоя’таэлей, – терпеливо проговорил Геральт. – Поставь себя на его место…

– Бывший командир. Это – во-первых. А во-вторых, мне и со своего места видно, кто сволочина, поверь.

– Бывших командиров у белок не бывает. Разве что мертвые, – ведьмак остановил лошадь, вглядываясь в чащу. – Представь, сколько проблем принесут слухи о том, что он связался с тобой? Даже если ты из другого мира, то для остальных, кто видит тебя впервые, ты – человеческая женщина, а уже потом – кто-то там ещё.

В конце концов, как-то же Йорвет умудрился со мной нажить детей где-то в параллельной Вселенной. Зная себя, иллюстрацию к слову «истерика», могу утверждать со стопроцентной вероятностью, что я не отпускала его в бордель, где эльф мог бы насытить свои полигамные потребности, без жесткого мочилова в стиле Mortal Combat. Впрочем, не факт, что я за всю совместную жизнь ни разу не съезжала к маме в Тверь, хлопнув дверью и с грудой чемоданов подмышкой. Это ж я и Йорвет, там, в дебрях семейного счастья, по любому, периодически, даже до драк доходило. У меня остался последний аргумент:

– Я точно не могу в «свободные отношения», Геральт. Ты ведь тоже злился, когда палил, что Йеннифер нихуяшечки неверна тебе? Тот маг, с которым она спала, и все такое…

– Злился, – признал ведьмак, настороженно слезая с коня и оголяя меч. – Но и я не образец добродетели. А если бы эльфы были верными, как лебеди, то давно выродились бы, как раса. У всех Aen Seidhe есть примесь человеческой крови. Они об этом знают, но не любят признавать. А теперь – помолчи…

Из-за кустов на нас мчался двуногий, громадный деревянный лось, умудряясь по дороге орать не хуже раненного трактора. Плотва взбрыкнула и отскочила с дороги, а я с трудом удержалась в седле.

Ещё через четыре дня, мы с Геральтом прибыли в Темноводье, восстановившееся после резни многолетней давности, учиненной тут сразу и скоя’таэлями и Орденом Пылающей Розы. Убедив ведьмака, что мы на пару дней опережаем заявленный план движения, я с радостью сняла в первой же таверне комнату и с диким восторгом повалилась на настоящую кровать, с перинами, в которой обитали блохи, клещи и другие страшные насекомые, на которых мне было откровенно плевать. В больший восторг меня привела только красивая резная бадья, которую Геральт наполнил горячей водой и целебными травами из ведьмачьих запасов.

Чистая, довольная и более-менее бодрая, я обедала в общем зале корчмы, с дичайшим аппетитом пожирая шашлык из говядины, когда в таверну вошел вооруженный нильфгаардский отряд, красуясь доспехами со своим святым Черным Солнцем на могучей груди. Его возглавляла женщина, и она мне сразу же инстинктивно не понравилась, потому что опознать Йеннифер, даже по рассказам, было не трудно. Кудрявые, длинные волосы струились на монохромную, черно-белую одежду, закрывая плечи и спину. Неестественно красивое лицо имело выражение абсолютного превосходства над жалкими обывателями, а обсидиановая звезда на шее завораживала своим блеском, играющим, в выточенных ювелиром, гранях. Чародейка деловито и грациозно прошла мимо моего столика, стремясь попасть на второй этаж, и совсем проигнорировав столь незначительную, с её точки зрения, персону, как я. За ней шлейфом тянулся аромат сирени и крыжовника, такой сильный и терпкий, как будто бы возлюбленная Геральта напшикалась освежителем воздуха, обвешалась ароматизаторами и полила голову эфирным маслом. Все аллергики, которые находились в зале, мгновенно зашлись соплями и чихом, оценив выбор парфюма.

Солдаты остались на первом этаже и, заказав себе по кружке пива, сели за соседний столик, чинно оглядывая притихшую под их строгими взглядами таверну. Корчмарь, перепугавшись, спрятался под стойку, сверился с расписанием, которого не существовало до этого момента, и гуськом уполз колоть дрова на задний двор. Его доченька, подрабатывающая официанткой, от ужаса спряталась в подсобку, откуда периодически доносилась икота, напоминающая попытки глотнуть свежего воздуха задыхавшегося человека. Половина посетителей, до этого мирно распивающая разрешенные в это время Империей напитки, туже попыталась ретироваться – кто в свои комнаты, кто – на улицу, подышать ароматами конюшни, покурить, подрожать в ужасе и трепете перед солдатами. В результате мы с вояками остались одни, потому что, может они и нильфгаардцы, а кушать после дороги хочется до одури.

Сверху раздался отборный мат чародейки, попытки оправдаться, в исполнении мастера Геральта, и много-много звуков взрыва. Кажется, ведьмак пытался даже спастись бегством через окно, но судя по воплям, не успел, и принялся очень буйно объясняться с возлюбленной, изворачиваясь от магических снарядов, и доносить светлую мысль о всепрощении, любви и милосердии, которые проповедуют абсолютно все религии Вселенной. Нильфгаардцы переглянулись, но остались сидеть на месте, разумно предположив, что попасть под страстные разборки этой, соскучившейся друг по другу, парочки чревато, как минимум, переломами и погнутыми доспехами. При том, не факт, что они окончательно не помирятся именно на похоронах того, кто вмешался. Наконец, драка в нашей комнате дошла до критической точки, что-то полыхнуло… и все затихло.

Подозрительно покосившись на людей в черном, я дожевала мяско и собиралась с мыслями: надо ли ведьмака в совочек сметать, или его самого ветром из щелей сдует? А деньги, которые я отдала ему, ведьма не расплавила случайно? Есть ли у меня шансы добраться до Вызимы без опеки любимого папули? Правда, пока я размышляла, со второго этажа спустился помятый Геральт, спасибо, что живой, и очень довольная Йеннифер. Оглядев пустой зал, чародейка вперлась своими пронзительными глазами в мою особу и, виляя бедрами, гордо прошествовала к столу:

– Итак, ты та самая Асгардская посланница?

От такого заявления у меня чуть шашлык обратно не вылез. Нет, я, конечно, догадывалась, что нильфгаардская разведка работает более чем хорошо, но чтоб с такой скоростью, опережая нас с ведьмаком. Впрочем, может меня и Геральт сдал, откуда я знаю, где еще ошивался Белый Волк до похищения? Собравшись с мыслями, я сдержано кивнула, не зная, что еще можно ожидать от чародейки.

– Император послал нас сопроводить тебя во дворец.

– Мог бы и сам приехать, – буркнула я. От моей наглости один из солдат заелозил по стулу и тот, обреченно скрипнув, развалился от трепета. Нет, Эмгыр, конечно, царь, но зачем же стулья ломать?

– Мы уполномочены быть твоей охраной, – повторила Йеннифер, терпеливо стиснув зубы. – Император ожидает тебя и твоего сопровождающего немедленно.

– «Вас», спокойно проговорила я, скалясь чародейке.

– Что «вас»?

– К посланнице Асгарда надо обращаться на «вы», – продолжая лыбиться самой вежливой улыбкой, произнесла я. – Я устала и хочу отдохнуть. Если Император так ждет меня, как вы говорите, любезная Йеннифер из Венгерберга, то мог бы выслать свой кортеж раньше. И нам бы не пришлось с утра отбиваться от кикимор, – я потянулась, зевая. – А теперь я хочу только поспать в своем номере, поэтому либо ждите до вечера, либо…

– Девочка, – ласково прошипела Йеннифер, – тебя ожидает сам Эмгыр вар Эмрейс, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд, Белое Пламя, Пляшущее на Курганах Своих Врагов, Император Нильфгаарда.

– Магичка, – в тон ей ответила я, – а я – Аника Эмергейс, урожденная Тараканчикова, комсомолка, спортсменка и просто красавица. У меня мужчины умирают от любви раньше, чем я их довожу до алкоголизма. А еще я виртуозно печатаю на машинке. Если я посплю два часа, то Белое Пламя точно не погаснет, а я смогу отдохнуть и быть в форме для разговора. Ферштейн?

– Послушай, ты… – зашипела ведьма, готовая вот-вот вцепиться своими длинными острыми ноготками мне в глаза.

– Девочки, не ссорьтесь… – попытался влезть ведьмак, за что тут же был вознагражден ТАКИМИ взглядами, что я бы на месте Геральта, на нем не была. Выждав трагическую паузу, так и не испепелив никого взглядом, магичка, стирая зубы от скрипа, процедила:

– Соблаговолите поторопиться, госпожа комсомолка.

– Соблаговоляю, – кивнула я, чувствуя, что теперь на ночь надо запираться, вот прям вообще, на все ставни, а то придет Йеннифер и задушит из любви к китайской философии КХУ ЯМ.

Геральт, недовольно вздыхая и бурча себе что-то под нос, отправился наверх собирать наши вещи. Чародейка присоединилась к нему, чтобы переговорить о каких-то туманных материях, а сопровождающие Йеннифер солдаты подозрительно оживились, поглядывая на меня с неподдельным уважением, как на победителя по жизни. Знали бы они, что дело только в моем Асгардском статусе, иначе бы эта женщина даже церемониться со мной не стала. К тому же, конфликта можно было бы избежать, будь я уверена, что среди солдат не затерялся какой-нибудь очередной шпион, который тут же доложил бы кому надо, дай я слабину хоть на мгновение даже перед страшной и всемогущей Йеннифер.

Отпросившись в туалет, я выдохнула, припоминая все обиды, которые мне учинили Йорвет и Локи, пытаясь стать еще более злой и свирепой. Нильфгаард, хоть и обладал такими очаровательными провинциями, как Виковарро, которая больше напоминала облагороженную Турцию, курортом не являлся, и расслабляться, входя в поле зрения императорских очей, могло пустить все будущие планы по одному месту. Впрочем, не исключаю, что Эмгыр вар Эмрейс уже давно принял решение по данному вопросу, предупрежденный целой армией своих лазутчиков, и ждет меня только ради формальных подписаний бумажек в нужной графе.

Вывалившись на улицу, я устало рухнула на дворовую скамейку, деловито сложив ручки на коленках и, всем видом показывая, как я нетерпеливо жду поездки, а всякие там копуши, вроде магички, меня тормозят. Новая, не так давно купленная, Плотва, мирно жевала травку в окружении себе подобных лошадок. Её совершенно не волновало, что уже почти неделю лошадь влачила на горбу, да и продолжит это делать сейчас, не абы кого, а меня, грозную и могучую Анику Эмергейс ибн Тараканчикову, Посланца Асгарда, несущую волю царевича Тора Императору Нильфгаарда. Ей вообще было не до сантиментов. Плотва жрала, предчувствуя, что несчастную опять загоняют до семи потов, заставляя тащить на себе огромного стареющего мужика с обмундированием и пузатенькую шатенку с огромным, с планету Сатурн, но дающим трещины, эго.

Йеннифер и Геральт вылезли на свет божий минут через десять, мрачно поглядывая друг на друга. У ведьмака неожиданно прибавилось пару царапин на лбу и глазу, а у магички в фиалковых глазах скорбно залечивало раны родное самолюбие. Оба, не разговаривая, подошли ко мне, держа строгий, вооруженный нейтралитет и не комментируя боевые раны. Солдаты, взяв инициативу в свои лапы, забрались на коней, и один из них, быстро подавляя высокомерность в интонации, призывно проговорил чародейке что-то строгое, дичайшим образом мешая Старшую Речь и какой-то сомнительный диалект. Я улыбнулась «вояке», и подмигнула, легонько забираясь на седло. Следом на страдалицу транспортной индустрии плюхнулся Геральт, проклиная слишком мягкую задницу, и мозоли, вылезающие на стратегически важных местах.

Мы выдвинулись в путь. До Вызимы было меньше часов шесть лошадиного ходу, но чёрные черти так припустили, нарушая все устоявшиеся скоростные режимы, что парням только мигалки не хватало, чтобы им уступали дорогу. Магичка скакала во главе отряда на вороной, практически не оглядываясь на нас, но по её нервно дергающейся спине было понято, что ей дискомфортно и, вообще, она бы предпочла отлежаться дома, в объятиях накаченного красавца с исконно нильфгаардской внешностью, чем не плутать где ни попадя рядом с ведьмаком. Есть мнение, что именно из-за этой философии их отношения и проваливались с завидным упрямством еще на старте. Впрочем, у меня нет права их осуждать.

====== Глава 17. Как взять себя в руки и не потерять. ======

Церемониймейстер обладал не только страшным названием, выговорить которое с первого раза и без подготовки было сложно, но и упрямым, стойким к истерикам и женским закидонам, характером. Считая, что пред очами Императора нужно представлять только качественный товар, старик готовил меня к встрече с Эмгыром с подозрительной тщательностью, будто бы собирался фотографировать на паспорт. Я упиралась, вцепляясь в дверные косяки ногтями, когда меня тащили в горячую бадью с какой-то мутной жидкостью, мало напоминающей чистую воду. Я ревела, когда парикмахер пыталась причесать меня гребнем с мельчайшими зубчиками, выдирая и без того редкие волосы, и еще больше выла, когда он укладывал их, намазав какой-то пахучей субстанцией до твердости алмаза, а потом еще устроил кукольный завиток у виска. И я орала благим матом, обещая натравить все армии Мидгарда на одну только модистку за то, что она смела накрасить меня по последней нильфгаардской моде, намазам губы нежно-розовым цветом и подкрасив глаза толстой черной подводкой.

Я-то всегда искренне считала, что жить нужно так, чтобы в условиях без одежды, косметики, гаджетов и денег, ты оставалась красивой и интересной, иначе всё твоё существование сводится к бессмысленной раскраске лица, маскировке сала джинсами и фикции интеллекта в виде диплома об образовании. Но, видимо, мои принципы не интересовали никого. Казалось бы, после такого этапа личностной деградации, как стайка стилистов, наступил конец моим мытарствам во имя местного fashion-искусства, а внешность испорчена окончательно, но нет… Церемониймейстер, строго сверкая глазами в угаре стремления к своим сомнительным идеалам, притащил сразу три платья, заставив выбирать одно на свой вкус, лучшее на мой неискушенный взгляд. А выбор был богат, обширен и красноречив. Разгул местный дизайнеров я воистину оценила: черное, очень черное и вот-совсем-черное. Заявив, что я нынче не в трауре, я хотела одеться в обычные джинсы и футболку, но Геральт туманно намекнул, что такими темпами несчастного старика за мои выкрутасы могут и подвесить на шибенице. Пришлось сдаться, и, раз пошла такая пьянка, то гуляй, родная готическая душа! Я выбрала самый черный, вот прям ЧЕРНУЩИЙ, как душа Локи, вариант, умудрившись в процессе одевания не помять прическу и вообще выглядеть солидно, как взрослый человек, коим, я, разумеется, становиться прямо сейчас не собиралась.

Обратившись к зеркалу, вставленному в чугунную раму, я узрела чересчур пафосную, но пока еще расплывчато узнаваемую, себя. Темно-коричневые волосы собрали в подобие пышной учительской прически-пальмы, воткнув вместо украшений какие-то невесомые кружева. Их узор повторял завиток у виска, настолько твердый и несгибаемый, что им легко можно было бурить лед зимой на речке. Такой взрыв из волос особенно подчеркивал большеватый нос, огромной скалой ютящийся на лице и выделяющийся красным, от смущения, подобно знамени советской армии. Пусть Асгарду будет стыдно, за то, что мне никогда не хватало денег на ринопластику и самообладания, чтоб прекратить панические чихи. Зато глаза, светло-голубые, отлично маячили благодаря черной густой и широкой линии, окаймляющей их, и выделяющей на фоне родной бледномордости. Кожа, ровная, без намека на прыщики или неровности, дополняла статус благородной дамы, важной персоны и солидной дипломатки в одном флаконе.

И розовые губы с перламутровым блеском ко всему этому великолепию. Я просто в шоке от вкусов местного общества!

Черное платье прикрывало не только стратегически важные места, но и вообще всё туловище от горла до пяточек включительно. Мне всегда казалось, что своих дам нильфгаардцы одевали исключительно в латы, накидывая сверху для маскировки черное платьице, чтобы подчеркнуть прилежность и скромность. Серебряная цепочка аксельбанта, тянущаяся от наплечника до груди, оказалась единственным скромным, но всё-таки аксессуаром, дополняющим строгий внешний вид.

Повздыхав с того, насколько ж я офигительна и, указав ведьмаку, какую цыпу теряет, не понимая своего счастья, Йорвет, мне ничего не оставалось, кроме как двинуть к двери, и скромно возвестить церемониймейстера, что душа, которую украсить, к его сожалению, никак нельзя, жаждет встретить Императора. Старый мужчина, громкоголосо заметив, что я выгляжу намного лучше, чем по приезду, и более похожа на даму, повел нас по путанным коридорам Вызимского дворца, давая ценные указания и наставления – как правильно кланяться, когда сметь раскрыть рот и прочая-прочая-прочая.

Я понимаю, что мужчина боялся, как бы мы не накосячили, и к ведьмаковой бабуле не похерили славное дело презентации себя любимых на корню, но Эмгыр – далеко не первый верховный управленец на моем жизненном пути. Поэтому, я слушала старика в пол уха, искренне разглядывая пафосные стены дворца, отделанные зерриканским мрамором, привезенным когда-то по приказу почившего, причем, не без участия одного рационального скояʼтаэля, короля Фольтеста. Рисунок трещин на белоснежной поверхности, залеченный темноцветной органикой, расходился нечетким узором по каждой плитке, подобранной стык в стык, увеличивая изысканность и роскошь дворца разом пунктов на сто. Забавно, впрочем, что начальник Геральта, Трисс и Роше, незадолго до смерти, как раз во время ремонта после погромов мутантами Вызимы, нахваливал мрамор за его долговечность, стойкость к царапинам, и простоте ухода. Как ни странно, но Его Высочества Короля Темерии, князя Соддена, правителя Понтара, сюзерена Махакама, и сеньора-протектора Бругге, Ангрена, Заречья и Элландера уже нет в числе живых, а природный камень, как ни в чём не бывало, украшает стены его дворца, красивый, ухоженный, и почти без трещин.

Нас провели в один из внутренних садов, построенных специально для полудикой Адды, аккурат на пару месяцев опередившей папеньку в путешествии по загробному миру. Осень, пока только на цыпочках начала расхаживать по миру и едва прикоснулась нежными, усыпляющими руками к своему царству. Она окрасила листья в желтизну, налила их золотом, подменив подлинную жизнь на суррогат богатства, но не позволила им опасть на землю и постелить ковер своей мёртвой сестре, несущей за собой холод и стужу. Птицы, последние, кто еще ждал чуда и боялся лететь на юг за собратьями, радостно воспевали жизнь, вплетая в мелодию первые трели грусти и тоски по родной земле, которую вскоре укроет пуховое одеяло снега. Осенние цветы на клумбах наслаждались жизнью и искренне старались нести красоту столько, сколько отпущено богами на их цветение. Лепестки еще не усохли и не отпали, придавая наряду изысканность, а сладковатый аромат смешивался с почти незаметным ветром, одурманивая и щекоча нос.

Император, невысокий, коренастый мужчина напряг миндалевидные, темные глаза, вглядываясь в узор тычинок, а широкие ноздри раздулись, вдыхая аромат осенних бархатцев. Затронутые сединой черные волосы, зачесанные назад, обрамляла, проходя и по высокому лбу, неброская полоска серебра, единственное, что выделяло его из свиты, своими нарядами навевавшей мысли о слете любителей готической субкультуры. Впрочем, казалось, что Император их просто не замечает. Его спутники, четверо мужчин разного возраста, что-то обсуждали на нильфгаардском наречии, практически без эмоций, строго соблюдая регламент и очередность разговора. Йеннифер тоже была с ними, но помалкивала, что, признаться, ей крайне шло. Увлекшись разговором, вся толпа, демонстративно не обращала внимания на приближающуюся процессию имени меня, что неистово разозлило и оскорбило мою особу. Я даже на секунду перестала их бояться: Тоже мне, цирк и клоуны в чёрных костюмах: «Смотрите, мы заняты важными делами и не замечаем вашего присутствия. Вы можете первыми поздороваться и раскланяться нам, но не факт, что мы вас увидим. Поэтому, для верности, лучше пнуть нам по высокородным задницам».

– Геральт, скажи, а какому богу они поклоняются? Ну, или в чём суть их религии, лучше так, – спокойно спросила я, останавливаясь на полпути. Нет, разумеется, я знала ответ, но их пафос и демонстрация своего превосходства здорово меня разозлили и я почти физически ощущала желание их осадить.

– Преимущественно, нильфгаардцы верят в Великое Солнце, – ответил Геральт, также останавливаясь и поворачиваясь ко мне. Церемониймейстер кашлянул, пытаясь призвать нас продолжить путь, но ведьмак его проигнорировал. – Они считают, что всё живое на земле появилось благодаря Солнцу.

– Не так уж они и не правы, – ухмыльнулась я. – Фотосинтез без солнечной энергии не возможен. Но одного солнца маловато. Надо ещё воду, кислород и углекислый газ, как минимум. Какая-то странная выборка у этих ребят.

– Ну, я в такие дебри влезать не собираюсь, – вздохнул друг. – Помню только, что Солнце считается и родоначальником мужского начала, а потому и главенствуют у них всегда мужчины, – видимо, укол был в сторону Йеннифер, но чародейка умело держала себя в руках и продолжала демонстрировать временную глухоту, поразившую её за пару минут до нашего прихода.

– Какая дурь! – почти искренне всплеснула я руками. – Мужчину сочли умнее женщины! Кошмар! Как славно, что я не подвержена влиянию религий!

– Правда? – удивился Геральт театрально. – Ты атеистка?

– Разумеется! Это право гарантировано мне конституцией моей Родины. Там так и написано: «Каждый имеет право на образование». Ну, что поделать, что поделать? – продолжала я ломать комедию. – Дикие варвары! Даже эта имперьишка лишь недавно познала, что такое цивилизация и государственный строй. Вроде, всего тысячу лет назад это были кочевые племена, смешавшиеся с эльфами? Ничего, еще лет триста, местные познакомиться с таким понятием, как «наука» и начнут бороться со своим невежеством! А пока, – я горестно вздохнула и двинулась в сторону Императора, – придется работать с тем, что имеем.

Вся компания, старательно не замечавшая нас, замолчала, оборачиваясь к ведьмаку, демонстративно скрестившему руки на груди и мне, весело скалившейся во все свои двадцать восемь зубов. Впрочем, черные тоже не выглядели сколько-нибудь дружелюбно и радовались встрече. Судя по их лицам, императорская свита ожидала увидеть девочку-ромашку, ковыряющуюся пальчиком в носу, и бегающую за автографом их правителя, как за конфеткой, и старого добряка, рассказывающего бородатые анекдоты. Но появились я и ведьмак, обломав людям весь кайф, и устроившим показательное выступление, показывающее насколько Нифльгаард «не вывозит» в моих глазах сам себя.

Свита уставилась на нас, стараясь превознести себя, смотрела сверху вниз, а мы, сволочи нехорошие, взгляда не отводили. Четыре взрослых мужика, давящих суровыми взглядами чуть ли не исподлобья, против хрупкого, чувствительного убийцы чудовищ и маленькой, упрямой истерички. Страсти прямо кипели, и кто-то первый должен был вот-вот вылететь прочь на реактивной тяге своего пуканца. Скорее всего, это буду я, ибо это – единственный доступный мне способ свалить подальше от этой странной компании.

– Приветствую госпожу Анику Эмергейс, посланницу Асгарда, – первым сдался молодой, в сравнении с остальными, мужчина, зыбкого возраста от двадцати пяти до сорока лет. Он обладал типично нильфгаардской внешностью, хоть выставляй в Палату Мер и Весов: блондин с огромными, голубыми глазами, гладковыбритый, с уточнёнными чертами лица. Стабильный идеал большинства дам пост-бальзаковского возраста. Высок, строен, статен, с приятным баритоном – почти молодой Бред Питт. – Меня зовут Акковран Бресаль вар Падар, я советник по вопросам взаимодействия с другими мирами.

– Что-то мне подсказывает, что вашу должность учредили только вчера, – хмуро произнесла я, скептично оглядывая Акковрана Версаля вар Кого-то там. Геральту этот тип не понравился даже больше – это было видно по серьезной мине ведьмака, который с полу-ухмылкой поглаживал руку, сжавшуюся в кулак. Было в этом Акковране что-то скользкое, сладко-приторное, как кем-то облизанный мармелад. Я уж молчу, что в глазах молодого человека отчетливо прорисовывались семь смертных грехов любого нильфгаардца: креативность, коммуникабельность, активность, целеустремленность, обучаемость, исполнительность и повышенная стрессоустойчивость.

– Четыре дня назад, когда мы узнали о вашем приближении, – с улыбкой уточнил блондин. – Госпожа Эмергейс, я крайне рад…

– Госпожа Эмергейс прибыла говорить с Императором, – заявил ведьмак, глядя на мармеладного мужчинку в упор.

 – Господа, дальнейшее обсуждение вопроса отложим на вечер. Прошу вас оставить нас наедине с посланцем, – Император быстро смекнул, что, возможно, скоро прольется первая кровь из носа Акковрана вар Пидара, и надо что-то с этим срочно делать. Свита, с важным видом кивнув сначала мне, а потом Императору, начали торопливо двигаться по тропинке к выходу из сада, оглядываясь на нас с неприязнью и желанием казнить обоих на месте. Йеннифер хотела было тоже уйти, но зацепилась взглядом за ведьмака и, хмуро шипя себе под нос, попыталась оттащить его к выходу, схватив хрупкой женской рукой здоровенный бицепс. Ведьмак позиций сдавать не собирался, почти врастая в землю, чуть ли ни пальцами ног вцепляясь в покрытие дорожки, и сдвинуть его, готового к труду и обороне, было невозможно ни на миллиметр.

– Геральт… – предупредительно выстрелил Император.

– Дани, – ответил ведьмак в том же духе.

– Геральт…– в противоборство вступила магичка.

– Йеннифер, – отбил имя Белый Волк, словно мячик от пинг-понга. В этой партии, по идее, я была на стороне друга, поэтому благоразумно не вмешивалась, ожидая развязки.

– Ведьмак, – строго отчеканил Эмгыр вар Эмрейс, – уверен, у тебя есть, что обсудить с моей советницей, – под скептичный взгляд друга Император отрезал: – Например, местоположение одной важной особы, твоей… кхм… приемной дочери.

На минутку Геральт оторопел. Я видела, как в голове друга начинается борьба между долгом помогать мне и чем-то тоскливо-грустным, тем, что давно тревожит и ноет, не хуже застарелой зубной боли. Йеннифер хмыкнула, отцепилась от Белого Волка, и победно начала удаляться, сияя, как лампа дневного света и призывно виляя бедрами. Ведьмак беспомощно повернулся ко мне лицо, растеряв на мгновение всю врожденную суровость, и получив одобрительный кивок, в который я постаралась вложить всю твердость, послушно удалился за своей извечной любовью, почти повиливая хвостиком от радости. Император, отказавшись от каких-либо комментариев по инциденту, галантно указал рукой на тропинку, ведущую вглубь сада, без слов предлагая пройтись.

Я поравнялась с Его Высочеством, стараясь показать, что мы с ним почти на одном административном уровне (типа того) и мы вместе двинулись подальше от возможных любопытных глаз, коих в Вызиме и до смены власти водилось в огромном количестве. Если бы мне два года назад ляпнули, что я буду гулять по маленькому внутреннему саду с Императором Нильфгаардца, то я бы не удивилась. Потому что люди вообще любят нести всякий бред. Но теперь…

Теперь же меня внутренне трясло от ужаса, что и такое в моей блядской жизни случается. Shit Happens, как говаривал Sting.

 – Итак, госпожа Аника Эмергейс, я весь внимание. Что привело сюда Асгардскую посланницу?

– Ваше Высочество, – торжественно начала я, понимая, что не хотела бы я быть на своем месте. – К вам гонит Дикий Гон, как бы это странно не звучало.

– Положим, он едет не ко мне, а ко всему Северу, – спокойно уточнил Эмгыр. Я удивленно вскинула бровь:

– Неужели в дружном расистском угаре скояʼтаэлей ещё есть место шпионажу на благо ненавистной Империи?

– Разумеется, – согласился Император. – Мы знали о цели вашего путешествия уже в тот день, когда вы и ведьмак выехали в Вызиму. Не смотря на важность миссии, вы оба, на удивление, неосмотрительны. И даже не пытались вести себя скрытно.

– В таком случае не понимаю, в чем суть кортежа из Темноводья.

– Поторопить вас. Очевидно, я не располагаю большим количеством времени, – Император оказался даже более скуп на эмоции, чем я предполагала. Наверное, профессиональные деструкции Лидера тоталитарного государства, Муссолини своего времени. – Мы на войне, как вы могли заметить. Шпионы нужны везде. Отследить вас от лагеря Исенгрима и до Темноводья не составило большого труда.

– Ясно. То, что я рассказала эльфам, вам уже известно? – я чувствовала, как меня сейчас стошнит. Но почему-то чихнула.

– Не стоит нервничать, – спокойно заметил Эмгыр. – И да, если вы о грядущей экспансии эльфов, то да. Я уже извещен о проблеме. Как и о том, что вы хотите заставить меня пойти на союз с Реданией и Каэдвеном.

– И что вы думаете по этому поводу?

– Не исключаю такой возможности.

Вот и поговорили, блин.

Похоже, можно было даже не выезжать из лагеря скоя’таэлей, тут и без меня разобрались, приняли решение, причем, заранее, даже не потрудившись послушать условий Асгарда. Зачем было мучиться, покупать Плотву, мозолить попу, когда можно было послать боевого голубя с коротким вопросом: «Так чо?» и ответ, я уверена, пришел бы незамедлительно. Такой же лаконичный и содержательный. Жалко, что тут еще не придумали социальных сетей или мгновенных мессенджеров. Сидела бы сейчас с Трисс, выносила бы мозги Йорвету спокойненько и горя бы не знала. Я вздохнула от горестных дум. Эмгыр остановился, упершись тоскливым взглядом вдаль. Зачем – оставалось тайной, потому что вместо горизонта была видна крепостная стена замка. Размышляя, чего бы еще умного сказать, потому что, как известно, до глубокой мысли надо еще дотянуться, я с удивлением услышала: