Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

– Анна! – громом над болотом прошелся голос, гнусаво тянущий звуки одновременно свирепо и взыскательно. – АНИКА!

– Туточки я, туточки, – я подняла руку вверх и с трудом помахала ей, даже и не пытаясь сообразить, что в темноте этот жест бесполезен. Впрочем, я начала при этом баламутить воду и булькать, чем выдала своё местоположение скоя’таэлю.

Из-за кустов ко мне гордо вышагнул Йорвет, двигаясь легкой подиумной походкой, в сопровождении десятка остроухих подопечных, которых не было, инфа сотка, еще неделю назад. Удивляться я не стала, списывая все на природное обаяние моего драгоценного и любовь становиться родной мамочкой всем, неокрепшим умом, молодым эльфяткам. Поскольку свита любви всей моей жизни пришла с факелами, и для пущего устрашения им не хватало только вил, я недовольно поморщилась, и продолжила возиться в своей мокрой зоне комфорта, приводя себя в относительный порядок. «Наши» эльфы мгновенно потеряли это гордое звание и вновь опустились до состояния «гребаные ушастые ситхи». Командир скоя’таэлей, увидев, что сама я вставать точно не собираюсь, подошел ко мне, пафосно протягивая руку помощи. Выбора, как вернуть себе стоячее положение, у меня все равно не было, тем более, что поднявшись на свои две, я почти сразу рухнула к ногам любимого, и удержалась от нового мелководного дайвинга только потому что в последний момент эльф меня подхватил:

– Где всадники? – грозно спросил он, на удивление, не обрадовавшись моему быстрому падению.

– Ускакали, – я указала в сторону жилища ведьм. – Кажется, что они уже ускакали в свой мир, и догнать их не получится.

К нам подошёл эльф, чье лицо было искалечено даже больше, чем у моего благоверного. С правой стороны лба, через переносицу, грубо разрубленную почти пополам, и до левого уха через всё лицо проходил огромный, с рваными краями шрам. В том, что осталось от глаз, злобы не читалось, во всяком случае, по отношению ко мне. Было только безразличие. Абсолютное, стопроцентное, неопровержимое. Кинув короткий взгляд на вашу покорную слугу, и явственно отметив, что Йорвет меня-таки держит, он произнес, скорее из показной вежливости на Общем языке:

– Она права. Мы их не догоним. И нет смысла пытаться.

Йорвет кивнул, принимая мнение к сведению. Потом махнул свободной рукой, продолжая поддерживать меня, и скомандовал отбой остроухим бойцам. Все, как один, по очереди бросали на меня взгляд, полный или подозрения, или презрения, или любопытства, иногда сочетая все три эмоции в одном выражении, и уходили туда, откуда появились – в темноту. Я с трудом оперлась на своего ненаглядно, представляя, что это такой странный костыль и мы вместе потащились за остальными, едва шевелясь, замыкая процессию.

Это был долгий день. Тяжелее в моей жизни была только защита своего эго от посягательства родственников, которые всегда бьют без промаха по самым больным местам: «Почему не замужем?»; «Когда кавалера заведешь?»; «Найди хорошую работу!»; « Ты уже взрослая!» и так далее. Там вообще фиг знает, чего ожидать от этих тётушек и дядюшек, которые уже почти прожили свою жизнь и согласны прожить до кучи твою, а ты сидишь, весь красный, потому что посылать матом этих людей мама запрещает, и точно знаешь – эльфийский отряд спасать твою шкуру не явится. В принципе, и с Дикой Охотой я не была в этом уверена, потому что Йорвет, как бы, смылся и не планировал как-то рисковать собой или товарищами ради какой-то там Dh’oine, но до последнего надеялась, что он придет и защитит меня.

Он всегда приходит. Если это в его зоне доступа.

====== Глава 12. Обрывки разговоров. ======

ах если б всё начать сначала

я б снова выбрала тебя

чтоб с радостью и наслажденьем

опять тебе испортить жизнь©

з.ы. Привет всем, кто в танковых войсках

Оrfainne* – Чужак. В названии фанфика “orfainnа” заранее определяет и принадлежность Аники к ЖЕНСКОМУ полу. Внимательней к Сапковскому и его словообразованию в Старшей Речи, господа! Вспомните про этот дисклеймер прежде, чем тянуть свои ручки к “публичной бете”

Самой страшной пыткой, которой я подвергалась за всё время существования этого бренного тела, было воскресание в несусветную рань. Именно воскресание, потому что бодрым подъемом это назвать сложно. Никогда не угадаешь – то ли ты недоспал, то ли, наоборот, переспал, то ли просто отлежал себе всего себя, прожеванное состояние утреннего пробуждения всегда присутствовало. Но сегодня случился апогей. Поняв, что вроде бы уже не сплю, я поняла, что глаза открываться просто отказываются. Веки как будто прижали друг к другу суперклеем и они просто не могли подняться и показать мне окружающий мир. Но это было еще полбеды. Даже лежа в тепле, на чем-то относительно мягком и не раскрывая глаз, я ощущала, как всё тело ужасно ноет, представляя собой один сплошной синяк. Болело абсолютно всё от кончиков волос и до ногтей на ногах включительно. Вроде бы, я упала всего лишь пару раз – это нормально и даже, по-своему привычно, с моей-то неуклюжестью, а болят даже те участки меня, о существовании которых ваша покорная слуга и не догадывалась до сего момента. Лодыжка, как самая нагружаемая вчера часть тела, опухла так, что нога едва-едва помещалась в носок. Губы чесались, верхняя челюсть ныла, а нос я и вовсе боялась щупать, потому что уже тепло пальцев заставляло его предупреждающе саднить. В таком состоянии лежать было равносильно просьбе Степы Лиходеева расстрелять, а желающих, как вы понимаете, в округе может бродить слишком много. Поэтому я, совершая над собой титанические усилия и напрягая волю, села. Мозг, мгновенно включая двигатель внутреннего страдания, сразу же загудел, ударяясь боками о черепную коробку. Он просто отказывался воспринимать информацию, обрабатывать её, держать себя в тонусе, или, хотя бы, просто определить «Где я?», «Что я?» и «Какого, собственно, хуЯ?». Как-то плоховато я выгляжу для живого человека.

– Очнулась? – раздался совсем рядом голос магички. Трисс развалилась около меня, разглядывая нити тканевого, невысокого и грязного потолка. Ага, мы в палатке. Отлично.

– Дороу… Где мы? – сразу перешла к делу я, решив, что хуже, чем есть, уже быть не может.

 – Ты не помнишь? – удивилась чародейка. – Ах, да, ты же упала в обморок, и Йорвет тебя сюда принес, – ой, как мило, блин. А он сам где? – Мы в лагере Фаоилитиарны, Железного Волка. Слышала о нем?

– Легендарный предводитель скоя’таэлей, – припомнила я. – Это тот, у которого от лица осталось одно название?

– Ага, – согласилась чародейка.

– А почему мы не в деревне?

– В Штейгерах случилась резня, – с ужасом сообщила чародейка шепотом. – Йорвет говорит, что перерезали всё население деревни. Даже собак. И Тузика тоже! – она всхлипнула. – Собственно, эльфы решили, что это Дикая Охота так позабавилась, поэтому… Ладно, это потом. Как ты себя чувствуешь?

– Как будто навернулась с телевышки, – призналась я. – У меня болит даже то, что в теории не может болеть – там нет нервных окончаний. Я вот думаю, может, пойти хлебнуть яду и не мучатся? – пошутила я и тут же прикусила язычок, понимая, как это кощунственно звучит, особенно, после новости про Штейгеры.

– Не говори глупостей, пожалуйста. У меня осталось немного магии, – чародейка тоже села, разминая затёкшие плечи. – Давай я немного тебя полечу. Ложись и постарайся не двигаться.

Я послушно улеглась обратно, радуясь официальной возможности находиться вновь в горизонтальном положении. Существовать сидя было тяжело – голова кружилась, как будто я только сошла с сумасшедшей, неконтролируемой карусели. Магичка, хриплым голосом произнесла нечто, издалека напоминающее латынь и, кашляя, сварганила маленький, желтоватый огонёк на ладони, разливающий приятное тепло по палатке. Приложив руку к распухшей лодыжке, она провела рукой вверх, вдоль туловища, не давая заклинанию погаснуть, прикасаясь языками пламени к коже, но не обжигая, а только согревая. В лодыжке защипало до противного щекотно, но боль и опухоль сразу решили, что делать на мне больше нечего и отступили.

– Ты сказала Йорвету, где мы, – не спросила, а утверждала я, глядя за магией Трисс. – Как ты это сделала?

– Я дала ему это, – рыжая свободной рукой залезла в карман и достала маленькую, гладкую гальку, едва заметную в хрупкой женской ладони. – У него есть такой же. Это переговорное устройство. Мы почти всё время держали связь, – призналась подруга, проверяя, как я реагирую на её слова. – И он, и я понимали, что с Дикой Охотой не справиться в одиночку. Йорвет решил убить двух зайцев – переманил Исенгрима на нашу сторону и смог отбиться от всадников.

– А мне вы забыли сказать, да? – лениво обиделась я. Предательница, блин. А я ей сочувствовала, думала, у ней там и вправду беда, диарея одолела и она страдает, из последних сил сдерживая себя от чрезмерного удобрения ландшафта! А она в кустах с проклятым эльфом скайпилась! Говорили мне: не бывает женской дружбы, бывает мирное сосуществование! Если две-три бабы и держаться группами, то только чтобы в минуту опасности собраться в одну мега-супер-бабу размером с хрущевскую девятиэтажку и привести одного-единственного мужчину, который порешает все их проблемы! Тьфу, блин!

– Йорвет запретил что-либо тебе рассказывать. Сказал, что это в воспитательных целях, – просто ответила магичка.

– Да уж, – я мысленно пригрозила скоя’таэлю кулаком. – Не так страшен мужик, как его самомнение. Попадись мне, сволочь остроухая, я тебе приведу ушки к стандартным размерам! И второй глаз выколю, в воспитательных, блин, целях, чтобы по сторонам не смотрел! – подруга закончила заклинание и собрала руку в кулак, прекращая изливать магию в окружающее пространство. Я хмуро посмотрела на Трисс. Злиться на чародейку бессмысленно, я-то знаю, что Йорвета хрен переспоришь, но могла бы хоть намекнуть, что эльф в курсе моих дел. Кстати. – Как Геральт? Ты его уже видела?

– Да, – ответила магичка задумчиво. – Вчера я его осмотрела, проверила, насколько сильно ты ему всыпала. Оказалось, Дикая Охота заблокировала ему часть воспоминаний. Он думал, очевидно, что вообще никогда от них не сбегал и лучше друзей у него, естественно, нет. Бабник! – вдруг вспылила Трисс. – Он даже про меня забыл, представляешь?! Я с ним разговариваю, а он изо всех сил делал вид, что незнаком со мной и видит в первый раз. Даже пытался затащить в постель!!! – задыхаясь от негодования заводилась подруга. – Зато про Йеннифер не забыл! Думал, что они просто расстались и она уехала в какой-то очередной Тир на…

– Спокойствие, только спокойствие, – голосом Карлсона выговорила я. – Мы ему еще раз булыжником по голове стукнем, и он всё вспомнит.

– Не стоит. Я сняла блок еще ночью, – горестно сообщила чародейка. – Но эльфы связали его на всякий случай, чтоб когда он проснулся – не буйствовал.

– Если Геральт еще прибывает в искусственной реальности и готов убивать во славу Короля Дикой Охоты, то когда мы выберемся из палатки, то услышим чудный аккомпанемент умирающих скоя’таэлей, – констатировала я.

– Пожалуй, ты права, дорогая. Он действительно был каким-то совсем агрессивным и не похожим на себя, – согласилась Трисс и помолчала, разглядывая меня. Я нарушать тишину тоже не хотела, физически ощущая, как кожа на губах стягивается и срастается обратно.– Кстати, ты знаешь, что к тебе вернулось именно твое лицо? Ты осталась такой же, какой я тебя запомнила.

– Угу, – я подняла прядь своих волос и придирчиво оглядела. Тёмно-коричневые, как полагается по исходным данным. – О, ты и дырку в зубе заделала? Спасибо, – я посмотрела в уставшие глаза Трисс и стыдливо спросила, понимая, что опять едва сдержала в себе эгоистичное чудовище: – Ты сама-то как? Сильно устала?

– Я почти на нуле в плане магии, – чародейка снова прилегла рядом. – Но в любом случае лучше, чем ты. Мне кажется, все в этом мире чувствуют себя лучше, чем ты. Правда. Представляю, что ты пережила вчера, – мы снова помолчали. – Теперь Геральт с нами, что ты будешь делать дальше? Вернешься домой?

– Вот уж хренушки. Теперь я должна разобраться с двумя вещами. С наступающим на вас апокалипсисом и своей личной жизнью, – я снова села, ощущая, что сейчас это сделать намного проще, чем десять минут назад. – Трисс, у меня к тебе есть длинный рассказ. Крепись, нытья будет много.

Магичка села напротив, удивленно оглядев меня с головы до ног, скрещенных по-турецки. В тесноте палатки оказались почти рядом, достаточно близко, чтобы я могла поведать чародейке… нет, всё же, близкой подруге, о том, что показал мне Дух. Смутные, зыбкие и совсем отрывочные воспоминания того, чего даже никогда не случалось… со мной и Йорветом. Я не знала, как описать своё состояние и шок, в котором прибывала, идущем в равных пропорциях с убежденностью, что видение было реальным. Я точно помнила, что этот эпизод с детьми должен был случиться годков через двенадцать от сего момента, но так, будто бы он уже остался в далеком прошлом. Трисс сначала мне не верила и пыталась списать на бред. Но поняв, что я абсолютно серьезно настроена доказать правдивость, пару минут размышляла про себя о чем-то, а потом, видимо, уяснив и уложив в своей голове весь этот бред, ужаснулась. Меригольд бледнела, зеленела, вскрикивала от удивления, но продолжала слушать мою околесицу, с трудом сдерживаясь от комментариев. Едва прозвучало последнее предложение, полное констатации факта, что я просто свихнулась и надо заканчивать общаться с разными Духами, магичка рассеяно уставилась на меня и неожиданно прижала к себе. Крепко, с нежностью, как мать, оглаживая спину и успокаивая.

– Маленькая моя, – шептала подруга, прижимая к себе. – Малышка моя несчастная, – если во время рассказа я держалась, чтобы не разреветься, то сейчас почувствовала, как начинаю всхлипывать и вот-вот затоплю палатку своими слезами. – Золото драгоценное. Почему всегда достается тебе, а? Ну, не плачь, милая, я с тобой.

– Думаешь, это правда? И дети, и Йорвет…– я совсем разрыдалась, давясь слезами и не в состоянии выговорить что-то членораздельное.

– Представления не имею. И даже не догадываюсь, можно ли проверить. Но я обязательно найду способ это выяснить! – пообещала Меригольд успокаивающе. – Держись, моя хорошая. Всё наладится.

– Что мне делать, Трисс? – заикаясь, пробормотала я.

– Расскажи Йорвету, – категорично заявила подруга. – Только… поделикатнее. Не в лоб.

– Представь: поведаю я ему сей эпичный рассказ, а что с того? Опять от меня сбежала последняя электричка…– тихо напела я.

– Если это все окажется правдой, то надо искать виновного. Самое страшное преступление – эксперименты со временем. Это приближает Рагнорек на целые тысячелетия, – Трисс отпустила меня и подхватила за плечи, легонько тряся. – Но… это такой шанс. Исправить многое. На твоем месте я бы тихо и мирно все выяснила, нарожала бы новых детей Йорвету или уже тому же Локи…

– А старых я куда дену?! – обижено надулась я.

Несмотря на все мои пострадывания и стоны, я живу ровно той жизнью, которой хотела, и имею именно те проблемы, которые намерена была в ней иметь, а тут оказывается, их могло бы и не быть, а были бы другие проблемы, которые я иметь пока еще не намерена. Как-то так. И вот как мне к этому относиться?

– Аника! Трисс! – услышала я бодрый голос, едва выбралась из палатки. Мы с Трисс решили, что не смотря ни на что жрать нужно по расписанию, да и вообще, еда повышает уровень гормона счастья в организме и выбрались на свет божий, опасливо проверяя, что друг никого ненароком не прибил по случаю своего пробуждения.

– Геральт! – я со всех ног, невзирая на остатки мышечной боли, рванула к ведьмаку, прыгая на друга и стискивая в теплых, крепких объятиях. – Как ты? Это ты вообще? Как чувствуешь себя, старый ворчун?

– Я. Точно, я. Память вернулась благодаря Трисс. Она прочистила мысли и освежила голову, – ведьмак на радостях покружил меня на месте и чмокнул в щеку, уколов щетиной. – Йорвет мне рассказал, что тут творилось ночью. Спасибо, – серьезным голосом проговорил Белый Волк, поставив меня на землю и положив руки на плечи. – Ты снова не оставила меня одного. Не смотря на все трудности пришла. И спасла, рискуя собой, – он повернулся лицом к чародейке. – И тебе, Трисс, большое спасибо.

– Не за что, – звенящим от напряжения голосом проговорила чародейка. Увидев, что её волнение было сразу же раскушено, и причина тоже не заставила себя ждать с пониманием, она извиняющимся тоном пробормотала, почти убегая подальше: – Я поищу чего-нибудь съестного, а вы поговорите пока. Увидимся, Ани! – подруга бодрым шагом отбыла в сторону полевой кухни с каменным выражением тотального пофигизма на красивом профиле. Впрочем, едва подрагивающая и прыгающая походка демонстрировали, насколько ей тяжело в глубине души. Надеюсь, Люся ошивается где-то неподалеку и не бросит чародейку скучать в унылом одиночестве.

– А где, собственно, сам Старый Лис? – я с любопытством огляделась, ища глазами Йорвета. Благодарить я его, конечно, не буду. Уже один раз пришла с подарочком за проделанную работу, блин.

– Ушел на охоту, – Геральт кивнул в сторону большой кучи наколотых дров. Из-за той её части, что была скрыта, развались удары топора, как бы намекающие, что гора дерева далеко не предел. – Сегодня скоя’таэли собираются отпраздновать победу над Дикой Охотой.

– Только вот рановато. Они даже и не выиграли, по сути, – мрачно сказала я. – Впереди еще одна битва. Это как минимум.

– Я знаю, – кивнул Белый Волк. – Они хотят захватить этот мир, пока Белый Хлад не поглотил их собственный*.

– Цыц, – я приложила палец к губам. – Давай поговорим об этом с глазу на глаз? Мне нужна информация. Много информации. Всё, что знаешь. Я хочу дать шанс этому миру отбиться.

– Хорошо – удивленно выдал Геральт и взял меня за руку, уводя прочь от эльфов и лагеря, оглядывающих нас с нескрываемым любопытством и прислушивающихся к диалогу двух старых друзей.

Его ладонь, шершавая, мозолистая, но такая теплая, как и много лет назад, вновь вела меня по неизвестной доселе местности, а я просто шла за ним, не раздумывая и ни на миг не сомневаясь. Ведьмак был рядом, и сейчас, впервые за долгое время, я была действительно безмятежна. Когда мне отделили кусок души по воле Асгардского Царя, я не знала, что именно забрали вместе с ним из моего сердца. Узнав, что это было, я смогла привести себя в состояние стабильности, успокоить постоянно бушующие внутри эмоции и подвести черту под навязчивыми срывами психики. Но даже вернувшись домой и, соединив неделимую душу, я не обрела того, чего жаждет каждый – успокоения. Я не могла найти внутренней гармонии, хоть и искала её в мантрах и йоге, приключениях и мирной деградации у телевизора, пыталась изучать книги и ходила к Локи вместо психолога. Но, как мне казалось, то ли кусок души встал как-то криво в мозаику целостности личности, то ли я просто сама по себе не создана для умиротворения, вернуться к истокам мира внутри себя я не была способна. Теперь я поняла.

Мне просто не доставало Геральта. Больше, чем всех остальных, чем каждого из существ на этой планете. Ну, прости, Йорвет.

Меня пробрала ностальгия, правда, теперь, против Аники двухлетней давности, я умела говорить на Общем языке, с трудом, но понимала Старшую Речь, и могла дать пинка «дружбы» Белому Волку на правах старшей любимой доченьки.

Геральт вывел меня на узкую площадку-обрыв, открывающую потрясающий вид на соседний берег. Ниже бурным потоком текла лесная речка, прогоняя с собой печали и невзгоды звонким переливанием воды с камня на камень. Ива, склонившая ветки к журчащему потоку, прогнулась под тяжестью своих массивных веток, едва не рухнув всей своей массой вниз, с корнями выгнулась и угрожая уйти с глинистого берега вниз. Нырнуть и пройтись по течению вместе с потоком, способным разломать её целиком и оставить щепки гнить где-то в далёком веленском озере. Тонкие пальцы дерева едва касались воды, стали упругими, мягкими, податливыми, вторя потоку и повторяя его движение, но неумолимо оставались на месте, не смея отойти от своего начала и стать гниющим прахом. Рядом с Ивой лежала её бывшая сестра по биологическому виду, ныне покойная, в трупе которой кто-то ласково выдолбил топором грубую скамейку. Мы присели, молча разглядывая открывшийся Веленский пейзаж, поражающий своим покоем. Геральт деловито положил мне руку на плечо, обнимая и довольно проурчал, упираясь взглядом в горизонт:

– Я рад, что мы снова рядом, Анечка.

Я не ответила, улыбнувшись, и сильнее прижалась к другу.

– Что ты хочешь знать?

– Всё, – честно призналась я. – В этот раз тебе память, надеюсь, не отшибло?

Белый Хлад, по рассказам Геральта, впервые появился множество лет назад, сразу после того, как «благородные эльфы» явились из неизвестного мира, служившего им домом, и захватили мир Ольх, тогда еще принадлежавший единорогам и людям. О том, что же это за первородный мир, породивший толпу остроухих гуманоидов с претензией на возвышенность, плохо помнили и сами Aen Elle. Ауберону, их старому королю, не исполнилось и десяти зим, когда он с родителями явился покорять новый мир, а ведь он считался одним из древнейших эльфов, доживших до моего рождения. Старому королю Ольхов, ныне мертвому, было почти 660 лет на момент, когда его глаза закрылись навечно. Подождать шесть лет и получить звание почётного Антихриста он не успел, потому что Эредин, нынешний король Тир на Лиа, его отравил.

Я предполагаю, что малая родина Aen Undod, первых, кто прибыл на континенты ведьминленда и ольхомира, как минимум, находится в той же Вселенной, что Мидгард, но не упоминается в первоисточниках Асгарда – я уже искала эту информацию некоторое время назад в библиотеке Столицы Миров. Единственное, что я смогла откопать – смутные упоминания, о Первом мире эльфов, постигшего катастрофу изничтожившую планету изнутри. Те из ушастых, кого мы считаем потомками, были всего лишь правнуками тех, кто умудрился унести ноги самым первым, подобно крысам с тонущего корабля.

Узнав, что к ним прибыли захватчики, единороги, коренные обитатели мира народа Ольх, не придумали ничего умней, чем отбиться магией (копытом дать в лобешник немного некультурно, видите ли). Рогатые лошади не рассчитали, что Белый Хлад, призванный ими из глубин космоса, погребет под собой всех – врагов, людей, мирно погибающих где-то рядом, и самих разумных лошадей. Впрочем, эльфы сумели отсрочить это проклятие на половину тысячелетия, надеясь придумать что-то дельное, но, как и любые другие товарищи, прокрастирнировали до последнего, откладывая и откладывая решение ровно до момента, пока холод не заставил задницы примерзать к седлу. Те немногие, кто таки пытался пораскинуть мозгами и решить проблему, неожиданно или умерли, или оказались изгнанными, или, что хуже всего, делали вид, что решали сложившуюся проблему. Впрочем, парочка гениальных проблесков науки случилась. Однин такой эксперимент завершился Ларой Доррен.

Ласточка, выросшая в Тир на Лиа, естественно, с этой канителью была знакома, но морально подготовить себя к идее разрулить Белый Хлад самостоятельно и стать национальной героиней, не смогла. И свалила подальше от этого безобразия, наплевав на всех. Кстати, селективный отбор её родственничков, любовно выводимый учеными Ген Старшей Крови, изначально преследовал цель создать мега-ведьму, способную отгонять ссаными тряпками холода, как Джон Сноу. Перемещаться по мирам по мановению руки – это был скорее план «Бэ». Вот девушка и не вынесла ответственности, возложенной по праву рождения, и предпочла убежать куда-нибудь еще, случайно полюбила человека и собиралась уже зажить счастливым семейством, подставив под удар целую планету. И, разумеется, мы знаем, чем всё закончилось. Но если Happy End не случился, значит это еще не конец, а только завитушка сюжета. У Лары появилась дочь, у дочери дочь и так далее по генеалогическому древу до Цириллы.

Цинтрийская принцесса пошла в всю пра-…бабулю и плевать хотела на всё. Точнее, она еще была согласна зачать дитя Ауберону, но тут оказалось, что возраст дает о себе знать и проблема демографии у представителей Гена Старшей Крови стала очень острой. А после смерти затянувшего с жизнью короля (да здравствует Эредин, есессна) Цири последовала примеру Лары и сбежала, предчувствуя, что именно ей теперь придется разгребать глобальный пиздец. Впрочем, я с ней солидарна. Судя по всему, Aen Elle людям тоже не доверяют, а значит и Цири бы такое дело, как спасение мира, не доверили бы. А вот вытянуть Ген – это идея, да еще какая интересная и занимательная. Клещами вытащить, разрезать девушку, отобрать плаценту, вырастить в ней эльфа, срочно! А жива Цири останется или нет – дело, как говориться, вторичное.

Почесав репу, высшие чины Тир на Лиа пришли к выводу, что раз с бабами у них не задалось, надо бы переходить к запасной, проверенной стратегии. А именно, захватить мирок, находящийся где-то на отшибе Вселенной, в который они пару тысячелетий назад закинули экспериментальных собратьев, дабы проверить – не подохнут ли те случайно от какой-нибудь холеры. А «наши» эльфы, хоть и пытались несколько раз подставить под удар за «свободу» всю свою молодежь, всё ж, зачем-то выжили. И Йорвета родили. Да, жизнь сократилась до 200-300 лет, а кровь стала разбавленная человеческим геномом. Но более упертым, в плане любви к себе, Aen Elle общая тенденция к выживаемости подопытных кроликов понравилась и, обрадовавшись, они принялись готовить вторжение. Пока не запнулись об то обстоятельство, что чтобы протащить многотысячную армию (а для средневековья это вполне не плохо, хоть самих эльфов там и кот наплакал), надо очень широко раскрыть межпространственную дыру.

И куковали бы они так, замерзая от холода и проклиная всех, пока недавно, буквально пару лет назад, не случился разрыв пространственного континуума, именуемого местными Сопряжение Сфер. Причем, временное слияние двух миров прошло совершенно незаметно для местных. А народ Ольх за это ухватился с жадностью, соорудил маленький тоннель, и не дал ему закрыться, терпеливо дожидаясь, когда ворота, подкачиваемые навигаторами и магами, распахнутся вновь.

Когда раскроется тоннель, знают только они одни, но ждать осталось не долго, а терпения эльфам не занимать. Армия уже стоит готовая к бою, собранная, по последнему слову местной техники, люди в подчинении – укомплектованы, эльфы-командиры обучены, адские гончие взращены, а маги разозлены. И когда Aen Elle придут, то не будут особенно разбираться, кто перед ними – эльфы, люди, краснолюды, им все едино. Перед ними враг, мешающий благополучию. Тех, кто покрепче и способен к труду, они собираются сдать в рабство (зачем тратить время и перетаскивать рабов из дома?), остальных убьют или пустят на комбикорм псинам. Логика, конечно, определенная прослеживается – достаточную часть армии составляют маги, чародеи и воины, практикующие боевое искусство, в среднем, лет четыреста. А у нас на территории, которая готовится встретить их первой – разрозненный Север, где каждое маленькое государство спешит доказать, что он круче, чем соседнее и еще Нильфгаард, мечтающий поглотить всех нордлингов и обратить в веру Черного Солнца.

Чувствую, пиздец неминуем.

– Мда-а-а, – грустно протянула я, глядя в воду и переваривая рассказ об обстановке ольхомира.

– Согласен, – Геральт закуривал трубку. Всегда понимает меня с полу-взгляда, старый хрыч. Рада ему, жив и рядом, наконец-то. – Что делать-не знаю, но будет жарко.

– Надо объединять Север. У Фольтеста это почти получилось. Правда, только против черных. Но его уже прихлопнул наш ушастый друг, – мрачно сказала я.

– Не думаю, что это реально, – ведьмак отрицательно покачал головой. – Никто не пойдет на это.

– А у них будет выбор? – искренне удивилась я. Нет, я понимаю, что после экспансии Нильфгаарда, казалось бы, что хуже уже быть не может. Но вот вам сюрприз, ребятки. – По отдельности их проглотят и не подавятся.

– Объясни королям, что они дураки, и надо воевать с абстрактным врагом, которого пока даже не видно, – ответил Белый Волк. – А Асгард?

– Они догадывались о чем-то подобном, – вздохнула я. – Только Один сказал, что лучше пожертвовать этим миром на отшибе, чем влезать в войну. Даже мелкую. И вообще, мало ли, кто за Aen Elle стоит. Типа, хотите, сами разбирайтесь, я вам мешать не буду, но и своих солдат не дам. Плюс еще поправки к конвенции…

– В смысле… конвенции? – не понял друг.

– Ну, там… Технику где попало не разбрасывай, в ход истории не влезай, людям про атеизм не втирай, и будь тише мыши. Типа, чтоб не толкать прогресс там, где он должен медленно катиться самостоятельно, – пояснила я. – Впрочем, на мелкие девайсы, типа туалетной бумаги или ручной соковыжималки это не распространяется. А вот оружие, средства связи… запрещено оставлять даже маленькую микросхему. На Земле вот однажды пирамиды забыли, когда улетали, ученые до сих пор голову ломают, что это за хрень.

– Я понял. Но ты сказала: «Поправки». Их много?

– Еще нельзя, никак нельзя, ну, совсем нельзя вмешиваться в движение истории, если это не угрожает жизни всех обитателей планеты. А тут пойди разберись – угрожают вам Ольхи или вы сами как-нибудь отобьётесь. Понимаешь? Грань тонюсенькая, на донышке, буквально, – я показала пальцами Шурыгинсккий знаменитый жест. – Пиздец. Правда?

– То есть Асгард нам не поможет? – дошло до ведьмака.

– Ну… Как сказать? Местами. Тор хочет помочь, ибо это его наследство и всё такое, но один влезать отказывается. Да и женщина у него, любовь там… Локи пытается оправдаться перед отцом, за то, что чуть Землю не захватил и дружил с разными Таносами. По его мнению, спасти ту же Землю от темных эльфов было недостаточно. Лично я здесь, потому что этот мир – мой второй дом. Плюс, если спасать всех, кто мне дорог и тащить на Землю, выйдет человек пятнадцать – двадцать с семьями, а я такую ораву хрен прокормлю.

За разговорами о вечном, а именно о дружбе, любви и где, собственно, пропадала эта белоголовая скотина, мы с Геральтом вполне удачно скоротали весь тягучий день. В принципе, это было лучшее, что могло случиться со мной за последнее время, просто на том основании, что тусить с мрачной миной в лагере скоя’таэлей, и при этом, не чувствовать себя абсолютной какашкой удавалось только Трисс. Даже Люся, девушка добрая и позитивная по натуре, не вынесла гнета и давления, предпочитая уползти под защиту ведьмака. Возвращаться Асгардской шпионке больше было некуда. Ночью Велен стал менее населенным районом (как будто раньше тут было не продохнуть), чем прежде, а барон, управляющий этими землями, похерил налоги с обширной религиозной тусовки имени отрезанных ушей. Деревеньку Штейгеры вырезало под корень что-то неизвестное, но могучее, оставив при этом целыми все постройки, даже хлипкие клозеты. Когда эльфы проходили мимо сектантского поселения, стремясь успеть к нашему рандеву с Всадниками, застали милейшую картину, тронувшую остроухие сердца: Трупы, аккуратно разбросанные по дворам частями, развешанные по деревьям за кишки, руки и ноги с сочащейся кровью, создавали в тандеме причудливую композицию, чем-то напоминающую о творчестве Босха, Рембранта и представителей декаданса. И гордые Aen Seidhe восхитились бы, ибо перебитыми были исключительно представители рода человеческого, если б не знали, что где-то тут бродит Дикая Охота с маникальной склонностью преследовать девушек. Собственно, именно это подстегнуло Йорвета и Исенгрима резко ускориться и набрать обороты внутренних двигателей, дабы так вовремя выйти к нам на встречу.