Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)

Я потеряла счет времени и упустила события последних дней. Я не хотела существовать, но приходилось, потому что мама уже меня родила и выхода, кроме как, продолжать жить по инерции у меня не было. И я, стараясь минимизировать вред самой себе от себя же, просто спала, просыпалась, лежала, втыкая в одну точку, и снова спала. Сон был единственным моим спасением от мира, отделяющим меня и всех остальных глухой стеной иллюзии. Там, в фантазиях опечаленного мозга, я чувствовала себя куда счастливее, чем в реальной своей жизни, и каждый раз, погружаясь в страну Морфея, я тайно надеялась, что проснусь где-нибудь в Каэр Морхен, среди зимы, надежно укрытая от целой Вселенной горами и наглухо заваленным снегом перевалом. В Крепости Старого Моря всё будет по-старому, привычно, уютно, а главное – по-домашнему. Геральт будет дрыхнуть в соседней комнате, распугивая могучим храпом облезлых и оголодавших мышей, крысы будут тихонько дрожать по углам, ожидая, когда этот чудовищный звук прекратиться. Весемир и Лео, как всегда с утра, магичить на кухне, пытаясь приготовить из дубовой коры, еловых шишек и дорожной пыли что-то вполне сносное, способное перевариться не только мутированными организмами, но и обычным, девичьим желудком, до этого стабильно переваривающим всю таблицу Менделеева, но в разных дозах. Ламберт будет ворчать и медитировать с недовольной миной в общем зале, греясь у камина и пытаясь найти в душе ответы на вопросы, которых никогда не задаст сам себе вслух.

Но я просыпалась. И это было самое невыносимое.

Действительность давила на меня, создавая с воспоминаниями жуткий, резкий контраст. Мир вокруг давно изменился, Крепость Старого Моря была почти разрушена, и сквозняки, до этого осторожно блуждающие на цыпочках по коридору давно уже вытеснили ведьмаков из замка. А Лео и вовсе погиб, глупо и безжалостно. И втаскивая меня дальше, в удушающие объятия, реальность продолжала водить тупым ножом по ноющим ранам, с удовольствием ковыряя и старые болезненные воспоминания о Профессоре, о Флотзаме, о моем желании помочь Локи когда-то, последующем изгнании, приводя к тому моменту, в котором я застряла. Я не видела выхода, увязнув в паутине, которую создала сама и, не имея возможности выбраться, изнывала от обиды и боли.

Я хотела быть одна. Лежать, обнимая потрепанного в боях кота, мурчащего рядом со своей нерадивой хозяйкой, и не думать ни о чем. Сэр Ланселап не мог мне мешать, потому что был моим усатым отражением. Он тоже лежал и спал, всегда рядом, безмолвный страж, подарок ушедшего в бездну воспоминаний тролля, и был единственным во всем мире, кто до сих пор никак не причинял мне даже самого маленького вреда. Мы понимали с котом друг друга без слов, одними взглядами и полу-жестами, прирастая друг к другу. Он тоже ждал, как и я, единственного избавления, которое могло случиться сейчас: Однажды в палатку войдет Авалак’х и сообщит, что пора отдать свою жизнь чтобы повысить шанс выживаемости у тех, кого я люблю, несмотря ни на что.

Люди же, те, кто почему-то считал, что мне очень нужен в эту минуту, всегда находились рядом, будто не понимая, что невыносимы до безобразия. Они дежурили около койки по очереди: рыжая чародейка, ведьмак, поэт, вампир и шпионка. И каждый считал своим долгом рассказывать что-то своё, то, чего не рассказывали до этого никогда. О доме, о семьях, о тех, кого потеряли в бесчисленных битвах. Я слушала. Молча. Смотря в потолок, повиновалась этим людям, но желания отвечать им найти в себе не могла. Они приносили известия. Не всегда говорили о них, но я чувствовала каждой клеточкой, что происходит и потому лишь глубже впадала в пучину отчаянья, понимая, что двери, в которых можно было найти выход, одна за другой закрывались на амбарные замки последствий моих действий.

Локи покинул всех. Я слышала, как Геральт и Тор ругались у входа, думая, что я сплю.

Трикстер ушел, бросив вещи, расчеты магических штукенций, и целую планету, которая так в нем нуждалась. Никто, даже Хеймдалль, не мог его отыскать, сколько бы взгляды магических глаз не блуждал по планетам в поисках хоть намека на присутствие сына Лафея. Он ушел от всех, закрылся, исчез и не желал выходить из своей норы. Из-за меня.

Оставил меня. Может быть «наконец-то».

А Йорвет… О нем мне старались не говорить. Если тема его существования и всплывала, то собеседник вдруг спотыкался на полуслове и замолкал. Будто бы он умер, и его спешно похоронили, умышлено не сообщая об этом мне.

Я знала из их разговоров, что короли продолжают готовиться к битве. Что она скоро грянет, Сопряжение Сфер вот-вот наступит, и последние укрепления практически готовы. Армии собраны. Север уже ждал гостей. Он знал, как примерно пройдет все и только лишь отсутствие бойцов народа Ольх мешали их грандиозной всенародной победе. Но эльфы еще не пришли, все страны были тихи и спокойны, сидели по своим лагерям и ждали. Утихли, как перед бурей смолкает море.

А я доживала последние дни. Мне-то уже терять было, в общем-то, нечего.

– Вставай, Аника, – ведьмак потыкал в меня пальцем, стараясь сделать это больно, но не настолько, чтобы нанести серьезный ущерб здоровью. – В разведку пойдем.

Я, до этого смотрящая в потолок, иронично сместила зрачки в сторону друга, не желая при этом поворачивать голову, чтобы не тратить энергию попусту. Лицо у Геральта было обеспокоенное, и какое-то немного усталое. Мешки под глазами мозги запросто хранить боевой арсенал друга, шрамы на опавшем лице проступили четче и делали его совсем суровым воякой. Белый Волк, фыркнув, снова потыкал меня пальцем, не обращая внимания на мою апатию.

– Давай, четвертый день уже лежишь! – ведьмак принялся трясти меня со всей отческой любовью, на какую был только способен. – Отдохнула и хватит, делом пора заняться.

Я хмыкнула и попыталась отвернуться, заодно накрываясь одеялом, но друг, спокойно и без лишних эмоций, подхватив меня за подмышки, приподнял являющую собой воплощение слова «несчастье» тушу, и грубо уронил на пол. Падение отдалось небольшой болью в позвоночнике. Я кинула злобный взгляд, способный и молоко заставить прокиснуть, и попыталась забраться обратно на кровать, но Геральт был не из робкого десятка, да и боевая подготовка любого из ведьмаков научит не сдаваться перед разного рода трудностями. На меня цинично вылили графин холодной воды. Я зашипела, как кошка, и попробовала стукнуть друга по бедру ногой. Удар получился неожиданно сильным.

– Давай, поори на меня еще, – обиделся ведьмак и тут же, не давай опомниться, зычным голосом приказал: – Быстро поднялась! – и резко дернул меня за руку, заставляя встать на обе ноги. – А теперь развернулась и пошла умываться. Резво! В темпе! – и, понимая, что команда все равно не будет выполнена, потащил меня за шкирку к тазику с водой.

Поставив перед емкостью, друг, без объявления войны, схватил меня за затылок, и окунул лицом в прохладную воду. Я попыталась ударить его по ладони, которая крепко обхватило мне затылок, но ведьмак прекрасно изворачивался от мести. Ослабив хватку, Геральт любезно позволил мне подышать кислородом, а я, вся мокрая и очень злая, стала бить старого вояку по груди:

– Ты охренел?!

– О, говорить мы научились, – обрадовался Белый Волк. – Сейчас будем учиться ходить в разведку. Где-то я видел у тебя нормальные ботинки, а не эти долбанные кеды. Как ты вообще в них ходишь? Там же грязь, – он заботливо подал мне полотенце, а сам ушел к дорожной сумке и принялся там ковыряться. – Кушать хочешь?

Я мрачно глянула на друга.

– А придется. Люся испекла чудесные пирожки с осенней черемухой, – слишком бодро сказал ведьмак, – с капустой и даже парочка с мясом осталась. Регис скоро принесет их. Так, – Белый Волк вытащил зимние берцы, теплые штаны, кофту и кинул на кровать. – Одевайся по-быстрому, я пойду его встречу. И да, – у выхода друг повернулся, – не думай даже, что я дам тебе дальше валяться. Выдеру, к моей бабушке, ясно? – я фыркнула. – Отлично. Скоро буду.

Я наскоро стянула воняющую потом и сном рубашку, выжала ее на пол, спугнув тем самым сэра Ланселапа, и выкинула в мусорное ведро. Именно в ней Локи пытался сделать то, что пытался. Сожгу её потом в печке нахер, и гори синим пламенем вместе с воспоминаниями о трикстере. Взяв губку, я наскоро обтерла тело, чувствуя, как с водой к полу стекает и запах сына Лафея, казалось бы, преследующий последнее время и не дающий вдыхать полной грудью воздух. С омерзением скинула джинсы, подопнув их к мусорной корзине, и мысленно сжигая вместе с рубашкой и носками. Уничтожу всё. К чёрту!

Геральт вернулся минут через десять, когда я уже шнуровала берцы трясущимися пальцами. Вместе с ним пришли вампир и Люся, в бодром настроении, весело переговариваясь о каком-то краснолюде, умело распевающим пошлые частушки. Асгардская шпионка, пропавшая в последнее время из поля зрения, притащила огромную тарелку пирожков, как будто бы только вынутых из печи и, может быть в другое время, вкусно пахнущих. Сейчас я не могла оценить ее кулинарные изыски, но краем глаза все равно заметила, что девушка, передавая тарелку Эмиэлю, умудрилась почти незаметно прикоснуться своими руками к его. Вампир ответил нежным, но коротким поглаживанием и оба они остались довольны, как слоны, углядевшие в конце улицы новенькую посудную лавку. Может, это и хорошо. В конце концов, у кого-то все-таки должны быть нормальные отношения? Так почему бы не у вампира, что человечнее всех людей, и мидгардской девушки, волею судьбы ставшей шпионкой Асгарда?

Меня усадили за стол, налили ароматного чая, отдающего на запах чабрецом и ромашкой. Ведьмак, не заметив во мне энтузиазма к поглощению пищи, что со мной, признаться, было редко, почти коленом принялся впихивать еду, не обращая на мои мычания и молчаливые протесты никакого внимания.

– Трисс проложит портал до точки перехода, – приговаривал при этом Белый Волк, с радостью проталкивая пирожок мне в рот своей лапищей. – Там, говорят, уже хорошо её видно. Люсинда, – я чуть не поперхнулась. Люська она, блин, – будет просчитывать какие-то херовины и замерять их по просьбе Авалак’ха. Мы с Регисом так, чисто для охраны, – на мой немой вопрос (торчащий изо рта пирожок сбивал мне все способности к вербальной коммуникации), ведьмак ответил: – Тебя сказал взять с собой ведун. Он вообще недавно объявил тебя чуть ли не мессией. Говорит, ты можешь как-то заставить эту дырку подчиняться и стабилизироваться, – в какой-то степени он прав, да. – Да и пора тебе развеяться, Аника. Мне плохо, когда ты вот так лежишь и молчишь.

Чтобы я не отворачивалась, пока процесс кормления не закончен, Эмиэль, науськанный Белым Волком, держал мне голову. Люся, когда я плотно стискивала зубы, зажимала нос. Teamwork, блин. Я давилась, плевалась, но Геральт продолжал заставлять меня кушать и, когда на его взгляд, я наелась, отставил тарелку.

Трисс переместила нас к дому ведьм. Пустынный, заброшенный, без хозяек и подпитки магией, он, казалось, меньше чем за месяц покосился окончательно, а крыша бодренько скатывалась к земле. Обветшалые, покрытые плесенью стены намекали, что капитальный ремонт был придуман не просто так и они прямо жаждут уйти на покой, уступив место более молодой штукатурке. Вокруг царила удивительно спокойная, приятная атмосфера благоденствия и даже утопец, скромно греющийся на осеннем солнышке вдалеке, лишь миролюбиво булькнул в нашу сторону, едва приподняв голову.

Дыра между мирами, пессимистично зияющая прямо посреди небольшой полянки, где мы впервые встретились с Красными Всадниками, оказалась неожиданно огромной. С двух взрослых мужиков в высоту и с хорошего, откормленного и страдающего ожирением, слона в ширину. Вся её магическая конструкция выглядела неаккуратно, раздроблено, с рваными краями, и как будто бы слепленная на скорую руку. Эдакая изодранная картина, невероятных размеров, сама собой повисшая в воздухе и имеющая под собой глубокий, философский смысл гораздо более унылый, чем у любителя декаданса Босха*. На полотне автор нарисовал кучу снега и холод, бескрайнюю пустыню холодного льда.

– Как у них там жопа к седлу не примерзает? – недовольно спросила Люся, обходя точку Сопряжения Сфер по кругу. Как ни странно, но пункт перехода из мира А в мир Бэ, к моему удивлению, оказался почти плоским, 2D-шным и со странной физикой в сантиметре от краев. – Охотники же в железных доспехах ходят, они ж морозопроводимые.

«Антифриз» – ухмыльнулась я мысленно.

Девушка достала из своей сумки какой-то пульт, вытащила у него две антенны, не обращая внимания на все известные мне конвенции и самозабвенно нажала кнопку старта. Между двумя железными палками тут же пошел слабый электрический разряд, по центру петляющий и изгибающийся, но бьющий точно по краям порванной материи. Передав пульт вампиру, «Люсинда» принялась списывать с экрана цифры и считать что-то на стареньком калькуляторе-часах, о которых мечтала каждая собака в начале девяностых. Геральт, мирно стоял рядом со мной, размышляя вслух о том, что скоро зима и порядочные ведьмаки должны уже спешить в Крепость Старого Моря, чтобы успеть собрать необходимые запасы. Что Весемир недавно послал всем своим очаровательным приемным сыновьям весточку, очень соскучился и ждет их на зимнюю спячку и отпуск дома. Приходить, желательно, в комплекте с бухлом.

Я подняла голову к небу. Оно было серое, прям как мои будни и вот-вот должно было разродиться проливным дождиком, из серии противных, бьющих почти до синяков, потоков воды. Интересно, когда у нас тоже все занесет снегом? Зима близко и все такое.

– Ничего не уразумеваю! – заворчала Люся, отбирая у вампира прибор и с остервенением тыкая пальцами по кнопкам. – Нормально зажегся же! А отпускает дурь какую-то! – пульт затрещал под напором шпионки, намекая, что скоро рассыплется болтиками в руках. – Да твою дивизию! Ужели я от техники отвадилась?!

– Может, влага мешает? – пытаясь успокоить девушку, предположил Регис, но разумно под горячую Люсину руку не лез.

– Да нет, вероятно, – пробормотала шпионка. – По сути, все пригоже, но цифры чудные какие-то. Может, единицы измерения сгрудились?

Дыра, которой Люсины подозрения казались оскорбительными претензиями, нервно задергалась, зашевелилась и начала колыхаться по собственному желанию, излучая неприязнь. Изображение чужого, холодного и далекого мира, будто бы проходя рябью по поверхности, двигалось, становясь то смутно-расплывчатым, теряющим и со смазывающимся границами, то в офигительно чётком HD-качестве, как если бы кто-то давно помыл старое окно в мир Aen Elle. В его глубине появилась едва различимая, но быстро увеличивающаяся в габаритах черная клякса, сначала становившаяся похожей на битый пиксель, но подозрительно быстро разрастаясь в размерах и забавно подпрыгивая, она начала мне напоминать лошадь из Minесraft.

Люся и Регис словно бы и не замечали ничего – их волновал исключительно прибор, а Геральт завис, разглядывая у себя что-то на груди, отвернувшись ото всех. Я потрогала друга за плечо и ткнула пальцем в пятно, которое уже вполне можно было принять за ну-очень-маленькое изображение объемных и со сглаженными углами, всадников. Меня даже не удивляло, что ведун, устроив из меня мессию века, преспокойно отправил вашу покорную слугу сюда именно сегодня и сейчас. Сдается мне, он, как и все маги, не любит выполнять грязную работу своими крючковатыми руками и решил подстраховаться. Эльфы из народа Ольх должны были появиться именно в этот момент, когда я рядом и не желаю отбиваться. Есть мнение, что Авалак’х был чуваком мудрым, хоть и пакостливым, и, переживая за свою шкурку, не стал сообщать белоголовому, что я должна погибнуть. Не исключаю, что ведун вообще сам весточку собратьям послал и стрелку забил именно на сегодня, надеясь, что до меня самой дойдет, что и как сделать.

Но опять же, это не значит, что мне под поезд сразу же надо бросаться, правильно? Да и зачем он остальной цирк со мной потащил?

Ведьмак вздрогнул, вглядевшись в изображение и, схватив меня за плечо, развернул, подталкивая к кустам. Люся, тоже заметив пятно, быстро засунула пульт в сумку, и, пискнув, первая залезла в густые заросли, прячась там так ловко, что даже шапка-невидимка не могла бы предложить лучших конспирационных способностей. Регис, пока его любимая устраивалась поудобней задницей на колючках, начал подозрительно мерзко хрустеть и мне пришлось поспешить за шпионкой на обзорно-прикрывательную площадку, чтобы не видеть метаморфозы вампира и сохранить спокойствие на всю ближайшую загробную жизнь.

И хоть я нехотя, но все же, спряталась, в душе дергалось смутное ощущение, что умирать все равно не хочется. Даже если и надо. Не обязательно же сейчас совершать этот грандиозный акт альтруизма, и, прихватив грехи всего местного человечества-эльфятничества-краснолюдства, становиться новым объектом религии, верно? Можно же и потом тихо, скромно порезать себе вены где-нибудь в сторонке? И Йорвета увидеть… Хоть в последний раз, что ли. Нетопырь, коим стал Регис, деловито прошелся по полянке, подрагивая крыльями. Вампир уже был в полнейшем нетерпении и жаждал дать реванш отбитым чужеродным эльфам. Геральт говорил что-то себе в кулак и его лапища, сжатая до белизны пальцев, отвечала взволнованным голосом Трисс о каких-то перезарядках и требовала времени для открытия второго портала. Он старался быть более-менее спокойным, но все в ведьмаке выдавало волнение – Белый Волк явно не понимал, почему эльфы решили именно сейчас преодолеть пространство и тоже провести разведку на местности. Прям, странное такое совпадение, которые с нами постоянно случаются.

Дикая Охота приближалась быстро, стремительно преодолевая тоннель междумирья, со знанием и опытом перетаскивая самих себя и коней с той планеты в эту. Виднелись все – и страшные доспехи короля Эредина, который все равно напоминал мне бледного грузина и хоть ты тресни, сука, но я жду, что однажды он на своем огромном мече запилит годный шашлык из баранины и сбацает лезгинку около Имлериха. Этот накрашенный, горообразный лысый мартын тоже двигал к нам – такую груду мышц не узнать вообще трудно, да и лучится он своей неуемной энергетикой легкой педерастии, прям до тошноты. И Карантир был достаточно чётким, а у меня, пардон, от одного только вида шлема, поджилки трясутся. Он внушает мне больше ужаса, чем все остальные его спутники – а их еще ой как хватало. Что-то мне подсказывало, что как бы хорошо я не сныкалась в кустах, голубоглазый, глубоко засахарившийся юноша, однозначно решит подстричь именно те, что над моей головой. Возможно, вместе с ней.

Геральт зарычал, бросив на грязь камень и, успевая выхватить меч, блокировал первый удар. Регис, взмахом крыла, отбросил еще одного приближающегося противника, и, расшиперив свои летные аппараты, пытался сбить с коней приближающихся воинов. Взлетая, вампир зацепил лапами какого-то мелкого солдатика и таки скинул его под ноги чужого непарнокопытного, которое тут же втоптало в грязь незадачливого вояку. Из портала выскочил Карантир и, оценив радость принимающей стороны, попытался с размаху заехать Геральту в лоб. Белый Волк чудом отскочил, с энтузиазмом отбиваясь от другого эльфа, умудряясь бодрым колобком прокатиться по земле, размешивая свежую грязь. Регис спикировал, как бомбардировщик, на Эредина, но король, чуть ли не играючи, стукнул его плашмя по когтистой лапе. Вампир взвыл и теряя на ходу капли крови, перекувыркнулся в воздухе, с трудом не падая на землю. Зная, что ведьмак один не шастает, а душа требует убить очкастую маленькую сучку, Карантир круто проскакал мимо нас, оглядывая с подозрением кусты. Мы с Люсей, наученные горьким опытом, помалкивали, и дышали через раз. Подозрительно приглядевшись, голубоглазый затормозил рядом со мной, но парковать коня не стал, словно ждал, что я сейчас всё брошу и сама к нему выйду на разборки отвечать за базар. Мне такой расклад не нравился, организму – тем более, а нервные клетки дружно умирали, панически ударяясь друг об друга, и в суматохе не замечая, что топчут мне мысли.

С громким хлопком раскрылся портал в отдалении от всей этой канители. Но эльфы его как будто бы и не заметили – ну, он, и правда, мерк на фоне дыры между мирами. Огненное кольцо призывало нас отступать, прямо-таки мигая своей безопасностью, а голос Йеннифер из его глубин страшно матерился по-краснолюдски. Из недр маленького портала сначала выпала Трисс, а следом, по парам, эльфийский отряд, сразу же, с ходу атакуя своих враждебных собратьев стрелами, поддерживаемыми фаерболами, крепким словом и чьей-то там матерью. Возглавляли эльфов Исенгрим и Йорвет, вылезшие последними и одним своим появлением давая команду идти с оружием наголо на наглых завоевателей чужой земли.

Ведьмак отступил к своим, и уже оттуда, более смело, принялся идти в атаку на обнаглевший народ Ольх, которые, малость, не ждали такого поворота событий. Наконец, последними из портала высыпались еще какие-то маги, и потасовка окончательно превратилось в световое шоу, с лазерными элементами и спецэффектами, достойными концерта Рамштайн. Часть всадников смели с коней тут же, но прошаренные гости с Тир на Лиа подскакивали на ноги и принимались идти пешком в ответ, размахивая мечами и сцепившись насмерть с потомками своих же бывших товарищей. Битва принимала новый оборот. Теперь уже, с численным преимуществом, наши побеждали, оттесняя маленький отряд разведывательной компании обратно к пространственной дыре. Наверное, Красные Всадники не ожидали такого скопления дивных рыл на квадратный метр, и магов почти не прихватили, чем воспользовались наши, гоняя вредных ушастых засранцев фаерболами, громом и молниями по всей полянке, прикрывая при этом щитами уже местных эльфов. Скоя’таэли, чувствуя себя в относительной безопасности, и вовсе жгли от души, толпой силясь доказать что и они еще «ого-го», а понаехавшие «чет-как-то фу». Впрочем, в тесном бою на саблях, наши все равно нет-нет, а проигрывали, потому что опыт в бою один на один играл больше роли, чем все понты местных Aen Seidhe вместе взятые.

– Аника! – закричала Трисс в пространство, жопкой чувствуя, что я где-то спряталась и отсиживаюсь, как и положено в таких ситуациях. – Отступайте в портал!

– Действительно, что-то засиделись мы, – согласилась я, прикидывая, как более-менее безопасно обойти батальную постановку и отправиться дальше валяться в лоне депрессии. Я вообще тут, пока была в апатии, вывела интересный закон матрасейного притяжения. Это как квантовое, но к любимой моей кроватушке, с пуховой перинушкой. Сколько бы не проверяла, он работает! Да и вообще, там у меня кот не обнятый весь, надо срочно исправить сию оплошность.

Люся, от природы не наделенная способностью взвешивать свои шансы в опасных ситуациях, опрометчиво кинулась наперерез всем, бросив меня одну в кустах и думая только о своей шкуре. Я хотела было последовать её примеру, и даже встала во весь рост, уже не особо заботясь о маскировке, как чьи-то цепкие пальцы потянули меня назад за волосы. Не сумев удержаться на своих двоих, я рухнула и повисла на собственных космах, в чужой руке, пытаясь и высвободиться. Встряхнув меня, как нашкодившую кошку, кто-то демонстративно больно уронил меня на корягу, и прежде, чем я успела снова вскочить, поставил мне тяжелый сапог на грудь. Даже не сомневаясь, я откинула упавшие на лицо волосы и кисло кивнула Карантиру, как старому знакомому, у которого заняла немереное количество денег под грабительский процент и не желаю отдавать, прячась абсолютно в любой дыре. Эльф, не убирая ноги с груди, наклонился, продемонстрировав оскал. Ровные белые зубы сразу же захотелось выбить, но едва я попыталась дернуться и сделать вид, что тоже могу в самооборону, как мне зарядили сапогом по носу.

 – Давно не виделись, девка, – голубые глаза излучали натуральную ненависть, почти физическую, которая могла прожечь насквозь. Кажется, от его жаркого взгляда у меня даже одежда задымилась. Поэтому, я решила, что отвечать ему не хочу. Толку-то с ним разговаривать?

Карантир совсем наклонился, хватая меня за шею и потягивая к себе. Сапог все еще давил на грудь и из-за этого, казалось, что он мне сейчас оторвет череп от позвоночника, и с криком: «Finish her!» нанесет решающий c-c-combo, переломав какую-нибудь кость так же красочно, как в очередной игре Mortal Combat. Оказавшись почти напротив моих, его глаза сузились, став маленькими голубыми щелочками, которые, как лезвие, срезали кожу с лица. Воздух у меня начал заканчиваться и я, давясь собственным кашлем, попыталась заорать ему в лицо, оглушая вонью нечищеного несколько дней подряд рта. Эльф улыбнулся и, почти радостно, поведал:

– А если бы ты меня не опозорила, то могла бы жить.

Я хотела уточнить, при каких это обстоятельствах случился сей казус, но не успела. К горлу подступила жидкость, отдающая кровью на вкус и запах. Она быстро заполняла рот, поднимаясь по пищеводу, и холодом обжигала слизистую изнутри. Меня пробрал озноб, а сердце будто бы насквозь аккуратно прокололи сосулькой, и еще для пущей уверенности пошевелили ею. Живот и ноги обдало морозом, как если бы вашу покорную слугу затаскивали в криогенную камеру, медленно отключая обогрев изнутри организма, заставляя онеметь конечности, и пуская сухой азот по венам.

Глядя на триумф в глазах противника, я с какой-то чужой осознанностью опустила взгляд на грудь. По центру живота, рядом с пупком, торчала рукоять серебряного кортика, с красивым вензелем на самом окончании.

Боли не чувствовалось. Только холод.

Я, теряя сознание, попыталась поднять взгляд на эльфа. Он улыбался, не злобно, а как-то даже радостно, как ребенок, а его глаза, прекратив ненавидеть меня, провожали куда-то с грустью и даже легкой завистью.

– Аника! – на задворках услышала я голос Трисс, откуда-то из пятна темноты, леопардом покрывавшего мир.

Я так устала смотреть в эти красивые глаза, чистые как небо, что решила поспать. Прямо здесь. Прямо сейчас. Веки сами собою слипались, и сопротивляться сну казалось почти пыткой, преступлением против самой себя.

Прости, Йорвет. Прости, Локи. Наверное, это единственный мой поступок, который я сделала правильно.

Комментарий к Глава 29. Аминь! *Еру́н Анто́нисон ван А́кен, более известный как Иеро́ним Босх (нидерл. Jheronimus Bosch [ɦieːˈɾoːniməs ˈbɔs], лат. Hieronymus Bosch; около 1450—1516) – нидерландский художник, один из крупнейших мастеров Северного Возрождения, считается одним из самых загадочных живописцев в истории западного искусства. В родном городе Босха Хертогенбосе открыт центр творчества Босха, в котором представлены копии его произведений.

====== Глава 30. Отоспимся в гробах. ======

– Ты чего приуныл?

– Это такой вид спорта. Фигурная апатия вольным стилем.

Личный дневник Юлиана Альфреда Панкраца де Леттинхофа, виконта.

«…Слухи о смерти ставшей уже знаменитой асгардской девушки разлетелись быстро. Впрочем, почему девушки? Аника, такая неземная, такая воздушная, навсегда осталась в нашем сердце, как девочка. Маленькая, юркая, добрая малышка, волею судеб призванная быть чужой в любом из миров. Признаться, поначалу я не поверил в её кончину. Мне казалось нелепым даже простое упоминание старухи с косою рядом с именем Аники Эмергейс – слишком уж часто я слышал и нелепые слухи о разнообразных вариациях кончины этого милейшего создания; и несуразные рассказы Геральта о том, как смерть проходила рядом с ними обоими буквально в паре дюймов. Но встрече этих двух импозантных мадмуазелей, казалось бы, не суждено было случиться. Как же горько я ошибался. Как, впрочем, и все.

Ведьмак принес её в лагерь на руках. Появившись с нею в огненном круге портала, с лицом, полным оторопелой сумятицы, он просто не мог выдавить из себя ни слова. Кровь Аники, размазанная по одежде Белого Волка, алая и, как будто бы, еще теплая (но, как оказалось, промёрзшая насквозь) стоит перед моими глазами и сейчас, спустя два бесконечных дня скорби. Её лицо, впервые на моей памяти, действительно спокойное и безмятежное, будет сниться мне до конца дней. Не поняв ничего, я подумал, что милая инопланетянка просто уснула, но… Больше она просто не сможет проснуться. Наконец-то звездная странница отправилась туда, где нет больше опасностей, где нет боли и тех, кто смог бы причинить её.

На руках своего близкого товарища Аника постигла свой последний, полный триумфа и отчаянья, путь до скромной обители – потрепанной осенними ветрами палатки. Все, и Старшие Расы, и кметы, и воины, и короли, собрались посмотреть на финал долгих странствий этой прекрасной девушки. Понуро стояли они и смотрели на ведьмака, несущего горькую, драгоценную ношу, безмолвные, как истуканы… Но мысли каждого были написаны на лице: „Если воины Aen Elle в состоянии победить даже асгардскую деву, то чего ожидать простым смертным от грядущих боев?“.

Не было голоса, звонкого и открытого, заявить им, что еще не все потеряно. Не было того, кто осмелился бы возразить любому, пусть и заикаясь от ужаса. Не было больше Аники Эмергейс.

Мы уложили тело на кровать, где Ани провела последние свои дни. Кот с рваным ухом оказался первым, кто нашел в себе силы дотронуться до своей дорогой хозяйки – растянувшись рядом, сэр Ланселап, как истинный рыцарь, принялся охранять покой своей дамы и отогревать промороженный магией холода стан своим худеньким, шерстяным тельцем, полным любви и тепла к ней и её памяти. Ведьмак сидел на полу, рядом, боясь взять холодную руку своей подопечной, касаясь лишь кончиками шероховатых, потрескавшихся перстов до её плеча. Постаревший в одночасье больше, чем за последнюю сотню лет, Белый Волк совершенно обернулся в седого старца, разбитого болью утраты, желанием наверстать все минуты разлуки и готовый отдать всего себя за секунду, способную возвратить жизнь. Трисс Меригольд рыдала. В звуках душераздирающего воя была боль столь пронзительная, что поражала в самое сердце даже просто любопытных зевак, толпящихся у палатки в асгардском лагере. Волосы, непослушные, потеряли былой лоск и цвет осеннего каштана, обращаясь всего лишь в растрепанные крылья матери-птицы, потерявшей свое дитя в схватке с коварным змеем. Старая подруга сердца, знаменитая Йеннифэр из Венгерберга, утешала её, тщилась погасить отчаяние коллеги словами и заклинаниями. Вскоре, когда Четырнадцатая с Холма, наконец, была выжата, истомлена и начала примиряться с утратой, именно Йеннифэр увела её и уложила в постель перевести дух.

Регис и Люсинда, не в силах выносить дух царившей округ неутешной скорби, занялись подготовкой к погребению. Церемониал решено провести после предстоящей брани, чтобы Аника тоже смогла увидеть, хоть символически, что труды её не пропали зря, и дело, начавшееся с пламенного стремления спасти тех, кто был дорог, продолжило жить, не смотря ни на что.