Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

Однако была неувязочка, никак не желающая соединить картину воедино. Я видела своими глазами, где и когда появился потусторонний отряд, буквально, жопкой чувствовала их дыхание и никак не могла укрыться от них больше, чем на десять минут. Поэтому не сомневалась, что Красные Всадники, хоть и талантливые бойцы, но вряд ли были способны на секундочку зарулить в Штейгеры, вырезать жалких смердов и преодолев десяток километров за мгновение, снова гонять меня по лесополосе с препятствиями в виде болота. Они, конечно, те еще говнюки, но и чужие таланты им приписывать не стоит. Я точно уверена, что все эти мужчины гонялись исключительно за вашей покорной слугой и хотели меня одну. Задушить, голову отрубить или зарезать, я конечно, не, знаю, но факт остается фактом.

Впрочем, Трисс сказала, что всё гораздо хуже. Сканируя пространство и ища следы магии, чародейка не смогла обнаружить и следов колдовства болотных ведьм, прежде фонтанирующих всюду и бьющих струйками по тонким материям, создавая разноцветное возмущение в пространстве мироздания. Причем, всё магическое поле от края мира и до Велена полностью обнулено, будто бы тут вообще никогда не чародействовали. Либо дочери Хель, под шумок, постановили свалить в неизвестном направлении, следом за хозяевами, глобально заметая следы, либо пали жертвой той же холеры, что и Штейгеры. Но тогда лично мне становится не понятно, почему сила, способная вынести из параметра «живые» в картотеку мертвецов трех сильных ведуний и деревеньку в придачу, обошла стороной такую разномастную толпу, как эльфы, Всадники и наше прекрасное женское трио.

Весь день эльфы готовились устраивать себе мега-вечеринку, с учетом особенностей жизни партизан. Я понимаю – впервые в истории Ведьминленда зафиксирован случай, когда Дикой Охоте не зассали и дали бой, умудрившись даже завалить одного из этих милейших ребят, но притаранить из неоткуда девятнадцать бочек вина –это чересчур. И, конечно, для Aen Seidhe битва с Красными Всадниками стала историческим случаем, доказавшим самим эльфам, что они тоже не пальцем деланы и могут противопоставить себя сильнейшим воинам, но зажарить пол леса на закуску?! Где их хваленая любовь к природе?! А уж про то, что простые orfainne с поставленной задачей справиться не смогли без их своевременной помощи и говорить нечего, поэтому в праздник нужно срочно добавить немного распущенности и занимательства сексом вне палатки. Тот факт, что нас было три хрупкие девушки, а под конец шоу и вовсе осталась одна я, эльфов не смущал, и они наслаждались заслуженными благами.

Едва наступили сумерки, мероприятие было официально объявлено открытым и началось сразу с попытки всех упиться до безобразия. Нас, случайных гостей на этом празднике жизни, эльфы стеснять не стали, справедливо решив, что мы каким-то боком тоже причастны к их общей победе, и даже не смотря на людское происхождение в полной мере к Dh’oine отнести нашу странную компанию, мало относящуюся к категории местного человечества, было нельзя. Но и беседовать с нами никто особенно не жаждал, предпочитая держаться компаниями у разных костров, не суясь в наши толки, изредка подслушивая, о чем базар-вокзал.

Я-то привыкшая, в Асгарде со мной тоже общения особо никто не вожделеет до изнеможения и потому относилась ко всему спокойно, не желая доказывать всем остроухим, кто тут действительно Царевна, а кто – просто остроухая шваль, увлёкшиеся романтикой больших дорог и перепутья. Я мило улыбалась эльфам, стараясь не скрипеть зубами и изо всех сил не отходила от своей компании. Скилл не вступать в конфликт был натренирован еще во дворце Одина. Все балы и пышные празднества были проведены мной в уголочке торжественного зала, куда изредка заглядывал кто-то из знакомых, чтоб побеседовать. Увы, всегда ненадолго, потому что выдержать тяжелый взгляд трикстера, моего вечного вынужденного кавалера, сложно. Правда, были исключения. Особенно большой конфуз моего нелепого общения с высшим обществом вышел, когда хитрые дворяне под каким-то предлогом устроили беспалевные смотрины своих дочек сыновьям Царя Царей. Тор наслаждался вниманием барышень, танцуя то с одной, то с другой и мелькая по залу, довольный от осознания, что сегодня ночью точно перепадет. Локи долго хмурился, глядя, как милые принцессы, графини, княжны и прочие благородные дамы ищут пусть к сердцу сына Лафея через близкого друга, и почти уже кого-то проклял. А потом решил срочно переиграть все карты, стратег фигов, и объявил, что я и есть его невеста. Столько ненависти от слабого пола и грязи на своем имени я не получала, даже когда случайно восемь раз порезала перочинным ножом зайчика одной девочке в детском саду.

Налив себе полную кружку красной жидкости, разносящей ароматы этилового спирта с изысканной ноткой самогона на пару метров вокруг, я плюхнулась между ведьмаком и Трисс, справедливо полагая, их надо держать на расстоянии выстрела. Вроде и не ругаются, ведут себя относительно мирно, но в случае чего, воронка от словесной баталии будет не хуже, чем после ядерного удара.

– Каким же идеальным бывает мужчина, когда женщина нужна ему, – шепнула на ухо Трисс, кося взглядом на ведьмака, – и какой же сволочью он становится, когда ему все равно, – я кивнула, одновременно отпивая из кружки и готовясь закусить, всем своим видом выражая согласие с подругой.

– Жаль, что мое «все равно» не настолько ровное, чтобы облегчить свою же жизнь, – в другое ухо шепнул Геральт. Я вздохнула, показывая, что более правдивой мысли, конечно же, не слышала, а самому автору, понятное дело, пора ставить памятник за гениальность. Тот самый, к которому не зарастет народная тропа.

Понимая, что ребятам нужно срочно отвлечься, я принялась озираться в поисках темы, за которую могла бы зацепиться и увлечь мысли близких друзей подальше друг от друга.

– Один именитый исландский герой, Эгиль его кликали, втиснулся в историю викингом с «бычьей шеей, крепкой стати и выше всякого иного мужчины», – услышала я Люсю, втолковывающую что-то эльфу, осмелившемуся подсесть к нашей братии: – Как-то простой кмет схватил его в плен. Эгиль ночью уворовал у него серебро и удрал. Но потом подумал, что поступил, как заурядный вор, поэтому воротился и убил кмета. А потом ушел уже по совести, как победитель.

– Интересно, что ж это был за крестьянин, если смог взять в плен викинга? – задумчиво пробормотала я.

– Может грибочков чревобеснул? – удивилась Люся. – Мухаморы там…

– Так они ж не ели сами грибы, – я нахмурила брови, припоминая документальные фильмы по телевизору. – Они пили это… продукт биологический, который из тела выделяется, после того, как эти мухоморы съедят, -Люся нахмурилась. Конечно, я же так мудрено говорю. – Мочу.

– Фу, – фыркнула Трисс.

– Так это ж скандинавы, чего от них еще ждать? Это как ваши жители Скеллиге, только на Земле. Суровые ребята, бородатые, рыжие, шлемы рогатые носили. Единственное, у ваших гонять на кораблях в плавание – почетно, престижно, хоть всю жизнь в море. А наши викинги – средневековые гопники, которых выгнали свои же в море, – пояснила я для магички.

– Что у вас там в Мидгарде творится-то? Как не послушаю – чудеса какие-то! – удивился Геральт.

– О, там чего только не делается, – согласилась Люся. – Хотя у викингов и иных «северян» есть одно «но», обеляющее их всецело. Они ведали про Асгард. И первые силились нести это знание остальным народам. А столь… Положим, про Тора или Одина, ясно всё, – пробормотала Наблюдательница. – А так молвить, Сигюн или Ангеборда? Вот где они? Тебя Локи с ними не знакомил? Или с ребятенками своими?

– Нету у него детей! Я узнавала! Ложь, пиздежь и провокация, – я отрицательно мотнула головой. – Я как-то про коня спрашивала, мол, просто объясним мне, хотя бы с точки зрения биологии, как ты умудрился родить Слейпнира? Тем более, куда у тебя там в тощее тело поместилось восемь ног? Потом три дня из комнаты носа не показывала, думала – прибьет нафиг. А оказалось, что всю эту утку со Старшей Эддой друзья Тора запустили в народ. Когда в Мидгард по каким-то делам спускались, в одной таверне наболтали с пьяных глаз, а умные люди в поэтическом угаре записали и случился чёрный пиар. А то, что ему, маленькому, тогда едва два тысячелетия стукнуло, и он только-только понял, чем девочки от мальчиков отличаются – фигня. Кого сейчас волнуют такие мелочи?

Глядя, как Люся покатывается со смеху, я не без злорадства отметила, что даже рада такой реакции. Провидение начало мстить трикстеру за все мои обидки еще до того, как я появилась на свет. Вот теперь пусть сам ходит и оправдывается, что он не зоофил, Сигюн ему даже не родственница, да и со страшной великаншей Ангебордой он тоже никогда и никаких дел не имел.

– А ныне ему сколько? – спросил ведьмак, посасывая вино.

– Где-то трояк с половиной. Тысяч лет, в смысле, – я последовала незаметному, но действенному совету ведьмака и залпом осушила всю кружку. Передавая по кругу пустую посудину с просьбой пополнить резерв дурманящего зелья, я обнаружила, что послушать асгардские сплетни сбежалась целая толпа, ненавязчиво рассевшаяся вокруг.

– Староват, – философски заметила Люся. – Но на обличье и не скажешь.

– А у них взросление и старение как-то от психологии зависит, – пояснила я. – Когда мы с ним познакомились, он едва выглядел лет на двадцать-двадцать пять, и то с очень большой натяжкой. А сейчас я бы ему и все тридцать дала.

«Пинков» – добавила я мысленно.

 – Тогда Всеотец, верно, уже появился старым, – хихикнула Люся. – А Тор, по-моему, застопорился в развитии и должен выглядеть, как подросток.

– Стероиды? – предположила я. – Не знаю. Там есть еще какие-то факторы. Но на самом деле, между Локи и Тором почти полтора тысячелетия разницы. Хорошо, блин, сохранился, царевич наш, – мне вернули кружку, и я отглотнула вина. – Возьми Фриггу, к примеру. Она – мать Тора, значит ей не меньше пяти-шести тысяч лет, а выглядит на десяток лет старше своего сына. Вот что значит «сердцем не стареть».

У меня завибрировал карман, в который я еще утром сунула почти бесполезный, отключившийся от недостатка электричества, телефон. Видимо, чтобы не распугивать местное население иллюзиями со своим участием, трикстер решил ограничиться звонком. Чует, зараза, когда о нем разговаривают! Помня, что в таверне телефон произвел фурор, я встала, прихватила кружку и коротко откланялась от собеседников, уверяя, что туалет – это Центр Мира. Убегая в сторону опушки, где мы с Геральтом вели заумные беседы по спасению мира, я сжала смартфон, дабы он не сильно шумел, и вприпрыжку ускакала в тени деревьев, оглядываясь и проверяя, чтобы за мной никто не пошёл. Мои друзья остались на месте, а Йорвет, который был недалеко, даже не кивнул, увидев меня, потому что это не царское дело. Вот разговаривать, поглаживая по бедру какую-то мадмуазель, страстно стреляющую в него глазами, он способен, а на элементарную вежливость – нет. Доскакав до лавочки-бревна, я с вздохом плюхнулась мягким местом на твердое дерево, и сняла трубку:

– Дурдом на выезде, психи на природе! – поздоровалась я.

– Почему так долго? – недовольно пробурчал в трубку голос трикстера. – По какому случаю веселишься?

– Есть один повод, – ответила я более угрюмо и тут же поправилась, стараясь быть бодрой: – Как дела?

– Лучше, чем у многих, – ответил принц. – Как твои успехи? Я нашел коридор, через который можно призвать Дикую Охоту.

– Хорошо, но… Я уже забрала ведьмака! Молодец, правда? – похвасталась я самодовольно. Трубка замялась. Принц, судя по кряхтению, оказался в нехилом смятении, не ожидая такого стахановского труда от бестолковой приятельницы. Наконец, взяв себя в руки, он проговорил:

– Как тебе это удалось?

Я вкратце пересказала историю о Маране, ведьмах, своих потугах свалить от Дикой Охоты в любом из возможных направлений, и грандиозном попадании в их лапы. И конечно о том, как эльфы умудрились убить кое-кого из народа Ольх, немного приукрасив детали в пользу местных. Как вишенку на торт, я поместила повесь о голубоглазом навигаторе Карантире, мечтавшем утащить за собой в Ольхомир, аки принц на белом коне, но умудрившемся уронить по дороге в лужу. О воспоминаниях, в которых сама была не уверена, я не стала распространяться, даже Локи, считая, что друга не стоит пока тревожить понапрасну, да и не телефонный это разговор. Не плохо бы обсудить это с глазу на глаз, бдительно следя за реакцией Лафейсона и направить его фонтанирующую злость в русло уничтожения виновника сдвига времени. Но для начала не плохо бы разобраться, как мне самой ко всему этому дерьму относиться.

Трикстер изредка задавал уточняющие вопросы, но с каждым из них его голос становился все более мрачным. Хель, как личность, ему не понравилась. Он долго ворчал о моей дурости, ругая на чем стоит свет за неосторожность и сообщив, что заточили Владычицу Царства Мёртвых в дуб, вообще-то, не просто так, молча дослушал рассказ и выдал:

– Стало быть, тебе пора возвращаться в столицу, – голос его не требовал пререканий.

– Почему это? Дай мне время побыть с друзьями, – я насупилась. – Я только-только вернула ведьмака.

– Успеешь ещё изувечить его бытие, не волнуйся, – туманно отозвался Локи. – Я не собираюсь забрать тебя навечно. Не сейчас, во всяком случае. Возвратишься на пару дней, уши проверишь у лекаря, – принц перевел дух и ехидно спросил: – Они у тебя там еще круглые? Не вытянулись, случайно?

– Нет.

– Впрочем, мне ещё нужно кое-что подготовить, – добавил собеседник. – Послезавтра в полдень я тебя заберу. Проверь часы. Сколько у тебя ныне времени?

– Местное время двадцать один час тридцать четыре минуты, – я глянула на экран.

– Тогда послезавтра в десять утра, – поправился трикстер. – Выйди на открытую местность и ожидай. Хеймдалль переправит тебя и транзитом вышлет в Мидгард. Ты поняла? – голос Локи был строгим и подозрительно недовольным. Значит, он просто уступил моей просьбе. Какое благородство, блин, а главное – как вовремя!

Принц отключился.

Возвращаться домой мне не хотелось. Ни сейчас, ни завтра, ни, возможно, и через пару месяцев – я слишком рада сейчас быть с близкими мне людьми. С другой стороны, оставаться здесь, прячась от трикстера по всем пещерам, вершина глупости. Локи всё равно меня найдет, сломает и, может быть, даже силой утащит домой, а после можно ставить крест на перемещении между мирами. Он слишком эгоистичен, чтобы отпустить любимую игрушку. Нашел бы себе, наконец, девушку, что ли. Тогда бы ни миры захватывать, ни меня доставать не имел бы времени и желания. Пеликан, живущий в голове любой особы слабого пола, клевал бы мозг возлюбленному круглосуточно, двадцать четыре часа, семь дней в неделю. Особенно, если девушка окажется больно страстной, ревнивой и не без изюминки. Вредность у Локи от недотраха, инфа 100%.

Что-то холодное и острое медленно приложилось к коже шеи, опускаясь по коже вниз легким движением, делая щекотно и вызывая мурашки. От неожиданности я бы подпрыгнула, да царапаться неохота, тем более, что я слышала шаги.

– Руки вверх. Живо! – скомандовал Йорвет.

– Ай, да сколько хочешь. Слушай: «Потому что есть Алё-ё-ёшка у тебя, об Алё-ё-ёшке ты мечтаешь зря, об Алёшке все твои мечты, только о Сереге позабыла ты-ы-ы…»

– У тебя непонятные и глупые шутки, – фыркнул скоя’таэль, пряча саблю в ножны и садясь рядом.

– Просто ты не рос в девяностые в России. Выучил бы весь репертуар, – вздохнула я. Мои шутки настолько тонкие, что лучше б это были ноги. – Что ты тут делаешь? – уж не трахаться ли он пришел? А то это уже становится славной традицией – приходить ко мне трахаться, пока я пьяненькая или просто потерявшая бдительность. Чем еще заняться, будучи вдвоем, когда я в глубоком раздумье о судьбах Родины?

– Тебя долго не было, и я решил проверить, что случилось, – миролюбиво сказал Йорвет. Кажется, от него пахнет немного алкоголем, лесом и запечённым мясом.

– А ты отслеживаешь мои перемещения? – удивилась я, вспомнив, что ему, вроде, и с девушкой было нормально. – Я думала, ты меня ненавидишь.

– Скорее, презираю, – поправил эльф ласково. Ладно, от ненависти до любви один шаг. А от презрения сколько?

– У тебя есть на это право, – согласилась я. – Теперь я понимаю, – под его недоуменным взглядом я пояснила: – Видишь ли, оказалось, что когда меня перекидывало в Асгард, память сыграла злую шутку. Я не помнила ничего из нашего последнего разговора и была свято уверена, что ты любишь Саскию, а я у тебя вроде халявной подстилки. А то, что ты меня переубеждал в обратном, и вообще клялся в вечной любви…

Очень удобно, когда ты не до конца веришь в теорию, но можешь ею оправдать свою глупость. Это вин.

–Я не клялся, – перебил эльф. – Это сделал твой принц? Локи?

– Не думаю. Так бывает, сознание путается иногда, потому что перемещение плохо влияет на мозжечок и древнейшие отделы мозга, – генератор случайных слов мод_он.

– Я догадывался о чем-то подобном. Слишком уж искренней была твоя реакция и твердолобыми – убеждения. Но и я не могу сказать, что целомудренно воздерживался, храня верность и страдая, как раненый зверь. Но я тебя ждал. Хотя бы для того, чтобы ты ответила на мои вопросы.

– Задавай, – любезно разрешила я.

– В этом нет больше смысла. На многое ты УЖЕ ответила, а новых я еще не изобрел, – он выдал ядовитый смешок. – Я рад, что все прояснилось. Однако, это ничего не меняет.

– И то правда, – согласилась я. – Прости, что обременяю тебя постоянно. Ты столько раз меня спасал. Спасибо.

– Самое время поблагодарить именно за это, – ухмыльнулся эльф.

– Но я и помню, как ты издевался надо мной, – тут же добавила я. Видишь, какая в небе огромная луна? Она напоминает мне, какая же ты огромная мразь, милый. – Поэтому ты прав. То, что мы все выяснили – ничего не меняет.

Уйди уже, а? Дай пожалеть себя в гордом одиночестве! Я отхлебнула из почти забытой кружки вино. Эльф продолжал сидеть, изредка бросая косые взгляды своим единственным глазом на вашу покорную слугу, будто бы ожидая чего-то сверхъестественного. В блеске луны его выдающиеся скулы были особенно красивы, кость нижней челюсти выступала, придавая мужественности, а татуировка оказалась еще более соблазнительной. Я облизала губы и отвернулась, стараясь переключить внимание. Я уже вроде давно разобралась, что отношения не для меня, любовь – это редкостное дерьмо, и вроде как на сто процентов в этом убедилась, но стоило появиться красивому эльфу на горизонте и всё – я вся ваша, блин.

– Йорвет, – тихо позвала я эльфа.

– М-м-м?

– Ну, теперь-то я можно тебя поцелую? – почти с раздражением бросила я, и тут же совсем тихо, жалобно добавила: – Один раз. Пожалуйста.

Эльф кивнул. Я аккуратно протянула руки к его лицу и осторожно, едва касаясь, немного повернула щекой к себе. Потянувшись, я вытянула губы и дотронулась шершавой кожи, прямо под его шикарной скулой, стараясь сделать все нежно и тихо, чтобы не сильно докучать. Уже собираясь вернуться в исходное положение, я почувствовала, как на затылок легла рука, давая отстраниться совсем чуть-чуть, чтобы самому эльфу можно было до конца повернуть голову.

Пока я тупо соображала, что происходит, Йорвет сам поцеловал меня, осторожно, ласково, прикасаясь своими обветренными губами к моим. Отвечая на поцелуй, я буквально чувствовала, как таю, аки Бастинда при контакте с водой. Понимая, что я не против, эльф углубил поцелуй, проталкивая свой язык, стараясь не сцепиться, прижимая меня к себе все сильнее и сильнее. Я обняла его, одной рукой гладя по голове, боясь отпустить, чтобы он не передумал. Голова кружилась, воздух заканчивался, но прерывать поцелуй не хотелось. Может, так и помирать, приклеившись к нему на веки?

Отстранившись, эльф поочередно целовал нос, лоб, щеки, уши, пытаясь охватить и покрыть своими прикосновениями всю территорию моего лица. У меня текли слезы, но разбираться – от радости они или от отчаянья не было желания. Наконец, устав от соленой кожи, эльф взял лицо в свои руки, дотронулся лбом моего и закрыл единственный глаз, не отпуская. Самое время пиздануть чего-нибудь глупое, вроде: «Ты ебанутый, я чрезвычайно ебанутая. Может мы это.? Того? Замутить не хочешь? Бесить друг друга будем, трахаться, потом заебывать, и иногда тихо сидеть в обнимку у камина?»

– Я бы хотел злиться и ненавидеть тебя, – наконец, проговорил эльф. – Но я не могу, просто не могу. Ты точно не ведьма? Еще ни одна женщина не творила со мной такого.

– Все женщины – ведьмы. Но некоторые «ведьмее!”

Привет всем, кто в танковых войсках

orfainne* – Чужак. В названии фанфика “orfainnа” заранее определяет и пол. Внимательней к Сапковскому и его словообразованию в Старшей Речи, господа! Вспомните про этот дисклеймер прежде, чем тянуть свои ручки к “публичной бете”

Комментарий к Глава 12. Обрывки разговоров. *крайне категорично меняю многие развилки сюжета третьей игры. если что, я уже предупреждала =)

====== Глава передчетырнадцатая. Дальнейшие действия. ======

Есть в каждой нравственной системе

Идея, общая для всех:

Нельзя и с теми быть, и с теми,

Не предавая тех и тех.(с)

Игорь Губерман

И первым, как известно, было слово. Как добавляет бородатая шутка: «Судя по тому, как развивались события дальше, слово было матерное». В моем же случае первое слово было дано американской рок-группе, солист которой изо всех сил орал с непередаваемо восхитительной палитрой чувств, будто его только вчера выдернули из Преисподней. Я приоткрыла глаз. И закрыла обратно, понимая, что это просто телефон неистово надрывается, стараясь влезть в сознание самым отвратительным способом. Ну, это был не мой рингтон, пусть Люся сама мается и отвечает в такую рань тому, кто на другом конце провода. Я накинула на голову подушку, стараясь заглушить звук перьями и провалиться обратно в сладкий сон, полный любви, обожания и алюминиевых огурцов, шагающих по брезентовому полю. Трисс тоже отреагировала на мелодию, заметавшись по палатке, не думая просыпаться и кидая маленькие, щекотные молнии во всё подряд, угрожая устроить пожар. Проклятый гаджет не унимался. Нашарив источник звука знова, я хотела было запустить им в Люсю, дабы спящая клуша проснулась и ответила страждущему абоненту, но в последний миг, когда телефон уже почти вырвался из рук в свободный полёт, поняла, что трезвонит моя техника. Глянув на экран, я увидела знакомое бледное лицо и с трудом провела пальцем по экрану.

– Анна, какого дьявола? – недовольно спросила трубка. А действительно, собственно, какого? Время – блядских три утра, я только пару часов как спать легла. Будить меня в такую рань – кощунственно и граничит с извращенным садизмом. – Анна, не спать! Проснись! – командным тоном заявил Локи.

– Я пытаюсь, но глаза сами собой закрыва-а… хгр…

Сработал первый закон Хр-хр-хрютона: “тело, находящееся в состоянии покоя, хочет оставаться в состоянии покоя”. Локи, очевидно, такое положение дел не устроило. Телефон хлюпнул, предчувствуя недоброе, и выдал полу-истерическую трель голимой, фанерной попсы. Певица, с трудом нашарившая у себя в голове таланта чуть больше, чем ткани в стрингах, радостно воспевала оду неземной, блаженной, а главное – любовной любви прямо мне в ухо. Поняв, что я просто случайно отключилась, трикстер не преминул этим воспользоваться и побесить талантами русской земли вашу покорную слугу, обладающую жутчайшей формой аллергии на все, что не имеет в своем составе хоть одного серьезного гитарного рифа. Я недовольно, но шепотом, пробурчала в трубку:

– Зачем ты мне рингтон переставил?

– Чтобы этот ужасный голос уж наверняка тебя разбудил! – ответно фыркнул трикстер. – У нас тут форс-мажор.

– Верю. Много фарса и много мажоров. Ты мне на выключенный дозвонился, – я с трудом вспомнила, что вчера смартфон предсмертно пискнул и умер у меня на руках, страдая без электричества почти так же, как Люся без гамбургеров. Маслоу* ошибся. Основная фундаментальная потребность человека – это зарядка техники хотя бы на 25%. Вторая, сразу идущая перед едой и естественными потребностями, это доступ к вай-фай.

– Боевая готовность десять минут, – категорично заявил трикстер. – Аккурат через девять минут пятьдесят пять секунд Хеймдалль заберет тебя, при том независимо от состояния, в котором будет пребывать твое тело, ясно? – Локи последний раз фыркнул и положил трубку.

Смысл сказанного дошел до меня не сразу. Точнее, сразу после того, как я положила голову на подушку и закрыла глаза, пытаясь переварить полученную информацию и придумать, как запихнуть её в убывающий по крупицам сон, чтобы не забыть. А когда суть таки соизволила достучаться до мозга, я поняла, что у меня осталось всего лишь восемь минут, а я еще даже не умыта, не причесана, не одета, а самое страшное – не накрашена. И вообще нахожусь в лагере эльфов-партизан, крайне недолюбливающих магию по разным причинам и которые, думаю, к эффектным светопреставлениям в стиле концертов Рамштайн не привыкли.

Вообще, хорошо быть бабой: проснулась, нормальное лицо на своей роже нарисовала и пошла, виляя бедрами, но есть один малюсенький, но существенный минус. Не привыкшие к твоей истиной форме покемона друзья и близкие иногда шарахаются, когда забываешь ресницы наклеить. А Локи и вовсе в голову что угодно взбрести может. Опухшая женщина, сияющая на тебя туманными глазами с бледного лица без ярко-выраженных бровей, кого угодно вдохновит убивать, и не исключено, что в масштабах целой галактики. Подскочив, как ошпаренная и укушенная за задницу одновременно, я выползла из палатки, ступая босыми ступнями на сырую землю, едва покрывшуюся первой росой, и вприпрыжку поскакала к ближайшей таре с водой дабы смыть с себя остатки Аники Эмергейс и поставить на законное место Анну Тараканчикову. Метаморфоз никто не заметил, хотя бы потому что все нормальные гуманоиды в такую рань спят. Только дозорные шастают. Но и они уныло сидели у слабо греющих костров, закутываясь в свои промокшие полевые одежды, и ждали смены караула. За две минуты, я кое-как натянула куртку, запрыгнула в рваные кеды и почти на ходу схватила рюкзак, расчёсывая волосы пальцами свободной руки.

Вот у немцев утро – это “Морген”. Само по себе это слово на вкус отдает смертью, и даже место хранения и скрытия трупов – морг, да? Что-то в этом есть, не находите? Гуттен Морген, Ань, спасайся от нового дня, как умеешь. Добежав до палатки Йорвета, я бросила взгляд на часы и, оценив, что три минуты – это мало для того, чтобы проявлять чудеса терпения и вежливости, бесцеремонно заглянула под плотную ткань, сразу же, в кедах залезая внутрь. Отпихнув харящего ведьмака, который ночевал у приятеля, прячась от Трисс, деловито потрясла эльфа за плечо, суфлерским шёпотом вещая на ухо:

– Йорвет, ау! Проснись! Я ухожу!.

– Куда? – привстав на локте, пробормотал эльф, едва разлепив единственный глаз. – Не рано? Что случилось?

– Не знаю, меня вызывают, – я пожала плечами, игнорируя первые два вопроса. – Надо мчаться.

– Погоди, – наконец, Йорвет, до конца проснулся и, скинув одеяло, попытался встать, но в маленькой палатке, да еще и со спящим непробудным сном Белоснежки Геральтом, манёвр с первой попытки не удался. Я оценивающе хмыкнула. Эльфам в прикол в лесу спать в одних подштанниках, слабо, но просвечивающих все интересные детали? Я вот чуть не в моржа превращаюсь по утрам, одевая на себя пятьсот кофт, спасаясь от холода, и приобретаю из-за этого не хилые объемы в районе туловища. – Я провожу.

– Полторы минуты, – я глянула на часы. – Я уж сама. Тут недалеко, – всего лишь пара миллионов парсеков, подумаешь. Что они в сравнении с бесконечностью Вселенной? – Всё, мне пора.

– Да подожди же ты, – Йорвет поймал меня за руку и резко потянул на себя. Поскольку палатка была не высокая и заползала я к ним, буквально, на карачках, неустойчивая конструкция имени меня рухнула на эльфа, развалившись на прохладном теле и чувствуя щекой сухие мышцы плеча. Йорвет приподнял меня и коротко поцеловал в губы. – Вот теперь иди. И возвращайся.

– Естественно, – я кивнула и быстро вылезла из палатки.

Уже почти на исходе времени я мчала по лесу, едва не запинаясь о не зашнурованные кеды и мечтая убить Локи за такой стрёмный, но крайне добрый, как ни крути, подъем. До полянки, которую я наметила в качестве стартовой площадки, оставалось секунд пятнадцать, но выданный Лафейсоном промежуток закончился, и меня, уже на бегу, начало переносить сквозь пространство, где я огибала огромные небесные тела, совершенно не замечая их, пробираясь в космосе, ведомая собственной кинетической энергией, которую направлял локатор Хеймдалля.

Превратившись в маленькую вспышку, пучок света ты не замечаешь ни потраченного на путешествие времени, которое и без того занимает одно-два мгновения, ни той тьмы, обволакивающей тебя со всех точек обзора, ни массивных звезд или планет, встречающихся на твоем пути. Ты становишься светом, тем самым, который служит законам корпускулярно-волнового дуализма**, и мчится вместе с отраженными лучами от одного массивного тела к другому, не зная, что существуют преграды. Когда ты всего лишь луч, кучка единой энергии, то одна-единственная опасность, которой действительно стоит бояться – Черная Дыра. Она, одна во всей Вселенной, несет в себе абсолютное, совершенное разрушение, притягивая к себе всё то, до чего дотянется её жуткий Горизонт Событий***. А что, если какая-нибудь группа фотонов, над которой ученые ломают голову, следя за замысловатой траекторией его движения – просто большая Асгардская семья, которая отправилась в турне по галактике, раз уж случился отпуск?

Мир приобрел очертания, становясь набором разномастных, разрозненных пикселей – первое измерение, которое мы могли изучать в школе, состоит из отдельных точек разных размеров. Они собираются в единое целое, превращаясь в линии, и вот вокруг всё становится чем-то похожим на чертежи, в которых нельзя разобраться без стакана даже студенту мехмата. Линии и фигуры, из плоских, но невероятно реалистичных, рисунков, вытягивались в трехмерную, объемную картинку, имеющую объем. Вокруг проявлялось закрытое огромным, позолоченным куполом, помещение со смотровой площадкой и большим шаром, вращающим здоровенные шестерни в трехстах метрах ниже по вертикали, в центр которого был воткнут меч-ключ. Я по инерции пробежала еще около пяти метров по узкой дорожке и остановилась, пытаясь пересилить инерцию и не рухнуть вниз.

Темнокожий мужчина в золотых доспехах, украшенном разными драгоценными каменьями, звонко хмыкнул, и этот звук разнесся по пространству купола, отражаясь от плоских стенок и усиливаясь во многие разы. Нереальные, выцветшие от горя и жалости к населению этой Вселенной глаза упорно смотрели в пустое пространство, не фокусируясь ни на чем конкретном. Я поздоровалась с Хеймдаллем, стараясь сделать вид, что моя пробежка была задумана изначально для каких-то сумрачных целей: