Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

– Прости… Если бы мы виделись чаще, то я бы не успела себя накрутить, – попыталась я отъехать от темы. – Поэтому нет смысла сердиться на грустную, жаждущую внимания глупую дуру…

– Я придумаю что-нибудь в ближайшее время, – заверил скояʼтаэль серьезно, глядя прямо на меня, в миллиметре от лица, словно рассматривая с неподдельным интересом своим единственным глазом и без того вечно искалеченную душу.

Зажигая своим поцелуем, словно пытаясь изрезать языком мой, скояʼтаэль только углублялся, задевая и нёбо, и дёсны, вдавливая в подушку, перекрывая доступ к воздуху. Запах его, безумно знакомый, горячий и будоражащий, цеплял больше всего. Я прижималась к нему, чувствуя внутри знакомый жар и почти что голод, который утолить мог один только Йорвет.

Грудь моя упиралась ему в грудную клетку, и я прям чувствовала, сгорая внутренне от стыда, как сосочки проступают сквозь тонкую ткань ночнушки. Отрываясь и с шумом выдыхая, эльф наклонился, проводя носом от ключицы до моего уха, пальцами за подбородок заставляя наклонить голову в противоположную сторону от очередных нахлынувших ощущений. Командир едва задел зубами тонкую кожу ушка, страстно выдыхая, щекоча, провел языком по его округлому контуру, а я лишь выгнулась сразу, не в силах сопротивляться и тихо застонала.

Мои руки блуждали по шершавой поверхности спины, и я чувствовала, казалось, каждый шрам, каждую царапину, которые столетиями оставляли другие. У меня всегда душа искалечена, разломана и растерзана, а у него – все тело, которое, к тому же, не хотеть совсем невозможно. Цапать его – верх кощунства и без меня доставалось, но как же хочется, боже. Йорвет спустился ниже, обжигая кожу шеи, чередуя укусы с поцелуями. Казалось, что губы его были везде, не давали отвернуться ни на секунду, находили ту точку, что пламенем практически горела от прикосновений. Рука его спустилась к бедру, проводя по внешней стороне, шершавой, мозолистой кожей ладони цепляясь и сжимая упругую мышцу. Все выше и выше, задирая сорочку, змеей проскальзывая под тонкую ткань, к груди, вжимая меня всей своей тяжестью в постель.

Сопротивляться бессмысленно, да и не хочется вовсе. Задыхаюсь Йорветом, захлебываюсь, как в омут с головой ныряю. Бедрами обхватила его почти полностью, шаркаясь о рейтузы, как девочка маленькая, похотливая школьница. Рваные стоны сами собой срываются с губ, когда он сосок сжимает чуть больно, но больше остро, как будто бы ток заставляет пройти по клеткам. И не выгнуться не могу, подаюсь навстречу, а мысленно уже ненавижу командира, за то, что так долго тянет.

От злости, вдруг резко, сама не ожидая такого, тяну его рукой за бандану вверх. От неожиданности скояʼтаэль закидывает голову, а я, с перебитым дыханием, прижимаюсь к его губам, почти плача, с шумом и полу-стонами целуя размашисто, словно кляксу оставляя.

Йорвет все понял. Прижав меня одной рукой к себе и не давая отстраниться, эльф потянулся к трусикам и пальцем, с нажимом, грубо провел по чувственному месту, обжигая даже сквозь плотную ткань. Я застонала в зубы, и подалась бедрами вперед, а эльф, отодвинув ненужную ширму, уже оглаживал складки, размазывая влагу, грубо задевая клитор и резко вошел в лоно двумя пальцами. Я зарычала, когда тесные стенки сжались вокруг, когда он быстро задвигал ими внутри, расширяя при выходе, сгибая и нажимая точку отключения разума. Скояʼтаэль целовал грубо, жадно, слишком дико и хоть губы у него и казались сухими, царапали мои осколками трещин. А я от нахлынувших ощущений, забыла обо всём вокруг, полностью отдаваясь, цепляясь, кусаясь. Пусть я не знаю, что ждет нас дальше, действительно, скучала по нему и хотела всегда только его одного, и прикосновения, чёрт возьми, не позволяли мне теперь задуматься о том, что в мире вообще есть кто-то еще, третий, пятый, пятый, десятый, эльфы, люди, нильфгаардцы… Его язык вытворял сумасшедшие вещи, пальцы двигались то слишком резко, то слишком медленно, словно мучая меня, а я только могла стонать и рычать, в урывках между короткими паузами, когда обоим вот совсем уже воздуха не хватало.

Первое проникновение стало вспышкой: яркой, поглощающей. Казалось, что я давно уже ничего не чувствовала такого – заполненности, жара, движения, как будто последний раз был десятилетия назад, а может и вовсе никогда не было. Я все еще лежала, обхватив ногами его бедра, а он двигался, стремительно, жестко, насаживая меня, вертел мной, заставляя тело по своему желанию отзываться, подаваться вперед сильнее. Йорвет оторвался от моих губ, прерывисто дыша, задыхаясь не меньше моего. Прижавшись своим лбом к моему, глядя мне прямо в глаза, эльф пыхтел и стонал, словно тоже терял связь с реальностью. Толчки были все еще резкими, острыми, как уколы, разрывая и грубо затрагивая самое сокровенное. Его плечи были такими же крепкими, как я и помнила, я отчаянно за них хваталась, старалась двигаться в такт, пытаясь насадиться на член как можно больше, ощущая нарастающую горечь внутри. Йорвет лишь двигался быстрее, превращая стоны в нескончаемый крик.

Я чувствовала, что таю, как мороженка. Глухая волна, разрядка. Окончательно теряя рассудок, ощущая только небывалый прилив наслаждения, захлебнулась, действительно им захлебнулась и вместо стона, из груди вырвался всхлип, а сознание словно ножиком срезали. Член Йорвета со всей силы врезался в шейку матки, на сбитых простынях таская меня по всей постели, А от сокращения стенок, непроизвольных, которые тянуло от наслаждения, эльф больше стонал и сам выгибался, ухватываясь за меня, прижимая к себе и продолжая на совсем уж космических скоростях двигаться. Он кончил после меня, глухо рыча, укусив меня за плечо, совершив ещё несколько глубоких толчков, а я сжала его ногами ещё сильнее. Рухнув на меня, совсем обессиленный Йорвет уткнулся мне в шею, кончиком носа проводя по коже, и шепча непонятное на своей Старшей Речи, тихо, едва-едва слышно.

Наглая стрелка часов уже бодро показывала, что из состояния «ночь» планета уже почти докрутилась до «утреннего рассвета», а я всё ещё не заснула, хотя, вроде бы, сердце, бушующее и требующее уравновесить разум, в который раз успокоилось и победило. Я рассматривала спящее лицо любимого эльфа, с неожиданной ясностью понимая, что никогда не видела второго глаза Йорвета. В смысле – не видела его отсутствия. А если еще точнее – не видела пустой глазницы. И вообще, без банданы я видела скоя’таэля лишь пару раз, и то – мельком, когда он очень мастерски набрасывал свои волосы на искалеченную часть лица. Интересно, это связано с какими-то внутренними комплексами? Или эльф отлично помнил, что девушка по имени Мира, устроившая ему такую необычную, я бы даже сказала, авангардную, модернизацию лица, оказалась моим прошлым воплощением? Но я сама-то с трудом вспоминаю этот эпизод, и то – отрывками, благодаря тому, что трикстер, который и решил меня об этом проинформировать с помощью визуализации, делал акцент лишь на том, что считал важным.

Я немного склонила голову. Эльф уже давно уснул, скрючившись на своей стороне узкой кровати, по-хозяйски забросив на меня ногу, и тихо дышал в лицо, прижавшись искалеченной щекой к подушке. Красивая сторона лица даже во сне выглядела напряженной, словно Йорвет, как советский пионер, был всегда готов к чему-нибудь эдакому. Единственная доступная обзору бровь оказалась нахмурена, веки сузились, и тому, на кого он так свирепо смотрел во сне, я бы не позавидовала. Надеюсь, что вопреки расхожему мнению, ему снится не его любимая женщина, потому что я ещё больше надеюсь, что Йорвет считает ею меня. Вообще, поражает, как при такой способности постоянно злиться, и всем своим видом демонстрировать целый диапазон эмоций, способных уверить оппонента в его ничтожности, скоя’таэль еще не обзавёлся внушительной сетью мимических морщин по всему лицу. Ибо, если разобраться, Йорвет был старым еще даже до того, когда мать моего папы узнала, что у нее будет сын, просто тело сохранилось молодым и привлекательным. Интересно, моя тяга к эльфу это, всё же, зоофилия (раз он другого биологического вида) или геронтофилия (ибо, лет ему эдак двести с хвостиком)?

Вот вам, друзья, задачка за пятый класс школы. Йорвет, в течение своей долгой жизни, был счастлив всего несколько мгновений. А именно: девять раз эльф радовался в детстве, четыре в юношестве и два – во взрослом возрасте. Сколько хороших моментов можно насчитать в безотрадной, но очень длинной жизни командира Саскии?

Тонкие губы любимого медленно зашевелились, и он, почти шепотом, что-то брякнул на своей родной Старшей Речи, интонацией выдавая крайнюю степень отвращения, чем несказанно обрадовал вашу покорную слугу. Хоть во сне Йорвет точно злится не на меня. Эльф задергался, махнул в воздух рукой, что-то прошипел, и попытался поглубже зарыться лицом в подушку. Я прижалась к нему, гладя рукой по голой спине, изо всех сил пытаясь успокоить, но Йорвет дернул лопаткой, скидывая чужую ладонь, будто я муха, которая без разрешения присела передохнуть на шрамированной коже. Так спит он там, блин, или не спит?

Стул, многострадально увешанный одеждой, и думающий, что он все-таки вешалка, прекратил спорить с судьбой и рухнул под тяжестью бренности бытия и огромного скопления моих вещей. Йорвет, до этого почти мирно дрыхнущий, мгновенно вскочил на постели, и даже еще не проснувшись, нервно дернулся к ножу, который заботливо положил у изголовья кровати. Я хотела было покрутить пальцем у виска и обвинить возлюбленного в страшной паранойе, но два огромных желтых глаза, вспыхнувших в темноте, меня переубедили и указали на глупость моих комментариев. Эльф напряженно замер, прикидываясь щитом и прикрывая свою даму не только своим крепким телом, но и рукой, выставив её передо мной и не позволяя вашей покорной слуге даже привстать. Нож опасно сверкнул, когда эльф принял угрожающую, но выжидательную позу, как будто, если глаза шевельнутся, Йорвет мгновенно бросится и атакует неизвестного, подобно тигру, но пока для битвы не случился необходимый резон. Я не нашла ничего умнее, чем спросить:

 – Дратути? Там есть кто?

– Я по доброте душевной пришел предупредить, а вы.! – обиженно сообщил шепелявый голос. – Вот и верь после этого в альтруизм и благодарность человечества! Готовы убить меня ни за что! Меня! Реликтовое, между прочим, существо! Которое, кстати, и без того, охраняет новиградский фонд сохранения редких животных!

– Ишь распоясался, – фыркнула я дружелюбно, проскальзывая под рукой любимого и довольно выглядывая из-за живого остроухого щита. – Привет, Ивасик!

– Кто это? – глухо спросил Йорвет почти спокойно, но ножа убирать даже не подумал.

– Я – прибожек! – гордо сообщил эльфу Ивасик. – Я есть везде и нигде!

– Ага, Ивасик Шредингера, – я положила свою ладонь эльфу на руку, держащую колюще-режущее оружие, которая, видимо, должна была стать последним фортом обороны в случае непредсказуемого «чего-то». Эльф покосился на меня с раздражением, кинул нож обратно на тумбочку и рухнул затылком на подушку, потирая переносицу. Волосы, зараза, все равно разметались так, чтобы скрыть порезанный мною глаз. – Ива-а-асик, кинь в меня какой-нибудь одеждой, я нынче, малость, неглиже.

В меня кинули Йорветовой хлопковой рубашкой, грязной и разительно, до острой боли в глазах, пахнущей потом. Впрочем, слезы могли нахлынуть и от животрепещущего ужаса, когда я осознала, что эту вонючую гадость носит мужчина всей моей жизни, и не особенно парится за наличие запаха и разводов. Не исключено, что атомы этой адовой штуки запросто могли попасть мне в рот, где уже начали свою зловредную атаку на желудочный сок и скоро меня подкосит колония неизвестных науке бактерий, развившихся подмышками скоя’таэля. Я, подавляя отвращение, с величайшим трудом натянула сей указанный предмет гардероба, затаив дыхание и переползла по любимому к краю кровати. Эльф хмуро подвинулся к тканевой стене и закрыл глаза.

Чиркнув колесико зажигалки, я включила свет в экологически чистой свечке из чьего-то жира, и, наконец, увидела сине-серого ребенка, больше напоминавшего карлика-алкоголика в запое. Ивасик рассиживал на полу, скрестив ноги по-турецки, и сложив маленькие, тонкие ручки в крепкий замочек. Рядом, совершенно меланхолично вылизываясь и не обращая внимания на реликтовое существо, сидел Сэр Ланселап. Свесив ноги с кровати на холодный пол, я вполне резонно спросила, хмуро разглядывая циферблат настенных часов:

– У вас, милсдарь Ивасик, ко мне-таки наличествует дело? Имеете ли вы немножечко что-то сказать в оправдание моего раннего подъема? Срочные дела заставили вас потревожить мою скромную обитель?

– Да у меня целый ворох дел к тебе!!! – радостно сообщил мальчик. – Во-первых, мне нужно новое зеркало, потому что старое я случайно разбил, – не церемонясь, начал загибать свои пальчики прибожек. – Во-вторых, я хочу вилку, потому что я – существо культурное, и хочу культурно кушать, а в-третьих…

– Нет, ну, здорово, конечно, иметь при себе необходимый wish-list, но я, вроде, не супермаркет и не благотворительная организация, – я покосилась на слишком спокойного кота.

– Ах да, я и забыл! – мальчик хлопнул себя по лбу. – Мне тут одна сорока на хвосте принесла, что вы ищете ведуна Ольховского, которого заколдовали! – картинно всплеснул руками Ивасик, выражая крайнюю степень осведомленности в моих делах. – Так видел я его недавно, да! А в третьих, хочу я эклеров, потому что дети с приюта говорили, что они вкусные. А в четвертых…

– Где? – тут же спросила я, подаваясь вперед, и почти вплотную нагибаясь к Ивасику. Зайчик мой, да я тебя расцелую и сама эти эклеры испеку! Только скажи где этот странный мужик, который помог Цири столько времени улепетывать от Дикой Охоты, как будто бы безвозмездно. То есть, даром. И даже нож к вилке подарю, с вензелями! И стекло для зеркала сама выдую и серебром покрою!

– Хитрая какая! – ухмыльнулся Ивасик деловито. – Я тебе – всё расскажи, а ты мне что? Шишь с маслом? Сразу, небось, побежишь за своим эльфом.

– Я всю жизнь за эльфами бегаю, – вздохнула я, вздрагивая от короткого смешка Йорвета. – Судьба у меня такая, понимаешь?

– Так не пойдет, мальчонка, —протянул Йорвет своим коронным тягучим голосом, резко и бесцеремонно вступая в диалог. – Если ты врешь, то сразу сбежишь вместе с полученным скарбом.

– Вот-вот, а то еще и отдуешься чем-то вроде: «ищите на старой опушке, около кривой сосны, там, где седьмая вода на киселе», – согласилась я. – В таких вещах, Ивасик, конкретика нужна.

Йорвет привстал на локте и устало посмотрел на прибожека одним глазом, потому что на второй все еще были накинуты волосы. Как назло, просто, из принципа гадливости. Ивасик ответил ему взглядом проникновенным, почти залезающим к эльфу под испещрённую полосами шрамов кожу. От резвого, веселого мальчонки, хоть и не первой свежести, такого никак не ожидаешь. Его желтые глаза не мигали, не смущаясь разглядывали эльфа, будто до самых костей и глубже, заглядывая в душу, от которой у эльфа и без того, кажется, осталось одно воспоминание. На секунду мне показалось, что Ивасик гораздо старше и Йорвета, и, даже быть может, Локи и Одина. Морщины? Старое, с отпечатком прожитых лет, лицо? Ха! Такого океана мудрости и древности я не видела еще ни в одних глазах.

Йорвет не отступал. Он, конечно, моргал, но не подвинулся ни на миллиметр, не поежился, не пытался отвернуть лица, умудряясь даже при полной нечеловеческой природе прибожека смотреть сверху вниз. У скоя’таэльского командира это получалось как-то совершенно без забавной нелепости, которая проскальзывает у тех, кто только пытается доминировать и от того весь их образ в какой-то момент становится до безумного ляписным и комичным. Он был серьезен. Он явно признавал авторитет маленького, но ставшего в секунду, опасным, существа, но сдаваться и пытаться пресмыкаться перед кем-то просто Йорвет отказывался, и продолжал давить взглядом на реликта.

– Хорошо! Я покажу! – радостно сообщил Ивасик, в одно мгновение вновь становясь просто мертвым мальчиком, который пока еще ходит по грешной земле. – Так вот! Аника, будь внимательна! Почему ты не записываешь?! В четвертых…

====== Глава 22. Пещерная жизнь или как спасти самое бесполезное существо на свете ======

Опавшие листья умиротворяюще шуршали под ногами, призывая собратьев, надеющихся еще, что осень не вступит в полную силу, оторваться от дерева и присоединиться к празднику засыпающей природы. Я помогала им воспроизводить этот приятный для ушей звук, ногой разбрасывая высохшую зелень в разные стороны, ожидая, что кто-то сделает первый шаг во тьму. Меня терзали смутные сомнения, в которые преобразовались размышления о том, что, видимо, моя жизнь свернула куда-то не туда, мама упустила что-то в воспитании своей непутёвой дочери, или карма, желая преподнести урок, безжалостно нагнула вашу покорную слугу. Потому что другой причины, по которой мне, прямо-таки суждено гоняться за кучей разных эльфов, я не видела.

Регис, усевшись на валун, томно жевал травинку, весьма скептично оглядывая вход в пещеру ведуна и, судя по лицу, мыслил о чем-то прекрасном и жизнеутверждающем. Геральт, единственный из всех, готовился к бою, на коленях медитируя и блуждая где-то в собственном подсознании, морально предупреждая организм, что в него скоро загрузят эликсиры. Границы темноты, как будто почти чёткие, не выглядели дружелюбными или заманчивыми для интересного, увлекательного путешествия. Белый Волк, обладающей отменной интуицией и не менее хорошей логикой, заставил всех застопориться, чтобы принять на душу Кошку, Ласточку и множество других магических зелий собственного изготовления, помогающих другу увеличить реакцию и прозреть внутри бесконечной тьмы. Склянки хлопнули, разбиваясь о камень. Желтые глаза друга окончательно приобрели схожесть с кошачьими, наливаясь мутным, матовым светом, а зрачки вытянулись в две узкие, продолговатые щёлочки. Царапина, которую ведьмак получил от куста, бесстрашно вдарившего тонкой веткой по небритой щеке, резко затянулась. Геральт резво вскочил, двигаясь с поразительной быстротой и первым двинулся в сторону обители Авалак’ха, глухо позвав за собой. Вампир, указав рукой следом за другом, благородно пропустил даму вперед, а сам решил замыкать поисковую процессию и прикрывать тылы.

Пещера, на мой взгляд, больше напоминала сырую и бесполезную дыру. Если великий чародей, ведун Aen Elle, и правда, считал это место своим домом, то у мужика явно проблемы с эстетическим вкусом. Внутренний коридор тянул из глубин спёртым, влажным воздухом, приносящим с собой нотки странноватого душка, какой бывает в квартире у старичков. Сквозняки, блуждающие по узким лазейкам, продували до костей, пробираясь под покровы одежды, с промозглостью вынося тепло из организма. На всех плоскостях, доступных взгляду – стенах, полу и потолке, скупо освещаемых факелом в руках ведьмака, росла какая-то мистическая, серая плесень. Лично мне она казалась вполне живой, плотоядной и вполне шевелилась, двигаясь вслед за нами с чавкающим звуком голодного животного. Летучие мыши, иногда свисающие с потолка словно люстры, сонно зевали и приветствовали нас возмущенный писком.

– Ох уж этот андеграунд! Как сложно быть в тренде… – шёпотом возвестила я присутствующих, потому что нарушать жутковатую идиллию готической пещеры не хотелось, а пиздануть что-то тупое – вполне.

– Не шуми, – ответил Геральт. – Или спугнешь кого, или сама испугаешься.

– Ну, спасибо! То есть, по-твоему, я боюсь даже своей собственной тени? – сказала я кисло. Про то, что плесень кажется живой и плотоядной, я решила гордо смолчать.

– Аккуратней! Акковран! – резко развернулся ведьмак и ткнул пальцем мне за плечо. От неожиданности я чихнула и тут, не теряя времени, же забежала за спину друга, готовая к героической обороне двумя сопровождающими мужчинами. Впрочем, уже через секунду я поняла, что у Геральта очень туго с чувством юмора, а шутка немного не задалась. Ведьмак довольно хрюкнул, а Регис с трудом скрыл улыбку, делая вид, что был занят раздумьями и не видел ничего необычного.

– Ну и пожалуйста, – обиделась я. – Доведешь ребенка до инфаркта, потом перед Локи будешь отчитываться.

Геральт хмыкнул, но угрозу всерьез не воспринял. Надувшись на друга, я молча последовала, корча рожи в спину. Не исключаю, что ведьмак знал об этом, чувствуя своими способностями мутанта каждое движение мышцы моего лица, но только таинственно улыбался и отмалчивался. Напряжение временно сошло на «нет», и хоть больше никто не проронил ни слова, атмосфера внутри каменного тоннеля сразу стала менее напряженная и более спокойная. А может, плесень просто устала нас преследовать, поймала какую-нибудь крысу и теперь вполне благодушно переваривает её где-то в темном, незаметном углу. Пещера, на первый взгляд казавшаяся мелкой и не такой уж глубокой, неожиданно для всех оказалась системой достаточно больших подземных ходов, тесно переплетённых между собой. Гладкие известняковые стены и повышенная сырость, до сих пор пытавшаяся вылезти из любой доступной трещины вода и множество других незначительных признаков указывали, что когда-то здесь текла половодная, с сильным течением, река, утекшая, со временем, в неизвестность, но оставившая за собой целое пешеходное метро лазов, проходов и гротов. Просто хоть бери палатку, снаряжение и пускайся в пеших поход со спелеологами. И где искать среди всех этих тоннелей Кревана, тем более, если он резко поглупел и растерял остатки здравого мышления, а также как не наткнуться на ту самую реку, которая могла просто обмельчать или сменить маршрут, оставалось тайной.

Плавно, стены начали приобретать очертания, похожие на примитивную отделку. Кто-то старательно продолжил дело реки, расширив основной проход вручную, кирками, а потом не поленился сгладить стены и даже выровнять пол. Коридор ушел в спуск, резко вильнул в сторону, создавая почти идеальный перпендикулярный угол, и вывел нас в огромную комнату, явно сооруженную чьей-то магией под свой вкус, напоминающий избитый жизнью стиль барокко. По центру искусственного грота красовался неширокий, без перил, мост, соединяющий два глубокой края пропасти. Снизу, из неведомых глубин земной тверди, звонко шумела вода. Я мгновенно закатила глаза, ныряя в тот же коридор, откуда мы появились, следом за друзьями. Нет, ничего страшного, разумеется, не произошло. Перебраться на другую сторону по весьма добротной, на первый взгляд, конструкции, хотя бы и на четвереньках, не представляло особого труда. Было лишь только одно, но очень существенное, состоящее из четверых бронированных эльфов, «НО», что уже находились на другой стороне. Видимо, карма моя решила, что я должна продлить бренные мгновения моего существования, а потому и заставила Геральта некрасиво пошутить и тем самым навести тишину в нашей разведывательной группе. Оказывается, не разговаривать во время серьезного дела и правда положительно сказывается на уровне здоровья, доложу я вам. Молчанье – золото, жаль, что я вечно конвертирую его в серебро слов. Сколько глупых ситуаций я могла бы избежать!

Геральт, который не отвлекался по мелочам, скосил глаза в узкий лаз, слева от нас, зияющий прямо в стене. Регис кивнул другу и, взяв меня под руку, неожиданно резко дунул на факел, туша свет. Освещения, которое принесли с собой Aen Elle в виде магических светильников, было достаточно, чтобы лучи голубоватого света дотягивались и слабо освещали наши лица, не давая сгинуть в полной темноте. Ведьмак деловито подвигал пальцами, прокрался, как кот, к лазу и деловито в него занырнул, не производя при этом ни единого звука. Белесая голова последний раз мелькнула, прежде чем сгинуть в темноте.

Зная, что я дурная и могу в приступах любопытства выдать свое местоположение каким-нибудь очень глупым чихом, я не придумала ничего умнее, кроме как достать зеркальце и выставить его за угол, чтобы подсмотреть, чего там делают Красные Всадники. Мужчины, умелые воины с большим стажем работы, как на подбор, широкоплечие, с красивыми, изящными, но очень серьезными лицами, не возвышенно воевали с дверью. Могучий деревянный противник, очевидно, был заколдован, и плевать ему было на все наши перипетии в масштабе одного, отдельно взятого, мирка. Каменная дверь оказалась дюжей, сильной дамой, и сдаваться мужчинам, так беззастенчиво ковыряющимся в ее внутренностях, считала моветоном, потому продолжала стоять намертво и не пускать без должного внимания. Один из эльфов даже, в сердцах, пнул ее и она обижено хрустнула ему в ответ.

Мы с Регисом переглянулись. Вампир все быстро понял по моим слезящимся глазам, поскольку организм, обожающий избитые повороты сюжета, вознамерился чихнуть, дабы выпустить напряжение. Я задержала дыхание, но щекочущее в носу ощущение только усилилось. И вот когда джин чихания почти вырвался на свободу, Эмиэль ловко схватил меня за переносицу, впиваясь острыми ногтями и сдавливая. В процессе приятель не заметил, как я дрогнула рукой, и, видимо, поймала светового зайчика, запуская его трусцой пробежаться по комнате. Маленькое пятнышко света скользнуло по предмету всеобщего внимания, ярко освещая участок испещренного, залакированного дуба и временно заставило народ Ольх подзабыть, зачем им срочно нужно попасть в следующую комнату. И хотя я быстро убрала зеркало и спрятала его в карман, движуха у дверей замерла, пыхтение и разговоры резко оборвались на полутонах. Я и Регис затихли, боясь лишний раз моргнуть, вдруг веки скрипнут, и надеялись, что Дикая Охота решит, что у них случилась коллективная галлюцинация. Повисла гнетущая, давящая напряжением, тишина, и было лишь слышно, что где-то под мостом медленно течет река, налетая волнами на камни и пытаясь разнести их на кусочки гальки и песка. Мы с вампиром, естественно, замерли, глаза Региса заметно расширились, а волосы встали дыбом (и это при условии, что они всегда какие-то взбитые!).

Не имея возможности выглянуть, и посмотреть, как там идет мыслительный процесс у Красных Всадников, мы с приятелем могли теперь только ориентироваться на звук. И потому отчетливо слышали, как к нам кто-то медленно, чеканя шаг по каменному мосту, особенно не скрываясь. Звонкое эхо волной расходилось по комнате и коридорам, принуждая, напугать и запаниковать непрошеных гостей, морально надавить и поставить перед необходимостью сразу сдаться более сильным и опасным противникам. Я вжалась в каменную стену, забывая не только дышать, но и имя родной матери, от страха почти впадая в кому. Регис, как истинный джентльмен, приобнял вашу покорную слугу со спины, укрывая всем телом на случай, если тот, кто приближается, решит атаковать вслепую. Шансов быстро развернуться и дать отпор обидчику в узком, но длинном, коридоре, определенно не было, особенно если в нас кинут заклинанием. Шаги подходили неспешно, но оглушительно разносили тяжелый звук по пространству, с каждым мгновением побуждая всё больше упасть в обморок и никогда не просыпаться. Замерев, буквально, в метре от поворота, за которым мы спрятались, эльф остановился и прислушался. Эмиэль аккуратно зажал мне ладонью рот и нос, оставляя узкую щелочку между пальцами, чтобы быстро и неглубоко вдыхать.

Дверь, наконец, лениво заскрипела, неохотно поддаваясь на уговоры мужчин и открываясь, пуская дальше. Эльфы зашевелились, зашуршали и зашептались, нарушая установленную тишину. Кто-то зычным голосом крикнул бодрую команду на своей исковерканной Старшей Речи, и все Всадники поспешили внутрь стройной гурьбой. Наш недо-преследователь, однако, не поспешил за товарищами. Постояв с минуту, он усмехнулся, громко и четко, а затем, звеня шпорами, быстро промчался по каменному полу, пересекая мост. Прошипев что-то невразумительное, последний из эльфов громоподобно выкрикнул заклинание, и поспешил закрыть за собой злосчастную дверь. Послышался хлопок, а через секунду – звук взрыва, заставляющий прийти в движение стены и каменный пол, потолок, следом за ними, начал рушиться и осыпаться крошкой и песком нам на голову. От ужаса, не понимая, что происходит, я медленно вытекла из рук Региса и зажала уши, беззвучно визжа от страха, и чувствуя, что ходуном заходило абсолютно всё в пещере, а следом затрясло и меня с Регисом, с легкостью кидая по пространству в разные стороны. Вампир накрыл меня сверху, держа руками за плечи, и пытался удержаться на одном месте, работая якорем и не давая нам бесповоротно рухнуть на землю.

Все прекратилось. Пространство прекратило свои удары само об себя, а в пещере вновь стало относительно мирно и тихо. Регис отлип от вашей покорной слуги, ласково потрепал макушку и, абсолютно не выказывая страха, зашёл за поворот, возвращаясь к гроту.

– Аника, не бойтесь, они всего лишь обрушили мост! – почти весело сообщил Регис. – Можете не бояться, эльфы уже ушли.

Я осторожно открыла один глаз. Ну да, вроде, именно вокруг меня камней особо не нападало, разве что немного песка с потолка осыпалось. Впрочем, тут так темно и пыльно, что особо не разглядишь обстановку, как «До» так и «После» заклинания. Встав на ноги, я сильно стукнула себя по лбу, ругаясь на врожденную глупость и любознательность. И приспичило мне пойти в разведку, чтобы выдать себя самым дурацким, какой, вообще, был возможен, способом? Нет, чтоб сидеть и не высовываться, раз толку всё равно никакого нет? Супер-герой Человек-Косяк! Накосячим даже в самой простейшей миссии!

– Аника, с вами все в порядке? – осведомился вампир деликатно. – Вам нужна помощь?

Я вытащила из кармана носовой платок, и, вытирая выступившие от паники, слезы, аккуратно размазала пыль по поверхности лица, чтобы сделать его одного, не очень чистого, чуть сероватого, цвета человеческой кожи. Выйдя на свет снова зажжённого Регисом факела, я глухо поблагодарила товарища за помощь и, с величайшей болью в районе сердца, посмотрела на остатки моста, унылыми отростками все еще стремящиеся друг к другу через добрых тридцать метров каньона.

– Боюсь, вплавь не перейдем, – заглянув в провал, я обнаружила, что река там, конечно, достаточно спокойная, но до нее надо ещё долететь. Вертикально. Вниз. Без возможности экстренного торможения. Других путей обхода я в упор не видела, а летать лично я умела только по указанным выше параметрам, что обычно приводит к смерти разбитого о камни тела. – Думаешь, стоит поискать Геральта, чтобы найти обход?

Эмиэль пожал плечами:

– Думаю, ведьмак и сам скоро вернется. Уверен, звук взрыва слышали все обитатели пещеры.