Текст книги "En Orifanna evall a straede (СИ)"

Автор книги: I_NO

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

В последний день, сразу после завтрака, магичка тоже попыталась слинять, но Люся, вооружившись шваброй и полотенцами, загнала нас обеих в натопленную баню и угрожала выпустить только после того, как растает весь целлюлит на моей заднице. Я пыталась отказаться, потому что знала, что, по сути, шпионка заперла нас на веки, и вылезти в окно. Аргументы, что с моим внешним видом и очаровательным амбре немытого тела только и остается, что работать живым газовым орудием против Дикой Охоты, приняты категоричной Наблюдательницей не были. Заявив, что стрыга, как ни крути, пока еще выглядит более жуткой, а до ее запаха надо бегать в ватнике и потеть примерно полгода без передышки, периодически ныряя с головой в выгребные ямы Новиграда, девушка заставила меня вымыться и привести себя в божий вид.

После обеда, чувствуя, что полегчала килограмма на полтора, а чистые волосы – это лучшее, что может произойти со мной в ближайшую неделю, я объявила женскому коллективу, что собираюсь почивать и буду драться с любым за свой чуткий сон. Магичка, понимая, что от неё все остали, тут же умчалась в лес более-менее радостными припрыжками и на ходу рассуждала вслух о преимуществах стрел с нанесенными противощитовыми рунами. Люся, прикинув, насколько тяжелой и длинной будет грядущая ночь, согласилась с законом сохранения энергии и устроилась спать рядом.

Деревенские крутили пальцами у виска или откровенно перешептывались, поглядывая на женский мини-батальон. Люся, для них уже ставшая своей, судя по обрывкам фраз, была нами одурманена, и потому вела под уздцы коня, как минимум на жертвоприношение черным богам. Вываливающиеся у Трисс из рук перья были списаны на будущее украшение идола тьмы. А я почти сразу сыскала славу сумасшедшего предводителя, когда я пыталась втолкнуть местным крестьянкам лекцию о пользе центробежной силы при стирке белья. Да-да, будучи не плохой, но очень ленивой прачкой, я просто накидала в бак тряпок, залила горячей водой, настрогала мыла и крутила все это дело палкой, приговаривая «ж-ж-ж» и имитируя стиральную машинку. Но кметы гениальную идею, почему-то, не оценили и списали это на подготовку к ритуалу по черному колдовству.

Чем ближе мы продвигались к дубу, тем тише становилась округа и отчетливее – давящий шепот холма. Теперь Дух не посылал никого, чтобы встретить меня – видимо, считал, что я уже не заблужусь, тем более в сопровождении подруг, и тратить силы и магию на раздачу указов подопечному зоопарку не имеет смысла. Трисс сказала, что от холма идёт просто бушующая, бурлящая и вихрящаяся в энергетическом пространстве энергия, которой с лихвой хватало, чтобы уничтожить пару больших городов вроде Оксенфурта. То есть понять, как при всех своих возможностях, булькающая субстанция не смогла вырваться и выписать самой себе амнистию за хорошее повидение, чародейка не могла. И от того ощутимо нервничала, умоляя меня быть осторожной и аккуратной в каждом, даже маленьком, шаге. Я понимала её беспокойство и тоже чувствовала, что меня сильно обманывают – был фактор, о котором субстанция умолчала или не сообщила. Этот Дух, даже не “женщина-загадка”, а какой-то «необъяснимо, но факт», блин, с которым меня угораздило связаться.

У самого входа в пещеру меня уже ожидали старые знакомые. Эдриага приветственно махнула хвостиком с ленточкой и, ощетинившись, на всякий случай погрозила моим спутницам. Волколак тоже скалился, без злобы, но твердо стоя на двух лапах в проходе и всем видом показывая, что пускать кого попало к начальству не велено. Прозрачный намек был принят, хоть и с опаской со стороны Меригольд. Дальше иду только я и конь. Правда, непарнокопытное почему-то сочло, что легкая агрессия чудовищ направлена именно на него и попытался слинять, резко дернувшись назад и почти протащив Люсю по земле. Успокоенный магией Трисс, конь остановился, дурманящим взглядом окинул собравшихся и, ощутив прилив пофигизма, спокойно прошел мимо волколака в темноту каменного провала, оставляя меня прощаться с подругами.

– Ты помнишь, обо что говаривали намедни? – наставляла Люся. – Если что – голоси в три горла. Прям со всей дури связки напруживая, чтоб даже в Новиграде услыхали, что беда содеялась.

– И ты придешь ко мне на гнедом коне, с копьем в руках и плащом по ветру? – со смехом спросила я.

– Нет, ещё чего. Но похоронку твоей матушке я вручу, – пожала Люся плечами. Я обняла шпионку, и похлопала по плечу. Из всех людей, которые попадались мне за последнее время, она одна могла полностью понимать мои шутки, а это для меня в данных условиях было чем-то сродни приятельских отношений. Трисс, пуская скупую отческую слезу, крепко прижала меня к себе, причитая и вздыхая, как курица-наседка и пообещала натравить всё магическое сообщество на Духа, если я не вернусь через час. Помахав им в последний раз, я шагнула к чудовищам, слыша за спиной, как барышни договариваются произвести разведку территории и забраться на вершину холма.

– А еще подруги, – фыркнула я, глядя как упругий зад ведьмы дергается, пока она карабкается в едва заметном лунном свете. Эдриага сочувственно процокала. – Да не говори. Один за всех – да, все за одного – нет. Даже в школе я одна получала люлей за весь класс, потому что, блин, была кем-то вроде старости, – я перевела дыхание. Монстр клацнула с ноткой грусти. – Я тебя понимаю, но что мы можем сделать, а? – членистоногое повернулось и пошевелило хвостом, ласково, но напористо пытаясь просунуть кончик под ладонь. – Ты хочешь, чтобы я тебя за хвост взяла? А тебе не больно? Ладно.

Я осторожно обхватила один из позвонков пятой конечности. Он оказался шершавым и холодным, но быстро утянул за его обладательницей в темноту. Теперь, когда Дух почти получил, что хотел, не было никакого смысла в демонстрации спецэффектов, и добрым желанием не дать упасть гостье и включить свет, не пахло. Тьма и абсолютное беспросветное «ничего не вижу» клубились вокруг, будто бы осязаемое черное и тягучее мессиво. Я осторожно переступала ногами по камням, чувствуя, как мимо шныряют мелкие ящерицы, плотоядно цокают эндриаги по углам, а за поворотом, в одном из ответвлений пещеры, шипит нечто не знакомое, но очень недоброжелательное. Дух помалкивал, видимо, приготавливая себя к ритуалу, а вот шёпот, казалось, шел из каменных стен, с потолка и даже пол, казалось бы, разговаривает сотнями голосов, навевая жуть. В гроте, у дубовых корней, одиноко висел единственный факел, скудно освещая пространство бледным, тепло-оранжевым светом. Под источником света припарковался конь, интуитивно встав рядом с останками, уже извлеченными из мешка кем-то неведомым (ну, не эндриага же сделала это своими конечностями, верно?) заботливо разобранными по косточкам и собранными в скелет с парой-тройкой недостающих фрагментов.

– Ты здесь! Ты здесь! – обрадовался дух. – Как долго я тебя ждала! Почему ты шла так долго?!

– Всё в порядке, я просто не хотела приходить – я отпустила эндриагу и легонько оттолкнула от себя, шепнув, что скоро будет жарко. Стараясь не спотыкаться, дабы не ронять остатки гордости на виду у древнего существа, я выползла на свет и стала озираться в поисках розовой жижи. Дух обнаружился наискось от меня, но близко и пузыри, лопающиеся на поверхности склизкого тела, испускали едкие газы прямо в глаза и нос, заставляя безостановочно чихать. Непонятные разводы, напоминающие яйца крупного насекомого, заключенные в желейное тело,отблескивали от языков пламени. Я собралась с мыслями: – Итак, что я должна делать?

– Возьми перо и подойди ко мне! – спокойным голосом скомандовал Дух. Я вытащила из кучи в ладони одно, самое красивое на мой взгляд, перо и, разгоняя им противный запах, приблизилась. – Дай мне свою руку, дай войти в тебя!

– Последний раз мне такое один скоя’таэль предлагал, и предпоследний, если разобраться – тоже, – неожиданно вывалила я и тут же добавила, сама не понимая зачем. – А, нет, погодите-ка! Между Йорветом и Йорветом был как-то раз и Локи, но с большого перепоя, и при отвале башки. Не большом, но существенном. Так, на донышке мозга оставалось. Но тут главное эльфу же не проболтаться.

Дух хмыкнул и, сгенерировав из своей массы подобие руки, резко ухватил меня за ладонь и притянул к себе. Я провалилась в жижу, вляпываясь и увязываясь в склизком желе, пытаясь выбраться и вдохнуть кислорода. Дух тянул внутрь себя с большей, чем я могла бы предположить, силой, настойчиво протаскивая через своё тело, как нитку через игольное ушко. Слизь, будто специально затекая в нос и рот, заполняла легкие на весь их объем, проталкивалась по пищеводу в желудок, забивала уши и рвалась через глаза в мозг. Дышать стало невыносимо больно, грудь горела и жгла, ребра готовы были извернуться и сломаться, раскрывшись как крылья, а внутренности словно варились в собственном соку. Жидкость кипятком растекалась по жилам и капиллярам сосудов, прорезая бритвами и выбуривая сверлами путь к мозгу, сердцу, печени, сливая руки и ноги в нечто единое, выворачивая наизнанку.

И неожиданно боль отступила. Все закончилось резко, чётко, за одно мгновение обрубая невыносимые муки. Я боялась открыть глаза, потому что свято была уверена, что сейчас седой апостол Пётр скажет, что у него для меня плохие новости.

– МАМА! ТЫ СЛУШАЕШЬ МЕНЯ ВООБЩЕ? – разобиженный мальчишеский голос раздался над самым ухом, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Проморгавшись, я не увидела ни Ворот Рая, ни Первого Римского папу, а очутилась за обеденным столом, битком набитым разнообразной праздничной жратвой, от ягодного пирога с красивым сетчатым узором на верхнем корже, до пропечённого свинтуса с яблоком во рту. Пытаясь определить источник нахального голоса, втащившего меня в галлюцинацию, я блуждающим взглядом уперлась в мальчишку. Полу-эльф с едва округляющимися ушками, обладатель короткого ежика черных волос, зеленых глаз и очков, оправой и формой напоминающих мои собственные. Парень поглядывал на меня с нескрываемым вызовом, обидой в раскосых глазах и нетерпеливо сжатыми тонкими губами. Увидев, что я на него смотрю, мальчик требовательно повторил, подражая знакомому голосу и растягивая звуки: – Мам, ты меня слушала?

– Да, – соврала я на всякий случай, пытаясь выйти из шока и взять себя в руки.

– Ну, и кого я убил утром, мам? – еще более требовательно принялся допрашивать пацан. Да, смотрю, воспитываю я его в правильном направлении. Надеюсь, Уголовный Кодекс уже поменяли, а то туго пацану придется в приличном обществе.

– Dh’oine? – попыталась я соврать снова, предположив, что полуэльфы тоже не очень любят человечество. Очевидно, я жестко промахнулась. Ребенок оскорбился до глубины отроческой души и, надувшись, уставился в полную картошки и мяса тарелку, бурча под нос:

– Накера. Даже двух.

– А, ну, тоже неплохо, дорогой сын! Мамочка очень тобой гордится, – смилостивилась я. – Кушай, э-э-э, малыш, кушай, расти большим и сильным, и…

– Буду кушать, – ответил сын серьезно. – И убивать dh’oine тоже буду! Но только когда вырасту, – парень выпятил грудь. – А сейчас я пойду на тренировку по скрытности и буду выслеживать нашего соседа, Пшемко. Я ему нос разобью! Человечишка мерзкий, и уши у него тупые…

– Это ты от кого нахватался, а? – обиделась уже я. Нифига себе сын! Мамка, так-то, тоже человек. Я на всякий случай пощупала свой единственно доступный идентификатор эльфийчности. Нет, уши обычные, без углов. Ах ты, расист мелкий!

– Папа говорит: «Зайца ноги спасают, а dh’oine не спасут», – хихикнуло справа от меня. Там обнаружилась точная копия первого мальчика, только с двумя густыми, толстыми косами, закинутыми за плечи, и ещё более острым подбородком. – А еще «Шило в мешке не утаишь, а dh’oine – вполне!».

– А папа у вас креативный, – хмыкнула я. – Кстати, а где он? – Точно! Если у меня есть дети, как минимум, есть тот, кто отдал свою часть хромосом на их создание. Надо бы и с супругом познакомиться, чтоб было с кого алименты трясти в случае развода, правильно? А вдруг я вдова? Как мне такую ораву поднимать и кормить?!

– Я знаю! – из-под стола выбралась еще одна девчушка, лет четырех, приглаживая растрепавшиеся каштановые волосы. А вдруг их отец – ксерокс? Меня пугает чрезмерное сходство с младшей дочерью. Моя маленькая, но подозрительно точная копия, хитро улыбнулась и подошла, протягивая ручки и обнимая маму за ногу. Господи, сколько их тут еще спрятано, детей моих?! Девочка радостно выдала: – Он на яботе! Яботает!

– Вот я тоже каждый день на еботе еботаю, но перед детьми не выражаюсь же, – фыркнула я в полголоса. Шевеление скатерти у самого пола подскзало мне, что третий ребенок действительно не был пределом в любвеобильности сложившейся семейной пары. Надо было срочно выстроить детей в ряд и посчитать их точное количество: – Так, народ под столом! Вылезайте! Быстро! – и на сцену, как прима-балерина ненормального театра, выкарабкался еще один пацан. Мальчик, совсем крохотный, едва ли способный сам стоять с трудом встал на ноги, держась за ножку стула и огляделся. Улыбнувшись загадочной, но какой-то знакомой улыбкой, кроха, едва удерживая равновесие, подошёл к брату и потянул руки, приговаривая и пуская слюни:

–Фе-а-ноооогррр!

– Феанор! – поправил старший сын. – «Р-р-р», понимаешь, Сидриэль? Звук такой. Без «г», – У меня чуть не отвисла челюсть, но я держала её руками и не давала самой себе выдать изумление. Сидриэль?! Я надеюсь, не в честь дедушки? Интересно, я в будущее попала? Или просто шизофрения, наконец, победила воспламененное сознание?

Короткий скрип за спиной и подувший в спину сквозняк вывели меня на более низкую стадию шока, заставляя разбираться с поступающей информации по ходу дела, а не целым массивом. Весь детский сад, спокойно обедающий на своих местах и весело переговаривающийся о важных ребяческих делах, повыскакивал со своих стульев и рванул в сторону двери, встречать гостя и наперебой вещая: «Папа! Папа вернулся!»… Очевидно, моего мужа. Я надеюсь, что «мужа», потому что родить четверых детей от постороннего мужчины как-то странновато даже на мой извращенный вкус. Я опасливо повернулась, и, выпучившись, воочию наблюдала, как Йорвет по-мужицки, крепко и серьезно пожимает руку моим сыновьям, ласково теребит по макушке волосы девочек. Ответ на поставленный вопрос очевиден. Это, определенно, галлюцинация. Другого объяснения такому поведению всех вокруг я не могу и представить. Кивнув вашей покорной слуге, как ни в чем не бывало, Йорвет с трудом прорвался сквозь отряд малышни к крючкам для одежды и начал стягивать с себя кафтан.

– Что ты тут делаешь? – обыденным голосом спросила я, стараясь придать нейтральный оттенок вопросу. Надо же как-то сломать систему и найти трещину хитрой ловушке, приготовленной для меня Духом, который безбожно, сука, играет на моих слабостях.

– Домой пришел, – удивленно выдал эльф. Йорвет как раз потянулся повесить на крючок куртку, а потому стоял ко мне спиной, а женскому взору, как известно, доступны любые нюансы. Увидеть, как «муж» на секунду остолбенел, и только потом принялся делать своё подозрительное дело подготовки к обеду. Видимо, галюну моё поведение не пришлось по вкусу, и он, с удивлением и даже какой-то иронией, произнес: – А что, нельзя?

– Ну. Можно. Наверное, – я почесала затылок.

– У тебя все хорошо? – скоя’таэль бросил лук на специальную подставку и подошел ко мне, прикладывая ладонь ко лбу. – Температуры нет? Ты не беременна?

– Чего-о-о? – чуть не окосела я от того, с какой скрытой надеждой звучал последний вопрос. – Куда тебе ещё отпрысков?! И так устроил мне многодетную семью. Свиноматка я тебе что ли? – Йорвет удивленно отпрянул и окинул детей взглядом, полным не понимания. Его старшее потомство пожало плечами и поспешило увлечь малышню разговорами о грядущей ярмарке. Я попробовала добить эльфа и выдала: – Может, я чайлдфри и не хочу детей?

– Не поздновато после четвертого ребенка, м? – а нет, вот, привычный голос, с подковыркой и подъебом, правда немного обиженный и напряженный.

– Отстань! – огрызнулась я, подрываясь с места и устремляясь вверх по лестнице, которую видела впервые в жизни, но нутром чувствовала, что там есть второй этаж и спальня с большим пуфиком. Сейчас как хлопну дверью, как зареву, будет знать, как глупости спрашивать! Может, у меня ПМС наступил, и офигивание от количества детей, которым надо дать еду, одежду, игрушки и приличное образование!

– Хватит! – резкий голос Духа вытащил меня из галлюцинации. – Выполни уговор!

Я почувствовала, что из носа хлынула кровь и боль, идущая до этого, сконцентрировалась в районе лица. Увидев, что приземлилась носом в каменный пол, я попыталась сесть на задницу, привести себя в чувство, и вытереть липкую жидкость с лица одновременно. В голове было туманно, думать тяжело, а существовать вертикально и вовсе мучительно, словно я только что проснулась по зову будильника в адскую рань и сейчас пойду в офис страдать на нелюбимой работе. Обнаружив, что мне что-то мешает нормально ухватить конец рукава, я с офигеванием обнаружила в руках заметно потяжелевшее на несколько грамм, перо. Оно, буквально, фонило магией и счетчик чародейства на нем должен был зашкаливать и трещать с громкостью мотоцикла «Урал». Все еще находясь в легком оцепенении, с трудом нашарила взглядом коня и останки, до которых сейчас был тяжелый к преодолению метр пещеры.

– Приложи перо сначала к костям, а затем и к лошади, – распорядился Дух.

Находясь в зыбком, неприятно-липком помутнении сознания, я с трудом сделала пару шагов и остановилась, ощущая, как из груди сейчас вырвется крик, полный ужасающего уныния и боли. Без объявления войны по коре головного мозга ударило понимание того, что всё, что я видела во сне, сгенерированным Духом не было просто воображением или ловушкой. Было бы даже лучше, если бы я сочла это галлюцинацией, посмеялась и забыла.

Это была моя жизнь. Настоящая, уже выбранная мной когда-то, прошлое, в которое я бы с радостью вернулась, но оно ещё даже не наступило. Более того, и не наступит никогда, потому что и пути, по которым я пришла к четырем детям и браку с любимым, были кем-то изничтожены до основания. В голову ворвалось, как анонимус в тред, осознание реальности только что увиденного. Я ведь уже сбежала в Ведьминленд однажды, я выбрала Йорвета вместо комфорта Мидгарда и стала не плохой матерью нашим детям, но... Что же было еще? Что-то такое, чего было бесконечно мало и много сразу. Эпизоды, едва различимые, но... существовавшие когда-то. Но теперь-то я вспомнила, как действительно вернулась домой и что было перед этим! Я, правда, помню, как Йорвет просил меня остаться. Требовал, не возвращаться на Землю и обещал найти способ излечить разрозненные куски души. Эльф и правда признал, что я ему не безразлична! О, боже мой! Сколько ж я не дотрахалась за упущенные два года?!

В какой момент я вернулась в иную точку отсчета и начала создавать себе новую судьбу? Я не знаю. Как? Каким образом я снова попала в Мидгард на грани смерти, абсолютно уверенная, что всё тлен, Йорвет меня не любит и жизнь моя – сплошная череда неудач, что заканчивается где-то на территории кладбища. Кажется, я почти физически ощущаю ужасную потребность переговорить с эльфом и извиниться за свои слова. И спросить у Трисс, что я исчезла всего два года назад, а не отсутствовала пару десятилетий. И узнать у Локи, что происходит (возможны жертвы среди богов).

– Быстрее! – поторопил дух. – Ты хочешь призвать Дикую Охоту или нет?!

Ах да. Точно. У меня же тут дела, я не просто так пришла повтыкать за собственную жизнь. Мне надо срочно спасти ведьмака, а я про него опять совсем забыла. Успокойся, Аника, дыши глубже, спину держи ровней, можешь даже чихнуть, если хочешь. Я, конечно, потрясена тем, что узнала, но пока еще не перемешана: сначала по списку проблем у меня идут засранцы межпланетарного масштаба, а потому уже личная жизнь. Вдруг, пока я разбираюсь с Aen Elle, она из глубокой задницы вылезет и сама собой наладится.

Едва перо коснулось кончиком крупа животного, у коня началась истерика. Несчастное создание принялся агрессивно переступать с ноги на ногу, вертеть хвостом и скакать по гроту, топча всех, кто попадался под копыта. Со стороны всё выглядело так, будто бы зверь пытался скинуть невидимого, очень тяжелого всадника, бьющего еще шпорами по нежным бокам, но ковбой-Дух явно оставался на коне, как тот негр из рекламы. Очень скоро лошадь выдохлась и повалилась на бок, без сил, едва дергая конечностями в конвульсиях и жалобно фыркая.

– Ой, Гринпис такого отношения не одобряет! – воскликнула я, бросаясь к лошади. – Кто-нибудь знает, где у него пульс? Ветеринар! Среди нас есть ветеринар?!

Я склонилась над конем, пытаясь лихорадочно придумать, какую первую помощь оказывают тяговым животным, и найти у него хоть какие-то признаки, откуда распространяется боль. Конь закрыл глаза и фыркнул в последний раз, расслабляя мышцы шеи и заваливаясь всей тушей на сторону. Я погладила холку, и затравленно огляделась, думая, что кметы, похоже, были не так уж правы. Конь неожиданно подвинул одну лапу. Распахнув глаза, ставшие беспросветно черными, матовыми, и отражавшими, как обсидиан мое лицо в слабом свете факела. Дернувшись, конь не смог встать и мне пришлось обойти несчастное создание, и послужить рычагом, отрывающим тяжелую тушу от земной тверди.

– М-м-м-м, – не шевеля губами и голосом духа, пробормотал только что воскресший труп. – Я могу двигать своим собственным телом и не прикладывать для этого титанических усилий! Как это прекрасно! – конь покружил на месте, пытаясь разглядеть свой собственный хвост в слабом освящении. – Я грациозна и сильна. Девчонка подобрала прекрасный сосуд для меня.

– Ага, девушка…– попыталась вставить я слово. – Вы Дикую…

– Ах, ты еще здесь, девчонка? – конь повернул морду ко мне и недобро зыркнул исподольбя. – Ты хорошо послужила мне, – он сделал шаг навстречу моему дрожащему тельцу, – и не побоялась осквернить свою душу темным ритуалом, – снова шаг, раздающийся эхом по гроту. – Даже отдала магию, которая сдерживала твои воспоминания, – наконец, животное вплотную подошло ко мне и противно заржало, выставляя на показ мощные, плоские зубы. – Марена никогда не обманывает тех, кто верно служит ей.

– Марена? Змея такая водная… А нет! Угорь! Ты угорь?! – сделала вид, что не поняла я. Помирать, так с музыкой. А там вдруг Владычица царства мёртвых решит, что я неплохо шучу, и сделает резидентом «Камеди смерть»?

– Нет, – конь засмеялся. Стоп. Теперь это лошадь? Даже если учитывать, что он не кастрированный, то все-таки стал «ей», правильно? Ментально, я имею в виду. – Я – Марена, Моргана, Хель, Персефона! Как тебе больше нравится! – пафосно изрекло оно.

– Что-то мне показывает, что я зря выпустила начальницу мертвецов, – задумалась я, почесывая ушибленную попу. – Слушай, всегда хотела спросить… Точнее, только сейчас захотела, но задумалась ещё в школе, когда славянские мифы читала. Вот Кощей, да? Не тот, который местный, а который над златом чахнет – твой муж, правильно? Как ты смотрела на то, что он к себе каких-то баб периодически крадет и его главным фетишем является имя «Василиса»?

– Если я – Богиня Смерти, то как я должна реагировать на такие вопросы в рамках мрачной репутации? – вполне логично ответила лошадь вопросом на вопрос.

– У тебя сильно вырос словарный запас, – решила сменить тему я. – Прогресс на лицо.

– Попробуй, посиди сама четыреста лет, запертая в дереве по доносу дочерей, не имея возможности пошевелить даже пальцем. А твоими собеседниками, кстати, будут исключительно реликты, не способные выдавить даже членораздельного предложения, – если бы Хела могла, то скорее всего, пожала бы плечами. Но она не могла. Она – конь. – Еще вопросы остались?

– Конечно. Самый главный. Когда ты призовешь Дикую Охоту в этот мир?

– Хм, это не совсем верная трактовка. Но прежде, чем ты начнешь сыпать возмущениями, скажу, что у меня есть оправдание. Я не буду их призывать – моя магия пока не так стабильна и нужно время, дабы восстановить силы. Но мои слуги, – конь крутанул головой, – донесли, что Народ Ольх разыскивает девушку с серебряными волосами. Она была здесь какое-то время назад и попала к моим доченькам в приют, – Хель, скорее всего, ухмыльнулась бы, но конструкция челюсти не позволяла. Доченькам? Вот это я понимаю – семейка Адамс местного разлива. Надеюсь, мама их гастрономических пристрастий Хозяек Леса. – Я накину на тебя её личину. Тебе это не впервой, верно?

Я недоверчиво потрогала чужой нос на своем лице и демонстративно вздохнула, указывая, что я и не пыталась скрывать факта маскировки, просто обстоятельства как-то не позволили упомянуть об этом. И я, на самом деле, скучаю по своим чертам, природой данными глазами, с жутким зрением на минус восемь, коричневым волосам и тонким, всегда обветренным, губам. А лицо с обложки вместо родненького, не такого фальшивого и не обладающего замусоленной, класической красотой, уже порядком раздражает.

– Я дам тебе внешность этой девушки. И, конечно, наложу отпечаток гена Старшей Крови на ауру, – продолжила богиня вносить ясность. – Красным Всадникам будет казаться, что она здесь, ранена, а потому беспомощна и почти полностью в их власти. Они примчатся сюда, сжигаемые жаждой обладать её силами и собственной беспомощью, – конь сделал «Пфр-р-ру» губами. – Но учти, стоит одному из них увидеть, твоё лицо и морок рассеется. Точнее, они увидят отпечаток магии, которую я наложу и поймут, что это обман. Что делать с этим знанием сделать, будь любезна, решай сама.

– Так себе план, если честно, – вздохнула я. – Но это может сыграть на руку. Лишь бы Геральта выцепить. Спасибо и на этом.

– Я признаю, что такой обмен не равноценен. И потому предлагаю тебе еще одну услугу. Если ты выживешь этой ночью, то я дарую тебе право призвать меня, но только раз. За дружеским советом, помощью, защитой – меня не волнуют обстоятельства. Восполнив силы, я смогу выплатить свой долг сполна. Впрочем, я смогу дать тебе дружеский совет сейчас и бесплатно. Просто потому что благодаря тебе я вновь обрела свободу.

– Ну, попробуй, – согласилась я опасливо, представляя, что если это, и правда, Хель, то к ней, скорее всего, раньше очередь выстраивалась из желающих получить напутственную речь.

– Я могу видеть будущее и управлять некоторыми вероятностями, – пафосно возвестила лошадь. – Мелкими, но тем не менее, порой, значительными. Проглядывать нити судьбы. Смотря же на твою, могу сказать, не тая и не нарушая баланс, следующее: Девочка, никогда не путай любовь и влюбленность. Любовь – это жертвенность, аскеза, укрощение собственного нрава. Возможность принимать партнёра во всем его трогательном несовершенстве. Влюбленность – это эгоизм и желание обладать. Это любовь не к объекту, а к тому, каким объект этой любви видит себя в отражении влюбленных глаз. Понимаешь? Ты, вообще, сообразительная?

– В смысле? – не поняла я.

– Хорошо. Скажу проще и без неясных намеков. Судьба личности определена и неопределенна одновременно. Ты можешь сделать выбор, но то, что будет за ним следовать – не изменить. Как если бы человек стоял на распутье, не зная, что если он повернет налево – встретит дракона, направо – Кощея, а прямо – меня. Или же может остаться и вообще никуда не идти, поселиться на перекресте и умереть, не предпринимая ровным счетом ничего. И человек не узнает, что ждет его впереди, пока не сделает этого выбора, но куда именно поведет его путь – определяет только он сам.

– То есть вы все-таки с мужем раздельно живете, да? – пробормотала я под нос, но крайне тихо, дабы не злить Мару. – Я слышала об этом раньше. И уже сталкивалась с развилками нитей жизни.

– Тот, кто стёр твои воспоминания, не смирился с тем предпочтением, что ты сделала. Но даже он не может изменить ход вещей, как таковой. Он попытался стереть последствия выбора, думая, что именно они и определяют его, забыв, что ноги идут туда, куда укажет разум и не иначе. У тебя есть уникальный шанс – выбрать другую жизнь и узнать, какой дорогой было лучше двигаться. Или не узнать вовсе, оставив эту развилку насовсем, бросить всё в неопределенности, и отправится в совершенно другом направлении. И вот я говорю тебе: выбирай, но больших надежд ни на что никогда не возлагай. В этом и заключается мой бесплатный дружеский совет.

Я подумала, что такие советы могла бы получить и от генератора случайных слов, но смолчала. Прикинулась, типа, умной.

– Мне пора, – сообщила Хель. – Личина проявится через час. Быстрее всего Охота перемещается у дома Хозяек Леса, ибо грань между мирами там просто разорвана. Если хочешь ускорить процесс, то поторопись. И не забудь, что сможешь призвать меня в любое время, но только не сегодня.

– Офигеть,– «приходите вчера» и другие гениальные отмазки. – И как мне тебя вызвать? По мобильному?

– Просто позови, – заржал конь и, грозно топнув копытом, умчался в темноту проходов пещеры, устремляясь к долгожданной свободе.

– Обещаю больше не сжигать вас на масленицу! – прокричала я уже в темноту.

====== Глава 11. Голодные игры. ======

Я все помню! Вот только зачем? ©

Эльчин Сафарли

– А всё действительно было хитро закручено, – пробормотала Трисс, бодро подпрыгивая по хлюпающим кочкам. – Скорее всего, магия, удерживающая её в дереве, была наложенна кем-то из асгардцев. И чтобы сломать печать, сдерживающую Мару в своей клетке, она выкачала из тебя колдовство Локи, чтобы довести концентрацию энергии до Абсолюта, перенасытить блоки и сломать, когда они пойдут трещинами. Изящно и просто. Браво, Дух, – мне показалось, или магичка восхитилась Хелью?

– Антиресно, сколь годков у тебя осталось? – спросила Люся, пытаясь незаметно убить слепня на щеке. Я прикинулась, что размышляю, а на деле искала, как бы выкрутиться. Рассказать правду сразу у меня не хватило сил. Тем более девушке, являющейся Асгардским Наблюдателем. Как бы хорошо она не относилась ко мне, её рабочие инструкции чётко говорили, что наверх нужно докладывать любые странные подвижки в мирной жизни аборигенов, и не факт, что Люся не лелеет в голове текст доноса, в котором я фигурирую как злобная сообщница Хозяйки Царства Мёртвых. Про тот эпизод, который прорвался из глубин памяти и последующее осознание того, что у меня время, кажется, потерялось, я решила просто умолчать до поры. Как вообще объяснить кому-то, что оно каким-то мистическим образом взяло, блядь, и передвинулось? И что воспоминания, с которыми я приехала сюда, были нагло отфотошоплены? Я уже представляю, как при этой новости Трисс всплёскивает руками, а потом качает головой – сочувственно и горестно. Обнимает меня, жалеет, какая я вся бедная, разнесчастная и разводит другие телячьи нежности. Я понимаю, что это проявления любви и заботы, но, порой, они сильно сбивают с толку и путают без того вальсирующие мысли. А у меня и так сейчас голова кругом идет от нахлынувших мемуаров и злости за бездарно растраченную эпоху, обиды за детей, которые, похоже, уже даже в проекте больше не появятся.