Текст книги "Волчье (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

На впервые за долгое время прояснившемся небе одна за другой вспыхивали яркие звезды, яростный ледяной ветер врывался в комнату и рвал тонкие шторы, играя растрепанными волосами, а где-то там, в непроглядной далекой темноте, покинувшее Ривенделл Братство Кольца шло навстречу верной смерти. От этой мысли в груди все буквально сжималось, на кончиках пальцев то выступали, то вновь прятались под кожу острые звериные когти, а искусанная в кровь губа предательски припухла и мерзко ныла, заставляя кривиться в злой гримасе. Мысли, не желающие ни на мгновение покидать воспаленное, уставшее сознание, были лишь об одном.

Мне казалось, что я хочу, чтобы Боромир поскорее ушел из Ривенделла, чтобы зимний ветер унес его запах, а наступившие холода заморозили воспоминания о серых глазах, но стоило только мужчине действительно уйти, как я поняла, что это неправильно.

Он не должен был уходить, и чем больше я об этом думала, тем яснее осознавала, что не могу просто так сидеть и ждать вестей, плевать, хороших или плохих. Впервые на моей памяти размеренное довольствование собственной жизнью пришлось мне не по вкусу, хотелось рвануть вперед, вырваться из тесной клетки и вдохнуть свежего воздуха, наверняка столь вкусного, что у меня закружилась бы голова. Руки дрожали, огонь подбирающегося превращения давил на грудную клетку, и судя по ощущениям, я уже давно должна была напоминать черный уголек.

Замерла посреди комнаты, не замечая того, что успела ее почти полностью разгромить, до боли сжала медальон, чувствуя, как он до волдырей прожигает нежную кожу, а после, устав сходить с ума от охватившей меня растерянности, бросилась к двери, рванув тяжеленный засов.

По коридору, едва не врезаясь в поспешно отшатывающихся с моей дороги обитателей Ривенделла, я неслась на всех парах, путаясь в длинных юбках и то и дело сдувая с лица лезущие в глаза волосы, а крылья носа трепетали, втягивая целое множество знакомых запахов, среди которых нужным мне был только один. Его источник находился далеко от меня, в другом крыле, однако на это было наплевать, и я лишь ускорилась, несясь на пределе своих возможностей и едва сдерживаясь от того, чтобы не обратиться. Сердце от взятого темпа готово было выпрыгнуть из груди, по-прежнему зажатый в руке медальон отрезвлял мерзкой, ноющей болью, и это помогало мне не потерять себя в том тумане, который все плотнее опутывал сознание своими плотными побегами.

Владыка Элронд, устроившись у пылко горящего камина, читал какую-то книгу и, кажется, наслаждался первым тихим и спокойным вечером за последние два месяца. И уж точно он совсем не ожидал, что к нему в комнату отдыха кто-то с грохотом ворвется, почти снеся с петель резные деревянные двери. Порывисто поднявшись с кресла, в котором сидел, мужчина хмуро уставился на человека, потревожившего его покой, и тут же удивленно округлил глаза, узнав меня.

– Илва! – изумленно выдохнул он, поспешно отложив книгу на низкий столик. – Что произошло?

– Мне нужен новый медальон, – прорычала я, подлетев к мужчине и просительно заглядывая ему в глаза. – Этот не действует, он мне совсем не помогает! Может быть, он сломался? Они вообще могут ломаться? Я не знаю, что с ним такое, он постоянно жжется, а я больше так не могу, и…

– Илва, постой, успокойся, – Элронд шагнул вперед, глядя на меня сверху вниз, и я запнулась на полуслове, чувствуя, как сердце грохочет в самом горле, мешая дышать. Теплые пальцы скользнули по дрожащим запястьям, накрыли мои ладони и мягко, но уверенно, заставили разжать руку, до сих пор сжимающую медальон. Серебряная подвеска с тихим перезвоном скользнула вниз, а растерянный взгляд зацепился за большой сильный ожог, расцветший красным прямо посреди ладони. Налившиеся жидкостью волдыри уже успели покрыть смуглую кожу, по которой скатывались капли густой крови, и я прикусила губу, впервые почувствовав сковавшую руку боль в полной мере.

И как я только сумела этого не заметить?

– Рану нужно обработать, – не терпящим возражений тоном произнес Владыка, потянув меня за собой и силой усадив в глубокое кресло, а после отвернулся было, собираясь позвать кого-то из слуг.

– Не нужно, – тут же вскинулась я, схватив его за подол длинного камзола здоровой рукой. Перехватила хмурый взгляд, от которого тут же захотелось потупиться, но вместо этого лишь мотнула головой. – Ожог заживет, вы ведь знаете, Владыка. К тому же, совсем не это меня сейчас беспокоит, – голос сорвался на едва различимый шепот, но я прекрасно знала, что эльф меня слышит. – Я не могу понять, что со мной происходит, мне страшно. Может быть… может быть, можно что-то сделать? Зверь рвется из груди, и я не могу его контролировать так, как делала это раньше.

Голос дрожал и срывался, и я говорила взахлеб, пытаясь сказать Владыке как можно больше, пока не исчез запал, и даже не замечала того, как порывисто хватаю его за руки, боясь того, что он может меня не услышать или не понять. Впервые с самого детства мне было так страшно, холодный ветер завывал где-то за закрытым окном, и я прекрасно знала, что там, за стеклом, сейчас идет снег. По телу бежала крупная дрожь, и я не понимала, что пугает меня сейчас больше.

Элронд, не произнесший ни слова, по-прежнему молчал, держа мои руки в своих и невесомо поглаживая запястья, а его взгляд, направленный на меня, был исполнен какой-то серой обреченности. Когда голос все-таки предательски сорвался, а дыхание комком застыло в груди, мужчина лишь покачал головой, на мгновение отведя глаза, а после посмотрел на меня с неподдельным отеческим теплом, от которого почему-то запершило в горле. Теплая ладонь легла на мое плечо, согревая, и я только сейчас поняла, как же, на самом деле, замерзла.

– Боюсь, дело совсем не в твоем медальоне, Илва, – негромко проговорил Элронд, и лишь печально улыбнулся, когда я вскинулась, собравшись ему возразить. – Причина кроется в тебе, в звере, спящем в твоей груди.

– О чем вы говорите, Владыка? – я поспешно облизала пересохшие губы, почувствовав, как тело охватило волнение. Темноволосый эльф тяжело вздохнул, посмотрел в окно, за которым темнела непроглядная ночь, и, словно боясь взглянуть мне в глаза, повернулся к ярко полыхающему огню, отбрасывающему на его лицо причудливые тени и блики.

– Когда я узнал о том, что недалеко отсюда орки напали на поселение оборотней, некогда просивших меня позволить им остаться в долине Имладрис, я отправился туда так быстро, как только сумел, надеясь помочь и спасти жителей, но мы прибыли слишком поздно, – голос Элронда звучал ровно, словно он рассказывал давно заученную историю, но у меня все равно замерло сердце. О том страшном дне мы говорили лишь однажды, и больше никогда не возвращались к этой теме. – Из всех тех жителей, которых я желал спасти, осталась лишь ты. Твоя мать, имени которой я так и не смог узнать, защитила тебя, укрывшись в одном из домов, смертельно раненая, она продолжала защищать тебя, и даже после смерти укрывала от холода, пока мы с Элладаном и Элрохиром тебя не нашли. Маленький, замерзший, плачущий волчонок, у которого не хватало сил, чтобы обратиться в человека, – Владыка взглянул на меня, легко улыбнувшись, и я не смогла не улыбнуться ему в ответ, чувствуя, как в груди теплеет. Если бы Элронд с сыновьями не нашел меня тем зимним днем, если бы он не решил забрать меня с собой… Мужчине я была обязана своей жизнью, и никогда об этом не забывала. – Когда я привез тебя сюда, в Обитель, единственное, о чем я думал, это о том, как сохранить тебе жизнь. Я знал, кто ты, я знал, что тебе нужно быть со своим народом, и видит Эру, я искал оборотней везде, пытался найти клан, который смог бы тебя принять, ведь волки ни за что бы не бросили одинокого волчонка, но… Поиски не давали результатов, а ты росла, считала это место своим домом, а нас – своей семьей, и со временем я просто прекратил искать. Ты была здесь в безопасности, тебе здесь нравилось, а со временем, пусть и с помощью медальона, ты даже научилась контролировать своего зверя. Маленький волчонок оказался куда сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.

Теплые пальцы крепко сжали уже начавшую заживать ладонь, и я шумно выдохнула, чувствуя, как закипают на ресницах жгучие слезы. Пусть и будучи дитям другого народа, пусть живя с хищником в груди, пусть будучи детям Владыки лишь названной сестрой, я никогда не чувствовала себя здесь чужой. Ривенделл действительно был мне домом, а свою новую семью я любила преданно и беззаветно, как только может любить волк, и никогда мне не хотелось уйти. Я всегда пыталась представить себе, какой была бы моя жизнь, если бы я осталась в стае, если бы то поселение не стерли с лица земли, а родителей не убили, но… но почему-то мне никогда не удавалось этого сделать.

В конце концов, я никогда не чувствовала себя сиротой, и семья у меня была самая настоящая, получше, чем у многих.

– Я никогда не жалел о том, что принял тебя, как родную, Илва, – необыкновенно серьезно сказал Владыка, и у меня по коже пробежали мурашки. – Но всегда знал, что удержать тебя не получится, и зов крови обязательно проявит себя, рано или поздно. Волки слишком любят свободу, они слишком упрямы и своевольны, а ты все эти годы так старалась подавить своего зверя, посадить его на цепь и усмирить, будто домашнего щенка. Сейчас ты напугана, потому что не знаешь саму себя, ты не знаешь, кто ты, и это мое упущение. Я ведь знал, что тебе нужна стая, но опрометчиво решил, что ты справишься самостоятельно. Прости за то, что взвалил на твои плечи столь тяжелое бремя.

– Владыка… – выдохнула я, вновь собираясь возразить, однако эльф мне не позволил. Мягко улыбнулся, покачав головой, повернулся к огню, словно пытаясь собраться с мыслями, а после вновь заговорил, заставив меня нахмуриться.

– Знаешь ли ты, что такое запечатление?

– Нет, – ответила я, мысленно повторив незнакомое слово, словно пробуя его на вкус, а Элронд, кажется, и вовсе не удивился моему ответу, словно знал, что так и будет. Порывистым движением поднявшись на ноги, мужчина прошелся по комнате, заложив руки за спину, остановился у окна, всматриваясь в свое отражение, едва различимое в тусклом свете облизывающего поленья огня, и тяжело вздохнул, будто пытаясь собраться с силами. Увидев на стекле отражение его лица, словно бы постаревшего на несколько десятков лет, я лишь крепче сжала пальцы на подлокотниках кресла, одновременно боясь и желая услышать, что же Владыка скажет.

– Оборотни всегда держались обособленно от других народов Средиземья, они не вступали в войны, и не развязывали их сами, просто… жили, словно со стороны наблюдая за тем, что происходит. На самом деле, о них известно очень мало, и хотя в свое время я усердно изучал всю имеющуюся о твоем народе информацию, гораздо больше это напоминало старинные легенды, нежели правду. Когда твой клан объявился здесь, в Ривенделле, я воспользовался шансом узнать, что из известного мне правда, а что ложь. Не скажу, что это у меня получилось, твой народ свою скрытность полностью оправдал, но кое-что я узнать, все-таки, смог, – порывистым движением повернувшись ко мне, Элронд задумчиво поджал губы, будто размышляя, стоит ли продолжать свой рассказ, но после лишь обреченно кивнул. – Существует много пересудов о силе оборотней, их храбрости или трусости, вероломству или упрямству, но мало кто говорит об их поразительной верности, доставшейся оборотням от волков. Одна женщина из того поселения рассказывала мне о том, что волки влюбляются лишь однажды и на всю жизнь, и даже после смерти своей пары волк никогда не полюбит вновь.

– Это и называется запечатлением? – догадалась я, чувствуя, как притихший было зверь вновь поднимает свою голову. Янтарные глаза вспыхнули расплавленным золотом, словно подсказывая мне, что я сейчас узнаю о чем-то невероятно важном, что может мне помочь и объяснит, наконец, что же происходит и с моим медальоном, и со мной.

– Верно, – согласно кивнул мне Элронд, явно довольный тем, как быстро я схватываю информацию. Во взгляде, направленном на меня, сквозило одобрение. – Как и волки, оборотни влюбляются лишь однажды, с первого взгляда и до конца своих дней, и даже если человек не сразу понимает это, то волк всегда знает правду.

Судорожно сглотнув, я резко выпрямилась в своем кресле, чувствуя, как от порывистого движения тут же неприятно заныла спина. Испуганный, загнанный, как у зверя, взгляд, до этого заворожено наблюдающий за танцем полыхающего огня, скользнул к Владыке, и я всмотрелась в его лицо, пытаясь найти там хотя бы малейший намек на то, что Элронд шутит или просто пересказывает глупую, старинную и совсем не правдивую легенду.

Словно в отместку моим стараниям, мужчина был серьезен, как никогда, и я не сумела сдержать тихого, истерического смешка, сорвавшегося с искусанных губ.

Выходит… то, что я сейчас чувствую, то, что происходит с моим зверем, то, почему он так бесновался все это время и почему не желал усмиряться… Глупой я не была, сопоставить факты труда не составило, а Элронд был слишком благороден и учтив, чтобы напрямую озвучить то, что сейчас царило в моем сознании, – я должна была понять это сама, что и произошло. Сердце болезненно ударилось о грудную клетку, дыхание сперло в горле, и я, сгорбившись в своем кресле, пораженно прикрыла руками лицо, не обращая внимания на то, как саднит потревоженный ожог.

Ну, конечно, это же так просто.

Волчица нашла свою пару.

И все.

Подобная животная дикость, забавная старая сказка об этом «запечатлении» никак не укладывалась у меня в голове, и чем больше я пыталась мыслить рационально, так, как привыкла, тем больше осознавала, насколько же это странно. Странно, но, тем не менее, почему-то правильно, об этом мне раз за разом твердила упрямая волчица, словно почуявшая мое сомнение, и глупое-глупое сердце, подсказывающее, что так и должно быть на самом деле. Наверное, что-то глубоко внутри меня знало, что Элронд сейчас не врет, и мои собственные сомнения почему-то лишь подстегивали желание действительно поверить во все сказанное.

Получается, Боромир…

– А если пара уходит? – резко спросила я, вскинув голову и пронзительно взглянув на Владыку. Чуть нахмурившись в ответ, мужчина подошел ко мне ближе, по-прежнему держа руки за спиной. – Что происходит, если зверь признал пару, но та находится далеко?

– Волк не может долго находиться вдали от своей пары, – пожал плечами Элронд, подтверждая мои худшие опасения. Шумно выдохнув, я лишь сильнее сжала пальцами ткань длинного рукава. – Он чувствует, когда пара нуждается в нем, он чувствует, когда паре грозит опасность, и где бы он ни был, волка всегда будет тянуть к паре, тут ничего не поделаешь. Оборотням остается просто смириться с этим, и именно так они и поступают. Подобный союз для них священен и нерушим. Пусть даже парой будет не оборотень, а, к примеру, человек.

Невысказанный вопрос повис в воздухе, и я вновь устало прикрыла лицо ладонью, борясь со жгучим желанием громко засмеяться. Виски сверлило болью, легким в груди было тесно, и даже чертов медальон уже не беспокоил воспаленное, кипящее от обилия новой информации сознание. Недовольно порыкивающий волк загнанным зверем бился о ребра, раздирая кожу, но теперь его поведение меня совсем не удивляло.

Вот, о чем ты все это время пытался меня предупредить, да?

Он отдаляется от нас, и ему грозит опасность.

Действительно, все очень просто.

А ты, как я понимаю, в покое меня не оставишь.

– Что ты собираешься делать, Илва? – негромко спросил Элронд, вернувшись в кресло напротив и вновь глядя на меня с неподдельной отеческой заботой, как и в начале нашего разговора. Только теперь от этого чувства становилось почти больно, и чтобы скрыть это, я искривила губы в усмешке, с шумным вздохом поднявшись на ноги.

– То же, что и раньше, Владыка, – ответила я, и сама сомневаясь в правдивости своих слов. Если бы только можно было оборачивать время вспять…

Решительно тряхнув головой, чтобы скинуть наваждение, я подошла к двери, а после обернулась к своему собеседнику. Элронд по-прежнему сидел в кресле, не делая попыток остановить меня, и что-то мне подсказывало, что он и так все понимает. Иногда мне даже казалось, что мужчина знает меня куда лучше, чем я сама. Раньше от этой мысли было смешно, сейчас – почему-то горько.

– Спасибо за то, что рассказали мне правду, – искренне произнесла я, склонив голову и чувствуя, как скользнувшие с плеча волосы скрыли лицо с застывшей на нем гримасой. – И извините за то, что я вот так ворвалась к вам, – сделав над собой титаническое усилие, я подняла взгляд и даже сумела улыбнуться. – Приятных сновидений.

Присев в привычном поклоне, я развернулась к двери и взялась за медную ручку, когда раздавшийся из-за спины мужской голос меня остановил, заставив подобраться, словно перед прыжком.

– Не забывай о том, что я сказал тебе, Илва, – голос Элронда звучал невероятно устало, однако произнесенные им слова достигали самого сердца. – Волка посадить на цепь невозможно.

Пальцы крепче сжались на ручке, в горле застрял комок, и лишь огромным усилием воли мне удалось заставить себя разжать словно сведенные челюсти и как можно уверенней повторить:

– Приятных сновидений, Владыка Элронд.

– И тебе… волчонок.

Спокойный, мирный тон никого не обманул – и он, и я знали, чем закончится этот вечер.

Жаль только, что о моем решении Владыка догадался куда раньше, чем я сама…

========== Глава 4 ==========

Ладно, признаю, сорваться посреди ночи непонятно куда и непонятно зачем, руководствуясь только верой в светлое будущее и нетерпеливыми повизгиваниями собственно зверя, было не самой лучшей идеей. Промозглый ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья и наотмашь бил по морде, острые колючие капли внезапно начавшегося дождя превратили слабо видимую в темноте тропу в сплошное грязное месиво, а небольшой сверток наспех собранных вещей неприятно оттягивал нижнюю челюсть и давил на десна. Изящный серебристый клинок, с которым расстаться я так и не смогла, и который приходилось теперь тащить в зубах, постоянно цеплялся за ветки и деревья, пару раз я его даже успела уронить, и под утро, когда далеко за горизонтом забрезжил слабый серый свет, а мне удалось, наконец, выбраться из густого леса, единственное, чего я хотела, это рухнуть на землю и проспать несколько часов к ряду.

После того разговора с Элрондом, начисто лишившего меня покоя, о том, чтобы лечь спать, не было и речи. Ураганом ворвавшись в свои покои, я несколько минут металась от одной стены к другой, покусывая губы и пытаясь совладать с охватившим меня волнением, а мерзкий зверь, никак не желающий утихать и почувствовавший мое смятение, из кожи вон лез, заставляя то и дело оглядываться в сторону темного провала окна, и в какой-то момент я поймала себя на том, что стою на балконе, изо всех сил вцепившись пальцами в холодный парапет и не обращая внимания на то, как злой ветер рвет одежду и волосы. Взгляд блуждал по мрачным деревьям, окружающим мирно спящую обитель Владыки Элронда, а внутри с каждым мгновением крепла уверенность в решении, принятом сгоряча.

Совершенно не обдумав вариантов, не разложив по полочкам всю имеющуюся у меня информацию, не совладав со вскипевшими в крови инстинктами…

Я приняла все происходящее, как должное, и метнулась обратно в спальню, рывком распахнув дверцы резного деревянного шкафа.

На то, чтобы собраться, времени у меня ушло не так и много, – в заплечный мешок полетели пара чистых рубашек, штаны из плотной ткани и крепкие сапоги, сверху на них лег теплый плащ, в который я бережно завернула белье, и еще немного всяких мелких, но, наверное, необходимых вещей. Для той, что никогда не покидала уютный, безопасный дом, я знала слишком мало о том, что следует брать с собой в поход, сказать точно, чем руководствовалась, собирая мешок, не могла, однако справедливо рассудила, что, в случае необходимости, сумею разжиться всем недостающим где-то по дороге. Последним в мешок лег тихо позвякивающий кошель с деньгами, а взгляд, задумчиво оглядывающий комнату, зацепился за рукоять выглядывающего из-под кровати меча.

Пусть бравым воякой мне стать пока не удалось, но я была уверена, что при необходимости защитить себя сумею.

Когда я вышла на балкон, втягивая в себя холодный ночной воздух и зябко передергивая обнаженными плечами, долина Имладрис была по-прежнему тиха и молчалива. Нигде не горела лучина, и уж точно никто не видел, как обезумевшая голая девица превращается в белоснежного волка.

Наверное, следовало предупредить Владыку о своем уходе, следовало попрощаться с Арвен и близнецами, рассказать им о том, что происходит, а еще лучше – наступить на горло своенравному зверю и остаться дома, не глупить и не рисковать своей жизнью понапрасну. Я ведь не глупая, и я прекрасно все понимала – необученная, слабая девчонка в походе станет для других обузой, и чужие люди не будут нянчиться со мной, как это все эти годы делал Элронд. Да и Боромир… Мы с ним совершенно не знали друг друга, и уж точно ему не было никакого дела до особенностей волчьей натуры, навязавших ему незнакомую девицу, с которой он пару раз перебросился ничего не значащими фразами.

Только вот убедить себя в этом было куда легче, чем сдержать отчаянный громкий зов крови, заставивший меня мягко спрыгнуть на землю и броситься смазанным белым пятном в ночной сумрак, скрадывающий путь. Последний тоскливый взгляд, брошенный на постепенно отдаляющийся дом, который я искренне считала родным, заставил тихо заскулить подобно маленькому потерянному щенку, однако позволила я себе только это. Печально склонила голову, мысленно прося прощения у Владыки, а после, уже не оглядываясь, изо всех сил рванула прочь по тропе, по которой утром прошло Братство Кольца.

К утру дождь немного утих, холодное равнодушное солнце пробивалось сквозь тучи, заставляя подслеповато щуриться, а запах, дразнящий обоняние, недвусмысленно подсказывал мне путь через незнакомую скалистую местность. Имладрис я покинула еще пару часов назад, легко бежала вперед, цепко удерживая в зубах лямки мешка и уже ставший ненавистным меч, и старалась держать нос по ветру, чтобы не сбиться с пути. Тонкий, едва уловимый знакомый терпкий запах Боромира, успевший въесться в мою память, стелился по воздуху столь же ровно, как и тропа под лапами, кроме него я могла ощутить и гораздо более слабые запахи спутников мужчины, однако на них почти не обращала внимания. Вырвавшаяся на свободу волчица дышала так глубоко, как только могла, заинтересованный взгляд бегал по пустынной округе, подмечая незнакомые места, совершенно непохожие на изученную до малейшего листика долину, и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что начало моего пути выдалось на удивление мирным.

Широкий тракт, пролегающий парой миль левее, был пустынен, на неприметной тропке, которую я выбрала, мне тоже никто не повстречался, и это меня вполне устраивало – почему-то не хотелось проверять на собственной шкуре то, как отнесутся к большому волку случайные путники. О том, чтобы обратиться в человека, я даже не думала, прекрасно понимая, что так только проиграю по времени и затраченным усилиям, да и лапы размять хотелось – из-за множества гостей, заполонивших Ривенделл на эти два месяца, мне не так уж часто удавалось насладиться прогулками.

По моим нехитрым подсчетам Братство Кольца опережало меня лишь на несколько часов, они шли неспешно, а ночью точно останавливались на привал, пока я неслась во весь упор, желая их нагнать, и потратив еще пару часов, я даже смогла найти место их стоянки. Все следы они старательно за собой скрыли, но знакомые запахи плотно въелись во влажную землю и пожелтевшую траву, недвусмысленно подсказывая мне, что мужчины находились на небольшой уютной полянке у кромки леса не менее нескольких часов. Кое-где на земле виднелись глубокие следы лошадиных копыт и босых ног маленьких полуросликов, шлепающих по грязи не так осторожно, как их более опытные сопровождающие, и это меня даже немного повеселило.

Постепенно бессонная ночь и усталость давали о себе знать, я никогда не проводила столько времени на лапах, не говоря уже о том, что вообще не привыкла к подобным нагрузкам, однако в моих далеко идущих планах было нагнать Братство к вечеру, когда они остановятся на очередной привал, а это значило, что ни о каком отдыхе не может быть и речи, – поспать я смогу и позже, когда окажусь в знакомой компании. Жаль только, что ноющие мышцы прислушиваться к доводам разума не желали, а лапы двигались все менее охотно. Морготов мешок казался просто неподъемным, а желание плюнуть на все и оставить изрядно мешающий меч где-то в кустах было просто непреодолимым.

Впрочем, в те моменты, когда я уже вполне созревала для акта столь невероятной глупости, в сознании некстати просыпалось чувство вины, а еще слабые отголоски упрямой гордости, которая безапелляционно заявляла мне, что, раз я не могу справиться с такой ерундой в первый же день моего путешествия, то лучше прямо сейчас развернуться и отправиться домой. Допустить подобного позора я просто не могла, вспыхивающие пред внутренним взором усмешки Элладана и Элрохира заставляли лишь крепче сжимать челюсти, и я собирала в кулак всю свою волю, продолжая трусить по тропе вслед за ведущим меня запахом.

К вечеру распогодилось, янтарно-алое закатное солнце спешило спрятаться поскорее за далекий горизонт, а лапы были готовы просто отвалиться. Несколько миль я преодолела на чистом упрямстве, еще парочку – просто плелась, норовя вот-вот рухнуть прямо на пыльную тропу, а когда над головой сомкнулись ветви старых вековых деревьев, сквозь которые едва-едва пробивались золотые солнечные лучи, я без сил упала прямо на пружинистый мягкий мох, расслабленно прикрыв глаза и облегченно вздохнув. Мышцы неприятно ныли, волчица, до этого искренне радующаяся свободе, уже давно просто устало выла, прячась где-то в глубине, а истощенный организм безапелляционно заявил, что на ближайшие несколько часов мы с места не сдвинемся.

Спорить, в общем-то, я не собиралась.

Лениво повернув голову влево и приоткрыв один глаз, я втянула в себя чуть сладковатый после недавнего дождя воздух, пытаясь определить, насколько далеко нахожусь от Братства, и удовлетворенно фыркнула, предположив, что здесь они прошли совсем недавно. Уже приевшееся множество знакомых запахов недвусмысленно подсказывало, что мужчины где-то неподалеку, а если напрячь слух, мне даже удавалось уловить отдаленные отзвуки чужих голосов. С наступлением вечера мужчины устраивались на привал, и я, справедливо рассудив, что до утра они уже с места не сорвутся, с чувством невероятного облегчения выплюнула на землю уже ненавистный мешок и меч.

Идея найти себе ужин вспыхнула в сознании и тут же потухла – чувство усталости было сильнее чувства голода.

Мох был необыкновенно мягким и, что самое главное, сухим, над головой тихо шелестели пожелтевшие листья, где-то в густых кронах пели невидимые глазу птицы, а шевелиться решительно не хотелось, и последующие несколько минут я искренне наслаждалась отдыхом, перевернувшись на бок и вытянув вперед ноющие лапы. Некогда белоснежная густая шерсть извалялась в пыли и темнела подсохшими грязевыми пятнами, в ней запутались мелкие сухие травинки и веточки, но приводить себя в порядок было лень, двигаться – тем более, и я лишь недовольно сдувала с носа то и дело падающие с деревьев листья.

Кажется, я на несколько минут успела задремать, потому что когда где-то совсем рядом затрещали ветки и зашелестела трава, это стало для меня полнейшей неожиданностью. Резко распахнув глаза, я тут же взвилась на лапы, и сразу едва не застонала от прокатившейся по всему телу боли и слабости. Небо постепенно темнело, деревья прятались в сгущающемся сумраке, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, где я нахожусь, и привыкнуть к темноте. Зрение было не в пример хуже, чем днем, однако рассмотреть танцующие вокруг тени и то и дело вспархивающих с веток птиц я рассмотреть могла. Обострившийся слух улавливал чужие голоса и потрескивание жаркого огня, чей-то беззаботный смех, а еще – тихие, осторожные шаги где-то в стороне от разбитого лагеря.

Втянув полные легкие свежего вечернего воздуха, я удивленно приоткрыла пасть, узнав в невидимом мне пока мужчине Боромира, и тут же невольно подалась вперед, изо всех сил вслушиваясь в хриплое, едва различимое дыхание. Где-то под лапой зашелестела трава, уши опасливо прижались к голове, и я скорее почувствовала, чем услышала, что гондорец по-прежнему тихо и медленно двинулся в мою сторону. Взгляд пробежался по земле, в усталом и затуманенном после короткой дремы сознании судорожно заметались мысли, и я, спешно подхватив свои вещи, изо всех сил рванула в растущие рядом разлапистые кусты, пытаясь спрятаться там как можно надежнее. Бросила меч с мешком под корни, судорожно сгребла лапой землю и опавшие листья, убедившись, что вещи более-менее спрятаны, после чего притаилась, припав к земле и даже дыхание задержав на всякий случай.

Почему-то подумалось, что я очень даже кстати не стала смывать с себя пыль и грязь. Не то, чтобы я собиралась прятаться от Братства, но сейчас на какое-то мгновение мне очень захотелось испуганно поджать хвост.

Зашевелились ветки деревьев, зашуршала трава, а в следующее мгновение в серого зайца, некстати выпрыгнувшего из тени, вонзилась стрела, дрожа темным оперением. Упитанная тушка свалилась на траву, заставив меня невольно поежиться, а из-за деревьев вывалился, по-другому не скажешь, немного взъерошенный Боромир, держащий в опущенных руках тугой осиновый лук. Обвел взглядом небольшую поляну, взглянул на поверженное тельце невинно убиенного зверька и что-то тихо пробормотал себе под нос, да так, что я и не разобрала ни слова. В сторону кустов, в которых я пряталась, мужчина даже не смотрел, гораздо больше его интересовал заяц, который, судя по всему, должен был стать чьим-то ужином, и пока гондорец, присев на корточки, вытаскивал из серой тушки стрелу, я получила возможность рассмотреть его повнимательней.

Боромир был повернут ко мне правым боком, в вечернем сумраке я могла увидеть сосредоточенно нахмуренные брови и поджатые губы. Рыжевато-медные волосы были растрепаны и неаккуратно заправлены за уши, на поясе виднелись ножны короткого кинжала, а воротник темной рубахи под кожаным камзолом был распахнут, демонстрируя крепкую шею. Сильные руки ловко избавляли серое тельце от острого наконечника стрелы, быстрые, уверенные движения мужчины буквально завораживали, а встрепенувшаяся волчица изо всех сил рванулась вперед, к гондорцу, и мне стоило огромных усилий удержать ее под контролем. В голове раз за разом вспыхивало эхо пугающих слов, произнесенных вчера Элрондом, я прокручивала услышанное от начала до конца, почти дословно, благо, на память мне жаловаться никогда не приходилось, и по-прежнему никак не могла решить, как к этому относиться.