Текст книги "Волчье (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц)

========== Пролог ==========

Тяжелые лошадиные копыта били по сухой траве, сметая светлый полог невесомого снега, укрывшего огромное плато у кромки густого леса, а черные тучи, стягивающие небо, вот-вот грозились извергнуться яростным снегопадом. Начало зимы было холодным, неожиданно для этих краев промозглым, и легкие походные плащи, наспех наброшенные на плечи, отнюдь не защищали от злого ветра, срывающего редкие сухие листья с черных деревьев.

Внимательный взгляд неотрывно буравил тонкую струйку гадкого, горького дыма, медленно поднимающегося вверх, и двое всадников, пересекающих замерзшую равнину, не сразу заметили, как полотно сухого снега на увядшей траве сменилось душным покрывалом светло-серого пепла.

– Это здесь, – коротко бросил один из мужчин, попридержав повод и заставив рысящего коня остановиться. Тонконогий белоснежный меарх застыл, недовольно мотнув головой, однако темноволосый эльф, легко потрепав жеребца по голове, лишь обернулся к своему спутнику. – Зови отца и остальных.

Второй мужчина, похожий на первого, как две капли воды, согласно кивнул в ответ и, вытащив из-под плаща белый сигнальный рог, дважды дунул в него. Гулкий звук эхом пошел гулять по бескрайним заснеженным полям, а вслед за дымом сорвался в небо черный ворон, оглашающий округу хриплым криком. Шальной ветер рванул тонкую ткань плащей, сыпанув ледяным снегом в лицо, и донес до путников горьковато-сладкий запах ржавого металла, от которого невыносимо жгло легкие. Почувствовавшие неладное лошади недовольно перебирали ногами, взбивая снежную пыль, однако под твердыми руками всадников послушно двинулись вперед, к небольшому заснеженному холму, который скрывал серый горизонт.

Для того, чтобы добраться туда, понадобилось не больше нескольких минут, однако по их истечению всадники почти синхронно осадили меарасов, с ужасом глядя на мертвое плато, раскинувшееся перед ними.

Еще совсем недавно здесь было крупное поселение, жизнь била ключом, и на много лиг разносились отзвуки кузнечного молота, веселого смеха и громких голосов, но сейчас это казалось лишь чудесным сном. Сгоревшие строения гнилыми черными зубами разрывали мерзлую землю, скалясь на бездонное серое небо, снег смешался с горьким пеплом, укрывшим местность теплой пелериной, а всюду, куда только достигал взор, бурыми цветами в белоснежном мертвом царстве расцветали лужи крови. Десятки истерзанных, припорошенных седой пылью тел причудливыми ледяными скульптурами застыли в своем мертвом покое, и казалось, будто гуляющий по плато ветер разносит отзвуки последних жадных вздохов, застывших инеем на потрескавшихся губах.

Гнетущая тишина накрыла это место надежным куполом, и лишь темные вороны, слетевшиеся со всей округи на праздник смерти, разрывали липкий воздух хриплыми криками.

Увиденное настолько потрясло всадников, что те, позабыв о времени, могли лишь безмолвно созерцать открывшуюся их взорам картину, до боли сжимая кулаки. Подобная жестокость их потрясла, с приоткрытых губ срывались облачка теплого пара, и мужчины совершенно пропустили тот момент, когда ветер донес до них сначала далекий топот лошадиных копыт, а потом – и чей-то короткий приказ. Вздымая белоснежную пыль, от пронесшейся по плату горстки всадников отделился темноволосый мужчина, чем-то неуловимо напоминающий первых двух, и порывисто приблизился к ним, осадив своего меарха только тогда, когда под тяжелым копытом с тихим шелестом осыпалась пеплом доска, наверняка бывшая ранее частью одной из разрушенных построек.

– Элладан, Элрохир! – тихий голос был ему под стать – вкрадчивый, с едва различимой хрипотцой, а стальной взгляд почти молниеносно пробежался по руинам разрушенного поселения, от чего тонкие губы изогнулись в злой гримасе, исказившей лицо.

– Мы опоздали, отец, – хмуро ответил мужчине старший из его сыновей, Элладан, старательно пряча глаза, в которых на самом дне серой радужки плескалась темная вина – в конце концов, это они с братом позволили себе промедление, которого не должно было быть.

– Вижу, – ноги, обутые в темные походные сапоги, погрузились в снег, а Владыка Элронд, спрыгнув с лошади, медленно выровнялся, не отрывая взгляда от мертвого поселения. Шагнул вперед, на мгновение замерев у кромки высокого холма, а после, не теряя больше ни мгновения, решительно принялся спускаться вниз.

Припорошенные снегом и пеплом тела встречались слишком часто, приходилось старательно смотреть под ноги, чтобы ни на кого не наступить, а тихий хруст ломающихся снежинок перекликался с шорохом осыпающихся пеплом деревянных досок. Превратившиеся в лед пятна крови яркими красками привлекали внимание на белом полотне, и всюду, куда ни глянь, можно было увидеть переплетающиеся в беспорядке следы чьих-то босых ног, тяжелых, подкованных металлом сапог и собачьих лап. От границ поселения и к его центру крови и тел становилось все больше, а прямо посреди гадкого пожарища, насаженная на грубую деревянную пику, виднелась отрубленная волчья голова, зло оскалившая окровавленную пасть.

Отряд эльфов разбрелся по побоищу, не имея ни малейшего понятия о том, что здесь еще можно найти, а Владыка, не обращающий ни на кого внимания, в какой-то отчаянной надежде всматривался в окружающий его кошмар, будто пытаясь убедиться в том, что что-то еще можно сделать, что все не так ужасно, как кажется на первый взгляд. Отделившийся от брата и молчаливо ступающий за отцом Элрохир, заметив немного в стороне маленькую, свернувшуюся в клубочек фигурку ребенка, зло скрипнул зубами, от чего на скулах заиграли желваки, а после вдруг замер, услышав далекий тихий отзвук, похожий на щенячий писк.

Ветер подул сильнее, бросив в глаза колючий снег, однако мужчина, поспешно тряхнув головой, изо всех сил вслушался в окружающую его тишину, уверенный в том, что ему не показалось.

Несколько невыносимо долгих мгновений ничего не происходило, и лишь стонала под ногами эльфов мертвая, пропитанная кровью земля, однако спустя несколько секунд странный тихий звук вновь повторился.

– Отец! – громко воскликнул Элрохир, и его голос эхом пронесся над пепелищем, потревожив вспорхнувших в небо воронов. Элронд резко обернулся к сыну, не понимая, что происходит, однако тот уже стремительно шагал к покосившемуся, почти полностью сгоревшему дому, на чудом уцелевших стенах которого все еще поскрипывала под порывами ветра дырявая крыша.

Элладан, находившийся ближе всех к брату, последовал за ним первым, и тут же не удержался от того, чтобы спрятать нос в локтевом сгибе, – мерзкий запах крови, гнили и гари ударил по обонянию и обжег легкие, только начавшие привыкать к холодному духу царящей здесь смерти. Взгляд, привыкший к слепящей белизне, скользнул по темному, мрачному закоулку, подмечая истерзанное тело молодой женщины, забившейся в спасительный угол. Одетая в шелка и бархат, незнакомка отчаянно прижимала руки к груди, низко склонив голову, а спутавшиеся светлые волосы, припорошенные снегом, укрыли хрупкие плечи пепельной волной, не позволяя увидеть лица.

От чего-то казалось, будто женщина вот-вот шевельнется, поднимет голову, стряхивая с себя седой погребальный саван, и громко засмеется, увидев одинаково застывшие масками лица братьев-близнецов, однако текли бесконечные секунды, а ледяная статуя, испуганно вжимающаяся в темный угол, по-прежнему была тиха и молчалива.

Лишь тихий писк, все больше напоминающий плач маленького щенка, разрывал гнетущую тишину.

– Что здесь? – от голоса Элронда его сыновья одновременно вздрогнули, посторонившись и позволяя отцу пройти в полуразрушенный дом, а после Элрохир неуверенно ткнул пальцем в сторону мертвой женщины.

– Кажется, там что-то есть, – пробормотал он, переглянувшись с братом. Элладан поджал губы, выражая свое недоверие этим нехитрым жестом, и лишь опустил ладонь на эфес меча. В подобном кошмаре ожидать можно было всякого, а лишний раз проявить осторожность точно не помешает.

Сопровождаемый настороженными взглядами сыновей, Владыка медленным шагом двинулся вперед, прислушиваясь к тому, как поскрипывают под ногами истлевшие доски. Ветер, задувающий сквозь сгоревшие стены, нещадно завывал где-то под покосившейся крышей, а громкий, жалобный скулеж никак не стихал. Что-то маленькое, невидимое глазу копошилось на прикрытой руками груди замерзшей незнакомки, задевало упавшие стеной волосы и словно бы пыталось выбраться на свободу.

Напряженный, словно струна, Элронд приблизился на расстояние двух шагов, а после медленно опустился на корточки. Тихо зашелестевший плащ расплескался по полу, покрываясь пылью и пеплом, однако на это мужчина не обратил никакого внимания. Замер, словно перед броском, а после, стянув с руки перчатку, протянул ладонь вперед. Легко коснулся замерзших волос, похожих на белую паутинку, бережно отвел густые пряди в сторону, словно боясь потревожить вечный сон мертвой женщины, и тут же не сдержал изумленного вздоха, увидев прижатый к обтянутой алым шелком груди сверток.

Маленький, отчаянно скулящий волчонок беспомощно шевелил слабыми лапками, пытаясь освободиться из плена плотно замотанного цветастого одеяла, и бессознательно тыкался черным влажным носом в ледяную руку, бережно скрывающую его от внешнего мира. Белоснежная, без единого пятнышка шерстка серебрилась в сумраке, резко выделяясь на темной ткани, а розовый язык то и дело скользил по бледной коже незнакомки. Горько плачущий щенок порывисто вылизывал тонкое запястье, будто бы пытаясь разбудить женщину, а на маленькой острой мордочке темнели влажные следы, оставленные беспрестанно бегущими слезами.

– Живой… – пораженно выдохнул Элронд, будто бы пытаясь убедить самого себя в том, что волчонок – не плод его воображения. Моргнул, сбрасывая наваждение, а потом коротко бросил через плечо, – Элрохир, помоги мне!

Тут же оказавшийся рядом эльф удивленно округлил глаза, рассматривая чудом выжившего в этом кошмаре щенка, а его отец бережно потянулся к малышу, забирая его из объятий мертвой незнакомки. Горячее маленькое тельце отчаянно дрожало, почувствовав чужое присутствие, волчонок тут же заскулил еще громче, сжимаясь в маленький пушистый комочек и инстинктивно подавшись к теплому телу Владыки, и тот, поднявшись на ноги, прижал щенка к груди, успокаивающе гладя его по маленькой головке и зарываясь пальцами в густую шерсть.

– На груди женщины амулет, забери его, – велел Элронд, отступив на шаг. Элрохир, согласно кивнув, тут же оказался возле тела, наклонился, рассматривая ничем не примечательный округлый медальон с драгоценным алым камнем, лежащий на груди женщины, а после осторожно, как и отец, расстегнул серебряную цепочку, стараясь не навредить ледяной статуе, застывшей в своем вечном покое. Украшение легко скользнуло в подставленную ладонь, и темноволосый эльф тут же оглянулся на отца, дожидаясь дальнейших приказов. – Набрось на щенка. Он слишком мал, чтобы превратиться самостоятельно, ему помочь нужно.

Даже не думая спорить с Владыкой, Элрохир послушно выровнялся и подошел ближе к отцу, непослушными замерзшими пальцами пытаясь застегнуть застежку, которая поддаваться ему решительно не хотела. Зло нахмурился, закусив губу, мимолетно взглянул на немного притихшего щенка, подмечая, как он испуганно дрожит, прижимаясь к теплой груди, а после неуловимо дернул уголком губ, когда цепочка, наконец, соизволила застегнуться. Холодные пальцы бережно коснулись густого меха, мелкие серебряные звенья затерялись в белоснежной шерсти, а по маленькому тельцу прошла крупная дрожь, когда щенок вновь отчаянно взвыл, в громком крике распахнув ротик.

Болезненная судорога свела тонкие лапки, горькая слезинка скатилась по влажному следу, рисуя темную дорожку на острой мордочке, и на глазах напряженно застывших эльфов волчонок вдруг стал изменяться. Белый мех исчезал клочьями, слабые конечности содрогались, словно в конвульсиях, и как-то абсолютно невероятно деформировались, а громкий, отчаянный вой постепенно превращался в самый обыкновенный детский крик.

Мгновение – и вот на руках Владыки, разрывая холодную тишину горьким плачем, лежит голый, замерзший младенец, на груди которого тихо позвякивает ярко вспыхнувший алым камнем медальон.

– Это девочка, – в голосе незаметно приблизившегося Элладана прозвучало неподдельное изумление, словно он никак не ожидал ничего подобного. Удивленно вскинул брови, переглянувшись с не менее удивленным братом, а после спохватился. – Ей холодно, нужно согреть.

Элронд лишь коротко кивнул, признавая правоту сына, и поспешно закутал ребенка в свой собственный теплый плащ, убеждаясь в том, что ни один порыв подлого ветра не доберется до маленького, слабого тельца, а после вновь прижал девочку к себе, вспоминая, казалось бы, давно забытые движения, и медленно покачивая малышку на своих руках. А ведь когда-то, давным-давно, он точно так же покачивал Арвен, пока та была совсем ребенком, и сейчас в груди неожиданно для него самого почти болезненно щемило какое-то странное, тягучее чувство, значения которого Владыка не понимал. Беззащитный младенец, постепенно успокаиваясь, отчаянно сжимал в кулачке плотную ткань походного плаща, пахнувшего травами и костром, а опустив голову, Элронд пересекся с испуганным взглядом бездонных синих глаз, затуманенных пеленой горьких слез.

– Возвращаемся в Ривенделл, – отрывисто произнес мужчина, обратившись к сыновьям. Необыкновенно сосредоточенные и хмурые, они внимательно прислушивались к словам Владыки, то и дело поглядывая на маленького ребенка в его руках. – Девочку нужно показать лекарю, согреть и покормить. Оставить ее мы не можем, – взгляд эльфа скользнул по заснеженной мертвой деревне, в которой навсегда поселились горе и смерть. – К сожалению, здесь нам делать больше нечего.

Элладан, коротко кивнув, почти строевым шагом направился на улицу, отдавая приказы ожидающим их воинам, Элрохир, не задерживаясь в разрушенном доме, последовал за братом, вздымая сапогами сухой снег и старательно огибая багровые пятна, а оставшийся наедине с ребенком Элронд глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза.

Все должно было быть совершенно по-другому, они должны были успеть и помочь, но…

Но изменить ничего нельзя, и единственное, чему Владыка был действительно рад, это тому, что им удалось спасти хотя бы эту несчастную малышку, которая сейчас, притихнув, доверчиво жалась к его груди.

– Все будет в порядке, – тихо пообещал он, поправив сбившийся плащ, а после решительным шагом направился прочь из полуразрушенного дома.

Брошенный напоследок взгляд скользнул к единственному уцелевшему темному углу, и Элронд даже не удивился, увидев на месте замерзшей женщины мертвую волчицу…

========== Глава 1 ==========

Острая ветка, скрытая сочной зеленой травой и опрометчиво незамеченная поверхностным взглядом, распорола переднюю лапу. Резкая вспышка боли прокатилась вверх, разливаясь по всему телу, алыми брызгами окрасились молодые побеги растущего рядом цветка, однако я лишь с шумом втянула в себя воздух сквозь зубы, стараясь не сбиться с взятого темпа. Где-то далеко-далеко позади все еще гналось за мной эхо перестука лошадиных копыт, а душа рвалась вперед, к золотому просвету, виднеющемуся в густой зелени растущих вокруг деревьев.

В голове набатом билась лишь одна мысль – сегодня мне ничего не помешает одержать желанную победу.

Мягкий мох пружинил под лапами, облегчая быстрый бег, ловкое тело без труда огибало то и дело вырастающие перед самым носом деревья и кусты, а где-то над головой громко кричали потревоженные птицы, срываясь в бесконечно-синее небо, на котором не проплывало ни единого облачка. Середина осени, пусть и была прохладной, однако отличалась едва теплыми лучами яркого солнца, заливающего округу своим светом и золотящего медленно желтеющую листву. Драгоценными реками расплавленного золота омывали серые скалы шумные водопады, озорной ветер разносил по воздуху пряные ароматы полевых трав и поздних цветов, а кружащие в причудливых танцах опавшие листья невесомым покрывалом согревали медленно засыпающую землю.

Уставшая природа готовилась к долгому, холодному сну, а я с некоторой опаской ожидала наступления холодов, – снег и морозы никогда не были мне верными друзьями, а в тревожных снах то и дело вспыхивали серебряными искрами обжигающие лицо снежинки.

Очередная подлая ветка, замеченная лишь в последний момент, хлестко скользнула по морде, заставив зло зарычать, и я стремительно пригнулась, белым вихрем проносясь под печально склонившимся деревом. Сердце гулко грохотало где-то в горле, разгоняя кровь по разгоряченному телу, мышцы приятно сокращались и ныли от нагрузки, лишь подталкивая к тому, чтобы ускориться еще сильнее, а лапы двигались так быстро, что нехитрые движения и вовсе размазались в воздухе, словно размытая краска на холсте. Ветер, бьющий прямо в глаза, доносил с далеких долин сочные запахи медленно увядающих цветов, а маленький желтый листок, подхваченный в воздух, неожиданно оказался прямо на кончике влажного черного носа.

Чихнув от неожиданности и едва не сбившись с шага, я недовольно фыркнула, на мгновение прислушавшись к тому, что происходит вокруг.

Оглушительно пели в густых кронах птицы, где-то там, вдали, гремели ледяными потоками шумные водопады, а знакомый перестук копыт… так, а почему это он так близко вдруг оказался?!

Раздосадованная тем, что пропустила столь важные изменения, я на бегу оглянулась, всматриваясь в густую чащу, остающуюся позади, вновь уловила постепенно приближающийся звук, доносящийся откуда-то из-за плотной стены деревьев, а после хищно оскалилась, чувствуя, как вскипает в венах кровь. Ну, раз уж они беззаботно летят по протоптанной лесной тропе, уверенно отбирая у меня шансы на победу, то почему я должна нестись посреди густого леса? Пусть уж тогда условия будут равными!

Решив таким образом, я молниеносно сменила траекторию своего движения, и, обогнув густой куст волчьей ягоды, рванула прямо к деревьям, за которыми, если приглядеться, можно было рассмотреть узкую пыльную тропинку, ведущую аккурат к мосту через Бруинен. Этой тропой пользовался мало кто из чужих, я и сама наткнулась на нее почти случайно во время долгих блужданий по лесу, и теперь была абсолютно уверена, что ошибка исключена, – никто чужой это точно не мог быть, а это значило, что мне следовало поторопиться, если я не хотела проиграть, как в прошлый раз.

Ловко перепрыгнула небольшой овраг, пронеслась под низкими ветками молодого деревца, а после вывалилась, по-другому не скажешь, прямо на тропу, почти под копыта стрелой летящего коня.

Гнедая лошадь испуганно взвилась на дыбы, разорвав ленивую тишину раннего утра громким ржанием, до меня донеслось грубое ругательство, брошенное потревоженным всадником, однако я уже не обращала на это никакого внимания, – лишь одного взгляда мне хватило для того, чтобы понять, что я, все-таки, ошиблась. Уж кого-кого, а белоснежных гордых меарасов я от обычных лошадей легко отличу. Незнакомый всадник тут же потерял для меня всякий интерес, и я изо всех сил рванула дальше по дороге, успев заметить только серебряную вязь на темно-зеленой ткани походного плаща и спутанные волосы, на солнце отливающие медью. Коварный, почти незаметный поворот направо заставил меня вильнуть в сторону, скрываясь в тени густых деревьев, и все лишние мысли из головы поспешно вытеснила единственная мысль о победе.

На громадную, почти идеально-круглую поляну я вылетела неожиданно для самой себя, успев затормозить в последний момент, чтобы не понестись мимо. Заскользившие по траве лапы подняли в воздух целый ворох золотых и алых листьев, до этого мирно лежащих на земле, а взгляд тут же выхватил белоснежный платок, повязанный на ветку одного из деревьев и резко выделяющийся на фоне ярких осенних красок. Вновь прислушавшись к окружающим меня звукам, я поспешно приблизилась к дереву, опираясь на него передними лапами, а после этого бережно, стараясь не повредить, стянула вышитый золотой нитью платок зубами. Замершее на мгновение сердце вновь понеслось галопом, заставляя голову кружиться, а виски пульсировать, однако щемящую, почти детскую радость этого омрачить не могло.

Наверное, не будь я сейчас волком, громко засмеялась бы от охватившего меня ликования.

Мелко задрожала под лошадиными копытами земля, сорвавшийся с густых крон ветер донес до меня нетерпеливое фырканье лошадей, а едва я успела оглянуться, как на поляну один за другим вылетели высокие тонконогие меарасы, несущие на своих спинах двух всадников. Высокие, темноволосые и поджарые, они были похожи друг на друга до такой степени, что их не различал почти никто, кроме их отца. Я и сама, признаться честно, потратила много времени для того, чтобы этому научиться, и, в результате, не нашла лучшего выхода, чем самой приложить к этому руку. В результате, наручи Элладана оплетала тонкая вязь крепкой нити, мерцающей приглушенной изумрудной зеленью, а на темной ткани наручей Элрохира притягивала взгляд бездонная сапфировая синева.

– Смотри, брат, настал тот день, когда малышка Илва сумела, наконец, обогнать самых быстрых лошадей Имладриса, – весело произнес старший из сыновей Владыки Элронда, хитро взглянув на меня серыми глазами. Знакомое до малейшей черточки лицо преобразилось от широкой улыбки, и я не удержалась от того, чтобы озорно махнуть в ответ пушистым хвостом.

– В таком случае, нам не остается ничего, кроме как признать свое поражение, – с тем же теплым озорством в голосе поддержал брата Элрохир, потянувшись к седельной сумке. Вытащил из нее плотный сверток из темной ткани, а после, склонившись вниз, протянул его мне. – Думаю, пора возвращаться, если мы не хотим, чтобы отец узнал о наших перегонах.

В словах мужчины была доля правды, поэтому я, послушно потрусив к братьям, перехватила зубами сверток, убедившись в том, что честно выигранный платок останется при мне, а затем, на всякий случай смерив друзей укоризненным взглядом, бодро направилась к ближайшим густым кустам. В спину меня подгонял громкий синхронный смех, однако я была уверена, что Элладан с Элрохиром подглядывать за мной уж точно не будут, – в конце концов, я была для них младшей названной сестрой, почти такой же родной и близкой, как Арвен, и за трепетную, теплую любовь я отплачивала им безграничной преданностью.

Стоило только зеленым ветвям с редкими вкраплениями позолоты надежно скрыть меня от чужого внимания, как я тут же выпустила на землю сверток и, рефлекторно оглянувшись, прикрыла глаза, чувствуя, как в груди нарастает знакомое жжение. Мигом ослабевшие лапы подогнулись, в ушах зашумела вскипевшая кровь, а сквозь зубы невольно сорвался тихий скулеж, который сдержать я не смогла. Холодная земля встретила меня неприветливыми твердыми объятиями, густой мех серебряными пятнами украсил опавшую золотую листву, а озорной ветер пробежался по обнаженным плечам, заставив вздрогнуть всем телом. С силой сжав тонкими непослушными пальцами серебряный медальон, холодящий грудь, я распахнула глаза, несколько мгновений привыкая к ощущению собственного тела.

Пульсирующее яркими красками зрение пришло в норму, обоняние, как и слух, немного притупились, а на плечи, стоило мне лишь немного приподняться на локтях, упали спутанные волосы.

Чувствуя привычно прокатившуюся по мышцам слабость, я с трудом поднялась на дрожащие ноги, морщась от боли в босых ступнях, в которые впивались мелкие сломанные веточки и сухие травинки. Болезненные, тяжелые превращения все еще были моей большой проблемой, чтобы сократить неприятные ощущения, я до сих пор пользовалась амулетом, облегчая свою участь, и, наверное, за это мне должно было быть стыдно. В моем-то возрасте вервольфы уже умели превращаться из человека в волка и обратно без проблем, необходимость в амулете отпадала у них еще в возрасте двенадцати-тринадцати лет, однако, в моем случае, все оказалось куда сложнее.

В конце концов, если судить справедливо, стаи и вожака, способных провести меня через этот трудный путь, в моей жизни не было.

Продолжая мысленно сетовать на свою нелегкую судьбу, я развязала сверток и огорченно цокнула языком, убедившись в том, что новое платье из мягкого, изумрудного шелка совершенно измялось. Приятная на ощупь ткань потеряла весь свой товарный вид, а на подоле обнаружилась еще и довольно большая прореха, – наверное, зацепила за ветку, когда снимала. Впрочем, другой одежды у меня все равно не было, да и особой щепетильностью к своему внешнему виду я никогда не отличалась, поэтому поспешно натянула на себя платье, чувствуя, как пробегает по коже дрожь от прикосновения прохладной ткани. Поправила подол, обула мягкие туфли, отряхнув ступни от налипших на них травинок, после чего, завязав на запястье выигранный платок и на ходу заплетая растрепавшиеся волосы в неряшливую косу, вышла на поляну к ожидающим меня братьям.

– Учтите, теперь вы просто обязаны исполнить мое желание, – напомнила я им, жмурясь от яркого солнца, пробившегося сквозь густые кроны. Отбросила непослушные пряди, упавшие на лицо, и многозначительно взглянула на Элладана, уповая на его старшинство.

– И чего же ты хочешь, волчонок? – глупое прозвище, данное мне Элрохиром еще с самого детства, никак не желало уходить в небытие, и даже спустя много лет, многие близкие только так меня и называли. Вот и сейчас младший сын Владыки Элронда, проказливо усмехнувшись, склонился ниже, с неподдельным любопытством глядя мне в глаза. – Новое платье? Или, может быть, красивый гребень? Хотя нет, дай угадаю, Арвен, кажется, что-то говорила о сладкогласом менестреле, покорившем твое сердце своими песнями этой весной. Как же его звали…

– Лэдаель, брат, – угодливо подсказал Элладан, совершенно не реагируя на мой возмущенный взгляд. Тщательно пряча вспыхнувшие румянцем скулы, я упрямо вскинула подбородок, для верности еще и сложив руки на груди.

– Я хочу научиться сражаться на мечах, – на зубах песком заскрипела старая обида – сколько бы я ни умоляла Элронда позволить мне обучаться военному делу, Владыка был непреклонен, и никто не смел пойти против его воли, даже его собственные сыновья.

Подобное отношение эльфов меня изрядно обижало, в конце концов, даже Арвен умела обращаться с мечом и луком, однако, как и братья, обучать меня не желала, а в одиночку я мало что могла сделать. Сейчас же у гордых братьев-близнецов просто не было выбора – соревнование у нас было справедливым, и выполнить мое желание они были обязаны.

– Думаю, это будет весьма проблематично, – почти равнодушно подметил Элладан, и вовсе не удивленный моей просьбой. Чего-то подобного он наверняка ожидал. Впрочем, не в привычках братьев было пасовать перед трудностями, поэтому темноволосый эльф лишь решительно выровнялся на спине своего меарха, задумчиво поглядел на меня и благодушно кивнул. – Но беспокоиться мы будем только тогда, когда об этом узнает отец.

– Если узнает, – флегматично отозвался Элрохир, и тут же тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. В стальных глазах сверкнул знакомый озорной огонь, и мои губы тут же растянулись в широкой усмешке, которую я даже не пыталась скрыть. Волчье чутье недвусмысленно намекало на грядущее веселье, и даже сердце у меня билось сильнее от осознания того, что впервые в жизни мое искреннее желание научиться постоять за себя, наконец, нашло свой отклик. – Что же, пора возвращаться домой, волчонок. Думаю, перед завтраком тебе не помешает переодеться и привести себя в порядок.

После этих слов я скептически осмотрела себя, подмечая все ту же смятую ткань, на которой темнели бурые пятна, – свежий порез на ладони все еще сочился кровью, а я, совершенно об этом не задумываясь, уже успела вытереть о ткань измазанные травяным соком и алыми разводами руки. В подобном виде, если мы хотели сохранить в тайне нашу утреннюю прогулку, являться пред светлы очи Владыки не стоило, поэтому я даже не стала спорить с эльфами, согласно вздохнув в ответ и приблизившись к нетерпеливо переступающим по траве меарасам. Элрохир подал мне руку, помогая взобраться на лошадь пред ним, учтиво придержал за талию, чтобы я не свалилась на землю и не сломала себе шею, а после мелодично свистнул, отдав команду коню. Белоснежный жеребец всхрапнул, недовольно мотнув головой, а после бросился с места в карьер, лишь зеленое полотно леса замелькало перед глазами.

Судорожно вздохнув, я крепче вжалась в грудь названного брата, вцепившись в его руку, все еще лежащую на моей талии, – ездить на лошадях я любила, однако в лесу, да еще и на такой скорости, гораздо больше доверяла собственным лапам, а не тонким ногам коня.

Ветер свистел в ушах, солнечные лучи лезли прямо в глаза, заставляя то и дело жмуриться, а растрепавшуюся косу холодный ветер рванул в сторону пепельным полотном. Элладан во весь опор несся немного впереди, опережая нас буквально на полтора корпуса, Элрохир старался не отставать от брата, а я лишь ниже пригибалась к лошадиной шее, то и дело отфыркиваясь от набивающейся в рот лошадиной гривы. Деревья постепенно редели, становилось светлее, а шум быстрых водопадов нарастал, и, обогнув большой скальный выступ, оплетенный мхом, мы смогли рассмотреть вдали, всего в паре лиг, раскинувшиеся на скалах чертоги Владыки Элронда, купающиеся в рассветных лучах. Несдерживаемый густой листвой утренний ветер промчался по земле пуще лошадей, подгоняя в спины, а вдали, на главном каменном мосту, ведущем в Обитель, я заметила четверку коней, несущихся во весь опор. Издали мало что можно было рассмотреть, я заметила только белоснежные шевелюры незнакомцев, однако абсолютно никакого интереса они у меня не вызвали.

Кажется, еще пару дней назад Владыка говорил что-то на счет важного совета, поэтому совсем не странно, что гостей в Ривенделле становилось все больше.

Горячащиеся меарасы спешно спустились по извилистой тропе к реке, простучали копытами по каменному мосту, а после ворвались через распахнутые ворота на задний двор, еще пустующий в такую рань. Выровнявшись на спине лошади, я огляделась по сторонам, а после повела носом, учуяв горький запах лекарственных трав, доносящийся откуда-то сверху. Подняв взгляд, я всмотрелась в резные изящные колонны на балконе второго этажа, где развевались на ветру легкие завесы из тончайшей органзы, после чего оглянулась на успевшего спешиться Элладана.

– Полурослик еще не очнулся? – полюбопытствовала я, и сама не став задерживаться на лошади. Вновь поддержавший меня Элрохир кивнул в ответ на мою благодарную улыбку и ласково погладил по морде тихо фыркнувшего меарха.