Текст книги "Волчье (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

– Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вы смогли отдать свой подарок внуку.

– И у меня нет причин сомневаться в словах моей королевы, – лорд Халльгрим, будто бы вспомнив о правилах приличия, отстранился, поднявшись на ноги, склонился в почтительном поклоне и спрятал деревянного волка в карман. – Пожалуй, пойду я отдыхать. В моем возрасте следует беречь старые кости.

Сопровождаемый моим смеющимся взглядом, Маршал неспешной походкой отправился к стоящему неподалеку шатру, насвистывая себе под нос незатейливую мелодию, а я, услышав перезвон стали и разгоряченные крики, поднялась с корточек, вытягивая шею и высматривая источник шума за спинами высоких широкоплечих воинов. Несколько оборотней, сбившись в круг, громко смеялись и криками кого-то подбадривали, а то и дело усиливающийся скрежет и перезвон стали заставили меня с интересом подойти поближе.

На глаза попалась знакомая фигура Леголаса, который со сложенными на груди руками рассматривал то же, что и остальные, возле него я уже почти привычно увидела заливающуюся смехом Маргрит, которая что-то возбужденно рассказывала Лихолесскому принцу, вызывая у него блуждающую улыбку, а раскатистый хохот Гимли, доносящийся с той же стороны, и вовсе убедил меня в том, что стоит непременно подойти и посмотреть, что происходит. Веселые оборотни, увидев мое приближение, поспешно расступились, мимо промелькнула тень, и я только удивленно вскинула брови, увидев на небольшом пятачке сухой травы, окруженной заинтересованными зрителями, яростно сражающихся воинов.

Тяжелые мечи молниями рассекали воздух, яркие блики закатного солнца блестели на закаленной стали, а по разгоряченным поджарым телам, обнаженным по пояс, скатывались капли пота. Позабыв обо всем и совсем не обращая внимания на зрителей, которые медленно подтягивались к месту сосредоточенной схватки, двое молодых оборотней взбивали пыль и сухие листья, двигаясь порывисто и стремительно, каждое их движение завораживало, и я только сейчас осознала, что до этого ни разу не видела, как дерутся мои собратья. В пылу битвы у стен Минас-Тирита у меня не было времени оглядываться на других, во время тренировок в лагере я слишком сильно была сосредоточена на своих делах, чтобы обращать внимание на что-то другое, а сейчас за всем происходящим наблюдала с нескрываемым восторгом.

Умелые, обученные воины двигались молниеносно и выверено, каждых их шаг и удар был просчитан и взвешен, и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что оказаться в реальном бою против такого противника мне совсем не хочется. Остальные члены стаи подбадривали бойцов криками, кажется, даже делали ставки на то, кто выиграет, и перебрасывались блестящими монетами, и между оборотней то и дело мелькали заинтересованные лица воинов из числа людей. Я видела прошедшего мимо Гэндальфа, задумчиво дымящего трубкой сквозь белоснежную бороду, видела Эомера, замершего возле импровизированной арены перед тем, как скрыться в шатре Арагорна, расположенного неподалеку, видела, как Гимли, заразившись всеобщим весельем, азартно обменивается звонкими монетами с огромным бородатым оборотнем из клана Асбранда.

Заметившая мое появление Маргрит только подмигнула, не став отвлекаться от разговора с Леголасом, и словно невзначай придвинулась к эльфу еще ближе, активно жестикулируя руками и, кажется, что-то объясняя своей паре. Судя по тому, как умиротворенно выглядел мой друг, против присутствия рядом первой бегущей по следу он ничего не имел, за несколько дней, проведенных в походе, уже успел привыкнуть к тому, что упрямая девица вьется рядом, и проблемы уж точно в этом не видел. Блестящие глаза подруги, впервые на моей памяти так искренне смеющейся, лишь подтверждали мои догадки.

Громкий звон отвлек от размышлений, взгляд метнулся к сражающимся воинам, и я едва не вскрикнула, увидев, как один из них, проведя обманный маневр, замахнулся своим мечом. Лезвие рассекло воздух со свистом, вспыхнуло яркое солнце на закаленной стали, стремительно приближающейся к беззащитной шее, а в следующее мгновение… все вдруг закончилось.

Двое тяжело дышащих мужчин застыли друг напротив друга, пытаясь перевести дух, под блестящей от пота кожей перекатывались литые мышцы, а длинные, заплетенные в косы волосы растрепались и обрамляли лица неровными прядями, и судя по тому, с каким интересом смотрели на бойцов обретающиеся тут же женщины из моей стаи, зрелище это нравилось не только мне одной. Явно услышавшие их томные вздохи оборотни самодовольно переглянулись, одновременно опустив оружие, один из них подобрал валяющуюся на земле рубашку, запросто утирая ею лицо, а второй, оглянувшись к собравшимся зрителям, тут же наткнулся взглядом на меня.

– Ваше Величество! – приветственно склонил он голову, ничуть не смущаясь своего не совсем подобающего внешнего вида, а после с интересом уставился мне в глаза, прямо и открыто, чего никогда не позволяли себе подданные людских королей, но не смущались свободолюбивые оборотни. – Желаете присоединиться?

Вопрос застал меня врасплох, заставив удивленно приоткрыть рот, присутствующие здесь зрители притихли, поглядывая на нас с интересом, да и Маргрит, отвлекшись от Лихолесского принца, подошла поближе, с видимым любопытством поглядывая то на меня, то на крепкого воина, по-прежнему смотрящего на меня с ожиданием. С неуверенностью оглядевшись по сторонам и заметив, как подмигнул мне затесавшийся в толпу Скьельд, я услышала предвкушающее ворчание подобравшейся волчицы. Поднявшись на лапы и сверкая янтарными глазами, хищница, кажется, была не против присоединиться к остальным, ее нетерпение очень быстро передалось и мне, и я даже не заметила, как по губам расплылась широченная предвкушающая улыбка.

– Желаю, – в голос проскользнуло звериное рычание, тело двигалось само собой, а контроль над разумом взяли инстинкты, когда я скользящим стремительным движением шагнула на арену, оставляя за собой воинов, тут же сомкнувших широкие плечи.

Тот самый нахальный воин, чуть склонив голову, наблюдал за моим приближением, даже не скрывая широкой улыбки, расплывающейся по тонким губам и преображающей открытое, красивое лицо, широкая грудная клетка медленно поднималась и опускалась, а от едва заметных рефлекторных сжатий пальцев на рукояти опущенного меча под кожей прокатывались мышцы, и с каждым мгновением неведомый азарт захватывал меня все больше. Взметнувшийся ветер отбросил с лица волосы, кто-то из стоящих рядом зрителей подал мне оружие, удобно легшее в руку, и я, остановившись перед своим противником, оценивающе пробежалась по нему взглядом.

Как и многие мои сородичи, он был больше, выше и сильнее, на его стороне был опыт и мастерство, но я за последнее время научилась правильно пользоваться своим преимуществом, да и показательное превосходство воина меня не смущало. Как никто другой, я понимала, что это совсем не показатель, и лишь усмехнулась, когда оборотень, словно дразнясь, согнул спину в поклоне.

– Леди первые, – хмыкнул он, приглашающе разведя руки в стороны, и я, согнув ноги в коленях, не стала отказываться от такого шанса.

Росчерком серебристой молнии взвился вверх тяжелый меч, обретший свой вес, засвистел в ушах ветер, а жухлая трава затрещала под подошвами сапог, и только звериная ловкость позволила мне в следующее мгновение, пригнувшись под оружием противника, проскользнуть ему под руку. Сталь соприкоснулась со сталью, запястья тут же с готовностью взвыли под давлением, но отступать я совсем не собиралась, чувствуя, как довольно взвыла в груди почуявшая вкус свободы волчица. Легко присела, сохраняя равновесие, отбила осторожный, словно на пробу нанесенный удар, прицениваясь к своему противнику, как приценивался ко мне он, и тут же вновь бросилась вперед.

Мой невысокий рост давал мне неплохое преимущество, главное было не стоять на одном месте, и на небольшом пятачке, окруженном что-то воодушевленно кричащими воинами, я вертелась волчком, слыша только свист ветра в ушах и лязг то и дело встречающегося оружия. Искры летели во все стороны, легкие горели огнем, а то, что рядом со мной еще кто-то есть, очень скоро забылось. Был только тяжелый меч в моих руках, был воин, сосредоточенно наносящий удар за ударом, и металлический запах гари и пота, который пробрался в легкие и не позволял дышать полной грудью. Яркие блики катящегося на убыль солнца плясали на закаленной стали, раз или два в пылу драки я заметила знакомые лица друзей, но времени на то, чтобы обращать на них внимание, у меня не было.

Уклонившись от очередного выпада, опьяненная сопровождающей меня удачей, я слишком быстро развернулась, наотмашь рубанув клинком, меч соскользнул по лезвию чужого оружия, заставив меня на мгновение потерять равновесие, и не успела я сориентироваться, как мощный удар легко выбил рукоять из моих пальцев. Меч с глухим стуком упал на траву, болезненный толчок заставил меня оступиться, а в следующее мгновение ребра болезненно приложились о холодную землю. От удара из легких выбило весь воздух, краем глаза я заметила, как оборотень, уже занесший надо мной свое оружие, резко остановился, словно бы в растерянности, а в следующее мгновение пальцы, судорожно шарящие по траве, нашли знакомую рукоять.

– Не останавливайся! – рявкнула я на замешкавшегося воина, резко перекатившись по земле, острое лезвие мгновение позже вонзилось туда, где раньше находилась моя голова, а я, извернувшись, с силой ударила нависшего надо мной мужчину в голень, заставив его болезненно охнуть и припасть на одну ногу. Руки нашли опору, я стремительно поднялась с земли, готовая обороняться, и едва успела выставить блок, когда чужой меч почти достиг моей шеи.

Заскрежетала сталь, посыпались искры, а время будто застыло, когда я увидела находящиеся прямо напротив глаза, полыхающие золотом. Разгоряченный битвой оборотень тяжело дышал, даже не пытаясь приподняться с земли, в которую по-прежнему упирался коленом, на крепкой шее вздулись вены, а по лицу катилась капля пота. Его меч по-прежнему давил на мой, тонкие запястья дрожали, и я понимала, что продолжи мужчина так давить, и ему ничего не стоит пробить мою защиту.

К счастью, делать этого воин не стал.

– Благодарю за хороший бой, Ваше Величество, – негромко проговорил он срывающимся от нехватки воздуха голосом, а после резко подался назад, отстраняясь, и я едва не упала, оставшись без опоры. Выровнялась, сохраняя равновесие, отбросила упавшие на лицо волосы, шумно выдохнула, пытаясь восстановить сбитое дыхание и присмирить все еще разгоряченную волчицу, а после искренне улыбнулась.

– Спасибо вам.

Откуда-то со стороны послышался одобрительный свист, явно удрученный Гимли с огромной неохотой отдал уже знакомому рыжеволосому бородачу несколько монет, и я с усмешкой покачала головой, совсем не удивляясь тому, что ушлый гном ставил не на меня. Взгляд, скользнувший по толпе, выхватил улыбчивую Маргрит, которая довольно покивала мне головой, и я только ухмыльнулась, заметив в глазах подруги озорные огоньки. Первая бегущая по следу, кажется, ни на мгновение не сомневалась в исходе этого боя, подмигнув мне в ответ на усмешку, и тут же заглянула куда-то мне за плечо. С удивлением заметив, как растягивает тонкие губы каверзная ухмылка, которой я совсем не ожидала, я оглянулась, искренне не понимая, в чем причина такого поведения гончей, и тут же судорожно вздохнула, услышав знакомый хриплый баритон:

– А со мной сразишься?

Когда у нашей небольшой арены успел появиться Боромир, я совсем не заметила, и теперь, признаться честно, была растеряна, увидев его всего в паре шагов. За последние дни мы с мужчиной общались мало, почти все свое время гондорец проводил в шатре Арагорна вместе с другими военачальниками, а я целиком и полностью доверяя мужчинам и совсем не видя пользы от своего участия в этих обсуждениях, в их дела не лезла, ограничиваясь докладами Халльгрима и Асбранда – они явно понимали в военном деле побольше моего. В походных условиях остаться наедине нам не удавалось, рядом со мной постоянно находился кто-то из оборотней, а Боромир держался поближе к Страннику и остальным нашим друзьям, и в те редкие моменты, когда мы пересекались взглядами, я чувствовала себя в высшей степени неуютно.

Боромир не скрывал, что наша с Арагорном затея ему не нравится, он не скрывал, что абсолютно против и этого похода в целом, и моего в нем участия в частности, а мои губы все еще помнили огонь горячего дыхания, когда на ступенях королевского замка в Минас-Тирите гондорец просил меня одуматься. Я помнила горячие прикосновения мужчины слишком явно, я мечтала еще раз почувствовать их во сне и наяву, но вместе с мечтами ночью ко мне приходили кошмары в виде воспоминаний о совсем других прикосновениях, от которых в венах стыла кровь. Я злилась и ненавидела себя за слабость, я отчаянно стирала жесткой щеткой с бедер следы, которых там давным-давно не было, но не могла ничего поделать с абсолютным раздраем в душе, который не давал мне покоя. Смотреть в глаза мужчине было слишком сложно, я сама себе казалась запятнанной, грязной, и ненавидела свою волчицу за то, что она все еще отчаянно пытается быть рядом со своей парой, не понимая, что больше мы не имеем на это права.

Наверное, будь все по-другому, и у меня был бы шанс все переиграть, был бы шанс хоть немного приблизить реальность к мечтам, но…

Но после всего, что случилось, мне не хватало духу ощущать рядом знакомое тепло, и я наслаждалась лишь его жалкими крохами, наблюдая за Боромиром украдкой. И от того, что взгляд любимых серых глаз, похожих на грозовое небо, был прикован ко мне, на душе было еще тяжелее.

– Боромир… – выдохнула я, широко распахнутыми глазами наблюдая за тем, как мужчина, держа в опущенной руке меч, неспешно приближается ко мне. Кто-то из присутствующих здесь гондорцев зашептался, стоящие рядом оборотни напряглись, поглядывая на воина с недоверием, однако наследник трона наместника, кажется, и вовсе не обратил на это внимания. Остановился в паре шагов, не сводя с меня взгляда, а после легко пожал плечами.

– Завтра нам придется сражаться плечом к плечу, я хочу быть уверенным в том, кто прикроет мне спину.

– Ваше Величество… – зарычал тот самый оборотень, с которым я только что сражалась, крепче сжав рукоять своего меча, однако я лишь положила ладонь ему на плечо, усмиряя гнев.

– Оставь, – лицо превратилось в каменную маску, волчица в груди встревожено переступила лапами, на полные легкие втягивая терпкий, до умопомрачения знакомый запах пары, и я, собравшись с силами, приглашающе повела рукой. – Я полагала, что уже успела доказать, насколько хорошо я умею прикрывать в бою.

Проскользнувший в голосе намек не остался незамеченным, в любимых серых глазах взметнулась буря, остудившая разгоряченный разум, а судя по тому, как заиграли на скулах мужчины желваки, он понял, о чем я говорила. Старый шрам на груди тут же болезненно заныл и зачесался, взгляд словно бы почувствовавшего это Боромира скользнул к воротнику моей рубахи, однако контролировал себя воин явно лучше, чем я. Подобрался, будто перед прыжком, несколько невыносимо долгих мгновений смотрел на меня, завораживая стужей на сером полотне, а после склонился в почтительном поклоне.

– И все же, я бы предпочел убедиться в этом еще раз.

– Право твое, – упрямо дернула я подбородком, а после, крепче сжав меч, так привычно приняла оборонительную стойку.

Боромир не стал осторожничать, как оборотни, он напал первым, рванув вперед черным смерчем, и я едва успела блокировать удар, нацеленный мне в шею. Мерзкий скрежет ударил по ушам, в запястье, кажется, что-то болезненно хрупнуло, а перед глазами на мгновение потемнело от пьянящего знакомого запаха, окутавшего плотным коконом, но я, не позволив своей волчице поддаться слабости, отчаянно подалась вперед, отталкивая противника от себя. Лезвие соскользнуло с чужого меча, только чудом мне удалось увернуться, спасая свою драгоценную шкурку, а растрепанные волосы наотмашь хлестнули по лицу, заставив зажмуриться. Сердце, словно опомнившись, заколотилось с удвоенной силой, пришедшая в себя волчица встрепенулась, подчиняясь взвывшим инстинктам, и очередной удар я встретила куда уверенней, на мгновение пересекшись с внимательным взглядом, оказавшимся прямо напротив.

Внутри словно что-то оборвалось, горячий вздох опалил лицо, и я, отчаянно боясь непонятно откуда взявшейся слабости, отшатнулась назад, рубанув клинком почти наугад.

В памяти еще свежи были, казалось бы, давно забытые воспоминания о том, как весело смеющийся Боромир обучал сражаться на мечах Мэри и Пиппина, и я мысленно усмехалась, вспоминая о том, как тогда сетовала на то, что воин жалеет полуросликов. Глупости, ведь если бы тогда гондорец бился хотя бы в треть своей полной силы, у хоббитов бы не было шансов. Он сражался яростно и отчаянно, он не пытался поддаваться или жалеть, и я, раз за разом отбивая удары, которые становились все сильнее, не могла найти даже мгновения для того, чтобы атаковать самой. Спасаясь от порывистых движений, мне пришлось уйти в глухую защиту, во все стороны от сапог летели комья земли и мелкое крошево пыли, а сердце колотилось, кажется, где-то в горле, и я совсем не удивлялась тому, как с такой силой и умениями мужчине удалось выстоять почти сутки изнуряющего боя за Минас-Тирит.

Сейчас, в бою, он куда больше напоминал мне яростного, неконтролируемого оборотня, но не человека, сила, с которой он взмахивал мечом, поражала, и шутливым сражением, которое затеяли мы с незнакомым оборотнем, это совсем не было. Это была битва, битва не на жизнь, а на смерть, и раз за разом отбивая чужие удары, я все сильнее выдыхалась, держась на упрямстве собственной волчицы, которая запуталась в происходящем. Она видела перед собой пару, она чувствовала пару, она чуяла его запах, и не понимала, почему мы должны защищаться от него мечом, почему должны испытывать волну страха каждый раз, когда острое лезвие свистит так близко к горлу, сдавленному невидимыми тисками.

Я уже не слышала подбадривающих выкриков, стих и громкий свист, которым сопровождались поединки до этого, а внимательные, пронзительные взгляды буквально обжигали тело, и я каждой клеточкой тела чувствовала напряжение, охватившее оборотней. За нашей схваткой они следили, затаив дыхание, словно готовые в любой момент вмешаться в бой, но Боромир, кажется, этого совершенно не замечал. Его глаза горели огнем, волосы растрепались, а на сильных руках при каждом ударе тугими веревками проступали вены. Тонкая ткань рубахи прилипла к взмокшей от пота спине, очерчивая мышцы, широкая грудь тяжело вздымалась и опускалась, а с пересохших губ срывалось сбитое, хриплое дыхание, но лицо было сосредоточенным, и в какой-то момент я вдруг осознала, что такой Боромир в равной степени завораживает и пугает меня.

С трудом отбитый удар позволил мне на мгновение перевести дыхание, пользуясь кратким мгновением передышки, сделанный на пробу выпад едва не выбил из моей руки меч, и в глазах полыхнули янтарные искры, когда я заметила, как уверенный в своей победе мужчина всего лишь на миг открылся, подставляясь под удар. Тело среагировало мгновенно, восторженная волчица взвыла в груди, заставив рвануть вперед, и я, уклонившись от резкого взмаха, вскинула свой меч, целясь в незащищенный бок. Я совсем не хотела ранить Боромира, собираясь остановиться до того, как лезвие коснется тела, и опьяненная излишней самоуверенностью, позабыла обо всем остальном.

Крепкие пальцы сжались на болезненно ноющем запястье, заставив тихо вскрикнуть, меч выпал из мгновенно ослабевших пальцев, а я, почувствовав сильный рывок, не удержалась на ногах, полетев вперед. Чужая рука, перехватившая меня за талию, заставила крутнуться вокруг, пальцы рефлекторно сжались на крепкой ткани чужой рубашки, а спина натолкнулась на крепкую грудь. Острое лезвие прижалось к шее, заставив застыть каменным изваянием, горячий вздох обжег макушку, растрепав и без того пребывающие в беспорядке волосы, и время словно остановилось.

Левой лопаткой я чувствовала, как колотится чужое сердце, нахальная конечность крепко прижимала меня к широкой груди, не позволяя даже пошелохнуться, а меч у горла отбивал всякое желание совершать глупости, и я, даже зная, что Боромир не причинит мне вреда, все равно чувствовала себя пришпиленной бабочкой, судьбу которой уже кто-то решил за нее. Пальцы судорожно цеплялись за мужскую руку, колючая щека, прижатая к левому виску, неприятно кололась и щекотала нежную кожу, а окончательно запутавшаяся в происходящем волчица громко взвыла, расписываясь в своей полной беспомощности.

– Ты проиграла, девочка, – горячий шепот обжег ухо, заставив сердце забиться чаще, глаза испуганно расширились, глядя в пространство перед собой, а внутренности свела горячая судорога, от которой вскипела кровь. Инстинкты взбунтовались, судорожный вздох отравил сознание пьянящим запахом, и мир вокруг перестал существовать, когда широкая ладонь, удерживающая меня на месте, жадно сжалась на талии, сминая тонкую ткань рубахи.

С пересохших губ сорвался шумный вздох, который я не сумела сдержать, к щекам прилила кровь, а перед глазами запульсировали золотые круги, но прежде, чем возбужденно поведшая носом волчица подалась вперед, где-то совсем рядом послышался чей-то смущенный кашель.

На голову словно обрушили ведро холодной воды, сознание стремительно прояснилось, и я, осознав, в каком положении нахожусь, забилась в чужих руках испуганной птицей, не боясь даже лезвия, находящегося в опасной близости от моего горла. Удерживающий меня все это время Боромир, словно спохватившись, поспешно убрал оружие и разжал объятия, и я, почувствовав глоток свободы, рванулась прочь, едва не перецепившись о свою же ногу. Лицо горело огнем, сердце болезненно колотилось в горле, не позволяя дышать, а запястья дрожали, как при лихорадке, и я отчаянно надеялась, что это не так заметно. Впрочем, короткий взгляд, брошенный на стоящую ближе всех Маргрит, заставил мысленно взвыть, хитрая усмешка гончей подсказала, что лицо мое по цвету сейчас похоже на помидор, и от осознания этого факта хотелось провалиться сквозь землю.

На Боромира, оставшегося где-то за спиной, было страшно даже смотреть, и я, подобрав валяющийся на земле меч и буквально впихнув его в руки кого-то из оборотней, пробормотала себе под нос что-то похожее на:

– Благодарю за бой, было очень познавательно…

В висках болезненно пульсировала одна-единственная мысль о побеге, сопротивляться ей я отнюдь не собиралась, даже не думая о том, что могут обо мне другие, и стремительным шагом направилась прочь, чувствуя, как полыхают лихорадочным румянцем скулы. Руки с каждым шагом дрожали все сильнее, перед глазами все плыло, и я буквально ненавидела предательницу-волчицу за то, что она изо всех сил рвалась обратно, к своей паре.

Столкнулась с кем-то из оборотней, кажется, с весьма удивленным моим поведением Асбрандом, пробормотала что-то о крайней занятости, спеша как можно быстрее оказаться подальше от любопытных глаз, и едва не сорвалась на предательский бег, увидев впереди темно-серую ткань своего шатра. Проигнорировала поприветствовавших меня оборотней, проводивших королеву изумленными взглядами, не оглянулась, когда кто-то позвал меня по имени, и не сдержала сорвавшийся с губ отчаянный стон, когда за спиной, наконец, сомкнулось тяжелое полотно.

В шатре царил вечерний сумрак, свеча почти догорела и отчаянно чадила, но острый, неприятный запах я втягивала до боли жадно, пытаясь как можно скорее избавиться от того, что так сильно путал сознание. Тело колотила дрожь, легким в клетке ребер было тесно, а подлетев к деревянному табурету, на котором стояла небольшая бадья с родниковой водой, я зачерпнула полную кружку, опрокинув ее в себя и не обращая внимания на то, как бегут по разгоряченной коже ледяные ручейки. Каждый глоток обжигал холодом, я пыталась остудить горящее тело хоть как-то, отчаянно закашлявшись, когда вода попала не в то горло, и лишь яростно зарычала, когда кто-то беспардонно откинул полог моего шатра, войдя внутрь.

– Илва… – хриплый баритон обжег подобно раскаленному железу, и я, порывисто оглянувшись, до скрипа сжала пальцами жестяную кружку.

– Боромир… – голос, сорвавшийся с губ, был больше похож на шипение, а при виде широкоплечей фигуры, словно бы мгновенно занявшей собой все пространство, перед глазами поплыло. – Что тебе нужно? Чего ты еще хочешь?

– Тебя, – просто ответил мужчина, и прежде, чем я успела отреагировать на такое заявление, шагнул вперед.

Сильные руки так знакомо сжались на дрожащем теле, широкая грудь оказалась совсем рядом, а шершавые пальцы перехватили подбородок, не позволяя ни отстраниться, ни увернуться. Я возмущенно вскинулась, чувствуя, как мир вокруг медленно пульсирует золотом, но в следующее мгновение буквально захлебнулась на вздохе, когда сухие горячие губы яростно прижались к моим, сминая их и заглушив ругательства, готовые вырваться из груди. По спине прокатилась волна дрожи, занесенная было для удара рука беспомощно застыла в воздухе, все еще крепко сжимая жестяную кружку, но просто сбить меня с толку гондорцу было мало.

Чужие зубы требовательно прихватили нижнюю губу, расставив разжать челюсть, нахальный язык скользнул в рот, углубляя поцелуй, и я сумела только застонать, чувствуя, как мужская рука, легшая мне на спину, крепче прижимает меня к широкой груди. Лишенная возможности двигаться, совершенно разбитая и запутавшаяся в происходящем не меньше собственной волчицы, я ощущала жар мужского тела, находящегося совсем рядом, сходила с ума от запаха, угнездившегося в легких, и не могла найти в себе силы не то, что сопротивляться, – я и пальцем пошевелить не могла, равнодушно отметив краем сознания, как разжимается ослабевшая ладонь.

Тяжелая кружка рухнула на землю, расплескивая вокруг холодную воду, но на это мне было искренне наплевать.

Боромир целовал меня жадно, требовательно, не давая опомниться, его руки шарили по моему телу, сжимая, изучая, запоминая каждый изгиб и очерчивая каждую выступающую косточку, а тонкая ткань рубашки трещала под мужскими пальцами, держась из последних сил. Собственные дрожащие руки, словно живя отдельной жизнью, опустились на широкие плечи, сжавшись на темной ткани до хруста суставов, запутались в жестких медных волосах, а с губ сорвался очередной стон, когда гондорец, крепко сжав пепельные пряди, оттянул голову назад, жадно припав к шее и оставляя на смуглой коже темные отметины, спускающиеся от линии челюсти к выступающим ключицам.

Все-таки не выдержавшая давления ткань громко затрещала, сползя с одного плеча, ворвавшийся в шатер шаловливый ветерок скользнул по влажной коже, а почувствовав широкую ладонь, накрывшую грудь прямо над бешено колотящимся сердцем, я уже сама не удержалась, впившись с горячие губы с отчаяньем, которое снедало меня все это время. Вцепилась в широкие плечи, оттягивая широкий ворот черной рубахи, и впилась обломанными ногтями в горячую кожу, стараясь стать ближе, почувствовать присутствие мужчины сильнее.

Зарычав, как дикий зверь, Боромир внезапно подхватил меня под бедра, заставив обнять его еще и ногами, и я, пользуясь тем, что оказалась немного выше, обхватила ладонями колючие щеки, чувствуя, как скользнул вниз густой водопад непослушных волос. Рубашка, пришедшая в полнейшую негодность, комком сбилась где-то на животе, изрядно мешая, но сил на то, чтобы оторваться от пьянящих губ и убрать ее, у меня попросту не было.

Сознание затянуло плотным туманом, откуда-то из глубины поднялась темная волна воспоминаний, а по ушам ударил свой собственный отчаянный крик, от которого болезненно сжалось сердце, но вместо того, чтобы поддаться охватившему телу ужасу, я только сильнее прижалась к чужой груди, жадно втягивая в себя терпкий запах походного костра, пота и полевых трав. Отчаянье выжигало разум, оставляя обнаженные инстинкты и эмоции, руки жадно шарили по горячему телу, забираясь под смятую ткань и оставляя на влажной коже алеющие следы, и остановится я попросту не могла.

– Девочка… – жадно шептал Боромир, покрывая быстрыми, жалящими поцелуями лицо, и я едва не скулила потерянным щенком, желая быть еще ближе. – Моя девочка…

Ноги вдруг вновь коснулись земли, горячие объятия на мгновение распались, заставив вздрогнуть от холода, скользнувшего по обнаженным плечам, и рефлекторно прикрыть руками грудь, но спустя миг гондорец, сбросив с себя ставшую такой ненужной рубашку, вновь прижал меня к себе, и я громко застонала прямо в чужой рот, не заботясь о том, что кто-то может услышать. Жар мужского тела, находящегося так близко, буквально обжег, кожа прикоснулась к коже, и в сознании не осталось больше ничего, кроме золотой пелены, укрывшей плотным пологом.

Мир вокруг словно перевернулся, земля и небо поменялись местами, и я только вздрогнула, почувствовав обнаженной спиной мягкие теплые шкуры, заменяющие мне в походе постель. Тяжелое тело гранитной плитой опустилось на меня, не позволяя полноценно вздохнуть, но вместо того, чтобы оттолкнуть мужчину, я только ближе притянула его к себе, отчаянно боясь остаться без столь нужного мне тепла, которое выжигало ненавистные воспоминания из груди, позволяя вздохнуть свободнее. Сведенные судорогой бедра расслабились, стоило требовательной руке жадно скользнуть вниз, спина изогнулась дугой, заставляя податься навстречу, а искусанные то ли мной самой, то ли Боромиром губы буквально горели, заставляя задыхаться. Мне казалось, что я чувствую горчащий металлический привкус крови, темные пятна, расцветающие на смуглой коже, отзывались где-то в груди теплом, и я бездумно тянулась за сводящими с ума губами, скользнув в забытье.

– Моя девочка… – вновь прошептал Боромир, потемневшие серые глаза заглянули в затуманенные золотые, а в следующее мгновение я испуганно рванулась всем телом, услышав чужой голос, прозвучавший неожиданно громко:

– Ваше Вели… Прошу прощения!

Наваждение схлынуло стремительно, оставляя после себя холодный осадок, где-то совсем рядом прогремели стремительно удаляющиеся шаги, и я, вдруг осознав, что только что происходило, испуганно рванулась всем телом, оттолкнув от себя Боромира. Разгоряченный, сбитый с толку мужчина поддался легко, кажется, все еще не совсем понимая, что случилось и по-прежнему глядя на меня темными от желания глазами, а я, пытаясь спастись от этого взгляда, поспешно прижала к обнаженной груди разорванные жалкие остатки рубашки, пришедшей в полнейшую негодность. Сердце болезненно сжималось в груди, виски кололо болью, в ушах шумела кровь, а дышать все еще получалось с огромным трудом, и я изо всех сил прижимала к себе руки, пытаясь заставить их не дрожать.