Текст книги "Волчье (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

В горло хлынула чужая соленая кровь, от которой мгновенно перехватило горло, Сверр яростно взревел, рванувшись назад, а сильный удар обрушился на мою скулу, от чего болезненно мотнулась голова. Не удержавшись на дрожащих ногах, я отлетела в сторону, споткнувшись о валяющийся на полу сломанный стул, наткнулась коленями на подвернувшуюся на пути постель и буквально рухнула на твердую перину. Руки запутались во множестве мягких шкур, волосы упали на глаза, когда я попыталась вернуться в вертикальное положение, но не успела приподняться на локтях, как сверху на меня буквально рухнуло тяжелое тело.

– Дикая волчица, – прошипел явно обозленный Сверр, больно сжав рукой мою шею и надежно придавив к кровати, и я рванулась всем телом, отчаянно пытаясь освободиться. – Я научу тебя уважать своего альфу и подчиняться ему.

– Только посмей… – прорычала я, инстинктивно облизывая окровавленные губы, и только втянула сквозь зубы воздух, когда сильная рука заставила меня уткнуться лицом в мягкую шкуру, пахнущую травами и дымом.

Его Величество завозился за моей спиной, послышался шорох и треск рвущейся ткани, и я едва не взвыла, ощутив холодок, скользнувший по обнаженной коже. От одной лишь мысли что мужчина собирается делать, у меня перед глазами темнело, воздуха катастрофически не хватало, но лишенная возможности двигаться и едва способная дышать сквозь теплую шкуру, я чувствовала себя бабочкой, пришпиленной за яркие крылышки. Внутри все сжималось, отчаяние жгло грудь, а волчица уже не выла, скулила так громко, что мне казалось, будто других звуков в мире просто не существует.

Горячее дыхание обожгло ухо, когда Сверр склонился ко мне, сухие губы, словно издеваясь, почти нежно коснулись чувствительного места под волосами, и я с силой зажмурилась, услышав самодовольный шепот:

– Ты принадлежишь мне.

Мужское колено вклинилось между ног, заставив развести бедра, которые я отчаянно пыталась сжать, где-то за окном полыхнула яркая вспышка разноцветных огней, а громкое начало новой песни, распеваемой пьяными голосами, слилось с моим истошным воплем.

Саднящая, острая боль словно пронзила все тело насквозь, чужие бедра плотно прижались к моим, пригвоздив к постели, а нос задергался, когда я уловила тонких запах своей собственной крови, вскруживший голову. Горло свело спазмом, горячие слезы, вскипевшие на глазах, моментально впитались в теплую шкуру, а волчица, чувствующая мою боль, вторила сорвавшемуся с губ крику отчаянным, почти человеческим стоном. Мир вокруг полыхнул огнем и как-то словно потускнел, то ярко вспыхивая золотом, то становясь почти черным, кровь зашумела в висках водопадом, и я лишь крепче вцепилась пальцами в простыни, когда новый сильный толчок придавил меня к перине.

Сверр не позволил ни привыкнуть к мерзким ощущениям, ни избавиться от ноющей боли, от быстрых, рваных движений закружилась голова, и я ненавидела себя за собственную беспомощность, отчаянно мечтая о том, чтобы потерять сознание. Спасительная темнота казалась мне сейчас подарком судьбы, я до крови кусала губы, стремясь этой болью заглушить ту, другую, а от хриплого дыхания, ерошащего волосы на затылке, по телу бежала крупная дрожь. Я по-прежнему чувствовала чужую руку на своей шее, я чувствовала, как сминается под животом разорванное платье, и молилась всем известным мне богам, чтобы весь этот ужас просто закончился.

Испуганная, отчаявшаяся волчица цеплялась когтями за ребра, словно пытаясь не дать скатиться во тьму, а у меня даже не было сил, чтобы ответить ей. Уже самостоятельно с силой вжимаясь лицом в теплые шкуры, я с жадностью вдыхала запах трав и дыма, надеясь заглушить смрад навалившегося на мою спину альфы, а все чувства в какой-то момент просто… исчезли, позволив забыться. Казалось, будто весь этот ужас происходит не со мной, будто кто-то другой сейчас лежит на раскуроченной постели, а я просто наблюдаю за всем происходящим со стороны.

Так было легче, так было проще, и я лишь ослаблено прикрыла глаза, слушая собственное хриплое дыхание.

Сверр вдруг тихо заворчал, крепко сжав пальцы на моих волосах и заставив запрокинуть голову назад, прижался к моей спине грудью, словно пытаясь растворить в собственном теле, а последний болезненный толчок заставил рефлекторно сжать бедра в очередной тщетной попытке избавиться от чужой плоти. Мерзкое тепло разлилось по внутренней стороне бедра, я гулко сглотнула, пытаясь подавить подкатившую к горлу тошноту, и лишь настороженно застыла, боясь поднять голову, когда тяжело дышащий мужчина откатился в сторону. Ненавистная тяжесть исчезла со спины, оставив меня лежать на холодной постели, порыв ледяного ветра, ворвавшегося в распахнутое окно, мазнул по обнаженной, влажной коже, а где-то там, в крепости, все еще гремел шум веселья, но в моих покоях царила тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием.

Моим собственным.

Я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как все закончилось, когда мои руки, наконец, дрогнули, упираясь в мягкие шкуры. Ощущение собственного тела медленно возвращалось, тупая, ноющая боль сковала цепкими оковами, и мне понадобилось приложить все возможные силы, чтобы приподняться на локтях. Одинокая слеза, последняя из тех, что давно высохли, скатилась по щеке, исчезая где-то в вороте платья, спутанные волосы упали на глаза, а взгляд равнодушно мазнул по альфе, лежащему на постели рядом. Откинувшись на спину и широко раскинув руки, от чего натянулась на груди черная рубашка, Сверр спал глубоким, пьяным сном, чуть приоткрыв рот, а его шея была так соблазнительно открыта и незащищена…

Мир вновь подернулся золотом, мне на мгновение показалось, будто я чувствую собственные удлинившиеся клыки, а отчаянное желание наброситься на беззащитного мужчину и разодрать ему глотку буквально сводило с ума. Кровь застучала в висках, оскалилась яростная волчица, приготовившись к прыжку, но в последний момент что-то заставило меня отступить.

Сражаясь с собственными всколыхнувшимися эмоциями, я на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла их вновь, то была уже спокойна и непоколебима, как скала. Ледяная корка заморозила грудь, покрывая гулко бьющееся сердце, зло щелкнувшая зубами волчица была усажена на цепь, и я, не сводя испытывающего взгляда со спящего Сверра, медленно поднялась с постели.

Разодранное платье, больше похожее на половую тряпку, скользнуло вниз, вновь подкатившую к горлу тошноту удалось подавить с огромным трудом, а внимание сосредоточилось на закрытой деревянной двери. Его Величество отдал приказ его не тревожить до утра, стражников в коридоре не могло быть, потому что никто в обители не рискнул бы ослушаться слов альфы, и это было мне только на руку. С трудом вернув контроль над собственным телом, я бесшумно приблизилась к двери, прислушавшись к невнятному шуму, царящему в здании, потянула на себя деревянную ручку, заглянув в созданную щель, а после, не заметив в сумрачном коридоре ни единой живой души, без промедления выскользнула из покоев, ставших моей клеткой. Вокруг не было ни души, холодные стены терялись в сумраке, а в голове болезненно пульсировала единственная мысль – мне нужно сбежать из этого кошмара.

Служанка не обманула, праздновали действительно все, и за те несколько мгновений, когда я, прячась в сумраке, бежала бесконечными коридорами, мне встретилось всего несколько обитателей крепости, которые, больше занятые вином и друг другом, даже не обращали внимания на безмолвную девицу, похожую на невзрачную тень. Слуги и приближенные ко двору не видели разницы друг между другом, громко пели и смеялись все вместе, и даже несколько стражников, которых я встретила у тронного зала, казалось, не интересовало мое появление перед их глазами.

Никого не интересовало то, что произошло этим вечером в одних из покоев, а мне было абсолютно наплевать на то, видит меня кто-то или нет. Далекая детская мечта однажды встретить своих сородичей разбилась мириадами осколков, и сейчас я надеялась выбраться из крепости и никогда больше не видеть оборотней.

На улице скрываться в толпе было намного легче, разноцветное живое море толкалось, куда-то спешило и даже не смотрело в мою сторону, предпочитая видеть лишь щедро накрытые столы, и мне никто не мешал, когда я, стремительно проталкиваясь между оборотней, спешила к крепостным воротам. Они были распахнуты настежь, шумная гулянка гремела и в лесу, где на густых деревьях кто-то развесил разноцветные яркие фонарики и шелковые ленты, а воздух то и дело дрожал от громкого волчьего воя, и я отчаянно мечтала зажать уши, чтобы всего этого не слышать.

Хватит с меня оборотней, хватит этих глупостей о семье и стае. Лучше действительно быть одной, чем так…

Шумное празднество как-то неожиданно оказалось за спиной, вокруг меня был лишь пустынный, темный лес, и я позволила себе вдохнуть полной грудью, наслаждаясь пьянящим чувством свободы. Что-то внутри меня все еще не верило в то, что все действительно получилось так легко, я никак не могла поверить, что мне и правда удалось сбежать, а настороженно прислушивающаяся к ночной тишине волчица тихо зарычала, подсказав мне, что рядом кто-то есть.

Резко повернувшись, я согнула колени, готовясь напасть первой и защищаться до последнего, а яростный, исполненный ненависти взгляд выхватил в лесном сумраке знакомую фигуру.

– Только подойди, – прошипела я, все еще ощущая привкус крови во рту, – и клянусь, я убью тебя, Ингварр.

– Мне жаль, что так получилось, – негромко произнес мужчина, даже не пытаясь приблизиться. Он стоял недалеко, буквально в паре шагов, и я вновь чувствовала его зверя, как что-то свое, родное, но золотая пелена ненависти и злобы, надежно укрывшая сознание, не позволяла ни единой эмоции пробиться наружу. Капитан королевских гончих смотрел мне в глаза, и в его взгляде мне всего лишь на мгновение почудилось искреннее сожаление. – Если бы я только знал тогда, когда тебя встретил, что все получится так, если бы знал, что это будешь ты…

– Ты знал, знал все это время, – огрызнулась я, не позволяя тихому, смиренному голосу пробиться к заледеневшему сердцу. – И этим вечером ты тоже прекрасно понимал, почему ваш король пришел ко мне. Но все равно оставил меня с ним.

– Альфа отдал мне прямой приказ, я не мог не подчиниться ему! – голос мужчины набрал силу, когда он попытался оправдаться, но тут же вновь стих, а руки крепко сжались в кулаки, будто оборотень жалел, что сорвался.

– Смог бы, если бы захотел, – каждое мое слово сочилось ядом, я понимала, что оскорбляю его, что бью по слабому месту, но остановиться попросту не могла. Внутри что-то сломалось, что-то, что заставляло меня все это время оправдывать поступки других, а жгучая ненависть захлестнула с головой. – Но ты слишком сильно боишься.

Продолжая говорить, я отступила на шаг, внимательно наблюдая за Ингварром и готовая в любой момент броситься прочь подобно испуганному лесному зверю, но воин, прекрасно видящий каждое мое движение, по-прежнему стоял у молодого деревца, тихо шелестящего густой кроной. Тяжелый двуручник беспечно был спрятан в ножнах, руки оборотень заложил за спину, скрывая их под длинным плащом, наброшенным на плечи, и сколько бы я ни прислушивалась, никак не могла уловить ни единого отголоска враждебности.

– Сверр силен, Илва, – негромко произнес оборотень, заставив нахмуриться. – И ему подчиняюсь не только я, ему подчиняются остальные волки. Сильнейшая армия, каждый воин которой равен десяти. Таких воинов у Сверра тысячи, и каждый из них готов убивать и умирать за своего альфу. Всего лишь за одно его слово. Это сила, с которой невозможно не считаться. И на моей памяти только ты осмелилась на подобный шаг.

– Потому что у меня уже есть тот, за кого я готова убивать и умирать, – отрывисто ответила я, и в груди все болезненно сжалось от мимолетного воспоминания о любимых серых глазах. После всего, что произошло, думать о паре было почти невыносимо, мерзкая горечь сковывала горло, а глаза жгло так, словно в них бросили песок, и я резко тряхнула головой, пытаясь избавиться от липкого чувства вины.

Я была слишком слаба, я позволила сделать это с собой, и теперь чувствовала себя растоптанной и очень-очень грязной. Тело горело в тех местах, где его касались ненавистные руки, и мне хотелось содрать собственную кожу, чтобы забыть о самых страшных минутах в моей жизни.

– Твой истинный, – Ингварр не спрашивал, он утверждал, и я, вскинув на него полыхнувший огнем взгляд, лишь приподняла верхнюю губу, оскалив белые зубы.

– Не твое дело.

Новый взрыв хохота донесся из-за высоких стен крепости, заставив меня бросить в ту сторону короткий взгляд, и я со свистом втянула в себя воздух, понимая, что больше медлить нельзя. Я не знала, когда проснется Сверр, не знала, что он будет делать, обнаружив пропажу, но не хотела ждать, чтобы увидеть это собственными глазами. Мне нужно было бежать, пока меня не хватились, и я сделала инстинктивный шаг назад, собираясь скрыться в лесной темноте.

– Тебе нужно спешить, – как-то неуловимо Ингварр оказался рядом со мной, глядя необыкновенно серьезно, и я громко зарычала на него, предостерегая от необдуманных поступков. Мужчина понятливо замер всего в паре коротких шагов, подняв руки и словно показывая, что безоружен, а после попытался говорить как можно убедительней. – До рассвета тебе нужно покинуть наши границы, чтобы гончие не могли тебя преследовать. Дальше Фангорна мы не двинемся, поэтому ты должна как можно скорее выбраться из леса. Убегай и никогда больше не возвращайся, слышишь?

– Почему ты помогаешь мне? – хмуро спросила я, подняв голову и глядя мужчине прямо в глаза. Всего лишь на мгновение в его присутствии вдруг стало, как и прежде, тепло и спокойно, но я резко одернула потянувшуюся было к зверю волчицу, вновь заставив ее покорно отступить. Хватит с меня оборотней, пусть один из них и относится ко мне лучше других. – Почему не пытаешься остановить?

– Потому что ты слишком сильно похожа на мать.

Слова воина прогремели в ушах набатом, и я, растеряв на несколько коротких секунд всю свою воинственность, широко распахнутыми глазами уставилась на Ингварра, решив, что ослышалась. Капитан королевских гончих смотрел на меня пронзительно, будто бы пытаясь заглянуть в самое сердце, а его волк, которого я вдруг почувствовала необыкновенно отчетливо, шумно выдохнул, наклонившись и принюхиваясь, будто изучая. В его присутствии я сама показалась себе маленьким, несмышленым щенком, приоткрыла было рот, но не смогла выдавить из себя ни слова.

Беззвучный вопрос повис в воздухе между нами.

– Асгерд любила своего мужа, любила его искренне, но не смогла сопротивляться, когда встретила свою истинную пару, – на грани едва слышного шепота произнес оборотень, а его взгляд скользнул к медальону, лежащему у меня на груди. – Бедольв знал, что без того, другого мужчины, она не выживет, он отпустил возлюбленную супругу и просто позволил ей уйти из стаи. Позволил оставить его и их маленького сына, который больше не видел своей матери. В памяти мальчика остался только призрачный образ и круглый медальон с большим алым камнем, – загрубевшие пальцы медленно коснулись старинного украшения, и я даже не подумала о том, чтобы отшатнуться.

Все услышанное не укладывалось в голове, в сознании царил полнейший сумбур, а руки мелко дрожали, и сама себе я напоминала выброшенную на берег рыбу, беззвучно открывая и закрывая рот. Взволнованная волчица металась в груди, принюхиваясь к хищнику, стоящему совсем рядом, тихо ворчала, будто пытаясь понять, что же ее так тревожит, а я, пораженная внезапной догадкой, не мигая, уставилась в бездонные голубые глаза.

Такие же, как мои собственные.

Догадка, словно вспышка молнии, пронзила виски, и я с шумом втянула в себя холодный ночной воздух.

– Ты… – на полноценную фразу сил у меня не хватило, и я растерянно сомкнула губы, все еще не веря в происходящее. Ингварр же, словно взяв себя в руки, мгновенно посерьезнел и склонился ко мне, опаляя дыханием лицо.

– Ты должна бежать так быстро, как только сможешь, слышишь? Я не смогу ни солгать, ни воспротивиться, когда Сверр спросит у меня, что случилось, поэтому прошу, не позволь мне взять твой след, – в хриплом, рычащем голосе прозвучало неподдельное отчаяние, и я только жадно всматривалась в хмурое, испещренное шрамами лицо, словно увидев его впервые. – Позволь своей волчице вести себя, открой сознание и не сопротивляйся. Ты умная, ты поймешь, я знаю, – Ингварр на мгновение заглянул мне в глаза, и я увидела на синем полотне искреннее сожаление, от которого потемнела радужка. – Если вдруг сможешь, прости за то, что я привел тебя сюда. Я сожалею, девочка…

Мягкие, необыкновенно горячие губы прижались к моему лбу, горячее дыхание взъерошило волосы, а все мое естество потянулось к мужчине, но прежде, чем я сумела сделать хоть что-то, воин сильным рывком сорвал с моей шеи медальон.

Дыхание перехватило, мир поплыл ярким золотом, а торжествующе взревевшая волчица рванула вперед, полыхнув яркой вспышкой и заставив меня вскрикнуть от неожиданности, но прежде, чем оборот начал, как и прежде, ломать кости и выворачивать суставы, я последовала совету Ингварра, сделав над собой усилие и распахнув сознание, впервые позволяя зверю взять надо мной верх. Белоснежная хищница запрокинула голову к небу, из груди вырвался дикий вой, но боли, которой я ждала, не было.

Горячая дрожь прокатилась по коже, теплый ветер обнял, словно самый нежный любовник, и я даже не поняла, что произошло в следующий момент. Земля набросилась на меня, словно дикий зверь, сильные лапы мягко коснулись холодной земли, а изодранное платье осыпалось ошметками, и я изо всех сил рванула вперед, даже не пытаясь оглядываться на крепость, которую оставляла позади. Сердце билось быстро и ровно, пьянящее чувство свободы кружило голову, и я мчала вперед выпущенной стрелой, вырываясь из плена своего кошмара.

Прощальный взгляд Ингварра, оставшегося там, за спиной, преследовал меня до тех пор, пока я не скрылась за густыми деревьями Фангорна…

========== Глава 13 ==========

Равнодушное холодное солнце мутным блином выделялось на бездонно-синем небосводе, холодный ветер, бегущий по бескрайней степи, гнал быстрые волны, склоняя к земле сухие травы и полевые цветы, и лишь громкая песня птиц, летящих где-то высоко-высоко, разбивала мирную тишину, поглотившую мир. Вокруг не было совершенно ничего, за целый день, проведенный в пути, мне не встретилось ни единой живой души, а громадное пятно Фангорна, который я покинула еще на рассвете, темнело далеко-далеко за спиной, отбивая всякое желание оборачивать назад.

Я не останавливалась ни на минуту, я мчалась вперед, не зная усталости, и только тонкий, едва ощутимый запах, стелящийся по траве вместе с туманом, указывал мне путь.

Вырвавшаяся на свободу волчица, поставившая себе целью найти пару, к которой так стремилась, и которой так давно не видела, бежала отчаянно, не обращая внимания на предательскую слабость, расплывающуюся во всем теле, она забыла о трусости, злости и ярости, которые сжигали ее дотла ночью, и сейчас была холодна и сосредоточена. Она всматривалась золотыми глазами в горизонт впереди, она высоко поднимала голову, держа нос по ветру, и тихим, успокаивающим ворчанием поддерживала меня, умоляя не сдаваться, потерпеть еще немного.

Она не была чем-то инородным, она словно стала частью меня, не проникнув в мое сознание, а словно слившись с ним воедино, и сердца наши бились как одно, и тело у нас было одним на двоих, и ее эмоции были моими. И сейчас не белоснежная волчица неслась по пустынной степи, сейчас я перебирала сильными лапами в сухой траве. Зверь больше не пытался подавить и подчинить, он оберегал и делился силой, и впервые между нами не было противостояния.

Кажется, Ингварр был прав, когда говорил, что я не должна сопротивляться.

Мысли о том, что мужчина может быть моим братом, я отчаянно гнала прочь, хотя и понимала, что это, скорее всего, правда. Он узнал медальон матери, он сказал, что я похожа на нее, как когда-то говорил мне Владыка Элронд, и его родные, синие глаза… Теперь я понимала, почему волчица так реагировала на воина, теперь понимала, почему она доверяла ему и тянулась, несмотря на все то, что между нами произошло. Она чувствовала семью, чувствовала отголоски родной крови, пусть и лишь наполовину, и почему-то мне от осознания всего этого безумия хотелось громко, истерически смеяться.

Я всегда была уверена, что моя семья – это Владыка и его дети, я никогда не сомневалась, что кроме погибшей матери у меня никого не было, и среди всего этого кошмара вдруг встретить родного человека, старшего брата, о котором я даже не подозревала… Наверное, это можно было назвать чудом, и встреться мы в другой жизни и при других обстоятельствах, я была бы самой счастливой, но теперь… Теперь все было по-другому, и я понимала, что никогда не вернусь в Серый Оплот и никогда не встречусь больше с капитаном королевских гончих. Встреча с ним была единственным светлым пятном во мраке болезненных воспоминаний, и испытанную искру тепла я спрятала как можно глубже в сердце, пообещав себе никогда не забывать.

Неспособный противиться своему альфе, Ингварр все равно пытался мне помочь, как мог, и только сейчас, избавившись от налета ярости и ненависти, я увидела, что он для меня сделал.

Я сумела понять…

Под лапы попался острый камешек, незамеченный в высокой траве, мягкую подушечку прострелило болью, и я сбилась с шага, вынужденная остановиться и глубоко вздохнуть, чтобы перевести дыхание. В груди моментально зажгло, горло перехватило спазмом, а мышцы с готовностью заныли, и только тогда я поняла, как же сильно устала. Лапы дрожали, язык свесился с раскрытой пасти, и не рухнуть сиюминутно на холодную землю мне позволило только ослиное упрямство. На мгновение прикрыв глаза и глубоко, на всю силу собственных легких втянув мерзлый воздух, я потянулась к резковатому запаху, который едва чувствовался.

Боромир был здесь, проходил по этой степи, но было это не сегодня и не вчера, а, скорее всего, несколько дней назад, и был он точно не один. Я улавливала отголоски знакомых запахов друзей и кого-то чужого, а еще чувствовала затхлый смрад крови и смерти. Так пахли орки, я помнила это слишком хорошо, и внутри все буквально бурлило от беспокойства, унять которое мне не удавалось. Запахи сплетались и витали вокруг, не позволяя понять, что же происходило здесь несколькими днями ранее, но моя волчица была уверена, что ничего хорошего мне ждать не приходится.

Я знала, что что-то случилось, я знала, что это было что-то ужасное, и от одной лишь мысли, что мои друзья могли пострадать, у меня перехватывало дыхание. Взвинченная волчица каким-то немыслимым образом чувствовала, что ее пара жива, да и я знала, что иначе уже и сама бы, наверное, не дышала, но этого было ничтожно мало, и я желала как можно скорее увидеть мужчину собственными глазами, убедиться, что с ним все в порядке, крепко прижаться к широкой груди, коснуться рукой колючей, небритой щеки, а потом…

Липкое, пугающее воспоминание чужих рук, прижимающих меня к постели, обожгло сознание, и я судорожно вздохнула, оскалив клыки.

Наверное, сейчас бы мне действительно понадобился волчий аконит, чтобы забыть все произошедшее.

Далекий перестук лошадиных копыт привлек мое внимание, заставив отвлечься от мрачных размышлений, я резко повернула голову влево, сощурив глаза и внимательно всматриваясь в горизонт, и удивленно приоткрыла пасть, увидев тройку лошадей, мчащихся через степь куда-то прочь. В руках одного из всадников развевался смутно знакомый изумрудный стяг, а заметив гарцующего на зеленом полотне жеребца, я поняла, что меня угораздило наткнуться на кого-то из воинов Рохана. Меня они, к счастью или к сожалению, не заметили, потому что находились слишком далеко, спешили куда-то по своим делам, а проследив за ними взглядом и вглядевшись в туманную линию горизонта, я с трудом различила очертания небольшого города, возведенного на высоком холме, за которым в небо смотрели заснеженные горные вершины.

Высоко плывущее солнце, на мгновение выглянувшее из-за тучи, осветило лучами золоченую крышу большого замка, а в сознании вспыхнула молниеносная догадка. Медусельд, Золотой дворец повелителя Рохана, и город у его подножия, Эдорас. Вспоминая встречу с королевским племянником несколько дней назад, я очень сомневалась в том, что мне следует приближаться к городу, учитывая тот факт, что разум короля Теодена был порабощен, однако витающий вокруг запах вел именно туда, к Эдорасу, а встрепенувшаяся волчица согласным ворчанием подтверждала, – все правильно, мы должны быть там.

Спорить с ней было бессмысленно, ребра поднялись и опустились от тяжелого вздоха, и я, убедившись в том, что распоротая о камень подушечка лапы почти затянулась, решительно направилась к городу, двигаясь неспешной рысцой. На большее просто не было сил, да и не видела я смысла в том, чтобы продолжать отчаянный бег.

Если Боромир и остальные действительно в городе, как подсказывало чутье, я их скоро все равно увижу, а вот рухнуть от усталости посреди степи мне совсем не улыбалось, как бы я ни упрямилась.

Чем ближе были высокие стены города, тем сильнее становился кружащий голову запах, беспокойная волчица волновалась и нетерпеливо пряла ушами, и я в этих чувствах была с ней полностью солидарна, размышляя о том, насколько безопасно будет переступить ворота в облике зверя. Наверное, следовало бы превратиться, чтобы не нажить себе проблем и не испугать жителей, но что-то мне подсказывало, что появление голой девицы их тоже не порадует. Из двух зол следовало выбирать меньшее, но в любом случае после пережитого в Сером Оплоте меня не пугало уже ничего, поэтому я, не став медлить, решительно направилась к широко распахнутым воротам.

Первыми меня заметили двое стражников, отчаянно режущихся в карты на сторожевой вышке, слух уловил громкие ругательства и скрип отодвигаемых стульев, а где-то впереди испуганно вскрикнула дородная женщина в замызганном переднике, трудящаяся возле маленького деревянного домика. Увидев меня, она нелепо попятилась назад, уронив громко звякнувшее ведро, расплескавшее вокруг грязную воду, громко заржал привязанный к коновязи жеребец, почуявший зверя, но я, не обратив на них внимания, медленным шагом двинулась вверх по пыльной широкой дороге, которая петляла между множеством деревянных домиков и строений и поднималась вверх по холму к большому замку с развевающимися стягами.

Взгляд равнодушно скользил по сторонам, подмечая медленно, но верно разрастающуюся панику, женщины спешно оттаскивали любопытных детей и выталкивали вперед задумчиво прищурившихся мужей, неуверенно сжимающих в руках кто топор, кто просто тяжелую палицу, однако бросаться на огромного волка никто пока не спешил. Собаки, сидящие на привязи, словно обезумели, громко лая и наверняка ругая меня на каком-то своем, собачьем языке, какая-то мелкая шавка, вылетевшая на дорогу прямо передо мной, с громким взвизгом скрылась где-то за домами, стоило на нее негромко, но внушительно рыкнуть, а двое воинов с острыми двуручниками, преградившие мне путь, заставили замереть посреди улицы.

– Пристрелить его надо, пока ни на кого не набросился, – подал кто-то из толпы гениальную идею, я резко повернула голову на звук, безошибочно выхватив трусливого парнишку, спрятавшегося за спинами горожан, а после опять повернулась к хмуро глядящим на меня воинам. Воинственных действий они пока не предпринимали, но стоило мне сделать еще один шаг, как руки в латных перчатках многозначительно легли на рукояти мечей.

Драться мне ни с кем не хотелось, но манящий знакомый запах вел вперед, к дворцу, и я тихо рыкнула, недовольная задержкой.

– Да бросьте, не трогает ведь никого…

– Это пока, а вдруг…

– … тебе глотку, и будешь…

– Важек, зайди в дом!

Явно опасающиеся, но все равно любопытные люди медленно подтягивались к нам, всего за пару мгновений вокруг успела собраться уже небольшая толпа, и мне такое повышенное внимание совсем не нравилось. Даже не думая, что я могу что-то понимать из их речей, горожане громко обсуждали, что делать с забредшим в Эдорас зверем, бахвалящиеся друг перед другом воины демонстративно поглаживали пока еще спрятанные в ножны мечи, а один из них уже успел вытащить лук и на пробу натянуть тетиву, и я, не сумев совладать с инстинктами, подобралась, готовясь к прыжку.

Острый наконечник стрелы тут же уставился мне прямо между глаз, шерсть на загривке стала дыбом, и я тихо зарычала, понимая, что приходить сюда в таком виде, пожалуй, было не лучшей идеей. А начни я превращаться прямо сейчас…

Кто знает, не спустит ли воин шальную стрелу скорее от удивления, чем от искреннего желания защититься.

– Илва! – пронесся вдруг по улице до боли знакомый голос, я встрепенулась, не веря собственным ушам, и едва не зарыдала от облегчения, когда сквозь толпу ко мне протолкался золотоволосый эльф. С силой надавил на вскинутый лук, заставляя стражника опустить оружие, опалил меня взволнованным взглядом серо-голубых глаз, и сделал шаг навстречу, словно тоже боясь поверить, что это не бред воспаленного сознания.

Я же, почувствовав, как в горле возник комок, больше не могла держать себя в руках.

Присмиревшая волчица, понимающая, что нам теперь ничего не угрожает, послушно скользнула в темноту сознания, взмахнув напоследок белоснежным хвостом. По телу прокатилась волна горячей дрожи, мир на мгновение смазался и поплыл, а серебристая шерсть с тихим шорохом осыпалась на пыльную дорогу. Еще не привыкшая к тому, что боли больше нет, я даже не заметила, как оборот закончился, грязные волосы расплескались по обнаженной спине, а по окружающей меня толпе пронесся пораженный вздох явно не готовых к такому зрелищу жителей Эдораса.

Прогремели совсем близко спешные шаги, взметнулся крыльями огромной птицы зеленый плащ, и я шумно выдохнула, когда теплая ткань опустилась на плечи. Знакомый запах заполнил легкие, от чего на мгновение закружилась голова, прикосновение горячих ладоней к предплечьям заставило вздрогнуть, и я, позабыв на мгновение о том, что на нас смотрит множество народу, порывисто обняла склонившегося надо мной эльфа за шею, спрятав лицо у него на груди.

– Леголас… – сорвался с губ тихий шепот, на ресницах от охватившего меня облегчения вскипели слезы, и я почувствовала, как явно растерявшийся от такой горячности эльф неловко похлопал меня рукой по спине.

– Все в порядке, я рядом, – произнес он мне на ухо, стараясь, чтобы больше нас никто не услышал. – Где же ты была все это время?