Текст книги "Волчье (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Свою довольную улыбку, вызванную фактом того, что вечер в компании изрядно пугающего меня мужчины отменяется, я скрыть так и не сумела, проваливаясь в очередной сон без сновидений.

Последующие два дня я, подчиняясь приказу Йорун, провела в своей комнате, даже не пытаясь выходить за ее пределы. Мои прогулки ограничивались расстоянием до окна, с подоконника которого я наблюдала за суетящимися обитателями крепости, а единственными моими гостями за это время были только лекарь, которая трижды в день приносила мне еду и уже знакомый мерзкий на вкус отвар, избавляющий от слабости, и Ингварр, заглянувший ко мне всего дважды. В первый раз он справился о моем здоровье и принес пару книг, чтобы мне было не так скучно болеть в одиночестве, а во второй пообещал, что как только я окрепну, он обязательно научит меня совладать со своей волчицей. При этом мужчина каждый раз хмуро косился на чашку с отваром, который уже стал для меня почти привычным пойлом, но не говорил ни слова, убегая куда-то по своим делам.

Оставшись в гордом одиночестве, я неожиданно для себя осознавала, что начинаю скучать по капитану королевских гончих, который в этой крепости стал единственным, с кем я могла поговорить. Рядом с мужчиной было тепло и спокойно, моя волчица в его компании вела себя на удивление мирно, ластясь к сильному зверю, и пусть я не понимала причин такой искренней симпатии своего волка, но и сопротивляться ему не видела смысла. Тем более, что Ингварр мне искренне нравился, с ним было интересно, и он, в отличии от того же Сверра, совсем не пугал.

За эти дни Его Величество ни разу не почтил меня своим визитом, чему я, признаться честно, была безумно рада, однако передал через одну из служанок роскошный букет полевых цветов, торжественно водруженных в серебряную вазу на прикроватном столике и источающих безумный пряный запах, от которого у меня кружилась голова. От Йорун я знала, что альфа постоянно интересуется состоянием моего здоровья, что он искренне беспокоится моим благополучием, но меня такая забота почему-то пугала. Отталкивающее лицо с холодными, черными глазами обязательно бы преследовало меня во снах, если бы мне удавалось их видеть, и от одной лишь мысли о том, что вскоре мне придется с ним столкнуться, внутри все буквально холодело.

Вечером третьего дня, когда я, устроившись на теплой шкуре у камина, читала очередную книгу, листая желтоватые страницы, в дверь коротко постучали, а после, не дожидаясь разрешения, распахнули ее во всю ширь, заставив порыв прохладного ветра качнуть тяжелые шторы на окне. Повернув голову, я совсем не удивилась, увидев на пороге своих покоев широкоплечую фигуру Ингварра, – только он позволял себе так бесцеремонно врываться в комнату к молодой леди.

– Еще не спишь? – спросил он, увидев меня у камина, и я только качнула головой, приглашающе махнув рукой в сторону кресла.

– Читаю одну из принесенных тобою книг. Это правда, что когда-то существовали оборотни, способные превращаться не в волков, а в других животных, например, в медведей или лис? – в голосе сквозило искреннее любопытство, и Ингварр, успевший пересечь половину комнаты, нелепо замер, явно неготовый к такому вопросу.

– Вранье, – уверенно заявил он, ни мгновения не сомневаясь, и я тут же расстроено опустила уголки губ, переворачивая тихо шелестящую страницу.

– Жаль, это было бы интересно, – я задумчиво почесала кончик носа. – Кстати, Йорун говорит, что я уже почти здорова, а это значит, что ты скоро сможешь исполнить свое обещание и научить меня обращаться в волка. А ты знал…

– Что это у тебя? – вдруг резко спросил воин, перебив меня, и я удивленно умолкла, совсем не ожидая подобной реакции. Так и не дойдя до кресла, Ингварр в два шага приблизился ко мне, опустившись на одно колено прямо передо мной, от чего наши лица оказались на ничтожном расстоянии друг от друга, поднял руку, протянув ее ко мне, но застыл, словно громом пораженный. В синих глазах вспыхнуло яркое золото, и я буквально почувствовала, как его зверь насторожился, будто что-то учуяв. – Откуда это у тебя?

– О чем ты? – проследив за взглядом воина, я опустила глаза, без особого интереса рассматривая собственную грудь, затянутую плотной тканью темно-зеленого платья. Поверх него, поблескивая в свете ярко полыхающего камина, лежал округлый медальон. Обычно я прятала украшение под одежду, подчиняясь какому-то внутреннему желанию, однако наедине с собой, словно следуя давней привычке, часто вытаскивала его и неосознанно грела в ладонях, ощущая приятную гладкость алого камня, и просто не успела спрятать его перед приходом Ингварра.

Сейчас мужчина, словно позабыв обо всем, жадно рассматривал мое украшение, не отрывая от него глаз, и такое пристальное внимание почему-то начало волновать притихшую волчицу.

– Откуда у тебя это? – требовательно спросил воин, резко вскинув на меня взгляд, и я, удивившись подобному тону, растерянно ответила, чувствуя, как притихшая было после дневной порции отвара головная боль постепенно возвращается.

– Это мамин медальон, я ношу его с самого детства… – пара простых слов словно отобрала у меня все силы, заставив поморщиться, а воздуха вдруг стало почему-то не хватать.

– Ты же сказала, что росла без стаи, – настойчиво допытывался Ингварр, подавшись ко мне еще ближе, почти касаясь своим носом моего. Синие глаза смотрели в такие же синие, и у меня вдруг перехватило дыхание.

– Ну… да, – неуверенно пробормотала я. – Мама умерла, когда я была совсем маленькой. На нашу деревню… напали… Меня спасли… но…

Звон, поднявшийся в ушах, буквально сводил с ума, пытаясь бороться с этим, я с силой сжала пальцами виски, прикусив нижнюю губу почти до крови, а спустя мгновение, услышав знакомый стук в дверь, вздохнула с огромным облегчением, оттолкнув от себя Ингварра и резко поднявшись на ноги. Явно растерянный воин остался сидеть на теплой шкуре у камина, а я, бросившись к двери, порывисто распахнула ее, увидев в коридоре уже знакомую служанку с тяжелым подносом, на котором стояла тарелка с печеным мясом и парующая кружка с отваром.

– Ваш ужин, леди Илва, – присела в поклоне совсем еще молодая девушка, и лишь удивленно округлила глаза, когда я почти рывком отобрала у нее поднос.

– Спасибо большое, можешь идти, – пробормотала я, ногой закрыв дверь почти перед самым носом растерянной служанки.

Голова с каждым мгновением болела все сильнее, перед глазами все плыло, и я, грузно опустив поднос на прикроватный столик, жадно потянулась к кружке. Горячая глина обожгла пальцы, знакомый запах заставил задергать носом, и я поднесла посудину к губам, отчаянно желая избавиться от мерзкой мигрени. Едва успела наклонить кружку, уже почувствовав знакомый горький привкус на губах, и тут же едва не вскрикнула от неожиданности, когда совсем рядом прогремел громкий окрик:

– Брось!

Сильный удар болью прошелся по рукам, заставив меня разжать пальцы, тяжелая кружка с тихим звоном разбилась о каменный пол, расплескав темный отвар, и я невольно отпрыгнула в сторону, поднимая подол платья. Ошарашенный взгляд скользнул по мокрому пятну, медленно расплывающемуся по полу, а после поднялся к тяжело дышащему Ингварру, который смотрел на меня, словно не до конца понимая, что только что произошло. Глаза мужчины горели ровным золотым огнем, руки дрожали, словно в лихорадке, и я впервые видела всегда спокойного и собранного мужчину в таком диком состоянии.

– Что ты делаешь? – сорвался с губ тихий вопрос, и звук моего голоса словно привел воина в чувство. Переменившись в лице, он шагнул ко мне, словно и не заметив, как захрустели под подошвой сапог осколки кружки, и крепко сжал руками мои плечи, причиняя боль. – Ингварр, что ты…

– Это все вранье, Илва, – свистящим шепотом произнес он, глядя мне прямо в глаза. – То, что происходит сейчас вокруг тебя, то, о чем говорит Йорун, это все вранье.

– О чем ты…

– Этот отвар, знаешь, из чего он сделан? Это волчий аконит, дурман, который подавляет волю и путает сознание. Он не лечит твою головную боль, он стирает воспоминания и сводит тебя с ума, слышишь?

– Ингварр, это какой-то бред… – начала я, однако тут же умолкла, когда мужчина тряхнул меня так, что клацнули зубы, а из глаз сыпанули искры.

– Ты не задумывалась, почему ни разу за это время ты не вспоминала о своем прошлом, почему не думала о том, что произошло до того, как ты оказалась в Сером Оплоте? – голос воина крепчал, руки сжимались на моем теле все крепче, причиняя боль, а золото глаз буквально завораживало, не позволяя отвести взгляд. – Ты не думала, почему каждый раз, когда ты пытаешься вспомнить о чем-то, у тебя так сильно болит голова? Раскалывается, не дает нормально мыслить, отбивает всякое желание вспоминать? Все это время, день за днем, они поят тебя волчьим аконитом, Илва, они убивают все твои воспоминания о прошлой жизни.

Ингварр говорил, а внутри меня росло странное чувство, названия которому я не знала. Его слова казались безумием чистой воды, что-то в затуманенном сознании отчаянно сопротивлялось, не позволяя верить во весь этот бред, а знакомый запах манил и дурманил голову, не давая мне соображать здраво. Я нахмурилась, пытаясь уловить хоть одну мысль из множества, носящихся в голове, но очередная вспышка боли, пронзившая виски, не позволила мне этого сделать.

– Это просто невозможно, Ингварр, – старательно преодолевая боль, произнесла я, взглянув на мужчину, и тут же едва не взвыла от страха, когда он зло зарычал в ответ.

– Невозможно, говоришь? – прохрипел он, обнажив в оскале крепкие белоснежные зубы. – Тогда скажи мне, помнишь ли ты, как оказалась в этом лесу? Помнишь ли ты, что случилось с тобой до того, как я тебя нашел?

– Конечно, помню, – громко фыркнула я, глядя на воина, как на безумца. Сузив глаза, он выжидательно уставился на меня, безмолвно требуя ответа, и я с готовностью разомкнула губы, чтобы дать его…

Но тут же замерла, широко распахнув глаза и не сумев выдавить из себя ни звука.

В голове было абсолютно пусто, туман, скрывающий сознание, не позволял сформироваться ни одной отчетливой мысли, а по телу пробежалась дрожь, когда я вдруг осознала, что действительно не могу ответить на такой простой вопрос. Нет, я ведь знала ответ, знала то, что спрашивал у меня Ингварр… Я нахмурилась, опустив взгляд и судорожно пытаясь вспомнить, от усердия прикусила губу, чувствуя, как убивающая меня мигрень возвращается, почти по-хозяйски заполняя сознание, и шумно выдохнула, когда волчица в груди медленно поднялась на лапы, почувствовав что-то неладное.

– Я не… – сорвался с губ сиплый шепот, я как-то растерянно взглянула на Ингварра, не зная, что сказать, и тут крепко сжала пальцами подол своего платья. – Я не помню…

– Это действие аконита, чтобы ты не задавала лишних вопросов, чтобы тебе можно было внушить все, что угодно, – слова воина звучали, как приговор, и я чувствовала постепенно возрастающую в груди панику.

– Но зачем?! – голос сорвался на крик, волчица заметалась в груди испуганным, потревоженным зверем, и я, не совладав с эмоциями, забилась в чужих руках испуганной птахой.

– Илва, послушай, ты должна вспомнить, слышишь? – Ингварр держал крепко, не позволяя вырваться, а говорил мягко, почти ласково, но я отчаянно не хотела слушать. – Это будет больно, очень больно, но ты должна.

– Нет, нет!

Я мотала головой, я ругалась и пиналась, чувствуя, как бегут по щекам горячие слезы, а голова просто раскалывалась, сводя с ума, и я буквально задыхалась, не в силах сделать и вздоха. Волчица, беснующаяся в груди, раздирала когтями ребра, рычала и выла запертым зверем, требуя вырваться наружу и заполнить сознание, и я изо всех сил сопротивлялась этому. Какие-то мутные образы вспыхивали перед зажмуренными глазами, неясные, расплывающиеся картинки словно огнем выжигали на внутренней стороне века, и мне казалось, будто я сейчас сойду с ума.

Скользя на границе реальности и дурмана, я отчаянно пыталась выкарабкаться из темноты, которая затягивала меня в свою пучину, и уже не разбирала, воет волчица или из моего собственного горла вырывается этот протяжный, болезненный крик.

Грудь вдруг обожгло вспышкой боли, я рефлекторно потянулась к ней рукой и вскрикнула, когда ладонь наткнулась на пылающий подобно огню медальон, прожигающий плотную ткань платья и нагревшийся докрасна. В нос ударил запах паленой ткани, что-то знакомое, но словно бы забытое зашевелилось глубоко внутри, и неприятно заныл не успевший зажить безобразный шрам напротив сердца, причин появления которого я не помнила. Воздуха стало не хватать просто катастрофически, я задыхалась, царапая ногтями горло, и даже не заметила, как Ингварр, подхватив меня за талию, куда-то потащил отчаянно сопротивляющееся тело.

С громким стуком распахнулись ставни, взметнул волной волосы холодный ветер, бросивший в лицо дождевые капли, а распахнув слезящиеся глаза, я бездумно уставилась в вечернее небо, затянутое тяжелыми, седыми тучами. Серое полотно, темнеющее от буйства стихии, влекло и манило, я жадно вглядывалась в серую даль, словно увидев что-то знакомое, а нагревшийся медальон, обжигающий безобразный шрам, заставлял с силой сжимать пальцы на горячем камне.

Призрачная волна боли, обжегшая грудь, утащила меня на глубину темного сознания, и я судорожно выдохнула, услышав в голове до боли знакомый хриплый голос.

Что же ты наделала, девочка…

Ярчайшая вспышка ослепила, заставив с силой сдавить виски, истошный крик оборвался широкой ладонью Ингварра, успевшего вовремя зажать мне рот, чтобы никто не услышал, а внутри громко взвыла волчица, вспомнившая свою истинную пару.

Воспоминания, разбив оковы боли, пронеслись перед глазами калейдоскопом, тело, не в силах больше выдерживать напряжение, обмякло в сильных руках едва успевшего подхватить меня Ингварра, а с искусанных в кровь губ сорвался отчаянный шепот:

– Боромир…

Знакомое до малейшей черточки лицо вспыхнуло перед глазами, любимые серые глаза, похожие на грозовое небо, словно заглянули в самую душу, и я, тихо всхлипнув, закрылась от всего мира ладонями, чувствуя, как дрожат руки. Чувство болезненного стыда накрыло с головой, я ненавидела саму себя за то, что посмела забыть, и эти чувства буквально убивали изнутри.

– Ты не виновата, слышишь? – тихо прошептал Ингварр, спрятав мое лицо у себя на груди и утешающе погладив по волосам, словно маленькую девочку. – Ты не виновата в том, что забыла…

Я рванулась в его руках, уставившись заплаканными, покрасневшими от слез и ярости глазами в лицо оборотня, глядящего на меня необыкновенно серьезно, но не успела сказать ни слова. Короткий стук в дверь заставил вздрогнуть и напрячься всем телом, а произнесенная не терпящим возражений тоном фраза прозвучала, словно приговор:

– Леди Илва, Его Величество ожидает вас в тронном зале…

========== Глава 12 ==========

Медленные шаги гулким эхом отбивались от холодных каменных стен, жаркое пламя факелов отбрасывало безумные, странные тени, танцующие на хладных плитах, и мне казалось, будто из каждого темного угла за мною кто-то внимательно наблюдает, шепчет и тихо, злорадно смеется, и волчице в груди это совсем не нравилось. Скаля белоснежные клыки и прижав уши к голове, она загнанным зверем металась в тесной клетке ребер, вспарывая острыми когтями кожу и гневно сверкая золотом в глазах. Округлый красный медальон, лежащий на груди и ловящий блики неверного света, через плотную ткань отдавал приятным теплом, однако сейчас я на это совсем не обращала внимание.

Огненная ярость, плещущаяся глубоко внутри, разбивалась об идеальную ледяную маску хладнокровного спокойствия, и я не позволяла ни единому мускулу дернуться на смуглом лице. Только тонкие пальцы так крепко сжимали подол платья, что, казалось, сейчас разорвут его в клочья. Мне хотелось буквально рвать и метать, тело, словно живя отдельной жизнью, хотело сорваться на отчаянный бег, но я тщательно выверяла каждое свое движение, буквально заставляя саму себя идти неспешно, словно прогуливаясь по темному коридору.

Разумеется, будь моя воля, я бы не оставалась в этой ненавистной обители, которая вдруг стала вызывать у меня тошноту, ни мгновения, я бы уже давно выскочила за крепостную стену и мчалась выпущенной стрелой вслед столь манящему запаху, пытаясь найти и свою пару, и своих друзей, и от одной лишь мысли о том, что за время моего отсутствия с ними могло что-то случиться… Прекрасно зная, что в произошедшем не было моей вины, я все равно чувствовала себя виноватой, мой зверь рвался на волю, к Боромиру, которого я посмела оставить одного, который мог сейчас быть в опасности, и впервые с волчицей я была солидарна…

Но хмурый, как грозовая туча, Ингварр охладил мой яростный пыл.

Еще там, в моей комнате, когда отступила от дверей присланная с сообщением служанка, мужчина буквально заставил меня взять себя в руки и одним яростным рыком подавил истерику и слезы, которые нескончаемым потоком бежали по щекам. Пока я, растерянная и испуганная, искренне не понимала, что мне делать и куда бежать, оборотень буквально впихнул мне в руки кружку с обычной родниковой водой, налив ее со стоящего на прикроватном столике кувшина и убедив меня в том, что никакого дурмана там точно нет, собрал с пола осколки и подошвой сапога растер темное пятно разлившегося отвара, без особого сожаления сбросив на лужу одну из шкур, лежащих на постели, а после вкрадчивым, тихим голосом предупредил, что мне стоит быть осторожнее.

Услышав эти слова, я буквально вспылила, почувствовав себя так, будто надо мной издеваются, и решительно заявила, что ни на мгновение больше не задержусь в обители лгунов и притворщиков. Зло стерла влагу с раскрасневшихся щек, подхватила подол своего платья и непонятно, куда бы умчалась, если бы Ингварр не перехватил меня у самых дверей. Рывком развернул к себе, встряхнул, словно куклу, от чего болезненно мотнулась из стороны в сторону голова, и тоном, полным холодного презрения, заявил, что мне нужно научиться думать. Так обычно говорили с глупыми, неразумными детьми, учиняющими беспорядки и проказы, но почему-то в тот момент мне и в голову не пришло обидеться на капитана королевских гончих.

– Хочешь сбежать? – спросил он меня тогда, заглядывая в глаза и по-прежнему крепко сжимая пальцами плечи. – Давай, беги. Но хочу тебя предупредить, я буду первым, кто нагонит тебя в лесу по приказу Его Величества и притащит за волосы обратно в Оплот.

Ингварр не шутил и не притворялся, он действительно говорил правду, а я, вспомнив подавляющую силу альфы, вдруг поняла, что, наверное, именно так все и будет. Если я не явлюсь к королю по его приказу, он станет меня искать, а если посмею сбежать и меня поймают…

Почему-то даже не хотелось думать, что случится в таком случае. Если Сверр приказал держать меня в плену дурмана, если приказал Йорун поить меня волчьим аконитом и запретил рассказывать правду, кто знает, что еще он может придумать. Я искренне не понимала, почему король держит меня в своей обители, не понимала, какой в этом прок, но согласилась с Ингварром в том, что правила этой игры мне остается только принять.

Именно поэтому сейчас капитан королевских стражей сопровождал меня в тронный зал, на встречу с мужчиной, которого я хотела видеть, пожалуй, меньше всего в своей жизни. Ингварр шел справа от меня немного позади, каждый его шаг был не громче шелеста ветра, и о том, что рядом со мной есть еще кто-то, я могла знать лишь по мерцанию огня в горящих факелах, дрожащего от колебаний воздуха. Воин не говорил ни слова, смотрел вперед, широко расправив плечи, и я, украдкой наблюдая за ним из-под опущенных ресниц, могла только надеяться, что моя маска холодной непоколебимости выглядит ничем не хуже, чем его.

Лестничный пролет мы преодолели всего за каких-то пару минут, спустившись в такой же пустынный коридор первого этажа, а издалека увидев знакомые двустворчатые двери из темного дерева, я почувствовала, как засосало у меня под ложечкой. Желание удрать со всех лап стало почти осязаемым, волчица в груди не зарычала – взвыла до боли пронзительно, и я едва не сбилась с ритмичного шага, позволив себе до хруста сжать пальцы на подоле платья. Ладони вдруг стали влажными, в горле буквально пересохло, и я вздрогнула, когда над ухом послышался шепот Ингварра:

– Я чую твой страх, Илва. Ты должна успокоиться.

– Сам попробуй, – огрызнулась я, не сдержав эмоций, и тут же поджала губы. Живущая глубоко внутри обида и злость на мужчину за то, что это он приволок меня в это место, мерзкой змеей свернулись вокруг сердца, заставляя рычать и плеваться ядом, и даже не смотря на то, что Ингварр открыл мне глаза и помог все вспомнить, я не спешила рассыпаться в благодарностях.

Да, моя волчица почему-то хотела верить этому человеку, но я, раз за разом одергивая своевольную тварь, следовать ее примеру не хотела. Он был там, по другую сторону баррикад, вместе с Йорун и их королем, и лишь волей случая стал тем, кто освободил меня от оков дурмана. Медальон на груди, словно напоминая, отозвался неприятным жжением, и я огромным усилием воли подавила желание спрятать его под одежду. Неизвестно еще, почему Ингварр так отреагировал на мое украшение, сам мужчина к этому разговору не возвращался, да и я понимала, что сейчас совсем не время.

Двери тронного стала вдруг неожиданно оказались прямо перед глазами, я резко застыла, будто натолкнувшись на стену и не рискуя сделать еще шаг, а капитан королевских гончих, легко обогнав меня, прижал ладонь к темной створке, оглянулся на меня, чуть нахмурившись, а после едва слышно, одними губами прошептал:

– Держи себя в руках.

И прежде, чем я успела сказать хоть слово, с силой толкнул двери, распахнув их во всю ширь.

Яркий свет больно ударил по глазам, привыкшим к полумраку, в лицо дохнуло теплом ярко полыхающего камина, и я, не удержавшись, на мгновение прикрылась ладонью, чувствуя себя абсолютно беззащитной. Тихо скрипнула кожа крепкого доспеха, когда Ингварр согнул спину в почтительном поклоне, а его громкий, сильный голос прогремел на весь тронный зал, заставив меня судорожно вздохнуть:

– Леди Илва прибыла по вашему приказу, Ваше Величество.

– А, наша дорогая гостья, – второй голос, прозвучавший в полнейшей тишине, я не смогла бы спутать ни с чьим, а немного привыкнув к свету и решительно подняв глаза, едва не заскулила подобно собственной волчице, пересекшись взглядом с королем, восседающим на троне.

Сверр выглядел расслабленным, даже, если это можно так сказать, небрежным, словно отдыхал в своих покоях, а не принимал гостей в тронном зале. На широкой груди, виднеющейся в распахнутом вороте черной рубашки, темнели завитки волос, серебряный венец легкомысленно покоился на согнутом колене, грозясь вот-вот упасть на холодный каменный пол, а в правой руке мужчина держал тяжелый серебряный кубок, от которого дурманяще пахло терпким вином. На мрачном лице играли отблески плящущего в огромном камине огня, в черных глазах клубились тени, а на тонких губах играла кривоватая усмешка, и я, оказавшись под пристальным вниманием мужчины, не могла заставить себя сделать шаг и переступить порог огромного зала.

Холодный, негостеприимный коридор в тот момент казался мне намного предпочтительней ярко освещенного помещения, в котором, словно в своем логове, сидел самый опасный хищник из всех знакомых мне.

– Леди Илва, что же вы стоите у дверей? – тихо звякнуло о каменный подлокотник серебро, когда Сверр поставил на него свой кубок, поймал отблеск огня отложенный в сторону венец, и у меня буквально перехватило дыхание, когда оборотень порывистым, хищным движением поднялся со своего трона, двинувшись ко мне. Каждый его шаг гремел в ушах набатом, черные глаза завораживали и лишали воли, а моя бедная волчица, захлебнувшись воем, все ниже и ниже пригибала голову, признавая власть альфы над собой. – Прошу вас, проходите, скрасьте мой вечер своим присутствием.

Вкрадчивые слова звучали, как просьба, но были приказом, и я просто не посмела ослушаться. Тело словно двигалось само по себе, язык прилип к небу, и я, старательно удерживая на лице все ту же непоколебимую маску, надеялась лишь на то, что под длинным подолом не видно того, как предательски дрожат колени. Сердце болезненно колотилось о ребра, хриплое дыхание казалось просто оглушительным, и я едва не подпрыгнула, когда за моей спиной с грохотом закрылись тяжелые двери. Бросила быстрый взгляд через плечо, заметив знакомую широкоплечую фигуру Ингварра, застывшего у стены каменной статуей, а после вновь повернулась к королю, протянувшему мне руку.

– Ваше Величество, – почтительный поклон получился как-то сам собой, тонкая кисть дрожала, когда я покорно подала альфе ладонь, а по всему телу словно ледяная волна прокатилась, когда длинные, загрубевшие пальцы крепко сжали мои. – Для меня большая честь…

– Отбросьте эти формальности, моя дорогая, – не став слушать мой тихий голос, Сверр легко коснулся холодными губами моей руки, от чего показалось, будто на коже оставили клеймо, и отстранился, не отводя взгляда иссиня-черных глаз, в которых при свете огня приглушенно вспыхивало золото. Яростный, неуправляемый зверь в его груди все так же пугал и подавлял, заставляя мою волчицу поджимать хвост, и я, отчаянно пытаясь бороться с этим чувством, никак не могла унять ее страх. – Лучше расскажите мне, как вы себя чувствуете? К моему большому сожалению, эти три дня у меня не было возможности навестить вас, но можете быть уверены, я тщательно следил за тем, чтобы Йорун позаботилась о вашем здоровье. Надеюсь, она сделала все так, как положено.

– И даже больше, – злость, обращенная к собственному зверю, не совладавшему со своей трусостью, пробилась в голос сталью, и я заметила, как Сверр на мгновение удивленно изогнул смольную бровь. Крепче стиснув кулаки, насколько это было возможно, я вскинула подбородок и даже сумела выдавить из себя тень кривоватой улыбки. – Ваши люди присматривали за мной так пристально, словно за преступницей.

– И мне искренне жаль, что у вас сложилось столь ошибочное мнение, – с губ короля сорвался короткий смешок, но даже он был насквозь пронизан холодом. Мужчина отступил от меня, приглашающе махнув в сторону мягкого, большого кресла, оббитого черным бархатом, а сам опять устроился на троне, подхватив свой кубок. Короткий щелчок пальцев прозвучал громче удара колокола, и я удивленно выдохнула, когда из-за высокой спинки трона выступила безмолвная служанка, ранее скрывающаяся в тени. В руках девушка держала тяжелый на вид кувшин, и лишь ниже склонила голову, услышав ледяной приказ. – Принеси еще один кубок для нашей гостьи.

– Не стоит, Ваше Величество, – слишком резко произнесла я, и тут же мысленно отругала себя за горячность, заметив, как на серое лицо набежала тень. Кажется, моим вмешательством альфа был недоволен, а во взгляде служанки, на мгновение вскинувшей голову, я заметила искреннюю панику. Что-то мне подсказывало, что в этой крепости никто и никогда не позволял себе даже усомниться в словах Сверра, не говоря уже о том, чтобы возразить, и эту мысль тут же подтвердила волчица, почувствовавшая недовольство черного зверя.

Повисшее неловкое молчание затянулось, и я буквально выдавила из себя короткое объяснение:

– Я не пью вина. Совсем.

О том, что из рук Его Величества, как и из рук его подданных я теперь ни за что в жизни не рискну принять питье или еду, мне пришлось благоразумно умолчать, хотя сказать хотелось, и очень сильно. Прирожденное упрямство, злость и беспокойство за судьбы друзей, которых я оставила в тяжелый для них момент, кипели внутри жгучим пламенем, сдерживаемые только искренним страхом собственного зверя, влажные от волнения ладони приходилось вытирать о темную ткань платья, и я старательно пыталась держать себя в руках.

Внимательно всмотревшись в мое лицо, словно пытаясь прочесть роящиеся в моей голове мысли, Сверр медленно откинулся на спинку трона, а после, кажется, удовлетворившись ответом, без лишних слов протянул молчаливой служанке свой кубок.

Рубиновое вино, похожее на кровь, полилось из серебряного кувшина, по тронному залу поплыл, заставив меня задергать носом, пряный аромат терпкого алкоголя, а Его Величество, продолжая рассматривать меня, словно причудливую диковинку, со все той же участливой, холодной улыбкой заговорил:

– Мне искренне хочется, чтобы Серый Оплот стал для вас домом, леди Илва, как и для множества других оборотней нашей стаи, – приторно-сладкие речи обволакивали подобно яду, и я едва сдержала оскал, готовый пробиться сквозь идеальную маску. Наверное, находись я еще в блаженном неведении под действием аконита, ловила бы жадно каждое слово, искренне убежденная, что альфа беспокоится о моей безопасности, но сейчас слова мужчины вызывали лишь медленно разгорающуюся ярость. – Мир вокруг слишком жесток и опасен, а другие народы всегда относились к нашим братьям и сестрам враждебно. То, чего они не могут объяснить, они боятся и пытаются уничтожить, тут уж ничего не поделаешь. Здесь, же, за крепкими стенами Серого Оплота, ты можешь быть самой собой, девочка.

Пренебрежительное, исполненное снисходительности обращение подстегнуло огонь, и я почувствовала, как старательно скрывающаяся в темноте моего сознания волчица впервые позволила себе недовольно мотнуть головой. Как смеет он говорить мне подобное, как смеет он сладко напевать мне наглую ложь, как смеет он решать за меня?! Это была моя жизнь, я сама выбирала свой путь и выбор этот сделала уже давно, в тот самый момент, когда сбежала от безопасной, беспечной жизни в Ривенделле вслед за своей парой в путь, полный опасностей. И после всего того кошмара, который я успела пережить, какой-то самонадеянный ублюдок искренне считает, будто вправе приказывать мне?

Оборотни веками жили в стае, они привыкли подчиняться своему альфе, но я…

Меня вырастили иначе.

– А как же война? – вопрос слетел с губ раньше, чем я успела их сомкнуть, и по тому, как полыхнули золотом глаза Сверра, я поняла, что этого вопроса планы мужчины на этот вечер не предусматривали. Вздрогнувшая служанка поспешила вновь раствориться в сумраке, словно ее и не было, от тяжелых двустворчатых дверей послышался невнятный шорох, словно скрывающийся там Ингварр переступил с ноги на ногу, а моя волчица буквально взвыла, когда альфа медленно пригубил из своего кубка.

– О какой войне ты говоришь? – в ровном рычащем голосе всколыхнулась стужа, которая буквально приморозила меня к полу. И вроде бы король не сказал ничего такого, неприятное лицо выражало лишь теплое участие, но взгляд черных глаз не врал. И угроза, сквозившая в этом взгляде, не позволила мне промолчать.