Текст книги "Монстр (СИ)"
Автор книги: Эльфарран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 54 страниц)
========== ЧАСТЬ 1 ==========
Приглашение.
Вечерние сумерки едва лизнули закатным полумраком верхушки деревьев старинного парка, погружая летний день в непродолжительный сон, как что-то изменилось. Смолкли начавшие свой концерт сверчки, испуганно прислушиваясь к шороху мягких лап, что устало несли лохматое тело черного пса. Он прокрался вдоль высокой каменной ограды особняка, осторожно, словно пугаясь собственной тени, завернул за угол и остановился. Высокие ворота в виде переплетенных змей слегка качнулись. Металлические узкие головки искусно выкованных гадов тихо зашипели, шевелясь словно живые, предупреждая о нежелании хозяина дома встречаться с вечерним гостем. Пес сделал несколько шагов назад и сел. Видеть подобное ему было не впервой, хотя он и предпочитал держаться подальше от подобных заморочек высокородных магов.
Но дело есть дело, и если он испугается – прощай служба. Поэтому, покосившись на сплетающееся узкими телами препятствие, пес поднял морду к небу и завыл, завыл настолько громко, насколько позволяли ему отбитые в детстве легкие. Тишина и безмолвие были ему ответом. Орион не считал себя трусом, да и переделок ему хватало, но этот замок нервировал гораздо больше остальных. Уже на подходе он ощутил знакомый, до тошноты надоевший запах крови. Казалось, вся земля в окрестностях была пропитана этой тягучей красной субстанцией. На протяжении нескольких миль он не повстречал ни единого жилья. Только лес, густой и непроходимый. Переплетенные в смертельном танце черные искорёженные деревья. Пес был голоден, жутко голоден, к этому еще примешивалась усталость, все это заставляло его поджимать короткий обрубок хвоста, вымаливая капельку внимания адресата.
Дважды он чудом избежал стычек с красными колпаками – отвратительными карликами, что жили под корнями сухих деревьев. Крохотные кроволюбы были неотъемлемой частью заброшенных полей сражений или мест массовых убийств. Мелкие, изворотливые как ящерки, человечки днем жили в глубоких норах, пережидая солнечный свет, к которому питали отвращение. И только ночью, когда бледная луна серебрила траву, они выходили на поверхность. Издали их можно было принять за расшалившихся детей, так неуклюжи и смешны были их движения, но, если племени угрожала опасность, они моментально скрывались в своих подземных жилищах, нападая неожиданно, словно вырастая из-под земли. Орион оставил половину хвоста прямо посреди такого поселения, когда тонкий клинок, моментом показавшийся в темноте, отсек его и так же быстро скрылся. Пес был еще молод, долго рыл нору, пытаясь достать обидчика, пока ему в нос не уперлось маленькое острое копье. С тех пор он был предельно осторожен. Наличие многих подземных деревень говорило о том, что в окрестностях кровавые заварушки происходят часто.
Надо завязывать с курьерской службой, – думали его собачьи мозги, а глаза беспокойно шарили по темным кустам. – Так и рехнутся недолго, лазая по домам магических злодеев.
Он еще раз внимательно оглянулся, дрожа на вечернем ветерке, нервно переступил лапами. Утром его подняли по тревоге как самого быстрого гонца, заставили мчаться сюда с пергаментом наперевес несколько часов подряд. Он просто не мог понять к чему такая спешка.
За один день он покрыл огромное расстояние, отделяющее имение от его родной псарни. Милях в десяти от места назначения пес попал в капкан, но останавливаться было нельзя, пришлось отгрызть лапу, и, хромая, продолжить путь.
Светящиеся в темноте глаза вперились в неприступные ворота особняка. Вдруг он заметил едва различимое движение. Оскалился. Так и есть, за воротами копошились малюсенькие существа, с виду карлики. Бледная, до болезненности, их кожа просвечивала сквозь решётку. Они о чем-то лопотали меж собой. Пес облегченно вздохнул и с чувством выполненного долга выплюнул себе под ноги изжеванный пергамент, который нес в пасти, и пару рекламных проспектов. Избавившись от послания, отошёл на безопасное расстояние и всем видом показал, что бояться его не надо. Даже хвостом вильнул пару раз. Из ворот высунулась маленькая ножка, затем ручка, а вот и весь домовик! Гладенький, прилизанный, в чистенькой, пошитой на заказ зеленой ливрее. Орион склонил голову, такое он видел впервые. Не то что бы он не видел домовиков – видел. Но таких ухоженных, таких аппетитных видел впервые. Пес почувствовал, как горячая слюна заполняет его голодный рот. Он приподнялся на лапах, вытянувшись в струнку. Эльф-привратник, не подозревая о грозящей ему опасности, взял письмо, поморщившись от грязного, измазанного в болотной тине пергамента, важно выпятил мизерную грудь. Даже издалека посланец видел, как противно этому существу касаться его так тщательно сберегаемого документа, и больше не контролировал себя. Бросок был молниеносным. Смыкая зубы на шее привратника, посланник думал, что не избежать порки, но что значит изорванная шкура, если он так голоден?
Господин! – толпа малюсеньких слуг сбиваясь на бег, быстрым шагом неслась к «багровой гостиной», где любил отдыхать по вечерам владелец поместья.
Не постучав, что было крайне неприлично, бросили свои тельца на огромный, заполнивший весь пол комнаты темно-вишневый ковер и завопили. От ужаса. Но, в отличие от маленькой братии, мужчина был даже доволен небольшим происшествием на границе. Он жестом остановил пытающихся впасть в истерику слуг и холодно осведомился о местонахождении пергамента. Один из привратников протянул ему сложенный вчетверо листок. Хозяин поморщился, хотя домовики оттерли послание от грязи и слюны курьера, все равно такой отвратительный клочок пергамента молодому представителю знаменитой магической семьи приходилось держать впервые. Он бросил быстрый взгляд на стоящий в глубине гостиной изящный комод в стиле Людовика XVI. Камергер понял все без слов, быстро метнулся к комоду и выдвинул один из ящиков.
Для охоты или верховой езды, повседневные, для выхода, для…..– тихо пробормотал он.
Дай просто перчатки, – потеряв терпение, зарычал его владелец, – быстрее, Мерлин тебя возьми.
От этой простой фразы домовик потерял сознание. Грохнувшись на ковер, смешно подогнул ножки. Из толпы слуг кинулось сразу несколько помощников, выхватив первые попавшиеся перчатки, быстро передали их начинающему закипать от гнева хозяину. Подобострастно кланяясь, оттащили еще не пришедшего в себя товарища в коридор. Сейчас повелитель был в крайней степени истощения своего и так не великого терпения, поэтому они пулей вылетели из гостиной.
Подумать только, он послал Мерри к Мерлину. Домовики испуганно сжались. Лучше адский пес, чем Мерлин.
Первое, что бросилось в глаза, была огромная смазанная чернильная печать с плохо различимыми буквами. Под ней угадывался мелкий текст. При свете заплывшего воском пятирожкового канделябра можно было различить нацарапанные вкривь и вкось, расплывшиеся буквы. Одна фраза утыкалась окончанием в край листа, и было похоже, что отправителю просто не хватило места для окончания мысли, отчего буквы пихались, перебегая по листку, образовывая немыслимые сочетания. Читающий не выдержал и, потянувшись, взял в руки волшебную палочку. Произнес заклинание увеличения. Литеры радостно восприняли появившиеся пространство, выстроившись в задуманный ряд, и позволили прочитать текст.
« С прискорбием сообщаем, что ваш сын, пройдя по всем параметрам отбора, оказался достойным занять место в школе Святого Брутуса.»
Дальше стояла огромная клякса, силуэт раздавленной мухи без крыльев, еще клякса ( очевидно, неизвестный секретарь, отвлекшись на минуту от составления послания, гонял искалеченное насекомое по пергаменту прежде чем добить окончательно), и шрифт становился совсем крошечным и неразборчивым.
«Отправление с запасного пути, позади платформы 9 34, утром первого дня осени. В случае неявки, ребенок будет уничтожен».
Ха, неплохой выход из положения. Может, Мерлин с ней, с этой школой, пусть прикончат его здесь! Хотя сплетен не оберешься, что-то всегда попадет в газеты.
Раздался шорох, в гостиную заглянула молодая женщина. Тщательно уложенные в высокую прическу каштановые локоны, открывали взгляду её длинную белоснежную шею, отягощённую тремя нитями крупного розового жемчуга. Длинное в пол, темного шелка платье, едва слышно прошуршало складками по плитам гостиной. Она еще с порога разглядела в руках супруга изжеванное послание и, откинув ножкой небольшой шлейф, быстрым шагом пересекла разделяющее их пространство.
Ответ пришел так быстро?
Да.
Но в эту школу принимают только с пятнадцати лет. А ему двенадцать.
Еще до конца не веря в скорое расставание, волшебница выхватила пергамент, перечитывая его содержание. В глазах задрожали первые слезинки.
Очевидно, комиссия признала его исключительные способности, – саркастически отозвался муж.
Он слишком слаб.
Гермиона не желала сдаваться так просто, мысль о том, что её младшего сына отвезут в школу для преступников, раскалённым обручем сжала её виски.
Мужчина усмехнулся, недоброй гримасой смахивая с лица озабоченное выражение.
Вчера егеря нашли еще два обезглавленных тела в лесу.
Она молча кивнула, печаль в глазах сделалась невыносимой. Хозяин поднялся, обхватив ее тонкие запястья своими холодными пальцами, приблизив лицо, выдохнул.
Срок пришел. Мы обязаны избавиться от него. Ничто не должно позорить славный род Малфоев.
Она вырвала руки, гневно толкнув в грудь так, что Драко, немного подавшись назад, сел на диван, утонув в глубинах мягкого бархатного сидения. Гермиона тихо заговорила.
Он не носит эту фамилию, ты даже это ему не разрешил. Все считают что ребенок родился мертвым, только потому, что он не волшебник, не сквиб.
И даже не маггл, прибавь!
Только потому, что он не похож на нас, за это ты его ненавидишь. Ты! Меня не мешай в эту грязь.
Выкрикнув последние слова, она села рядом. Подол платья взметнулся шёлковыми волнами вокруг ног. Спрятав раскрасневшееся лицо в ладонях, тихо заплакала, не обращая внимания на испуганно жавшегося к стенке домовика.
Простите хозяин, – тихо проскулил он, – там посланник ждет ответ. Он уже съел Милли и Рома, а сейчас гоняет Гилберта.
Мужчина выругался – не хватало еще лишится привратников из-за этого ублюдка. Он протянул слуге ответ, заранее подготовленный им, с выражением самых глубочайших уверений в скорейшем прибытии младшего лорда в славное учебное заведение.
Отдай и брось лучше через решетку.
2
В тот же день, на границе двух миров.
В особой гостиной, которая разграничивала жилые покои и закрытое еще в древности восточное крыло замка, сегодня было жарко. Редко посещаемая комната была наспех прибрана к вечеру и являла собой неприметное помещение. Два больших окна с плотно закрытыми, запирающимися со стороны сада железными ставнями. Толстые металлические листы были плотно сведены, на створках нарос бурый мох, и все говорило о том, что окна не открывались уже добрый десяток лет. Мрак изнутри рассеивали многочисленные масляные светильники на стенах и тяжелые настольные канделябры. С кофейного столика не успели вытереть пыль, поставленный прямо в серую мглу серебряный сервиз выглядел особенно блестяще среди рассохшейся, потускневшей мебели и задернутых тяжелых штор. Камин, занимавший половину стены, выдавал такую порцию пышущего жара, что, казалось, плавились камни в стенах. Пламя вихрем взмывало в трубу, выбрасывая множество искр, но все же в комнате чувствовались сырость и холод от многочисленных подземных ходов, открывающихся в гостиную. Напротив двери, ведущей к лестнице в глубокие подвалы замка виднелась толстая решётка. Еще до прихода хозяев, с трудом повернув на тугих петлях, ее приоткрыли, будто приглашая кого-то. Все было наполнено ожиданием. Боязливо прислушиваясь к доносившимся снизу шорохам, домовики в последний раз проверили, хорошо ли освещают факелы проход, не скользкие ли ступени, и бросились вон. В комнате, так тщательно подготовленной к встрече, осталась лишь одна волшебница. Невольно прислушиваясь к шагам за решеткой, Гермиона в сотый раз внимательно перечитывала рекламные проспекты, принесённые лохматым почтальоном. Водя пальчиком по глянцевым листам, она слегка шевелила губами и хмурилась. Красочно расписанные условия проживания в отдельных коттеджах для обучаемых сопровождались полусотней цветных колдографий. Домики с выбеленными стенами и крышами золотой соломки. Миленькая мебель в пасторальном стиле. Глубокие мягкие кресла для отдыха. На блестящих поверхностях снимков веселые подростки поливали цветочные клумбы и ухаживали за кроликами.
Конечно, загородная резиденция для трудных подростков это не тюрьма, но все же...
Услышав звук открывающейся двери, она подняла на мужа заплаканные глаза и, проглотив комок горькой обиды, попыталась улыбнуться. Он, как всегда, пришел на встречу с двумя телохранителями хобгоблинами и фамильным клинком. Всем троим он доверял средне.
Я все-таки надеюсь, – тихо начала она, понимая, что слова все равно утонут в молчании собеседника. – Надеюсь, что к пятнадцати годам он сможет вести себя более адекватно. Здесь, – она ткнула пальчиком в рекламный проспект, – расписана программа реабилитации. Большинство детей возвращаются к нормальной магической жизни .
Драко упал в кресло у камина. Детей? О чем она? Разве там есть дети? Впрочем, излишняя информация только вредна. Она продолжала, глядя куда-то перед собой.
Это очень хорошо, что существуют подобные заведения, где мальчикам преподают необходимые знания и корректируют поведение. Если не справляются родители, опытные педагоги берут на себя труд подготовить к жизни ...
Уродов, – услужливо поддакнул супруг.
Слушать её треп не было уже никакой возможности. Завтра в министерстве опять слушания, затем обсуждения, семинар, и все только для того, чтобы повысить налоги на использование темно-магических артефактов. Так много болтовни на работе и дома... Он неосознанно закатал рукав мантии и почесал руку:все предплечье до локтя было исполосовано глубокими безобразными шрамами.
Он не урод! – Моментально забыв о своих надеждах, взорвалась супруга. – И если ты еще раз произнесешь это слово, я …
Что? Уйдешь от меня к своей маггловской матери? Вперед!
Его глаза тоже начали наливаться гневом, вся надежда на счастливую концовку дня разлетелась о неизрекаемую тупость жены.
Только не забудь прихватить своего выродка. Я устал оплачивать его милые проказы, два поместья во Франции, разлетелись на подкупы этих придурков из твоего прокисшего Аврората. Кажется, наш Потти до сих пор ищет по болотам ужасное чудовище, нападающее на волшебников. Может, ему следует подсказать? Пригласить на чашечку чая в восточное крыло замка? Как думаешь, кто останется жив наутро? Лично я бы поставил на нашего ублюдка.
Не смей так называть его!
А как ты прикажешь его величать?! Ошибкой природы, магической мутацией? Хватит, мне надоела роль Миноса! Его последняя выходка была не просто отвратительна, она была уже опасна для нашей семьи. У этой дряни заработали мозги, что он выкинет завтра? Ты прекрасно знаешь его не удержат никакие чары, он плюёт на НАШУ магию и поступает как хочет, а хочет он с каждым днем все больше!
Я поговорю с ним, еще раз.
Безусловно. Ты сообщишь, что сбылась самая заветная его мечта, он едет учиться!
Хватит!!
Схватив с каминной полки бронзовые тяжеленные часы, Гермиона метнула их по направлению к сидящему. Не глядя, он еще в воздухе рассек летящий снаряд на кучу осколков, одним взмахом волшебной палочки.
И руки у тебя кривые.
3
Первое появление героя.
Голова болела. Казалось, она медленно разваливается на куски. Сухой язык был безмерно огромным и с трудом помещался во рту. Встав на четвереньки мальчик заполз в угол, опершись лбом о стену, и его вырвало. Кровью. Содрогаясь всем своим худощавым телом, выгнувшись дугой, извлек из горла рыкающий всхлип, и опять испачкал испещрённые золотом черные обои покоев. Сзади подбежал домовик, подставив ему под острый подбородок огромный серебряный таз. Мальчишка ударился щекой о жесткие краешки посудины и с трудом разлепил глаза. Все плыло, смешиваясь и двоясь. Последняя порция еды была явно не лучшего качества. Уже несколько лет волшебники старались обходить стороной его жилье. В радиусе многих миль бродили страшные слухи о чудовище, что по ночам нападает на беззащитных путников, лишая их жизни. Здесь он бы поспорил, не такие они и беззащитные эти хреновы маги, встреча с последним стоила ему синяка на скуле. И даже то, что он утолив свой голод, разодрал тело пополам, обнажив желтые кости старика, все равно не утолило обиды.
О Мелькор!– думал мальчик,– ну почему я должен с таким усилием искать себе пропитание, бродить в мокром темном лесу, сидеть часами в засаде? То ли дело братья – сидят в большой столовой, едят лангустов, запивая их белым вином. И их не рвет каждый раз после еды. Почему я такой?
Здесь его опять скрутило. Вскоре тазик был полон, и слуга удалился так же тихо и незаметно, как и вошел. Он упал на спину, упершись глазами в высокий стрельчатый потолок. Его личная столовая больше напоминала камеру, каменные стены которой были затянуты кое-где в изорванные остатки древних шелковых обоев. Исцарапанные, измазанные кровью жертв, они были невероятно толстыми и прочными, что бы ни единого звука не долетало в коридор, когда он начинал трапезу. Одно маленькое узкое окошко под потолком, забранное чугунной решёткой совсем не пропускало свет, и было скорее данью вентиляции, чем как средство освещения. Тем более, что в освещении он и не нуждался. Мебели не было, да вообще ничего не было, кроме стен, двери и окна.
Младшего лорда просят пройти в особую гостиную,– пискнул домовик и резво ретировался из нехорошего места.
Мальчик поднялся, отряхнул дорогие брюки и гордо распрямил плечи, немного откинув голову. Длинные темные локоны упали густой волной за спину. Родичи не так часто его призывали, значит, есть интересный разговор. Что на этот раз? Очередной колдмедик или аврор с парой некорректных вопросов к представителю старинной аристократической семьи? Кажется, эти были последними его приличными блюдами за прошедший месяц, такие смелые... пока не увидели его клыки. И наивные. Понадеялись на цепь, которой он был прикован к чугунному кольцу, в свою очередь утопленному в гранитную стену. Они почему-то решили, что она удержит его расшалившуюся фантазию. Впрочем, оба были просто милашками, на его вкус. Настоящие волшебники!!!
Он незаметно провел кончиком языка по губам, вся ненужная кровь была уже извергнута, тончайшая энергия магии успешно поглощена. Значит, он опять открыт для общения. В гастрономическом смысле.
Эти коридоры никогда не кончатся, – он в десятый раз завернул за угол, оскалившись на нерасторопного охранника, сделав ложный выпад к его шее.
Тот взвизгнул и, смешно выкинув руки вперед, бросился бежать. Мальчик усмехнулся людской глупости. Идиот – он обычный сквиб, и не представляет интереса для его желудка. Ему нужны маги, ведьмы, колдуны, все равно кто, лишь бы наделенные силой волшебства, которой он и питался, оставляя высосанные бледные трупы, в крайнем случае, сойдет и домовик. При мысли о последних, он тихонечко взвыл: отец запретил кидаться на слуг. В наказание обещал лишить сладкого по воскресеньям.
В поместье было тихо. Все обитатели, предупрежденные заранее о его выходе, попрятались, и даже портреты в гостиной пустовали. Ну, это они зря. Ну хорошо, ну было пару раз, ну в детстве, ну сдуру, ну просто кушать хотелось.
Ветвь Блэков тогда лишилась всех маркизов восемнадцатого века, а он еще долго выковыривал из зубов обрывки старинных холстов и, к тому же, не наелся.
Двери сами собой раскрывались ему навстречу, ненавязчиво указывая дорогу. Вздрогнул: они уже близко. Сквозь тело прошел острым кинжалом сладостный импульс – вот она, магия. Еще парочка покоев, и он в нирване.
Стоять. Глаза в пол. Руки за спину.
У самых дверей комнаты, являющейся своеобразным пограничным пунктом, его остановил голос отца. Мальчик, явно насмехаясь, склонил голову. Темно-агатовые глаза блеснули. Родичи изрядно нервничали: матушка крутила в напряженных руках измятый платок, с тревогой вглядываясь в его еще утром залитую кровью последней жертвы белоснежную рубашку; отец больше доверял фамильному мечу, нацелив клинок ему в район шеи. Определенно, они сегодня были настроены поговорить по душам. Мальчик отметил еще парочку широких плеч специально вызванных охранников. Вот они привычно заломили ему руки за спину и, бросив на колени, заставили упереться лбом в пол.
–Я вас внимательно слушаю, – изящно попытался пропеть он.
На всякий случай дернулся, но пришлось подчиниться. В раннем детстве он сделал несколько попыток загрызть родственников, после чего их взаимные чувства немного охладели, и его предпочитали постоянно держать в подземельях необитаемого крыла. Хотя у него, согласно статусу, были богато обставленные спальня, столовая и множество других покоев. Также собственный штат прислуги, периодически обновляемый, если охота не приносила результата. И все же, мальчик был одинок.
В детстве он часто плакал, просился в семью. Каждый раз давал обещания быть хорошим, но кончалось все до банальности просто – его втаскивали обратно в подвал, при этом он волок за собой очередную служанку или припозднившегося гостя с перекушенной шеей. В этот момент карие глаза были абсолютно безумно-спокойными, словно малыш своровал конфетку и не особо мучился совестью по поводу похищения.
Отец сорвался на шестом году его жизни, поняв что от проклятий и ядов толку мало. Он попытался сам убить ребенка, через день попытался еще раз. И через месяц. Мальчик кушал хрустящие цианидом сахарные булочки и нежно улыбался. Ловкий, невероятно изворотливый, он ужом выгибался под ударами кинжалов наемных убийц, показным страхом уводил их в свои темные переходы. Однажды отец, доведенный до отчаянья, приобрел в маггловской лавке вещь, названную мамочкой пистолетом. Тогда мальчику было действительно плохо – две серебряные пули застряли в голове. Но он выжил, и с тех пор начал относится к отцу с недоверием. Мамочка терпела дольше всех, проводила с ним беседы. Поила всякой гадостью, отчего у него то выпадали зубы, то открывался страшный понос. С годами, разуверившись в её методах, он просто кидал склянки о стену и огрызался на мольбы продолжить лечится. К трем годам его уже основательно залечили. Конечно, он выпил несколько десятков банок каких-то отвратительных зелий, от коих из ушей и ноздрей несколько дней выбегали пауки и сколопендры, приложился ко всевозможным светлым и темным артефактам и, как следствие, разорвал двух нерасторопных экстрасенсов. При ритуале изгнания мозгошмыгов рухнула малая башня. Тогда у него случился первый выброс магии. Ему меняли кровь, чем-то накачивали мозги, несколько раз погружали в транс, но все заканчивалось одним: он испытывал еще больший голод. Голод драл на части его нервные окончания, заставляя уходить в свой очередной загул. Его гнала неутоленная жажда магии. Вобрать в себя, вгрызться, закачать её в себя, в свои вопящие клетки и забыться на полу в своем восточном крыле до следующего приступа.
В комнате нарастало напряжение. Наконец, они заговорили. Из всего набора бесчисленной белиберды сын понял, что его направляют в какую-то колонию, и он должен быть благодарен, что не на эшафот. Хотя этого он, конечно, не минует, но разве что только в отдаленном будущем.
Надо же – папочка оптимист! Противно. Погано. Мерзко. Как и все их душеспасительные беседы, воспитание. О Моргот. После того как он обескровил пятого психоаналитика, они почти прекратили доставать его вопросами о недопустимом поведении, а сегодня принялись за старое. Мать рыдает, отец орет – все как всегда.
Да пошли вы, со своим…– не договорив и недодумав, он уже хотел вернуться в свое родное подземелье.
Мерлин!
Мерлин!!
Что? – Не выдержал он. – Я уже двенадцать лет, как Мерлин!!!
Даже назвать по-настоящему не смогли, мучайся теперь всю жизнь.
4
Отбытие.
Утром произошло торжественное отбытие младшего отпрыска славного и древнего рода Малфоев к месту дальнейшей учебы. Собравшиеся на платформе 9 и 34 разновозрастные представители волшебного сообщества были сильно ошарашены небольшой процессией. Впереди, раздвигая толпу, двигались трое телохранителей. Подобно ледоколу в северном море, они упорно прокладывали курс в толпе провожающих, отодвигая последних широкими плечами. За ними, держа в плотном кольце скрещённых рук ядро всей группы, медленно двигался десяток хобгоблинов, в одеждах без опознавательных знаков, как всегда молчаливых и предельно собранных. В самом центре двое из породы элитных урук-хаев. Последние крепко сжимали бока избитого до синяков тощего высокого подростка, что отчаянно упирался каблуками в асфальт школьной платформы. Отважные секьюрити волоком тащили его спиной вперед в образовавшемся людском коридоре. Ноги мальчика чиркали по серой поверхности, заплетались, стремясь обратно, но подчиняясь превосходящей силе своих сопровождающих. Он неуклонно продвигался к месту сбора. Двойной захват надежно фиксировал любое его движение в сторону от намеченной траектории. Мерлин как никогда был близок к умопомрачению, его буквально накрывало волной желание устроить небольшую резню с собой в главной роли разумеется. Эти слабенькие девочки и мальчики, буквально пропитанные сладкой магией, так неосторожно вытягивали шеи из толпы, пытаясь разглядеть его, как некую диковинную зверушку, и они были так доступны! Только протяни руку, только вонзи клык. Он даже на миг перестал вырываться, чувствуя, как напряглись телохранители, и медленно склонил голову к плечу, изогнул нижнюю губу, с интересом рассматривая юных волшебников. Руки похолодели, кончики пальцев стали совсем ледяными, Мерлин осознанно начал впадать в транс. Видя, что глаза подопечного затуманиваются, сопровождающие почти бегом бросились по платформе, прочь от толпы. На ходу распечатав флакон с дурманящим зельем, подлетел личный медик семьи. Засунув узкое горлышко меж судорожно сведенных губ, он надавил мальчику на нижнечелюстное соединение костей, которое повлекло за собой едва заметное приоткрывание рта.
Воспользовавшись секундной слабостью, медик опрокинул все содержимое флакона ему в горло. Мерлин вырубился. К поезду в школу Святого Брутуса его понесли на руках.
По какому праву?! – Возмущалась высокая, одетая в узкий темно-красный жакет и в тон ему клетчатую шотландскую юбку, молодая волшебница. За руку она держала длинноногую, нескладную девочку лет десяти, со смешным курносым носом, осыпанным веснушками. Голос, немного хриплый, выдавал её волнение.
– Они назначили отправление обоих поездов на одно время. Это может быть опасно для наших детей.
Рядом стоял мужчина с усталым взглядом зеленоватых глаз. Он с затаенной, довольной улыбкой, отыскал взглядом двух своих сыновей, уже одетых в черные ученические мантии. Его немного смешила их подчеркнутая деловитость и желание выглядеть старше своих лет. Мальчишки ныряли темными взъерошенными головами в людском море провожающих, разыскивая друзей. Мужчина незаметно вздохнул – все повторяется. И платформа, и волнение. Словно это он, а не его отпрыски, опять уезжает навстречу своей судьбе. Ну, мальчишки ничего, резвые, таким палец в рот не клади – пройдет несколько лет, и они станут отличными волшебниками! От размышлений его отвлекла собственная супруга, принявшаяся громко возмущаться увиденным.
Подумать только, министерство разрешило проход этих... – она замялась, не зная, какое подобрать слово.
Несчастных, – тихо подсказал Гарри.
Волшебница смолка и посмотрела на удаляющуюся процессию. Ребенка уже несли на руках, голова его бессильно свешивалась вниз, длинные волосы доставали почти до земли. Колдмедик держал за запястье безжизненную руку мальчика, контролируя пульс.
Её глаза наполнились сожалением.
Но мы ничего не можем поделать, они заслужили подобную участь!
И это очень печально. Хотя в нынешнем году от нашей страны всего четверо. Значит, не все так плохо.
Он попытался разглядеть брутусовского первокурсника. Черты лица мальчишки показались ему знакомыми. И эта безумно дорогая одежда, что могли позволить себе лишь немногие, и куча элитных охранников – нет, это невозможно! Маг оглянулся в поисках провожающих. И вздрогнул. Его взгляд сразу выхватил изящную фигурку, до боли любимую и родную. С годами черты лица её немного расплылись, под глаза легли первые морщинки. Путаясь в длинном платье, она быстро шла по краю платформы, не отрывая взгляда от конвоируевомого подростка. Мужчина заметил, что от волнения Гермиона прикусила нижнюю губу почти до крови. Не видя окружающих, не вслушиваясь в возмущенные окрики, она слепо натыкалась на провожающих родителей Хогвартских учеников, упрямо пробираясь в густой толпе. Тяжелая парчовая мантия едва держалась на её исхудавших плечах. Волосы, гладко убранные в затейливую прическу, были тусклы и безжизненны. Гарри сжал руку Джинни и вопросительно глянул на нее.
Может пора забыть вражду? Сколько времени еще ты будешь казнить её за предательство?
Рыжеволосая красавица вздрогнула, так же внимательно вглядываясь в бывшую подругу.
Она предала не нас, она предала себя. Мне её просто жалко. Идем.
Она потянула на себя руку мужа, принуждая сделать несколько шагов назад, что бы избежать неприятной встречи. Гермиона прошла мимо. У самого края платформы резко остановилась. Ноги подогнулись, и она тяжело опустилась на колени. Тонкие, украшенные драгоценными кольцами пальцы бессильно вцепились в гнутые перила ограждения, пылающий лоб прижался к железу. Из горла рвался беспомощный крик.
Дальше нельзя, как все эти годы, нельзя даже подать вида, что он есть, там, внизу, в полной темноте, в объятиях безумия. Нельзя, но сколько необходимо сил, чтобы улыбаться, принимать гостей, быть достойной женой и матерью, чтобы день за днем создавать иллюзию благополучия, зная, что он там, совсем один в длинных мрачных коридорах древнего восточного крыла!
5
Начало.
Двенадцать лет непрерывного отчаянья.
Сразу после рождения Мерлина был собран тайный совет семейных медиков. В полном молчании они осмотрели мальчика – внешне он не отличался от младенцев его возраста. Только взгляд был не такой. Глаза менялись по нескольку раз за час: от темных, почти непроницаемо черных, до полупрозрачных, белесых. Сквозь стекловидные склеры в этот момент можно было различить кровеносные сосуды, и тогда глаза новорожденного начинали отливать зловещим алым цветом.
Прямо темный лорд! – Кто– то неудачно пошутил и спохватился. – Извините.
