Текст книги "Настоящее в будущем (СИ)"

Автор книги: Blitz-22

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

– Это и есть мой Бен.

Ребёнок был и правда крошечный, весил мало, но всё же Генри сильно приукрасил, описывая его, как маленькое, неясное, красное существо в пелёнках. Его кожа была нормального цвета, редкие каштановые волосики украшали голову, черты лица еще казались чересчур размытыми, но зато глаза, яркие, большие и темные, были точь в точь как у Генри. Малыш улыбнулся, и Реджина не сдержала широкой ответной улыбки.

– Здравствуй, Бен, – проворковала она. – Я никогда не прощу твоему папе, что мы познакомились только сейчас, пусть и понимаю почему.

***

Покинув лес, компания подростков отправилась в школу Авроры. Для большинства из них эти стены были родными, поэтому только Нил чувствовал себя не в своей тарелке, но впрочем он быстро освоился.

В первую очередь они исследовали столовую и кухню, разжились хлопьями, орешками, консервами и газировкой, накрыли простенький стол и расселись кругом, чтобы отпраздновать окончание чёрной полосы в их юной жизни и помянуть погибшего Томаса Хэйдена. Каждый рассказал о нем историю, даже те, кто плохо его знал, подобрали несколько добрых слов. Особенно много и надрывно говорила Ив, и в итоге так сильно погрузилась в свою боль, что не смогла ее вынести, расплакалась и убежала из столовой. Её брат, Стивен, опередив всех остальных, бросился вслед за ней, и они не стали ему мешать.

– Совсем расклеилась, – печально произнесла Робин. – Нам нужно что-нибудь для нее сделать. Как-нибудь поддержать…

– Что ты предлагаешь? – спросила Коль, подозревая, что Робин заговорила об этом не просто так.

– Мы должны создать группу, – ответила подруга. – Точнее, собрать её назад.

В подсобке небольшого камерного театре, среди костюмов и бутафории лежали настоящие музыкальные инструменты: ударная установка, синтезатор, парочка акустик, две электрогитары, бас, скрипки, духовые инструменты и очень тяжелая волынка. Адам и Лиам вызвались подготовить сцену, Робин выбрала гитару поцелее и любовно подтянула струны.

– Эй, Заноза! – окликнул Адам. – Тут кабель, как у тебя!

Коль посмотрела на ярко-синий кабель, который брат сжимал в руках, и признала свой.

– Ты таскала свою «Люсилль» в школу? – изумился он. – Зачем?

– Не таскала я её в школу, – фыркнула Коль и повернулась к Робин. – Робин! Какого Робина, Робин?

– А? Что? – подпрыгнула Робин. – Бывает!

– Могу я поучаствовать? – Алекс прервала начавшуюся перепалку. – Сыграть с вами…

– А на чём ты играешь? – моментально спросила Робин.

Она вела себя так, словно никаких разногласий у них с Алекс не было и в помине.

– На ударных, – осторожно ответила мисс Герман.

– Стоп, стоп, стоп! Это ты обычно репетировала в школе с четырёх до пяти?

– Ну я…

Робин издала звук, напоминающий жалобное мяуканье кошки, увидевшую добычу, которую невозможно было поймать.

– Коль! Коль! Коль! – она больно затрясла Коль. – Коль! Это она, Коль!

Забавно, что барабанщиком, на которого Робин молилась вот уже пару лет, оказалась Александра Герман.

– Она твоя фанатка, – усмехнулась Коль.

– Я твоя фанатка! – воскликнула Робин. – Где ты была всю мою жизнь?!

– Ты спала с моим парнем! – напомнила Алекс.

– Ах да! Вечно эти парни!

Нил, наблюдавший за ними из первого ряда, недовольно поморщился.

– Ладно, – раздражённо рыкнула Алекс. – Что надо играть?

– «Замираю и смотрю» – ответила Робин. – Джазово-рок-н-ролльную версию.

– Это как?

– Ты – джаз! – улыбнулась Робин. – А я – рок-н-ролл, детка! Я – рок-н-ролл!!!

С этими словами Робин удалилась за кулисы в своей эксцентричной манере.

– Фанатка некромузыки, – проворчала Алекс и спросила у Коль: – Она всегда такая?

– Всегда, – вздохнула Коль, провожая подругу обожающим взглядом. – Ты её слышала. Она – рок-н-ролл, детка!

Адам и Лиам быстро управились и сели в зале, рядом с той девочкой, чьё имя Коль никак не удавалось вспомнить.

– Хватай бас, криворукая, – велела Робин, – а я пока приведу пациентку.

Коль взяла бас и, едва касаясь струн, начала вспоминать, как играется «Замираю и смотрю», и прервалась, когда Стивен и Робин привели в театр заплаканную Ив.

– Что это? – Ив вытерла глаза и внезапно разозлилась. – Что вы тут устроили?!

– Пытаемся тебя подбодрить, – промурлыкала Робин. – Залазь на сцену! Спой с нами! И боль утихнет!

– Нет! – запротестовала Ив. – Нет, нет и ещё раз нет!

– Да! – Робин буквально тащила её к сцене. – Нил, помоги!

Нил подскочил с другой стороны, и вдвоем они успешно закинули пациентку на сцену.

– Ну? – недовольно проворчала Ив. – И дальше что?

Алекс, Робин и Коль изъяснились друг с другом знаками и начали играть. Ив тяжело вздохнула, узнавая песню, которую так любила петь раньше и которая теперь была по-настоящему ей созвучна. Робин спела первый куплет, в припеве вступила Коль, а Ив молчала. Они повторили припев несколько раз, и только тогда она решила присоединяться, а потом, в конце второго куплета раскрылась. Её чистый красивый голос разнесся по залу и тронул каждого, кто её слышал. Когда отзвучали последние звуки, Ив спрыгнула со сцены под аплодисменты немногочисленных зрителей, и было похоже, что ей стало немножко лучше.

Робин и Алекс поспорили из-за некромузыки, которую, к слову, они обе настолько не любили, что переиграли за остаток вечера половину критикуемого репертуара, а Коль последовала за Ив на чердак, где они провели бессчетное количество часов, и села рядом с ней на ящики, разглядывая через слуховое окно сгущающиеся тучи.

– Будет дождь, – прокомментировала Коль.

– Да, будет, – согласилась Ив и обняла собственные колени. – Знаешь, я никогда не понимала, почему я в него влюбилась. Я так долго искала этому объяснение, что даже поразительно, как быстро я нашла причину его бросить.

– Когда вы с ним начали встречаться, я подумала, что ты сошла с ума, – вздохнула Коль. – На самом деле я просто не понимала, что ты чувствуешь. Такие чувства невозможно передать словами.

– Потому что они всегда узнаваемы и незнакомы, – Ив снова тихо заплакала. – Я надеялась, что он возьмется за ум, и мы снова будем вместе, будем любить друг друга, пройдем по жизни взявшись за руки, как бы глупо это не звучало, а теперь его нет… Просто нет и все, и я не знаю как быть дальше.

Коль не нашла подходящих слов, только нежно сжала ее дрожащие плечи и держала, пока подруга не успокоилась.

– Я уезжаю из Сторибрука, – вдруг сказала Ив, вытирая лицо краем своей туники. – Поступила в университет.

– Я тоже. В Калифорнийский университет, – сообщила Коль. – В Лос-Анджелесе.

– Меня в Калифорнийский не приняли. Поздравляю, – слабо улыбнулась Ив. – Я поеду в Чикагский. Он тоже не на соседний улице, так что мне подходит.

– Всё наладится, Ив, – тяжко вздохнула Коль и погладила подругу по спине. – Ты, конечно, не веришь в это, но все наладится. Нас ждет прекрасное будущее. Я тебе обещаю.

***

Следующим утром, позавтракав с сыном и его семьей, Реджина отправилась в Провиденс. По пути она сделала всего одну остановку на заправке, и пока пила отвратительный черный кофе, отыскала в сумочке маленькую коробочку, задумчиво покрутила её в руках, открыла, достала из неё обручальное кольцо и надела на палец.

– Я согласна, Чарли, – произнесла она вслух и улыбнулась. – Мы скоро встретимся.

На душе стало легко и светло, и она все сильнее давила на газ, чтобы поскорее сказать ему это лично, любуясь тем, как его умные серые глаза загораются от радости.

Удивительно, но он будто бы знал, что она приедет и ждал её на лужайке перед огромным старым домом. Он показался Реджине еще прекраснее, чем раньше. Сильный и энергичный мужчина бросился навстречу, широко улыбаясь той, которая снова его оставила.

– Очень неприметная машина для беглянки! – прокричал Чарли. – Что с тобой не так, а?! На сообщения не отвечаешь! Трубку не берешь! Даже записки не оставила!

– Ну прости меня! – повинилась Реджина, выбираясь из машины. – Больше такого не повторится!

– Вот как? – с деланным удивлением спросил Чарли, остановившись прямо перед ней. – Это почему же?

– Потому что больше я не убегу. Я подала в отставку, и готова провести свою жизнь с тобой, если ты ещё этого хочешь, – ответила Реджина, протянула ему свою руку и сказала самые правдивые слова на всем белом свете: – Я люблю тебя, Чарли.

Чарли увидел кольцо на её руке, засмеялся от счастья, подхватил на руки, поцеловал в губы, бережно и крепко прижимая её к своей широкой груди.

– Вернулась! – со стороны парадного входа к ним быстро приближалась красавица Дженнифер Брайант. – Ну что? Она согласна?

– Согласна! – ответил Чарли, не прекращая улыбаться. – Она теперь всегда будет с нами!

– Ура! Ура! Ура! – заверещала Дженнифер, подбегая и хватая Реджину за руки. – Это будет самая красивая свадьба на свете! Но мы должны начать подготовку уже сегодня! У нас так много дел! Я уже набросала парочку идей, и хочу услышать твое мнение…

– Парочку идей? – переспросила Реджина и, обнаружив, что Дженнифер её совсем не слушает, с мольбой обратилась к Чарли: – Спаси меня.

Но Чарли лишь ехидно улыбнулся и отдал её на растерзание юной мисс Брайант.

– Предатель! – усмехнулась Реджина.

– Месть, – рассмеялся Чарльз в ответ. – Советую плыть по течению!

Невзирая на наполеоновские планы Дженнифер и коварную «месть» Чарли, Реджина была совершенно счастлива, потому что после долгого и трудного пути она наконец вернулась домой.

***

Коль ушла из школы одной из последних, оставив школу на попечение Робин и Алекс, которые так увлеклись друг другом, что забыли о всех остальных, включая несчастного Нила Нолана.

На улице, как она и предсказывала, накрапывал холодный дождик, небе совсем почернело, и ей не удавалось разглядеть ни единой звёздочки, но она не расстраивалась. Бродить по темному тихому городу её нравилось не меньше.

Неожиданно для самой себя, Коль добрела до особняка Реджины Миллс. В окнах на первом этаже горел тусклый свет, и она подумала, что Генри должно быть сидит в гостиной и роется в своих книгах сказок, по-своему переживая недавние приключения, но когда она позвонила в дверь, ей открыл совсем не Генри. Перед ней предстал Роланд, облаченный в некое подобие летней пижамы, с кружкой какао в руках.

– Коль? – удивился он.

– Привет, – не менее удивленно поздоровалась Коль. – Я думала, что увижу Генри.

– Они уехали.

– Вот ведь… Даже не попрощались…

– Зайдёшь? – пригласил Роланд, а она невольно вспомнила последний раз, когда пересекла порог этого дома.

– Не сегодня. Увидимся завтра?

– Да, доброй ночи!

– Доброй….

Ей следовало просто развернуться и уйти, но она не смогла заставить себя сделать это, и Роланд тоже остался на месте, смотрел на нее своими блестящими теплыми глазами и улыбался.

– А можно…

– Конечно! – он посторонился, впуская её в дом. – Ты слегка промокла. Я принесу полотенце.

Он пропадал меньше минуты, и зашел к ней в гостиную с большим махровым полотенцем, накинул его на её голову и плечи и вытер влажные волосы. Коль долго смотрела ему в глаза, а затем подалась вперед, встала на цыпочки и прильнула губами к его губам. Роланд немедленно на это отреагировал, прижал её к себе и продлил поцелуй настолько, насколько хватило воздуха.

– Не хочешь какао? – рассеянно предложил он, когда поцелуй прервался. – Тебе не помешает.

– Буду признательна.

Пока он возился на кухне, Коль тщательно вытирала голову полотенцем, аккуратно сложила его в пустующее кресло и с удобством устроилась на диване.

– Можно добавить в список, – весело отметил Роланд, когда вернулся в гостиную с двумя кружками и сел возле неё. – Впервые не бросила меня в дождь.

– А ещё мы впервые пережили нападение целой армии монстров, – добавила Коль. – Впервые едва не потеряли друг друга. Впервые признались друг другу в любви.

– Да, – заулыбался Роланд. – Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – прошептала Коль.

Повисло неловкое молчание.

– Ну и что ты читал, кроме дневника истеричной тридцатилетней девочки? – насмешливо спросила Коль.

Роланд посмотрел на неё так, будто не понимал, о чём она, а потом прыснул со смеху.

– Двадцатипятилетней на тот момент… Чёрт… Прости… Просто это довольно точное описание…

– Ты знаешь, все люди говорят о книгах, когда знакомятся, – снова заговорила Коль, когда они немного успокоились. – А мы никогда ни о чём таком не говорили. Ни о книгах, ни о музыке… Почему?

– Были другие темы?

– Какие? В смысле, о чём мы постоянно говорили? Я сейчас сижу и понимаю, что ничего не могу вспомнить. Ну, кроме твоих рассказов о Зачарованном Лесе. И оружии. И Генри. И Робин. И…

– И твои пространные рассуждения о звёздах, – добавил Роланд.

– Да, и мои пространные рассуждения о звёздах, – погрустнела Коль, поставила кружку на кофейный столик и отодвинула подальше. – Роланд, в августе я еду учится в Лос-Анджелес. Я давно об этом мечтала, и поэтому не хочу упускать свой шанс. Но и тебя я терять не хочу, особенно теперь, после всего, что мы пережили.

– Ты должна поехать, – спокойно ответил Роланд. – А меня ты не потеряешь. В конце концов, я абсолютно свободный человек, и могу отправится куда угодно. Даже в Лос-Анджелес.

– Ты хочешь в Лос-Анджелес?

– Думаешь, мне там не понравится?

– Не знаю, – робко улыбнулась Коль. – Я могу прислать тебе путеводитель.

– С удовольствием почитаю, – кивнул Роланд, отпивая из своей кружки. – Но пока ты можешь сама описать мне этот город. Какой он?

Коль смутило его согласие, его готовность следовать за ней в любое место, которое она выберет, но, поборов смущение, она попыталась описать Роланду город мечты и её возможное будущее. Они говорили целую ночь, говорили обо всем на свете, пока небо не просветлело за окном, а часы в гостиной не пробили пять утра.

– Мне пора домой! – спохватилась Коль.

– Я провожу тебя, – вызвался Роланд, но она ему не позволила.

– Не надо1 Мы увидимся сегодня.

– Да, – ласково улыбнулся он. – Сегодня…

Коль поцеловала его на прощанье и ушла, подавив в себе острое желание вернуться.

Теперь перед ней стояла непростая задача: проникнуть в Форт так, чтобы никто не заметил, что она пришла в половине шестого. Тихо и осторожно, словно маленькая мышка, Коль проскользнула в дом через черный ход и поняла, что её предосторожности абсолютно бесполезны. Родители не спали, сидели в гостиной, и потому, сдавшись, Коль сделала лицо повеселее и зашла к ним.

– Белль, запиши всё, что она сейчас скажет, – проговорил Голд так, будто ждал целую вечность сказать эти слова. – Я зачитаю это на её свадьбе.

– Будет исполнено, – Белль в шутку отдала честь.

– Чего? – опешила Коль и упала в кресло напротив них. – Какая свадьба?

– Твоя, – кивнул Голд. – Лет через шесть-семь…

– Четыре или пять, максимум, – не согласилась Белль.

– Уйдет около ста тысяч

– Мало. Сто только на платье и украшения.

– Сто тысяч на платье?! – возмутился Голд. – Да ты издеваешься!

– Ну, в двести тысяч можно и уложиться…

– Ещё счета на внуков…

– Начиная со ста тысяч…

Коль хотела прекратить это, но ей снова не удалось вставить и слова.

– Ты себя слышишь, женщина! – насмешливо пристыдил Голд супругу. – Ты поставила своих будущих внуков на одну ступень с платьем! Бери выше!

– Ну, что ты сразу… – фыркнула Белль. – А я ведь уже бабушка, вроде как…

– И прабабушка…

– О, боги…

– Эй! Стоп! – вскочила Коль. – Всё! Хватит! Я поняла! И, вообще, я была с Робин!

Коль не совсем врала, ведь до часу она действительно была с Робин. Впрочем, они видели её насквозь, а потому только рассмеялись.

– Ладно, – Голд потянулся и встал. – Хорошо, что вернулась хотя бы… в шестом часу. Спокойной ночи. То есть утра. В общем, я ушёл.

Он обнял дочь, поцеловал в лоб и скрылся в вестибюле.

– С возвращение, – улыбнулась Белль, следуя за ним, но на выходе из комнаты обернулась и весело попросила: – Коль, если будешь выходить замуж, пригласи меня лично, а не через автоответчик.

– Что такое автоответчик? – с невинной улыбкой спросила Коль.

Белль обрадовалась, но следующий вопрос Коль удивил и порадовал её ещё сильнее.

– Мам, отвезёшь меня в Лос-Анджелес в августе? Только ты и я, и машина на бескрайнем дорожном полотне?

– С удовольствием, – пообещала Белль, крепко обняла её, поцеловала в лоб и ушла, так же как и Голд до нее.

Только вот Голд никуда не ушёл, лишь сделал вид, и выплыл откуда ни возьмись сразу, как только Белль исчезла на просторах второго этажа.

– О! – воскликнула Коль. – Ты здесь!

– И да и нет, – уклончиво ответил папа, скрестив руки за спиной. – Спасибо тебе за твое предложение. Ей это очень нужно.

– Мне тоже этонужно, – призналась Коль. – Я на самом деле этого хочу.

– Рад слышать, – улыбнулся Голд и хлопнул в ладоши. – Что же… Теперь нам и правда стоит разойтись по комнатам и немного поспать. Не сиди долго. Я сомневаюсь, что у тебя будет целый день в распоряжении.

– Да, не заставляй её ждать, – поддела Коль. – И потише там на радостях…

– Нахалка!

– Кто? Я? – в шутку оскорбилась она. – Не ты ли меня замуж выдавал?!

Голд рассмеялся и ушёл по-настоящему, а Коль прильнула к окну, наблюдая за постепенно разливающимся рассветом, и ей показалось, что солнце никогда не светило ярче.

========== Эпилог ==========

Румпельштильцхен и Белль благополучно вернулись в своё время. Зелье забвения выпили уже все участники прошедших событий, и теперь остались только они вдвоём. Голд наполнил стаканы на четверть и один протянул ей.

– Кажется, это всё, – сказал он с улыбкой. – Тебе понравилось твоё путешествие?

– Это было удивительно, – призналась Белль. – Там было многое из того, что мне не хотелось бы забывать, но настанет время, когда забывать и не придётся. Имеем ли мы право оставить себе хоть что-нибудь?

– Боюсь, нет, Белль, но я тебя прекрасно понимаю, – грустно ответил Голд. – Но есть и то, что мы должны запомнить, чтобы потом не искать и не тратить время. Например, будет лучше, если я всё-таки оставлю себе записку, поясняющую, что стало кинжалом Тёмного мага.

– Мне тоже нужно оставить такую записку, – улыбнулась Белль и, заметив строгий взгляд Голда, поспешно добавила: – Клянусь, что не буду писать ни о чём таком, что могло бы испортить наше будущее.

Он медленно кивнул, достал две ручки и два листа бумаги и протянул половину Белль, а потом взялся за письмо самому себе, и писал увлеченно и быстро. Белль было несколько сложнее, потому что писать ей нужно было о чём-то более размытом, но при этом не менее важном. Вскоре слова пришли к ней, и она перенесла их на бумагу, и затем вдруг осознала, что уже видела их раньше, там в будущем, а значит она всё делает правильно.

– Вот и все, – заключил Голд, отложив записку в сторону, и торжественно поднял свой стакан. – За будущее!

– За будущее! – поддержала Белль.

Они чокнулись, залпом проглотили горькое зелье и позабыли всё, что узнали за последние две недели, чтобы однажды с радостью и грустью познать это вновь.

***

Пятнадцать лет спустя другие Голд и Белль стояли в гостиной в своём доме и любовались, как красивое яркое закатное солнце касается зелёной лужайки, которой… больше не было. Зато на ее месте зияла огромная дыра.

– Наш девятилетний сын взорвал подвал, – в сотый раз сказала Белль.

– И защитил свою семью, – кивнул Голд.

– Подвергая всех опасности…

– Вообще-то технически….

– Ладно, – отмахнулась Белль и улыбнулась ему. – Можешь больше не притворяться. Ты же в восторге.

– Да, – закивал Голд. – Я, конечно, удивлён и обеспокоен, но нельзя не признать, что Альберт проделал важную работу. Он оказался предусмотрительнее всех, не растерялся в трудной ситуации и смог защитить себя и Криса.

– Но как мне на такое реагировать?

– Никак, – вздохнул он и раздумчиво пояснил: – Наказать ты его не можешь – не за что. Он всё это проделал не без помощи и даже под присмотром взрослых. Ничто и никогда не переубедит его в собственной правоте. Просто ничего не говори и никак не реагируй, и он, поверь, будет тебе за это благодарен. Лучше расскажи мне о себе. Не каждому удаётся так тесно пообщаться с самим собой из прошлого.

Румпель достал из шкафчика открытую бутылку вина и пару бокалов и аккуратно разлил.

– Это было…освежающе, – честно сказала Белль, принимая бокал из его рук. – Она совсем другая. Я смотрела на неё и думала, что больше не хочу быть ею, но всё-таки в ней было что-то такое, что я будто навеки утратила.

– Ты всё та же, – нежно сказал Румпель, – но немного взрослее. Я бы даже сказал, мудрее. Жизнь часто преподносит нам уроки, которые мы либо усваиваем, либо нет.

– И много таких уроков усвоил ты? – улыбнулась Белль.

– Кое-что да, кое-что нет, – загадочно проговорил Румпель. – Но разве не в этом весь интерес?

– Соглашусь. За уроки жизни!

– Да, за уроки жизни!

Они чокнулись и опустошили свои бокалы на четверть.

– Знаешь, я дала ей необходимый ответ, – сказала Белль после минутного молчания.

– Что ты сделала?

– Подкинула подсказку.

– Поговорим о вмешательстве в прошлое?

– Поговорим об убитой ведьме?

– Ах да, – лицо Румпеля стало печальным. – Знала бы ты, кто она…

– Я знаю, – серьёзно кивнула Белль. – И не представляю, что бы я сама сделала на твоём месте, если бы вошла туда и увидела её и девочек… Даже думать об этом страшно, особенно когда знаешь, что для этого потребовалось. Мне жаль, что тебе пришлось это вынести.

– Все в прошлом, – покачал головой Голд, присаживаясь на диван и увлекая её за собой. – Это уже неважно.

– Как скажешь, – согласилась Белль и лениво облокотилась на его плечо. – Я просто рада, что все закончилось.

– Что ты, милая, – усмехнулся Румпель, медленно барабаня кончиками пальцев по бокалу. – Всё только начинается.

***

Колетт посмотрела на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого. Её братья уже мирно спали в своих кроватях, но она не слышала, как её родители поднимались наверх, не слышала, как хлопала дверь их спальни, и, поразмыслив, все равно решила рискнуть. Однако, прежде чем уйти, заглянула в ящик и вытащила оттуда серебряную подвеску в виде звезды. Покрутив её в руках, Коль улыбнулась и решила, что потерянное действительно заслуживает быть найденным вновь, и вернула подвеску на её законное место.

Прислушиваясь и оглядываясь, она покинула комнату, сбежала вниз по лестнице, намереваясь незаметно выскользнуть через парадную дверь, как вдруг заметила тех, с кем старалась не встречаться.

Её родители, приговорив пару бутылок красного, заснули в гостиной. Румпель расслабленно вытянулся во весь рост, прижимая к себе свернувшуюся клубочком жену. Плед, которым они укрывались, сполз, и Коль, на свой страх и риск, приблизилась к ним, чтобы его поправить, и невольно залюбовалась мамой, её распущенными каштановыми волосами, её безмятежным лицом и губами, слегка подрагивающими во сне. В эту минуту Белль казалась особенно беззащитной и хрупкой, и Коль не смогла сдержаться и ласково коснулась губами её щеки, надеясь, что она не проснётся. Белль вздрогнула, но не проснулась, только улыбнулась и поёжилась, а вот Румпель открыл один глаз, улыбнулся и приподнял голову. Коль отошла от дивана и кивнула в сторону выхода. Он с притворным негодованием отрицательно покачал головой. Коль подняла руку с четырьмя оттопыренными пальцами, на что Голд ответил улыбкой и очередным отрицанием. Три пальца – тот же ответ. Два – то же самое. И так, пока Коль не встала в позу, скрестила руки на груди. Тогда Голд закатил глаза и показал два пальца и дважды повторил этот жест, на что Коль радостно улыбнулась ему и мысленно добавила ещё один палец. Уходя, она почти чувствовала, как отец провожает её взглядом, а ещё знала, что когда вновь вернётся, он будет здесь, будет ждать её, и это наполняло её душу теплом и покоем.

– Будто что-то изменилось в тебе, – улыбнулся Роланд, когда Коль наконец выбежала к нему из дома.

– Неужели?

Она взяла его за руку и потянула за собой, вверх по улице, и Роланд, как и всегда, последовал за ней.

– Лучше расскажи, что ты сегодня делал, – попросила Коль.

– Ну, я проснулся где-то ближе к обеду, – протянул Роланд.

– Логично. Сложно что-то делать во сне.

– А потом я пошёл к Робин, и там…

В тихой лёгкой беседе они уходили в ночь, а над их головами сияли всё те же звёзды, на которые больше никто не злился. Ведь звёзды всего лишь звёзды, и беды людей им далеки и непонятны.