Текст книги "Настоящее в будущем (СИ)"

Автор книги: Blitz-22

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)

– Ты разочаровал меня, – сказала она, вытирая рот от его крови. – Предал. За что ты так со мной? Я всё дала тебе! Всё! Новую жизнь, о которой ты и мечтать не смел.

– Ты дала мне только оковы, – прохрипел Он ей в ответ, – и мечты, желания, что я могу получить всё. При этом всё самое ценное ты всегда забираешь сама!

– Такая милая мордашка и такое гнилое нутро! Ты больше не нужен мне, Синдальт, – одним повелительным жестом она указала ему на дверь. – Уходи. Проведи остаток своей жалкой жизни, как знаешь.

Он поднялся на ноги и сначала послушался её, но потом схватился за нож и всадил ей в сердце, тихо наблюдая, как кровь, её собственная кровь пропитывает её роскошные одежды, как искра жизни гаснет в её глазах. Он бросил её тело на пол и сделал пару шагов к выходу, когда Бритта внезапно ожила и засмеялась.

– Глупый Синдальт, – пропела она, – меня может убить только истинно ненавидящий человек. А ты слишком алчен и внутренне жаждешь моей власти. Я всё равно дам тебе уйти по доброте душевной. Но запомни на будущее, мальчик: чтобы что-то обрести, надо что-то отдать. Наша сила в нашей слабости. У магии всегда есть своя цена, которую мы заплатим в любом случае.

И Он ушёл. И больше не видел Бритту, хотя годами позже пытался её отыскать.

Уроки магии крови не прошли напрасно. В последствии Он убил многих, очень многих, присвоил их силы себе и стал практически неуязвимым, но один непоколебимый враг у него был – Время. Как-то раз он свёл знакомство с Повелителем Времени, оказавшимся на деле старым дряхлым старикашкой, чахнущим над горами золотого волшебного песка. Стоило бросить щепотку на пол, произнести заклинание, и открывался портал, способный перенести любого во времени и пространстве. Конечно же, он увидел в этом потрясающие перспективы и напросился к старику в ученики. Когда, казалось, искусство изготовления магического песка было освоено, он убил своего учителя и после этого не смог изготовить ни одной годной песчинки. К счастью, песка было ещё очень много, да и не песок ему был нужен. Ему нужна была магия и бессмертие. Тогда он вспомнил одну историю, которую Бритта рассказывала ему. Историю о Тёмном Страже, который может жить вечно. Требовалось всего ничего, только душа человеческая, к которой Тёмный маг и привязывался. Однако существовал небольшой изъян – клинок, руководящий этим самым Тёмным магом, клинок, способный также и убить его, символ жизни и смерти, всевластия и рабства. Но за вечную жизнь он готов был отдать и не такое. Бритта говорила, что как-то давно, лет пятьсот назад сама встречалась с Тёмным, а потому он решил возвратиться к ней и узнать больше о той давней встрече. Но Бритты не стало, как и её гомункула. Дворец был разрушен, а вместе с ним и все его надежды обрести бессмертие. Бритта не лукавила, когда сказала, что её убьет только ненависть. А что может быть хуже ненависти, которую испытывали люди, чьих детей она убила?

***

Колетт выделили одну из двух гостевых спален на втором этаже. Со сном, однако, у неё давно была напряжёнка. Голд ушёл в лавку, наверное, на всю ночь, Белль спала, а потому Коль, не зная как себя занять, бесцельно бродила по дому. Ноги сами привели её в детскую. Она чувствовала себя крайне неуютно, словно преступник, не зная, можно ли ей тут находиться, но всё же не развернулась и не ушла прочь, подошла ближе к кроватке и посмотрела на саму себя. Ребёнок спал, иногда морщась во сне и издавая короткие невнятные звуки.

– Везёт тебе, – сказала Коль. – Лежишь тут, спишь часами. Все прибегают по первому твоему писку. Ничего не надо решать, ни о чём не нужно думать. А хорошее, наверное, было время, только вот жаль, что мы часто не способны его ценить.

Тут в коридоре послышался шорох: кто-то подошёл к самой двери, а потом захотел уйти, но заметив Коль, остался. Этим кем-то, разумеется, была Белль.

– Я… Прости… – сказала Коль полушёпотом. – Я знаю, что не должна тут быть…

Белль прижала палец к губам, кивнула на кроватку и жестом указала на выход. Коль в спешке вышла, сбежала вниз по лестнице и вылетела на кухню. О чём она только думала? И так пришла сюда, поставила их под удар, а теперь ещё и нарушила недопустимые границы! Но Белль, которая спустилась следом за ней, не собиралась ее ни в чем обвинять.

– Прости… Простите меня, – попросила Коль, – Мне не стоило, наверное, заходить туда и…

– Да. Это странно, – согласилась Белль, – но сейчас всё странно. Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ты здесь. Как-то не верится…

– Да, втакое непросто поверить.

– Но я верю, что ты не причинишь вреда самой себе, – неуверенно улыбнулась Белль. – Если честно, то на минуту я даже обрадовалась, увидев именно тебя, хотя и испугалась тоже.

– Почему обрадовалась? – спросила Коль, а потом озвучила свою внезапную догадку. – Ты что же? Ночью подкрадываешься к детской и убегаешь, увидев па… Голда?

– Дура я, не правда ли? – усмехнулась Белль. – Но не могу с собой ничего поделать. А почему ты не спишь?

– Сегодня бессонницей страдаю не только я, кажется, – невесело отшутилась Колетт. – Кстати, прости меня, пожалуйста, за грубость, которую я проявила утром.

– Не беда.

– Кажется, неловкая ситуация намечается.

– Да, кажется, так, – улыбнулась Белль.

– И как ты умерла в сегодняшнем сне? – спросила Коль, стараясь перевести тему разговора. – Ты ведь поэтому не спишь?

– Ну…да, – ответила Белль. – Сегодня меня погребли заживо. Что-то новенькое. Я теперь, наверное, тафофобией начну страдать. Мало того, что я на свои похороны любуюсь время от времени, так теперь ещё и это…

– Не начнешь, – улыбнулась Коль, – не беспокойся. Может, стоит просто разобраться в своих страхах? Или снотворное попить? Или не есть жирного перед сном?

– Да, – шутливо кивнула Белль, – дело определённо в паре гамбургеров перед сном. Как же я до сих пор не догадалась? Слушай… А можно спросить?

– Да, – улыбнулась Коль. – Думаю, что могу ответить. Вы ведь сотрёте себе воспоминания, когда всё закончится.

– Я почувствовала некоторую отчужденность. Мы… ладили?

Коль энергично закивала, желая всем видом показать, что да, ладили, но потом отрицательно помотала головой.

– Не очень.

Белль печально повела бровями.

– Но это не значит, что всё было плохо, – Колетт поспешила развеять её печаль. – Всё было очень даже хорошо, просто прекрасно. Да, мы ругались, но кто не ругается. Знаешь, я надеюсь, что скоро к ней вернусь и смогу сказать, что люблю её. Люблю тебя. Просто я так её подвела…

– Думаю, что это не совсем правда, – Белль печально улыбнулась и сочувственно сжала её руку. – Не верю, что ты кого-то подвела. И всё всегда можно исправить.

– Такое не исправишь, – ответила Коль, чувствуя как глаза защипало от слез, – но… спасибо.

Они ненадолго замолчали, а потом Белль резко сорвалась с места и подошла к окну.

– Что это такое? – спросила она.

У Колетт не нашлось ответа. За окном образовался густой серый туман, и с каждой секундой он становился всё гуще и гуще.

========== Глава 3. Серая муть ==========

Мистер Голд сидел в лавке, погружённый в чтение. На столе перед ним было разложено несколько ветхих книг. Обронённое в разговоре упоминание Колетт о собирателях магии навело его на некоторые мысли. Ему казалось, что он уже где-то это видел. И не ошибся. Один из текстов в Хрониках Тёмных содержал информацию о встрече двенадцатого Тёмного с собирателем и мастером магии крови Бриттой где-то более пяти сотен лет назад. Однако, к величайшему разочарованию Румпельштильцхена, говорилось об этой встрече немного. Тогда он стал искать совершенно иное – магов крови. Признаться, относился он к ним брезгливо: слишком много бессмысленной жестокости и грязи. Он нашёл с десяток способов слива человеческой крови с подробными инструкциями и изображениями, несколько сотен различных заклинаний, одни из которых должны были убивать, другие – подчинять, третьи – менять облик и даже, на некоторое время, саму сущность, но ничего по-настоящему полезного. И вот на одной странице, в самом низу был маленький заголовок и ничтожный текст, наполовину на латыни, наполовину на языке, который был ему незнаком. Заголовок гласил: «Обряд обмена магической энергией». В тексте упоминалось имя Бритты и больше ничего, достойного внимания. Голд с досадой захлопнул книгу и принялся мерить шагами комнату. Мысли его обратились к Коль, хотя он и старался не думать о ней этим вечером. Он видел в глазах девушки боль, вину, фатальную обречённость, отчаяние. Была еще и усталость, будто душу её вывернули наизнанку, лишили всего, что поддерживало в этой душе интерес к жизни, и вернули назад, пустой и бесполезной. Над ней нависало страшное бремя, и единственный способ освобождения она видела в самопожертвовании и была готова платить. Была и любовь, страшная, надрывная, заставляющая драться, заставляющая подниматься с самого дна пропасти. Любовь, приведшая её сюда… Такой знакомый набор чувств и переживаний! И этого-то Голд явно своей дочери не желал. Какую роль он сыграл во всем этом? Как так вышло? Его сердце болезненно сжималось в груди, будто в преддверии нового сердечного приступа. Думая о взрослой Коль, он не забывал и о маленькой. Счастливый милый ребёнок должен вырасти для страданий. Не для того он её привёл в этот мир, не для того. Неужели всё будет так? Неужели ничего нельзя исправить? Неужели её не спасти? Он потерял её, как и Бэя, подвёл, даже если она и говорит, что нет. Он проклят, а проклятый никогда в полной мере не познает счастья, утратит всё, что любит, и, конечно, в угоду своему проклятью предаст тех, кто по-настоящему дорог. Почему он думал, что может иметь всё? Сколько раз на пути к звёздам ему нужно спотыкаться об одну и ту же маленькую соломинку?

– О, Коль, – выдавил из себя Голд, – что же я наделал?

Но тут произошло кое-что, прервавшее его мрачнейшие размышления. Густой серый туман накрыл весь Сторибрук. Прежде чем Голд увидел его, он его почувствовал: прилив магии, дотоле ему неизвестной, но крайне сильной. Не было ни капли сомнений в том, что враг сделал первый ход. Настало время подумать над ответом.

– Ну что же, – задумчиво проговорил Голд, – игра началась.

***

Генри Миллс стоял посреди главной улицы Сторибрука и смотрел в сторону удаляющихся Голда и Колетт. Коль вызывала у него противоречивые чувства: с одной стороны он был обеспокоен её появлением, потому что учитывая обстоятельства, её присутствие могло только всё осложнить и помешать его операции, с другой стороны, он был искренне рад её видеть. Вероятно, у неё был свой план, возможно, хороший план. «Это моя война, » – было сказано решительно. И на самом деле это была её война. Но почему он, Генри Миллс, не мог помочь ей? Его добрый приятель Роланд, кажется, знал почему. Об этом ему было только что сказано. Роланд недружелюбно смотрел на Эмму Свон, явно не желая ни во что её посвящать, но только Эмма Свон из 2015-го была им нужна, так же, как и Реджина, и Зелена, и Ноланы с Киллианом. Объединение усилий – залог успеха.

– Полагаю, нам стоит пройти в офис шерифа, – любезно улыбнулся Генри Эмме, – на улице говорить и правда неудобно.

– Ладно, – согласилась всё ещё шокированная Эмма, переводя взгляд с Генри на Роланда и обратно, чаще задерживаясь на Генри, – следуйте за мной.

В офисе шерифа Генри, Роланд и Эмма расселись за столом. Генри чувствовал себя преступником. Это ощущение подкреплял взгляд Эммы.

– Полагаю, стоит позвать всех сразу, чтобы не повторять сотню раз, – с улыбкой предложил Генри.

– Да, – отозвалась Эмма, – хорошо.

Она поднялась, достала телефон и сделала три звонка: сначала Девиду, потом Реджине, а потом Киллиану. Всем сообщалось только о прибытии Роланда и Генри и новом враге. Эмма почему-то совершенно забыла о Коль.

В течение двадцати минут подтянулись Мэри-Маргарет, Дэвид, Реджина и Крюк. При виде Реджины Генри и Роланд не смогли сдержать улыбок.

– Это… – начала было Мэри-Маргарет.

– Да, – коротко бросила Эмма.

– Да-да, – будничным тоном подтвердил Генри

– Я… Генри, – неуверенно улыбалась Реджина, – Роланд…

Они синхронно поприветствовали её, помахав рукой.

– Ладно, – протянул Крюк, – так в чём проблема на сей раз? Почему вы тут?

– Голд… – сказала Эмма, – Голды сказали, что некто может испортить будущее, угрожая нам в настоящем.

– Голды? – переспросил Дэвид. – В смысле?

– В смысле ваш мистер Голд и Колетт из нашего времени, – пояснил Генри.

– Колетт? – продолжила череду бессмысленных вопросов Мэри-Маргарет, – маленькая Колетт?

– Ну, уже не такая маленькая, – усмехнулся Генри.

Он почувствовал, как напрягся Роланд, когда речь зашла о Коль, а ещё его перехватил взгляд, полный печали, безысходности и … ярости. Что Синдальт сказал ему?

– В общем, так, – произнес Генри и сложил руки перед собой, – есть некто Синдальт. Он – Повелитель Времени и собиратель магии. В нашем времени он причастен ко многим трагедиям и к гибели многих людей. Большего говорить я не в праве. Здесь он потому, что ему нужен Тёмный маг, а его он получить не должен.

– Одним словом, ему нужен Голд, – сказала Реджина и скрестила руки на груди.

– Да, – кивнул Генри. – Но если Голд умрёт, то многие важные и нужные события просто не произойдут. Даже представить боюсь, куда буду возвращаться в этом случае. Однако, есть и ещё кое-что.

И тут Роланд с силой пихнул его локтем в рёбра так, что у Генри даже дыхание перехватило.

– Что? – возмутился Генри. – Им нужно знать!

– Нет, не нужно, – хрипло вымолвил Роланд. – Всё очень просто: этот человек и пальцем не должен коснуться кого-либо из Голдов. Всех Голдов. Это всё, что нужно знать.

Генри наградил Роланда долгим задумчивым взглядом и молчаливо согласился. После, заставив всех сесть, Генри рассказал всё, что знал о Синдальте: о его прибытии в Сторибрук, о магическом песке, о пагубном влиянии на неокрепшее сознание сторибрукских подростков, немного и уклончиво – о гибели Румпельштильцхена, и о поисках Синдальта. На некоторые вопросы приходилось отвечать по несколько раз, но Генри всё терпеливо выдержал. Ближе к вечеру, когда почти все разошлись, Реджина предложила ему с Роландом задержаться у неё. Такое же предложение поступило и от Эммы, но они отказались, уговорив шерифа оставить их в участке.

– И где же вы будете спать? – веско спросила Реджина. – В тюремных камерах?

– Да, – улыбнулся Генри, – они удобные. Я к ним уже привык.

Увидев ужас на лицах своих мам, Генри поспешил успокоить их, сославшись на плохое чувство юмора.

– Почему ты не дал мне рассказать про Коль? – спросил Генри у Роланда, когда все окончательно разошлись. – Это очень важный факт, между прочим.

– Это ей решать, – отрезал Роланд, – и только ей. Ты не смеешь говорить об этом.

– Роланд, она слаба. Уязвима. Она может всё испортить.

– А кто, если не она? – вскипел Роланд. – Ты? Ты-то как планировал это сделать? Прийти сюда и заставить всех своих родственников разбираться с твоими проблемами?

– Ты так же бесполезен, как и я. И ей ты помочь не в состоянии.

Роланд рванул к Генри, вцепился руками в края его куртки и припечатал к стенке. Лицо его покраснело от гнева.

– Не смей ничего говорить о ней, понял?

– А иначе что? – усмехнулся Генри. – Побьёшь меня?

Роланд сжал руку в кулак и с силой ударил им в стену. На костяшках пальцев выступила кровь, но ни крови, ни боли Роланд не замечал. После он просто отпрянул от Генри, подобрал свои вещи и двинул к выходу.

– Роланд, куда ты? Куда, а? – крикнул вслед Генри, пытаясь остановить, и когда ему не удалось, добавил: – Пошёл ты, Роланд. Пошёл ты.

***

Всё шло по его плану. Девочка пришла следом за ним. Даже если ничего не выйдет конкретно с ней, то у него всегда есть второй шанс с её отцом. В этот раз он не проиграет. Конечно, сомнения по поводу вовлечения в игру мистера Голда были, но, не взирая на риск, он был его счастливым билетом. Голд был слабостью девочки. Ради него она на всё пойдёт. Ради него и всех остальных. Было в ней это – отвага, жертвенность с легкой примесью безумия. Отчаянная душа, да ещё и любящая. Величайшая слабость всех людей – любовь, ведь когда люди любят, они неизменно убивают любимых. Любимых убивают все и всегда. Бывало, к Бритте попадали дети, приходившиеся друг другу братьями и сестрами. Чтобы раскрыть их потенциал, Бритта играла на их чувствах друг к другу. Говорила братику, что убьёт сестричку, если тот не сделает что надо, а потом то же самое говорила и сестричке. Конечно же, в итоге умирали оба, а Бритта получала желаемое быстрее обычного.

– Любимых убивают все, – говорила Бритта. – Убивают из благих побуждений. Любовь – самое страшное оружие. Она и сила, и слабость. Главное правильно разыграть эту карту, Синдальт.

Он навсегда запомнил эти слова. Потому радости его не было предела, когда он отыскал в этом мирке, в его мирке, Тёмного и обнаружил, что Тёмный женат, что у Тёмного есть дочь. Милая, умная девочка… И, конечно, план сам собой родился в его голове. Он поймал девочку и заставил её отца сдаться. И вот его рука на горле юной красотки, кинжал зажат в другой, как вдруг девчонка оказывает сопротивление, лишает его равновесия, используя непонятно откуда взявшуюся магию, ошпаривает его. Кинжал Тёмного упал на землю, а ему пришлось спасаться бегством. К его величайшему сожалению, Тёмный в той потасовке погиб, добыча ускользнула. Но сейчас всё будет иначе.

Синдальт сел на землю посреди сторибрукского леса и начал читать очень сложное и длинное заклинание. Он читал его несколько часов кряду, пока оно не вошло в силу и по городу не распространился густой серый туман. После этого он перешёл к подготовке своего убежища. Пока всё шло согласно плану.

***

Роланд Гуд ушёл от своего приятеля Генри Миллса в расстроенных чувствах. Он понял, что не может полностью доверять ему. На самом деле он никому не мог доверять. К Роланду вернулось старое чувство гнетущего одиночества, преследовавшее его с самого детства и оставившее его лишь однажды, и то ненадолго. Но он готов был умереть за это ненадолго. Всю ночь Роланд пробродил по улицам Сторибрука. На них он и застал серый туман, необычайно плотный. Роланд не мог рассмотреть собственные пальцы. Он попытался занять наиболее безопасное положение по отношению к вещному миру и застыл. Серый туман продержался недолго, растаял с первыми лучами солнца, но на смену ему пришло нечто иное – неестественная странная серая грязь. Серая грязь по всему городу, в каждом уголке. Она въелась в стены, скопилась на обочинах дорог. Не нужно было быть магом, чтобы понять, насколько необычной и опасной могла оказаться эта штука. я.

Роланд вернулся в офис шерифа. Генри уже не спал и как раз готовил чай..

– Видел туман? – спросил он у Генри. – Есть соображения, что это?

– Ни малейших, – покачал головой Генри. – Нам нужна Коль.

– Не думаю, что она будет работать с нами, – возразил Роланд, – и с ними. Хотя уверен, что они с Голдом скорее разберутся в этом. Ты должен уйти, Генри.

– Уйти? – Генри удивлённо повел бровями. – Да ни за что! Пока не буду уверен, что всё закончится. А ты, значит, останешься? Что у тебя с Коль?

Если бы он знал, что у него с Коль. Он даже не успел подумать над ответом, как в офис зашла Эмма.

– Что происходит? – требовательно спросила она. – Что это за туман такой? Что за грязь? И дым на границах и в лесу?

– Неизвестно, – сказал Генри не оборачиваясь, но затем обернулся, прыснув чаем. – Стоп. Какой ещё дым?

Они проследовали за Эммой к её машине и отправились к одной из границ Сторибрука. Действительно, возле самой границы стелилось что-то вроде серого дыма, но если подойти вплотную, то это больше напоминало желе. Помимо них у границы стояло ещё двое – сестры Миллс. Реджина дружелюбно поприветствовала их, когда они вышли из машины. Зелена была несколько сдержаннее. Ей стало как-то неловко от присутствия Роланда. Взрослого Роланда.

Отношения Роланда с семейством Миллс были особыми. Генри был его единственным другом в Сторибруке и сыном женщины, которую его отец любил больше собственной жизни, и он останавливался в их доме, когда приходил из Зачарованного леса в Сторибрук. Генри часто служил чем-то вроде буфера между ним и Реджиной, так как оставаться наедине с Реджиной он не мог: на них накатывали воспоминания о Робине, святом и чистом образе для них обоих. Нет ничего страшнее общей боли, связывающей людей. Они могли часами молчать о нём, после чего Роланд пытался справиться с собственными чувствами и быть мужественным, а Реджина тихо отворачивалась, утирая слёзы, и ему было больно это видеть. Он любил её, считал частью своей семьи, жалея, что по-настоящему она ею так и не стала.

– Ты очень похож на отца, – ласково говорила она ему при встречах.

И это было отчасти правдой. Чертами лица, фигурой, ростом, жестами Роланд совпадал с ним полностью, но многое также он унаследовал от матери: чёрные кудрявые волосы, тёмные глаза и смуглую кожу. Будучи мальчиком, Роланд почти не думал о матери, но потом всё чаще стал вспоминать бедную Марианн, так глупо погибшую от рук старшей из сестер Миллс. Роланд наведывался в Сторибрук ради своей сестры Робин, которая была дочерью Зелены, и когда он пришел к осознанию, что мать его любимой сестры убила его родную мать, он впал в депрессию. Он просто не знал, как ему жить и что он должен делать: то ли ненавидеть Зелену и желать ей смерти, то ли терпеть её ради сестры. И Роланд выбрал второе. Зелена в свою очередь тоже прекрасно всё понимала. Страшная Злая Ведьма Запада робела перед мальчиком, смотрела на него бесконечно виноватым взглядом. Однажды Зелена попыталась выяснить отношения, улучшить их, но Роланд пресёк эту и последующие попытки на корню, дав понять, что ради Робин он её вытерпит. Общая любовь тоже объединяла так или иначе, а за безумную безграничную материнскую любовь Зелены к Робин Роланд готов был закрыть глаза на всё. Со временем его контакты с Зеленой стали менее неловкими, даже какими-то семейными, но позиция Роланда «я никогда не забуду и не прощу тебе того, что ты сделала» осталась и странным образом уживалась с этой семейностью. Сейчас, в 2015-м, Зелена на него смотрела точно так же, теми же виноватыми глазами, а он отвечал ей все тем же терпением.

– Есть соображения о том, что это? – обратился Генри к сестрам. – Похоже на желе, которое дымится. Серая муть какая-то.

– Что-то очень мощное, – сказала Зелена. – Я такого никогда не встречала. Интересно, что с ним можно делать? А если…

– Осторожнее, – предупредила Реджина, – Лучше не трогать.

– Согласен, – за их спинами раздался голос Голда.

Роланд обернулся с надеждой увидеть Коль, но там стоял только Голд.

– Эта магия требует платы за пользование, – сказал Голд, – только я пока не знаю, какой.

– Ты знаешь, что Это? – спросила Эмма.

– Не совсем, – вздохнул Голд и сделал несколько шагов по направлению к ним. – Если бы… Красиво, конечно.

Он протянул руку к серой мути, но в итоге неуверенно сжал пальцы и отступил на шаг.

– Что-то же всё-таки нам сделать нужно, – сказала Реджина, – выяснить, как это убрать.

Она неуверенно посмотрела на Голда, но он её откровенно игнорировал, увлечённый серой мутью.

– Попробую уничтожить, – пожала плечами Зелена. – Прошу всех отойти!

– Я бы не стал, – возразил Голд, но всё же отодвинулся вместе со всеми.

Зелена создала файербол и бросила в серую муть. По серому желе прошлись электрические импульсы, а потом оно стало только больше. Несколько минут ничего не происходило, и тут вдруг часть серого желе отделилась, превратилась в нечто вроде щупальца, схватила Зелену и потащила её к себе. В себя. Реджина и Генри попытались схватить ведьму, но их откинуло в сторону. То же самое произошло и с Эммой. А вот Роланду удалось удержаться, но его сил было недостаточно. К величайшему удивлению всех собравшихся, Голд пришёл ему на помощь, и Зелена была спасена. Серая муть сжалась и странно булькнула. Реджина опустилась рядом с потерявшей сознание сестрой и обняла её. В местах, где серая муть коснулась Зелены, выступили ожоги.

– Как вы это сделали? – спросила ошарашенная Эмма.

– Интересно, – в задумчивости изрёк Голд, а далее, обернувшись к Роланду с ироничной улыбкой, спросил, – сильно её ненавидишь?

– Она убила мою мать, – сообщил Роланд, глядя Голду прямо в глаза, – но я бы не сказал, что питаю к ней лютую ненависть.

– Но о мести подумывал?

Роланд ничего не ответил на это, только едва заметно кивнул Румпелю и получил сдержанный кивок в ответ.

– Ясно, – Голд хлопнул руками. – Что же. Моя убедительная просьба ко всем вам: не лезьте в это дело.

– Но… – попыталась возразить Эмма.

– Простите, мисс Свон, – перебил Голд, – но в данной ситуации даже это желе эффективнее вас. Я не хочу, чтобы вы всё испортили. Удачи!

С этими словами Голд удалился. Эмма, Реджина и Генри вместе с раненой Зеленой отправились домой к последней, а Роланд ушёл в лес, где погрузился в размышления. Главным образом Роланд думал, конечно же, о Коль.

Роланд с Колетт познакомились около трёх с половиной лет назад. Роланд вернулся из Зачарованного леса повидаться с Робин. Он помнил, как поразился виду Робин, которая за три года превратилась из маленькой неловкой девочки в настоящую красавицу.

– Старший брат! – крикнула Робин и со смехом бросилась ему на шею.

– Моя милая Робин, – рассмеялся Роланд, – как же ты выросла!

– А ты усы отрастил!

– Да… Это я… – Роланд смущенно пригладил свои усы. – Очень страшно, да?

Робин отрицательно покачала головой.

– Кстати, это моя лучшая подруга Колетт, – представила Робин свою спутницу, которую Роланд заметил только тогда, когда Робин её упомянула.

Конечно, Роланд и раньше слышал об этой девушке, но лично видел впервые. Она была очень красивой и очень маленькой. Пять с половиной футов, не больше. Длинные каштановые волосы до поясницы и очаровательная белоснежная улыбка. Одета она была очень ярко, броско: ярко-жёлтые брюки и небесно-голубая рубашка с рукавами, закатанными по локоть, синяя кепка и кеды, и разные носки. Движения её были небрежными, немного пацанскими, но не лишенными изящества.

– Колетт Голд, – она выплыла из-за спины Робин и протянула ему руку для рукопожатия, на которое Роланд с удовольствием ответил.

– Роланд Гуд, – улыбнулся Роланд. – Очень рад встрече.

– Взаимно, – улыбнулась Коль, в её глазах запрыгали озорные огоньки.

И Роланд заглянул в эти глаза. Тёмные, большие и очень живые. Они могли выразить очень многое, но в ту минуту Роланд не пытался угадывать то, о чём они говорили, или о чём молчали, так как он, Роланд Гуд, потерял своё сердце. И потерял его навсегда.

Следующие пару недель Роланд, словно телохранитель, повсюду таскался за девушками. Как же неловко ему было в присутствии Коль! Он часто не понимал, о чём она говорит и шутит: так быстро она перескакивала от одной мысли к другой. Ещё его поражало, что когда он начинал говорить, а точнее, просто пытался говорить, она замолкала и обращалась в слух, смотрела на него внимательно-внимательно, будто он действительно должен был сказать что-то важное и серьёзное. И он часто терялся и бормотал нечто невнятное, но она неизменно награждала его ободряющей улыбкой, только вот в глазах плясали всё те же озорные искорки, наводящие его на неутешительную мысль: в душе Коль над ним смеётся. Некоторое время спустя Робин начала их бросать, и они вдвоём бродили по городу. Тогда Коль бывала серьёзнее, задумчивее, и Роланд начал рассказывать ей то, что и Робин не мог. Всё, что лежало на душе, а она слушала, внимательно разглядывая его лицо. Он, большой и неуклюжий медведь, почему-то был интересен этому маленькому, озорному чижику. Действительно интересен. И однажды случилось страшное: Колетт пригласила его на свидание. Да-да, просто взяла и пригласила.

– Я заеду за тобой в десять вечера, – очень серьезно сказала она. – Не подведи меня.

– Я… Что? – растерялся Роланд. – Ты знаешь, сколько тебе лет?

– Да. И я по-прежнему заезжаю за тобой в десять.

– А права у тебя есть?

– Нет. И я по-прежнему заезжаю за тобой в десять.

– Ты… Я… Это не. – забормотал Роланд.

И тут она его поцеловала. Очень неумело, но старательно. Удивительно, как дотянулась только.

– По-прежнему в десять, – Колетт похлопала его по плечу, спрятала руки в карманы очередных ярких брюк и, не оглядываясь, ушла.

Роланд знал, что не должен был соглашаться. На это было три веских причины: во-первых, она была дочерью мистера Голда; во-вторых, она была младше его на шесть лет и ей не было даже семнадцати; и в третьих, она всё ещё была дочерью мистера Голда. Но, видимо, он полностью утратил инстинкт самосохранения и способность разумно мыслить, потому что он ждал её ровно в десять, и ровно в десять перед ним затормозил старенький трёхдверный чёрный фольксваген поло. Пассажирская дверь резко распахнулась.

– Запрыгивай! – рассмеялась Коль.

Он подчинился, и она надавила на газ. Они выехали тогда за границы Сторибрука, чтобы никто их не увидел. Во время этой увеселительной поездочки Роланд успел попрощаться с жизнью пару-тройку раз, но ничего плохого не произошло. Похоже было, что она правда знала, что делает, потому что так вести машину могли только два типа людей: те, кто умеет это делать, и те, кто просто отбитые на всю голову.

– Ты сумасшедшая, знаешь? – крикнул ей Роланд и почему-то рассмеялся.

– Есть такое, – отозвалась она, – но не бойся! Я знаю, что делаю. Вот смотри!

После этих слов она поехала задом наперёд. Ночью, по трассе. Роланд прикусил зубами собственный кулак.

– Да брось ты! Это дорога на Сторибрук! Тут машин других и не бывает! – фыркнула Коль.

– И часто ты так?

– На такой скорости – впервые! Одной было страшновато!

Это вероятно должно было “успокоить” его, но на самом деле она просто говорила всё как есть.

– Твой отец вообще знает об этом? – спросил Роланд, пытаясь нащупать кнопку «стоп».

– Нет, – улыбнулась Коль, – но я ему обязательно расскажу. Недельки через две. Чтобы злился не сильно. А иначе – убьёт. Кого-нибудь… Ты боишься моего отца?

– Я не знаю, – сказал Роланд, немного удивлённый её прямотой, – Думаю, да. А кто его не боится?

– Он не такой уж и страшный.

– Да, для тебя, – усмехнулся Роланд.

– Нет, правда, – начала уверять Коль, – он умеет слушать. Всё дело в отношении. Если ты обращаешься к Румпельштильцхену-человеку, то будешь говорить с человеком. А если к Тёмному, то уж извини. Тебе нечего бояться, я думаю.

– Ты его очень любишь, да?

– Да, – кивнула Коль, – очень. Он мой лучший друг. Только Робин не говори – надуется.

Роланд клятвенно пообещал ничего не говорить Робин, а сам на мгновение испытал ревность, мему стало немножечко гадко от этого некрасивого чувства. Ведь он и сам до сих пор скучал по своему отцу и берёг его память.