355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Жуков » Тайны Кремля
Сталин, Молотов, Берия, Маленков
» Текст книги (страница 37)
Тайны Кремля Сталин, Молотов, Берия, Маленков
  • Текст добавлен: 9 мая 2017, 08:30

Текст книги "Тайны Кремля
Сталин, Молотов, Берия, Маленков
"


Автор книги: Юрий Жуков


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)

В январе 1948 года И. Фефер, ответственный секретарь БАК, сообщал, основываясь на содержании переговоров с болгарской еврейской делегацией, своим кураторам в ЦК ВКП(б): «Джойнт» усвоил «язык американских реакционеров, а планы помощи „Джойнт“ (Израилю. – Ю. Ж.) сильно отдают доктриной Трумэна и планом Маршалла»[654]654
  Там же, д. 445, л.5.


[Закрыть]
. Известно было в Москве и более чем многозначительное, весьма показательное заявление руководителя «Джойнт», Генри Моргентау, опубликованное буквально накануне президентских выборов, 31 октября, в «Бюллетене Джойнт»: «Из всех народов средиземноморского бассейна только евреи могли бы создать прочный центр обороны против распространения коммунизма»[655]655
  Там же, д. 446, л. 268.


[Закрыть]
.

Да и перед тем, летом того же, 1948 года, в период максимальных поставок оружия Тель-Авиву, отделу внешней политики ЦК следовало обратить самое серьезное внимание на ставшее ему известным мнение обозревателя телавивской коммунистической газеты «Кол гаам». Формально, писал комментатор, «Израиль не может примкнуть к какой-либо стороне в международной политической борьбе, но фактически является ширмой для проведения политики подчинения американскому империализму… Захват американцами молодого государства фактически уже начался»[656]656
  Там же, д. 447, л. 8–9.


[Закрыть]
.

Весьма возможно, что именно отчетливое ощущение непрочности, временного характера тесных отношений с правительством Израиля, и вынудило узкое руководство уклониться от прямой политической поддержки того как одной из конфликтующих сторон. Отсюда, бесспорно, и запрещение появления в печати заявлений советских граждан – евреев, адресованных ЕАК и выражавших готовность отправиться в Израиль отстаивать его свободу и независимость. Осуществление поставок оружия и боеприпасов, сбор и подготовка добровольцев для еврейской армии на территории не СССР, а Чехословакии. Страны, которая до марта 1948 года могла считаться не присоединившейся окончательно к восточному, советскому блоку.

Лишь переизбрание 7 ноября 1948 года Трумэна, его заявление об отношении к Израилю и заставило узкое руководство все же отказаться от политики балансирования, занять более определенную позицию. 20 ноября ЕАК, который вскоре должен был направить в Тель-Авив делегацию для установления прямых связей с ишувом, был ликвидирован. Постановление, принятое в тот день ПБ, гласило: «Утвердить следующее решение Бюро Совета Министров СССР: Бюро Совета Министров СССР поручает министерству государственной безопасности СССР немедля распустить Еврейский антифашистский комитет, так как, как показывают факты, этот комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки. В соответствии с этим органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать»[657]657
  Реабилитация… с. 324.


[Закрыть]
. Однако постановление все же сделали секретным. Оставили, тем самым, возможность и пересмотреть его, и вернуться к прежней ориентации.

Обвинение же ЕАК в сотрудничестве с зарубежными разведывательными организациями возникло далеко не случайно. Ведь оно создавало более чем удобное основание не только для изъятия и чистки архивов комитета, выявления в них всего, что могло иметь отношение к тайным операциям, подтверждало их организацию Советским Союзом. В будущем позволяло устранить в случае крайней необходимости тех людей, кто был связан с поставками оружия в Израиль. По той же причине, скорее всего, в те же дни, но, как оказалось, пока временно, и были свернуты все операции по контрабандным поставкам вооружений, проводившимся из Чехословакии. Тогда же государственный департамент и военная разведка США стали получать сведения об ухудшении отношений между СССР и Израилем, о роспуске еврейских общественных и культурных организаций в Польше, Румынии, Болгарии, об арестах их руководителей.

Однако решительный разрыв узкое руководство пока себе еще не позволило. В декабре Москву посетила чехословацкая правительственная делегация, в состав которой входили премьер А. Запотоцкий, министры финансов – Я. Доланский, промышленности – А. Климент, иностранных дел – В. Клементис. После непродолжительных переговоров, в которых участвовали Сталин, Молотов и Микоян, она отбыла на родину и сразу же операции по поставке оружия в Израиль возобновились. Вернее, стали спокойно и планомерно завершаться. Все прошедшие военное обучение в Чехословакии израильские военнослужащие, так называемая Бригада Готвальда, с оружием, и не только личным, организованно вылетела в Тель-Авив. Тогда же еврейская сторона преподнесла СССР подарок, оказавшийся прощальным. Похитила в США и доставила в Прагу образец новейшего, секретного мобильного радара раннего обнаружения.

Окончательно операции по контрабанде оружия советское руководство свернуло лишь в начале февраля 1949 года. Только тогда, когда сразу же после инаугурации, совпавшей с кануном выборов в израильский парламент, кнессет – 24 января, США признали правительство Бен Гуриона де юре, а Трумэн подписал закон о предоставлении Израилю обещанного многомиллионного долгосрочного займа.

В те же январские дни в Москве продолжились (или скорее начались) аресты тех членов ЕАК, которые действительно работали, а не числились в нем. Которые, судя по всему, использовались Молотовым, разведывательной службой МИД СССР – Комитетом информации. Вслед за руководителем ЕАК И. Фефером, его заместителем, бывшим консулом СССР в Сан-Франциско, причастным к атомному шпионажу Г. Хейфецем, последовали аресты бывшего главы Совинформбюро С. А. Лозовского, а также Л. Квитко, П. Маркиша, Б. Шимелиовича, других. Возможно, среди арестованных оказались и те, кто не знал, к чему невольно оказался причастен, о чем не ведая случайно знал. На судьбе же «свадебных генералов» ЕАК – писателей В. Гроссмана, И. Эренбурга, поэта С. Маршака, пианистов Э. Гилельса, Я. Флиэра, архитектора Б. Иофана, композитора А. Крейна, скульпторов П. Сабсая, П. Чайкова, режиссера А. Таирова, театральных художников И. Рабиновича, А. Тышлера, кинорежиссера Ф. Эрмлера, публициста – постоянного автора газеты «Правда» Д. Заславского, сатирика из журнала «Крокодил» Г. Рыклина, очень многих иных, менее или совсем неизвестных, ликвидация ЕАК практически не отразилась.

И все же лишь роспуском ЕАК решительный пересмотр ближневосточной политики Советского Союза не мог ограничиться. Должен был неизбежно затронуть и более высокий уровень. И затронул. Очень скоро. Стал поводом для очередного, оказавшегося самым значительным, передела власти в Кремле.

Часть четвертая
1949–1954 годы
БИТВА ЗА ВЛАСТЬ

После победы над нацистской Германией минуло три с половиной года. Однако практически ни одну задачу из тех, что поставила сама жизнь, выдвинуло, и не безосновательно, узкое руководство как наиболее насущные, первоочередные, решить так и не удалось.

Города, деревни тех областей, по которым дважды – с запада на восток и обратно – прошел страшный и безжалостный каток боевых действий, еще не были подняты из руин. Лежали в развалинах, хотя время, отведенное на восстановление, почти истекло. Рабочую силу, немногие имеющиеся средства приходилось прежде всего и главным образом направлять на восстановление промышленности. Но и там дела оказались далеко не блестящими. Только в конце 1948 года удалось начать выпуск крайне необходимой для сельского хозяйства продукции на Минском и Харьковском тракторных заводах, Ростовском и Харьковском комбайновых. Тогда же завершилось восстановление крупнейшей в европейской части СССР ГЭС – Днепровской, Азовского и Макеевского металлургических комбинатов, предприятий комплекса Криворожского бассейна, частично – шахт Донбасса.

До некоторой степени явные просчеты, недостатки, неудачи компенсировали тем, что бросалось в глаза, могло служить не только весомым доказательством все же имевшихся достижений, но и их рекламой. В 1947 году в значительной степени благодаря репарациям, вывозу из Германии промышленного оборудования, начался массовый выпуск в Москве, Горьком и Ярославле автобусов «ЗиС-154» и «ЗиС-155»; легковых автомобилей «Москвич», «Победа», «ЗиМ», «ЗиС-110»; грузовиков «ЗиС-150», «ЗиС-151»; «ГАЗ-63», «ЯАЗ-200», «ЯАЗ-210», а на новом автозаводе, в Минске – «МАЗ-2». В конце 1946 года стало возможным приступить к серийному производству пассажирского самолета «Ил-62», а спустя два года еще и многоцелевого «Ан-2», что воссоздало гражданскую авиацию.

Причины серьезнейших отставаний в выполнении пятилетнего плана восстановления, предусматривавшего и подъем – сразу же вслед за тем, народного хозяйства крылись в оценке и подходах к международному положению. В неприятии монополии США на ядерное оружие, в признании правил холодной войны с ее непременным атрибутом – гонкой вооружений. Все это и вынуждало узкое руководство направлять чуть ли не все возможности экономического потенциала страны преимущественно на два направления. Те, что и стали, но лишь для власти, первостепенными, вынуждая откладывать все остальное для лучших времен.

На атомное: работу промышленных ядерных центров – Саровска под Арзамасом, под Челябинском, научных – Москвы и Сухуми; строительство полигона под Семипалатинском. На все то, что и позволило уже 6 ноября 1947 года Молотову поразить мир. Заявить во всеуслышание, на торжественном заседании Моссовета по случаю 30-летия Октябрьской революции: «Известно, что в экспансионистских кругах Соединенных Штатов Америки распространилась новая своеобразная религия: при неверии в свои внутренние силы – вера в секрет атомной бомбы, хотя этого секрета давно уже не существует».

Пришлось Советскому Союзу, хотел он того, или нет, сосредоточить экономические возможности и на еще одном, не менее важном направлении. На создании средств доставки ядерного оружия. Для отдаленного будущего – ракет. Для ближайшего – бомбардировщиков дальнего действия. Четырехмоторных «Ту-4», созданных фактически как точная копия американского самолета «В-29». Реактивных – «Ту-12», впервые поднятого в воздух летом 1947 года, и «Ту-14», испытания которого состоялись в конце того же года.

По мнению узкого руководства лишь паритетность, только создание собственного ядерного щита могло позволить говорить с США на равных. Защищать национальные интересы Советского Союза, гарантировать его безопасность в настоящем и будущем. А до того заставляло вновь и вновь откладывать решение более насущных, но уже для населения, задач – резкого увеличения производства продуктов питания, предметов широкого потребления, строительство жилья. Вынуждало направлять на оборону гигантские средства. Только на содержание собственно вооруженных сил, притом открытое, с утверждением на сессиях ВС СССР, в 1946 году – 22,8 % расходной части всего бюджета, в 1947 – 15,8 %, но уже в 1948 – 17,5 %, а на 1949 год и запланировать того больше – 19,1 %. Несколько меньше выделяли на МВД с его собственными войсками. Наконец, огромные средства требовали и министерства, в той или иной степени работавшие на оборону. При этом с 1946 по 1949 год расходы только на строительство военно-морского флота увеличились почти в два раза.

Осложняло внутреннее положение СССР и все еще не сломленное, далекое от ликвидации вооруженное сопротивление сепаратистов в республиках Прибалтики, западных областях Украины. Те откровенно антисоветские подпольные движения, которые США, после утверждения конгрессом осенью 1947 года закона о национальной безопасности и создания в соответствии с ним ЦРУ, чуть ли не открыто поддерживали. Материально – снабжая оружием, радиостанциями, деньгами. Морально – обещая в радиопередачах на эстонском, латышском, литовском, украинском языках радиостанций «Голос Америки», «Свободная Европа» скорую войну. Уже не холодную, а настоящую, горячую – Запада с Советским Союзом.

Такая ситуация напрямую отражалась на отношениях «Москвы», Центра с регионами, обуславливая усиление позиций последних. Заставляла в качестве пропагандистской контрмеры, по крайней мере на словах, защищать федерализм в ущерб давно назревшему унитаризму, сохранять все внешние атрибуты «самостоятельности» союзных республик. Усиливать роль их правительств в руководстве экономикой на подведомственной территории, способствовать на деле развитию национальных языков, культуры. В свою очередь, подобная политика вынуждала наращивать мощь партии, ее местных структур как основного противовеса, сдерживающей силы возраставших центробежных тенденций. Партии в целом, лишь потому и начавшей медленно, но неуклонно возвращать себе прежние позиции, властные, достаточно широкие полномочия. И реанимировать казалось бы забытую навсегда идею движения к коммунистическому обществу. Программу его «построения», но на этот раз не краткосрочную, а рассчитанную на весьма длительный период.

Серьезными провалами сопровождалась и советская внешняя политика. Вернее, ее жесткий вариант, окончательно взятый на вооружение летом 1948 года. И он не смог позволить отыграть ни одну из позиций, потерянных буквально за два года.

Советскому Союзу пришлось смириться с тем, что важнейший для него германский вопрос так и не был разрешен. Все еще оставалось неизвестным, состоится ли подписание мирного договора с поверженным противником, а если и состоится, то когда, на каких условиях. Следовательно, оставались не подтвержденными мировым сообществом западная граница СССР – с Польшей, включение в состав страны северной части Восточной Пруссии (будущей Калининградской области). Не помогла ускорить договоренность с США, Великобританией и Францией об условиях в сроках подписания мирного договора с Германией и отчаянная по своей сути блокада Западного Берлина. Акция, лишь обострившая конфронтацию, сделавшая ее явной, несомненной.

Советскому Союзу пришлось пойти на раздел Кореи. За полгода до вывода оттуда советских оккупационных войск создать летом 1948 года Корейскую народно-демократическую республику только для того чтобы не позволить приблизить вполне вероятное американское военное присутствие у еще одного участка своей границы. Теперь – дальневосточного. В регионе, и без того ставшего зоной повышенной напряженности после начала холодной войны из-за размещения в Японии войск США.

Пришлось смириться Советскому Союзу и с тем, что его войска вынудили уйти из Ирана весной 1946 года, хотя британские части были эвакуированы только почти через год. Смириться и с предоставлением Соединенными Штатами займа в 25 миллионов долларов Ирану для перевооружения. Иными словами, с тем, что Вашингтон сумел расширить зону своего влияния на восток от Турции, вдоль значительного участка границы СССР.

Советскому Союзу пришлось смириться и с более оскорбительным – фактическим исключением его из числа великих держав. С неучастием в решении судеб африканских колоний Италии – Киренаики, Триполитании и Феццана (будущая Ливия), Эритреи и Сомали. Откровенным игнорированием, тем самым, законных прав СССР как победителя. Державы еще всего два с лишним года назад являвшейся одной из вершительниц судеб мира.

Пришлось Советскому Союзу смириться и с проигрышем схватки в Палестине, где все поначалу выглядело столь надежно, оптимистично, многообещающе. Где победа казалась неминуемой с того момента, когда летом 1947 года практически все еврейские организации мира, в том числе и США, восторженно встретили, приветствовали выступление А. А. Громыко на пленарном заседании Генеральной ассамблеи ООН. Его прочувственные, проникновенные слова, произнесенные 15 июня:

«Огромное количество уцелевшего еврейского населения Европы, – сказал Громыко, – оказалось лишенным своей родины, крова и средств существования. Сотни тысяч евреев бродят по разным странам Европы в поисках средств существования, в поисках убежища. Большая часть из них находится в лагерях перемещенных лиц, все еще продолжая терпеть большие лишения… Пора не на словах, а на деле оказать этим людям помощь. Необходимо проявить заботу о неотложных нуждах народа, перенесшего тяжелые страдания в результате войны, развязанной гитлеровской Германией… То обстоятельство, что ни одно западноевропейское государство не оказалось в состоянии обеспечить защиту элементарных прав еврейского народа и оградить его от насилий со стороны фашистских палачей, объясняет стремление евреев к созданию своего государства. Было бы несправедливо не считаться с этим и отрицать право еврейского народа на осуществление такого стремления. Отрицание такого права за еврейским народом нельзя оправдать…»

Спустя полтора года, уверенное в близкой и несомненной победе на Ближнем Востоке, отыгрыше таким образом неудачи с Западным Берлином, узкое руководство продолжало открыто поддерживать позицию уже ставшего реальностью еврейского государства, Израиля. Выступая 15 ноября 1948 года в Совете безопасности, советский представитель Я. А. Малик решительно потребовал немедленно заключить постоянное перемирие в Палестине, сохранив присутствие израильской армии в Негеве, который по плану ООН должен был стать частью арабской Палестины. Ну, а причину столь категорической позиции СССР несколько раньше, 21 сентября, выразил якобы от своего имени, как собственное мнение Илья Эренбург. В статье «По поводу одного письма», опубликованной в тот день газетой «Правда», он недвусмысленно рекомендовал Тель-Авиву: «Гражданин социалистического общества смотрит на людей любой буржуазной страны, в том числе и на людей государства Израиль, как на путников, еще не выбравшихся из темного леса… Судьба еврейских тружеников всех стран связана с судьбой прогресса, судьбой социализма». Тем самым Эренбург донельзя популярно объяснил, что же именно ждет Москва от Тель-Авива. Более недвусмысленно, хотя и с претензией на образность, взгляды советского руководства, его явное желание видеть Израиль своим надежным партнером, другом, а может быть и союзником, выразить было невозможно.

Однако вскоре последовала очередная, не менее определенная, но соответствовавшая кардинально изменившемуся положению, оценка. Менее чем через месяц после так и оставшегося сверхсекретным постановления ПБ о ликвидации ЕАК, в полном соответствии с ним появилось, наконец, то самое заявление, которое и следовало воспринимать как неформальное выражение новой вполне официальной позиции Кремля по данной проблеме. Для этого, как и сразу же после взрыва атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки, использовали «независимый» журнал «Новое время».

В его предпоследнем за 1948 год номере, 51-м от 15 декабря, опубликовали редакционную (что подчеркивало, усиливало ее значимость) статью под весьма характерным для советской прессы той поры заголовком – «С чужого голоса». С ее помощью уведомили читателей: в Израиле «нашлись определенные круги и печатные органы, занявшие явно недружественную позицию по отношению к Советскому Союзу». Подтвердили же данный тезис обычным в таких случаях перечнем «вороха клеветнических выдумок» – о положении евреев в СССР, о трудностях работы израильской миссии в Москве. Далее с вполне справедливой, естественной обидой констатировали, что «реакционные газеты… усиленно подчеркивают „большое значение“ позиции американской делегации» в ООН при обсуждении ситуации в Палестине. И сделали однозначный вывод: «В ущерб интересам еврейского народа они (израильские газеты. – Ю. Ж.) выполняют заказ американских монополий, которые стараются погреть руки у огня палестинского конфликта».

Газеты Израиля, чьи материалы анализировала статья «Нового времени», не назывались, ибо дело было конечно, не в них. Московский журнал стремился продемонстрировать, сделать известным иное. Осознание советским руководством того, что Тель-Авив без предупреждения и объяснения изменил свой внешнеполитический курс. Намеревался отныне следовать за Вашингтоном, стремительно сближаясь с ним в ущерб далеко идущим планам и расчетам Кремля.

Весьма возможно, что очередная неудача, постигшая советскую дипломатию, была бы вскоре забыта. Предана забвению, как и проблемы Черноморских проливов, иранская, Западного Берлина. Ведь о проигрыше никто не любит вспоминать… Но на этот раз нарушила привычный ход вещей, все резко изменила чистая случайность. Склока, возникшая именно тогда же, в декабре 1948 года, между драматургами и театральными критиками. Скандал, разразившийся из-за крайне редкого явления – несогласованности в работе двух секторов одного и того же отдела ЦК ВКП(б) – пропаганды и агитации. Узковедомственный конфликт только в силу невольного совпадения по времени с проигрышем Советским Союзом ближневосточной партии, наложивший характерный отпечаток на слишком многие события жизни страны последующих четырех лет. И послуживший вместе с тем надежным прикрытием для более серьезного, действительно значимого – решительной схватки за лидерство в узком руководстве.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю