Текст книги "Тайны Кремля
Сталин, Молотов, Берия, Маленков"

Автор книги: Юрий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 50 страниц)

Сталин стремился, в чем не возникает сомнений, низвести ГКО фактически до уровня всего лишь одного из былых хозсоветов СНК СССР – по оборонной промышленности, отрешив ото всех остальных проблем. А для того использовать наиболее знакомый ему, не раз проверенный, блестяще зарекомендовавший себя способ – кадровых перестановок. Изменить состав комитета таким образом, чтобы не просто добиться иной расстановки сил в нем, но и гарантировать во всех случаях, при любых обстоятельствах безусловную поддержку именно своего мнения, располагая для того постоянным перевесом голосов.

3 февраля Иосиф Виссарионович вынес на рассмотрение ПБ, нисколько не сомневаясь в утверждении, предложение: «Пополнить состав Государственного Комитета Обороны двумя заместителями председателя Совнаркома СССР – тт. Микояном А. И. и Вознесенским Н. А.»[299]299
  РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1043, л. 31.


[Закрыть]. Не трудно заметить, что даже в предложенной формулировке проекта, разумеется, тут же принятого, Сталин подчеркнул существующую де-юре подчиненность обоих новых членов ГКО именно себе как главы правительства, сознательно избегая даже упоминания лишний раз казалось более важной своей должности – председателя ГКО. Небезынтересно тут и иное. Первым назвал Микояна, что не могло вызвать ни малейших возражений или сомнений у Молотова, Берия и Маленкова. И лишь вторым – своего незадачливого протеже, первого заместителя по СНК СССР Вознесенского.

Расширение ГКО неизбежно вынудило его членов отрешиться от былого доверия друг к другу, прежней коллегиальности, признания необходимости в экстремальных условиях, когда дорога каждая минута, без каких-либо формальностей заниматься любой выходившей на первый план, приобретавшей решающее значение проблемой. Только теперь, спустя полгода после образования комитета, разделили между собою, да еще и зафиксировав письменно, сферы постоянной деятельности. Первый пункт постановления ГКО от 4 февраля распределил обязанности следующим образом:

«Тов. Молотов В. М. Контроль за выполнением решений ГКО по производству танков и подготовка соответствующих вопросов.

Тт. Маленков Г. М. и Берия Л. П.: а) контроль за выполнением решений ГОКО по производству самолетов и моторов и подготовка соответствующих вопросов; б) контроль за выполнением решений ГОКО по работе ВВС Красной Армии (формирование авиаполков, своевременная их переброска на фронт, оргвопросы и вопросы зарплаты) и подготовка соответствующих вопросов.

Тов. Маленков Г. М.: Контроль за выполнением решений ГОКО по Штабу минометных частей Ставки верховного главнокомандования и подготовка соответствующих вопросов.

Тов. Берия Л. П.: Контроль за выполнением решений ГОКО по производству вооружения и минометов и подготовка соответствующих вопросов.

Тов. Вознесенский Н. А.: а) контроль за выполнением решений ГОКО по производству боеприпасов и подготовка соответствующих вопросов; б) контроль за выполнением решений ГОКО по черной металлургии и подготовка соответствующих вопросов.

Тов. Микоян А. И.: Контроль за делом снабжения Красной Армии (вещевое, продовольственное, горючее, денежное и артиллерийское) и подготовка соответствующих вопросов.

Подчинить контролю члена ГОКО т. Микояну все органы снабжения НКО по всем видам снабжения и транспортировки. Утвердить заместителем члена ГОКО т. Микояна по артиллерийскому снабжению тов. Яковлева»[300]300
  Там же, ф. 644, оп. 1, д. 20, л. 218–219.


[Закрыть].

Словом, постановление практически ничего не меняло в сложившемся положении, сохраняло и за старыми, и за новыми членами ГКО их прежние обязанности. Только поднимало положение в узком руководстве Микояна и Вознесенского, превратив их из уполномоченных, т. е. подчиненных комитета, в равных другим членов. Да еще, что стало самым важным, наиболее примечательным, полностью обошло четкую фиксацию круга дел Сталина. Превратило его таким образом действительно в председателя ГКО, отвечающего как бы за все сразу, становящегося высшим арбитром, призванным лишь направлять остальных, давать им поручения, спрашивать за исполнение, а если потребуется – то и весьма строго.

Одновременно, вторым пунктом того же постановления, была сделана попытка коренным образом изменить саму сущность чрезвычайного, рожденного вполне конкретными, поистине трагическими обстоятельствами, органа. Теперь предусматривалось, что «каждый член ГОКО должен иметь заместителей по контролю выполнения наркомами решений ГОКО по порученной ему отрасли работы»[301]301
  Там же.


[Закрыть]. Словом, комитет попытались превратить в обычный, громоздкий бюрократический механизм со сложной системой иерархической подчиненности и, возможно, встроить его в БСНК, но лишь как часть его.

Та поспешность, с которой Сталин проводил незаметную, неофициальную реорганизацию ГКО, не могла не вызвать решительного сопротивления со стороны инициаторов создания комитета. Стремления, и вполне обоснованного с их точки зрения, прежде всего отстранить Вознесенского от тех вопросов, с которыми он не смог справиться ни до войны, ни после ее начала.

Уже 12 февраля старые члены ГКО сумели настоять на принятии важного для сохранения своего престижа, положения, роли в узком руководстве, решения. «1. В частичное изменение, – отмечало оно, – постановления ГОКО от 4 февраля 1942 года поручить тов. ВОЗНЕСЕНСКОМУ Н. А. контроль за выполнением решений ГОКО по производству черных и цветных металлов, нефти, угля и химикатов и подготовку соответствующих вопросов. 2. Утвердить заместителем члена ГОКО т. Вознесенского Н. А. по химической и топливной промышленности т. ПЕРВУХИНА М. Г.»[302]302
  Там же, д. 21, л. 39.


[Закрыть]. Не просто отрешили Вознесенского от проблем оборонной промышленности, но и сразу же сузили те новые права, которые предоставили на этот раз. Разделили их, вверив фактический контроль за работой четырех наркоматов Первухину.

А два дня спустя утвердили еще одно, столь же принципиальное решение – об образовании собственного Транспортного комитета, задачи которого определили следующим образом: «а) планирование и регулирование перевозок на железнодорожном, морском и речном транспорте; б) увязка работы всех видов транспорта по перевозкам; в) выработка мероприятий по улучшению материальной базы и по обеспечению указанных видов транспорта новыми транспортными средствами (подвижной состав, путь, связь, погрузочно-разгрузочные средства) и ремонтом…» Председателем комитета утвердили Сталина, тем самым зафиксировав впервые его прямые обязанности, заместителем – Андреева, и без того фактически подменявшего наркома путей сообщения, а членами – Кагановича, Микояна, Ширшова (наркомморфлот), Шашкова (наркомречфлот), Хрулева, Ковалева, Карпоносова (НКО) и Ковалева (НКПС)[303]303
  Там же, л. 49.


[Закрыть].

Наконец, 16 февраля, учитывая ставшую явной перегрузку Берия, еще раз скорректировали распределение обязанностей между членами ГКО. Возложили на Маленкова контроль за производством самолетов и моторов, за формированием частей ВВС, оставив за Лаврентием Павловичем ответственность за работу наркоматов минометного вооружения и боеприпасов[304]304
  Там же, л. 94, 117.


[Закрыть].

Теперь настала очередь Сталина реагировать на происходящее. И он почти мгновенно сделал единственно возможный при сложившихся обстоятельствах ход. 20 февраля добился – разумеется, на заседании ПБ, нового расширения ГКО, введения в его состав… Кагановича[305]305
  Там же, ф. 17, оп. 3, д. 1043, л. 49.


[Закрыть]. Сделал это, прекрасно понимая, что в глазах членов узкого руководства Лазарь Моисеевич давно уже дискредитировал себя. Провалил все, что только ни поручали ему за последние восемь месяцев. Не справился с непосредственной работой наркома путей сообщения, с постом председателя Совета по эвакуации, с должностью уполномоченного ГКО, хотя все это предусматривало ту самую деятельность, которая казалось бы должна быть ему давно и хорошо знакома.

Но на том «аппаратные игры» не прекратились, ибо ни одна из сторон не сумела добиться решающего перевеса, продемонстрировать – кто же победитель: ГКО с Молотовым, Берия и Маленковым, или БСНК со Сталиным и Вознесенским. И потому определяющим, но лишь на период крайне неустойчивого равновесия, явилось старое, не раз проверенное в жестких кремлевских схватках оружие политической борьбы – кадровые перемещения, а вернее, то, что стояло за тем или иным назначением. Здесь решающую роль сыграло положение Маленкова, не только одного из лидеров ГКО, но еще и секретаря ЦК, начальника управления кадров. Только благодаря этому, даже на «чужом поле», в ПБ, удалось укрепить тылы ГКО, подкрепить позиции его инициаторов назначениями на руководящие должности в важнейших для обороны страны наркоматах профессионалов, уже успевших хорошо зарекомендовать себя прежде.

Еще в январе 1942 года, до начала открытой конфронтации, А. И. Леткова заменили на посту наркома электростанций его первым заместителем, Д. Г. Жимериным, а И. И. Носенко, как только миновала надобность, возвратили в наркомсудпром. В феврале, в самый разгар противостояния в узком руководстве, утвердили Б. Л. Ванникова наркомом боеприпасов, не смущаясь его недавним арестом и кратковременным заключением. Во главе наркомморфлота поставили известного океанографа, полярника П. П. Ширшова, а смещенного С. С. Дукельского, партаппаратчика, направили уполномоченным ГКО по производству боеприпасов в Челябинскую область. Воссоздали остро необходимый наркомат станкостроительной промышленности, вернув на прежний пост А. И. Ефремова. М. Г. Первухину, сохранив за ним обязанности зампреда СНК СССР, поручили еще и лично возглавить наркомхимпром, чтобы усилить его самостоятельную роль прежде заместителя Вознесенского по данной отрасли[306]306
  Там же, д. 1043, л. 17, 21, 36, 47, 59; ф. 644, оп. 1, д. 21, л. 136.


[Закрыть].

Однако апогея острейшая борьба в высшем руководстве, напрямую связанная на этот раз не со стремлением к лидерству, а необходимостью сделать все для того, чтобы страна устояла в жесточайшей схватке с пока превосходившим ее по военной технике, по опыту генералитета противником, вышла из войны победителем, достигла только весною. Решающий, как оказалось, удар сумели нанести инициаторы создания ГКО, и удар такой силы, что Сталин неизбежно должен был осознать: дальнейшее сопротивление, упорство на своем окажется губительным для него лично.

1 апреля 1942 года ПБ приняло развернутое постановление по персональному делу: «О работе тов. Ворошилова». В констатирующей части перечислялись многочисленные и страшные по своим последствиям «промахи» за последние два с половиной года ближайшего соратника Сталина, его верного и надежного старого друга. Отмечалось, что еще в период финской кампании «большое неблагополучие и отсталость в руководстве НКО… неподготовленность НКО к обеспечению успешного развития операций» привели к слишком затянувшимся боям, огромным неоправданным потерям. Что серьезнейшие ошибки допустил маршал и позже, уже на посту главкома Северо-западного направления, результатом которых стала блокада Ленинграда. Что не справился Ворошилов и со следующим, не столь ответственным поручением на Волховском фронте. Словом, продемонстрировал вопиющее несоответствие всем тем должностям, которые ему доверяли.

Однако вынесенное наказание ни в малейшей степени не отвечало предъявленному обвинению. ЦК ВКП(б) постановил: «1. Признать, что тов. Ворошилов не оправдал себя на порученной ему работе на фронте. 2. Направить т. Ворошилова на тыловую военную работу»[307]307
  Иванов В. За что Сталин разжаловал Ворошилова//Российская газета. 1995, 19 августа.


[Закрыть].

Почему же с Климентом Ефремовичем обошлись столь мягко? Даже несравнимо, скажем, с тем, как поступили с его подчиненным, маршалом Г. И. Куликом – замнаркомом обороны, потом начальником ГАУ НКО, а с августа 1941 года – командующим 54 армией, оборонявшей среди других Ленинград, которого с февраля 1942 года предали суду, лишили наград, понизили в звании до генерал-майора, да и то после долгих колебаний[308]308
  РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 21, л. 8, 45; ф. 17, оп. 3, д. 1043, л. 48–49, 84.


[Закрыть]. Обошлись же с Ворошиловым столь мягко по двум причинам. Во-первых, потому, что его, скорее всего, защищал, всячески выгораживал Сталин. Ну а помимо этого члены ГКО не так уж и жаждали крови Климента Ефремовича. Им требовалось не ритуальная жертва, а иное – окончательно вывести маршала из политической игры, используя опалу; лишение его морального права даже высказываться на заседаниях ГКО или ПБ. И продемонстрировать Сталину, что в необходимый момент цепочку от Кулика через Ворошилова всегда можно протянуть и к нему, нарокому обороны и верховному главнокомандующему, обязанному разделять ответственность со своими подчиненными за все промахи, просчеты и ошибки.

За всеми этими драматическими событиями все же не оказалось забытым то главное, ради чего, собственно, и создавали ГКО. Не меньше, а даже больше внимания Молотов, Берия и Маленков уделяли вопросам обороны страны, необходимости удовлетворять все возраставшие потребности собственной армии, численность которой к началу 1942 года возросла до 8,5 млн. человек[309]309
  Там же, ф. 644, оп. 1, д. 19, л. 43.


[Закрыть], формированию чехословацкой бригады и двух польских дивизий.

В первые месяцы нового года фактически завершилась эвакуация военных заводов, пуск их на полную мощность. Благодаря тому в январе выпуск самолетов, в основном истребителей ЛаГГ-2, Як-1, Як-7, Ла-5, штурмовиков Ил-2, бомбардировщиков Пе-2, достиг 1039 штук, в феврале – 915, а в марте – 1647[310]310
  Яковлев А. Цель жизни. М., 1972, с. 306.


[Закрыть]. Одновременно приходилось вносить в планы, расчеты и коррективы, порождаемые проверкой техники в бою. Так, план наркомата танкопрома на первый квартал 1942 года предусматривал, что практически половину его продукции составят тяжелые танки КВ, средние Т-34[311]311
  РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 16, л. 122.


[Закрыть]. Но уже в феврале, после первого широкого контрнаступления, пришлось полностью отказаться от выпуска легких танков Т-50, повысив число Т-34 и ограничившись небольшим количеством Т-60, получившим 35-мм броню и 20-мм пушку[312]312
  Там же, д. 20, л. 166; д. 18, л. 197.


[Закрыть], подготавливая замену вскоре его на Т-70 с 45-мм пушкой.

И все же выпускаемых советской промышленностью самолетов и танков по-прежнему не хватало, а поставки из США и Великобритании неожиданно сократились, и отнюдь не по чьей-либо злой воле.

7 декабря 1941 года Япония обрушила всю мощь своих флота, авиации и армии на американские Гавайи, Филиппины, британские Сингапур и Малайю, нидерландскую Индонезию. На следующий день, выполняя условия Тройственного пакта, Соединенным Штатам войну объявили Германия и Италия. Боевые действия охватили все континенты, все океаны. Это-то и вынудило администрацию Рузвельта временно ограничить помощь СССР и Великобритании, использовать весь свой военный потенциал прежде всего для обороны собственной территории и морских коммуникаций.

Принципиально новая международная обстановка потребовала ускорить подготовку двух договоров – о военной взаимопомощи, о послевоенной организации мира – которые намеревались заключить между собой СССР и Великобритания. С этой целью 15 декабря в Москву прилетел Антони Иден, тут же приступивший к согласованию двух вариантов проекта. Однако позиция участвовавшего в переговорах Сталина, его настойчивое стремление использовать возникшую ситуацию дабы юридически закрепить в договорах границы Советского Союза 1941 года, а также решить вопрос расчленения Германии после ее разгрома, свел усилия дипломатов, в том числе Молотова и Майского, на нет. Иден, опираясь на установки Черчилля и положения Атлантической хартии, отказался вести беседы о сепаратном переделе мира, изменении границ, и прежде всего Польши, первой жертвы германской агрессии[313]313
  Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны. М., 1983, т. 1, с. 184–197.


[Закрыть]. 20 декабря он покинул Москву, так и не достигнув взаимопонимания.

Между тем англо-американская дипломатия сумела добиться весьма ощутимого успеха. 1 января 1942 года в Вашингтоне представители 26 стран, а среди них Рузвельт, Черчилль и незадолго до того назначенный послом в США М. М. Литвинов, провозгласили создание военно-политического союза – Объединенных наций (ОН). Обязались придерживаться принципов Атлантической хартии, вести борьбу с Германией, Италией, Японией и примкнувшими к ним государствами, не заключать сепаратного мира с ними. Кремль вполне устраивало второе и третье, но никак – первое. Утверждение Атлантической хартии, как основы взаимоотношений между союзниками – будущими победителями, препятствовало любой переделке границ. Ведь она начиналась следующим: «США и Великобритания не стремятся к территориальным или иным приобретениям. Они не согласятся ни на какие территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов»[314]314
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны (далее – Внешняя политика…). М., 1946, т. 1, с. 167.


[Закрыть].

Как неудача, постигшая переговоры с Иденом, так и выраженная официально поддержка сути декларации ОН, вынудили советское руководство срочно изыскивать те обходные пути, которые позволили бы преодолеть столь серьезное препятствие в стремлении сохранить границы СССР 1941 года. 28 января ПБ пришлось срочно образовать «комиссию по подготовке дипломатических материалов». Задача же ей ставилась только одна: найти юридические, исторические, даже этнографические обоснования для того, чтобы убедить союзников признать инкорпорацию прибалтийских республик, Восточной Польши и Бессарабии[315]315
  Источник. 1995, № 4, с. 116–118.


[Закрыть].

И все же самым важным оставалось устранение разногласий с Великобританией для не терпящего отлагательства подписания с нею союзного договора. На достижение этой цели Молотову, Майскому и аппарату НКИД потребовалось пять месяцев.

Глава одиннадцатая

20 мая 1942 года, после завершения длительной черновой работы своего аппарата, Молотов прилетел в Лондон и уже на следующее утро начал переговоры с Черчиллем и Иденом. Двое суток безрезультатно пытался склонить британского премьера к принятию советской, точнее – Сталина, позиции. Пытался Вячеслав Михайлович и сделать все возможное для того, чтобы добиться в ближайшее время открытия второго фронта. Отвлечь с его помощью до сорока германских дивизий, ослабив, тем самым, натиск вермахта на измотанные в непрерывных боях части Красной Армии. Но и в данном вопросе не обрел поддержки. Выход из тупика наметился лишь на третий день, когда решено было отказаться от даже упоминания территориального вопроса. Ограничиться одним договором – о союзе сроком на двадцать лет.

Воспользовавшись отсутствием при переговорах Сталина с его стремлением непременно настоять на своем, даже откровенно невозможном, Молотов сумел добиться основного на тот момент. Во второй половине дня 26 мая, «в атмосфере большой сердечности с обеих сторон», по оценке Черчилля, советско-английский договор «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и сотрудничестве и взаимопомощи после войны» был подписан[316]316
  Черчилль У. Указ. соч., т. 2, с. 459–464.


[Закрыть]. Стал, наконец, реальностью.

Окрыленный успехом в Лондоне, Молотов незамедлительно отбыл самолетом в Вашингтон. Там, после менее острых переговоров с Рузвельтом, Гопкинсом и госсекретарем Халлом, практически прошедших без разногласий, подписал еще один союзнический договор, на этот раз с США – «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии». Коалиция трех великих держав, зародившаяся на Московской конференции, стала действующим фактором Второй мировой войны.

Однако и в беседах с американцами ничего утешительного о возможности открытия второго фронта в скором времени услышать Молотову не довелось. Поэтому при вторичном посещении Лондона, по дороге на родину, ему пришлось довольствоваться совместным коммюнике, которое ограничилось всего лишь простой констатацией о достижении «договоренности в отношении некоторых задач создания второго фронта в Европе в 1942 году»[317]317
  Внешняя политика… т. 1, с. 284.


[Закрыть]. И сделано это было, по признанию Черчилля, только для дезинформации противника, не больше[318]318
  Черчилль У. Указ. соч., т. 2, с. 466.


[Закрыть]. Правда, Молотову все же удалось добиться подписания еще одного, секретного договора – об обмене между двумя странами военно-технической информацией. Того самого, из-за нарушения которого британской стороной спустя всего три года произошли те самые трагические события, что и определили характер всей послевоенной эпохи.

Единственным членом ГКО (разумеется, без учета Ворошилова), кому пока не сопутствовала удача во всех начинаниях, оказался Сталин. В своем активе он располагал лишь одним – да, бесспорной, убедительной победой под Москвой, но чего явно было недостаточно для решительного перелома хода войны. Положение Иосифа Виссарионовича как наркома обороны и верховного главнокомандующего усугубилось, стало чрезвычайно трудным, сложным, когда вермахт после весенней передышки, объясняемой им распутицей, вновь перешел в наступление. Начал, как несколько позже объяснил Гитлер, последнюю, заключительную кампанию по разгрому Советского Союза.

8 мая 1942 года немецкие дивизии прорвали фронт в Крыму и вынудили части Красной Армии неделю спустя оставить Керчь, а 2 июля, ввиду полной бесперспективности дальнейшей обороны, и Севастополь.

Пытаясь выправить положение, складывавшееся все более и более неблагоприятно, Сталин дал разрешение на проведение операции в районе Харькова. Она, по замыслу советского командования, в случае успеха могла привести к освобождению Донбасса, снять угрозу, нависшую над Северным Кавказом, позволить попытаться восстановить контроль над Крымом. 12 мая части Юго-западного фронта под командованием С. К. Тимошенко и правого крыла Южного фронта (Р. Я. Малиновский) начали наступление, которое захлебнулось через пять дней. Германская армия, используя свое явное превосходство, не только выдержала натиск, но и сумела перейти в контрнаступление, которое стало стремительно нарастать в двух направлениях: на восток, к Сталинграду и Волге; на юг, чтобы захватить сначала Северный Кавказ, а затем и Закавказье с их нефтепромыслами.

29 мая была уничтожена группировка Красной Армии в районе Харькова, приведшая к страшным потерям – 70 тысяч попавших в плен и 5 тысяч убитых по сводкам Совинформбюро. 6 июля части вермахта заняли Воронеж, выйдя к Дону; 17 июля – Ворошиловград; 23 – Ростов-на-Дону; 8 августа – Майкоп; 9 – Пятигорск; 25 – Моздок, немного не дошли до Грозного. Только здесь, уже в предгорьях Кавказа, их удалось остановить. На другом же направлении немецкого удара сложилась более угрожающая ситуация. 2 августа германские дивизии подошли к окраинам Сталинграда, а 23 августа, обойдя город севернее, вышли на берег Волги. Здесь и началась битва, предопределившая судьбу всей войны.

Только теперь Сталин, наконец, убедился в неспособности слишком многих генералов и маршалов, которыми себя окружал, на которых опирался, которым доверял, но которые проигрывали одно сражение за другим, отступая все дальше на восток, оказались уже на Волге. Потому-то и начал, на этот раз уже не торопясь, с большой осторожностью, очередную смену командования Красной Армии.

Еще 11 мая сместил – по болезни – Б. М. Шапошникова с должности начальника Генштаба, назначив для начала исполняющим обязанности А. М. Василевского[319]319
  РЦХВДНИ, ф. 644, oп. 1, д. 34, л. 100.


[Закрыть]. Тогда же, весною, сменил некоторых начальников главных управлений НКО: автотранспортного, в мае утвердив 3. И. Кондратьева, а в ноябре – В. Е. Белокоскова[320]320
  Там же, д. 70, л. 34.


[Закрыть]; ВВС – А. А. Новикова. Утвердил и своих новых заместителей в НКО: по химической обороне и гвардейским минометным частям – B. В. Аборенкова, по кадрам – А. Д. Румянцева, начальниками Главпура, вместо снятого Л. 3. Мехлиса – А. С. Щербакова[321]321
  Там же, ф. 17, оп. 3, д. 1044, л. 8, 49.


[Закрыть] и Генерального штаба – Василевского, по бронетанковым войскам – Я. Н. Федоренко[322]322
  Там же, ф. 644, оп. 1, д. 72, л. 93.


[Закрыть]. Но самым важным, решающим стали назначения Г. К. Жукова; 26 августа – заместителем верховного главнокомандующего Красной Армией и Военно-Морским Флотом, а на следующий день – еще и первым заместителем наркома обороны вместо C. М. Буденного[323]323
  Там же, ф. 17, оп. 3, д. 1045, л. 27–28.


[Закрыть].

Несколько позже, уже осенью, произвел замену руководителей тех армейских групп, которым предстояло участвовать в уже разрабатываемой сталинградской операции. В августе назначил командующим Сталинградским фронтом А. И. Еременко, а Северо-кавказским – И. И. Масленникова; в сентябре Донским – К. К. Рокоссовского; в октябре Юго-западным, а в декабре Воронежским – Н. Ф. Ватутина.

Столь же основательные кадровые перетряски затронули и узкое руководство, что в очередной раз изменило расстановку сил в нем и вместе с тем ликвидировало в конце концов то сложное, даже двусмысленное положение, в котором оно оказалось после реанимации БСНК во главе с Вознесенским.

Предвестником надвигавшихся изменений явилось снятие еще 25 марта Кагановича с поста наркома путей сообщения, что, впрочем, можно было ожидать после назначения его всего лишь членом транспортного комитета ГКО. Во главе НКПС утвердили А. В. Хрулева, сохранив за ним должность и заместителя наркома обороны[324]324
  Куманев Г. А. Неопубликованное интервью начальника тыла Красной Армии в 1941–1945 гг. генерала армии А. В. Хрулева//Новая и новейшая история. 1995, № 2, с. 73.


[Закрыть]. Только 23 июля Лазарю Моисеевичу сумели подыскать более отвечающий его способностям пост, на котором он даже в самом худшем случае причинил бы наименьший ущерб делу – уполномоченного ЦК и СНК по обеспечению заготовок местных видов топлива. Поручили работу, подотчетную не ГКО, а БСНК. Однако и ее Каганович настолько быстро ухитрился завалить, что уже месяц спустя его пришлось освободить и от этих обязанностей, заменив Косыгиным[325]325
  РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1045, л. 4, 24.


[Закрыть].

Примерно в те же дни, 16 августа, произошло решающее для власти событие. По решению ПБ Молотова, «в отмену постановления от 10 марта 1941 года», вновь назначили первым заместителем председателя СНК «по всем вопросам работы Совнаркома СССР». Более того, 21 августа последовало еще одно решение ПБ, в соответствии с которым Вячеслав Михайлович вдобавок ко всему стал еще и председателем комиссии БСНК по текущим вопросам, а Вознесенский – всего лишь одним из ее шести членов[326]326
  Там же, л. 17, 37.


[Закрыть]. Тем самым Молотов полностью восстановил свое былое положение второго лица в государстве. Упрочило его прежние права, но как главы наркомата иностранных дел, и решение ПБ от 5 декабря. Оно передало «контроль за визированием советской прессы и радиопередач по вопросам международной жизни и внешней политики из компетенции Советского информбюро», т. е. УПиА в лице секретаря ЦК А. С. Щербакова, «в ведение отдела печати НКИД (как это было до войны)». Поручало внешнеполитическую цензуру члену коллегии наркомата, бывшему послу СССР в США К. А. Уманскому и заведующему отделом печати Н. Г. Пальгунову[327]327
  Там же, д. 1046, л. 16.


[Закрыть].

О значительном, принципиальном изменении в расстановке сил на вершине власти свидетельствовало и еще одно, только внешне казавшееся не особенно значительным, решение – ГКО от 16 октября. Оно поручало «тройке в составе тт. Берия (председатель), Вознесенского и Маленкова принять все меры как по увеличению добычи угля, так и по урезыванию других потребителей, а также по переводу некоторых железных дорог на бурый уголь для того, чтобы обеспечить НКПС углем как запасами на зиму, так и для текущих эксплуатационных нужд»[328]328
  Там же, ф. 644, оп. 1, д. 64, л. 240.


[Закрыть]. Уже само создание такой «тройки» ставило под сомнение все предыдущие действия Вознесенского, и отвечавшего в ГКО за топливную проблему. Ну а то, что его помимо всего делали подчиненным Берия, вроде бы равного ему по положению, более чем убедительно демонстрировало начало очередного падения Вознесенского, потерю им с таким трудом начавшего было восстанавливаться престижа.

Однако новая ситуация во властных структурах продлилась крайне недолго. Используя грандиозные успехи Красной Армии, выдающуюся победу в Сталинграде, где 19 ноября была окружена, обречена на гибель или сдачу в плен 330-тысячная группировка немецких войск под командованием фельдмаршала Паулюса, Сталин попытался возвратить себе единоличное лидерство. Если не ликвидировать, то хотя бы несколько принизить значимость инициаторов ГКО. Разумеется, просто вернуть былую власть БСНК он никак уже не мог потому, что вынужден был поставить во главе его Молотова. Не мог пойти на крутые, решительные меры и потому, что достаточно хорошо понимал, что без Молотова, Берия и Маленкова победа в Сталинграде была невозможна. И пошел привычным путем, используя древний принцип: разделяй, чтобы властвовать. Добился полной реорганизации властных структур.

8 декабря 1942 года провел через ПБ постановление «О Составе и работе Оперативного бюро ГОКО и Бюро Совнаркома СССР». Оно гласило:

«1. Утвердить Оперативное бюро ГОКО в следующем составе: МОЛОТОВ, БЕРИЯ, МАЛЕНКОВ, МИКОЯН. Отнести к ведению Оперативного бюро ГОКО контроль и наблюдение за текущей работой всех наркоматов оборонной промышленности, наркомата путей сообщения, наркомата черной металлургии, наркомата цветной металлургии, наркомата электростанций, наркомата угольной промышленности, наркомата нефтяной промышленности, наркомата химической промышленности, а также за делом составления и исполнения планов производства и снабжения указанных отраслей промышленности всем необходимым. Комиссию по текущим делам Бюро СНК СССР упразднить.

2. Утвердить Бюро СНК СССР в составе МОЛОТОВ, МИКОЯН, АНДРЕЕВ, ВОЗНЕСЕНСКИЙ, ШВЕРНИК. Отнести к ведению Бюро СНК СССР рассмотрение и утверждение от имени Совнаркома СССР народнохозяйственных планов (планов производства и снабжения), государственного бюджета и кредитования всех отраслей народного хозяйства, решение практических вопросов работы всех машиностроительных наркоматов, наркоматов по строительству и по производству строительных материалов, наркоматов пищевой и легкой промышленности, наркомата сельского хозяйства, наркоматов сельскохозяйственных заготовок и торговли, морского и речного флота, наркомата резиновой промышленности, наркомата лесной промышленности, наркомата целлюлозно-бумажной промышленности, наркомата здравоохранения, наркомата юстиции и всех комитетов и управлений при СНК СССР, ведающих отдельными отраслями культурного строительства и административного управления.

3. Ввиду напряженного положения с углем, металлом и перевозками на железных дорогах поручить:

а) члену ГОКО т. Берия дополнительно к возложенным на него обязанностям, контроль и наблюдение за работой наркомата угольной промышленности и наркомата путей сообщения;

б) члену ГОКО т. Маленкову, дополнительно к возложенным на него обязанностям, контроль и наблюдение за работой наркомата черной металлургии;

в) члену ГОКО т. Микояну дополнительно к возложенным на него обязанностям, контроль и наблюдение за работой наркомата цветной металлургии, а также контроль и наблюдение за распределением топлива, металла и электроэнергии.

4. Освободить т. Вознесенского от обязанностей по контролю и наблюдением за наркоматом угольной промышленности, наркоматом черной металлургии и наркоматом цветной металлургии. Назначить т. Вознесенского председателем Госплана СССР, освободив от этой работы т. Сабурова.

5. Возложить на заместителя председателя СНК СССР т. Сабурова контроль и наблюдение за работой наркомата электропромышленности, наркомата тяжелого машиностроения и наркомата станкостроения»[329]329
  Там же, ф. 17, оп. 3, д. 1046, л. 20–21.


[Закрыть].

Это постановление, первая часть которого спустя только четыре дня была продублирована и ГКО, свидетельствовало об очередной, кардинальной реконструкции власти в СССР. Означало, прежде всего, фактическую ликвидацию ГКО в той форме и с теми полномочиями, которые были определены при его создании 30 июня 1941 года. Во-вторых, означало формирование на основе ГКО и БСНК принципиально нового, двухуровневого узкого руководства, включавшего теперь девять человек: Сталина, Молотова, Берия, Маленкова, Микояна, Андреева, Вознесенского, Шверника и Сабурова. Именно в их руках отныне сосредоточивалась вся полнота власти, а вместе с нею и полная, безраздельная ответственность за исход войны, за судьбу страны. И все же постановление, выглядевшее как победа Сталина, торжество его устремлений, на деле обернулось своеобразным компромиссом, уступками с обеих сторон.